Прошло не менее двух часов, когда утомленные ласками любовники, не сговариваясь, одновременно вслух произнесли: «А который час?» Оба рассмеялись.

— Наверно скоро полночь, - предположил Альберт.

— Ты что! – в голосе Зои прозвучал испуг, - Мне надо домой... завтра же на работу.

— Ты можешь остаться.

— Нет, что ты. Мне переодеться надо и вообще...

— Ладно. Иди в душ, а я вызову такси.

— Не надо такси. Тут недалеко.

— Я не смогу тебя проводить, но позволь позаботиться о тебе.

— Ты самый милый и добрый. А еще самый прекрасный мой...- Зоя подбирала слова, - любовник! Да, ты мой любовник! Это так классно! Я счаст-ли-ва-я...

Они лежали на диване в комнате отдыха, куда Альберт унес ее на руках из студии. Она протестовала, говорила, что с его больной ногой нельзя переносить тяжести. Но он не слушал.

То, что происходило потом, слилось в ее сознании в непрерывный поток радости, торжества ее проснувшейся сексуальности. Она не стеснялась быть распущенной и даже иногда вульгарной, как ей казалось. Зоя сама брала «инициативу» в свои руки и даже в рот. Впервые она ощутила на языке нежную и в то же время твердую мужскую плоть с терпким солоноватым привкусом. То, о чем она раньше знала только из рассказов других девчонок, и что казалось ей неприятным и даже унизительным, сейчас вдруг стало желанным.

Когда язык Альберта коснулся ее трепетных губ там, между ног, а затем стал нежно раскачивать набухший клитор, она чуть не потеряла сознание. Казалось, что ток пробежал по всему ее телу, бросая сначала в жар, а потом окуная в холодный пот. Мужчина ласкал ее так умело и страстно, что не прошло и пары минут, как все ее тело пришло в ритм какого-то ритуального танца, импульсивно прогибаясь в спине, совершая непредсказуемые движения руками и ногами.

Потом было так много всего. Поцелуи, объятия, соединения тел. Зоя потеряла счет испытанным оргазмам и сладким обморокам. И когда усталая она вдруг вспомнила о времени, у нее уже не оставалось сил, чтобы продолжать эту сексуальную феерию.

Однако Альберт казался еще полным сил. Он смотрел на обнаженное тело своей юной любовницы с выражением сытого кота вполне ясным и даже немного колким взглядом. Это был опытный соблазнитель. Он понимал, что «прививка первой ночи», которую сегодня получила Зоя, может стать для нее губительным ядом. Он не хотел играть в любовь. Это романтика для юношей. Но стать для нее наставником, своего рода гуру сексуального развития, было его желанием. В эти минуты он утвердился в этом и даже наметил план действий и характер поведения с этой счастливой девочкой, из которой он сделает... А что получится, он еще и сам не знал.

В душевой Зое опять хотелось петь. Она и впрямь что-то мурлыкала себе под нос, пока теплые струи смывали с нее остатки любовного пота.

Когда она вышла, Альберт уже оделся и, сидя в кресле, что-то рисовал в альбоме.

— Ты опять рисуешь?

— Да, завершаю начатое.

— Покажи.

— Оденься пока. Еще минуту дай и я закончу.

Зоя, на волне своего счастья, как будто даже не замечала серьезности тона, которым говорил с ней Альберт, его трезвого и даже колкого взгляда. Она была неопытна и на ее пути не было пылких юношей, романтических любовников и других мужчин, не отягощенных опытом обольщения женщин.

— Ну что? Готово?

Зоя оделась и, как умела, привела себя в порядок.

— Вот смотри.

На рисунке быстрыми уверенными штрихами была изображена утомленная страстью обнаженная женщина. Зоя опять узнала себя. Ракурс был выбран такой, что прослеживал все тело от разведенных в стороны ног на первом плане к холмикам груди и дальше к лицу, слегка повернутому к свету. Поза женщины сама по себе возбуждала. Но более всего возбуждали четко прорисованные, в отличие от общих контурных линий тела, межножие с выступившими наружу лепестками губ, полушария груди с торчащими возбужденными сосцами и лицо с выражением блаженства и неги.

— Можно я это тоже возьму себе?

— Нет, это останется у меня. Я тоже хочу приятных воспоминаний.

— Спасибо тебе.

— Это я тебя благодарю, mon ange! Из того, что сегодня произошло с нами, я благодарен тебе еще и за то, что ты вернула мне желание творить. Уже давно я не брал карандаш, чтобы писать натуру. Все больше схемы и наброски сцен. А ты меня вдохновляешь. А сейчас иди, такси уже ждет. Кстати, не забудь – там в футляре твой портрет.

— Поцелуй меня...

Надо сказать, что поцелуй Альберта был прохладно нежным, но Зоя этого даже не заметила, по-прежнему находясь в эйфории новых ощущений. Она, вприпрыжку, как счастливый ребенок, выпорхнула из подъезда и, пританцовывая на снегу, подбежала к такси. Водитель, заметив ее стремительное приближение, вышел из машины и предусмотрительно открыл заднюю дверцу, чтобы девушка случайно не пролетела мимо.

Несмотря на обилие впечатлений и остро ощутимые покалывания и пульсацию в промежности, Зоя достаточно быстро заснула и сон ее был крепок и сладок.

Все последующие дни и еще почти неделю любовники наслаждались друг другом, не скрывая удовольствия от близости.

Надо сказать, что в определенной эйфории от всего этого пребывала не одна Зоя, но и этот старый циник Альберт. Он сам удивлялся собственным чувствам к этой молодой женщине, столь неожиданно появившейся на его пути. Почти после каждого акта любви у него пробуждалось желание творить, что само по себе было для него важнее сексуального удовольствия.

Все это выливалось в новые эскизы и наброски обнаженного женского тела с четко прорисованными фрагментами. Не всегда это было то, что на первом рисунке. Иногда это было лицо, иногда рука или пальцы, сосок груди или изгиб ноги. В итоге получилась уже целая серия рисунков, которую, по сути, уже можно было бы выставить на суд профессионалов.

Такая мысль приходила Зое, представлявшей себя на этой выставке в окружении друзей Альберта, таких же холёных седовласых мужчин. Она представляла, как их острые взгляды цепляются за нее, раздевают, стараясь увидеть то, что изображено на рисунках. Это заводило ее, немедленно вызывая всплеск сексуального возбуждения.

Потом случились месячные. В отличие от предыдущих они были более болезненными. Видимо, сказывалась интенсивная и, самое главное, настоящая половая жизнь последних дней. Зоя мучительно переживала это состояние, но еще более тяжелым для нее стало отсутствие секса. Она подсела на него, как на наркотик. Когда от таблетки отступала боль, Зоя ласкала пальцами клитор, с трудом сдерживаясь, чтобы не просунуть их дальше.

За пару дней до этого регулярного физиологического события получилось так, что Зоя сказала Альберту, что у нее безопасные дни, и чтобы он кончил в нее. Ей безумно хотелось испытать это. Она буквально выкрикнула это в самый кульминационный момент, когда мужчина с нарастающим темпом и стоном вколачивал член в хлюпающее от соков вожделения влагалище.

От этих слов, казалось, Альберт совсем потерял контроль над собой. Он взвыл, и в этом стоне страсти смещались дикие звериные хрипы и что-то похожее на гортанное пение. Темп, с которым член вторгался в стоявшую на коленях Зою, ускорился до предела человеческих возможностей, затем мужчина резко остановился в крайней точке проникновения, и Зоя ощутила пульсацию его члена, изливавшего в нее живую субстанцию. В этот момент она даже не смогла сосредоточиться на собственном оргазме, который уже несколько секунд сотрясал все ее тело.

То же повторилось и на следующий день. После того, как любовники остыли, Альберт сказал:

— Так, ангел мой, я вижу, что тебе нравится завершенный акт. Я тоже люблю изливаться внутри женщины. Но я хочу напомнить, что мы только любовники. Надеюсь, ты помнишь наш уговор.

— Да, конечно... ты не думай, что я так хочу тебя к себе привязать. Мне просто приятно чувствовать как он это там делает...

— Вот и хорошо, что ты помнишь, но прошу тебя немедленно в самое ближайшее время поставить себе спираль или что там вам делают. Только не таблетки. Ты меня поняла?

— Да, я все поняла. Я сделаю что ты просишь.

— Девочка моя, ты скоро сама убедишься в правильности этого шага.

— О чем ты?

— О! У меня с тобой большие планы.

— Даааа, - Зоя кокетливо потянулась, - И что это за планы такие, о чем я не знаю?

— Скоро узнаешь. Кстати, а что с твоим гардеробом? Учти, скоро мы будем вместе выходить в свет.

— Да, я помню... ты говорил. Но я не хочу с Таисией.

— Напрасно. Она знает толк в модных штучках. Но, впрочем, как хочешь. Только знай, что, возможно, уже в конце следующей недели у нас будет одна очень интересная, как сейчас говорят, тусовка. Будь готова.

В эти дни Зоя решила заняться гардеробом. Тем более, что уже на второй день после их первого секса, несмотря на ее протесты, Альберт перевел ей на карту солидную сумму, как он сам выразился, «на брошки». Перебрав все содержимое своего шкафа она не нашла и пары приличных для «выхода в свет» платьев. Тащить за собой Таисию она не хотела, хотя явно испытывала необходимость в независимом взгляде на наряд, но не мнение навязчивых продавцов. И все же она решила обратиться к Таисии.

На следующий день, придя, как обычно, на процедуры, Зоя никак не могла найти момент, чтобы попросить барыню о помощи. Но опытную Таисию нельзя было ввести в заблуждение.

— Зоенька, что-то ты так суетишься. Это на тебя не похоже. Мне кажется, что ты хочешь мне в чем-то признаться, но не знаешь с чего начать.

— Да... в общем мне ваш совет нужен...

— Буду рада выслушать.

— Просто на выходных у меня важное мероприятие и надо что-то новое из одежды... вот я хотела вас попросить...

— Помочь выбрать платье, - продолжила за девушку Таисия.

— Да.

— Конечно, милочка, с радостью помогу тебе. Что за вечер? Кто приглашен? Протокол или без протокола?

— Ой, даже не знаю... там художники будут разные... - выпалила Зоя и тут же осеклась.

— Ах, вот что! Тебя пригласил Бертик?

— В общем... да.

— Ой, милочка, ты пропалаааа, - Таисия по-бабьи протянула это «а» и при этом покачала головой. – Ну, ты девочка уже взрослая и сама можешь решить «быть или не быть».

Таисия снова театральным жестом приложила ладонь ко лбу и прикрыла глаза, улыбнулась и продолжила:

— Только один совет дам тебе, милочка. Не делай далеко идущих планов и постарайся примерно за год получить от Бертика все, что он сможет тебе дать. У него дольше года никто не задерживается. Я-то его знаю.

«Графиня» многозначительно улыбнулась с гримасой опытной, много познавшей женщины. Собственно, так оно и было. Ее роман с Альбертом тоже длился около десяти месяцев. Об этом знала вся богемная «тусовка». Такой уж был Бертик! Он не скрывал своих увлечений и даже наоборот - выставлял их напоказ, чем только ранил собственную жену, которую при этом любил. На первых порах жена пыталась переломить, как-то изменить его, но очень скоро просто смирилась, так как тоже любила. Она знала о его неуёмном характере волокиты. Ведь еще до начала их отношений она не раз видела его в театре и на актерских вечеринках с разными смазливыми актрисульками и уже заслуженными примами сцены. Знала она и об оргиях, которые они устраивали на пару с Женей Карским в студии или на свободных квартирах.

Через одну такую «массовку» пришлось пройти и Таисии. И вот сейчас, видя, как тает под обаянием Альберта это юное создание, «графиня» вдруг вспомнила тот групповой шабаш, который с ее участием устроили друзья. Таисия постаралась отогнать возникшее видение и пристальным оценивающим взглядом осмотрела фигуру девушки.

— Так, я знаю, куда мы поедем с тобой.

— Вы о чем? Я не поняла... почему у него никто больше года не задерживается?

— Ах, Зоенька, ты всё о Бертике.

— Не морочь себе голову и просто прими это. Он уже сказал, что ты его содержанка?

Зоя покраснела и отвела взгляд.

— Да... но...

— Какие еще «но»? Используй эту возможность и ищи себе жениха. Но только не в компании Бертика! Там все только пользуются... - Таисия осеклась и замолчала, не зная, как продолжить фразу.

— В смысле... пользуются?

— Да, пользуются возможностью пофлиртовать, а там как сложится. Пойми, у этой богемы все не так, как у обычных людей. Художники преимущественно визуалы и кинестетики. Ты, должно быть, знаешь кто это такие?

— Ну... да, проходили по психологии.

— Так вот, художникам главное разглядеть и пощупать. А актеры преимущественно аудиалы и немного визуалы. Им важны слова и эмоции, передаваемые жестом или поворотом головы. Но это в основной массе. А так, и среди них есть... - Таисия сделала паузу, - экземпляры! Вот Бертик и Джоник как раз из таких. Так что тебе повезло, девочка. Получишь хороший урок... - женщина опять задумалась, - жизни. Запомни и иди дальше иначе упадешь в омут разврата и похоти.

— Что вы говорите? Разве они могут...

Зоя не договорила, как Таисия резко прервала:

— Могут и я вижу, что тебе уже нравится падать в этот омут. Я права?

Зоя опустила голову и лицо ее залила краска стыда. Да, ей нравилось все то, что происходило с ней и Альбертом. Ее сексуальность буквально расцветала с каждым свиданием. Альберт умело доводил ее до края возбуждения одними только словами и порой она достигала пика наслаждения при первом поцелуе или прикосновении. Сейчас она отчетливо понимала о чем говорит Таисия и внешняя стыдливость ее была вызвана именно острым желанием познать все до конца. Она не боялась этого падения. Она почему-то была уверена, что у нее хватит сил остановиться. Так думают наркоманы, с каждым уколом все глубже опускаясь на дно. Для Зои таким наркотиком становился секс.

Зоя хотела быть в том окружении, которое предлагал ей партнер. Она вдруг поняла, что ее предрассудки в отношении собственной внешности отошли куда-то далеко. Теперь девушка с удовольствием смотрела на себя в зеркале и замечала, что отсутствие классической красоты в чертах лица с избытком компенсировалось его эмоциональностью и изяществом линий тела. Она желала ловить на себе мужские взгляды, слышать комплименты и флиртовать в окружении таких, как Альберт. Но Зоя не смела признаться в этом Таисии и сейчас не знала, что ей ответить.

Таисия, видя смущение девушки, сама разрядила обстановку:

— Ну-ну...- Таисия погладила волосы Зои, - Ты уже взрослая девочка и все с тобой будет хорошо. Всё! Собирайся. Едем за нарядом.

— А куда? Я раньше в торговых центрах себе что-то покупала. Вот, на Домодедовской есть неплохой центр...

— Милочка! Какой торговый центр?! Может еще на блошиный рынок? Ты должна выглядеть королевой, а не «Варькой с Бухановки». Едем на Петровку. Там я знаю куда зайти юной особе.

Такси остановилось недалеко от Петровского пассажа. Таисия попросила водителя помочь ей выйти из машины и, к удивлению Зои, молодой киргизский паренек без промедления и даже, как ей показалось, с поклоном открыл дверь и подал даме руку.

Бутик, а точнее авторская мастерская молодого московского модельера, располагался в цокольном этаже старого дома архитектуры конца 19 века. Вход из внутреннего дворика не сиял неоном или броской рекламой. Человеку непосвященному это место не найти. Однако, по словам Таисии, именно здесь одевалась значительная часть творческой интеллигенции Москвы.

— Добрый день, девочки! - Таисия царственной походкой вошла в достаточно просторный холл с журнальным столиком, креслами и расставленными по углам манекенами в броских театральных нарядах.

Зоя даже немного сжалась от громкого голоса дамы и воцарившейся вдруг тишины. Таисия же, расстегивая на ходу шубу, прошествовала к креслу и небрежным движением сбросила ее на спинку. Две девицы, стоявшие в холле надели дежурные улыбки.

— Добро пожаловать, Таисия Романовна! Вы прекрасно выглядите. Как ваши дела?

Девушка еще что-то лепетала притворно ласковым голосом, но Таисия только молча кивала головой, как бы принимая должное.

— Где мой мальчик? Мой Гарик.

— Сейчас Леночка позовет Айгара Яновича. Он будет рад вас видеть.

— Посмотрим, что нового в его коллекции.

— Может кофе или чай?

— Да, пожалуй. Мне кофе. Зоенька, что будешь?

— А можно простой воды? – сказала Зоя, и, чтобы не слышали девушки, на ухо примадонне тихо продолжила, - Таисия, а вам кофе я бы не рекомендовала.

— Да, барышня, и коньячку нам.

— Вы что?! – Зоя шипела на ухо даме, - Какой коньяк?!

— Молчи, дурочка. Так надо. Сиди и делай что я скажу. Расслабься...

Не прошло и минуты, как из боковой двери в холл с громким «Bellissima!» ворвался белокурый толстячок в рубашке с воланом, полосатом жилете и изумрудно зеленых, обтягивающих пухлую задницу, брюках.

— О, la mia bella regina. Моя королева! Я очень рад обнять тебя, amore mio!

— Гарик, прекрати. Какое amore mio? Скоро тебе закажут для меня саван, а ты все аморэ-аморэ...

— Таис, типун тебе на язык, - как-то совсем по-русски выдал мужчина, - Не смей! Ты пришла за новым платьем и это меня радует еще больше. Значит – жизнь продолжается!

— На этот раз платье вот для этой прекрасной девочки. Познакомься. Зоя – мой ангел-хранитель в прямом смысле.

— О, Зоя, ragazza bella. Храните, храните мою королеву.

— Зоенька, это Айгар - болтливый латыш, потомок каких-то там революционеров. Но не заслуги предков вызывают мою любовь к нему, а то, что он мастерит своими руками.

В это время девушки поднесли кофе, коньяк и блюдо с фруктами.

— За тебя, моя королева, и вас, Зоя! Безумно рад вас видеть!

Дамы тоже подняли бокалы Зоя сделала небольшой глоток, а Таисия только пригубила напиток, показав Зое, что всего лишь соблюдает этикет.

— Так, теперь к делу. Что шьем? О, дайте догадаюсь – свадебное платье!

— За свадебным мы тоже к тебе придем, но потом, а сейчас маленькое черное и что-то клубное, - не дав Зое открыть рот проговорила Таисия.

— О, для такой фигурки у меня есть что предложить из готового. Милости прошу, пройти со мной.

Айгар протянул Зое руку и увел в соседнюю комнату, которая оказалась просторной примерочной с множеством зеркал на дверцах встроенных шкафов. Модельер дал указания девушкам, а сам вернулся в холл к примадонне.

Девушки, окинув профессиональным взглядом фигурку Зои, предложили ей раздеваться, а сами стали доставать из шкафов платья. Скоро на металлической вешало-стойке не осталось места от шедевров мастера. Все наряды были хороши. Зое понравилось уже первое платье, но второе было тоже хорошо по-своему, а третье... Она не могла сделать выбор и растерянно стояла в стороне, как будто весь этот спектакль разыгрывался не для нее.

Когда процесс выноса нарядов был завершен девушки наконец-то обратили внимание на Зою. Они критически осмотрели ее нижнее белье и деликатно предложили раздеться полностью. Зоя недоуменно посмотрела на них и сказала, что белье совершенно новое, чистое и не принесет вреда платьям. На это девушки вежливо подсказали, что для таких нарядов ей понадобится более тонкое белье. Зое почему-то стало стыдно.

Одна из девушек на минуту отлучилась и вернулась с полотенцем в руках. Без церемоний ловкими движениями она вытерла спину, грудь и живот Зои от естественной влаги. Зоя стояла смущенная и завороженная ее действиями. Когда теплая влажная ткань коснулась ее груди - по всему телу пробежала дрожь, а когда укрытые полотенцем ладони сжали полушария, ноги стали ватными и Зоя едва не потеряла равновесие. Девушка с полотенцем только улыбнулась и прижала мягкую ткань к ягодицам.

— У вас очень красивая фигура, ноги и грудь. Нам будет легко подобрать вам наряд.

— Спасибо... - только и смогла произнести Зоя.

Одно за другим надевались платья. Пока Зоя крутилась перед зеркалами, девушки что-то между собой обсуждали, затем раздевали и приносили другое платье. Сначала Зою смущала ее нагота и прикосновения к ее телу девушек, помогавших надевать и снимать платья. Но после нескольких смен нарядов смущение прошло и ей даже стало нравиться быть послушной куклой в руках этих симпатичных девушек.

Некоторые наряды возвращались в шкаф, а некоторые занимали отдельное место на вешало-стойке. Зое нравилось всё. Она недоуменно смотрела, как вполне подходящий, на ее взгляд, наряд возвращался в шкаф под отрицательные комментарии девушек. Но вмешиваться в процесс не пыталась, доверившись профессионалам.

В результате на вешалке осталось два маленьких черных и три клубных платья, которые и были вынесены на суд Айгара и Таисии. В этих нарядах Зоя продефилировала перед строгими судьями, уже не стесняясь своей наготы под покровом ткани. При этом Айгар без тени смущения трогал девушку за самые интимные места, демонстрируя «линию груди» или «линию бедра».

В итоге в пакет легло классическое с высокой горловиной облегающее черное мини и длинное «в пол» с высоким разрезом спереди вечернее платье глубокого синего цвета на тонких бретельках с ажурной накидкой болеро.

— Тебе понравились платья, - уже в такси спросила Таисия.

— Мне все платья понравились, но девушки почему-то их относили обратно. Мне казалось, что всё мне подходит...

— Ты ошибаешься. Ты еще не опытна в этом, а со стороны виднее. Так что слушайся совета... пока... пока не привыкнешь.

— К чему?

— Увидишь сама. Это будет новая для тебя жизнь. И знаешь, я и боюсь за тебя и завидую.

— А почему боитесь?

— Как бы тебе точнее объяснить... Перед тобой откроется слишком много соблазнов, устоять перед которыми будет трудно. Можно попробовать всего и отойти, насытившись, а можно попасть в их плен, из которого спасенья нет. Твое счастье, что у тебя есть другая профессия, не богемная. Это твое спасение, если что-то произойдет. Ты же знаешь сколько артистов и художников заканчивают свою жизнь, скажем так, до срока. Это плен их пороков. Но, знаешь, до поры до времени это сладкий плен.

— А вы побывали в этом плену?

— Нет, я сумела пройти эти сладкие испытания богемной жизни, не упав в омут разврата и пьянства.

— Неужели все артисты и художники такие?

— Девочка моя, там все построено на эмоциях, чувствах, порывах. Это основа жизни творческих людей, а людей случайных околдовывает и порабощает. Постарайся не попасть под очарование греха.

Как ни странно, но слова и предупреждения Таисии, напротив, возбуждали в Зое еще больший интерес и желание окунуться в эту бездну богемной жизни. Тем более, что рядом с ней проводником будет Альберт, которому она уже доверилась духовно и телесно.

К четвергу месячные «испытания» Зои закончились и она в нетерпении поспешила сообщить об этом Альберту. Но, вопреки ее ожиданиям, мужчина не проявил горячего желания интимной встречи, а напротив достаточно холодным тоном сказал о своей занятости и напомнил о необходимости тщательно подготовиться к субботнему мероприятию.

— Я хочу, чтобы мои друзья завидовали мне, видя тебя рядом. Ты прекрасна и нагая, но я надеюсь, что ты подобрала себе соответствующий случаю наряд. Если нет, то у тебя есть еще два дня.

— У меня есть длинное и короткое. Я бы могла тебе их показать, но ты не хочешь...

— Любовь моя, я хочу. Я даже очень хочу! Но, потерпи до субботы. Надень короткое. У тебя самые соблазнительные ножки. Покажи их моим друзьям.

— Это так важно?

— Ты даже не представляешь себе как важно! – в тоне Альберта звучала некая двусмысленность, но Зоя не обратила на это внимания.

Отказ Альберта встретиться сильно огорчил Зою. Не то слово – огорчил, поверг в отчаяние. Весь рабочий день она мечтала о той минуте, когда под струями теплого душа она прикоснется к трепетным крыльям своей «бабочки». Уже перед самым завершением работы, когда она заполняла отчет, ей вспомнились прикосновения рук девушек из модного салона, их слова о красоте ее тела.

Почему-то представила себе, что сцену примерки платьев, сидя в кресле, наблюдают мужчины во фраках. Десяток мужчин, дымя сигарами и потягивая из бокалов виски, молча смотрят, как тело Зои то утопает в легких тканях, то обнажается вновь. Все в них шикарно от прически до ухоженных ногтей, от белоснежных воротничков сорочки до отполированных до блеска черных туфель. Все они седовласые взрослые мужчины в пору пика своей сексуальной активности, когда опыт овладения женщиной позволяет прежде насладиться ее красотой, а затем неспешно словами и легкими прикосновениями подвести ее к порогу блаженства. Их взгляды ласкают тело, их спокойствие и неспешность приводят женщину в бешенство, выплескивающееся наружу неумолимой страстью в момент совокупления.

Эти видения изрядно промочили трусики Зои и, не в силах более терпеть эту муку, она запустила ладонь за резинку трусиков. Хорошо, что в сестринской никого кроме Зои не было. Едва пальчики коснулись набухшего от вожделения клитора, Зоя со стоном грудью рухнула на стол. Оргазм был стремительным и острым.

Вечером в кровати образы седовласых мужчин в смокингах не покидали Зою. Ее пальчики снова теребили лепестки губ, касались горошины клитора, а на веках закрытых глаз как на экране мужчины медленно снимали с себя одежду и приближались к ней, лежащей обнаженной на огромном круглом ложе, застеленном белым шелковистым покрывалом. Мужчины встали в круг, но стояли не только они, но и их эрегированные члены, достававшие до пупков, напоминавшие ручки стоп-кранов, которые, казалось, невозможно оторвать от живота. Кровать начала медленно вращаться, а фигуры мужчин проплывать мимо, как зрители у карусели. Но вот они, как по команде, взобрались на край и теперь, как карусельные фигуры, выстроились по окружности, как бы приглашая Зою занять место на любом из них. Стоя, лежа, на коленях – в разных позах мужчины овладевали Зоей в ее воображении, пока пальчики ласкали возбужденную промежность. В какой-то момент, когда очередной любовник входил в нее сзади, Зоя увидела вдали на кресле Альберта, который тростью руководил оргией и, глядя на женщину, поощрительно кивал головой. В тот самый момент сильные мужские руки обхватили ее тело, а горячие члены вонзились и буквально взорвали ее ненасытное влагалище неиссякаемым потоком влаги жизни. Все они, сплетясь в клубок, воспарили над ложем и растворились в воздухе, оставив Зою одну плыть в этом мареве утихающей страсти. Альберт при этом молча смотрел за происходящим, все так же одобрительно кивая головой.

Тело девушки, покрытое испариной от только что испытанного оргазма, расслабилось. Она свернулась комочком и заснула. До события оставалось пережить полтора дня.

В субботу Зоя проснулась очень рано. Город в ленивой зимней дреме встречал выходные. В редких окнах горел свет. Но Зоя не могла спать. Неведомая энергия бурлила и не позволяла ей заставить себя снова лечь в кровать. Было около пяти. Она включила телевизор и занялась приготовлением завтрака. Тосты, варенье, яйцо или сыр... Она рассеяно доставала из холодильника баночки, масленку, какие-то пакеты, но мысли ее уже далеко опережали время. В итоге, когда все продукты были разложены, девушка, вместо того, чтобы сесть за стол направилась в ванную.

Стянув через голову ночнушку, Зоя долго разглядывала себя в зеркале, поворачиваясь из стороны в сторону, взрывая пальцами волосы, касаясь плеч и груди. Жаль, думала она, что зеркало маловато. Надо бы купить новое в полный рост. Хотя... такое же есть в шифоньере. Мысли блуждали, не давая сконцентрироваться на чем-то определенном.

Струи прохладного душа освежили и вернули концентрацию. Привычные домашние дела быстро закончились, и уже к десяти часам Зою стало одолевать нетерпение, когда время становится твоим врагом, отдаляющим столь желанное событие или встречу. Попытки дозвониться до Альберта не дали результата. Он ответил только короткой СМС: «Будь готова в 18.00. Подъеду за тобой на такси». Неожиданно навалилась апатия. Не зная что делать, она позвонила Таисии.

— Душенька моя, - начала «графиня», - у барышни в день светского раута не бывает свободной минуты. А ну, срочно ко мне! Захвати наряды - поедешь прямо от меня. Не забудь ничего!

Долго уговаривать не пришлось. Зоя как за спасительную соломинку ухватилась за это предложение.

Таисия с особым рвением взялась за дело: прежде всего Зоя была усажена перед зеркалом, где «графиня» весьма профессионально поработала «цирюльником». Фактически ничего особенного делать не пришлось, только немного подровнять отросшие локоны, после чего Зоя была отправлена в душевую на «головомойку», как выразилась Таисия.

— Милочка, возьмешь на полочке шампунь в серебристой бутылочке. И... да, еще, не забудь сделать клизму. Увидишь в шкафчике под мойкой. Там рядом в пакете несколько чистых наконечников.

— А зачем?

— Нуууу, - протянула Таисия, вспомнив, что девица не искушена в подобных тонкостях, - Так тебе будет легче... ничего не будет отвлекать от общения... да и мало ли что.

Это «мало ли что» было произнесено с особым акцентом, но смысл этих слов дошел до Зои гораздо позже. А сейчас она решила послушно следовать всем советам опытной дамы.

После душа время полетело быстрее. Сидя у зеркала, когда опытные руки Таисии делали укладку и макияж, Зое стало казаться, что вот-вот раздастся звонок от Альберта, а она еще не готова. Она торопливо схватила телефон и набрала ему сообщение, что находится у Таисии и выйдет к подъезду по его звонку. Оставалось еще полчаса до назначенного времени, когда Таисия выпустила девушку из своих рук.

— Иди, надевай платье. Надень короткое.

— Да? Вы так считаете?

— Покажешь свои ножки. Пусть эти извращенцы посмотрят на классические формы.

— Почему извращенцы? Они же... художники.

— Понимаешь, деточка, по-моему, после Ботичелли и его классически прекрасной Венеры, ни один художник не изобразил идеальных женских тел. Кого, ты думаешь, они приглашают в натурщицы?!

— Ну, красивых девушек, наверно...

— Ничего подобного. Красивых только на портрет, а на обнаженку толстух, спортсменок с накачанными мускулами, уродок разных... Извращенцы, одним словом.

— Не может быть!

— Спроси у Бертика.

— Но у него же в кабинете есть портрет обнаженной женщины с очень красивой фигурой.

— Это исключение – жена.

Пока продолжался этот разговор, Зоя вертелась перед зеркалом в белье и чулках, любуясь собой. Но когда платье обтянуло ее стройную фигурку...

— Ой, какая же я дура! – слезы готовы были смыть все старания Таисии со щек Зои. – Они же предупреждали, что надо тонкое...

Зоя выла в голос, стараясь сдержать рыдания, которые неминуемо испортили бы весь макияж. В зеркале отражался силуэт, совершенно не похожий на тот, что был в бутике, когда она радостно выбегала из примерочной, дефилируя перед Таисией и Айгаром. Жесткие обводы бюстгальтера топорщили ткань на груди, а на бедрах глубокой бороздой пролег след от резинки трусиков.

— Они же сказали что надо другое белье... ой дура... что же делать теперь... - причитала Зоя.

— Снять всё – строго командным голосом произнесла Таисися.

— Как все снять?

— Так, руками.

Тон «графини» был непререкаем и Зоя, как маленькая провинившаяся девочка послушно начала стягивать с себя платье.

— Вот. Совсем другое дело. Ничего не отморозишь себе – Бертик, наверно в машине подкатит.

— Да. Я не замерзну, но как же без трусов?

— А ты подол не поднимай – никто и не увидит.

Обе засмеялись и снова подошли к зеркалу, чтобы еще раз осмотреть «идущую на бал» и подправить прическу.

Звонок от Альберта раздался буквально через пять минут, после того как женщины завершили приготовления и Зоя в нетерпении подошла к окну.

— Всё, я побежала.

Девушка быстро накинула на плечи пальто.

— Это что еще такое? – Таисия в возмущении всплеснула руками. – Ты в этом собралась в свет? Немедленно сними. Вот, наденешь эту мою шубу и никаких пререканий.

— Но это же...

— Надевай. Ничего, что длинная. Зато когда твоя ножка мелькнет между полами шубы, посмотри на реакцию этих извращенцев. О, я помню, как это было!

— Ой, спасибо вам! Вы моя благодетельница!

— Беги, беги... - Таисия открыла дверь и с какой-то грустью и в то же время тревогой посмотрела вслед Зое.

Дама подошла к окну. Ей было о чем вспомнить, глядя на торопливо шагающую от подъезда к машине девушку. В прежние годы кавалеры так же подъезжали к этому подъезду, чтобы увезти ее в шумные дымные залы богемных вечеров, где она купалась в волнах комплиментов, сладких эпитетов ее красоте, где веселье, музыка и танцы длились всю ночь, а первые утренние лучи находили ее в объятиях горячего любовника, а иногда и не одного. Вот и сейчас она смотрела, как Альберт открывает перед Зоей дверцу машины и думала, что эта дверца не в салон автомобиля, а в новую полную соблазнов и порока жизнь. «Будь счастлива, девочка!»- пожелала ей, когда Альберт, мельком взглянув на ее окно, сел и захлопнул дверцу.

— Ты прекрасно выглядишь! – глаза Альберта светились и эти слова были искренними.

— Я соскучилась... Так долго нельзя...- Зоя с придыханием почти шепотом произнесла это, вытягивая губы навстречу поцелую.

Но Альберт ограничился лишь прикосновением губами к щеке, демонстрируя неловкость поцелуев в присутствии шофера.

— А ты не скучал?

— Очень скучал, но неотложные дела, понимаешь...

— Я так не могу, Альберт.

— Как так?

— Так долго без тебя...

— Ты помнишь наш договор?

— Помню... но...

— Привыкай к тому, что мы не будем встречаться ежедневно. И даже, возможно, не каждую неделю. Но сегодня я не выпущу тебя из постели.

Первые слова мужчины словно жгучее зелье на рану вливались в ее уши, но последнее признание к ее собственному удивлению моментально смыло всю горечь и странным образом привело в возбуждение истосковавшуюся по мужской ласке киску. Зоя явно ощутила стремительный выплеск густой влаги на бедра. Это было так необычно без трусиков, что невольно встревожило девушку. Тем временем Альберт мягко пальцами сжал ее ножку у самого края платья, который уже не скрывал ажурной резинки чулок. Меховые полы естественным образом легли по сторонам ее ног и Зоя вспомнила слова Таисии, поймав устремленный на них взгляд Альберта.

Зоя прижалась к плечу мужчины и затихла, наслаждаясь его близостью и ароматом, исходившим от его одежды и кожи. Автомобили заполнили московские улицы в обычных вечерних пробках. Но эта медленная езда даже доставляла радость девушке – ее мужчина был рядом и это было счастье, которое должно было продолжаться.

Попетляв в узких, занесенных снегом улочках Замоскворечья, машина остановилась у семиэтажного дома сталинской постройки, чердачный этаж которого был превращен в мансарду с большими наклонными окнами, являвшую собой мастерскую и частную галерею одного известного художника и мецената. Яркий свет, осветивший низкие облака сквозь припорошенные снегом окна, сразу бросился в глаза Зое.

— Нам туда? – спросила она.

— Да, пошли.

Старый лифт с металлическими решетками вместо дверей достаточно быстро и без стариковского скрипа доставил пару на самый верх.

— Вот здесь квартира Николеньки, - показывая на единственную дверь на этаже, сказал Альберт, - Лифт ходит только сюда, а нам чуть выше ножками в его студию.

В самом углу лестничной площадки, огражденная изящной кованной решеткой, располагалась винтовая лестница.

— Иди первая. Осторожно, лестница крутая, - Альберт вдруг рассмеялся, - Это проверка на трезвость после вечеринки.

Здесь Зоя еще раз смогла убедиться в справедливости наблюдений Таисии за ножками в расходящихся полах шубы. Альберт, шедший сзади не удержался:

— Ты прекрасна, ma chère!

Альберт уверенно нажал на ручку двери и на Зою буквально обрушился поток незнакомых ароматов, света и музыки. Небольшая прихожая не была отделена от студии стеной, поэтому все, кто был в салоне, обернулись на вошедшую пару. Раздались приветственные возгласы, кто-то устремился к ним навстречу, кто-то просто помахал рукой, но определенно Зоя ощутила кожей оценивающие взгляды, впивавшиеся в нее со всех сторон.

— Это кого же нам привел сегодня Бертик?

К ним с бокалом в руке приближался невысокий седой старичок с бородкой, в почти клоунском, как показалось Зое, блестящем костюме в полоску, в расстегнутой на груди рубахе и шейном платке.

— Знакомься, Николенька, это мой ангел и спутница Зоя.

Зоя протянула руку, которую мужчина ловко притянул к своим губам и поцеловал. Тут же за его спиной нарисовалась девица на высоченных каблуках, что делало ее на голову выше старичка. У нее были длинные прямые волосы цвета «воронье крыло» и поразившие Зою перекачанные ботоксом похожие на вареник губы. Зоя так ее и окрестила – «вареник», хотя девицу звали Настя.

— Очень рад, очччень, - намеренно растягивая это «ч», с видом мультяшного кота промурчал Николенька.

Не выпуская руку Зои он подвел ее к столу, на котором в беспорядке были свалены пальто, шубы и куртки.

— Для вашей шубки у меня найдется вешалка.

Николенька поставил на притолоку свой бокал и быстрыми движениями сбросил несколько пальто, висевших здесь же на приспособленных к стене крючках, и как фокусник извлек из-под них вешалку. Он ловко помог Зое снять шубу и в восторге воскликнул:

— Боже, какие линии! Берт, где ты отрыл этот клад? – старичок сказал это настолько громко, что невольно привлек внимание гостей.

Зоя почувствовала себя неуютно, от такого пристального разглядывания. Казалось, что она совершенно голая стоит перед этими незнакомыми людьми, что собственно так и было, если не считать тонкой ткани, обтягивавшей ее фигуру. Девушка невольно стала оглаживать платье руками, чем еще больше привлекла к себе внимание.

— Зоя – мой ангел-спаситель. Она лечила мои раны и спасала от одиночества.

— Какое лицо! Ты уже рисовал ее?

— Что, хочешь купить ее портрет?

— С радостью! Все! Но гонорар не тебе, а ей, нашей красавице.

Зоя не знала как себя вести и только краснела от такого пристального внимания. Еще несколько мужчин, не скрывая любопытства, приблизились к ним и как товар на базаре разглядывали Зою с ног до головы. Зоя сначала вздрагивала, когда ладонь мужчины, подходившего к ним, ложилась ей на спину, как бы спонтанно, в дружеском жесте, но затем спускалась ниже, ощупывая все изгибы ее тела. Нередко ладонь незнакомца встречалась с рукой Альберта на пояснице. Но вопреки ее ожиданиям, ее кавалер ничуть не препятствовал этому, а напротив, они как будто даже пожимали друг другу руки. В такие моменты Зоя бросала вопросительный взгляд на Альберта, но встречала лишь снисходительную улыбку, дескать, все в порядке «малыш», так здесь принято.

Новые знакомые непременно заводили разговоры о картинах, интересовались, что нового у Альберта и пытались разговорить Зою, интересуясь ее предпочтениями к какому-либо из стилей или жанров. Она снова начала комплексовать – она ничего не понимала в их разговоре. Это было похоже на разговор с айтишником, с которыми по работе ей иногда приходилось сталкиваться. Как ни странно, но Альберт не проявлял особого рвения, чтобы избавить свою даму от вопросов, в которых она явно не была просвещена. Спасла Настя:

— Ну, всё! Хватит. Отстаньте. Пойдем Зоя, я покажу тебе дамскую комнату.

Настя взяла Зою под руку и повела куда-то вдоль стены, завешанной картинами, огибая кровельные стропила, так же искусно декорированные под общий дизайн помещения. Только сейчас Зоя поняла, что студия занимала все чердачное помещение дома. Собственно студией была часть помещения с высокими окнами, а остальное пространство было разделено на маленькие залы, стены которых были завешаны картинами, а посредине располагались обитые бархатом достаточно широкие скамьи.. Несколько помещений имели двери, а дамская комната располагалась почти в самом торце и была отгорожена тонкой перегородкой от общего зала. Напротив за такой же перегородкой располагалась и мужская комната, откуда сейчас до слуха Зои долетели приглушенные стоны или чье-то тяжелое дыхание.

— Ну вот, спасла тя. А то стервятники налетели на свежее мясо, - едва шевеля своими огромными губами прошамкала Настя.

— Что? Я не поняла... какое мясо.

— Ты чо? Первый раз што ли?

— Да.

— Ну вот... я имела в виду свежее тело... ну, на тебя, короче... Слушай, а ты чо, с лицом ваще ничо не делала?

— А надо?

— Канешна. При современной касметалогии же можна ваще имиж сменить.

Зою слегка коробила манера говорить этой тюнингованной особы, но она привыкла работать с людьми и Настя была не худшим вариантом собеседника. Поразила в Насте еще и бесцеремонность, с которой она уселась на стульчак одной из двух кабинок и, не закрывая дверцу, продолжила говорить, изливая содержимое мочевого пузыря.

Зоя тоже зашла в кабинку. Закрыв за собой дверцу сделала все необходимое, стерев салфеткой влагу на внутренней части бедер, выплеснувшуюся из нее еще в такси от прикосновений Альберта.

Настя тем временем продолжала (буду писать нормальным русским языком, а мой читатель пусть сам представит, как это могло звучать в ее исполнении):

— Ты это... ты не стесняйся. Тут никто не стесняется. Если там кто предложит или самой понадобится, скажешь мне. Я ключи дам.

— Что понадобится? Не пойму, кто что предложит?

— Не, ну понятно, что ты первый раз. Я говорю, если с кем трахнуться захочешь, то меня найди. Ключ дам.

— А, ты об этом. Нет спасибо, не понадобится.

— Ну, не факт, конечно.

Девушки стояли у зеркала и, как говорят, припудривали носики. Зоя не столько занималась собственным лицом, как рассматривала спутницу. Кем она приходится Николеньке оставалось загадкой, но по тому, как она льнула к старичку и его откровенным «пожатиям» выпуклостей ниже талии, было понятно, что, по меньшей мере, их связывает телесная близость. Еще Зоя отметила, что помимо стройного фактурного тела у Насти (ох, если бы не губы!) красивые черты лица и выразительные глаза. Зоя представила девушку обнаженной и даже смутилась этому проявлению чувственности. Тем временем Настя жестом предложила вернуться в зал и уже по дороге к «шумному балу» спросила:

— А ты давно с Альбертом мутишь?

— Нет, недавно... вот первый раз здесь у вас.

— Ну, понятно. Ты это... как тебе сказать, осторожнее. Тут эта Лерка. Ну, нюшка Альбертика. Бывшая. Ну, ты поняла. Да?

— Нюшка или Лерка? Кто это?

— Лерка его бывшая натурщица. Ну, у них же там было... до тебя. Просто она дурная бывает, когда... мороженого объестся.

После этих слов Настя почему-то громко рассмеялась.

— Ладно, ты не парься. Все нормально будет.

Войдя в зал, Зоя глазами стала искать Альберта. Пока они прихорашивались в зале явно прибавилось людей. Компаниями, парами или поодиночке люди перемещались в этом зале, кто-то стоял у высоких барных столиков. Мимо Зои проходили молодые люди с подносами, на которых стояли фужеры с вином и шампанским, рюмки, закуски. Один из них остановился рядом и кивком головы предложил взять напиток. Полусухое красное вино оказалось очень вкусным и вовремя поданным. Оказалось, что Зою мучила жажда и бокал был опустошен за несколько глотков. Не зная куда поставить пустой фужер, Зоя пошла к столам и увидела Альберта. Он стоял в компании нескольких молодых женщин и одного седовласого высокого мужчины. Зоя направилась к нему.

— Ах, вот где ты, ma chère! – и обращаясь к окружению продолжил, - Знакомьтесь, это Зоя. Она новичок в искусстве живописи, но мастер в искусстве врачевания. Прошу любить и не жаловаться.

Альберт засмеялся собственной шутке. Окружение тоже вежливо улыбнулось. Женская часть компании манерно протянула Зое свои руки, произнося имена, которые Зоя даже не пыталась запомнить. А мужчина с обворожительной улыбкой и порочным блеском в глазах взял в свою теплую сухую ладонь ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал.

— Евгений, - мягким завораживающим голосом произнес он, - Карский. Иногда в узком кругу меня называют Джоном. Буду рад быть для вас, прекрасная леди, кем угодно. В любое время к вашим услугам.

— Ну, вы тут знакомьтесь, а мне надо к Николеньке. Зоенька, доверяю тебя этому обольстительному гиганту. Джони не даст тебе скучать. Да, Джон? – это было произнесено с каким-то многозначительным подтекстом, о чем свидетельствовал тон голоса Альберта.

Альберт скрылся в толпе. За ним разошлись и девицы, бросая не очень приветливые, с оттенком неприязни взгляды на Зою.

Евгений тут же взял на себя инициативу, многословно и витиевато расписывая все, что здесь было представлено из картин, и в общих чертах описывая тех, кто находился в зале. Словесная манерность Евгения не портила впечатления и была даже чем-то органичным его внешности. Он был моложе Альберта, выше ростом и красивее. Красота эта выражалась не в тонких чертах лица, а в телесной стати и мужественности в движениях. В его руках чувствовалась сила, а ладони были такими большими и теплыми, что Зое вдруг захотелось ощутить их прикосновение еще раз, но не только своей рукой, а всем телом.

Желания и мысли материализуются. Эту фразу мы слышим тысячи раз, но редко убеждаемся в ее справедливости. Сейчас это произошло с Зоей – рука Евгения мягко опустилась ей на талию и медленно спустилась на ягодицу. В тот самый момент Евгений неожиданно прервал свой пассаж о каком-то художнике и, глядя Зое в глаза, сказал:

— Вы прекрасно выглядите, Зоя. И ваше платье... - в этот момент его пальцы изучали ту самую зону, где должна была бы располагаться резинка трусиков, если бы такие были на ней. – Ваше... умммм... платье очень красиво подчеркивает красоту ваш... твоего, девочка, твоего тела. В тот самый момент она почувствовала, как напряглись ее соски. Взгляд собеседника не оставил сомнений, что тонкая ткань платья не в силах сдержать их напор.

Зоя не могла пошевелиться. Ее парализовали действия и слова Евгения. Странно, но она даже не предприняла попытки отстраниться или воспрепятствовать поступку мужчины. В тот момент, когда сильные пальцы сжали ягодицу, Зоя пришла в себя. Она резко, но так, чтобы не привлечь внимание окружающих, повернулась и, глядя в глаза Евгению, сказала:

— Я вижу, что мы перешли на «ты». Тогда принесите мне вина и выпьем на брудершафт.

Она не стала раздумывать над словами, произнеся эту избитую фразу, лишь бы выйти из ступора, в который поверг ее Евгений. Вспомнился рассказ Таисии об этой паре обольстителей – Бертике и Джоне. Вернув себе некую сосредоточенность, Зоя вдруг ощутила влагу в промежности. Она вновь ругала себя, что забыла о тонком белье, но вместе с тем отдала должное собственной наготе, дававшей ей неповторимое ощущение доступности и тем самым обострявшее чувства.

Евгений, пользуясь своим ростом, легко высмотрел гарсона, разносившего напитки, и движением руки привлек его внимание. При этом он вновь стал рядом с Зоей и уже другой рукой обнял за талию.

— Вот и напитки. Тебе вино, или может виски?

— Вино.

Свободной рукой Евгений протянул фужер Зое, которая, казалось, вновь впала в ступор. Тепло его ладони, спустившейся к пояснице, вызывало какие-то невидимые волны гораздо глубже в ее теле, вибрации там - в незащищенном межножии. Она вновь ощутила, как влага потекла по бедрам и уже мочит резинки чулок. Зоя сама не заметила, как вновь в несколько глотков опустошила фужер. Вино не действовало, или напротив, заставляло подчиняться воле этого взрослого альфа самца, которого она видит впервые в жизни.

— Ого, как быстро опустел твой фужер! Хочешь еще?

— Нет. Евгений, лучше покажите мне картины там в галерее, расскажите о них, а то я совсем не разбираюсь в этом.

Зое стоило большого труда вырвать себя из охвативших ее тело ощущений.

— С огромным удовольствием. Здесь много интересных работ. Кстати, кое-кто из их авторов тоже здесь. Вон там, видишь, высокий непричесанный и небритый с рюкзаком на плече?

— Да, вижу. Кто это?

— Это Вася! Просто Вася... пока Вася! Но очень скоро весь мир услышит имя Василия Игошина. Вот увидишь.

Евгений вдруг заговорил увлеченно. Его ладонь оставила в покое бедро Зои. Он взял девушку за руку и довольно быстро повел в галерейную часть.

Издалека Зоя увидела, как к входной двери, явно намереваясь выйти, приближались Альберт и Николенька в компании двух незнакомок. В тот момент Евгений отпустил ее руку и немного отстал. Это отвлекло Зою от наблюдения за дверью. Она обернулась, обводя взглядом зал, и увидела, что Настя не ушла с Николенькой и Альбертом, а стояла чуть поодаль и что-то протягивала Евгению. Он кивнул и устремился к Зое.

— Идем. Вот отсюда можем начать.

Он подвел девушку к первому огороженному залу. Здесь было десятка два картин в массивных золоченых рамах явно кисти старых мастеров. Так и оказалось. Евгений увлеченно рассказывал о художниках, стилях и эпохах, но при этом его ладони, сменяя одна другую, изучали ее тело, заставляя женский мозг отключаться от информации, а тело послушно следовать инстинктам. Кроме них в зале была еще одна пара. По тому, как эти двое ласкали друг друга на бархатной скамье посреди зала, было видно, что они уже очень хорошо «ознакомились с коллекцией» и теперь изучают друг друга.

Почти ту же картину Зоя увидела и в следующем зале. Только здесь парочка зашла гораздо дальше поцелуев. Миловидная полноватая девица в экстремальном мини совершала недвусмысленные движения бедрами, сидя на коленях у длинноволосого хиппиподобного молодого человека. Рядом со скамьей на полу стояла креманка с остатками мороженого. Зое вдруг захотелось чего-то холодного и она попросила Евгения, принести ей мороженое.

— Ты хочешь это мороженое?

— Да, пожалуйста.

— Хорошо. Но ты дождись меня в галерее.

— Да, я буду в следующем зале.

Зоя не хотела мешать парочке наслаждаться друг другом. Да и самой ей было кстати сделать передышку от постоянного будоражащего ее сексуальность присутствия Евгения.

Евгений удалился, а девица, неприязненно взглянув на Зою, с придыханием прошипела:

— Уёбывай, блядь...

Этот мат в другое время и в другом месте заставил бы Зою возмутиться и как-то отреагировать. А здесь и сейчас она только тихо пробормотала себе под нос какие-то извинения и быстро удалилась, войдя в следующий зал.

В углу несколько мужчин что-то эмоционально обсуждали, жестикулируя, указывая на картины и не обращая внимания на вошедшую Зою. На стенах висели картины, явно принадлежащие кисти одного и того же художника. Это чувствовалось по манере письма и красочной палитре. Зоя назвала это абстракционизмом. На полотнах широкими мазками были изображены только контуры, линии и силуэты разных предметов. Но Зою поразило, что всего несколько линий абсолютно определенно давали зрителю представление о том, что изображено. Цвет и решительность линий создавали настроение и это захватывало. Особенно привлекла ее внимание картина, где всего пятью линиями была изображена обнаженная женщина. Она как-будто шла навстречу предполагаемому любовнику. Только пять линий, а сколько экспрессии!

— Тебе понравилось?

Голос за спиной заставил Зою вздрогнуть. Она обернулась. За спиной у нее стоял тот самый «просто Вася».

— Да, понравилось.

— Хочешь, тебя нарисую?

— А это ваша картина?

— Теперь это картина Николеньки. Тебя как зовут?

— Зоя.

— Вася, - представился мужчина. – Ты с кем пришла? С Джоном?

— С Альбертом.

— Они что, тебя оба, да?

— Что вы имеете в виду? Они оба... что?

— Что? Рисуют, - со смехом выдал Вася и так же, как ранее Евгений и другие мужчины, провел ладонью по ее спине и пояснице, прощупывая линию резинки трусиков.

— Убери руку, - стараясь как можно жестче отшить наглеца, проговорила Зоя.

— О, сколько злости! Ты меня заводишь, когда злишься... без трусов.

Зоя побледнела. Но странным образом отреагировало ее тело: в промежности вновь возник этот предательский импульс и выдавил из влагалища порцию влаги.

— Ладно, следующий раз, - продолжил Вася, заметив приближающегося Джона.

Зоя хотела было ответить, что следующего раза не будет, но перебил Евгений.

— О, я вижу вы познакомились. Это, Зоенька, тот самый Вася, о котором я тебе говорил. А это все его картины.

— Очень приятно, Зоя. Но не буду вам мешать, - с ухмылкой взглянув на мороженое, неожиданно вежливо произнес Вася.

Он наклонился к уху Евгения и Зое послышались обрывки фраз, что-то вроде «ключ мне» и «Настя знает». Затем Вася еще раз манерно поклонился Зое и пошел в направлении зала. Следом за ним, как бы спохватившись, устремилась и группа спорщиков.

— Он тебе успел нахамить? – улыбаясь спросил Евгений. – Не обращай внимания. В этом обществе не очень следят за словами. Здесь не политики, а художники. Для них есть только два мира – искусство и быт. Искусство для них великий бог, а быт примитивное удовлетворение нужд – спать, есть, совокупляться.

— Неужели они все такие примитивные личности?!

— Далеко не так. Ты ешь мороженое, а я тебе расскажу о них... о нас. Кстати, это особо вкусное мороженое, которое можно попробовать только здесь.

— Да, правда, вкусное. С каким-то интересным ароматом.

Желая унять волнение, вызванное странным поведением и разговором с Васей, Зоя ложка за ложкой поедала холодную субстанцию. На подносе, с которым пришел Евгений, стояла еще одна порция мороженого, фужер вина и стакан виски.

— А вы почему не едите? – спросила Зоя.

— О, нет. Это десерт только для женщин. Это тоже твоя порция. Наслаждайся, а я вот... виски. За тебя, прекрасное создание!

Зоя тоже пригубила вино и принялась за вторую порцию мороженого. В это время Евгений продолжил рассказывать о мире художников, о его богатстве и нищете, о красноречии, когда речь идет об искусстве, и косноязычии, когда касается всего остального.

Они сидели рядом на бархатной скамье и соприкасались бедрами. Голову туманил тембр голоса мужчины, аромат его кожи, смешанный с парами виски. Как само собой разумеющееся Зоя восприняла ладонь Евгения у себя на бедре уже у самого края ажурной резинки чулка. Мороженое закончилось и Зоя допивала свой третий фужер красного вина. Было с чего кружиться голове. Она уже не отдавала отчета тому, что с ней происходило. Это был плен. Плен очарования рядом сидящего мужчины и плен особого электрического поля, заставлявшего вибрировать низ живота и выбрасывать во влагалище все новые и новые порции влаги. Она потеряла счет времени, только с каждой минутой все больше и больше хотела, чтобы этот мужчина был рядом и ласкал ее.

— О, как там все мокро у тебя...

Зоя как будто не замечала, что рука Евгения проникла уже далеко за пределы края платья и пальцы нежно скользят вдоль истекающей соками щели. Она вдруг ощутила себя в плену очарования момента. Так было с ней на том выпуском вечере в училище с красавчиком Серегой Воронцовым, когда это случилось в первый раз.

— Пойдем. Доверься мне.

Евгений приподнял Зою за локоть и повел в соседнюю комнату. Открыв ключом дверь, он мягко подтолкнул Зою внутрь и быстро повернул ключ. Зоя осмотрелась. Здесь, как она и предполагала, располагался склад мольбертов, подрамников и всего, что нужно в мастерской. Но помимо прочего здесь же стояла весьма широкая для такого помещения тахта, укрытая полотном красной ткани. Вероятно, она использовалась как ложе для натурщиц.

Зоя не отдавала отчета в своих поступках. Голова кружилась. Мысли путались. Она даже не вспомнила, что пришла сюда с Альбертом, что он, возможно, ее уже разыскивает. Как будто ядовитая аура порока, разлитая в этом зале, овладела ею и бросила во все тяжкие с этим, знакомым ей только по рассказам, мужчиной.

Тем временем Евгений уже поднял подол платья и тянул его вверх, обнажая слипшийся от выделений пушок на лобке, ягодицы, пупок и грудь с напряженными сосками посредине ярких ореолов. И вот она в одних чулках и туфлях стоит перед незнакомым седовласым «донжуаном» и желает его страстно.

Мягким нажимом Евгений посадил девушку на тахту и стал напротив, призывая раздеть его. Неумело и торопливо Зоя расстегнула ремень и молнию. Брюки с трудом поддавались из-за восставшего члена, который распирал их и препятствовал падению. Но и эта преграда была преодолена. Вырвавшийся на свободу член закачался перед лицом Зои. Он был гораздо крупнее по всем параметрам тех мужских органов, которые ей довелось увидеть в своей жизни. Даже не достигший предельного напряжения член Евгения был огромен.

Зоя замерла под впечатлением увиденного. Не отрывая взгляда она смотрела на маячащую перед лицом похожую на крупную сливу головку. Кожаный капюшон натянулся, полностью обнажив это чудо. Не меньшее впечатление оставлял весь орган целиком. За считанные секунды после того, как он обрел свободу, ствол наполнился соками вожделения до такого состояния, что казалось, кожа вот-вот лопнет от натяжения. Он поднялся и фактически прилип к животу, демонстрируя желание и недюжинную мощь. Только потом, уже дома, восстанавливая в деталях происшедшее с ней на этой вечеринке, Зоя отметила поразившую ее в те секунды сексуальную силу немолодого уже мужчины.

Зоя не понимала, что с ней происходит. Перед глазами все так же маячила головка члена, заставляя голову кружиться, колени дрожали, а влагалище непрерывно исторгало влагу вожделения. Ища опору, она ухватилась за член и механически потянула головку ко рту. И тут она поняла, что ее рот не способен принять в себя это чудо природы. Головка лишь наполовину погрузилось между алых губ. Солоноватая слизь на языке немедленно вызвала слюноотделение и рвотный рефлекс. Она отвела голову в сторону и глубоко вздохнула.

— Ничего, девочка моя. Можешь только облизать его язычком. Я и без этого хочу тебя.

— Я не умею так.

— Боже, где же Берт нашел тебя такую!

— А он не узнает о нас?

— Мы же ему не скажем?

— Нет, прошу вас... не говорите ему...

— Я думаю, что он был бы рад за нас.

— Почему?

— Потому что мы старые друзья.

— И что? Вы и женщинами друг с другом делитесь?

— Только если женщины сами того хотят. Как ты сейчас.

— Да, я хочу... не знаю, что со мной, но вы... я слышала о вас, но когда увидела...

Все это время Зоя надрачивала член, прикасаясь к головке губами и языком.

— Ляг на спину, Зоенька, и расслабься. Я не хочу сделать тебе больно. Судя по расска... - Евгений оборвал себя на полуслове, чтобы не сказать, что о ее почти девственной «девочке» ему рассказывал Альберт, -. ..раскрытому твоему маленькому ротику, у тебя и там все маленькое.

— Да, у меня же только с Альбертом было.

— Боже, ты чудо какое-то. Так, теперь чуть-чуть потерпи...

Несмотря на возбуждение и обилие влаги влагалище жестко охватило даже один палец. Евгений наклонился и его язык коснулся клитора. Зоя выгнулась и почти стала на мостик от яркого импульса. Ритмично с усиливающимся нажимом мужчина продолжал ласки. Палец уже размял пришедшее в тонус влагалище и уже два пальца играли внутри, заставляя женщину стонать и выгибаться. Несмотря на чрезмерное возбуждение, ласки мужского языка и пальцев не довели Зою до оргазма, держа в предельном напряжении все ее нервные окончания. Может быть это и было искусством обольстителя, о котором ей рассказывала Таисия? Зоя не думала об этом, отдаваясь ласкам мужчины.

Когда и три пальца во влагалище уже не доставляли женщине боли, а вызывали только стоны наслаждения, Евгений нежно руками развел ее ноги пошире и погладил головкой вдоль всей щели, остановившись у жаждущего секса влагалища.

— Вот так, моя сладкая, - с этими словами Аркадий ввел головку члена.

— А-а-а-а...Н-н-н-нее...- на этом крик Зои прервался. Она потеряла сознание.

Евгений сначала не понял, что произошло с женщиной, и продолжил введение. Безмолвную реакцию Зои он расценил, как сдержанность и остановился в крайней точке, ощутив, что головка уперлась в горячую мякоть шейки матки. Он замер на несколько секунд, наслаждаясь обнимающей силой стенок влагалища. Затем он повел ягодицами из стороны в сторону, поглаживая головкой то, во что она упиралась. В этот момент Зоя пришла в себя и закричала. Но крик стих так же быстро, как и возник.

Зоя вдруг ощутила, как боль быстро уступает место особенному комфорту заполнения. Она еще ни разу не чувствовала у себя внутри ничего подобного Член распирал влагалище и от тесного соприкосновения с чувствительными точками на его поверхности волны особого тока пронизывали все ее тело. От его движений по рукам, ногам и животу пробегали импульсы, заставлявшие мышцы помимо воли сокращаться. Ладони и ступни ног иногда немели и пальцы непроизвольно сжимались. После перенесенного кратковременного обморока начинавшийся было оргазм отступил и вот теперь снова набирал силу.

Евгений был нежен и нетороплив. Так получилось, что первый его поцелуй достался не губам на лице женщины, а губам в промежности. И вот теперь он страстно исправлял ситуацию, не забывая ласкать и грудь. Иногда он поднимался на руках и смотрел на прекрасное женское тело, трепетно извивающееся под его лаской. В такие мгновения Зоя, тоже открывала глаза и наслаждалась видом мускулистого тела и смотрела в глаза Евгению. Этот обмен взглядами создавал дополнительную дугу соединения любовников, добавляя страсти и активируя невидимые нити управления оргазмом.

Зоя кончила первой, забившись всем телом как пойманная птица. Евгений на минуту остановился, дав женщине перевести дыхание.

— Отпусти меня, Женя, - вот так назвала она его.

— Ты хочешь, чтобы мы прекратили?

— Нет... не знаю... просто хочу воздуха... здесь очень душно.

— Да, не самое лучшее место. Знаешь что, давай выйдем и выпьем чего-нибудь. А потом, если захочешь...

— Да, захочу! Но мы же сможем еще потом?

— Когда только пожелаешь.

— А сейчас поцелуй меня как ты целовал.

Этот поцелуй... Ах, этот поцелуй! Губы любовников едва слились, как тело снова потребовало того же. Страсть не терпит преград. Руки женщины обвили шею Евгения, а ноги сами приняли в свои объятия его тело. Напряженный и не удовлетворенный член без какой-либо помощи сам нашел вожделенную дырочку и с чмоканьем еще не высохшей слизи вошел на всю длину, ударив, как в первый раз, в мягкую стенку где-то в глубине. Зоя, не размыкая рук, жадно ловила губами губы мужчины, а он, плотно прижав ее трепетное тело к себе, как машина в большом темпе сношал его. По-другому это нельзя было назвать. Мужчина хотел только одного – выплеснуть горячее семя.

— Да, милый, да... вот так... еще, еще... это так прекрасно... мне никогда не было так хорошо... еще, еще... пожалуйста... я уже близкоооо...

Она снова на секунды потеряла сознание, но это был обморок от оргазма. Ее тело билось в объятиях Евгения, который с нарастающим темпом всаживал в нее член.

— Да, милая, я кончаю... в тебя.. не могу остановиться...

— В меня, кончай в меня... наполни меня... я хочу так...

— О, боже, как хорошо... - Зоя лежала, не в силах пошевелиться, с блуждающей на губах улыбкой. – Женя, Женечка, Евгений, Джони... Как мне тебя теперь называть? А?

Зою охватило прекрасное настроение. Хотелось дурачиться. Любовники лежали рядом. Евгений, лежа на боку и облокотившись на одну руку, смотрел на довольное лицо женщины, а пальцы его свободной руки скользили по коже Зои.

— Зови как хочешь. Ты прекрасна. Прекрасна своей естественной красотой и непритворной страстью.

— Женя, я же некрасивая.

— Ты прекрасна, еще раз тебе говорю. Завидую Альберту.

— Ой, но мы ему не скажем, да?

— Не беспокойся.

— Я развратная да?

— Молчи. Ты просто не лжешь себе. Это так важно! Ты не подавляешь свои желания лживой моралью. В том, что ты сейчас со мной нет даже факта измены. Ты не нарушила никаких норм. Ты просто сделала то, что от тебя требовало твое сердце, твое тело.

— Разве я не изменила Альберту?

— Я слишком хорошо его знаю и уверяю тебя, что он не Отелло. И еще, скажу тебе по секрету, он тоже сейчас скорее всего... как бы тебе сказать помягче, флиртует с какой-нибудь особой.

— Правда? Я видела как он с Николенькой и еще двумя женщинами выходили из студии. Они что там... это?

— Не знаю. Может по делу говорят... Не знаю.

— А пусть. Мне хорошо было с тобой. Но с ним мне тоже хорошо. Только, Женя, а мы с тобой еще будем встречаться?

— Обязательно! Только сейчас давай уже выходить, а то кто-то скребется у двери. Слышишь?

За дверью любовников в нетерпении поджидала Настя.

— Джон давай скорее ключ. Тут уже очередь в километр, - девушка торопливо выхватила ключ из руки Евгения и, увидев Зою, продолжила, - А, это ты! Вот и правильно. Так им – козлам и надо.

Кого Настя имела в виду, говоря эти слова, Зоя поняла сразу, но старалась не подавать вида и стыдливо опустила глаза.

Альберт и Николенька появились в зале уже за полночь. К тому времени, как говорят, веселье дошло до точки. А вернее, до пика! Публика изрядно запьянела. Вентиляторы не справлялись с табачным дымом, что добавляло головокружения. Хорошо, что хоть музыка играла не громко. Евгений почти все время был рядом, но изредка задерживался у той или иной компании. В такие моменты к Зое обязательно «швартовался» кто-то из гостей мужского пола и уже привычным для нее жестом прощупывал наличие на ней нижнего белья. Эти прикосновения уже не возбуждали так, как в первые минуты, но все же заставляли ягодицы напрягаться. Разговор с ними сводился к простому знакомству и вопросу, одна ли на здесь или с кем-то. Узнав, что ее опекают Альберт и Евгений, франты удалялись под благовидным предлогом. Только Вася не робел перед «авторитетами». Видимо, он уже осознал собственную значимость в этой тусовке и ставил себя на одну доску с мэтрами.

— Что? Скучаешь? – Вася подошел, протягивая Зое бокал вина.

— Нет, не скучаю. Очень даже развлекаюсь, глядя на вас.

— А на кого тут смотреть?

— Ну, не знаю. Мне интересны все. Необычно всё.

— Рутина... Поехали ко мне.

— Вася, я здесь не одна.

— А похер... Поехали. Я тебя рисовать буду. Честно. Ты не такая, как все тут.

— Что значит – не такая?

— Для меня все женщины или девственницы или шлюхи. Других нет. А ты какая-то другая. Ты не шлюха, точно! Но и не девственница... ты живая, какая-то.

— Спасибо, конечно, что в шлюхи не записал. Но рисовать как-нибудь в другой раз, ладно?

Зоя пыталась вежливо отшить уже изрядно пьяного Васю, но он воспринял ее последние слова вполне серьезно.

— В другой раз, хорошо. Точно придешь?

— Ой, Василий, не знаю. Потом посмотрим.

— Нет, вот мой телефон тут есть, позвонишь, ладно, - Вася протянул Зое визитную карточку.

— Хорошо, я потом позвоню. Ты иди уже. – Зоя легко толкнула Васю в плечо и он послушно пошел в сторону галереи.

Спустя минуту Зою окликнул Альберт:

— Зоенька, подойди к нам.

В трех шагах от нее стоял Альберт в окружении группы пожилых мужчин, которым он представил Зою. Эти мужчины появились здесь совсем недавно. Казалось, что они только что вошли сюда с улицы. Их пальцы и губы еще хранили прохладу зимней ночи, когда прикасались к запястью Зои. Это были меценаты, финансировавшие несколько проектов Альберта. Их имена Зоя не запомнила, но отметила каждого из них по тем взглядам, которые они периодически бросали на нее, и задерживались на выступающих под тканью сосках и стройных ножках под коротким платьем. Неожиданно она вспомнила свой сон с седовласыми мужчинами во фраках. Ее опять трясло от желания, а влагалище потоком изливало секрет на внутреннюю часть бедер.

Она испытывала неловкость под пристальными взглядами мужчин и особенно боялась встретиться глазами с Альбертом. Зоя чувствовала, как румянец пылает на ее щеках. А тут еще и Евгений подошел к компании и, как ни в чем ни бывало, влился в общий разговор. Не взирая на смущение, физиология брала своё: резинка чулок уже была мокрой, а в голове у Зои крутились картинки, как все эти мужчины по очереди подходят к ней, распластанной на постели, и нежно принуждают ее к совокуплению. Это принуждение так сладко, что хочется подчиняться бесконечно.

От таких видений у Зои закружилась голова и она пошатнулась. Альберт подхватил ее под локоть и спросил все ли в порядке. Она быстро пришла в себя и сказала, что немного устала и хочет домой.

— Еще немного и поедем, ma salope!

Если бы Зоя знала французский, она, возможно, обиделась бы на Альберта, назвавшего ее шлюшкой. А может быть признала его правоту. Сегодня она чувствовала себя именно ею.

— Съешь мороженого. Не пей больше, - прошептал ей Альберт и легонько подтолкнул в сторону бара.

Зоя кивком головы извинилась перед мужчинами и не успела еще отойти и двух шагов, как почувствовала на спине чью-то руку. Это был Евгений.

— Я провожу тебя.

— Женя, я не могу больше... со мной что-то происходит... я постоянно... - Зоя оборвала себя, желая произнести «хочу мужчину».

— Ничего. Так бывает в непривычной атмосфере. Ты привыкнешь и все станет на свои места. Иди выпей чего-нибудь.

— Нет, Альберт сказал не пить. Мороженое съесть надо холодненькое.

— А, мороженое... ну, хорошо. Я принесу, постой здесь.

Евгений оставил Зою у одного из высоких барных столиков. Едва он отошел, как рядом образовалась та толстушка в короткой юбке, что оседлала на скамейке юношу в галерее. Она едва держалась на ногах и если бы не парень, что поддерживал ее под руку, наверняка упала бы.

— Что, сучка, довольна?

— Это вы мне?

— Вы... мне... Тебе, блядь, тебе. Как там дела у Бертика? Колотушка еще маячит?

— Идите, девушка своей дорогой. – Зое была неприятна эта вульгарная девица.

Парень пытался утянуть ее за собой, но, не взирая на опьянение, та уверенно сопротивлялась. Ситуацию спас Евгений, вовремя подоспевший к столу.

— О, какая встреча! Валерия, ведите себя прилично!

— Это ты, Джони, веди себя... а меня вот ведут уже. Отвяжись, бля... - девушка зло оттолкнула своего спутника.

— Так, Лера, пойдем, я тебе что-то хочу предложить?

— Опа, предложить или опять подложить под кого-нибудь?

— Заткнись... - Евгений зло прошипел девице в ухо, но Зоя услышала. – Заткнись или больше никто и никогда тебя не пригласит.

— Ага, вот ту сучку теперь будут... рисовать, ха-ха-ха...

— Заткнись. Тебя больше сюда не пустят, ты поняла?

— Ты ей еще мороженого принеси, а потом всем кагалом ее... ха-ха.. – девица смеялась, - вписка, бля...

Эти последние слова Зоя, к счастью, уже не слышала, так как Евгению удалось оттащить девицу к самой двери. Молодой человек уже нашел в ворохе одежды ее куртку и они покинули студию. Неприятное ощущение от встречи Зоя заедала мороженым, быстро поглощая содержимое креманки.

— Кто это был? – спросила Зоя, как только Евгений подошел к столику.

— Не обращай внимания. Это невоспитанная, ревнивая бывшая натурщица Альберта. Она просто подумала, что ты отняла у нее работу.

— Работу или Альберта?

— Ты же умная девочка!

— А умная девочка может ревновать?

— По-моему сегодня повод ревновать у Берта. Тебе так не кажется, сладкая моя?

— Ладно, - Зоя улыбнулась и томно посмотрела в глаза Евгению, - Я снова тебя хочу!

— Ненасытная! Не увлекайся мороженым, оно здесь заряжено «возбудином», - мужчина расплылся в улыбке.

— Ты серьезно?

— Вполне. Да ты не бойся, наркоты там нет. Николенька заказывает его в ресторане у знакомого кондитера. Тот добавляет какой-то афродизиак. Не знаю, на мужчин он не действует что ли, я сам пробовал, а вот барышни становятся сговорчивее.

— Так, значит поэтому я сегодня такая «ненасытная»?

— Не думаю. Оно еще не успело подействовать, когда мы с тобой уже закрылись в комнате.

— Я бы еще закрылась.

— Не получится. Альберт уже идет за тобой. Помни о нашей тайне и до новой встречи.

— Обещай, что она состоится.

— Обещаю!

— Что, голубки, воркуем? – избитой фразой, театрально грозным голосом спросил Альберт.

— Не вели казнить, вели миловать! – В тон ему пролепетал Евгений. – Денно-нощно аки пёс охраняю царевну твою.

Все рассмеялись. Зоя тем не менее чувствовала себя неуютно рядом с тем, кто только что страстно обладал ею и тем, кто намерен сделать это в ближайшее время. Но ощущение бурной ночи с Альбертом будоражило воображение и мышцы влагалища.

— Голубушка, можешь пройти в дамскую комнату, а мы тут с Джони пока пошепчемся.

Для Зои это прозвучало как спасительный сигнал – она не смогла бы сейчас делать вид, что ничего не произошло. Ее мимика и поведение выдали бы ее опытному физиогномисту Альберту. Поэтому поход в дамскую комнату дал ей возможность перевести дух. А в это время между мужчинами состоялся такой разговор.

— Ну, что, Хиггинс? Как наша мисс Дулиттл? – обратился к Евгению Альберт.

— Такого экземпляра живой простоты я не встречал еще. Я завидую вам, полковник. - отвечал Евгений, имея в виду персонаж комедии Бернарда Шоу «Пигмалион» полковника Пикеринга.

— Да, девочка достойна восхищения! Что же, предстоит поработать – те трое дали согласие. В случае нашей победы нам отдадут весь дизайн интерьеров и росписи их «домишек». А это только приблизительно на миллиона три зеленых тянет.

— Прекрасное пари.

— А как она тебе?

— Чудо какое-то! Совсем ничего не умеет, но от этого я как юнец в восторге.

— Жаль, что это уйдет. Но если не мы, то кто-то другой сделает из нее вульгарную шлюху. А мы сделаем светскую даму. Да, Джон?

— Несомненно. Ты ей сегодня скажешь, да?

— Или завтра... Джон, значит, как договаривались, за тобой художники, за мной театр и светская мишура. Да, мы с боссами договорились, что никакого бизнеса и экономики. Это ей не надо.

— Ну, вот... так и решили. Всё, она уже идет. Да, а когда финал?

— На осеннем балу светская часть, а на следующий день в усадьбе Федора все остальное.

— А на «тройничок» когда позовешь?

— Не раньше, чем через неделю созреет, думаю. Но ты и сам уже можешь «приручать».

— Всё, Бертик, договорились.

Зоя подошла достаточно быстро и невольно услышала последние две фразы мужчин.

— Что у вас созреет через неделю, можно узнать, - надев на себя маску непринужденного кокетства, спросила Зоя, - И кого надо приручать?

— О работе всё, о работе. Не забивай свою милую головку лишней информацией. Лучше скажи, тебе понравилось здесь? – быстро сменил тему Альберт.

— Я еще не поняла. Всё здесь для меня непривычно и много новых... людей, - Зоя невольно подняла взгляд на Евгения.

От Альберта не ускользнула нежность, сквозившая в этом взгляде, и он прямо спросил:

— Надеюсь, эти люди были тебе приятны. Особенно Джони.

— Да, Евгений мне много чего показал...- Зоя осеклась, произнеся это слово, которое сама истолковала двусмысленно, - и рассказал о художниках...

— Джони знает и умеет разное. Думаю, что он тебе еще себя покажет, - многозначительно заметил Альберт, - Но это потом, а теперь, ma chère, нам пора.

В такси Зоя всячески избегала смотреть на Альберта. Ее взгляд блуждал, разглядывая пустынную улицу, освещенную фонарями, затылок водителя, собственные ноги, неприлично, по ее мнению, оголившиеся до самой чулочной резинки. Она быстро запахнула полы шубы.

— Не смущайся, девочка моя. Позволь мне ими любоваться, - Альберт плавным движением развел полы в стороны и положил ладонь на ногу.

— Он увидит, - Зоя кивнула в сторону водителя.

— Может быть... - рука Альберта двинулась выше, задрав край платья до самого паха.

Зоя дернулась, чем привлекла внимание водителя. Он мельком взглянул на происходящее на заднем сидении и снова уставился на дорогу. Зоя, сидевшая за его спиной, не могла увидеть, как растянулся его рот в циничной улыбке видавшего виды водилы.

Тем временем пальцы Альберта уже ласкали влажное углубление в устье плотно сведенных бедер.

— Ты сняла трусики? – спросил Альберт шепотом.

— Я... их... не надевала... - с придыханием от подступающих волн возбуждения ответила Зоя.

— Тебе так нравится?

— Как?

— Без трусиков.

— Непривычно... да...нравится... ах...

На этот «ах» шофер снова отреагировал поворотом головы. Альберт, сидевший в поле зрения водителя, встретился с ним взглядом. Мужчины понимающе посмотрели друг другу в глаза.

Палец мужчины давил на клитор и фалангой проникал во влагалище. Зою трясло от непреодолимого желания отдаться прямо здесь в машине. Сдерживая стоны, она, то утыкалась лицом в плечо мужчины, то, как рыба беззвучно, хватала ртом воздух. Альберт не останавливался. От напора сильной руки и возбуждения бедра разошлись и в кабину проник легкий аромат женских выделений. Водитель снова обернулся, пытаясь разглядеть происходящее за его спиной. На это Альберт жестом свободной правой руки молча указал ему смотреть вперед. Ушлый водитель тут же повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть то, что происходит на диване.

Зоя не видела всех этих движений, потому что настолько приблизилась к оргазму, что напряжение от сдерживания стонов свело все лицевые мышцы, заставив закрыть глаза. Еще секунда и она вздрогнула всем телом, руками оттолкнула мужскую ладонь и затряслась, с трудом сдерживая крик. Эти сотрясения не остались без внимания водителя. Он снова пялился в зеркало, забыв о дороге.

— Смотри вперед, - громко и повелительно сказал Альберт.

Зоя полулежала на сидении с плотно сведенными бедрами, у свода которых все еще не утих ураган оргазма.

Машина остановилась, а Зоя еще не пришла в себя, изредка вздрагивая всем телом. Альберт протянул водителю деньги и жестом показал, что сдачи не надо. Водитель поправил зеркало заднего вида и сел в пол оборота, чтобы увидеть ту, чей аромат страсти все еще витал в салоне. И он был вознагражден созерцанием стройных женских ножек, неловко передвигавшихся в узком пространстве между спинками кресел и сидением, открыв его глазам всю свою длину, упакованную в чулки с ажурной резинкой.

Перед дверью квартиры Зоя вдруг спросила:

— Я вульгарная, да?

— Нет. Я не дам тебе так опуститься.

— Но сейчас... в машине... это же ненормально.

— Кто тебе это сказал?

— Меня так учили.

— Спасибо твоим учителям, но не все так однозначно надо воспринимать. Да, там мы немного похулиганили. Но я сомневаюсь, что от этого пострадали моральные принципы того, видавшего виды шофёра. Мне показалось, что он даже рассчитывал на большее.

— На что?

— Мягко говоря, он тоже хотел прикасаться к твоему телу.

— И ты бы ему позволил?

— Нет... ему нет.

— А кому бы мог?

— Только достойному тебя.

— А кто меня достоин, по-твоему?

— Не сейчас. Раздевайся и проходи в комнату.

— Нет, но все же... Евгению, например, мог бы позволить?

— Я подумаю на его счет. Проходи, садись в кресло и замри... вот так. Немного поверни голову к свету.

Альберт быстро зашел в кабинет и вернулся с альбомом. Быстрыми движениями он набросал на листе общий контур лица и затем принялся тщательно прорабатывать глаза женщины.

— Не шевелись. Еще несколько минут, и я отпущу тебя. Глаза! На меня!

Альберт был полностью поглощен работой. Карандаш то стремительно метался по листу, то замирал или мелко подрагивал в руке художника.

— Ты сегодня другая. Какое выразительное лицо!

— Что такого произошло? Я не могла измениться за один вечер.

— Смогла. Сама увидишь, когда закончу. Oh, ma petite salope!

— Что ты сказал?

— Смотри на меня...

— Понятно. Мне надо в душ. Ты скоро?

— Уже почти закончил. Всё... можешь идти.

Альберт с шумом распахнул дверь ванной комнаты и, можно сказать, ворвался в душевую кабину, где Зоя нежилась под струями чуть теплой воды.

— Oh, ma petite salope! Я соскучился...

— Что ты все время про какой-то «салоп» мне говоришь?

— Не обращай внимания... лучше поцелуй «его»...

— Я тоже скучала по тебе все это время

— И сегодня на вечеринке тоже?

Вопрос Альберта насторожил Зою. Но она решила не подавать вида и опустилась на колени перед мужчиной. Перед тем, как занять рот возбужденной плотью Альберта, она все же произнесла:

— И сегодня тоже... ты вообще где-то отсутствовал почти до самого конца... с кем?

— Зоенька, это лишний вопрос... я же не спрашиваю, с кем ты проводишь время, когда мы не вместе.

От такого ответа Зою вдруг охватил гнев, но, тут же вспомнив стремительный и яркий секс с Евгением, она с какой-то гневной страстью набросилась на головку члена, едва не укусив. После нескольких движений головки по губам и языку, волна желания снова накрыла женщину. Она ощутила пульсацию влагалища, изливавшего соки сладострастия, и это странное щемление в груди, прерывающее дыхание и заставляющее стонать. Стонал и мужчина, с каждым движением погружая член все глубже в рот Зои.

— Ой... так глубоко.. не надо... меня вырвет, - отстранившись и едва перехватив воздух проговорила она.

— Пытайся пропустить его как можешь глубже в горло.

— Но так нельзя...

— Можно... я хочу... вытяни язык вперед и у тебя получится.

— Только ты не так сильно... ладно?

— Старайся, девочка, старайся... тебе это пригодится.

— Мне так не нравится.

— Зато нравится мужчинам. Тебе же приятно, что мужчины тебя хотят?

— Не зна... - договорить помешал член, довольно грубо заткнувший ей рот.

Еще несколько раз Альберт предпринимал попытку проникнуть членом в горло, но тщетно. Всякий раз, когда головка упиралась в нёбо на входе в горло, Зою накрывал рвотный рефлекс и она со слезами отворачивалась.

— Всё, я больше так не хочу... Альберт... не надо.

— Хорошо, девочка моя, пойдем на кровать.

Альберт завернул Зою банной простыней, подхватил на руки и мягко уложил на кровать в спальне. Он был нежен, но в его движениях чувствовалась особая напряженность, готовая взорваться. Он как будто сдерживал себя от агрессии в отношении этой женщины. В нем, несмотря на то, что он считал Зою всего лишь содержанкой, проснулась ревность обманутого самца. Он прекрасно знал, что в эту ночь Зоя была с Евгением. Он сам организовал это. Более того, в компании с Николенькой он весьма не скучно провел время с женщиной, имя которой даже не счел нужным спросить. Но самое главное, он фактически поставил Зою на кон в игре, задуманной им с Евгением.

Решив сыграть своего «Пигмалиона», эти двое поспорили с тремя меценатами-инвесторами, что до осени превратят Зою из блёклой простушки в светскую даму и объект непреодолимой сексуальной привлекательности. В случае победы, они получают работу по дизайну и росписи интерьеров трех строящихся особняков. А в случае неудачи делают то же, но бесплатно. Теперь Альберт должен был подготовить Зою к разговору о необходимости своего рода обучения. Правда, начал он не совсем удачно, пытаясь сходу научить Зою горловому минету.

Зоя видела напряжение в поведении мужчины, но не решалась спросить, чувствуя собственную вину за измену с Евгением. Вообще всё сейчас происходило как-то нервно, но, тем не менее, сладко. Альберт приник губами к ее распахнутому лону. Язык ритмично касался малых губ и напряженного клитора. Зоя текла, невзирая на внутреннее напряжение. Возможно, сказывалось действие тех афродизиаков в мороженом, о которых говорил Евгений. Она не знала. Но этот диссонанс внутренней напряженности и страстного сексуального желания создавал внутри неповторимое ощущение приближающегося взрыва.

Первый взрыв подбросил ее, когда сразу два пальца Альберта вошли во влагалище и начали внутри свой «танец». Они точно нашли ту самую точку. Хотя в данную минуту сенсорам в ее вульве позавидовали бы самые чувствительные лабораторные датчики. Но что более всего поразило ее, так это то, что абсолютно те же ощущения она испытала, когда палец мужчины проник в ее анус. Нет, не сразу. Сначала она дернулась, когда палец проскользил по обильным выделениям ее вагины и надавил на дырочку. Она, пошевелив бедрами, даже попыталась «помочь» пальчику попасть куда надо, но Альберт настойчиво надавливал именно на анус. Палец преодолел незначительное сопротивление сфинктера и замер, давая возможность привыкнуть к его присутствию.

В тот же миг язык вновь прижался к малым губам, а свободная рука Альберта сжала грудь любовницы. Что-то новое, неизведанное ранее. Зоя не понимала, чего хочет от нее Альберт. Да, она знала, что бывает анальный секс, но считала это извращением, присущим гомосексуалистам. В ее представлении заниматься анальным сексом с женщиной противоестественно. У нее же для этого есть вполне определенное отверстие... ну, и рот, конечно, для стимуляции. А сейчас она вдруг поймала себя на том, что испытывает удовольствие от движения пальца в ее прямой кишке. Хорошо, что послушала Таисию и сделала клизму, - подумала она.

Альберт ощутил, что Зоя «чиста» внутри и даже испытывает некоторое удовольствие от его действий. Тогда в попу проник второй палец. Опять Зоя вздрогнула, но не протестовала. Альберт терялся в догадках – неужели эта, с виду невинная «девочка», уже имела анальный секс.

— У тебя уже был анальный контакт? – удивленно спросил Альберт.

— Нет, никогда...

— Но у тебя там все... как бы тебе сказать... подготовлено для этого.

— Это Таисия посоветовала... не знаю зачем.

— Ну, теперь узнаешь. Хочешь попробовать?

— Не знаю... может... но только не так, как в душевой. Хорошо?

— Я буду очень осторожен. Вижу, что пока тебе это нравится.

— Да, я сама не ожидала...

— Тогда подожди минуту, я принесу гель, чтобы не было больно.

Альберт ловко орудовал пальцами, смазанными в геле, что само по себе доставляло женщине удовольствие. Зоя почувствовала легкий приятный холодок, будто попа съела мятную конфету. Так она сама для себя определила действие смазки.

— Так, девочка моя, немного пососи «бойца». А то ему предстоит тяжелое сражение, - с улыбкой Альберт поднес к губам женщины немного поникший член.

— Только в горло не надо...

— Поласковей, малышка...

Что повлияло на Зою в этот раз она не поняла, да и не старалась понять, только без всякого нажима со стороны Альберта, она сама насаживалась ротиком на член, почти касаясь губами кудрявого лобка мужчины. Вот что значит работать с желанием.

— Ты делаешь успехи, девочка моя.

В ответ слышалось лишь страстное мычание, увлекшейся женщины.

— Ну же, хватит. Приготовься и повернись ко мне попочкой.

Зоя нехотя оторвалась от члена, ощущение которого внутри рта стало ей неожиданно приятным.

Альберт еще раз пальцами раздвинул анальное отверстие, немного поиграл ими внутри, и приставил головку.

— Теперь, ни в коем случае не напрягай попочку. Наоборот, максимально расслабь свою дырочку и дай мне без боли туда войти.

Зоя повиновалась. Несмотря на страх перед тем, что предстояло ей испытать, она горела желанием сделать это. Сегодня она была на полосе новых открытий. Весь прошедший вечер и теперь уже ночь раскрывали перед ней новые стороны жизни доселе ей неизвестной и такой чарующе притягательной. Ей нравилось подчиняться грубоватому натиску мужчины, чувствовать свою вину за измену и терпеть «наказание» за это.

Перед глазами вновь проплывали картины увиденного в галерее. Вожделенные взгляды мужчин на ее выпирающие под тканью соски и ноги у кромки платья. Грубые приставания Васи. Смешной Николенька и Настя с ее «лепешками». И конечно Евгений. Его благородное лицо, короткие седые волосы, не по возрасту молодой и крепкий торс и главное – его член, доставивший сегодня незабываемые ощущения ее ненасытной вагине.

Но сейчас ей предстояло еще одно открытие. Что-то стыдное было в этом, но она была готова переломить этот стыд и испытать то, о чем только слышала из рассказов товарок по училищу и грубых ругательств пьяных мужиков.

Головка члена промяла звездочку ануса и скользнула внутрь. Зоя невольно подалась вперед и тихо простонала. Но боли, которую она ожидала, не было. Альберт остановился. Он погладил Зою вдоль позвоночника.

— Немного потерпи. Сейчас попка привыкнет к нему и продолжим.

— Мне только секунду было больновато... сейчас уже нормально...

— Что ты чувствуешь?

— Не знаю... стыдно как-то...

— О, ma fille. Девочка моя, здесь нечего стыдиться. Некоторые женщины получают даже больше удовольствия от анального секса, чем от вагинального.

— Я слышала об этом... но... мне казалось это неестественным... - Зоя сделала паузу, - пока ты не засунул туда пальцы.

Любовники рассмеялись и член чуть было не выскользнул обратно от сокращения ректальных мышц.

— Ой, не смейся, пожалуйста, а то он там не удержится. Так, расслабь попочку и я продолжу.

Зоя с готовностью приняла удобную позу и Альберт плавно вошел до самого конца и снова остановился. Зоя молча приняла это испытание. Она уже понимала, для чего мужчина делает остановки и была ему благодарна за такое нежное к ней отношение. Несколько секунд спустя член двинулся в обратный путь и уже новые ощущения пронзили Зою. Нервные окончания прямой кишки давали импульсы сравнимые с теми, что она получала при вагинальном сексе. Не так ярко, но тоже приятно. А ее любовник тем временем наращивал темп и амплитуду проникновения, чем заводил музыку стонов послушной партнерши.

— Ах... как глубоко... ах... еще... еще...

— Ты шлюшка маленькая, хочешь больше?

— Да, называй меня так... еще, еще... глубже...

— Ты, маленькая потаскуха, видела как на тебя смотрели все самцы в галерее?

— Даааа...

— Они хотели тебя... они готовы были сделать это там же на глазах у всех... и никто бы не удивился... если бы я только разрешил...

— А ты бы разрешил?

— Придет время, узнаешь.

— Ты можешь так поступить со мной?

— Если тебе нравится это, то почему я должен тебе запретить?

— Ах, как ты перевел на меня стрелки... ой, еще... еще... вот так... так продолжай...

— Я готов уже кончить... в тебя?

— Погоди... еще немного... нет! Лучше остановись. Я хочу в... письку.

Эта «писька» прозвучала в ее устах так забавно, что оба снова рассмеялись. Член, как бывает, выскользнул из попы и оба любовника упали рядом, продолжая смеяться. Когда немного успокоились Альберт спросил:

— Тебе понравилось?

— Да... своеобразно. Спасибо, что сделал все так нежно. Там другие ощущения. Заполнение другое. Теперь я знаю, зачем надо делать клизму перед свиданием.

— Таис тебя многому может научить. Можешь быть с ней откровенной. Она знает меня, а я ее. Тайн между нами нет.

— А у тебя с ней было?

— С такой, как она, не могло не быть!

— Что ты имеешь в виду? «Такой, как она»? Какой «такой»?

— Она была в молодости удивительно красива и желанна. У нее тоже иногда сносило, как сейчас говорят, «башню». И в те моменты это был ураган страсти и распутства.

— Да? Распутства? А по ней не скажешь.

— Возраст. Но даже не это. Как бы тебе сказать? У нее сильный характер и она умеет управлять собой, что редко встречается в богемной среде. В нашей компании многие спиваются, уходят в наркотики, разврат и полное опущение. Таис вовремя взяла себя в руки и, как видишь, до сих пор на сцене.

— А меня ты зачем привел в свой мир?

— О, об этом давай поговорим завтра, а сейчас я буду завершать наш любовный акт в классической манере.

Оба снова рассмеялись. Зоя раскрыла перед любовником объятия рук и ног. Но он навис членом над ее головой.

— Раскрой свой ротик, шлюшка.

— Ты теперь меня всегда так будешь называть?

— Только в постели.

— Ой, он мятного вкуса... а это можно...

— Можно, он съедобный, не бойся. Соси.

— Мне нравится подчиняться тебе.

— Соси, говорю!

Зоя, как голодная кошка хватает еду, боясь, что ее отнимут, полностью захватила член ртом, поперхнулась, но с какой-то неистовой страстью стала насаживаться на него, рыча и брызгая слюной. Альберт смотрел на это безумие голодной самки и цинично рассуждал, что за сегодняшний вечер достигнуто три важнейших цели в их с Джоном проекте. Первое – Зоя легко смогла сменить партнера. Второе – она узнала горловой минет. И третье – она лишилась анальной девственности. Мысленно он похвалил себя.

Член уже пульсировал во рту в преддверии оргазма, а Зоя все не могла успокоиться. По движениям ее тела можно было предположить, что кто-то еще пристроился между ее ног и входит в лоно – так самопроизвольно двигались ее бедра в такт движениям головы. Неожиданно Зоя выпустила изо рта член и мокрыми от слюны губами задыхаясь прошептала:

— Ебай меня...

Альберт едва сдержался, чтобы не рассмеяться от этого «ебай». Но это было всего лишь еще одним доказательством неопытности партнерши и только еще больше раззадорило мужчину.

Член вошел в лоно с таким хлюпаньем, что казалось внутри влагалища бушует море. При втором, более глубоком вводе, мошонка со звуком аплодисментов ударила по мокрым ягодицам. Это были аплодисменты немалым достижениям молодой женщины в познании радостей секса всего за одну эту ночь, и они длились долго, пока оба партнера не достигли кульминации, вздрагивая от судорог оргазма.

Когда утром Зоя открыла глаза, она вновь увидела Альберта с альбомом в руках сидящего напротив кровати. Она осмотрелась и поняла, что лежит не укрытая в позе «звезды» с широко раскинутыми руками и ногами. Непроизвольно она сжалась в комок, потянула на себя одеяло и вопросительно посмотрела на Альберта.

— Ничего, я уже закончил. Тебе кофе или сок?

— Воды и кофе, если можешь... я не могу еще шевелиться.

— Конечно, ma chère!

Альберт ушел на кухню. Зоя последовательно мысленно исследовала свое тело. Оно было ватное, непослушное. Голова в принципе была в норме, но немного кружилась. А вот попа горела огнем, как будто нежный эпителий посыпали перцем. Там везде было мокро и липко. Надо было в душ, но сил не было. Через минуту, собравшись, Зоя все же встала с кровати и качаясь направилась в ванную.

— А что ты рисовал? – Зоя спросила, потягивая ароматный кофе.

— Это твой портрет. Я его сегодня закончил, когда ты еще спала.

— Покажи.

— Позже. Пей кофе. Ты сегодня не торопись уходить. Нам надо поговорить.

— Хорошо. О чем?

— Не торопись. Мне сейчас надо будет отлучиться буквально на час, а ты пока побудь здесь, отдохни, позавтракай. Там на кухне найдешь все, что нужно.

Альберт был уже собран. Он подошел к Зое, сидевшей в кресле, поцеловал ее губы, улыбнулся и вышел. Зоя еще недолго смаковала напиток, затем встала и направилась к столу, где лежал альбом мастера.

Неожиданно для Зои, сверху в альбоме лежали рисунки, напоминавшие какие-то цветы. То ли ирисы, то ли львиный зев. Но, присмотревшись, она вдруг поняла, что это не что иное, как раскрытые лепестки ее больших и малых губ с едва заметным бутоном клитора и звездочкой ануса. Только все это было изображено крупно и на самом деле выглядело красиво. Зоя почувствовала, как краска заливает ее лицо, но не отрываясь продолжала рассматривать рисунки, пока не дошла до главного. Это был ее портрет.

Как и в первый раз, она не узнала себя. Казалось бы, тот же овал и черты лица, волосы, шея и даже цепочка с кулоном... но что-то изменилось. Она подошла с портретом к зеркалу и поместила ватман у плеча, чтобы сравнить себя с рисунком. Те же черты. Это она. Она, но другая - взглядом кающейся грешницы на нее смотрела Женщина.

(продолжение следует)

90512   4 209   +10 [43] Следующая часть

секс, страсть, куни, горловой минет, первый анал, наблюдатели