Табу семьи робинзонов

Taboo Family Crusoe. A Step Harem Fantasy

Nick Storming

Глава 1

Моя семья планировала поездку на Бали в течение нескольких месяцев. На этом настаивали две мои старшие сводные сестры, а моя мачеха поддерживала их идею. Они безостановочно пересылали нам с папой посты из Instagram с пляжей Бали, видео о хождении под парусом. И еще, мои сводные сестры не переставали находить повод поддразнить меня, посылая мне фото горячих девушек в бикини на пляжах Бали с шутками о том, что я могу о них только мечтать. Папа не хотел ехать, настаивая на том, чтобы он остался на время поездки, и смог поиграть в гольф со своими приятелями, дабы не отстать от них. В конце концов, мои сестры и мама дожали его, и он согласился, хотя и настоял на том, чтобы моя мачеха купила билеты на свои деньги.

Мы собрались в поездку и уже запихивали наш багаж в арендованный фургон, когда отцу позвонили с работы и сообщили о "чрезвычайном происшествии" на его фирме. Они с мачехой поссорились, прямо на проезжей части, и это была очередная ссора в длинной череде громких скандалов, которые мы с сестрами молча терпели. В конце концов, она прокричала, что покончила с ним и все такое, но она ни за что не пропустит эту поездку. Мама забралась в машину, сказав нам, что если мы не будем "на борту" в ближайшую минуту, она оставит всех нас.

У папы был неловкий вид человека, пойманного на лжи, поскольку он настаивал на том, что "чрезвычайная ситуация" вполне реальна и что после выходных он достанет билет и будет на курорте на Бали, прежде чем мы успеем это понять.

— Уже не беспокойся! — воскликнула моя мачеха, — И я жду, что ты уберешься из моего дома к тому времени, когда мы вернемся! Джейсон, садись в фургон, мы ни за что не поедем без тебя, — ее улыбка была милой, когда она смотрела на меня, а затем она побледнела, когда посмотрела на моего отца.

— Ты можешь вернуться в свой домик на поле для гольфа. Джейсон останется с нами, пока не закончит колледж.

Когда я забирался на заднее сиденье фургона, почти извиняюще глядя на отца, я заметил, что он даже не обращает на меня внимания. Как всегда, подумал я.

— Я имею в виду... — сказал этот мужчина, не совсем скрывая удивленное удовольствие в своем голосе, — если это то, чего ты действительно хочешь...

— Да, именно это, — сказала мама, по одной щеке которой скатилась слеза, а затем, пробормотав проклятье, залезла в машину. Мы с сестрами переглядывались друг с другом, испытывая неловкость, но ничуть не удивляясь тому, что мама и папа расстались. Это висело в воздухе уже много лет.

— Спасибо, — сказал я наконец, чувствуя себя особенно неловко, — за то, что разрешили мне поехать с вами.

— Заткнись, Джейсон, — сказала моя старшая сестра Оливия, — конечно, ты поедешь, ты же член семьи.

— Он — не настоящий член нашей семьи! — сказала Миа с дразнящей улыбкой.

— Миа, — сказала моя мама, и ее тона было достаточно, чтобы утихомирить кипучую блондинку-сестру. Она повезла нас в аэропорт, ее лицо снова стало спокойным и сосредоточенным, и я не могла не восхищаться ее самообладанием. Даже во время фактического расторжения брака она была самой спокойной и расслабленной. Мама была сильным адвокатом, первым партнером в своей фирме, и приводила больше клиентов, чем все остальные, вместе взятые. Именно поэтому она могла сказать, что отец должен покинуть её дом, потому что на самом деле так оно и было. Папа тоже был адвокатом, в конкурирующей фирме, но он получал меньше гонораров, чем она, за последние несколько лет. Этот факт был основным поводом для конфликта между ними.

— Давайте просто хорошо проведем время, — сказала мама, выезжая на шоссе, — об остальном мы сможем побеспокоиться, когда вернемся. Я знаю, что постараюсь выбросить это из головы.

— Кто знает, мама, — сказала Миа со свойственной ей жизнерадостностью, — может быть, ты кого-нибудь встретишь!

— Это, — твердо сказала мама, — будет последним, о чем я буду думать.

— Сверни на съезд 121, мама, — сказала Оливия, глядя на свой телефон и указывая на предстоящий съезд, — Впереди пробка из-за аварии, которую мы можем объехать.

Моей старшей сестре, всегда практичной, исполнилось двадцать пять лет, и она уже начала свою юридическую карьеру, пойдя по стопам мамы.

Мы добрались до аэропорта с достаточным запасом времени, благодаря безупречным указаниям по навигации от Оливии, и вскоре прошли контроль безопасности и сели в зале ожидания. Проходя через терминал, мы все вчетвером притягивали взгляды, точнее, я должен сказать, что в основном это делали мама и мои сестры. Они привлекают взгляды, куда бы мы ни пошли, и с тех пор, как они появились в моей жизни, я научился с этим справляться.

***

Мой отец женился повторно всего через год после смерти моей настоящей мамы, когда мне было двенадцать лет, и, честно говоря, после ее смерти он уже никогда не был прежним. Он много пил, проводил больше времени на поле для гольфа или в баре, чем на работе, и за эти годы потерял много клиентов и статус в своих конторах. В то время как молодая помощница юриста, на которой он женился вскорости после кончины жены, получила диплом юриста и оказалась весьма толковым и старательным адвокатом, сделав себе имя в городе и обеспечив нас новым красивым домом в центре города. Это еще больше ухудшило отношения между ней и моим отцом. Он никак не мог смириться с тем, что она успешнее его. За последние пару лет мы с мачехой сблизились, так как отец все больше отдалялся от нее, и она всё чаще приходила ко мне, когда ссорилась с ним. Она разговаривала со мной, попивая бокал-другой вина, позволяя мне иногда делать глоток.

Мои сестры были на несколько лет старше меня, и эта разница была огромной, когда мы были младше. Они относились ко мне как к ребенку и до сих пор воспринимают меня так, несмотря на то, что сейчас мой рост превышал шесть футов, я мог поднять каждую из них на руки и пробежать с ней полмили. Никто из них не замечал, что я вырос, а я не мог не замечать, как выросли они. Наличие в своем доме двух таких великолепных созданий природы, особенно когда я превратился в подростка; нет, поправка, трех красивых женщин — было для постоянно возбужденного восемнадцатилетнего парня сущей мукой.

Миа — пышная блондинка, с широкими бедрами, сужающимися к узкой талии, объемными бедрами и большой тяжелой грудью. Она — центр любой вечеринки, ее признавали обладательницей лучшей улыбки, лучшей прически, самой большой кокеткой и наградили еще полудюжиной подобных эпитетов, даже когда она еще не окончила школу.

Оливия — почти ее полная противоположность, воплощение уравновешенности и класса. Высокая и элегантная, с длинными темными волосами, которые всегда блестят и переливаются, словно наполненные какой-то внутренней энергией. У Оливии лицо богини, высокие скулы и гладкая идеальная кожа. Я никогда не видел женщины, которая могла бы носить платье лучше, чем она, или ножек, более приспособленных для высоких каблуков и элегантной походки.

Мама — словно смесь двух своих дочерей. Она высокая, элегантная, совершенная, с массивной грудью, тонкими бедрами и стройными, изящными ногами. У нее длинные и распущенные волосы, темно-каштановые с вкраплениями светлых бликов. Она всегда одевалась в дорогие и элегантные деловые наряды, если только не слонялась по дому, в этом случае она часто надевала штаны для йоги и обтягивающие маечки. Сказать, что я был одержим ее идеальным телом милфы, было бы существенным преуменьшением. Но с первого курса колледжа я перестал испытывать прежние желания. За год у меня было несколько подруг, ведь быть звездным футболистом — это определенное имеет свои преимущества.

***

Наконец, мы смогли подняться на борт самолёта. Мои сестры расположились на ряд позади нас, а мы с мамой — перед аварийным выходом. Сразу после посадки я надел наушники с шумоподавлением, а когда мы поднялись в воздух и полетели, я достал свой ноутбук и запустил пару фильмов, которые я скачал заранее. Моя мачеха достала книгу, открыла шторку на окне и начала читать какой-то мусорный роман.

Как раз подали ужин, когда началась первая зона турбулентности. Небольшие толчки, которые я даже не заметил, но через несколько минут они повторились, чуть сильнее, потом еще раз. Загорелся свет, я поднял голову, так как находился в кресле у прохода, и увидел стюардессу, которая торопливо шла к передней части самолета. Затем она постучала и открыла дверь кабины. Внутри салона царил хаос: двое мужчин шли по проходу, и повсюду мигали красные огни.

— Мама, — сказал я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее, тревога только начинала нарастать во мне, — убедись, что ты пристегнулась.

Повернувшись, чтобы посмотреть назад, я увидел Мию и Оливию, которые с любопытством смотрели на меня:

— Пристегните ремни.

В этот момент раздался громкий звук "БОМП", и самолет упал, как мне показалось, на сотни футов ниже. Я почувствовал, как мой желудок поджимается к горлу, а страх когтями впивается в мой разум, затем самолет прекратил свое падение, вздрагивая и сотрясаясь в суматошной турбулентности. В салоне царил хаос, люди кричали и плакали. Многих выбросило из кресел из-за непристегнутых ремней, а одна несчастная пожилая женщина вывалилась из туалета — дверь сломалась под ее огромным весом.

— Джейсон...

Паника в голосе моей мамы заставила меня повернуться к ней, и когда я это сделал, я почувствовал, что моя жизнь промелькнула перед глазами. Из ее иллюминатора виднелся обломок крыла с горящим огненным шаром двигателя с вырывающимся черным дымом позади и устремлявшимся вверх.

Паника грозила захлестнуть меня, но я почувствовал, что моя подготовка и тренировки дают о себе знать. Как бы странно это ни звучало, но я тренировался для подобной ситуации со своей группой. Мы с тремя другими орлами-скаутами смоделировали несколько различных типов автокатастроф и то, как можно выжить в эти первые критические моменты.

Мои руки разлетелись по сторонам, когда я расстегнул ремень и встал. Самолет раскачивался подо мной, но я легко держала равновесие благодаря низкой и широкой стойке. Я крутанулся и вырвал подушку из-под своего сиденья, пихнув ее в руки мамы, которая ошеломленно смотрела на меня.

— Джейсон, пристегнись..., — начала она сурово говорить, когда другие закричали и заерзали на своих местах.

— Обхвати её руками! — закричал я ей, зная, что это оскорбит ее, но также зная, что только крик может прорваться сквозь прилив адреналина и шок, воздействующие на нее и моих сестер. В их глазах мгновение за мгновением чередовался страх и шок от моих действий, когда я вскарабкался в их ряд и вырвал подушки с каждого из их кресел и впихнул их в руки девушек.

В этот момент в салоне выключился свет, и самолет снова упал ниже. Я ударился о потолок и сильно ударился о спинку своего кресла. Не обращая внимания на боль в бедре, я вырвал маски из рук мамы и сестер, только что упавшие с переборок потолка, и вырвал свою.

— Эй! — крикнула Миа.

— Джейсон! Что на тебя нашло! — крикнула мама, ее лицо было растерянным и испуганным.

Только Оливия наблюдала за мной, ее глаза были внимательны, интерес был сильнее страха. Вид ее лица, такого спокойного и невозмутимого, анализирующего все происходящее, в то время как вокруг нее царил хаос, был поразителен, и я проникся к ней новым уважением. Мои наблюдения не мешали движениям моих рук, которые быстро сплетали прочные пластиковые ремни в длинную цепь. Быстро, как хлыст, я накинул плетеный пластиковый шнур на руки сначала Мии, а затем Оливии.

Я бросился на сиденье и успел застегнуть пряжку, как почувствовал, что самолет скользит из стороны в сторону, снаружи раздался раздирающий звук, и капитан закричал в громкоговоритель.

— Пристегнитесь! Боже правый, приготовьтесь к удару! Приготовьтесь...!

Я накинул третью петлю на мамино запястье и уже собирался накинуть ее на свою руку, когда, казалось, всё произошло одновременно. Звук металла, рвущегося как бумага, перекрыл все остальные звуки на одно короткое мгновение, затем моя голова врезалась в спинку сиденья, шею вывернуло, а потом меня отбросило в сторону, и мир закружился.

Глава 2

Следующее, что я почувствовал, было ощущение сильного давления, и я услышал звуки льющейся воды и слабые крики. Моргнув и оглядевшись, я увидел, что мама и Мия были без сознания, кровь струилась по лицу мамы. Оливия тянула себя с другой стороны своего сиденья, куда ее отбросило, за шнур, соединяющий нас всех, запутавшийся в ее ногах.

Оглядев салон, я увидел, что чернота ночи исчезла. Окна иллюминаторов прогибались под давлением воды, когда самолет начал опускаться. Откуда-то из середины самолета раздался громкий звук раздираемого на части металла. Затем начались крики и мольбы о помощи: люди зашевелились и проснулись, оглядываясь вокруг на смерть и разрушения, произошедшие за несколько мгновений. Я вытащил Мию и Оливию на ряд около аварийного выхода и попросил Оливию обнять маму и Мию. Моя старшая сестра бросила на меня вопросительный взгляд, но я пока проигнорировал его.

Я поднялся на шаткие ноги и наклонилась к аварийному выходу. Повернув защелку, я надавил на дверь, но почувствовал, что на нее давит огромный вес. Я был рад обнаружить, что он не непреодолим, так как дверь немного сдвинулась с места после первого толчка. Упершись в нее плечом и вскрикнув от усилия, я толкнул и дверь начала открываться. Случайно взглянув вниз я увидел шнур, отвязавшийся от моего запястья, и быстрым движением потянул его на себя. Как раз вовремя, дверь вылетела наружу, и с усилием, я обхватил другой рукой желтый надувной трап, который вырвался туда же.

— Держись за меня! — крикнул я Оливии и заметил, что она уже крепко ухватилась за штанину моих брюк, широко раскрыв глаза, и за шнур, связывающие нас четверых. Она твердо и решительно кивнула, и я дернул за аварийный шнур трапа.

Трап рванулся вверх и в сторону от самолета, извиваясь и пытаясь вырваться из моей руки. Я почувствовал, как меня развернуло, и боль пронзила бок. Затем стена воды ударила мне в лицо, и все заволокло холодной темнотой. Я медленно выпустил воздух из легких, боясь, что мы глубоко под поверхностью, но, к моей радости, мы всплыли меньше, чем через минуту. Море бурлило вокруг нас, я боролся со стихией, вытаскивая маму и сестру наверх, Оливия помогала мне удерживать их головы над водой.

— Эй! — позвал я в темноту.

Прислушавшись, я услышала только шум моря вокруг нас.

— Помогите! Кто-нибудь! — позвала Оливия.

Когда ответа не последовало, я сделал гребок ногами и подтянулся на трап, ставший импровизированным плотом. Пыхтя и чертыхаясь, я вытащил сестру и маму, которые уже кашляли и начали приходить в себя, чему я был несказанно рад.

На нашем "корабле" я осмотрел каждого из нас, быстро проверяя, нет ли ран. Несколько неприятных синяков уже почернели и побагровели, а Миа, похоже, сломала лодыжку, когда нас вырвало из самолета. К счастью, порез на маминой голове был незначительным и не требовал наложения швов.

— Джейсон, — спросила мама, ее глаза только начали фокусироваться, пока я проверял ее порез, — что случилось?

— Самолет разбился, — сказал я, — я не знаю почему, но мы в океане, где-то ближе к Бали, чем к Калифорнии, это почти все, что я знаю.

— Джейсон спас нас всех, — сказала Оливия, прижавши колени к себе и дрожа, — все остальные мертвы....

— Мы этого не знаем, — сказал я, снова придвигаясь к Мие.

У нее была большая шишка на лбу, а ее глаза закатились, когда я проверял в первый раз, теперь я слушал ее дыхание и сердцебиение, с радостью обнаружив, что оно стабильное и ритмичное. Когда я измерял ее пульс, она застонала и слегка перевернулась на бок, а затем ее вырвало потоком морской воды, которая расплескалась по поверхности плота.

Мама была рядом с нами через секунду, поглаживая спину Мии, пока ту рвало. Я стоял на шаткой надувной поверхности и оглядывался вокруг, напрягая глаза, чтобы что либо увидеть в темноте. Я смог различить обломки, плавающие вокруг нас, но не увидел других выживших. Я снова позвал их, заставив Мию застонать и схватиться за голову, но снова не услышал ответа.

— Нам нужно найти пресную воду, — сказал я, — и, надеюсь, какое-нибудь укрытие, хотя я понятия не имею, как это сделать.

— Расслабься, Джейсон, — сказала мама, похлопывая по резине рядом с собой, — иди сюда и отдохни, сейчас мы ничего не можем сделать. Нам придется подождать, пока солнце не начнет подниматься, и не станет светло. Присядь... пожалуйста.

Я колебался, зная, что эти моменты были критическими, но также зная, что она была права. Мы ничего не могли сделать, пока не будет светло. Было бы слишком опасно пытаться искать что-либо в воде, не зная, что там может быть, в окружении бьющихся волн и обломков. Поэтому я сел рядом с ней, и как только моя задница коснулась резины, я почувствовал, что мои конечности дрожат, а всё тело трясется, так как шок полностью прошел.

Мы, вчетвером, прижались друг к другу, мокрые, холодные и несчастные. Казалось, прошла целая вечность, но в конце концов небо начало светлеть, и, наконец, мы смогли разглядеть море вокруг нас. Плавающих обломков было на удивление мало. Несколько больших контейнеров для багажа плавало вокруг нас, и я увидел большие короба с вакуумной упаковкой, плавающие на некотором расстоянии. Течение медленно вытягивало все в линию, и я видел, что наш плот плыл гораздо быстрее, чем большинство других предметов, так как легкий бриз тянул нас за собой.

— Нам нужно найти там воду и еду, — сказал я, мои зубы все еще стучали от холода.

— Подожди, пока немного потеплеет, — сказала Оливия, дрожа рядом со мной.

Я не давал спать маме и Мии, беспокоясь о том, не было ли у них сотрясении мозга, и обе они выглядели еще хуже, чем мы с Оливией. Та много лет занималась спортивным плаванием в средней школе и была квалифицированным спасателем на воде, и я знал, что она окажет нам всем неоценимую помощь.

— Оливия, мне понадобится твоя помощь, — сказал я. Я оглядел ее, она одарила меня усталой улыбкой и кивнула, разминая конечности. — Мы не можем позволить себе ждать, к сожалению. Я боюсь, что течение унесет нас слишком далеко от этих коробов. Думаю, они наполнены едой и водой в бутылках.

— Хорошо, — сказала Оливия, — только дай мне минутку раздеться.

— Джейсон, дорогой, как ты думаешь, это разумно? — спросила мама.

— Мы не проживем больше дня или двух на солнце, без воды, — сказал я, — если у тебя есть другая идея, я весь внимание.

— Они должны послать спасательную команду, — сказала Миа, ее голос был полон надежды, — верно?

Мама лишь плотно сомкнула губы и покачала головой:

— Дорогая моя, мы в сотнях миль от ближайшей цивилизации, и кто знает, насколько далеко от курса отклонился самолет, когда упал.

— Мама права, — сказал я, вставая, стягивая с себя рубашку и снимая штаны, оставаясь в одних трусах. Я искал глазами лучший путь к коробам в воде, пока говорил: — Мы должны планировать худшее и надеяться на лучшее. Оливия, ты готова?

— Да, — сказала она с выражением решимости на лице, поднимаясь рядом со мной на плоту, — что мы будем делать?

— Видишь те три больших куба? Я хочу обыскать все, чтобы узнать, есть ли в одном из них вода, затем мы закроем его и привяжем к плоту.

— А как насчет укрытия? — спросила Оливия.

— Решаем проблемы по очереди, — сказал я, — об этом мы сможем побеспокоиться, когда добудем воду и еду.

Я оглянулся на маму и Мию, чтобы ободряюще им улыбнуться, и заметил, что мама опустила глаза и покраснела, а Мия уставилась на меня с зачарованным видом. Затем я увидел, куда устремлен её взгляд, и почувствовал холодный ветерок на своем члене, который болтался ниже среза моих боксеров. Я быстро сдвинул ноги и почувствовал смущение. Повернувшись спиной к ним, я успел заметить ухмылку и румянец на щеках Мии и мамину руку, которой она молча отворачивала голову девушки в сторону.

— Приступим, — сказал я и прыгнул в холодную воду ногами вперед, торопясь уплыть.

От удара о воду у меня на секунду перехватило дыхание, и я почувствовал, как Оливия скользнула в воду рядом со мной, решив оставить на себе лосины и спортивный лифчик. Потребовалось несколько минут, чтобы отманеврировать в воде вокруг мусора. В конце концов мы добрались до вакуумных коробов, и я с радостью увидел, что они действительно наполнены едой. Там были пластиковые пакеты с бутербродами, крендельками, сыром и бутылками воды.

Заставить почти погруженный в воду короб переместиться ближе к плоту было непростым делом. Сначала мне пришлось оторвать несколько обвязок от других пакетов и сделать из них импровизированную веревку, а затем прикрепить ее к контейнеру. Забравшись на плот, измученная Оливия, мама и я тянули короб к себе. Мы делали это медленно, чтобы не нарушить трос и, чтобы не пришлось все делать заново. Солнце поднялось высоко в небо, и когда, наконец, мы дотащили его до плота, то открыли крышку и достали четыре бутылки воды, и каждый из нас выпил их до дна под жарким утренним солнцем.

Оглядевшись вокруг, я с ужасом увидел, что большая часть обломков уплыла далеко от нас, но несколько небольших чемоданов все еще находились на расстоянии заплыва. Поэтому, сменяя друг друга и стараясь не удалятся далеко от плота, мы с Оливией поплыли и сумели отбуксировать три чемодана. Втащив их на плот, мы открыли их и обнаружили, что два из них были сухими внутри, сохранив свою герметичность, а третий был залит водой. В каждом из них лежала женская одежда, что было замечательно для девочек, но ужасно для меня, так как ничего не подходило для моей крупной фигуры. Из небольшой кучи одежды нам удалось сделать небольшой навес от солнца, под которым мы вчетвером могли примоститься и перекусить сэндвичами, яблоками и сыром.

Наконец-то, когда все необходимое было сделано, я смог расслабиться и почувствовал, как усталость затягивает меня в глубины сна. Я напрягся, чтобы не обращать внимания на мягкую женскую плоть, прижатую ко мне со всех сторон, но когда я начал клевать носом, мама притянула меня к себе на колени, положив мою голову на свои бедра. Я чувствовал, как мой член твердеет, когда ее тяжелые груди надавили на мой затылок, но я игнорировал это изо всех своих сил, погружаясь в беспокойный сон.

Глава 3

— Джейсон, проснись!

Я почувствовал, что меня трясут за руку, и, открыв мутные глаза, увидел, что уже поздний вечер, а мама все еще держит мою голову у себя на коленях. На ее лице было выражение озабоченности, и я почувствовал, что полностью проснулся от ее страха.

— На горизонте буря.

Я посмотрел и убедился в правдивости ее слов: на западном горизонте формировались темно-черные грозовые головы. Я уже мог видеть, как вода вдалеке становится неспокойной, а вокруг нас поднимался ветер.

— Черт! — вздохнул я.

— Что нам делать? — спросила Миа, ее голос дрожал.

— Нам нужно утяжелить плот, чтобы он не перевернулся на волнах и ветру, — сказал я, вставая и хватая багаж, который мы вытащили из воды.

Разрезав веревку, я обошел вокруг плота и привязал багаж к трем углам, позволяя им наполниться водой и утянуть вниз углы плота, переместив некогда запечатанный бокс с едой и водой в четвертый угол. К тому времени, когда я закончил, солнце село, ветер завывал, а дождь хлестал по лицу. Я вскарабкался обратно на середину плота, где мама и Миа схватили меня за руки и притянули к себе.

Мы вчетвером прижались друг к другу, когда волны начали бить по плоту, а над головой закружились темные тучи. Поверхность плота была скользкой, так как на нас лил холодный дождь, и наше "судно" ужасно раскачивалось. Мы прижались друг к другу, держась как можно ровнее в середине плота. Шторм бушевал, нас крутило и качало. Волны росли и росли, и вскоре мы уже скользили вверх и вниз по огромным накатывающим волнам, ветер рвал нас, когда мы взбирались на них.

— Держитесь! — кричал я, когда плот накренился на одной особенно высокой волне, — Несмотря ни на что, держитесь друг за друга!

Не знаю, слышали ли они меня из-за ветра и громкого рокота, который нарастал с каждой секундой. Оглядываясь по сторонам, я ловил взгляд каждой пары испуганных глаз и делал уверенный ободряющий кивок, получая в ответ короткие улыбки. В этот момент сверкнула молния, и в одной короткой вспышке я увидел что-то массивное, вырисовывающееся из темноты. Внезапно рокочущие звуки обрели смысл, я закричал предупреждение и, крепко ухватившись за девочек и маму, начал стаскивать их с плота. На их лицах было написано замешательство, и я видел, что их рты работают, как будто они задавали вопросы, но я ничего не мог расслышать из-за шума. Я прошел около двух футов, прежде чем волна налетела на борт и смахнула меня с плота, прихватив с собой женщин. Когда волны унесли нас под воду, мы увидели, как плот подбросило в воздух, разрывая и разбивая о скалы. Затем все исчезло в темноте и давящем давлении.

Первое, что я заметил, — это стук в черепе; каждый толчок был в такт с биением сердца, а затем мое тело зашевелилось, выбрасывая около галлона морской воды из желудка и легких. Отхаркивая и выкашливая желчь, я поднялся на колени и руки, глубоко вдыхая прохладный воздух. Внезапно я вспомнил все, что произошло за последние сутки, и поднял голову, обнаружив незнакомую пещеру и в панике оглядываясь по сторонам в поисках своей семьи. Мия лежала рядом со своей рвотой, кашляя и выплевывая последние остатки, а Оливия каталась и стонала, сжимая руку. Затем я увидела маму, и я забыл о боли.

С криком я бросился на мелководье около пещеры, в которой мы находились, и вытащил маму из воды, перевернув ее на спину. К моему ужасу, она не дышала, и я потащил ее на черный песок. Сразу же я начал изгонять воду из ее легких, проталкивая вверх через диафрагму, и изо рта нее хлынул огромный темный поток. С моими молитвой и причитаниями из нее вышел еще одна длинная струя, затем, к моей бесконечной радости, она начала отхаркиваться, кашлять и выплевывать остатки жидкости. Перекатываясь, она блевала, пока не откашлялась, а я откинулся назад, тяжело дыша.

— Ой, Джейсон! — заплакала мама, когда, наконец, прекратила кашлять, и, повернувшись, обняла меня за шею, — Боже, ты снова спас меня!

— Все в порядке, мам, — сказал я, неловко похлопывая ее по бокам, — Не волнуйся об этом.

Даже несмотря на все, что произошло, на всю боль и гадость последних нескольких минут, я все еще с болью осознавал, что ощущаю ее сексуальное и мягкое тело, когда она прижималась ко мне, ее разорванная одежда оставляла мало места для воображения. Думаю, она заметила "реакцию" моего тела, потому что резко отпрыгнула назад.

— Прости, милый, — сказала мама, глядя вниз, — я просто не знаю, что бы мы без тебя делали.

— Мы бы умерли, — сухо ответила Оливия.

Повернувшись, я увидел, что она ползет по краю пещеры. Здесь был естественный туннель, в основном заполненный песком, но я чувствовал прохладный ветер, проходящий через него, значит, он ведет наружу.

— Слава богу! — сказала Миа, — я была уверена, что мы погибнем в море.

Она пересела рядом с Оливией, и они вдвоем начали выгребать черный песок из небольшой расщелины, открывая ее. Они прокопали несколько футов в глубину, но потом устали, и мы с мамой заняли их места. Чередуясь таким образом, мы смогли расчистить пространство, достаточно большое для того, чтобы один человек мог проползти наружу.

Я был первым и выполз на свободу, глубоко вдыхая чистый морской воздух. Штормовые тучи все еще заволакивали небо, ветер хлестал по песку, но, к счастью, он утих. Дрожа от холодного воздуха, я огляделся вокруг, увидев, что пляж простирается вдаль от того места, где я выполз, до основания скалистого утеса. В паре десятков футов от нас начинались густые джунгли, отрезая любой другой вид на землю, на которой мы находились.

Я заполз обратно в пещеру, благодарный за то, что не было ветра. Я рассказал маме и сестрам о том, что видел, и о том, что мы, вероятно, в большей безопасности на данный момент, здесь, в пещере, где хотя бы немного теплее. Каждая из женщин хотела убедиться в этом сама и подышать свежим воздухом.

Настроение у всех немного улучшилось, когда у каждой появилась возможность размять ноги. Я осмотрел руки Мии и обнаружил, что они вялые на ощупь. Возможно, у нее был перелом, но я не почувствовал никаких явных признаков. Я сказал ей, что мы сделаем для нее перевязь утром, когда будет достаточно света, чтобы всё увидеть. Я чувствовал беспокойство в глубине души, теперь, когда у нас больше не было воды и еды, но я решил пока отложить эти заботы. Я свернулся калачиком на черном песке, усталость погрузила меня в самый черный сон.

Проснувшись, я почувствовал себя скованным, но хорошо отдохнувшим. Зевнув, я потянулся и почувствовал, что ко мне прижимаются тела. Все прижимались друг к другу, чтобы согреться. Оглядевшись, я увидел Мию с одной стороны от себя, похожую на ангела во сне, Оливия прижалась к ней с другой стороны, а мама прижалась спиной и попой к моей промежности, когда мы лежали в обнимку. Я почувствовал, как моя утренняя "древесина" уперлась ей в спину, и тут же, почувствовав себя неловко, вскочил. Мама и Мия издавали почти одинаковые звуки, ища недостающее тепло в пространстве. Найдя руки друг друга, мама придвинулась к дочери ближе и, чмокнув губами, снова погрузилась в глубокий сон.

Я нарисовал на песке стрелу — знак для женщин, когда они проснутся, — и выскользнул из пещеры. Утренний солнечный свет ослеплял, когда я встал и потянулся, но, по крайней мере, покрытые мхом скалы вокруг меня отбрасывали тень на вход в пещеру, сохраняя прохладу и спасая меня от солнца. Джунгли были такими же густыми, какими я их помнил, наполненными темно-зелеными растениями, кустарниками и толстыми стволами деревьев, которые я не узнал. Я увидел несколько пальм, усеивающих верхушки тех джунглей, которые я мог видеть, и глубоко вздохнул с облегчением. Если они есть, то мы могли бы пить воду из кокосовых орехов и есть их мякоть. Наличие такого количества густой зеленой растительности указывало на то, что на этом острове есть пресная вода или, по крайней мере, что дожди были достаточно обильны, чтобы поддерживать их жизнь и процветание. Я знал, что могу соорудить бассейн для сбора дождевой воды, но если бы мне удалось найти источник, то мы были бы уверены в ее достаточности.

Я осмотрел себя и обнаружил, что на мне только трусы-боксеры и больше ничего. Я знал, что моя мачеха и сводные сестры тоже были одеты в минимальную и рваную одежду. Идя по пляжу, я начал оценивать и нашу ситуацию. Мысленно составляя список всего, что мне нужно будет проверить на острове, если это действительно был остров. Пляж был заполнен черным песком, предупреждая меня, что где-то поблизости находится вулкан, скорее всего, спящий. Это увеличивало вероятность найти источник, как я знал. Единственное, что меня беспокоило, это то, как быстро пляж, казалось, превращался в кольцо. Не прошло и тридцати минут, как я подошел к массивной скале, которая тянулась вверх и вглубь острова, джунгли росли по поверхности, поднимаясь вглубь острова. Я смог разглядеть высокий пик далеко позади, еще глубже вглубь острова. Я поплелся обратно к пещере, идя по прохладным волнам, чтобы не обжечь ступни.

Когда я вернулся, я обнаружил, что мама сидит у входа в пещеру, она улыбнулась, когда я появился в поле её зрения, и вышла мне навстречу. Я не мог не восхититься ее безупречной красотой, даже после того, что мы только что пережили. Ее волосы были густыми от соленой воды и песка, но это только добавляло ей очарования, придавая ей земной вид, который только усиливался рубашкой, которую она носила, немного свободной и разорванной на одной руке и через плечо, сквозь прореху был виден яркий черно-фиолетовый синяк. Стройные ноги напрягали материал рваных брюк, когда она шла, каждая нога выгибалась и опускалась с грацией, которая разбила мне сердце. Большие груди колыхались под свободным топом без лифчика, и мне пришлось перевести взгляд на ее лицо, чтобы не залюбоваться ими.

— Что ты нашел? — спросила она, подходя ближе.

— Ничего, — хмуро ответил я, оглядываясь по сторонам, — пляж огибает скобой и заканчивается скалой, думаю, примерно на три четверти пути вокруг острова. Я могу увидеть вершину горы в глубине джунглей.

— Что мы будем делать с водой? Едой? — Она сжала руки, дрожащие от утренней жары, и огляделась вокруг, на её лице было выражение испуга.

— Не беспокойся об этом, — сказал я, успокаивая ее, — в джунглях полно пальм, покрытых кокосовыми орехами. У нас могут быть проблемы с кишечником, но мы сможем выжить на кокосах, если понадобится. Я надеюсь, что на острове найдется пресная вода.

— Слава Богу, что ты здесь, — сказала мама, взяв мою руку в свою и ведя нас обратно к пещере, — если бы только твой отец, этот ублюдок, мог видеть, как сильно ты вырос и стал мужчиной.

— Отцу, как обычно, удалось избежать худшего, — засмеялся я, — Ну, это он настоял на том, чтобы я пошел в скауты, так что ему надо отдать должное.

— Выбрось этого человека из головы, я знаю, что он тебя выбросил. Давай просто сосредоточимся на том, чтобы пережить это. Кроме того, именно ты дослужился до "орла", — сказала мама, обнимая меня еще крепче, ее большие груди прижались к моей руке, заставляя меня дрожать от желания. К счастью, она приняла это за дрожь от холода, или, по крайней мере, я надеялся на это.

— Давайте поднимем девочек, — сказала она и поползла в пещеру, дав мне прекрасный вид на свою круглую упругую попку. Носить только тонкие трусы-боксеры и оказаться в ловушке с этими тремя прекрасными женщинами, одетыми весьма скудно, будет непросто. Вспомнив о бейсболе и моей учительнице истории, древней старушке — миссис Уилкинсон, я смог усмирить "зверя" в своих трусах и проскользнуть в пещеру, не подозревая, что я стал чудаком и извращенцем за такие мысли о моей маме.