Он неспеша разгреб сапогом снег перед её лицом, поставил ногу возле самых глаз и приказал:

— Целуй. Ну же, чего ждёшь? Целуй сапог!

И ведь ни за что не увернешься от сапожного блеска. Не повернёшь в сторону лица. Не повернёшь, потому как руки заломлены за спину и их всё тянут. Выше. Ещё выше. Понемногу, по чуть. И боль понемногу, по чуть, должна плавно, но неминуемо скользить к тому самому пределу. Пределу, после которого крик никак не сдержать. Но она не чувствует боли. А кричать надо. Чтобы обмануть. Чтобы сбить с толку. Но она не кричит. Потому что решила: кричать не буду. Потому что этого хотел Он. Тот, что поднимался высоко над своими сапогами.

Другой голос, женский, ласковый, уговаривал:

— Ну поцелуй же, глупая, поцелуй! Всего один разик! Быстрее отмучаешься.

А она не хочет быстрее. Она хочет ещё полежать. Снежная жижа уже не кажется ей холодной, неуютной и мерзкой. Теперь она ей уютней, теплее и мягче пуховой перины.

Смотрит она на сапог. А сапог отполирован до такого блеска, что будто бы и не чёрный, а серебряный. Так близко сапог от лица, что можно различить приятный аромат искусственной кожи. Красивый сапог. Новый сапог. Дорогой. Поскрипывает. Сразу видно, что не простая нога в этом сапоге, а нога уважаемого человека. Богатого. Влиятельного. Властного. Именно человека. Человека с большой буквы, а не жалкой подделки, как она. Человека, а не сексуальной игрушки. Интересно, какой он, сапог, на вкус? Да и человек какой - тоже интересно.

— Ты точно не забыла включить её нервную систему? — голос был под стать хозяину: глубокий, уверенный, властный.

— Точно, мастер.

— Развяжи.

— Мастер, ну зачем вам сдался этот поцелуй? Отправим её на фабрику, и там из неё извлекут всю необходимую информацию без лишней нервотрепки.

— Слишком много времени потеряем. И мне Самому интересно узнать причину такого строптивого поведения. Ни разу не видел от этих шлюх такого. Развяжи.

Её развязали.

Снова послышался этот властный, сильный голос:

— Ты глупая, синтетическая блядь. Упрямая мандавошка. Зачем тебе это нужно? К чему это глупое упорство? Неужели Ты решила, что сможешь навредить Великой Корпорации?! Ты же знаешь, что настоящая смерть тебе не грозит, но всё равно упорствуешь. Куда побежали эти маленькие тупые сучки?! Тут задействована Восточная Сатрапия? НУ-У-У?!!! Не молчать!!!

Удар сапогом под дых остановил её дыхание, заставив глотать воздух как рыба на берегу, но не причинил боли. Да и дыхание её лишь было имитацией человеческого. Тут она решила обмануть, подыграть, сымитировать. А ещё он не знал её маленького секретика. Не знал, что под его ударами в ней проснулась та, прежняя, из прошлой, стёртой на фабрике, жизни. Та, что помнила. Та, что хотела. Та, что могла.

Сапог снова засиял перед её лицом.

— Целуй.

Никто сейчас не смотрел на её лицо. А если бы посмотрел, то ужаснулся бы, увидев, с какой лёгкостью с худенькой рыжей девочки сошли привитые ей гимназией и Корпорацией манеры и послушание, и от неё осталась лишь девочка-людоед со злыми зелёными глазами. Секунду назад была послушная секс-кукла для добычи Сока, а тут стала дикая девочка-зверь. Взревела она яростным рыком и, разогнувшись пружиной, бросилась на ненавистный сапог, охватывая его обеими руками.

Она бросилась с тем клокочущим рёвом, с каким юная голодная львица бросается на вкусную жирную зебру. В гимназии её научили, как ломать человеческие ноги: захват и толчок плечом ниже колена. Она хорошо помнила эти уроки. Недаром она была лучшим бойцом отряда. Человек редко распределяет равномерно свой вес одновременно на обе ноги. Чаще переминается с ноги на ногу, перемещая нагрузку с одной на другую. И важно броситься именно на ту ногу, на которую в данный момент бОльшая нагрузка. Тут ей повезло. А ещё важно, толкнув под колено плечом туда, где узел нервов, всем своим весом удержать ступню на земле. Если удастся — минимум один перелом гарантирован. Веса в ней немного. Но техники... Но злости...

Ступню его она на земле удержала, и потому у самого её уха затрещали, ломаясь, кости. Он завалился назад с протяжным громким воем. Она знала, что внезапная потеря равновесия — одна из двух основных причин панического страха. Он был сокрушен. И не столько боль ломаемых костей, сколько страх и беспомощность были причиной его воя.

Мармиллон попытался остановить её. Голос его уже не был таким уверенным и властным:

— О... с-с-ста... но... вить-ть-ть мо... т-т-то... ри... ку...

Но легче было остановить летящий под откос бронепоезд, чем её. Старый, лысый дурак!

Она бросилась на него, на лежачего. Впилась зубами в глотку. Она была молодой львицей, а он — старой, неуклюжей, обречённой зеброй.

Она подняла голову от окровавленного тела.

Эрина стоит на коленях, схватившись за голову. Лицо её перекошено гримасой ужаса, рот распахнут в беззвучном вопле. По красивым белым штанам тёмным пятном расползается предательски мокрая лужа страха.

Подъём. Прыжок. Удар. И вот уже Эрина лежит навзничь, а ноги её дёргаются в посмертных судорогах. Слева стоит мальчик. Мальчик-киборг. В его глазах больше изумления, чем страха. Как же так? — думает он. Ведь киборги никогда не тронут человека без команды свыше. Тем более, она даже Сок не выпила.

— Ты Рик, верно? — от её неуместно спокойного и низкого голоса он дернулся.

— Да, я Рик.

— Очень приятно, Рик. А я Джи. Пошли со мной, Рик.

Она взяла его за руку и повлекла за собой. Рик не сопротивлялся.

***

Глава 6. Пробуждение.

Новенькая произвела на группу мужчин эффект разорвавшейся бомбы Ещё бы, все уже привыкли к хризантемам, бархатцам, астрам и даже ирисам, но роза всем была в диковинку!

Мари быстро закружилась, словно балерина, при этом все её пышные юбки высоко задрались, обнажив белые чулки и кружевные панталончики. По залу гулко пронёсся восторженный вздох. Мари остановилось, поглядела с хитрецой на восхищённый зал. Подняла правую ножку и зафутболила красную туфельку в толпу. Один из мужчин ловко поймал её. Счастливчик блаженно уткнул нос в маленькую блестящую туфельку. Вторая туфелька повторила путь первой и уже ублажала своим ароматом новый длинный, потный, извращённый нос. За туфельками последовала пышная широкополая шляпа, потом чулочки, панталончики.

Теперь Мари кружилась, демонстрируя истекающей слюной толпе свой гладкий розовый бутончик и аккуратную круглую попку. Наконец, она взялась за края юбок и, широко расставив ноги, медленно стянула платье через голову. Сначала показались влажные, припухшие и покрасневшие от возбуждения половые губки. Потом плоский гладкий животик. И, наконец, наружу выпрыгнули, словно мячики, две идеально круглые, крупные, спелые, упругие сисечки. Она взяла их в ладошки, подняла и коснулась кончиком неожиданно длинного языка до бледно-розовых сосков. Публика была в экстазе!

Внезапно она подняла правую руку вверх, сжала в кулак и прокричала:

— Слава Великой Восточной Сатрапии! Смерть княжеским оккупантам! Слава великому сатрапу Бахтияру!

Откуда ни возьмись выскочили две девочки в стилизованной военной форме Великого Княжества и скрутили «бунтарку». Обе высокие, стройные, красивые. Одна — блондинка, другая — брюнетка. Обтягивающая военная форма подчёркивала их изящные сексуальные фигуры.

Блондинка обратилась к «разъярённой» толпе громким, но всё равно сексуальным и жеманным голосом:

— Как мы поступим с сатрапской диверсанткой, посмевшей бросить тень на наше великое и могучее государство?!

— Смерть!!! Казнь!!! Повесить!!! — орала толпа.

— Подождите, подождите, — успокаивала их брюнетка, — смерть — слишком лёгкое наказание для такой страшной преступницы! Для начала она расскажет нам всё о коварных и жестоких планах Сатрапии против нашего славного народа. Свободного и счастливого народа Великого Княжества! Станок сюда!

Мужчины поднесли деревянную конструкцию, похожую на спортивного «козла», поставили её перед Мари. Тина и Герда, подавляя «сопротивление» Мари, водрузили её на конструкцию и привязали за руки и ноги к ножкам козла.

Герда достала длинную розгу, пристроилась к Мари сзади и со свистом приложила розгу к её мраморной попке. Мари стойко молчала, стиснув идеально ровные зубы.

— Говори, сучье племя, какое диверсионное задание тебе дала твоя проклятая Сатрапия?! Или мы из тебя всю душу вытряхнем!

Мари молчала.

Свист розги раздался с другой стороны. Это уже Тина допрашивала пленницу:

— Где скрываются остальные ублюдочные сатраповцы?! Кто тебе помогает?!

Комната наполнилась звуками хлестких ударов розог и бессмысленными вопросами. Все ноги, спина, а особенно попка Мари покрылись тонкими красными полосами, но она продолжала упорно молчать.

Наконец, она не выдержала, зло плюнула в Герду, но не попала, так как та увернулась. Мари прокричала:

— Давайте, порите, всех не перепорете! Нас миллионы, сотни миллионов, и за нами Урумчи! С нами великий Бахтияр! Славься, Восточная Сатрапия!

Порка внезапно прекратилась.

— Раз ты такая упёртая, то мы покажем тебе истинную мощь Великого Княжества, — голос Герды был спокойным и торжественным, — и ты поймёшь, что не тем хозяевам служишь!

Тина скомандовала:

— О, храбрейшие воины Великого Княжества, научите сатрапскую девку, какую ей родину любить!

Мужики не заставили себя долго ждать и обступили Мари со всех сторон. Один с кряхтением вошёл в её тугую попку, а другой, изловчившись, в мокрую киску. Мари осыпала их проклятиями, но рот ей заткнула ещё одна твёрдая кожаная палка. Её тело ритмично задёргалась на козле под ритмичными ударами этих палок.

Тина и Герда хором прокричали:

— Во славу вседражайшего, великого князя Виктора Второго! Славься в веках, наш государь!

После этих слов они упали на ложе и начали раздевать и ласкать друг друга. Оставшиеся мужчины пристроилась к их влажным дырочкам, а девочки самозабвенно обнимались и целовались. Под напором ловкого и умелого языка Тины Герда опять испытала это чувство. Чувство, одновременно столь новое, но и столь же хорошо знакомое. Чувство, очень давно забытое, но вновь давшее о себе знать. Чувство настоящего наслаждения. Впервые такое чувство она испытала буквально на днях, когда поцеловала вернувшуюся с фабрики, обновлённую Мари. А второй — сегодня, перед выходом на задание. Тогда Джи вдруг ни с того ни с сего на прощание страстно и жарко впилась своими губами прямо в её губы. Так страстно, так жарко, что ноги Герды подкосились и она едва не упала. На немой вопрос Джи ответила лишь: «потом поймёшь.»

А теперь обнимая и лаская Тину, тая под её объятиями и ласками, она потеряла контроль над своим телом. Её разум был не с ней. Разум её наполнили воспоминания о прежней жизни. Жизни в другом мире. Мире до Войны. Мире, в котором она была страстной, горячей, любимой и любящей, желанной и желающей, охотно берущей и не менее охотно дающей. А главное - Настоящей! Мире, который так внезапно оборвался. Мире, в который так захотелось вернуться.

Наслаждаясь этими воспоминаниями и волшебным, сладчайшим язычком Тины, её нежным, упругим телом, гладкой кожей, она не заметила, как двое мужчин, самозабвенно трахавших её дырочки, теперь отвалились от неё и распластались на ложе, скрючившись в неестественных позах, сморщившись, словно мумии. Она огляделась. Один из любовников Мари ещё конвульсивно дёргался перед её ртом, но и он с мертвецким хрипом отпал от неё навзничь. В зале в беспорядке были разбросаны семь ссохшихся мужских тел. Словно какой-то мальчик-великан играл в солдатиков, игра ему наскучила, и солдатики пинком полетели на пол. Только солдатики обычно были одеты в военную форму и держали в руках оружие, а не щеголяли в чём мать родила. И ещё, к солдатикам обычно не приделывали эрегированные члены. Остальные мужчины, видимо, в панике разбежались.

Из динамиков послышался взволнованный голос Джи:

— Убегайте вслед за мужиками, на чёрном выходе вас уже ждёт Кики! Она знает, что делать! Да куда ломанулись-то?! Мари развяжите!

***

Они ждали её в условленном месте на окраине пригорода. В каком-то заброшенном трёхэтажном здании. Все здания вокруг были заброшены, разрушены или не достроены. Даже некоторые вещи из помещений не вынесли. Странное место, неуютное. Как будто его покидали срочно, в спешке. Джи не обманула: Кики знала куда идти.

Сили снова заныла:

— Ну зачем, зачем было всё это делать?

— Заткнись! — сквозь зубы прошипела Тина.

Но Сили было не остановить:

— Давайте вернёмся назад, в гимназию, как Миа. Там тепло и много коктейля. А у нас всего ничего. Как мы без коктейля? А? Как, Тина, как?

— Иногда я думаю, что тебе вместо мозгов взрослой женщины вставили мозги упрямого ослёнка, — Тина тяжело вздохнула.

— Заткни пасть, Сили, пока я тебе её сама не заткнула! — взгляд и голос Герды не оставляли сомнений в серьёзности её намерений.

Сили замолчала, продолжая беззвучно бурчать себе под нос что-то возмутительно гадкое.

Мари молча лежала на пыльном диване, глядя в потолок. Она выпила несколько коктейлей и сейчас заживляла свои свежие рубцы.

— Кто-то идёт! — Кики вскочила со своего места.

Действительно, на лестнице послышались мягкие, тихие, будто вовсе и не человечьи, а кошачьи, шаги, которые вряд ли услышало бы обычное ухо, но не ухо девочки-андроида.

Девочки напряжённо смотрели на пустой дверной проём. Даже Мари привстала на локтях. Порог предательски скрипнул и девочки дружно ахнули.

— Джи, да на тебе живого места нет! — охнула Мари.

— Кто тебя так отделал?! — изумилась Тина.

— Старый чёрт Мармиллон? Квинт? — Герда сжала кулаки, — Плут? Да я ему яйца с членом под корень вырву, заставлю сожрать, а он ещё нахваливать будет!

Джи успокаивающе подняла руку:

— Не моя это кровь, не моя.

— А чья?!

— Старого дурака, — Джи слабо улыбнулась.

— Мармиллон?! — Сили в ужасе отпрянула и прикрыла рукой руками, — Ты убила мастера?!

— Да. Я вырвала зубами его мерзкий кадык, — она обвела хмурым взглядом изумлённых девочек, — а Ирэне свернула её куриную шею.

В комнате воцарилась гробовая тишина. На пороге появился мальчик. Высокий, широкоплечий, темноволосый.

— А этот ещё зачем тут? — удивилась Кики.

— Вы все знаете Рика, андроида из мальчишеской группы. Теперь он в нашем отряде.

— Серьезно? — Герда подняла изящную бровь, — И что же ты за цветок, Рик?

— Тюльпан, — ответил Рик.

— Тюльпа-а-а-ан... — Герда подняла вторую бровь, — О-о-очень интересно.

— И чем тебе не угодил тюльпан, тупая швабра?! — осекла её Мари, — Тюльпан всяко лучше ландыша или лютика!

— Хватит препираться, девочки, — Джи положила руку на плечо Рика, — он в нашей команде, и он тоже пробудился. Я не вижу Мии. Где она?

— Она захотела остаться, — голос Кики выражал явное разочарование.

— Она пробудилась?

— Да, я её пробудила.

— И всё равно осталась?

— Да, она всё ещё верит в справедливую Корпорацию.

— Жаль, что этого нельзя сказать о Корпорации. Она не в курсе, куда мы пошли?

— Нет.

— Хорошо. Много осталось коктейля? Мне нужно подлечиться.

Сили снова затараторила:

— Меньше десяти маленьких флакончиков, остальное ушло на Мари!

Тина влепила ей звонкую оплеуху.

— Хватит, Тина. Она не врёт?

— Не врёт, — Тина сверлила глазами Сили.

— Этого мало, — Джи задумалась, — но у меня есть идея. Капсулы у вас наполнены?

Мари:

— Да.

Тина:

— Да.

Герда:

— Да.

Сили и Кики лишь пожали плечами.

— Сколько у кого?

Мари:

— Пятьдесят.

Тина:

— Шестьдесят семь.

Герда:

— Семьдесят два.

Сили и Кики молчали.

— Мари, давай свою.

— Что ты задумала, мочалка рыжая?

— Извлекай капсулу, — Джи было не до шуток, — сейчас узнаем.

Мари привстала с дивана, задрала свои потрёпанные юбки, просунула руку между ног, поднатужилась. Из вагины на ладонь ей упала серебристая капсула размером с крупное куриное яйцо. Она передала её Джи.

Джи взяла капсулу одной рукой, а другой стала рыться в большом рюкзаке на спине Рика. Достала оттуда маленький прозрачный стаканчик. Открыла ловким движением капсулу и вылила содержимое в стаканчик до краёв. Жидкость была прозрачной, розоватой, источающей тусклый мягкий свет в полумраке помещения. Джи опрокинула жидкость себе в рот.

— Ты что делаешь, Сок пить нельзя!!! — завизжала Сили. Её светло-карие глаза стали похожи на светло-карие блюдечка. — Выплюнь немедленно!!!

Остальные молча наблюдали.

Сили повертела головой, ища поддержки и, не найдя, тоже замолчала.

Какое-то время Джи просто стояла, прислушиваясь к своим ощущениям. Вдруг она вытянулась как струна, мелко задрожала, её широко раскрытые глаза засветились ярким зелёным светом. Длилось это не более десяти секунд. Джи вдруг обмякла, неловко присела на пол. На лице её сияло блаженство.

— Как ты? — решилась спросить Кики.

Джи встрепенулась, посмотрела на всех ошалелым взглядом, будто не узнавая.

— Ну же, что с тобой?! — запаниковала Мари.

Джи похлопала ресницами, широко улыбнулась.

— Я... Я... Я в порядке...

Она встала, пошатываясь, будто пьяная, встряхнулась и весело прокричала:

— Я в полном порядке, девочки, в полнейшем! В таком порядке я ещё никогда не была!

Только теперь девочки заметили, что все ссадины и царапины на теле Джи зажили, а лицо её теперь сияло здоровым румянцем.

— Значит, вот он, каков на самом деле Сок в действии, — Сили удивлённо покачивала своей шарообразной веснушчатой головой.

***

Рик раздал девочкам «цивильную» одежду. Сам он уже был одет как обычный пригородный юноша, а не как гимназист-тюльпан. Разве что как очень смазливый юноша.

Девочки теперь тоже стали похожи на обычных пригорожанок. Разве что подвергнутых мутациям и тоже очень смазливых. Но мутациями на Северном Урале, этой границе с Тенталовой Топью, никого было не удивить. Даже Мари и Кики, со своей сатрапской внешностью не были чем-то из ряда вон выходящим явлением. Да, экзотика, но не большая, чем выходцы из Африканской Империи или Халифата.

Джи, как выбранная старшей, придирчиво осмотрела всех бойцов отряда и, удовлетворившись увиденным, скомандовала:

— Ну что, отряд, пошли.

— В Город?

— В Город.

— Во славу Цветочного Отряда!

— Во славу в веках!