Превозмогая головную боль и борясь с тошнотой, я покинул гостеприимное жилище Татьяны и направился в соседний подъезд, поднялся на восьмой этаж и позвонил в старый дребезжащий звонок квартиры №184.

Открыл батя, точнее - отчим, точнее - дед. Естественно, пьяный вдрабадан.

— Любу можно?

Стоит, глаза в кучу, слюна стекает по подбородку.

— Любу, спрашиваю, можно?

— Кого, Любку? А я ебу, можно или нет, - и вдруг запел довольно неплохим, хоть и пьяным, голосом, - забирай её скорей, увози за сто морей, восемнадцать ей ужо, она порется давно!

И прихлопнул, и притопнул, явно довольный своей искромётной шутке.

— Очень смешно, - я едва сдержался, чтобы не дать ему в рыло, - но всё же, Люба дома?

— Нету. Да зачем она тебе? Заходи, выпьем, посидим.

— Извините, спешу. А как её найти можно?

— Да к ёбарю своему умотала, сто пудов. Всё спешила. Он у ней на вещевом рынке торгует. А ты чего, отбить её хошь?

— Это, извиняюсь, не ваше дело.

— Да ты охуел, сопляк, так разговаривать! Я те щас покажу "не моё дело"!

Дед сделал шаг навстречу, размахнулся, но тут же получил по сопатке. Удар был не сильный, но точный. Кровь хлынула из носа и дед попятился, зажав лицо руками.

— Фххх! фххх! фучара! так нечефно!

Но я уже не слушал этого старого алкаша и стремительно спускался по лестнице. От нахлынувшего адреналина даже будто голова прошла с тошнотой.

Так, надо всё обдумать. Вещевой рынок в квартале от дома, снесли его лет семь или восемь назад, на его месте уже жилой комплекс стоит, но в 2002-м он ещё благополучно работал. Но как найти там Любу? О её "ёбаре" у меня информации от слова "ноль", а у деда уже не спросишь - ещё ментов вызовет. Придётся возвращаться с расспросами к Тане. Надо, так надо.

И вот я снова у Таниной квартиры. Звоню. Открывает. Соседка наряжена по праздничному, в красное платье, накрашена, расфуфырена. Она с порога бросается мне на шею, лобызает лицо. Приходится довольно грубо отцеплять её от себя, уж слишком она назойлива.

— Ну чего ты, чего так грубо? Я ждала тебя так, соскучилась, нарядилась! Думала, сходим куда-нибудь.

— Мне Любку найти надо срочно, башка раскалывается, а тут ещё ты лижешься.

— Ах, вот оно что! Лю-у-у-убка ему нужна! А Танька - так, значит, по-боку! Поматросил, блядь, и бросил? Ну уж нет!

Она уже раскогтила руки и прицелилась мне в лицо, но две смачных пощёчины быстро привели разъярённую барышню в чувство, превратив из бешеной фурии в кроткую, тихо плачущую овечку. И эта овечка меня дико заводила! Никогда раньше не замечал за собой склонности к насилию, но сейчас я был возбуждён, как никогда. Видимо, повышенная агрессия - побочный эффект от временных путешествий. Да тут ещё этот красный наряд, словно тряпка для быка!

Хватаю соседку за шею, ставлю раком прямо в прихожей, задираю платье, рву трусики и вгоняю своего торчащего колом молодца с маху в уже мокрую пиздёнку! Сразу видно, что потекла от одного моего вида. Она глухо воет и начинает мне подмахивать. Слышны частые влажные шлепки, скрип паркета, охи-вздохи Татьяны. Вставляю большой палец в рабочее очко соседки, делаю несколько особенно резких и глубоких фрикций и кончаю прямо в неё.

За спиной слышу тихое "Ой!", оборачиваюсь и вижу что на нас, широко раскрыв глаза смотрит ещё одна соседка, совсем ещё девчонка, с мусорным ведром в руках. Да, дверь я в порыве страсти даже не прикрыл. Новая соседка (смутно напоминает мне тётю Оксану из будущего), слишком мелкая на тот момент, чтобы рассматривать её в качестве сексуального объекта, замечая мой недружелюбный взгляд, быстро ретируется вниз по лестнице. Я встаю и закрываю дверь. Хорошо, что Танюха ничего не заметила. Ещё бы ей заметить! Лежит, балдеет, ляжки раскинула, сперма из пизды вытекает на паркет. Хлопаю её по ляжке.

— Ну, ты как?

— Ка-а-айффф...

— Покайфовала, и будет. Вставай, подмывайся, пошли Любку искать.

Молчит. Ноги сдвинула, лицо руками закрыла и молчит. Вроде плакать собралась.

— Ты чего, реветь собралась?

Молчит. Тихо ревёт.

— Ты это мне завязывай. Мне сейчас не до твоих любовей-морковей. Скажи, лучше, где Любкин парень работает.

— А он тебе ещё зачем?

— Забрать... Ну, ту вещь, что на зеркальце похожа.

— А что это за штука такая? - перестаёт, наконец, плакать и оборачивается ко мне запачканным косметикой лицом.

— Не выясняй. Нужно мне. Э-э-э... По работе. Очень.

— А я? Я тебе нужна?

— Бля, да заебала ты: "нужна - не нужна! Ясен пень - нужна! Только вот дела улажу и вернусь. Обещаю! Слово пацана! Зуб, - вспоминаю, чем там у нас гопота любит клясться, - даю!

Садится на пол. Вроде успокоилась.

— Он на Советском рынке кассетами и дисками торгует. Спроси Алика, его все знают. Любка часто у него трётся, пока батя в запое. Он, когда пьяный, лупит её и лапает. А Алика он боится.

— Ясность полная.

Разворачиваюсь и выхожу на площадку.

— А ты точно вернёшься?

— Да-да, конечно, - снова вру я и хлопаю дверью.

По дороге к рынку заглянул в ближайший киоск и взял бутылочку пива. То ли из-за того, что я был с бодунища, то ли и вправду пиво раньше было лучше, но бутылочка, распитая прямо на улице из горла, несмотря на мартовскую прохладу, зашла на ура. На душе сразу стало теплее, а тело будто стало легче. Я даже захотел взять добавки (тем более, что цена копеечная для гостя из 2021-го), но решил, что это уже будет лишним. Ещё при покупке пива я обнаружил, что мамашка моя не промах - и деньжат у меня подмотала. Правда, не все, но всё равно больше половины.

Ларёк Алика нашёлся в самом здании рынка, к которому пришлось прорываться сквозь рыночную площадь и толпы торговцев китайским и турецким шмотьём, цыган-попрошаек и торговцев шаурмой и хот-догами. Между стеллажей с аудио и видеокассетами, CD-дисками и песнями "Алексина" тусовалась разномастная публика, но в основном молодёжь. Продавец - молодой азербайджанец.

— Алика можно? - спрашиваю его я.

— Кто спрашивает?

И тут из подсобки появляется белобрысая фигура Любани. При виде меня она замирает в нерешительности. Смотрит прищурившись, смекает, узнал я её или нет.

— А ты у неё спроси, - киваю я в её сторону.

— Это кто такой? - с недовольным видом интересуется у неё азербайджанец.

— Это Андрюша, Танюхин дружок новый, - и обращается ко мне, - ты чего тут хотел?

— Да кое-какую вещицу здесь потерял. Вот, думаю, обратно забрать.

Чувствую лёгкое, но заставившее меня вздрогнуть от неожиданности, касание по плечу и слышу голос с лёгким кавказским оттенком:

— Не эту вещицу?

Оборачиваюсь. Передо мной высокий, даже чуть выше меня, широкоплечий парень в кожаной куртке. Лет тридцати, слегка небрит, смугл. И улыбается нахально. Приглядевшись, узнаю Алика, а точнее - Али Гусейнова, будущего криминального авторитета, главу азербайджанской ОПГ, ликвидированного в середине "десятых" в ходе очередной спецоперации силовиками. Та новость широко обсуждалась в нашем городе, её даже по федеральным каналам крутили. Но до этого ещё далеко, и Алик сейчас жив-здоров, смотрит на меня с чувством превосходства. А в руке у него мой смартфон. Моя машина времени.

— Ну, чего уставился, как баран, эй? Будешь покупать или нэт?

— Буду. Сколько?

Я решил сыграть по его правилам, так как ввязываться в конфликт с такими людьми в мои правила не входило.

— Пойдём, выйдем, воздухом подышим, пообщаемся.

Мы вышли из ларька, зашли в тихий закуток на улице. И вот мы стоим, общаемся, торгуемся. Я, Алик, его приятель и Любка. Моя будущая маманя почему-то сияет от счастья.

— Эй, так нэ пойдёт, я говорю. Пят тысяч - окончательный цена.

— Но у меня только тыща двести, - мну я в руках купюры, - да и всё равно вы не знаете что с ним делать. Да и не стоит он таких денег! Ей красная цена - пятьсот рублей в базарный день!

— Эй, не пизди! Если бы это была дешёвка, ты бы за ней не пришёл.

— Просто сейчас нет других в наличии. Меня директор выебет за потерю! Говорю же, это контрольно-измерительный прибор для станков с ЧПУ!

— Да пиздит, он как дышит, - встревает Любашка, - эта хуйня по-любому дорогая! Покажи, голубчик, раз не пиздишь, как она работает. А то хуйню нам в уши вкручивает! Нашёл дураков! - и громко, противно расхохоталась.

Эх, мамка, мамка, что ж ты делаешь! Я ж тебя и в хвост, и в гриву за такое! Выебу так, что неделю потом прямо ходить не сможешь!

— Да, мозги нам не еби! - это вмешивается Нурик, молодой азербайджанец.

— Короче, - резюмирует Алик, - с тебя пять тысяч. Минимум. А будешь пиздить, отхуярим и оставшееся заберём! И к мусорам не вздумай обращаться, пожалеешь. Ясно?

Я понял, что шутки тут плохи.

— Да, ясность полная.

— Раз понял - иди, найди, укради, заработай. Мне похуй как ты эти деньги достанешь. Всё, расход.

— До новых встреч, касатик! Будем ждать с нетерпением! - съязвила вдогонку Любка.

И я с понурой головой побрёл домой. Хотя, какое - домой. К Танюхе я пошёл, больше некуда. Взял по дороге литр водки и поднялся на третий этаж четвёртого подъезда своего дома. Позвонил. Открыла широкобёдрая красивая женщина лет сорока пяти. Она даже не спросила кто я такой и гаркнула прокуренным голосом внутрь квартиры:

— Тань, тут твой пришёл!

И уже обратилась ко мне:

— Ну заходи, зятёк, чего как не родной.

Продолжение когда-нибудь следует.