Поговорив кратко с дочкой, Марина сказала мне с обреченным видом:

— Она идет домой, будет минут через десять.

Обдумав ситуацию, я ответила:

— Раз Юля предупредила о своем возращении, значит она точно считает нас любовницами и на всякий случай дает нам время, чтобы мы оделись и прибрались.

Марина посмотрела на меня взглядом затравленного зверя, приготовившегося к самому худшему.

— Значит так, - скомандовала я ей, - занимаешь спокойную и созерцательную позицию. Я сейчас попробую вырулить ситуацию. Лучше уж сразу расставить точки над i. В случае чего, возьму всю вину на себя. Ты просто пей чай и особенно не встревай в разговор. Просто дежурные реплики и не более того. Договорились?

Марину ничего не оставалось, как просто кивнуть.

Вскоре раздался звонок в дверь. Я специально дала Марине знак, чтобы она никак не реагировала. Звонок повторился. Я подошла к двери и открыла ее в тот момент, когда начал проворачиваться ключ.

Несколько настороженная Юля прошла в прихожую и бросила взгляд на Марину, сидевшую в кухне.

— Извини, что сразу не открыли, заболтались за чаем. Ты как насчет чизкейков? Мы тебе оставили самые вкусные, - начала я разговор в нужном мне направлении.

— Да не откажусь.

— Вот и отлично! Жить нужно под девизом: «Люблю повеселиться, а особенно покушать!» Так что присоединяйся...

Юля приняла мою шуточку, и раздевшись прошла к столу. Внешне уже совершенно спокойная Марина налила ей чая.

— Ты там на улице не проморозилась совсем? Не хватало тебе еще заболеть.

— Да нет, мама. Я же тепло одета, по погоде.

В тот момент, когда Юля вкусила первый чизкейк и блаженно расслабилась, я решила плавно перейти в наступление:

— А чего ты, Юля, сразу не открыла дверь своим ключём? Ты дверь закрывала – тебе и открывать…, - сказала я голосом самой невинности.

Юля сначала с изумлением посмотрела на меня, не зная что и ответить. Потом попыталась промямлить что-то нечленораздельное.

— И все-таки? Ты что - боялась, что мы будем не на кухне пить чай? – продолжала настаивать я, глядя Юле прямо в глаза.

Юля беспомощно оглядела меня и Марину, потом потупив глаза, еле выдавила из себя:

— Ну я не знаю… Просто мне показалось… что в прошлый раз я пришла домой … ну … не совсем вовремя для вас…

Марина сидела вся просто пунцовая от напряжения этого момента истины. Я же, напротив, приняла самый безмятежный вид, потянувшись за чизкейком.

— Тогда это действительно было так. Но ты то уж точно в этом не виновата. Это мы с Мариной увлеклись и забыли про время. Ты нас извини, что напрягли тебя…

Смутившиеся Юля и Марина просто не знали как себя вести в сложившейся ситуации. Я подсказала им спокойное направление выхода:

— Вообще-то, Юля, ты вовсе не единственная, кто догадался о моих особых отношениях с твоей мамой. Мой Дима застал нас с Мариной в самый неподходящий момент. Мы-то думали, что совсем отрубился после застолья. А оказалось, что не совсем… Вот уж тогда была сцена у фонтана в полный рост.

Все это я говорила намеренно не торопясь и даже с паузами на прихлебывание и перекус, чтобы дать возможность им освоиться с тем, что ситуация стала открытой.

Марина вздохнула и поддержала меня слабой, вымученной улыбкой.

— Ну наконец-то она перестала психовать, - подумала я про себя.

Юля поддалась нашему безмятежному виду (или сделала вид, что поддалась – это было уже не важно), осведомившись:

— И как же дядя Дима себя повел?

— Ну это смотря когда. В тот момент он сам едва на ногах удержался от удивления и количества выпитого. А утром пошутил мне, что ничего не успел толком разглядеть и что он не против «продолжения банкета».

— Вот паршивец! – в сердцах воскликнула Марина.

— Мужик - он и есть мужик. А чего ты хотела? Было бы удивительным ждать от Димки какой-то другой реакции. Им, мужикам, только дай эротический повод похорохориться – они тут же перья распускают как озабоченные павлины. Ну и пусть себе мечтает.

Я покосилась на Юлю и подумала, что мои слова могут быть поняты ею двояко:

— Ты только, Юля, не подумай часом, что мы лесбиянки. Мы бишки, что гораздо интереснее. И Марина у меня лишь вторая, а я у нее вообще первая. Такой вот у нас с ней внутрисемейный секрет, в который ты теперь посвящена. Ты уже большая девочка, и мне кажется, что раз уж мы с Мариной случайно «спалились» перед тобой, то нам лучше быть с тобой открытыми, а не прятаться в чулане по углам. Доверие в семье всегда лучше, чем недоверие.

— Да тетя Света, я все понимаю и ничуть вас не осуждаю. Мы все-таки не при Домострое живем, чтобы мне морализировать вам. Хотя, признаться, я очень удивлена и заинтригована была тогда в прошлый ваш приход, - улыбнулась Юля, - вы такая вся правильная и положительная; у вас всегда все удается, за что вы беретесь; мне мама вас всегда в пример ставит.

— Эх, молодо-зелено… Запомни как заповедь: в тихом омуте черти водятся. А ты у нас уж очень подозрительно тихая паинька. Я вот чувствую: станешь постарше, и ты еще удивишь нас с Мариной своим собственными чертёнками…

— Только этого мне еще не хватало! – деланно всплеснула руками Марина.

— А гормонам не прикажешь - уж тебе ли, Марина, этого не знать. Только не нужно выносить сор из семейной избы, если дорожишь доверием в семье. Это правило непреложное, сама понимаешь…

Атмосфера трудного для вначале разговора полностью переменилась, и былое напряжение сменилось согласием гармонии. Вскоре я начала прощаться с хозяевами. Юлю поцеловала в щечку, а Марину – пусть ненадолго, но в губы и взасос. Как бы подтверждая на будущее в глазах Юли наши отношения. Во время нашего с Мариной поцелуя Юля не отвела глаз, а смотрела на нас с улыбкой…