Как приятно проснуться и увидеть рядом с собой симпатичную женщину в расцвете сил. В меру упитанную. Как раз такую, как мне нравится. Никаких торчащих ключиц, выпирающих костей таза, торчащих углов и суставов. Всё гладкое, мягкое, вкусное. И приятнее вдвойне, когда эта женщина проснётся раньше тебя и. ..Не угадали. Не нужен мне ни кофе, ни завтрак в постель. К тому же вдруг неправильно поймёт и реально тот кофе отправит тебе в постель. Не на столько я любитель горячих напитков, опрокинутых на пузо с утра пораньше. Нет, моя женщина, моя Тоня подпёрла голову рукой и смотрит на меня. За такой взгляд можно жизнь отдать. Во взгляде женщины можно прочесть все её мысли, её отношение к тебе, балбесу, всё разыскивающему чего-то в этой жизни. Глаза ясные, на губах лёгкая улыбка, лицо одухотворённое, что у той Мадонны на картинах Рафаэля. И твои губы сами по себе растягиваются в улыбке, отвечая на её улыбку. Это вроде как утром рано выйдешь из дома, а тебе солнышко улыбается, радуется новому дню. А тебе кажется, что эта его улыбка тебе единственному. И если бы ты не вышел, то и солнышко спряталось бы за тучки, лишь краешком выглядывая в ожидании, когда же ты выйдешь.

Да, очень приятно просыпаться рядом с женщиной, которой ты не безразличен и которая не безразлична тебе. Правда всё это хорошо лишь в том случае, если у этой женщины нет мужа, либо он не спортсмен типа боксёра, у которого в родных братьях Коля Валуев ходит. Или не охотник, потому как у них, у зараз, ружья есть и они знают с какой стороны за то ружьё браться. Не совсем приятно бежать зигзагом, слыша, как вслед тебе салютует не совсем добрый охотник. К тому же бегать от пули - умереть уставшим. А ведь классик предупреждал, что мягче к людям относиться надо, добрее. А эти, которые боксёры. У них же плечи - во! Кулаки, что голова годовалого ребёнка. Рука толще моей ляжки. А голова совсем с малым количеством мыслей. К тому же, если тебе постоянно по ней стучать, остатки мозга вылетят. Таким только в ОМОН идти. Говорят, что учёные изобрели прибор, который читает мысли человека и отображает на мониторе. Решили испробовать. Предлагают встречному мужику ударить по лицу испытателя. На мониторе побежали строчки: Я учитель. Учу детей доброму, вечному, а тут человеку по лицу. Нет! Тогда предлагают следующему. И вновь на мониторе строчки: Я врач. Ударю - искалечу. Самому же лечить. Нет. А тут рядом ОМОНовец стоит, ему и предложили. Не успел испытатель договорить, как этот хлопец по роже ему хрясь! А на мониторе никаких строк, никаких мыслей. Просят повторить. И вновь никаких мыслей. Просят в третий раз. И тогда на мониторе появилась надпись: Может ногой уебать? Вот примерно с таким братом то ли Кличко, то ли Валуева довелось мне как-то встретиться при весьма неприятных для меня обстоятельствах.

Работала у нас в военторге женщина. Симпатичная, в теле. И возрастом самым тем, когда ещё не вышла в тираж, но уже не крутит динамо, как молодайки, думающие, что из пизда - бриллиант в золотом окладе. А тут молоденький вояка, живущий в общаге. И как во всех гарнизонах, обделённых женским полом, ищущий, кому бы подарить своё, без сомнения, породистое семя. Дефицит - он и в Африке дефицит. Потому даже секонд хэнд шёл за первый сорт. Нет, эта женщина совсем не была не секонд, не хэнд. Всё бы хорошо, да помехой был её муж, работающий в том же военторге вольнонаёмным водилой. Амбал под два метра ростом, с такой шириной плеч, что приходилось в двери входить боком, протискиваясь меж косяков. Боксёр, блин, бывший в тяжёлом весе. И сколько я не крутился, не вился вокруг той, безо всякого сомнения, достойной женщины, всё никак. А тут её муж в командировку уехал. И вернётся не раньше, чем завтра. А то и позже. Уррраааа!!! Наши ломят - гнутся шведы.

Вечером немного выпили, полежали, добавили выпивки, ещё полежали, занимаясь самым приятным видом общения между мужчиной и женщиной. С голодухи сделал несколько стартов, финишировал сам, дав возможность финишировать даме. Всё же почти что гусар, потомок Ржевского. И от тех заездов устали вельми, заснули, обнявшись, будто два голубка.

Эх, судьба-злодейка! Завсегда так: если была белая полоса, тут же будет чёрная. А то и так получится, что предыдущая чёрная белой покажется.

Среди ночи в двери кто-то начал ломиться. Подскочили, как в жопу ужаленные. В глазах у женщины ужас: Муж! Да, у меня, скорее всего, глазки были выпучены не менее, чем у неё. Солдат одевается за сорок пять секунд. Я же не солдат. Стрёмно было бы уступить рядовым. Потому оделся за пятнадцать. Под непрекращаемый грохот выламываемой двери сунул носки в карман бриджей, не до них, босы ноги в сапоги, шинельку на плечи и к двери. Можно было бы и к окну, но третий этаж, а я не с десанте служу. У них в прихожей вешалка стоит, вся завешанная одеждой по зимнему времени. Сибирь, одеваются тепло. Решил хоть на краткое время замаскироваться за ней. Авось свезёт проскользнуть мимо того носорога. Говорят, что у них со зрением не того, не очень хорошо видят. Правда при их габаритах это не их проблема.

Женщина отодвинула задвижку на двери. Та от удара распахнулась, едва не пришибив молодого романтика, нашедшего острые приключения на свою задницу, у которого перед глазами гроб, прикрытый кумачом, почётный караул...Хотя нет, караул от майора и выше, а мне хрен на рыло. И что-то коротнуло в глове. Толкнул вешалку с одеждой на этого Отелло. Пальто, шубы, шарфы и прочая лабуда плотно спеленали боксёра-тяжеловеса. И пока он раздумывал и ворочался, стараясь выпутаться из кучи тряпья, рванул, будто по сигналу стартового пистолета. Мне бы пару минут и хрен кто меня догонит. Одни герои О*Генри собирались до Мексиканской границы бежать, а мне ближе, мне до части. Всего километров пять. Раз плюнуть. Да когда есть стимул в виде разгневанного брата Валуева, бежится легко. Одно плохо - носки не на ногах, а в кармане. А на улице под сорок. Минуса, ессно. А хромовые сапоги совсем даже не унты, и даже не валенки.

Открыл глаза и встретился с глазами Тони. Протянул руки, обнимая, потянул к себе. Легко подалась навстречу, её груди расплющились на моей груди, мягко лаская теплом, губы потянулись к губам. Побудка несколько затянулась. Руки жадно шарили по мягкой заднице, тискали, мяли. Тоня вздохнула, слегка отстранившись

— Вовка, хватит целоваться. Мне скоро на работу.

— И что?

— Как что? - От возмущения Тоня села. - А супружеский долг?

В современных военных самолётах имеется хреновина по имени катапульта. Это когда самолёт получит повреждения, несовместимые с дальнейшей эксплуатацией, проще говоря, когда ему в хвост прилетит ракета, эта хрень отстреливает кресло пилота вместях с ним самим. Ракета самолёту в хвост шшшихххх! Пиропатрон под креслом бахххх! Летун вместях с креслом вжик! Экстрим ещё тот. Смотрел по телевизору, какие перегрузки при этом испытывают летуны. В моей кровати нет ни катапульты, ни пружины какой скрытой, в чём забожиться могу. И тем не менее, после слов Тони о каком-то долге, тем более супружеском, взлетел я чище той катапульты. Бац! - и я уже сиднем сижу, отметившись на потолке. От волнения, а может от полёта, всё же я ни разу ни лётчик, тем более не испытатель аварийных кресел, даже заикаться стал.

— Как...Как...Какой долг?!

Тоня успокаивает, по голове гладит, старается мой испуг унять.

— Да что ты, что ты, милый? Успокойся. Не нервничай. Пошутила я, пошутила. Никакой не долг. Какие долги меж своими? Просто мне по утрам всегда хочется. Вот и дай мне возможность получить своё. Ты же почти муж нам.

— Да? Ты так больше не пугай. Му-уж! Какой я муж?

— Любимый. - Тоня ласково уложила меня на спину, села верхом. - Я потом, вечером объясню. Или мы объясним. Все, хором. Ну Вовка, ну хоть за титьки возьми. Ну что ты такой? Вот же гад! Ну я же пошутила. Вовочка, ну на, поцелуй сосок. Оооххх! Ещё маленько! Ещё, я скоро кончу.

Опаздывающая женщина сродни метеору. Одной рукой, изредка глядя в зеркало, рисует глаза, второй успевает натянуть трусы. Третьей, если бы она была, держала бы бутерброд, а так приходится откладывать его в сторону. А тут ещё этот раненый мешается, пытаясь помочь. Лифчик застёгивать нужно, а не титьки под ним тискать. И когда помогаешь натянуть колготки, вовсе не обязательно разглаживать их именно на пизде. От этого намокают и трусы, и колготы, и всякое желание идти на работу пропадает тоже. Собираешься, как по принуждению. Вроде как на аборт идти: Не хочется, но надо. Всё. Глаза нарисовала, бутер дожевала, юбку надела сама, без помощников, кофточку...Что ещё? Выдать ЦУ больному.

— Вов, прошу, не шароёбься сильно. Больше лежи. Еда в холодильнике, погреешь. Книжки вон читай. Днём Танька забежит, посмотрит как ты тут. Я полетела.

— Тонь, а про мужа ничего не хочешь сказать?

— Вов, ну правда опаздываю. У Танюхи спроси. Или терпи до вечера.

Помахал из окошка, получил в ответ воздушный поцелуй. Теперь нудо подумать. Оговорка Тони про супружеский долг, как говорят, по Фрейду. Это ЖЖЖЖ не спроста. Ладно, Танюху попытаем. Где там иголки под ногти загонять? Зою она из себя строить не станет, враз расколется. Лизку бы, та ещё быстрее всё выложит. Ту и пытать не надо. Засомневайся в её знаниях, в её осведомлённости, и успевай запоминать. А пока стоит расслабиться. Книга вон сколько времени лежит ни разу не раскрыта. И что там написал товарищ Эдик?