Я сижу и рыдаю, не в силах что – либо ответить ошарашенному Серёге. Такой он меня ещё не видел. В голосе слышна тревога:

– Маш... Маш, что случилось? Не, плачь, пожалуйста!

Не добившись от меня вменяемого ответа, он продолжает:

– Успокойся, прошу тебя! Я не могу, когда ты плачешь... А Тоныч – то где??

– У – еееехал, – заикаясь, выдавила я.

– Хочешь, я ему позвоню?..

– Неееет...

– Что мне сделать? – его голос звучит откуда – то снизу, он присел рядом с моим стулом на корточки.

– Пппрос – то по – сиди сссо мной! – еле смогла выдавить я сквозь слёзы.

Слышу, как скрипнул уголок. Серёжка сел рядом, стал участливо гладить меня по спине. Его прикосновения подействовали успокаивающе.

Когда истерика прекратилась, он сказал:

– Ну, поссорились, с кем не бывает? Помиритесь...

– Не помм – миримся... – всхлипывая, ответила я. – Мы расстались.

– Вот так вот взяли и расстались? Из – за чего? – Удивление, любопытство с нотками облегчения слышу в его голосе.

– Потому что он меня достал своими придирками: не то одела, не так сказала, не та заставка на телефоне... Придумал себе какой – то идеал и пытается меня под него переделать. Вот ты меня воспринимаешь такой, какая я есть, не поправляешь.

– Вот же болван. А чего тебя поправлять, если ты совершенна?

Краснею и по моему лицу расплывается улыбка.

– Ты правда так считаешь?

– Да, а Тоныч – пенёк бестолковый. Ты же добрая, умная, весёлая, не пьёшь, не куришь, матом не ругаешься... Порядочная, скромная. Красивая очень. Чего ему не хватало – то?

– Я уже не плачу, а улыбаюсь от такой похвалы, не смея верить, что это всё про меня и говорится от души, а не просто чтобы меня утешить.

– Сказал, что я веду себя, как шлюха.

У Серёги округляются глаза. Он аж задохнулся от возмущения:

– ТЫ??? Он с дуба рухнул? Когда это?

– Когда сливки на тебя попали, и... я их съела.

– Удивила, не спорю, но чтобы так тебя назвать!.. На «шлюху» такая мелочь не тянет.

– Уже не важно. Мы расстались. Всё. Закроем тему!

– Давай. А то клубника ждёт, – улыбается Серый и пододвигает мне тазик поближе. – И я тебе говорил, что он тебя не стоит.

Мы сидим с ним, болтаем, едим клубнику со сливками, и я абсолютно счастлива, просто находясь с ним рядом и слушая его голос. И всё же не оставляет в покое мысль. Всё то, что он сказал обо мне — это чтобы я успокоилась, или для него я и впрямь совершенна? Наконец, я решаюсь озвучить свой вопрос:

– Серёж, а то, что ты сказал про меня... Это правда? В смысле... Ты действительно считаешь меня идеальной?

– Да.

Тут он опускает глаза и, помолчав, говорит:

– В прошлом году мне не хватило духу предложить тебе встречаться, думал, что ты откажешься.

– Почему?

– Слишком хорошая. Вот я и выбрал, что попроще.

– Я бы не отказалась.

Несколько секунд напряжённой тишины, и я слышу:

– Ты будешь со мной встречаться?

– Да.

Он улыбается и целует меня нежно, захватывая губами мои губы. Потом привлекает ближе к себе, одна рука ложится мне на спину, ладонь другой — на шею и затылок. Этот долгожданный поцелуй становится более интимным, смелым. Мы ласкаем губы друг друга языком, посасываем. В низу живота ощущается напряжение, истома, а в трусиках — влажно. Ничто не сравнится с поцелуем любимого человека!

Когда мы отрываемся друг от друга, он хлопает по сидению рядом с собой и приглашает пересесть к нему.

Сажусь рядом, Серёжа обнимает меня за талию и прижимает к себе. Мы кормим друг друга клубникой — сначала робко, давая откусить ягодку из рук, потом смелее, зажимая в зубах и вызывая на поцелуй. Так мы наслаждаемся поцелуями со вкусом клубники и сливок... пока я опять неуклюжими ручонками не отправляю порцию сливок из баллончика мимо ягоды на себя и Серёгу.

Хлопья сладкой пены попадают мне на лицо и ключицу, ему — на грудь и плечо. Мы смотрим друг на друга и смеёмся. Потом он приближается и, целуя, губами собирает с моего лица сливки.

От таких ласк я просто растаяла, низ живота напрягся с новой силой, а Серёжа не думал останавливаться. Он постепенно, не отрывая губ, спускается по шее к ключице за новой порцией сливок. Моё дыхание учащается, а сердце колотится, как будто сейчас выпрыгнет. Такого я прежде не испытывала. Неловкость и возбуждение смешались в гремучий коктейль.

Он отрывается от моей шеи и даёт понять, что теперь моя очередь. Я полдня мечтала прикоснуться к его загорелому, крепкому телу... Целую в губы, придерживая его лицо руками, опускаюсь, прокладывая дорожку из поцелуев по шее к рельефному плечу, куда приземлилась сладкая воздушная масса из баллончика. Накрываю её губами и провожу язычком. У Серёги участилось дыхание, а я спускаюсь поцелуями и лёгкими прикосновениями пальцев ниже — к мускулистой груди, наслаждаясь гладкостью его загорелой кожи, его волшебным запахом и нежными поглаживаниями по спине в такт моим движениям. Ещё утром я могла об этом только мечтать.

Хотя за столом всё это не очень удобно. Серёга, словно прочитав мои мысли, берёт меня за руку:

– Пойдём!

Закрыв по пути входную дверь на замок и, прихватив на ходу баллончик со сливками, он ведёт меня в свою комнату.

Тут моё сознание вынырнуло из моря блаженства и заработало: а мы дома – то одни? А вдруг кто – то придёт? А если он предложит секс, я же ничего не умею! Да ещё только с Антоном рассталась, а вдруг он прав, и я веду себя, как шлюха?

Все эти мысли, должно быть, отразились на моём лице, потому что Серёжа спросил:

– Что – то не так?

– А никто не придёт?

– Мы одни, родители улетели в Турцию, вернутся только через три дня. – Он пытается меня поцеловать, но, увидев мой застывший взгляд, останавливается и спрашивает:

– Тебя ещё что – то беспокоит?

– Я... понимаешь... ничего не умею... ну... У меня ещё не было... Ну, как сказать – то?

– Ты... девственница? – его голос прозвучал как будто удивлённо, подозрительно и в то же время с ноткой восторга.

– Да. А почему ты так удивился?

Он борется с собой, выбирает слова и наконец, опустив глаза, произносит:

– Тоха нам с пацанами хвастался, что вы переспали, через пару недель, как встречаться начали.

После этих слов все сожаления касаемо того, что я Антона бросила, улетучились. Вот же засранец! Теперь без всяких угрызений совести могу целоваться и что угодно делать с Серёгой. Или нет?

– А ты тоже делишься интимными подробностями с друзьями?

– Нет. С кем встречаюсь, они и так видят, остальное — моё дело. – Его слова меня успокоили.

Потом он добавляет:

– Если ты не хочешь, ничего не будет.

– Я хочу.

Обнимаю его и наши губы вновь слились в поцелуе. Через некоторое время я окончательно расслабляюсь и забываюсь. Нет мыслей, только чувства: его ласки, которые становятся всё смелее, поцелуи нежные и страстные в губы, шею, плечи... Пальцами чувствую каждый мускул его красивого тела под гладкой загорелой кожей.

Его руки скользят по моей спине, задерживаясь на пояснице, опускаясь чуть ниже. Он проводит по попке, прижимая меня теснее к себе, отчего я чувствую, как в живот мне упирается что – то твёрдое и горячее. Он ведёт ладонью по боку вверх, сперва избегая и лишь слегка задевая грудь. Затем, решившись, мягко кладёт на неё ладонь, поглаживая, нежно сминая её, теребя пальцами сосок, который уже набух и топорщился под тонкой тканью топика. У меня вырывается то ли вздох, то ли стон, а ногти непроизвольно впиваются Серёге в спину.

Пришла его очередь стонать. Он отрывается от моих губ, смотрит мне в глаза и озорно улыбается на моё испуганное «Ой, извини! Тебе больно?»

– Мне понравилось. Это заводит, – выдыхает он шёпотом мне на ушко.

Мы перемещаемся на кровать, продолжая целоваться. Его руки исследуют моё тело уже под топиком. Серёга медленно задирает его, замерев на мгновение и вопросительно глядя мне в глаза, перед тем, как оголить грудь. Я киваю и приподнимаюсь на кровати, чтобы ему было легче меня раздеть. Теперь мы оба с голым торсом и в шортах.

Он губами исследует моё тело, посасывает грудь, целует животик, гладит бёдра, ноги... Я запустила пальцы в его волосы и от блаженства прижимаю его голову ближе. Каждое прикосновение пронизывает током. Просто горю, в низу живота уже пожар, а в трусиках — наводнение, дыхание сбилось. Он спускается ниже, расстёгивает и снимает шорты сначала с меня, потом — с себя. Под его трусами явственно проглядывает солидный бугор.

Лаская, целуя, он даёт мне привыкнуть и расслабиться. Я тоже глажу его по спине, робко провожу по его упругой попе, бедру, потихоньку пробираясь к столь любопытному бугорку. Сначала нерешительно задеваю его как бы невзначай, а потом кладу на него ладонь. Серёжка замер с шумом втянул воздух, а я ощутила, как напрягся его инструмент под тканью. Осторожно щупаю, чувствую, какой он горячий, как пульсирует... и как Серёгина рука ложится мне на лобок.

Пальцами он провёл по границе трусиков. Безумно приятно. Запускает руку под бельё и останавливается, удивлённый гладкостью кожи. Будто желая убедиться, медленно стягивает с меня уже влажные трусы, ложится между моих ног и, улыбаясь, целует меня в то место, где должен быть треугольник жёстких волос, а затем – в половые губы. Я чувствую на коже его дыхание, а потом он приникает к моей щёлке губами, а его язык находит клитор.

С моих губ срывается стон, а тело горит от Серёжиных прикосновений. Каждое движение его языка и рук отдаётся в моём теле новой волной удовольствия. Прикусываю губу, чтобы не стонать, но не могу сдержаться. Между ног собирается комок чувственного напряжения, готовый вот – вот взорваться. А Серёга усиливает эту сладкую пытку, погрузив в мою пещерку палец и лаская изнутри. Внезапно меня накрыла волна неземного наслаждения, а тело, перестав подчиняться, начало биться в конвульсиях. Любимый схватил меня крепче за бёдра, прижал к себе, продолжая танец языка на моём клиторе. Забыв про стыд, я громко стону не своим, хриплым и низким, голосом: «Да, да, даааааа... О, да!» – и проваливаюсь в забытьё.

(Спасибо, дорогие читатели! Ставьте Лайк, если понравился рассказ! Чем больше лайков, тем – быстрее выйдет следующая часть!)

5074   2    +9.11 [146] Следующая часть

первая любовь, первый секс, нежность, ваниль, прелюдия, нежный секс, кунилингус, куни, Потеря девственности, дефлорация