Первый опыт.

(Так было на самом деле, ну или …почти так. )

Эта история произошла со мной, когда я служил в армии на Дальнем Востоке. Была очень жаркая, не по времени года осень, наша рота находилась на учениях в одном из живописных таежных районов не далеко от озера Ханка, где проходила государственная граница с Китаем. Мы стояли лагерем на небольшой опушке, которую окружали поросшие тайгой сопки, рядом протекала маленькая речка, которая являлась притоком знаменитой дальневосточной реки Уссури. Места, описанные еще Арсеньевым в своей книге «Дерсу Узала», потрясали своей девственной, первозданной красотой, это было одно из немногих мест на материке, куда не дошел коварный всепожирающий ледник. Здесь была очень богатая своей растительностью и красотой флора и не менее богатая своими многочисленными непугаными зверушками, птицами и огромным количеством всяких разных змей, фауна. В речке была кристально чистая вода, которую можно было пить, а в некоторых местах из – под земли били природные родники со знаменитой минеральной водой Нарзан. Рыбы и раков здесь было столько, что их можно было ловить даже руками. В тот день, я заступил в наряд по охране лагеря, кроме охраны и наряда по кухне никого больше не было. Как я уже сказал, это была осень, а точнее конец сентября. Уже вышел и был опубликован в газетах наш первый в армейской жизни приказ министра обороны о мобилизации и демобилизации. На тот момент, мы отслужили уже пол года, и приближалось то время, когда нам должны были присвоить первые звания и разослать всех нас по боевым частям, т. е. наступал так называемый микродембель. К тому времени я, в свои Восемнадцать с половиной лет, уже потихоньку превращался из скромного застенчивого столичного юноши в настоящего мужчину. У меня за плечами уже был кое – какой опыт, я уже познал, что такое армейская жизнь, армейская дружба, предательство товарищей, межнациональные конфликты, которые чаще всего сопровождались драками не на жизнь, а на смерть, в общем, познал все то, что связано с суровой армейской действительностью. Мы понимали, что еще буквально через одну – две недели многим из нас придется расстаться, а с некоторыми даже быть может и навсегда. К тому моменту, уже в самом разгаре шла война в Афганистане, и большинство из нас стремились попасть именно туда. Я не думаю, что это был какой – то героизм с нашей стороны, скорее всего еще детское желание поиграть в войнушку. Тем не менее, мы, конечно, осознавали, что не все из нас смогут вернуться с этой войны, и возникло огромное желание, во – первых, отметить первый в своей жизни приказ, а во – вторых, просто выпить за нашу армейскую дружбу и за удачное распределение. Спиртное можно было достать только в ближайшем воен. совхозе, до которого езды было километров двадцать, но через тайгу, если пройти между сопками, то где – то километра три, наверное. У меня от рождения, была какая – то инстинктивная что ли способность ориентироваться на незнакомой местности, по этому, вполне естественно, что выбор пал на меня. Я как раз сменился и должен был два часа находиться в бодрствующей смене, а потом еще два часа в отдыхающей, так что времени сходить через тайгу в совхоз, должно было вполне, при удачном стечении обстоятельств, хватить. Взяв с собой вещмешок, я как был при оружии, так и отправился в путь. Перешел в брод речушку и звериными тропами, а других здесь и быть не могло, шел на свою удачу, по пути разглядывая диковинную растительность и всяких разных зверушек и птиц. К змеям мы к тому моменту уже успели привыкнуть, так что эти гады абсолютно меня не пугали, собственно как и, наверное, я их. Я благополучно добрался до воен. совхоза и абсолютно не вызывал никаких подозрений своим грозным внешним видом, т. к. этот совхоз как и многие другие в близи китайской границы был военным и вид вооруженного человека никого не удивил. Нашел сельский магазинчик и купил единственное имевшееся в наличие спиртное, а именно айвовый пунш в количестве десяти бутылок. По тем временам, он стоил, что – то в районе двух рублей, так что нашей скромной совместной зарплаты на это хватило. Итак, я отправился в обратный путь. Все шло на удивление гладко и без приключений, единственное, что меня очень сильно раздражало, так это постоянный предательский звон бутылок в моем вещмешке с которым я ну ничего не мог поделать, как бы я его не нес. Мне казалось, что этот перезвон разносится по тайге на многие сотни метров от меня. Уже подходя к речке, на другом берегу которой и был наш лагерь, я вдруг увидел девушку, которая толи выходила из воды, толи только собиралась искупаться. Она была в одном белом нижнем белье. Я камнем упал в густые заросли папоротника и затаился, тщательно прислушиваясь, ну не могла же она здесь быть одна, в самом деле, а вдруг кто – то из местных совхозных офицеров с ней, тогда у меня могли возникнуть большие неприятности. Пролежав в таком положении где – то, наверное, минут пять или чуть больше, не услышав никаких разговоров, я все же рискнул и, оставив свой драгоценный багаж, сняв с плеча автомат, пополз на разведку по всем правилам проведения боевой разведки, меняя направление с которого я появился. Подполз к ней с другой стороны поближе и увидел, что она сидела одна, уже одетая, под тенью дикого винограда, обхватив руками согнутые в коленях ноги, ну прямо Васнецовская Аленка. Это была очень красивая, стройная загорелая девушка, на вид чуть более двадцати. Она была одета в летний, легкий коротенький сарафан, у нее были красивые, длинные темно – русые волосы и очень выразительные голубые глаза. Я был просто очарован ее красотой, пролежав в укрытии еще какое – то время, я решил все – таки обнаружить себя, но чтобы не выскакивать как черт из табакерки, я отполз немного назад, встал в полный рост и умышленно, производя некоторый шум, вышел к ней. Ее реакция меня просто убила, повернувшись в мою сторону, она вдруг улыбнулась и сказала: – «Привет!», словно я был ее старым школьным приятелем, а не вооруженным и одетым в камуфляж головорезом, который только что вышел из тайги. Она действительно выходила из речки, в тот момент, когда я ее впервые заметил, но и мой идиотский звон бутылок, также привлек ее внимание, и она быстро оделась. Забегая вперед, скажу, что ее присутствие тут в гордом одиночестве, объяснялось очень просто, сама она жила на Украине, а сюда приезжала каждый год в гости к бабушке и знала эти места очень хорошо. Чужих людей в этой приграничной полосе не водилось, по этому она так смело, и проводила здесь время. Звали ее Алеся, и было ей двадцать три года.

Прежде чем надеть сарафан, она видно сняла свой мокрый лифчик, но поскольку ее тело было еще влажным, то сквозь легкую, почти прозрачную материю, я увидел ее роскошную грудь с четко выделявшимися ореолами ее торчащих сосков. Я никак не мог отвести взгляда от этого дивного для меня зрелища. Надо сказать, что на тот момент, я был еще девственником и не познал близости с женщиной. Дело в том, что на гражданке мои старшие, отслужившие уже товарищи, посоветовали мне перед армией не заводить себе близкую подружку, так мол, легче будет переносить разлуку и уж тем более никто не предаст изменой. Не могу сказать, что я послушался именно этого совета, просто на тот момент у меня на самом деле не было близкого человека, с которым я мог бы разделить свою любовь.

Заметив мой взгляд, она засмеялась и спросила:

– Что, истосковался по девушке? Чего, говорит, стоишь как часовой, присаживайся, не стесняйся и, опять засмеялась. У меня просто, наверное, был ужасно глупый вид и тем более мой совершенно не прикрытый интерес к ее интимным местам не добавлял мне солидности. Немножко порасспросив меня, о том, откуда я родом, как зовут, сколько лет и как долго уже служу, она вдруг сказала что, мол, жалко нечего выпить нам за знакомство. Это уже спустя годы, я понял, что она специально так сказала, чтобы вывести меня из этого состояния и немного раскрепостить, а о спиртном она, конечно, догадалась все по тому же звону в моем вещмешке. Но это я уже понял, как сказал ранее, значительно позже, а в тот момент, я как ошпаренный побежал к своему схрону, схватил мешок и обратно к ней, есть говорю спиртное, вот мол, смотри! Она опять засмеялась, глядя на меня и на мой глупый вид. Открыв штык – ножом пробку, я протянул ей бутылку, она отхлебнула немного и вернула ее мне. Сказать, что я отхлебнул побольше это, значит, не сказать ничего, я чуть ли не до самого конца осушил ее, до сих пор помню, как густая, теплая, приторная жидкость медленно стекала мне в глотку. Потом она, не переставая улыбаться, стала спрашивать, есть ли у меня на гражданке девушка, и была ли у меня когда – нибудь близость с женщиной. Я честно все рассказал ей, а она, перестав улыбаться, вдруг спросила, не хочу ли я попробовать это. Тут я вообще потерял контроль над собой, у меня на ремне висел армейский штык – нож, но было такое впечатление, что в штанах находился еще один, не уступающий ему в размерах, но направленный не вниз, а вверх. Не заметить такую перемену в моих, хоть и широких штанах, она конечно не могла. Тебе говорит что, не жарко разве, я вообще – то говорит, пришла сюда искупаться и позагорать, и с этими словами быстро стащила через голову свой сарафан, оставшись в одних просвечивающихся мокрых трусиках. От такого зрелища, то, что было у меня в штанах, по – моему, стало еще больше чем его боевой брат, висевший на моем ремне. Она опять засмеялась и говорит:

– Ну что же ты, давай, раздевайся, жарко ведь.

К тому моменту мне уже действительно было жарко не только с внешней стороны, но и изнутри от выпитого пунша. Я действительно потерял всякую неловкость и быстро снял с себя защитный комбинезон, тельняшку и остался в одних трусах. То, что в них так сильно топорщилось и рвалось наружу, меня уже совершенно не смущало. Я был просто околдован красотой ее загорелого тела, только лишь маленькие участки на ее обнаженной груди были белого цвета, но это еще сильнее возбуждало меня. Она попросила сесть к ней поближе, я сел, меня всего бил жуткий озноб, казалось, что слышно как стучит мое сердце. У меня пересохло во рту, стал заплетаться язык, я не мог говорить, она, словно понимая мое состояние, приложила свой указательный пальчик к моим губам, давая понять мне, что и не надо ничего говорить и попросила поцеловать ее. Я робко обнял ее за плечи и прикоснулся к ее губам, которые тут же раскрылись и стали жадно втягивать мои губы, ее язык проник мне в рот, она притянула меня к себе и сильно прижала к своей груди так, что я почувствовал укол ее набухших сосков. Она стала откидываться назад, и я едва успел бросить ей под спину свою тельняшку. Я стал целовать ее шею, грудь, я никак не мог оторваться от ее сосков, целовал один, потом другой, мне хотелось взять в рот их сразу два, настолько это было приятно и сладостно. Она чуть приподняла бедра и стянула с себя свои трусики, а потом стала стягивать с меня мои. Когда мой член вырвался наружу, с него уже стекала смазка, так что я без всяких проблем сразу же проник меж ее разведенных ног туда, где до этого еще никогда в своей жизни не был. Там было очень горячо и влажно и, войдя в нее до самого конца, без остатка я … сразу выстрелил горячей, густой мощной струей так, что она даже вскрикнула, толи от боли, толи от удовольствия, тогда мне это было еще не понятно. Скатившись с нее, я лежал, закрыв глаза, и тяжело дышал. У меня не было абсолютно никакого опыта, но чисто интуитивно, я понимал, что что – то не так, ну не должно это было произойти так быстро, либо я слишком сильно перевозбудился, либо это потому, что было со мной впервые. Это уже значительно позже, набравшись некоторого опыта, я понял, что и одно и второе мое предположение имели место, причем одновременно. Она, как будто прочитав мои мысли, терзавшие меня, приподнявшись, повернулась ко мне, стала гладить мои волосы и сказала, чтобы я абсолютно не волновался, что теперь она действительно убедилась, что у меня это в первый раз, а в первый раз всегда так бывает. Потом она стала гладить мою грудь, целовать мои соски, ее волосы рассыпались по моему телу и приятно щекотали его. Тут же я почувствовал очень сильный прилив крови к моему члену, он вновь стал очень большим и твердым как камень. Я положил ее на спину и стал целовать в благодарность за то, что она подарила мне себя. Я вновь никак не мог оторваться от ее роскошной груди и сосков, потом стал опускаться поцелуями все ниже и ниже, и вот, я уже целую ее животик и опускаюсь еще ниже. Не могу объяснить, какая сила притянула меня туда, ведь я никогда в жизни не делал этого раньше, но вдруг так сильно захотел ласкать ее именно там. Я жадно приник губами к ее лону, стал нежно втягивать в себя лепестки ее раскрывшегося цветка, а языком проникать внутрь него. Она стонала и извивалась вся под моими ласками так, что я даже испугался, что она исцарапает себе всю спину и попку в тех местах, где не было моей тельняшки. Вдруг ее всю затрясло, а из ее груди вырвался крик, но я уже понимал, что это крик наивысшего наслаждения и от сознания того, что виной тому я, мой член возбудился настолько сильно, что я мог пробить им, наверное, кирпичную стену. Она слегка потянула меня на себя, давая понять, что хочет опять принять его внутрь. Я уже более нежно вошел в нее и работал своим членом до тех пор, пока она опять не стала извиваться подо мной и не закричала, в этот момент еще одна горячая струя вырвалась из моего члена и ударила в нее. Я лег рядом и уже совершенно спокойно лежал и смотрел в голубое, чистое небо.

– Ты настоящий мужчина! Сказала она, и это было действительно так, во всех смыслах этого слова. Чуть позже, она опять стала целовать мне грудь, а рукой гладить мой живот, а потом очередь дошла и до моего члена. От прикосновений ее рук, он опять восстал, она встала на колени рядом с ним и стала целовать его, одной рукой держа за отвердевший ствол, а другой нежно перебирая мои яички. Это было неописуемое наслаждение, мне опять захотелось вогнать свое оружие в нее, я привстал на локтях, но она нежно уложила меня обратно на траву и взяла его в рот. Сначала она стала посасывать головку и, когда я уже изнемогал от желания, она заглотала его весь. Теперь уже настала моя очередь стонать и извиваться от удовольствия. Она плавными движениями, плотно обхватив его губами, стала то поглощать член в себя, то вынимать его. Наконец, когда я уже не мог терпеть, я попытался освободить его, но она мягко дала понять мне, что не нужно этого делать и я выстрелил ей в рот.

Потом она легла мне на грудь, поцеловала меня в губы и прошептала на ушко: – Спасибо! Тогда я был слишком юн и не опытен, чтобы понять весь смысл этого простого и банального слова. Только спустя годы, набравшись уже солидного опыта общения с женщинами, я понял, как много было заложено в этом ее «спасибо». А в тот момент, я вдруг увидел лежащий в кустах автомат, скомканный комбинезон и словно вернулся с небес на землю, но не просто вернулся, а упал, камнем с большой высоты. У меня не было часов, но по положению солнца я смог определить, что прошло уже не меньше двух часов, а с учетом того, что я ходил за вином и обратно, так и все четыре. Я осознал, что уже давно наступило мое время нести охрану лагеря и что же теперь будет! А быть могло все что угодно, начиная от гауптвахты и заканчивая дисбатом и даже возможно тюрьмой, ведь я с оружием в руках, оставил расположение своей части, а это уже пахло явным трибуналом! Но, к своему удивлению, я оставался совершенно спокоен, у меня не было никакого страха перед будущим, потому, что то, что случилось со мной, стоило для меня очень дорого, а соответственно и расплата, какая бы она не была, меня совершенно уже не пугала…

2798   2    +4.2 [1]

Потеря девственности