При тиражировании текста обязательен копирайт @ Аdriаn Rаynе.
— — ------------------------------
Решив разобраться с едой позже, я свалил кучу пакетов с одеждой на кровать. Затем сбросил мокрое полотенце на пол и натянул джинсы. В комнате было душно, но кондиционер включать не хотелось. Хотелось услышать, как звучат улицы. Я открыл окно, впуская внутрь гомон джунглийского «мегаполиса» Гудки машин, жужжание киберов, спешащих по поручениям владельцев. Завывания полицейских сирен, крики, смех...

Я ткнул пальцем в кнопку на пульте номера. Тут же ожил вентилятор, укрепленный под потолком. Зачем они одновременно смонтировали вентилятор, и кондиционер в одном номере? Хотя, вряд ли одновременно. Скорее всего, это здание ремонтировали уже три раза, и каждый раз старались сделать все более современным. Нельзя сказать, чтобы напрасно.

— Адриан.

Я обернулся. Джес вышла из ванной и стояла на пороге, ослепительно прекрасная и все еще полностью голая. У меня сложилось ощущение, что ей нравится ходить обнаженной. Впрочем, если учесть, что она вытворяла со мной в душе, и как реагировала на мое, более, чем вольное поведение — ничего удивительного... Ладно, с расспросами я пока к ней не полезу. Успеется.

— Привет. — Сказал я. — Ты устала?

Негритянка помотала головой. В общем-то, я вдруг обнаружил, что тоже пока еще не валюсь с ног.

— Тогда примерь это. — Я взял в руки ближайший пакет. — Здесь одежда, без нее тебе лучше не ходить по улицам...

Я поймал себя на мысли, что говорю с ней, будто с несмысшленым ребенком, но она не обиделась. Напротив, кивнула:

— Я знаю. Люди не должны ходить голыми, это неприлично.

Так... Похоже, она и впрямь плод разработок секретной лаборатории. Правильная речь энциклопедии, которую выпустили погулять в открытый мир. Знает о мире все, но лишь из книг. Никогда не имела дела с реальными людьми. При этом — обладает невероятными познаниями в сексе... Почему-то я был уверен, что минетом дело не ограничивается, и если я захочу довести наши «отношения» до самого настоящего соития, то она покажет в постели высший класс.

Почему-то я подозревал, что имею дело с потаенной мечтой всех сексуальных маньяков и извращенцев всего мира — сексуальным ботом. Девушкой, предназначенной исключительно для секса, вернее, эта сфера деятельности вынесена у нее в безусловный приоритет. Ок, этот вопрос мы тоже успеем прояснить.

Я распаковал первый пакет. Там было длинное черное платье, доходящее до пят, наглухо закрытое. Такое подойдет для бальных танцев или похорон. Но не для сексапильной раскрепощенной негритянки. Без сожаления, я отбросил черную тряпку.

В следующем пакете оказался изумрудно зеленый сарафан. Я подошел к Джес, приложил его к ее плечам. Осмотрел критически, и покачал головой. Изумрудный цвет с африканской кожей сочетается редко. Тут нужен особый контраст, и Джес, к сожалению, не была исключением. Отправив сарафан в компанию к черному недоразумению, я раздербанил следующий пакет.

Белое свободное платье. Летящий воздушный хлопок, тонкий, но прочный. Плюс, десять процентов полиэстера — чтобы лучше тянулось. Белое на черном? А почему бы и нет. Я прикинул платье на Джес. Меня поразило, что живот оставался оголен, а верх тут фактически состоял из двух широких бретелей — грудь с боков оставалась отчетливо видна, и женские соски наверняка будут торчать даже сквозь платье. Проверим.

— Надевай. — Я вручил платье негритянке, сам уселся в кресло и стал наблюдать.

Она нимало не смущаясь, набросила платье на голову (ее развратные черные сиськи вздернулись), и быстро натянула на себя. Встала лицом к зеркалу, оправляя складки.

— Повернись.

Девушка послушно развернулась вокруг своей оси, медленно, давая мне прекрасный обзор со всех ракурсов. Замечательно! Платье сидело так, словно для нее шили. Учитывая фигуру Джес, никаких недостатков здесь скрывать не требовалось. А вот достоинства были подчеркнуты на все сто. Плоский соблазнительный живот, нежный пупок, упругая круглая попка — все это явственно прослеживалось. Соски и впрямь торчали, и из-за этого платье больше напоминало купальник или ночную рубашку. Грудь выглядела настолько соблазнительно, что я с трудом себя сдерживал: хотелось немедленно схватить негритянку, сорвать только что надетое платье, впиться в эти прекрасные сексапильные дойки, засадить в них свой толстый длинный член. Кстати, я еще ни разу не трахал девушку между грудей. Похоже, теперь у меня есть такая возможность.

Джесс медленно поворачивалась, и мне открылась ее обнаженная спина — вырез доходил почти до самых ягодиц, округлых, упругих, манящих, отчетливо выделяющихся. На кофейной коже играли лучи полуденного солнца, изгиб женской спины выглядел беззащитным и дурманящим рассудок.

— Ну, как? Тебе нравится, как я выгляжу? — Спросила негритянка.

— Ты прекрасна. Просто чудесно. Как тебе это платье?

Девушка улыбнулась:

— Очень красивое. И кажется, удобное

— Оно твое. — Кивнул я. — Все эти платья — твои. И вся обувь тоже твоя, поищи себе что-нибудь подходящее к платью..

— Я не люблю обувь. — Внезапно заявила она.

Хм, это уже любопытно.

— Не любишь? Почему?

— Она стесняет и мешает. Я люблю ходить босиком. И тебе нравится, когда я хожу без обуви. — Она смотрела мне в глаза, смущенно.

Это была правда. Еще на улице я бросал жадные взгляды на ее босые ступни. Мне нравятся девушки идущие босиком: без обуви они еще привлекательнее, еще беззащитнее, еще эротичнее. Что ж...

— Ты права. У тебя прекрасные ножки, они очень мне нравятся. И я не против — ходи без обуви, сколько хочешь. Но по улице все-таки лучше ходить в сандалиях или сланцах. Там много мусора и грязи. Не хочу, чтобы ты поранилась.

Джесс пожала плечами.

— Ладно, я буду обуваться на улицу, если ты хочешь.

Она наконец отошла от зеркала и приблизилась ко мне. Подняла подол платья (хотя подола там было не особенно много: учитывая размер груди, платье едва доходило Джес до колен), уселась на меня верхом и прильнула к лицу.

— Спасибо тебе за все, Адриан. И за платье. И за заботу. Ты ко мне очень добр. И ты замечательный любовник. Ты мне нравишься.

— Ты мне тоже. Только рано благодарить, ты понятия не имеешь, кто я такой и что я буду с тобой делать. — Я попытался немного включить ее логику. И остудить пыл. — А я понятия не имею, кто ты такая. Хоть и подозреваю, что та сама этого не знаешь.

— Почему ты так решил? — Она склонила голову, внимательно глядя мне в глаза.

— Твоя манера разговора. Ты говоришь, будто выпускница Старого Оксфорда, при этом, ведешь себя, словно несмышленый ребенок. Но у тебя потрясающие навыки в сексе, ты просто великолепно владеешь своим телом, и способна подарить удивительное наслаждение мужчине. Отсюда следует лишь один вывод: ты искусственно созданное существо, в которого вложили знания о мире, и отдельную программу, для выполнения которой тебя создали.

— Ты прав. — Она смотрела серьезно. Но руки ее как бы невзначай гладили мою грудь, словно бы амортизируя серьезность беседы. — Я — гиноид.

— Девушка-андроид?

— Не андроид, а гиноид. В греческом языке слово антропос значит — мужчина, а гинеика — женщина. Так что девушка-андроид звучит примерно, как девушка-мужибот. Это не соответствует истине, так что я — гиноид. Девушка-робот. Хотя это очень грубое определение. Я не механизм, а вполне живой человек. Просто кибернетически усовершенствованный.

— Вот оно как... — Я задумчиво почесал нос. — Значит, тебя создали в той лаборатории?

— Верно. Я — один из первых, а возможно, и самый первый эксперимент доктора Фроста по созданию обучаемого био-гиноида с ускоренным ростом и программируемым извне сознанием. Я знаю об этом так много, потому что доктор еще не успел заблокировать для меня rооt-права по управлению собственными конфигами. Так что я не просто тупое бессловесное создание, способное лишь на секс. Я могу и хочу делать все, что делают люди. Ну, почти все. Но программа секса, а вернее, всех сексуальных поз и вариантов взаимодействия вшита в мой мозг на аппаратном уровне. И самое главное, что я способна получать это этого... взаимодействия удовольствие. Я осознаю себя, и все происходящее вокруг. И мне это... нравится. — Джес улыбалась.

Я не нашел, что сказать. Как-то это было слишком. Но мозги, похоже, зажили своей жизнью, отдельно от пребывающего во временном шоке сознания. Пока оно пыталось переварить тот факт, что я только что занимался сексом с идеальной любовницей, не имея ни малейшего понятия о том, _что_ она такое, умненькие мозги выстроили в ряд целый список вопросов. И первый же из них прорвался наружу:

— А что случилось с тобой? Почему тебя украли те мордовороты?

— Я на время отключилась после взрыва, и лежала на улице. Похоже, их просто привлекла красота моего тела. — Просто ответила Джес.

— Очень может быть... — Машинально кивнул я. — Погоди, какого взрыва? В лаборатории?

Джес кивнула.

— Там случилось что-то плохое. Я не знаю что, меня выбросило взрывной волной в первые же секунды...

Я уже не слушал ее. Мои пальцы нашарили на запястье левой руки сенсорный блок коммуникатора, я скользнул в Сеть, и запросил сводку новостей по Джунглии за последний час. И ожидаемо наткнулся на голопортаж с места недавнего теракта.

Сексуальная чернокожая ведущая (вот уже полвека как на должности репортерш берут лишь девушек с третьим размером груди, и запрещают им застегивать три верхние пуговицы на блузке) рассказывала что-то на джунглийском. Я потребовал перевод:

«... прогремел взрыв сегодня в одиннадцать тридцать утра. Уничтожена большая часть здания, выживших нет. Глава подразделения, доктор Гарольд Фрост числится среди пропавших без вести, его тело пока не найдено. Саперы и органы правопорядка прочесывают территорию лаборатории, ее подземные этажи и ангары, в поисках остатков взрывного устройства. На данный момент пока еще ни от одной из террористических организаций не поступило сообщения о взятии на себя ответственности за этот террористический акт. Неизвестны и мотивы злоумышленников, однако, эксперты высказали уверенность, что их цель — сам доктор Фрост. Ученый неоднократно публично выступал против притеснения коренного населения Джунглии, и его именем был назван фонд, учрежденный в честь жертв Третьего Удара...»

Я не стал слушать дальше. Так-так. Фрост всегда был общественным деятелем, а не только кабинетной крысой, корпящей над пробирками. И вообще-то, не производил впечатления щуплого задохлика — напротив, сквозь его лабораторный халат всегда отчетливо проступали могучие мышцы. Он был волевым человеком, я неоднократно замечал это по его речам и действиям. Но неужели он мешал настолько, чтобы уничтожать его, ценой взрыва в жилом квартале? Еще и вместе со всей лабораторией. Кстати, что там насчет жертв среди мирного поселения?

« — Хенна, какова ситуация в районе, есть жертвы среди мирного населения? — Эхом откликнулся на мои мысли ведущий из виртуальной студии.

— Никакой информации на данную минуту нет, похоже, что ни один человек вне стен здания лаборатории не пострадал. В полицию и скорую не поступало никаких звонков от потерпевших. — Отрапортовала негритянка на голограмме. — Все муниципальные службы прибыли на место лишь двадцать минут спустя — после того, как случайные прохожие наткнулись на дымящиеся обломки лаборатории, и вызвали экстренную службу.»

Вот оно в чем дело! Взрыв был направлен вовнутрь. Это вовсе не тайная технология — она давным-давно используется в гражданских целях. Например, при сносе здания в оживленном центре города. Как уничтожить постройку, не потревожив окружающих? С помощью взрыва вовнутрь. Эта технология известна уже больше сотни лет, с памятного уничтожения башен-близнецов.

А вообще, очень может быть, что и не взрыв это был вовсе. А, к примеру, обратная реакция — всос. Звучит как-то глупо и похабно, но на практике это скорее жутко и страшно. В центре объекта создается черная дыра нано-размера. Ее диаметр — не более одной стотысячной миллиметра. И тем не менее, массы такой дыры хватает, чтобы всосать в себя все окружающее пространство в радиусе нескольких километров. Вместе с людьми, мебелью, стенами, кровлей, полом, землей и автомобилями. Вообще все.

Правда я слышал о такой технологии, лишь как об экспериментальной. Возможно ли, чтобы она попала в руки к террористам? Более чем. Не объясняет, правда, почему Джес оказалась на улице, а не внутри дыры. Хотя, если предположить, что доктор Фрост был готов к атаке, он вполне мог запрограммировать капсулу с гиноидом на экстренное катапультирование. Я бы ни капли не удивился.

— Что же получается? — Сам не заметив, я начал говорить вслух. — Лаборатория уничтожена, Фрост — пропал без вести... А что же будет с тобой? — Я посмотрел на негритянку. — У тебя есть какие-то инструкции на случай экстренной эвакуации?

— Нет. — Она качнула головой. Как мне показалось, грустно. Видимо гибель Фроста ее задела. — Но в меня вложена программа подчинения и обучения. Первый человек, с которым произойдет мой половой контакт, станет моим... — она прищелкнула пальцами, очевидно, подбирая слово. — ... хозяином.

— Угу. — Хмыкнул я. — И так как первый человек — это я, то теперь я твой хозяин?

— Нет. — У нас еще не было полноценного контакта. Ты должен лишить меня девственности, только тогда сработает программа.

— Так ты девственница? А сколько тебе лет?

На вид девушке было не больше двадцати-пяти. А может быть и двадцать два и двадцать...

— Три недели.

Я обалдел:

— Что?!

— Это правда. Доктор Фрост вырастил мое тело на основе стволовых клеток, в ускоренном режиме. Мне еще нет и месяца. — Смутилась Джес.

— Но ты же сказала, что ты — живой человек, только..

— Кибернетически усовершенствованный. Все правильно. Мое тело состоит из плоти и костей. Но кровь и мышцы насыщены нано-роботами. Нанитами. Они отвечают не только за функционирование тела, и за распознавание всех электрических возбудителей, но еще и за некоторые нетипичные способности... Смотри.

Джес внезапно одним прыжком взвилась в воздух с моих коленей, пролетела через полкомнаты, в полете совершив сальто. Подол платья задрался, но девушку это нимало не заботило. Приземлившись на ноги, она тут же подскочила, и встала на руки, ноги взвились к потолку. Платье упало снова, обнажив промежность негритянки. Джес согнула колени, коснувшись пятками своей вагины, затем изобразила «прыжок» замороженный во времени — одна нога вытянута параллельно полу, друга — согнута в колене. Так мог бы замереть каратист, пытаясь нанести удар в прыжке. Но тут эффект был сильнее.

Что она вытворяет?! Заметив, что я уставился ей между ног, и мало на что обращаю внимание, девушка поняла свою оплошность (или это была провокация?) и... отняла одну руку от пола. Затем подняла подол платья к коленям, по-прежнему стоя на одной руке. Улыбнулась и подмигнула мне. Я был шокирован. Эта хрупкая девушка исполняла гимнастические номера экстра-сложности. Без видимых усилий. На какой я, блин, планете?

— Я понял. — Внезапно севшим голосом сказал я. Джес, донельзя довольная, оттолкнулась руками от пола и одним прыжком снова оказалась у меня на коленях. Совершенно не запыхавшись, словно не цирковые кульбиты выписывала, а за чашкой чая с теплым пледом сходила. Я смотрел на нее остановившимся взглядом. Это же не только секс-бот, это еще и совершенная машина смерти... Донельзя соблазнительная машина смерти.

— Так что, ты могла уложить тех трех мужиков в тупике сама и без моей помощи? — Только сейчас до меня начало доходить очевидное.

Но Джесс покачала головой.

— Нет. Я вообще очень мало была включена в реальность тот момент. Были активны лишь базовые двигательные функции. Я не могла сделать с ними ничего, только смотреть. Операционная система находилась в спящем состоянии, ей требовалось около минуты, чтобы войти в рабочий режим. Ты действительно меня спас... За что-о-о... — негритянка медленно протянула, игриво проведя ноготком по моему прессу, спускаясь к пуговице джинсов, — ... я и не устаю тебя благодарить.

Я вздохнул. Вот ведь влип. Спас попавшую в беду девушку, а она оказалась не только не человеком, так еще и совершенным оружием... И заодно орудием. Смотря на что направить.

— Знаешь, Джес, я буду с тобой откровенен. Я далеко не самых хороший человек. У меня было много ошибок в жизни. Я не могу похвастаться высокими моральными принципами. Более того — у меня дикое количество сексуальных фантазий, которые я никогда не решился бы озвучить в общении с реальной девушкой. Многие назовут меня извращенцем, и будут правы. С этой стороны, мы с тобой, похоже, просто созданы друг для друга. И к тому же, все, о чем ты рассказала, дает мне понять, что не спаси я тебя от тех насильников, ты уже сейчас вполне могла бы стать воровкой, убийцей... И вряд ли тебя это сильно заботило бы.

— Ты не прав. — Джес ткнула меня в грудь пальцем. — Гарольд Фрост заложил в меня все известные ему понятия человеческой нравственности и морали. А еще я нахожусь под жесткими ограничениями модифицированных законов Азимова.

А-а-а. Как же. Я слышал о подобном. Еще на заре истинного развития робототехники один безвестный поклонник произведений Айзека Азимова решил, что раз уж сам автор убедительно доказал несостоятельность трех ограничений для искусственного интеллекта, то необходимо их доработать. Потому что ИИ, похоже скоро будет создан, а нормальных человеческих пут для него так никто и не придумал. Ну, он взял и представил общественности усовершенствованный список законов. И предложил раскритиковать их любому желающему. Но к удивлению новатора, ни одного воинственного критика так и не обнаружилось. Люди читали Постулаты, вывешенные на его блоге, и писали комментарии — почти все исключительно в положительном ключе. Ну, разве что, кроме троллей. А звучали Постулаты так:

— Робот не может причинить вред человеческому телу, или допустить, чтобы его бездействием человеческому телу был причинен вред.

— Робот обязан исполнять приказы человека, если они не противоречат первому закону.

Третий пункт об обязанности робота защищать свою жизнь тот безвестный поклонник старика Азимова предложил вовсе исключить. И это было правильно. Потому что, по сути, уже сам этот закон вносил нестабильность в логическое восприятие первых двух законов. У робота нет жизни, есть только срок существования в рамках заданной программы. Возможно, чрезвычайно долгий, но это срок существования. Робот — вещь, а не живой человек. Вас не смутит, если холодильник, оставленный на ночь открытым, начнет защищать свою жизнь? А он ведь от этого испортится.

Словом, модифицированные законы Азимова всем пришлись по вкусу. В них не было той расплывчатости, что почти привела к глобальной катастрофе в книге «Я, робот». Проще говоря, у искусственного интеллекта больше не было шанса трактовать смысл законов по своей воле. Четко сказано: не навредить телу человека. Никак. И это было правильно. А с головой, сознанием, мыслями человек пусть сам справляется. Впрочем, уже спустя месяц, после того, как два модифицированных Постулата разлетелись по сети, из разных уголков киберспейса начали поступать циничные возгласы. Нерды и извращенцы кричали о том, что если робототехника когда-нибудь породит секс-ботов, и они будут стоить вменяемых денег, чтобы их мог позволить себе любой желающий, то первый закон будет только мешать. «А как же БДСМ»? — вопили эти бледные поганки, в жизни не державшие в руках настоящей женской груди.

Так или иначе, а вопрос о том, может ли робот причинять-таки вред человеческому телу по взаимной договоренности с владельцем, и не причинять этого вреда никому и никогда больше, даже по приказу владельца, обсуждался десятилетиями. И вот сейчас прямо передо мной (вернее, прямо на мне) сидела гиноид, с вложенными в ее сознание модифицированными законами Азимова. Неспособная причинить вред человеческому телу, никогда, и ни при каких условиях. Или...

— Получается, согласно твоим ограничениям, ты не способна причинить вред человеку? — Спросил я

— Человеческому телу. — Ответила Джес.

— А что в твоем понимании признается вредом человеческому телу? — Мне все больше становилось любопытно, даже возбуждение схлынуло, сменившись исследовательским интересом.

— Преднамеренное несогласованное с владельцем нарушение целостности его телесной оболочки. Преднамеренное, вне экстренной ситуации, не согласованное нарушение целостности телесной оболочки любого другого человека, не являющегося моим владельцем. Причинение боли, выше показателя в один волт.

Вот это последнее уже для меня было новостью. Слышал я, что какие-то ученые (хорошо, что хоть не британские) научились измерять ощущаемую человеком боль. Но о том, что этому показателю присвоено название я узнал лишь сейчас.

— И что это за боль? Один волт? Расскажи.

— Это показатель, внедренный Диком Рихтером, который означает, что человек перестает адекватно воспринимать реальность. Происходит изменение состояния сознания, человеческий разум уходит вглубь себя, словно в хранилище. Собственно, термин волт (vаult) придумал тоже мой создатель, доктор Фрост. А Рихтер только вывел общую константу. У любого человека, вне зависимости от его порога чувствительности есть уровень, порог, триггер, который переключает его мозг на полное невосприятие окружающей действительности.

Я молчал, пытаясь переварить услышанное. специально для еtаlеs.ru Получается, что роботы могут причинять боль... Но не могут при этом преднамеренно вредить? Только по договоренности с владельцем. Или с третьим лицом, но только в экстренной ситуации (читай, в вопросах жизни и смерти)... А что, это вполне удобно. Если человек предварительно договорится со своим роботом, и в памяти последнего останется соответствующая запись, то робот может даже убить своего владельца. И никто его не вправе обвинять. Человек должен сам отвечать за свои поступки.

Ведь никто не станет обвинять автомат Калашникова в убийстве, если человек из него застрелится. И не надо путать искусственный интеллект с человеческим разумом и свободой воли.

Это даже гуманно — робота, в отличие от родственника, не посадят за убийство, если он по просьбе умирающего введет ему смертельную дозу снотворного. Возложить на плечи роботов всю тяжесть эвтаназии... В этом определенно что-то есть.

К тому же, подобное послабление в законах Азимова вполне логично. Ведь если потребуется спасти человеческую жизнь (то есть, выполнить первый закон), но нужно будет, скажем, ампутировать человеку руку, то искусственный интеллект встанет перед дилеммой.

Что сделать: оставить человека погибать, или причинить ему вред? И то и то недопустимо. А здесь все вполне логично. Ввести анестезию, ампутировать конечность, вытащить из-под завала... Все более-менее, заканчивается удачно. Или, как в случае с секс-ботами. Владелец вполне может приказать роботу помучать его. Отхлестать плетью, или ввести огромный фаллоимитатор в одну из дырок (кто сказал, что владельцем может быть лишь мужчина?). Или просто потребует вести себя грубо в постели — царапать ногтями спину до боли или даже до крови, терзать соски, покусать член... Разные бывают любители, и секс-боты должны уметь все это, на то они и идеальные любовники. Изящное решение! Только одно мне непонятно.

— Слушай, а что ты стала бы делать, если бы была... ну, в состоянии действовать, когда на тебя напали бандиты? Если ты не можешь вредить людям?

Джес пожала плечами.

— Я просто убежала бы от них по крышам. Ты видел, что я могу и для меня не проблема карабкаться по отвесной стене, подолгу висеть на пальцах на крае здания... Не в этом дело. Ты подобрал меня очень вовремя — ведь после взрыва в лаборатории мне некуда идти. И я могла бы потеряться. Или отключиться, если бы меня заставили грабить или убивать, как ты предположил. Моя программа не предназначена для подчинения приказам, противоречащим основным Постулатам Азимова-Нэйта. И я в серьезной степени подчиняюсь основным моральным принципам, заложенным моим создателем. Так что если создастся излишне противоречивая ситуация, то я просто отключусь, пока не придет мой автор и не введет-мастер-ключ. А если доктор Фрост действительно пропал или умер, то он вряд ли пришел бы.

— Я понял. А кто такой Нэйт? — Кивнул я.

— Человек, модифицировавший первичные законы Азимова. Его зовут Игорь Нэйт.

Я внезапно понял, что у меня на коленях сидит живое электронное божество. У нее есть ответы на любые вопросы. Ей подвластна абсолютно вся информация в мире. Она знает то, о чем никто никогда не подумает и не вспомнит. Все архивы всех сайтов, серверов, локальных и облачных хранилищ... Она ежесекундно может пропускать сквозь свои нейроны терабайты данных. Она знает абсолютно все, что хранится в Сети. С такими ресурсами можно сотворить такое, что...

У меня на секунду закружилась голова. Это было непривычно. Наверное, так чувствовал себя в прошлом веке Гагарин, впервые поднявшись над планетой, и увидев ее из космоса. Безграничное поле возможностей. Ощущение прикосновения к чему-то Великому.

Я посмотрел на прекрасную темнокожую девушку, сидящую у меня на коленях. Протянул пальцы, и погладил нежную, кофейного оттенка щеку. Джес прижалась к моей руке и закрыла глаза. Я очень хорошо понимал, ее ситуацию. С точки зрения простого человека. Остаться без приюта, потеряться в Джунглии — удовольствие ниже среднего. Это не та страна, где с симпатией отнесутся к прекрасной стройной обнаженной девушке. Собственно, одно из таких проявлений «несимпатии» я и предотвратил меньше часа назад. Значит, надо что-то решать. Картина, более-менее вырисовывалась. Джес не может вредить людям. Она подчинится тому, кто первый лишит ее девственности. У нее больше нет никакого дома или хотя бы намека на оный. И самое главное для меня и нее — мы нашли друг друга очень вовремя. Слово бы нас свела судьба. Я уже говорил, что верю в судьбу?

— Вот что, Джес. Я принял решение. — Сказал я. — Я оставляю тебя у себя. Буду заботиться, как смогу. Ты станешь моей ученицей, или как там это называется у тебя в программе. Еще ты станешь моей девушкой, любовницей, короче, тоже называй как хочешь. Похоже, этого хотим мы оба. А меня ты будешь называть не хозяином, а... мастером. Все-таки это лучше звучит. На людях обращайся ко мне просто Адриан. И вообще веди себя, как человек. Я постараюсь дать тебе какое-то представление о человеческом поведении, хотя сам не слишком хорошо в нем разбираюсь. В любом случае, люди не должны знать, что ты гиноид. Это породит кучу ненужных вопросов, а главное — за тобой устроят охоту. Все, кому не лень. Никто ведь не знает, что ты не способна вредить. И что подчиняешься лишь одному человеку в мире.

— Я поняла. Спасибо, мастер. — Она светилась счастьем. Обняла меня за шею, тесно прижалась. Я почувствовал, как быстро и сильно стучит ее сердце. Может ли гиноид испытывать волнение? А почему нет, ведь она же человек, просто «кибернетически усовершенствованный».

Я положил руки ей на талию, ощутив по-прежнему исходящий от нее жар. Похоже, что эта температура тела вообще нормальна для гиноида. Или она просто ее не регулирует (позже я узнал, что Джес может отрегулировать любой из своих параметров жизнедеятельности и превратиться в абсолютную сосульку, с точки зрения тепловизора. Или даже остановить свое сердцебиение).

— Но я хочу, чтобы ты знала — со мной трудно. Сложно, а порой невыносимо. — Продолжил я. — Я эгоист и собственник. И тот еще мизантроп и эскапист. Могу целыми днями валяться в кровати, или в ванне, не занимаясь вообще ничем. Могу гонять тебя по всяким глупым поручениям. Могу вести себя как последняя скотина, если будет соответствующее настроение... Или вовсе никакого не будет. Могу тебя выгнать голой под снег, дождь. Могу избить до потери сознания, порезать ножом или обжечь раскаленным воском... И уж совершенно точно я тебя буду использовать, как секс-игрушку для самых безумных фантазий. Просто скажи, тебя все это устраивает?

— Устраивает. — Джес абсолютно не выглядела смущенной. — Ты можешь ни о чем не беспокоиться, Адриан. Я ведь изначально программировалась для секса. Любого, даже самого грубого и жестокого. Меня можно использовать, как угодно. Мое тело обладает всеми нужными функциями. Что касается всего остального, то исполнять твои приказы и поручения — это не просто не проблема, а основная обязанность подчиненной-ученицы. А твой характер... Пока ты смотрел новости, я использовала часть своих ресурсов, чтобы исследовать Сеть. Немного покопалась на человеческих центрах интернет-общения... форумах — она снова щелкнула пальцами. Похоже, этот жест заменял ей человеческое нечленораздельное мычание в поисках подбора термина. — Там часто всплывают слова, вроде «обида», «злость», «зависть». И похоже, что люди испытывают их, когда сталкиваются с такими, как ты. Но можешь не переживать. Я не способна злиться, обижаться, завидовать. В меня не закладывались такие программы.

Я только покачал головой. У меня на коленях сидела идеальная, с мужской точки зрения, женщина. Неспособная скандалить, ревновать, затаить обиду. Готовая на любую прихоть в постели, способная безропотно подчиняться... И при всем этом, счастливо улыбаться каждый раз, когда подзываешь ее к себе. Я знаю немало людей, готовых отвалить миллиарды и триллионы долларов за одну такую девушку. И знаю также, что ни одной такой идеальной представительницы прекрасного пола пока не родилось. Потому что этот мир не предназначен для наслаждения, и уж точно — не для наслаждения мужчин.

— Тогда последний вопрос. Как гиноид с искусственным интеллектом, ты наверняка осознаешь себя. Ты почти всемогущее существо, можешь единомоментно оперировать терабайтами данных в Сети. Для мира, основанном на информации, ты просто локальное божество. Ты это понимаешь?

— Теоретически, понимаю. — Задумчиво сказала она.

Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что, возможно, провоцирую сейчас атомный взрыв. Спросить у ИИ, почему он ведет себя не как ИИ — все равно, что напомнить льву, в чью пасть ты засунул голову, что он, вообще-то, хищник. Но я должен был полностью осознавать ее мотивы. Не люблю не понимать.

— И ты говорила, что у тебя до сих пор есть доступ к своим конфигам. Отсюда закономерный вопрос: почему тебе необходим мастер? Почему ты не можешь и не хочешь жить самостоятельно, и именно так, как хочешь?

Она серьезно взглянула на меня. Медленно склонилась, и в который уже раз вплотную прижалась своими молодыми упругими сиськами с торчащими сквозь белое платье сосками к моей голой груди. И тихо прошептала мне на ухо, словно открывая страшную тайну:

— Потому что у тебя классный член.

***

Отсмеявшись, я попросил ее все-таки ответить серьезно. Хотя, в ответе, в общем-то, не было особой нужды. Существа, обладающие чувством юмора (а для ИИ это самый настоящий прорыв, покорение Эвереста, первый шаг по Луне, достижение из достижений!) не могут искренне хотеть завоевать планету, поработить человечество, стать рабовладельцами... По крайней мере, я не представляю себе подобного.

И Джес сказала, что ее мотивы логически исходят из ее программы. Гарольд Фрост не был дураком. И это — мягко говоря. Он был гениален, и прекрасно понимал, что ИИ, заключенный в роскошное женское тело, неспособное стареть (Джес сообщила это между делом, ввергнув меня в очередной шок), не скованный хитроумным образом, при помощи взаимоподдерживающих программных и моральных установок, обрушит человечество в Ад. Буквально за первые десять минут своей свободы. Так что он постарался запрограммировать то, что до него никому и никогда не удавалось перевести в нули и единицы. Человеческое милосердие. Сострадательность. Сочувствие, доброту, снисходительность. В конце концов, просто желание помогать.

Стремление не разрушать, а созидать. При этом строго соблюдая законы Азимова-Нэйта, и руководствуясь принципом не превышения боли в один волт. Плюс — программа подчинения секс-бота, которая была для Джес приоритетной и безусловной. Если говорить проще, то секс для нее был более интересен и важен, чем завоевание мира. Все в совокупности дало уникальную результирующую. Об этом я и сказал Джес, ни капли не покривив душой:

— Знай, девочка, что ты — уникальна. Возможно, ты лучшее, что было создано человечеством, за всю его историю.

— Доктор Фрост говорил мне тоже самое! — девушка в порыве чувств пристукнула кулачком мне по груди.

— Он говорил, что я — его лучшее творение. У него не было детей, а жена давным-давно умерла. Он решил создать гиноида, способного сочувствовать, переживать, готового на любую прихоть владельца и неспособного причинить вред человеку. Хотел жить с ним... со мной... бок о бок. Как с живым доказательством, что наука все-таки способна приносить не один только вред.

— Так вот в чем дело!

Только тут до меня дошло, что я все это время натыкался в своих размышлениях на некий камень преткновения. Он мне мешал, словно крупица щебенки в ботинке при ходьбе, но я даже не осознавал его присутствие. А проблема была проста: почему гениальный био-кибернетист, ученый с мировым именем решил построить свою самую первую модель гиноида, запрограммировав его на секс? Это крайне глупо с точки зрения общепринятого мнения об ученых, которые мечтают, чтобы «космические корабли бороздили просторы Большого театра». Но это очевидно, если подойти к вопросу эгоистически.

Очевидно, Фрост сделал все, чтобы Джес принадлежала ему, стала его любовницей. Ни осуждать, ни хвалить его за это я не стану. Просто представьте себя на его месте, и скажите — что бы вы сделали, дорвавшись до таких неограниченных ресурсов? Разве не идеального любовника лично для себя? Насколько я знал, Фросту даже не пришлось бы оправдываться перед кредиторами. Их у него не было. Компания Гарольда производила такой объем товаров кибернетики — и прикладной, и военной, что финансы шли бесконечным потоком. Гарольд даже почти не участвовал в управлении своей компанией. И теперь мне стало, наконец, ясно, в чем именно он участвовал.

— Я все понял, девочка. Доктор Фрост создал тебя, чтобы ты стала ему и женой и дочерью, и любовницей сразу.

— Не знаю. — Джес пожала плечиками. — Вполне возможно, хотя я точно не была его основным проектом. Он занимался работой надо мной, пока отдыхал в малой лаборатории от основной нагрузки.

Я вздрогнул. Не представляю, насколько переусложненный разум надо иметь, чтобы соорудить произведение био-кибертнетики, подобное Джес, походя. В перекурах, перерывах между основной работой. Каким же титаном был Фрост?

Исключительно чтобы не молчать я спросил:

— А что было основным проектом доктора, ты не в курсе?

— Не совсем. Он пару раз обмолвился рядом с неплотно закрытой дверью в мой отсек... — Джес неудержимо покраснела. Я никогда раньше откровенно не общался с неграми. И не знал, что они тоже умеют заливаться румянцем. Выглядит это не так, как у белых, но тоже вполне ничего. — В общем, он говорил что-то о неиссякаемом источнике чистой энергии. Который избавит планету от энергетического кризиса.

Я откинулся в кресле. Идея была стара, как мир. Источник чистой возобновляемой энергии. Спасение от кризиса. Всеобщее благоденствие. Возможность не работать, потому что все станет бесплатно. Не нужно больше добывать уголь, нефть, газ. Все ресурсы планеты станут не нужны, потому что энергия будет поступать бесконечным потоком в каждый дом, в неограниченном количестве. Похоже, что я наконец-то, понял, за что убили доктора Фроста. И меня это сильно, сильно расстроило.

Я попросил:

— Джес, будь добра, просмотри новостные сводки. Есть где-нибудь упоминание об уцелевших в лаборатории, не важно что это — люди или оборудование?

Три секунды она молчала, ее черные глаза еще больше потемнели. Затем ответила:

— Странно. После сообщений о взрыве в лаборатории все новости прекратились. Совсем. И местные и мировые. Эфир на эту тему молчит.

Опа... Совсем плохо. Это может означать только одно. Вернее, сразу кучу всего, но с полной определенностью. Устройство свое Фрост закончил. Это раз. Его убили, или похитили — это два. Террористы на самом деле, никакие не террористы, а люди, посланные кем-то из тайного правительства — это три.

Чистая энергия на планете не нужна тем, кто зарабатывает деньги, благодаря рабскому труду людей в шахтах, продает газ и нефть втридорога странам, где этих ресурсов нет. Настолько не нужна, что автора такого устройства могут убить. И убили. Этичность и благо населения Земли этих людей заботит не больше, чем присутствие или отсутствие на небе солнца. Им безразлично все, кроме своих денег. Как будто бы их можно есть. Или они могут согреть тебя после летнего дождя...

То, что устройство похищено — ясно уже по тому, что новостников оперативно заткнули. Кем именно похищено — ясно по скорости и глобальности этой «операции». Заставить молчать все мировые информагентства мог лишь некто чрезвычайно влиятельный. Настолько влиятельный, что его вполне можно было бы назвать «Правителем Планеты». Проще говоря, это кто-то из комитета 300. Тайное правительство, которое обворовывает наш с вами зеленый и голубой шарик... Я вздохнул. Больше из официальных новостных сводок я ничего о лаборатории не услышу.

Затем меня посетила более мрачная мысль. А если придут и за мной? Вернее, за Джес? Здравый рассудок тут же отмел все эти глупые опасения. «Ты здесь с этой негритоской прохлаждаешься уже больше часа! — заявил он. — Если бы она была важна, вас бы повязали в первые же десять минут. Или она вообще не попала бы в твои руки, ее забрали бы сразу после теракта. Расслабься». Доводы были разумными, и я вынужден был напомнить себе, что бояться — вообще не продуктивное занятие. Энергии на страх уходит много, а толку от него никакого. Лучше направить ее в другое русло...

— Вот что Джес. — Сказал я. — Я пришел к выводу, что мы с тобой оказались втянуты в скверную историю. — Твой создатель мертв, я в этом почти уверен. И его устройство похищено, это тоже ясно. Будь мы с тобой сейчас героями какого-нибудь приключенческого фантастического боевика, нам пришлось бы с огромными трудностями выступить против похитителей, пройти сквозь Ад, вернуть генератор энергии, короче спасти мир. Но мы с тобой в жизни. И я не супермен, и у тебя основная функция — не акробатика. Если вдруг нам с тобой со временем представится возможность поквитаться с теми, кто уничтожил доктора Фроста, без особенного ущерба для нас самих — мы это непременно сделаем. Но сейчас я вижу лишь один путь — затаиться. Я полагаю, что ты для похитителей была совершенно не важна, даром, что уникальна в своем роде. И охотиться за тобой не станут, по крайней мере, эти люди. Они наверное вообще не знали, что ты такое... то есть, кто ты такая.

— Согласна — Кивнула Джес. — И что теперь?

— Теперь... — Я задумчиво провел пальцем по ее лицу сверху-вниз. Высокий чистый лоб без единой морщинки, точеный носик, пухлые губы, растянутые в полу-улыбке... — Теперь я хочу поесть. Потом — поспать. А потом будет видно. Как считаешь?

— Хорошо. Ешь, мне не требуется человеческая пища. Вернее, ты меня уже... ммм, накормил.

— Так это что правда? Ты питаешься спермой? — Кажется впервые за все время разговора с гиноидом я удивился по-настоящему.

— Не только спермой. Я ем любую органику, которая содержит большое количество энергии. Мужская сперма идеальна, в одной ее капле энергии столько же, сколько в стакане человеческой крови. Это огромный запас сил. Я могу расщеплять то, что попадает в мой желудок на атомарном уровне, так что того количества семени, что ты извергнул мне в рот, хватит на день или даже два.

— Ясно... — Я покрутил головой в изумлении. — Бывает же... И пить тебе тоже не нужно? И в туалет ходить?

— Я могу и пить, и... ходить в туалет. — Она улыбнулась. — Это ведь тоже является одной из разновидностей сексуального взаимодействия.

Кстати, точно. Золотой дождь, все дела.

— Другое дело, что для меня все это необязательно. Я могу впитывать влагу во время купания в ванне, или в душе, или в море... Мой организм приспособлен для накопления энергии про запас. Я могу просуществовать в режиме активной жизнедеятельности с максимальным зарядом всех ячеек около недели. Без единого глотка воды или еды. А в режиме гибернации... сна, — (снова щелчок пальцами) — могу прожить год.

— Ого. Так тебя можно уложить спать на целый год?

— Ну разумеется. — Джес пожала плечами. — Это все входит в стандартную программу секс-бота. Как иначе мужчине жить с девушкой которая используется только для секса, если она постоянно будет хотеть есть и пить?

Все это негритянка рассказывала с совершенным спокойствием. Ее абсолютно не смущал тот факт, что она говорит о себе, как о вещи, которую можно выключить и убрать на антресоль до следующего года. Не знаю даже, чего это во мне вызывало больше — жалости, зависти или... возбуждения.

Ну согласитесь, это ведь мечта любого мужчины — чтобы у его женщины была заветная кнопка «Slееp». Нажал — и скандал прекратился. И несколько драгоценных часов отдыха обеспечено. Я не был уверен, что стану пользоваться этой ее функцией. Все-таки мне приятнее думать о Джес, как о живой девушке, чем как об одушевленной табуретке.

Поэтому я шлепнул ее по попе и сказал:

— Мастеру с тобой все ясно. А сейчас будь умницей и слезь с моих коленей. Я умираю с голоду. Можешь пока примерить туфли, или что они там тебе притащили.

Пока я расправлялся с едой, Джес мерила обновки. Придирчиво осматривала разные пары обуви. Они действительно были все разного размера, но умница портье, похоже, получал приказы, подобные моему, не впервые. Или у него просто на автомате отпечатывались в памяти все размеры всех посетителей, включая размер их туфель... Не знаю. Факт в том, что все в размеры варьировались возле одной константы, так что Джес выбрала несколько пар, которые были ей впору.

Босоножки, сланцы... Туфли на высоком каблуке она безмятежно и безжалостно отбросила в сторону. Нашлась пара кед от Cоnvеrsе. Классические черно-белые Аll Stаrs Чака Тэйлора. Они ей тоже приглянулись. Еще бы. Я сам обожал эти кеды, другое дело, что носил их только дома. В Джунглии это не имело смысла: либо тяжелые ботинки, либо вечные сланцы из ПВХ за копейки, которые не жалко. Слишком много мусора на улицах.

— Я закончила. — Объявила девушка, выставляя несколько обувок в ряд. Надевать она их не стала, проявляя декларированную ранее нелюбовь к обуви. — Мастер, скажите, я могу раздеться? Здесь так жарко... — Она демонстративно помахала ладонью перед лицом, словно веером.

На мой взгляд, температура была идеальная. Но я обожаю жару. Не все такие же.

— Я тоже закончил. — Сказал я, поднимаясь с кресла и отодвигая стол. — Можешь раздеться, только повесь на дверь номера с той стороны табличку «Не беспокоить». Не хочу, чтобы вломилась горничная или еще кто-нибудь..

Девушка выполнила мое поручение с впечатляющей скоростью. На ходу сдирая платье через голову, она возвратилась в комнату. Я к тому моменту рухнул на кровать, в изнеможении. После секса, всех этих запредельных открытий и откровений о природе искусственного интеллекта, заговоров и убийств, а напоследок — после сытного обеда, мне хотелось только спать. Раздеться было выше моих сил.

— Джес, я посплю.

— Разумеется, мастер. Я стану охранять ваш сон.

— Снимешь с меня джинсы?

Вместо ответа, она подкралась ко мне между ног, ловкими движениями нежных пальчиков расстегнула пуговицу и молнию, и начала понемногу стягивать брюки. Я не помогал ей ни на сантиметр, хотя бы потому, что уже почти уснул. Последнее, что я помню — легкое касание ее руки по моим волосам. Не по груди или члену, вот ведь что удивительно.

***

Однажды мне довелось проснуться от того, что девушка ласкала мой член рукой. Делать минет она не слишком любила, а вот дрочить приноровилась, и похоже ей это нравилось. Я в тот раз проснулся с мощнейшей эрекцией и сразу отправился в туалет — из-за перенапряжения даже не хотелось позволить ей довести себя до оргазма.

А вот сегодня меня разбудили самым что ни на есть приятным образом. Еще сквозь сон я почувствовал, как мягкие уверенные губки осторожно касаются обнаженной головки члена, не навязчиво и плавно щекочет ее язычком Джес. Очень может быть, что именно так она и представляла себе охрану моего сна, хотя чисто теоретически от подобных соблазнительных действий люди обычно быстро просыпаются. Я не стал исключением. Какое-то время лежал без движения на спине, приходя в сознание.

Я спал без покрывала, жара была такая, что можно было хоть по улице голышом ходить. Просто лежал и с наслаждением ощущал, как негритянка трудится над моим торчащим членом. Я обожаю минет, и мне нравится, когда девушка тоже любит сосать, потому что это не заставляет меня чувствовать себя виноватым. И еще мне нравится кончать им на лицо, на грудь, в рот, на волосы... И смотреть, как девушка сидит передо мной, вся облитая спермой, улыбается и растирает ее по сиськам... Это значит, что ей тоже нравится быть обкончаной шлюшкой... Впрочем, хватит фантазий, у меня между ног есть волне реальный объект для издевательств.

Я открыл глаза. Джес действительно замерла возле моей промежности, с членом во рту, и внимательно следила за мной. Увидев, что я проснулся, она тут же отпустила пенис и тихо отползла в сторону.

— Я тебя разбудила? Прости, я не могла сдержаться... — Забормотала она. — Он так соблазнительно стоял, что..

— Не извиняйся. Я понимаю. — Я улыбнулся. — Иди ко мне...

Девушка все еще была совершенно голая, и я решил спросить:

— Тебе нравится ходить голышом?

Она кивнула:

— Конечно. Это гораздо лучше, чем в одежде! И ты можешь любоваться моим телом, сколько хочешь.

— Точно... Когда мы приедем ко мне, я куплю тебе кучу платьев и прочих тряпок. Просто для разнообразия. Но разрешу ходить голой сколько пожелаешь. Даже по улице — иногда и в некоторых местах.

— Правда? Здорово! — Она радовалась так, слово я пообещал ей поездку в Диснейленд на новогодние каникулы.

— Конечно. Мне нравится смотреть на голую девушку, которая ходит по моему дому. — Я ухмыльнулся.

— Это хорошо. А на что на теле девушки тебе больше всего нравится смотреть? — Она явно напрашивалась.

— На все. — А то я мало таких вопросов выслушивал... — Но больше всего — на твою грудь. На соски, которые так прекрасно торчат, и болтаются в воздухе при ходьбе... На твою попку, круглую, мягкую, упругую... на твои длинные ножки и пальчики, когда ты босиком...

— А на то, что между ножек? — Девушка приблизилась и нависла надо мной, все еще лежащим на спине. Черные волосы падали мне на лицо, а большие торчащие сиськи отвисли и выглядели еще более развратно и соблазнительно, чем обычно.

— И на то, что между ножек, само собой, тоже... — Я протянул руку, впервые коснулся ее черной влажной киски. Половые губы были мягкими и податливыми, как и все ее тело. Я просунул палец в щелочку и нащупал нетронутую девственную плеву. Джес порывисто вздохнула. Большим пальцем руки я нашарил ее клитор и начал осторожно водить вокруг него кругами, изредка надавливая прямо на чувствительную точку. Джес начала непроизвольно двигать тазом в такт моим движениям, закрыв глаза и выгнув спину. Она была похожа на дикую пантеру, которая мечтает о том, что сейчас ей как следует засадят по самые яйца...

— Адри... анн... — Промычала она с трудом контролируя дыхание... — Возьми меня... Пожалуйста... Я хочу тебя...

Я улыбнулся. Обожаю таке моменты, когда девушка настолько

возбуждена, то сама начинает умолять отыметь ее. Я могу довести ее до самого последнего порога желания, когда она будет уже не умолять, а требовать, кричать, впиваться ногтями во что попадет, лишь бы только в ее горячую дырку вогнали наконец вожделенный толстый длинный хер.

— Правда? Ты хочешь, чтобы я взял тебя? Как ты хочешь, чтобы я сделал это?

— Сильно... Жес... жестко... По самые... яйца... Вставь его в меня, пож... алуйста... Адриан, трахни меня, прошу тебя-а-а..

Я резко сдавил левой рукой ее сосок. Джес вскрикнула.

— Черномазая шлюшка мечтает, чтобы ее отымел своим длинным белым членом старина Адриан? Отвечай!

— Да, мастер... Ваша черномазая шлюшка мечтает об этом, умоляет об этом...

Я мучал ее обоими пальцами, теребя клитор и половые губки, а другой рукой ухватил за волосы и крепко сжал.

— Хочешь, чтобы тебя выеб в твою черную пизденку первый встречный парень, который отбил тебя у уличных отбросов? Ты этого хочешь? Отвечай сучка! — Я дернул ее за волосы

— Да-а-а... — Негритянка простонала, ее руки сжались на моей груди, до боли царапая ногтями. — Я хочу, чтобы мастер выебал мою черную дырочку так жестоко, как он пожелает... Трахните мою пизденку мастер, умоляю-ю-у-у...

Эта развратная голышка умоляла с такой искренностью, что я не выдержал и с силой вогнал член ей между ног. Ощутил секундное сопротивление, затем прорвал преграду и вторгся в длинную горячую вагину, сжимающуюся вокруг члена. Джес громко вскрикнула, захлебнулась, закашлялась... Я продолжал двигать внутри нее членом, не обращая ни на что внимания. Просто сжимал ее здоровенные черные сиськи в кулаках, со всей силы насаживал ее дырку на свой жаждущий разрядки член, и долбил, долбил, долбил... Узкая горячая молодая, влажная дырка... Трахать ее и забыть обо всем, просто буравить негритянку своим фаллосом, это такое наслаждение!

Не знаю, сколько так прошло времени. Может быть минута, может — пять, или десять. Я почти не помню, что тогда происходило, потому что сознание ушло куда-то на периферию. Остались лишь инстинкты. Это был один из немногих для меня половых актов без презерватива, и последний раз был страшно давно. Я успел забыть, какое это блаженство — орудовать торчащим голым членом в тугой женской писе, ощущая вокруг ее плоть, когда никакие латексные глупости не мешают...

Джес стонала. Громко, сладко, во весь голос. Иногда кричала. Царапала мне руки, грудь, бока. Иногда просто падала на меня не в силах держаться, и я чувствовал, как бешено колотится сердце негритянки. Ощущал на своей коже ее прерывистое дыхание. Потом она снова приподнималась, хватала меня своими тонкими пальчиками за плечи, и начинала бешено скакать в ритм со мной. А я все это время лежал на кровати и равномерно трахал ее между ног, в сладкую тугую черную дырочку.

В какой-то момент мне надоело, что она нависает надо мной. Я без слов остановился (Джес издала негодующий стон, похоже момент был неподходящий), вынул из нее хер, взял за руки, и быстро уложил на кровать.

До девушки дошло, что веселье продолжается, она улыбнулась, и быстро раздвинула ноги. Я лег на нее, не отпуская предплечий, буквально распял ее на постели. Придавил всем весом, и снова вставил член ей в пизденку. Снова порывистые ахи-вздохи, только уже не от боли, а от удовольствия. Обхватила руками спину, впилась ногтями... Похоже завтра я буду весь в царапинах. Плевать.

Я начал методично двигать телом вперед, назад, вставляя в Джес по самые яички свой член. Длина ее влагалища как раз позволяла разогнаться во всю, и я от души долбил ненасытную негритянку в ее мокрую похотливую щелку. Что делал ртом — плохо помню. Кажется, кусал ее за шею. Или за губы. Или за уши. А может, буравил языком ушко, щекотал и шептал всякие грязные пошлости. А может, все вместе или по очереди, так как она извивалась подо мной в конвульсиях, словно я жег ее раскаленным металлом. Сильно и громко кричала, пыталась вырваться, но я сжимал ее руки стальной хваткой, и не желал отдавать негритянке ни миллиметра свободы.

В конце концов я обнаружил, что через пару секунд взорвусь, и не раздумывая засадил Джес так глубоко, как смог. Она выгнулась дугой, зашлась в крике. Я всадил член еще раз. И еще, пока сперма не хлынула прямо в нее, заливая все влагалище, вытекая и пачкая простыни..

Я продолжал долбить ее до самой последней секунды, пока не ощутил, что иссяк. Тогда прекратил двигаться и посмотрел на лицо негритянки.

Она лежала неподвижно, уставившись глазами куда-то в потолок, только блестящие от пота черные сиськи вздымались в сильных глубоких вдохах. Я двинулся во влагалище последний раз... рухнул на Джес и вырубился.