Даным-давно, а если без обиняков, то прямо сейчас, жил-был ящер. Динозавр. Нет, не тот кошмарно-зубастый монстр, каких показывают по ТВ, отнюдь. Это был некрупный, четвероногий потомок древних рептилий, внешностью напоминающий варана, с поправкой на то, что он все же динозавр. Вокруг головы и на каждом крупном суставе у него росли перья различных оттенков, с явным преобладанием красного, оранжевого и серо-буро-малинового. Чешую имел гладкую и сверкающую, ибо косметолог свое дело знал на отлично.

Но самой главной гордостью ящера, а так же тем, что ставило его на эволюционной лестнице много выше зубасто-громадных предков, был крупный мужской член. По человеческим меркам он был огромен: тридцать сантиметров в длину, и столько же в диаметре... Так, стоп. 30 см в диаметре? Это уже не хуй, это кувалда получается... Ладно, еще раз.

Но самой главной гордостью ящера, а так же тем, что ставило его на эволюционной лестнице много выше зубасто-громадных предков, был крупный мужской член. По человеческим меркам он был огромен: пять сантиметров диаметр, и вшестеро большая длина... Ну, так и быть, сойдет. Едем дальше.

Этот великолепный член стоял почти всегда. Виной тому были вечно бушующие в теле зверя гормоны, из-за которых он и получил свое имя: Гормонозавр. Они определили всю его судьбу и сложили его образ. Завр ебал все, что движется. Если ему удавалось поймать на обед курицу, то он не перегрызал ей глотку, как прочие хищники, а просто затрахивал до смерти. Если, находясь в тропическом лесу, он падал с дерева на спину слонихи (случай не редкий), то еще ни разу не мог слезть с нее, не затрахав по пути до потери сознания. Впрочем, окажись на месте курицы петух, а на месте слонихи — слон, Завр бы не заметил большой разницы: многие годы ему было все равно, кого ебать. Секс был для него все равно, что воздух: получаса без того или другого было достаточно, чтоб Гормонозавр начал хиреть и размышлять о высоких материях. К счастью, и секса и воздуха вокруг всегда было в избытке.

Однажды ящер в своих странствиях забрел в мегаполис. Ему там не понравилось: воздух грязный, и очень мало бесплатной пищи. Да и та вся была свалена в мусорные баки, копаться в которых Гормонозавр считал ниже своего достоинства (хм, как двусмысленно получилось). Поэтому он сказал городу «адье», оттрахал напоследок стайку бездомных собак, и сбежал в коттеджный поселок.

Там было не в пример лучше. Не джунгли, но жить можно. Правда, пищи все равно маловато, но, с учетом имеющейся неподалеку свинофермы, это были мелочи.

И вот однажды, разлегшись на крыше и нежась на солнышке после сытного обеда и хорошего траха, завр призадумался: ведь он еще ни разу в жизни не трахал самку человека. Самца однажды доводилось, а вот самку... А ведь вокруг их всегда были тысячи. Хуже того, он даже их пиздырочки видел лишь издали.

— Надо это исправить! — решительно заявил он самому себе, и сполз с крыши в открытое окно.

Комната была пуста. Ну, не то, чтобы совсем пуста, мебели и следов человеческой жизни в ней было предостаточно, не хватало лишь самих людей. То же ждало ящера и в другой комнате. В третьей удача повернулась к нему сиськами: на кровати спала голая человеческая самка. На полу лежали несколько пустых бутылок и две разорванные пачки из-под чипсов. Гормонозавр сдернул с самки одеяло. Из одежды на ней был один-единственный чулок. Второй символизировал на люстре. Скомканные трусы спрятались у самки во рту, а бюстгальтер пропал без вести. «На первый раз и такая сойдет» — подумал завр, и запустил длинный язык во влагалище самки. По вкусу стало ясно, что около получаса назад она имела секс примерно с восемью самцами. «Очень хорошо». Влагалище сильно расширенно и хорошо смазано, значит, хуй не придется пихать через силу. А если повезет, в процессе она даже не проснется.

Член Гормонозавра стал тверже камня. Ящер пристроил его к разъебанному отверстию женщины (кажется, так люди называют своих самок), немного помедлил, и вогнал до упора. Член скрылся внутри почти полностью, лишь какая-то пара сантиметров не влезла. Завр начал двигаться, сначала медленно, и постепенно ускоряясь. Равномерно член выдвигался, оставляя внутри лишь головку, резко входил обратно, на секунду задерживался там, и снова двигался назад. Поначалу лишь громкое хлюпанье развратного совокупления нарушало тишину, но скоро их стали заглушать постанывания самки, исходящие из самых глубин ее блядского сна.

Она спала, и в этом сне кто-то ее трахал. Какой-то афроамери... Так, стоп. А дело точно в Америке происходит? А может, в Польше? Или вообще где-нить под Калугой? Хм... О, идея!

Она спала, и в этом сне кто-то ее трахал. Какой-то афронегр. С огромным, твердющим достоинством. О, я, я, даст ис фантастиш... Ну и так далее. Спящий мозг даже не мог вообразить, что сейчас происходит с круглосуточно подключенной к нему пиздой на самом деле.

А в реальном мире Гормонозавр уже подходил к оргазму. Глаза закрылись полупрозрачной пленкой, хвост вытянулся в пистолет, перья встали дыбом. Прошло несколько секунд, и внезапно хуй стал еще тверже (предположим, что это возможно) и начал извергаться. Гормонозавр кончал долго, со вкусом и смаком, наполняя женщину через край. А в ее сне афронегрский член вдруг превратился в выкручненный на максимум водопроводный кран.

Закончив дело, Гормонозавр тут же смылся, размышляя на ходу, как много он потерял за прошедшие без человеческих самок годы.

А женщина потом еще долго вспоминала, кто же ее ТАК оттрахал. Вспомнила. Володька.