Автор: Бабай
Оригинальный рассказ:
http://.оrg/stоry/2011-08-03/pаdеniе-dzhеny-uоlsоri.html

Если автор пожелает, я удалю эту публикацию.

***
Вступление.

1. Я создала этот ремикс, потому что рассказ автора мне нравится именно таким, и я точно знаю, что именно таким он понравится кому-то еще. Поэтому заходите, читайте, ставьте оценку, любую. Если есть желание пишите: не понравилось это, это и это. Все. Прошу вас, не надо мне говорить какая я плохая, что я сделала не так и что мне нужно делать, для меня этот ремикс идеален, и он останется на сайте именно в таком виде.

2. По поводу «ничего не изменилось»:

а) из рассказа полностью вырезанны все упоминания о боге, сатане, церкви, грехе, кровосмешении, бывших мужьях и т. д.
б) вырезанны некоторые сцены.
в) изменены многие слова и предложения.
г) добавленны некоторые слова и предложения

Приятного чтения!

**************************

Падение Джены Уолсори.

Ладони Джорджа сжали полные, налитые груди матери и бедная женщина застонала, чувствуя как губы юноши накрывают пылкими поцелуями её соски. Это было удивительно, но даже сейчас, полностью насаженная на крепкий член мальчика она заливалась краской стыда и ужаса от сознания того, что её тело представлено перед глазами сына полностью обнажённым.

Не в силах поверить в реальность происходящего, уже в который раз за эту ночь, она закрывала и открывала глаза, в тайне надеясь, что весь этот стыд и срам развеется, словно дым и окажется просто её ночным кошмаром.

Но то, что сегодня вытворяли с ней ее мальчики... Это не было сном. И это никак не укладывалось в её голове, да и никак и не могло уложиться. И всё происходящее наполняло её душу ледяным ужасом. Никогда, даже в страшном сне, Джена Уолсори не могла и помыслить, что судьба приготовила ей подобную участь..

Впрочем, что она могла поделать? Слабая и мягкая женщина, — всё, что ей оставалось это только лишь кротко и послушно отдать себя всю на растерзание своим сыновьям, которых любила больше жизни — Саймону и Джорджу.

Конечно, сегодня мало того, что она совсем не была готова к столь бурному натиску на своё целомудренное благочестие и тело, но и без того, её природная кроткость и послушание никогда не позволяли ей ослушаться мужчины.

Саймон по прежнему крепко держал её руки сзади, со сведёнными вместе локтями, словно, боялся, что она начнёт сопротивляться. Джена не понимала зачем он это делает. Она и так добровольно вздымалась и опускалась на члене Джорджа, подбадриваемая шлепками Саймона по своей попке.

В слезах, совершенно пунцовая, сгорая от стыда и благонравного трепета, она смотрела в лицо распростёртого под ней Джорджа и к своему вящему ужасу не находила на нём никаких других чувств, кроме сладострастия и блаженства.

Джордж то и дело подавался бёдрами ей навстречу, и тогда мать нет-нет и тонко вскрикивала, потому, как ей казалось, что ещё чуть-чуть и огромный, крепкий член сына проткнёт её насквозь. Да, мужское достоинство Джорджа обладало поистине исполинскими размерами. Правда, это отнюдь не наполняло бедную женщину гордостью за своё чадо. Её целомудренному лону с трудом удавалось принимать в себя этого гиганта..

Джордж снова приподнялся и приник горячими губами к её грудям и Джена снова застонала, на этот раз она ощутила и его зубы, нетерпеливо и жадно покусывающие её молочно белую кожу.

— Дорогой брат, поздравляю, — с тихим смешком раздался над ухом мисс Уолсори голос Саймона, — вот ты и расстался с невинностью.

— Да... Да... Это прекрасно... , — простонал запинаясь Джордж. Его красивое, ещё по-детски немного пухлое лицо, сочилось самым настоящим счастьем. Он сжал в своих ладонях бёдра матери, с силой насаживая её на своё распалённое естество, заставив несчастную женщину, совсем не привыкшую за свою размеренную пуританскую жизнь к столь страстному и пылкому соитию, опять жалобно застонать и забиться в плену рук Саймона, будто птица, попавшая в капкан.

— Мамочка любимая... — горячо шептал Джордж, бешено двигая бёдрами навстречу бёдрам мисс Уолсори, — какая ты сладкая и горячая...

— Любимый брат, — самым любезным тоном добавил Саймон, — я полагаю, тебе стоит в благодарность поцеловать маму... Мне, кажется, она это заслужила..

Да, Джордж её сегодня ещё не целовал... Саймон да, страстно и пылко, много раз... Но Джордж. Стесняясь и смущаясь, всё заглядывал в её глаза, но так и не решился сомкнуть свои губы на губах матери.

Насаженная на его любовный мускул, словно, на кол, Джена снова залилась пунцовой краской от мысли, что её уста будут осквернены поцелуем с младшим сыном. Если, конечно, это ещё возможно, после сегодняшнего, чем — то осквернить ее уста... Учитывая, что ещё полчаса назад, в жарко истопленной индейской бане в скале у прудика, её уста уже были осквернены этими юными бесстыдниками по очереди, да так, что это не умещалось до сих пор в её голове и теперь простой поцелуй после этого мог сойти за вполне невинную забаву.

Да, в этой бане, пребывая на грани обморока от чувства собственного падения в бездонную бездну грязи и разврата, она познала вкус плоти собственных сыновей. Как бордельная шлюха и по другому это не назовёшь... Сначала Саймона, а потом и Джорджа.

Тут уж младшего отпрыска совесть не мучила... Хотя, скорее всего, вид старшего брата со смаком насаживающего голову матери на свой крепкий возбужденный член наполнил чресла и младшего брата столь бурным возбуждением, что он уже не мог сдержать в себе порывы... Всю мощь возбуждения младшего сына мисс Уолсори ощутила в своём горле, едва успев отдышаться после бурного извержения старшего сына, которое наполнило до краёв её рот горячим семенем... Джордж был настолько возбуждён и нетерпелив, что даже не дал ей прополоскать рот после Саймона... И в отличие от своего старшего брата, долго и размеренно мучившего её, Джордж взорвался бурным потоком уже самое большое через минуту.

О, как жалела она и корила себя, что сразу не раскусила юных бесстыдников и их поистине коварного сарацинского плана. Но мальчики были столь милы и искренни, так трогательно радовались её приезду и самое главное, — а какая мать способна узреть в своих чадах столь несусветный подвох?

И мисс Уолсори, отвечая на частые тосты сыновей, и сама очень радуясь после столь долгой разлуки видеть своих сыновей поднимала бокал вина за бокалом... Пить она никогда не умела. Да и не пила благочестивая леди никогда в жизни. Но сегодня и сама не заметила, как хмель весело зашумел в голове, мысли стали путаться, а руки и ноги сделались как-то незаметно ватными и непослушными..

Но всё же, сколь не была навеселе мисс Уолсори, идея про индейскую баню её всё равно насторожила. Нет, с дороги она, конечно, просто мечтала о горячей воде и губке с мылом. Но было совершенно неприемлемо, что мальчики упорно вызывались быть её банщиками.

И это было невозможно, но в конце концов она согласилась...

Последней мыслью было, что в конце концов, она может одеть длинную до пят сорочку, а искупается уже после, когда мальчики уйдут... О, если бы она знала, что такое индейская баня и какие мысли кроятся в голове её «банщиков»... Потому, как скоро в невозможно жарко истопленной комнате, оба сына долго проходились по её телу пихтовыми вениками. И когда мисс Уолсори, совсем потеряла голову от выпитого вина и несравнимого жара в бане, распаренная до красна, совсем уж без сил, потому как ноги и руки, словно, стали ватными и многопудовыми... И вот тогда рука Саймона легла ей на грудь...

Мисс Уолсори, конечно, вскинула негодующий взор на старшего сына.

И обомлела в полном смятении чувств... Саймон совершенно обнажённый стоял перед ней и как-то странно и страшно улыбался... А его рука настойчиво мяла её грудь...

Однако, ни после того, что с ней сотворили в бане, ни сейчас, когда против всякой на то её воли, заставляли ублажать Джорджа, она не испытывала злости на своих сыновей, а только грусть и печаль.

— О, мама... Я люблю тебя... , — Джордж смотрел в её глаза и приподнимаясь на локтях, тянулся к её губам.

Мисс Уолсори замерла, перестав двигаться на его члене и посмотрела в глаза младшего сына.

Джордж ласково погладил её ладонями по щекам, и мягко потянул её к себе, пока их уста не слились в долгом и нежном поцелуе. Джена закрыла глаза, чувствуя, как язык сына глубоко проникает в её рот, и как его плоть внутри неё наливается новой силой. Мальчика буквально распирало от желания и страсти.

Мисс Уолсори и сама не заметила, что снова двигает бёдрами в такт движениям младшего сына. Как опытная наездница, которая обкатывает молодого горячего жеребца, подумала она нечаянно. Но эта мысль показалась ей настолько неприличной, что она поспешно отогнала её прочь..

Нежные губы сына дурманили и наполняли тело давно забытым блаженством, которое она испытывала только в объятиях мужа..

— Джек... — прошептала бессознательно мисс Джена, когда их с Джорджем уста разомкнулись, — , мой мальчик, как ты похож на своего отца...

Но Джордж, казалось, её не слышал. Откинув голову на подушку, он закрыл глаза, наслаждаясь новыми для себя чувствами. Его руки снова вернулись на бёдра матери, чтобы задавать ей темп наиболее приятный для себя.

Мисс Уолсори не удержалась и улыбнулась.

Избалованный мальчишка, подумала она с какой-то неожиданной теплотой и нежностью, которая бывало, накатывала на неё и прежде, когда она любовалась безмятежным лицом спящего в своей кроватке маленького Джорджа.

Бёдра Джорджа заходили ходуном, а его красивое лицо исказила гримаса вселенского наслаждения.

— Мама... — его пальцы глубоко врезались в плоть на бёдрах мисс Уолсори, крепко прижимая мать к своим бёдрам. — о, мама...

Ох нет, только не это, подумала мисс Джена, её сын кончает. Впервые её мальчик извергнет своё семя в женщину. И так уж вышло, что этой женщиной будет она сама.

— О, Джордж, мой мальчик... , — в порыве материнской нежности, она прижалась всем телом к горячему сильному телу младшего сына, покрывая его лицо и губы поцелуями..

— Мама, — стонал Джордж, двигая под ней бёдрами с невероятной силой, буквально подбрасывая на себе тело матери, — о, мама..

— Да, мой хороший, мама твоя... , — шептала она в слезах, гладя его белокурые локоны.

Тело сына изогнулось дугой, так что мисс Уолсори с трудом удержалась на нём верхом и через миг ощутила, как горячие и мощные струи горячего семени глубоко внутри неё стали наполнять её чрево.

Наверное, сейчас она была на грани помешательства, — её мальчик орошал свои мужским семенем материнскую утробу, когда-то давшее ему жизнь и куда он не должен был никогда возвращаться... О, как же долго и бурно изливался он в неё. Джена чувствовала, как член Джорджа жестко вздрагивая, брызгает горячей спермой где-то глубоко внутри нее. По страшной невообразимой случайности она отняла у своего сына его невинность. О да, она украла у него девственность... Эта мысль была совершенно безумной для разума добропорядочной леди, коей всегда себя считала мисс Уолсори. Из-за злого рока, её любимый сын, впервые познал женскую плоть в глубинах ее материнской женственности. И совсем не чувствуя всей глубины сего страшного поступка, доведенный до исступления, Джордж яростно вгонял свой член, извергающий потоки семени. Неразвращенный невинный юноша, потерявший голову от страсти и похоти, стал мужчиной в горячих объятьях матери. И мисс Уолсори знала, что никогда не простит себя за это.

Она не могла винить в случившемся своего сына. Милый Джордж не смог устоять перед притягательностью её тела, сбитый с толку ужасающим примером своего старшего брата. Разве можно в этом винить его? Нет, в этом была только её вина, была полностью убеждена мисс Уолосри.

Взмокшая, совершенно без сил, в состоянии полуобморока от сознания свершившегося страшного поступка, мисс Уолсори упала на грудь Джорджа, заливаясь слезами.

Мокрые от собственного пота, уставшие и опустошённые, мать и сын лежали в объятиях друг друга. На лице Джорджа блуждала счастливая улыбка...

Мисс Уолсори снова всхлипнула. Нет, ни тени раскаяния не могла она найти на безмятежном лице сына. Её младший сын подарил ей свою невинность и нисколько об этом не жалел.

Мать искренне верила, что утолив свою страсть и похоть, Джордж раскается и упадёт к её ногам, моля о прощении, но этому не суждено было свершиться. И ведь, конечно, она всё готова была ему простить.

Но... она чувствовала, как руки Джорджа медленно гладят её тело, ощупывая её попку и груди... Нет, это совсем не походило на раскаяние сына перед матерью... И к своему вящему ужасу, мисс Уолсори почувствовала, что в её разгоряченном стараниями сына влагалище, мужская плоть Джорджа вновь наполняется любовной силой, наливаясь свежей кровью. Ненасытный мальчик хотел снова вкусить плоть матери.

Она со страхом посмотрела в глаза младшему сыну:

— Джордж...

Джордж уже закатывал в блаженстве глаза:

— О, мама... Я хочу ещё... Вы настоящее блаженство... , — он потянулся к её губам.

Это было настоящим безумием..

Бёдра Джорджа вновь медленно задвигались под ней, мягко, словно, на океанских волнах покачивая женщину на себе. Копьё младшего сына, разжигаемое похотливыми мыслями, быстро восставало, вновь обретало свои исполинские размеры.

— Мама... прости нас... Мы заставили испить невинность Джорджа... — на ухо прошептал ей Саймон, — ты ведь не возненавидишь нас, мама?

Мисс Уолсори совсем забыла про старшего сына. Он уже не держал её рук, хоть мисс Джена и продолжала их так же держать за своей спиной. Она подумала, что с её стороны это самый настоящий самообман. Но так ей легче было принимать происходящее... Если и дальше всё представлять так, что изголодавшие по женской ласке мальчики, силой принуждают её.

Руки Саймона теперь сжимали и мяли её груди, и мисс Уолсори не могла бы сказать, что он это делал нежно или ласково. Скорее грубовато, требовательно и по-хозяйски, как хороший собственник ощупывает вымя своей только что купленной коровы. Да, Саймон тоже вылитый сын своего отца, промелькнуло в её голове.

Может быть, этого не понимали её сыновья, но зато ясно и безропотно осознавала она, — она принадлежит им, своим мальчикам, вся полностью и без остатка. И не было у неё никогда другого смысла в этой жизни.

И быть может поэтому, так безропотно принесла в жертву своим сыновьям и своё пуританское благочестие и своё, тело, послушно отдавшись во власть их плотских и совсем не сыновьих порывов.

— Мама?. — Саймон мягко укусил её за мочку уха, — мама... Вы злитесь на меня?

Потребовалось время, чтобы мисс Уолсори смогла ответить старшему сыну. Любовная мощь Джорджа глубоко в её чреве и бешеная скачка, с которой происходило новое любовное слияние их тел, сбивало дыхание и уже путало мысли. Мисс Уолсори подняла руки и, нащупав позади себя шею Саймона, обхватила её руками и притянула сына к себе..

— Ох... Саймон... , — она снова не удержалась и вскрикнула, когда опять глубоко и резко опустилась на член Джорджа, — Саймон... Разве может мать, не простить своё чадо? Свою... плоть... и свою... кровь... ?

Саймон прижался рассказы эротические к ней всем телом. И мисс Уолсори не могла не почувствовать его напряжённую плоть, упёртую в её ягодицу. Его пальцы больно теребили её соски.

Саймон всё теснее буравил её ягодицу своим возбуждённым естеством, — мама, если вы меня любите... Поцелуйте меня... И пусть, это будет поцелуй материнского прощения..

Он не дал ей времени на размышление и, повернув её голову набок к себе, накрыл безвольные покорные губы матери поцелуем. Мисс Уолсори послушно ответила на поцелуй, переплетая свой язык с языком сына. Наградой ей за то была неожиданная нежность со стороны Саймона. В бане он целовал её грубо и требовательно, совсем не так, как сейчас, — трогательно мягко и нежно, а его рука, сжимавшая её грудь, внезапно перестала доставлять ей боль...

В водовороте самых противоречивых чувств, она и не заметила, как губы Саймона сменили губы Джорджа. Она долго целовалась с Джорджем.

— Мама... Моя мама... — в страсти шептал Джордж, — я люблю Вас, мама... Я хочу Вашу грудь... Грудь, которая вскормила меня...

И мисс Уолсори склонялась над нетерпеливыми губами младшего сына, отдавая ему свою грудь. Джордж в каком-то исступлении мял сочную плоть ладонями, приникал поочерёдно к каждому соску губами и жадно неистово сосал их. На какое-то время она опять совсем позабыла о старшем сыне..

А Саймон сзади целовал её шею... Его губы спускались ниже, мисс Джена ощущала обжигающие поцелуи на своей спине, потом пояснице. Руки Саймона мяли её ягодицы.

— Брат, прижми маму к себе... , — голос старшего прерывался от возбуждения..

Джордж послушно привлёк маму к себе, так что она уже лежала на нём, и снова впился в её губы поцелуем. Его копьё было глубоко в матери до самого конца, но мисс Уолсори уже не испытывала от этого никакой боли или неудобства. Они замерли так, слившись в единое целое, не прерывая долгого неторопливого сочного поцелуя.

Со всей возможной нежностью и лаской она целовала Джорджа и сейчас больше ни о чём мыслить не хотела, и не могла. Всю жизнь привыкшая слушаться и подчиняться мужчинам, она и сейчас, совершенно беспомощная в сильных руках сыновей, безоговорочно и, как ей казалось, благоразумно, учитывая решительность её сыновей, покорялась душой и телом их похотливым желаниям.

Пальцы Саймона медленно раздвинули её пышные упругие ягодицы. Мисс Уолсори, несмотря на зрелый возраст и богатый жизненный опыт, в плотских утехах была совершенно невинна, чтобы заподозрить в подобных действиях старшего сына какой-то подвох. Да, что там говорить, раньше, за всю свою жизнь, она даже и представить не могла, что мужское достоинство можно взять хотя бы в руки, а не то, что в рот. Или, что можно совершать с мужчиной любовное вне брачное соитие, да ещё и в позе наездницы, словно, распутная грязная шлюха. Подобные мысли ещё совсем недавно не могли у неё вызвать ничего кроме праведного гнева и благочестивого крайнего порицания.

Конечно, сама мисс Уолсори не призналась бы в этом и под самой страшной пыткой, но за одну эту ночь её сыновья в определённом смысле слова «просветили» её так, как ни один из её мужей за всю её жизнь.

Благонравная степенная дама даже не забеспокоилась, когда Саймон, склонившись к самой ей попке и смачно плюнул в самый кружочек её ануса. Признаться, после сегодняшних «познаний» подобное было воспринято мисс Дженой не более, чем очередной извращённой прихотью испорченной натуры Саймона. Кроме того, в данный момент всё внимание мисс Уолсори было обращено на младшего сына. Не заметила она и того, как над её плечом её сыновья украдкой переглянулись... И после этого Джордж заключил её в свои объятия, крепко прижимая тело матери к себе.

Забеспокоилась мисс Уолсори, пожалуй, только тогда, когда почувствовала, как в её анус медленно проникает, по всей видимости, палец Саймона.

Наверное, Джордж понял её беспокойство по её округлившимся глазам, потому как тут же опять обнял маму за шею и снова приник к её губам. Мисс Уолсори не смела прервать этот поцелуй, дабы не обидеть Джорджа и с поистине материнской терпеливостью сносила изощрённую пытку от старшего сына.

Это было настолько грязно и неприлично. Мысли мисс Уолсори заметались, словно, испуганные чайки. Палец Саймона неумолимо вошёл в неё до самого конца, а затем так же медленно вышел и так несколько раз. Несчастной женщине было не столько больно, насколько неприятно и унизительно. Да, разве мыслимо ли такое проделывать с родной матерью? И самое главное, она совсем не могла уразуметь, для чего это вообще Саймон с ней делает? И есть ли границы распущенности и нравственному упадку её старшего сына?

Пальцы Саймона, сжимая плоть матери, вновь широко раздвигают её ягодицы... И снова, мисс Джена чувствует, как обильная слюна орошает её анус... Что бы не задумал Саймон, но он не собирается останавливаться.

А Джордж не даёт ей забыть о себе. Его руки гуляют по её телу. Ласкают и глядят её плоть. Его губы целуют её лицо, находят губы. Бёдра Джорджа вновь мощным рывком вздыбливаются вверх, покачивая мать на любовных волнах... Насаженная на его огромный кол, мисс Уолсори снова на какое-то время забывает о Саймоне.

На миг ей показалось, что её сыновья играют с ней, словно, два кота с бедной глупенькой мышкой... Она подумала об этом, когда Саймон стал опять медленно надавливать на её девственный анус, но уже двумя пальцами..

То, что это были его пальцы, а не член, мисс Уолсори не сомневалась... Размеры мужского достоинства своего старшего сына она уже ясно себе представляла У неё была возможность в бане и узреть эти размеры, и почувствовать. И своим ртом, и своим лоном..

Пальцы Саймона туго, но неумолимо вторгались специально для .оrg , преодолевая сопротивление, в её сфинктер и, наверное, если бы они не были так обильно орошены его слюной, мисс Джене сейчас бы пришлось совсем не сладко. Саймон, снова и снова погружал пальцы в её попку, медленно водил ими туда — обратно... А потом, и вовсе глубоко внутри неё принялся вращать пальцами в разные стороны, словно, хотел растянуть её анус...

Даже бесконечному терпению и природной кротости мисс Уолсори уже приходил конец. Подобного унижения не должна терпеть ни одна женщина в этом мире. Но вдруг страшная мысль озарила её голову, от которой она едва не лишилась чувств... Да, это был не любовный мускул Саймона, а пальцы... Да, пока ещё это были его пальцы... Но пальцы готовили тропу там, куда следом скоро должно устремиться и мужское начало их хозяина.

Эта мысль была невероятна по своей дикости и ужасу. И в первый миг, мисс Уолсори не могла в это поверить. Признаться, она слышала о нечто подобном, что самые грязные и распущенные мужланы вытворяли с непотребными девками в домах терпимости. Но, надо сказать, она и тогда не в силах была уразуметь и поверить в подобное..

Она хотела встрепенуться, но Джордж прижимал её к себе...

— Саймон... , — взмолилась Джена вне себя., — что ты делаешь? Нет, не надо..

— Тихо, мамочка, не бойтесь, — Джордж ласково гладил её одной рукой по волосам, — Саймон, не сделает Вам ничего плохого... Мы любим Вас мама..

Она почувствовала губы Саймона на своём плече.

— Мама, Вам понравиться, — сказал он самым кротким голосом, — я просто хочу немного поиграть с Вашей попкой.

Джордж нежно поцеловал её в лоб.

— Вы так увлечены друг другом, мама, — елейным голосом добавил Саймон, — что я просто изнываю от желания присоединиться к Вашей идиллии, мама... Дорогой брат, Вы не против?

Джордж улыбнулся самой чистой и лучистой улыбкой, какую когда-либо Джена видела на его челе.

— Конечно, милый брат. Я всей душой за..

Для обоих это словно была некая игра и оба, как будто эдаки мило расшаркивались друг перед другом.

Мисс Уолсори попыталась своим именным строим взглядом одёрнуть младшего сына, но у неё ничего не получилось. Мысль, что скоро она окажется насаженной на два члена, один из которых будет вставлен в неё совершеннейшим извращённым способом, повергала её в полнейшее смятение.

— Мамочка, всё будет хорошо... Вам понравится... , — Джордж покрывал её лицо мягкими поцелуями..

— Мальчики, Вам обоим нравится делать из меня шлюху? — в отчаянии зашептала Джена, — Джордж, милый...

Джордж сделал милое лицо и прижал палец к её губам:

— Мама, что я слышу из Ваших уст? Не говорите так! Вы не шлюха! Вы настоящая леди! Всегда были ей и всегда будете!

Мисс Джена всхлипнула.

— Саймон, мальчик мой, — мисс Уолсори повернула голову набок. Пытаясь разглядеть позади себя старшего сына, — пожалуйста, не делай мне больно, прошу тебя..

— О, нет, мама, что вы... , — Саймон склонился над ней и нежно взяв её за подбородок, накрыл её губы своими. Мисс Джена с готовностью отвечала на его поцелуй со всей возможной нежностью, надеясь умилостивить своего старшего отпрыска от его непотребных помыслов. Саймон просто дрожал от возбуждения. Он оторвался от её губ:

— О, мама, как я хочу Вас... — да, и мисс Джена чувствовала это, его восставший любовный стержень с силой упирался ей в ягодицы.

— Саймон, — она посмотрела ему в глаза, — ты возьмёшь меня после своего брата...

— Нет, мама... Я не буду ждать..

Он обхватил её ягодицы обеими руками, вновь разводя их широко в стороны, так чтобы приоткрылся и её сфинктер и снова пустил слюну прямо туда. А в следующий миг, мисс Уолсори, задыхаясь, закатила глаза, потому что Саймон уже без всяких церемоний стал засовывать в неё уже три пальца, едва не разрывая её изнутри.

Раздавленная и обессиленная, мисс Уолсори обмякла и упала на грудь Джорджа, чувствуя как из её глаз брызнули слёзы..

— Но Джордж... Саймон... Неужели Вам мало?, — захныкала она, — вы и так уже сделали из своей матери настоящую шлюху, рабыню своих плотских утех... Саймон, опомнись, ты хочешь взять меня, как самую последнюю непотребную девку! И где это видано, чтобы дама отдавалась сразу двоим мужчинам? О, нет... Я же и так в Вашей власти... Возьмите меня по — очереди, я о большем уже и не прошу!!

— Тише, тише, мамочка, — Джордж ласково утешал её. А Саймон всё также неумолимо мучил её попку своими пальцами.

— Обещаю, утром вы увидите самых почтительных и самых преданных и любящих Вас сыновей, мама... , — шептал Джордж, — нет, мама, прошу Вас оставьте эти ужасные слова. Вы не шлюха, — этой ночью вы наша наложница... Прошу Вас смиритесь с этим..

— Да, мама, Вы наша наложница... И мама, поверьте, моему опыту, — хмыкнул Саймон, — далеко не каждая шлюха, даже за очень большие деньги, согласится на подобное... — и он увесисто шлёпнул ладонью по её ягодице.

— Саймон, — одёрнул резко его Джордж, — не говори подобное ей... Мама, прошу Вас поцелуйте меня..

У мисс Уолсори всё поплыло перед глазами, точно в тумане.

Наложница...

Она вяло целовалась с Джорджем, когда почувствовала, как Саймон приставил к её анусу своё любовное орудие.

Она оторвалась от губ Джорджа и посмотрела в его глаза, тяжело дыша.

— Наложница... Значит, теперь Вам нужна не заботливая и любящая мать, а наложница для грязных плотских утех в Вашей постели?

— Да, мама, мы уже взрослые мальчики... , — за Джорджа ответил Саймон... , — и нам нужна от тебя уже другая забота и другая ласка...

Он засопел, его возбуждённая разбухшая головка неумолимо давила на колечко ануса, дрожащей от страха женщины. Мисс Уолсори вскрикнула, сама не зная от чего более, — от тягучей боли, ужаса, стыда или крайнего унижения..

— Мама, вам лучше расслабить Вашу попку, — простонал Саймон, — поверьте, так будет для Вас гораздо лучше..

Мисс Уолсори жалобно всхлипнула в ответ, вцепившись в плечи Джорджа, но всё же, понимая неизбежность предстоящего, почла за благоразумное прислушаться к совету Саймона и послушно расслабилась, впуская старшего сына в себя... Было больно... Она лишь тихо мычала, так как Джордж снова целовал её взасос. Из глаз мисс Джены потекли слезы, но никто из мальчиков не обращал на это внимания...

Саймон беспощадно ещё раз качнул бёдрами, и сразу почти половина его члена мягко вошла в её попку. Он крепко держал мать за бёдра и потихоньку шажок за шажком, давая матери время немного привыкнуть к своему члену, углублялся в мать.

Мисс Уолсори только всхлипывала и мелко дрожала. Джордж шептал нежные слова её на ушко, но она совсем его не слышала. Ей было сейчас совсем не до нежных слов. Сам Джордж не двигался, оставаясь в её лоне и ей стоило быть благодарной ему за это. Бедная женщина только жалобно вскрикнула, когда бёдра старшего сына тесно прижались к её ягодицам..

— Саймон, осторожнее, будь нежен, прошу тебя — приговаривал он брату, — дай маме привыкнуть к тебе..

Саймон и впрямь двигался плавно и медленно в девственной попке мисс Джены, но входил на всю длину.

— Ох, брат, как горячо и тесно, ты не представляешь... — пробормотал Саймон, — мама, дорогая, Вы просто созданы для любви... Брат, ты тоже непременно должен попробовать её попку...

Мисс Уолсори лежала молча, не в силах ни что-то делать, ни о чём-то думать, лишь только выгибала спину, когда снова мужское орудие входило в неё и старательно расслабляла попку, чтобы уменьшить боль. Саймон покусывал кожу у неё на шее.

Похоже, происходящее немало возбуждало не только Саймона, но и младшего Джорджа. Совершенно отчётливо, даже через боль от движений члена Саймона внутри себя, мисс Уолсори ощутила, как любовное копьё Джорджа в её лоне стремительно наливается мощью и силой. Мало того, бёдра младшего сына, пока ещё медленно и плавно, стали покачивать её на себе.

Но она чувствовала, что хоть и понемногу, но скорость и сила любовных ударов её сыновей возрастали. И как это ни странно, но мисс Уолсори никак не реагировала на такие действия, хоть и понимала, что скоро, в объятиях своих сыновей, возбуждённых и разгорячённых, будто молодые жеребцы на своей первой случке, ей придётся совсем не сладко. Но что она могла поделать? Что же ещё, как не смириться и не покориться своим сыновьям? Мисс Уолосри лишь громко и надрывно застонала, когда глубоко внутри её, разделяемые только тонкой перегородкой её плоти, встретились два мощных напряжённых любовных копья...

— Мама, — неожиданно Джордж погладил её по щеке, — поцелуйте, Саймона, мама..

Рука Саймона взяла её за волосы и потянула голову назад.

— Мама, — голос старшего сына срывался от возбуждения, — мамочка, я люблю Вас... Мама, вы чувствуете меня?

— Да... — хватило сил выдохнуть у мисс Уолсори.

— О, мама... — простонал Саймон, впиваясь в её губы смачным и страстным поцелуем. Джена не оторвалась от его губ, даже когда он, потеряв голову, в очередной раз, вдруг вошёл в неё резко и одним махом до самого конца и так замер, прижимая её бёдра к себе изо всех сил. Мисс Уолсори только глухо простонала с языком сына глубоко у себя во рту.

Хорошо, что это не Джордж овладевает ей сзади, краем сознания подумала она, с его исполинскими размерами, наверное, он бы просто разорвал меня на куски...

У мисс Джены было такое ощущение, что в неё будто вставили два толстых крюка, на которых подвешивают свиные туши мясники, и тянут один резко вверх, а другой вниз. Попка горела, словно, в огне.

Мальчики громко и сосредоточенно сопели, засовывая в неё свои члены. У них долго не получалось взять единый темп, скорее всего из-за неопытности Джорджа, чем изрядно измучили бедную женщину. Но, в конце концов, они сподобились делать это так, чтобы входить в неё по очереди.

И уж тут мисс Уолсори воочию познала, каково это быть шлюхой, которую яростно и безоглядно пользуют, словно, безвольную куклу.

Зажатая между двумя молодыми мускулистыми телами, сотрясаемая их ударами, совершенно беспомощная, задыхающаяся, взмокшая, мисс Уолсори только громко ахала при каждом толчке. Мальчики, как она и боялась, потихоньку вошли в раж. Их копья пронзали её с невероятной силой и скоростью на всю глубину... И теперь, помимо сопения и вздохов сыновей, громких стонов и криков мисс Уолсори, комнату наполняли звонкие шлепки бёдер Джорджа о бёдра мисс Джены и не менее громкие и звонкие шлепки бёдер Саймона о ягодицы мисс Джены.

Она не могла видеть лица Саймона, но выражение лица Джорджа, закатившего глаза от удовольствия, говорило, что мальчик просто вне себя от восторга. При этом он мял руками груди матери, а Саймон то и дело тянул мисс Джену за волосы назад на себя и постоянно смачно шлёпал ладонью по её ягодицам, находя в этом, по-видимому, какое-то особое удовольствие для себя. Это

продолжалось очень долго. К тому же Саймон и Джордж намеренно растягивали удовольствие. Мисс Уолсори чувствовала, что когда кто-то из них уже был на самой грани извержения, то он замирал, крепко прижимая к себе бёдра матери и отдыхал, пока второй продолжал яростно быстрыми движениями вторгаться в неё. Это было ярким свидетельством того, что и младшему и старшему то, что сейчас происходило, было очень даже по вкусу, и что ни один из них, не хотел заканчивать своей любовной игры с телом матери раньше того времени, вдосталь не насытившись ей полностью.

Скоро мисс Уолсори была уже порядком измучена, и пребывала на грани того, чтобы от усталости и боли не оказаться без чувств.

Как могла, мать выгибала вверх попку, навстречу Саймону, чтобы его копьё легче входило в измученный сфинктер и причиняло хотя бы чуть меньше боли. Женщина громко стонала в такт движениям своих сыновей, лишь только этим позволяя себе выказывать свои ощущения и чувства, которые она испытывала от происходящего безжалостного любовного слияния тел.

Вне себя от дикого возбуждения, мальчики яростно терзали нежную плоть родной матери, своими большими, крепкими как камень членами.

Все трое взмокшие, мокрые от напряжения тел и темпа движений, они скользили, как кубики в поту друг друга, наполняя комнату всё новыми сериями непристойных звуков.

Первым не видержал Саймон. Немилосердно гоняя свой крепкий член в горячем и черезвычайно тугом заднем проходе матери, он сжал в кулаке ее волосы и с громким рычанием стал разряжаться. Признаться, когда Саймон задёргавшись в сладких конвульсиях стал наполнять задницу матери своим горячим семенем, бедная женщина, пожалуй, была рада не меньше его. Быть в объятиях сразу обоих любовников — сие всё же было невероятно утомительно, болезненно и также весьма-весьма постыдно для стыдливой души мисс Джены.

Она стоически, невзирая на разрывающую боль в заднем проходе, выдержала финальные мощные рывки Саймона, чувствуя, как его бёдра с силой впечатываются в её ягодицы..

Когда обессиленный Саймон наконец вышел из неё и с блаженным стоном упал рядом на постель, мисс Уолсори снова упала на грудь младшего сына.

— Простите меня, Джордж, — прошептала она, — но у меня совершенно нет сил..

Джордж мягко поцеловал её в губы:

— Не извиняйтесь, мама... Всё хорошо..

Он легко перевернул её на спину и сам навалился сверху. Придавленная его большим и сильным телом, чувствуя, как руки сына снова раздвигают её бёдра и в её лоно снова медленно входит большой напряжённый член её мальчика, мисс Уолсори только закрыла глаза, обнимая сына за крепкие плечи.

И Джордж обрушился на неё со всей своей поистине ненасытной страстью и неисчерпаемым пылом, тараня тело своей матери с невероятной для любовного соития скоростью и мощной самозабвенной яростной силой. Это был настоящий ураган. Мисс Джена металась под телом младшего сына почти в полубесчувственном состоянии, под градом любовных ударов обрушившихся на её измученное и истерзанное лоно, царапая плечи и спину Джорджа. Она и сама не заметила, как её маленькие аккуратные ножки оказались на плечах Джорджа... Но почувствовала это, когда сын вновь обрушился на неё всем телом... И теперь, она тихо вскрикивала каждый раз, когда раскалённый огромный поршень снова и снова пронзал её едва ли не насквозь.

Но как это ни странно и не дико, но мисс Уолсори испытала истинное материнское счастье, когда её младшее дитя громко шепча её имя, стал снова наполнять её лоно своим горячим семенем.

Мисс Джена гладила Джорджа по взъерошенным волосам, целовала его взмокшее лицо... И сама бёдрами подавала себя навстречу ненаглядному и любимому Джорджу, растроганная до слёз от странного нежного томления в груди при мысли, что её мальчику так хорошо с ней и что она выполнила свой материнский долг перед ним до конца.

После, когда её дети, утомленные и счастливые, безмятежно и крепко спали, мисс Уолсори долго лежала без сна. На узком пространстве кровати между двумя сильными и мощными телами молодых мужчин, она сама себе казалась такой маленькой и хрупкой.

Несмотря на весь ужас произошедшего мать была счастлива. Сейчас она была с ними, и впервые за долгих и мучительных полгода разлуки с ними, её душа вблизи своих детей была спокойна и счастлива.

Мисс Уолсори вздохнула. Да, будет так... Её место рядом с её сыновьями. Даже если это место в их постели.

За окном незаметно наступало утро...

37317   3    +7.98 [53]

мама и сын