Столько лет прошло. А помню всё, как вчера было...

X X

X

Лодку нашу покачивало слегка на мелкой волне. Я вёсла бросил... Нет, не бросил. Положил вдоль бортов лодки. Аккуратно. Не замочив с них ни каплей её юбки.

Грести я умел. Что с того, что городской. Что родился и жил в центре. Рядом с домом был парк с достаточно большой лужей — городским прудом, и лодочной станцией. 30 копеек, выделяемые мне на обеды в школе я тратил на часовую аренду лодки.

Вот ведь странно. Если бы мне платили за это, вспоминаю, хрен бы согласился. А вот, чтоб 30 копеек заплатить за час и самому вёслами работать — так несколько часов в очереди для этого простоять нужно было тогда. Кстати, не один я такой дурак был в те дни...

Жарко было. Солнце жгло. Это я снова про то, как уже потом.

Я майку снял, оголив свои бицепсы... Живота.

— Извини, Cвет, жарко...

— Да ладно, чего там, — сказала она.

Мы вдвоем в лодке посередине пруда.

Вокруг праздник. В общем — то мной и организованный.

Уж не помню, что было за мероприятие, но меня тогда напрягли. Меня, инструктора отдела спортивной и оборонно-массовой работы райкома комсомола. Отдела ОСиОМР. Если уж совсем правильно. И Светку мне еще в помощь бросили.

X x

X

Она только-только пришла в замы к районному физоргу.

Всего несколько десятилетий назад существовали на государственном уровне такие структуры, как районные физкультурные общества. Или как-то они по — другому назывались... Забыл. Не помню. Ладно.

Женька в нашем районе его возглавлял. Классный мужик. С перебитым носом. Боксёр бывший... Чудила. Как сейчас помню, заходит в троллейбус, двумя пальцами до дамы, поднимающейся на ступеньку троллейбуса перед ним за щиколотку хватает и тянет «Мя-у-у-у»... Это у него, в смысле подражания, классно получалось. Другое дело, что дама в шоке...

Женька, классный мужик был и в другом смысле. Сейчас комсомол хают... А он тогда мне был «верная рука, сын Ин-чу-чуна»...

Поясню.

На мне лежали обязательное проведение в районе турниров: летом «Кожаного мяча» и зимой «Золотой шайбы». Дворовые команды собирали во дворах. Помогали методисты при ЖЭКах... Победители районных соревнований, выставлялись на городские турниры...

Столько с меня потов сходило из-за этого, передать не смогу. Но однажды был вознаграждён по полной.

Шеф, накануне финала районного хоккея, сказал, чтобы я портвейном запасся по максимуму. Бутылки четыре... Лучше «Агдама»..

— А на хрена?

— Фирсов приедет. Он портвейн уважает...

Фирсов тогда возглавлял Всесоюзную «Золотую шайбу». Решил увидеть финал нашего районного соревнования.

Мне, тогда двадцатилетнему мальчишке, Фирсов — это было что-то чуть больше, чем Брежнев. В те же годы.

И да.

Мы сидели вместе потом. После того, как грамотно мои пацаны сыграли. И форма хоккейная у моих мальчишек классная была (зря что ли я наш нищенский райкомовский бюджет пробивал на эту форму, для самой классной из дворовых команд в районе?)

Надрали парни моего района соседний — и вышли в финал. На город. На городские соревнования... А там, чем черт не шутит — может и на Союзные поедим?

Я имел полное право расслабиться.

И я потом пил «Агдам», после финального свистка с чувством полного удовлетворения. Тем более с Самим Фирсовым...

Х

Х Х

... Без Женьки, его спортивных связей, хрен бы я справлялся. Без него, без Женьки, только что

на гильотину, в МГК — московский городской комитет ВЛКСМ... Тьфу. Рассказывать об этом долго, и муторно... И противно.

А ведь всего-то, вспомнить, за 140 рублей страдал, что имел тогда окладом инструктора РК ВЛКСМ.

Нет, правда. Женька мне очень помогал. Хотя, ему это и на хрен не нужно было. Но мы сдружились. И я ему тоже помогал: физкультурные праздники какие-то проводились в районе, забеги ветеранов в мешках, ещё что-то... Вместе все делали. И водку потом вместе пили. Хотя я очень не любил её пить.

Однажды на наш третий этаж, в райком, он пришёл не один. В отдел перед собой пропихнул, слов нет, очаровашку. Метра в ней было чуть больше полутора. И ни грамма лишнего в фигуре. Но главное — я сразу её глаза увидел. Огромные. Серые...

— Что застыли, Комсомол? Какую женщину анонсирую!

И заржал, сволочь. Ржать Женька умел — закидывал голову и тянул из глотки: «А-а-а-а—а... « на высокой ноте... Подрожать так никто ему не умел.

Мой шеф, заведующий ОСиОМР, Сергей Иванович, человек был немногословный. Бука даже. Крепыш такой... Да и замок в двери давно починить не могли. Молча, он подошел к сейфу, достал оттуда пассатижи и, повернув ими, закрыл язычок замка изнутри нашего кабинета. Потом оттуда же, из сейфа, достал бутылку водки.

— Что стоишь? — сказал мне.

Шефа знал давно. Мог бы и не говорить. По паузе угадал бы. Потому быстро сориентировался со стаканами.

Шеф произнес немногословный тост, как он любил:

— За вливание в коллектив!

Три мужские глотки сделали громкий влив в гортани... Светка чуть пригубила.

Сергей Иванович повёл себя по Станиславскому:

— Не верю!

Светка испуганно моргнула ресницами на Женьку.

А тот снова заржал. Как всегда, откинув голову, со своим «А-а-а-а...»

Светка выдохнула и выпила из своего стакана всё.

Сергей Иванович, опять же молча, собрал стаканы с рук. Засунул их в сейф. Потом полил кактусы на нашем подоконнике... Он любил эти, сволочь, кактусы. А я их ненавидел...

— Хороший у тебя заместитель, Женька, — подытожил он после всего.

Я к шефу был привычен. Женька тоже. Светка же ошарашено переводила взгляд с Женьки на Сергея Ивановича, на меня, снова на Женьку...

— Привыкай, это — « комсомол», — сказал Женька, и заржал снова, как всегда, по своему — «А-а-а-а-а»...

х х

х

Светка... Светка Петровна. Она была меня на три года старше. И замужем была. Уже года два как. За очень даже известным спортсменом. Но и сама в этом вопросе была не просто так. Что с того, что фигура идеальная — просто так что ли всё? Мастер спорта СССР международного класса по фигурному катанию!

Вот, кто была Светка такая...

Светка Петровна!

В нашем комсомольском районе, баб было немеренно. И общаг, и прочее, в смысле секретарей комсомольских организаций. Врать не буду. Пользовался...

Но вот когда появилась Светка... Светка Петровна, я в этом смысле заскучал. Потому что мне ее серые глаза и ночами снились...

А тут еще и мой шеф, совсем некстати, что-то такое замечать стал.

У нас, инструкторов райкома, работа какая была? — на местах быть. Я там и был.

Но вот однажды шефу в очередной раз говорю: « Я — в город...»

— Опять, что ли в спорткомитет?

— Сергей Иваныч... Как бы на город команду ставим. Дворовую. По футболу..

— Ну давай-давай... Только ты помни, что у Светки муж — хоккеист. Он тут на

вчерашней встрече мужика к борту прижал. Три ребра сломанных...

— Сергей Иваныч, это ты к чему?

— Да я так. Вспомнил просто...

Да. Так как то это все..

... После того, как инструктором у Жэки стала работать Светка Петровна, я по поводу и без повода старался всё свое свободное-несвободное время проводить в его конторе.

У него было классно. Только что контора называлась Физкультурным обществом района. А в действительности — трехкомнатная квартира на первом этаже. Ну, правда, с причиндалами правильными — кабинетной мебелью, столом начальника... Но самое главное — столом для пинг-понга в большой комнате.

Я с наслаждением от раза до разу проигрывал Светке. Потому что больше следил не за этим целлофановым мячиком, а любовался её на всё лицо глазами... Серыми.

х х

х

Сергей Иванович, мой начальник, в начале лета ушёл в отпуск.

Евгений Иванович (Женька, сука), физорг района, тоже ушёл в отпуск.

Х х

х

А у райкома партии, буквально через два дня после этих знаменательных событий — ухода в отпуск этих, блин, двух начальников, родилась идея — провести некий спортивный праздник в районе.

Что? Старперы районные работать будут по этому поводу? Хренушки.

Вся организация спортивного праздника ложилась на комсомол. То бишь, на ОСиОМР. Конкретнее, на меня.

Наверное, с того то дня и начал я седеть. Тогда не деньги были в чести. Работа. С Большой буквы. А у меня рядом Сергея Ивановича нет. И Женька тоже в отпуске.

— Сашка, ты тоже в напряге? За послезавтрешнее?

О, Господи! Ты есть!

Я вскочил из-за стола так быстро, что коленками ткнул стол изнутри. Больно коленкам то было...

— Светка, каким чудом? Заходи. Чайку?

— Я тебя умоляю... Вместе гибнем (вот всё-таки она умная, в отличие от меня мужика, женщина) — На нашей конторе этот праздник тоже висит. Давай вместе просчитаем, что сделано, что нет.

В окно солнце заглянуло и лучом прошлось по Светке. С головы, пардон, до ног. Я глазами этот луч проследил. Изучал её с его помощью, в который уже раз! Это же само совершенство! Которым и была Светка Петровна...

— Ты что застыл? Я же по делу пришла.

— Свет, Я... Светка Петровна, конечно... — я сбрасывал с себя гипнотизм, который шёл от нее, от её глаз, и которым она пользовалась, сама того не зная...

— Садись. Значит, всё уже, как-бы, разбито по позициям...

— По позициям? — уточнил я. Уточнил, видимо, слишком, недвусмысленно...

Светка среагировала на это моментально:

— Дурак, — сказала она.

— Любк! Ты что? Я совсем другое... Всё уже расписано: где, что и как... Разберемся как бы без начальников.

... Нужно отступление. Годы были 80-ые. Век прошлый. Потому и нравы были несколько иными, нежели, чем сегодня. Не было тогда Дома-2, где на большом экране трахаются чуть ли не в прямом эфире. И слова свои ограничиваешь, сдергиваешь срывающиеся изо рта некое... Ты же, блин, не в Камеди Клаб? Вот такими мы тогда, блин, были... Господи, жили то мы как тогда? И ведь детей как-то тогда делали? Уму непостижимо...

Ладно. Отвлекся...

х х

х

Тот спортивно-масссовый праздник я не просрал. Наоборот. Мне за его проведение даже потом премию выписали. Райком. Целых 25 рублей. Четвертной. Это тогда было очень много.

х х

х

... Палатки на берегу озера торговали пирожками и минералкой. Гальюны были расположены грамотно. Ревели трубы оркестрового хора. Кто-то бегал в мешках где-то... А я пересекал лазурные воды этой лужи вдоль и поперек на лодке. Среди многих катающихся. Но, в отличие от них, бесплатно. Потому что это всё я и организовал...

Я был горд. Тогда двадцатилетний мальчишка. Классно всё получилось. Всё смог... Да ещё и

Сашка, оператор из ТВЦ, меня на камеру «взял». Я его пригласил, а он меня, таким образом отблагодарил... Только что потом на экране своим голом торсом я высвечивал — приятно было не совсем..

— Ты прокатишь меня, лодочник?

Я замер. Весла опустил. Голос до боли знакомый...

Светка!

Она стоит на берегу. Как всегда в своем миди.

В 80-х не было повального увлечения женщин носить джинсы или шорты с колготами. Тогда были основными три вида юбок: мини, макси и миди. Миди — чуть ниже колен юбка.

Миди — это была излюбленная форма одежды Светки Петровны.

Светка Петровна — это само изящество, хрупкая, стояла под огромным клёном и махала мне призывно рукой;

— Ты прокатишь меня, лодочник?

Я уже говорил, что с вёслами я не новичок. В три гребка подогнал лодку к берегу.

— Мадам, карета подана...

Что-то впервые за все то время, что знакомы, происходит между нами. Что-то такое. Эдакое... Когда беру бережно ее руку, помогая войти в лодку. Она своими серыми глазищами так сверкнула на меня...

Я вяло шевелю веслами. Меня жгут её глаза.

— Ну что, Светка Петровна, вроде всё получилось... Вроде претензий к нам нет никаких...

Она склонилась над лодкой. Руку опустила в воду. Молчала о чем-то

своём задумчиво...

И тут...

Нет, поверьте, я не специально, случайно, скользнув глазами, увидел под ее миди, которую она приподняла коленями (сидя на «банке» в лодке, ты задираешь ноги невольно), я увидел белую полоску между её ног...

Она рукой ласкала до этого пруд. А тут вдруг перехватила, не знаю как это объяснить, мой взгляд. Мой взгляд на то, что я не должен был видеть.

Она резко села прямо. Натянула свою миди по максимуму, ниже колен.

— Саш, мне домой пора. Давай к берегу...

х х

х

Лодку нашу покачивало слегка на мелкой волне. Я вёсла бросил... Нет, не бросил. Положил вдоль бортов лодки. Аккуратно. Не замочив с них ни каплей её юбки.

Руки мои уже были не заняты веслами. Я тогда руки свои положил на плечи Светки. Мы сидели так в лодке, которая уже «припарковалась» к берегу, не знаю сколько. Минуту? А быть может вечность?

— Мне, правда, домой пора, — сказала Светка. Шумно вздохнула. — Всё, Саш. Она не сбросила мои руки со своих плеч. Сняла их. По-доброму... — Шашлыками-то как пахнет!

— Домой?

— Домой. Да.

х х

Светка жила на следующей станции метро. Мне же дому нужно было ехать немеренно. Да еще и с двумя пересадками. А потом минут двадцать на автобусе.

В вагон нас вдавила и сжала толпа.

— Тебе на следующей, — сказал я, всем своим телом ощущая её тело. Хрупкое. И такое влекомое. Спасибо за часы пик в метро!

— Да, буду пробираться на выход...

А её глаза говорили что-то другое...

Мы уже подъезжали к её станции.

— Светка... А вот тот запах шашлыка... Хочешь его, не запах, а — натурально?

— Конечно, хочу...

... «Станция... Осторожно двери закрываются, следующая станция...», загремело над нашем несбывающемся счастьем... Нет, ну не моим — точно.

— Свет, — крикнул я уже из вагона, когда она из него вышла. — У меня очень простой номер телефона... 0888»

Двери вагона захлопнулись.

Рядом со мной стояла тучная дама.

— У Вас действительно очень простой номер телефона. Я запомнила. Я позвоню...

х х

х

Мне что-то снилось в ту ночь. Что-то очень хорошее. Что-то совершенно сексуально-безобразное...

Я проснулся абсолютно разбитый. Ко всему добавилась тяжесть, когда вспомнил, как прокричал номер телефона. Фактически в никуда...

Ладно. Нужно утренние умывания делать. И пожрать себе на завтрак приготовить. Родичи с сеструхой на Юга укатили, так что сам я весь по себе.

Когда в одиннадцатом часе доедал яичницу, меня кольнуло: а ну как позвонит?

Нет. Бред. Она и номера телефона не запомнила... А если и запомнила, то на хрена это ей всё?

... А если не на хрена — и позвонит?

Да кем ты себя возомнил, спросил себя тут же: Швартцнегером, что ли? В зеркало вот на себя взгляни. Тем более, что он — Там. А ты — здесь.

Я тарелку стал мыть на кухне. Предварительно включив музыку.

Что-что, а музыка у меня тогда была хорошая. В смысле аппаратуры.

У меня были колонки 35АС, магнитофон «Ростов», усилитель и проигрыватель «Радиотехника». Кто жил в 80-х меня поймут. Я три года в долгах жил. Выплачивал за неё. За музыку...

Бог дай памяти, сколько же это всё стоило? «Ростов» — около пяти сотен... Вертушка — сто пятьдесят. Усилитель — что-то двести. И колонки — около трёхсот. Считайте. При моём окладе в 140, сколько мне было тогда было ни пить, ни есть... Причём, хоть и молодой, и чиновником был — коррупции тогда не существовало. Во всяком случае, в стенах РК ВЛКСМ...

Я поставил самое модное тогда: Лео Сейера (мы его звали просто Лёва). Его « Whеn I nееd yоu... Часа два я страдал под это блеяние: «Вуэн ай нииид ю...»

... И тут раздался звонок

Х х

х.

Я смотрел на телефон, веря и не веря.

Он

не умолкал. Телефон.

Я был уверен, КТО МНЕ ЗВОНИТ.

У меня была припрятана, купленная еще неделю назад бутылка коньяка «Метакса». Я не стал снимать трубку. Я притворился ушедшим за сигаретами (мобильных тогда не было).

Очень быстро стал наводить порядок. Вылизывал комнату буквально по сантиметру от пыли... Застелил всё, что можно было чистым. На журнальный столик поставил ту самую «Метаксу». Нарезал лимон. Поставил кофейные чашки. И пепельницу вымыл.

Всё сделал за полчаса.

В квартире был один. Родители и сестра уехали на Юг...

... Откинулся на диване. Снова поставил Лёву Сейера. Его «Вуэн ай ниид ю...»

И стал Звонка ждать. Заново. Томясь и надеясь...

Я был просто уверен, что ОНА перезвонит!

... А его всё не было и не было. Звонка.

Стрелки часов стремительно скользили вниз.

В пачке уже сигарет осталось мало. Никогда до этого я так много не курил.

И вот он — звонок!

Только, какой-то неправильный. Не по телефону. В дверь.

— Привет, Шурик! Я тебе звоню, звоню. А ты не открываешь...

В дверях Анискин. Андрюшка. Одноклассник бывший.

Морду мою перекосило, но я её спрятал. Свернул голову в сторону:

— Заходи...

— Скучно, — сказал Андрюшка, ввалившись в комнату... Уставился на стол — А ты что, ждешь кого-то?

— Жду, — соврал я. Потому что наверняка уже никого не ждал. — Тебя жду... Рюмку примешь?

— Приму... Что... Не одну приму. Сколько нальёшь — столько и приму...

Я тогда не умел пить водку. И коньяк, соответственно, тоже. Всё больше грешил сухим и портвейном. Более крепкие напитки, в исключительных случаях. Как тогда, когда Светку нам Женька представлял. Не по желанию, но по необходимости.

Разлил. Андрюшка ахнул. Я пригубил.

Добавил. Снова по той же схеме.

Сидели. Трепались. Ни о том, ни о чем. Андрюшка брал рюмку за рюмкой. Я тянул всё из своей. Что-то начало получаться в разговоре. Вспоминали одноклассников, какие-то эпизоды из недавней общей жизни... Время пять, уже ближе к вечеру.

... Телефон зазвонил неожиданно, как бы сам собой. Он и до этого звонками радовал — тётка звонила, нет ли новостей от родичей, что они там, на Югах? Серега тоже брякнул — как жизнь, типа?

... Я когда трубку опустил после того звонка, Андрюшка натурально испугался:

— Что? — даже не спросил, просипел он, вглядываясь в моё лицо.

Я своего лица не видел. Но могу представить.

— Она на «Белорусской», — сказал я. — Через полчаса, максимум, через сорок минут будет на «Варшавке»...

— Всё, старик, я исчез...

Андрюшка — хороший парень. Он сразу всё понял.

Х х

х

... я ждал всего пять минут. Хорошо, что я её, а не она меня. С нашими тогда автобусами могла всегда приключиться неправильная ерунда. Я не успел сигарету докурить, Сыетка поднялась по ступенькам из метро.

... Молодой был. Глупый. Я же её на шашлыки приглашал... А какие в пол седьмого вечера могут быть шашлыки на берегу Битцы? Идиот. Мудрила без буквы «Р»...

Но это я так думаю сейчас. А тогда думалось совсем по — другому. По-детски, скажем прямо.

— Свет, кулинария еще работает. Я там мясо видел. Нормальное. Я тебе шашлыков обещал. Сделаю...

(Ага, на шашлыки она приехала...)

— Давай мы сначала к тебе заедем, — сказала она мудро...

Это была для меня самая счастливая поездка от метро до дома. Как всегда автобус был перегружен, и нас давили, как накануне в метро, с двух сторон, прижимали друг к другу.

Из автобуса мы вышли под мелко моросящий дождь...

— Свет, с шашлыком сегодня, наверное, не получится, — сказал я

— Ты знаешь, я тоже так подумала...

х х

х

Трёхкомнатная квартира. Я в ней был один. Родители и сеструха уехали на Юга.

А теперь вот и Света здесь. И здесь, понятно, она не просто так...

Ну и что мне теперь делать, если я её хочу? И, если я правильно понимаю, она тоже не против?

Делать — то что, едрёнуть? Инструкций тогда много каких было. Но они все по работе. А для этой ситуации — ни одной. Ни райкомовских прописано не было. На журфаке, в МГУ их тоже не давали. Инструкций к действию. Света зашла в комнату, скинув туфли.

— Сашка... А ты грамотно подготовился, смотрю... И стол... И сам тоже подготовился.

Она взяла в руки бутылку «Метакса», где оставалось на треть.

Андрюшка — сволочь. Я же и рюмку оттуда даже не допил... Но, что я оправдываться буду?

— Свет, я — не готовился я... Правда. Я страдал. Увлёкся немножко. В страданиях...

— Мне нальёшь?

— Конечно...

Мы сидели на моей кушетке. Прихлебывали «Метаксу» и кофе...

Я чувствовал, что Света ждет от меня решительных действий. Но меня что-то тормозило. Не знаю, что. Не могу объяснить... Хотя.

Вот, допустим, я её крепко к себе сейчас прижму, губами в губы вопьюсь, и рука моя заскользит по её груди... Всё вот так как-то сразу. А в ответ — хлёсткая пощечина. И она быстро надевает свои туфли. Говорит мне «Сволочь». И убегает из моей квартиры... И всё. Я уже тогда для неё вообще никто.

Я этого боялся. Почему так и не решался перейти через грань...

... А стрелки часов на будильнике пошли уже совсем далеко наверх.

— Поздно уже, Саш, — сказала Светка Петровна. — Мне домой пора.

Мне показалось, или в её голосе действительно прозвучала горечь?

— Я провожу...

Она уже была в коридоре, надевала туфли.

— Свет, а «белый танец» напоследок можно?

— «Белый» — это когда женщина приглашает кавалера...

— Хорошо, тогда «чёрный»...

— Ну, если «чёрный» — банкуй...

И она сбросила туфли...

х х

х

Вот угадайте с первого раза, какой мне тогда винил под руку тогда попался? И какая песня на нём? Угадали: Whеn I nееd yоu...