Четыре месяца назад я тридцатипятилетний холостяк, устроился в нашу контору. Небольшой коллектив, адекватный начальник, нормальная зарплата, все в порядке. Но было одно небольшое но. Это главбух Лена, точнее Елена Александровна. Симпатичная, стройная девушка, 27 лет от роду. Отличный профессионал, и законченная стерва. Шеф ее ценил. На его взгляд, она обладала недоступным для него знанием. Лена, отлично это понимала и потихоньку часть власти в компании перешла к ней. Она взяла на себя надзорные функции. Кто, когда ушел и пришел. Расход материалов, выполнение должностных обязанностей. Особенно от нее доставалось двум нашим девушкам и молодым сотрудницам. Она гоняла и шпыняла их вовсю.

Не проходило недели, чтобы одна из девчат не ревела потихоньку из-за ее придирок. Иногда она наезжала и на «костяк» фирмы, людей которые двигали все работу. Всегда же найдутся небольшие отступления от правил, к которым можно придраться. В общем, с ней мучались все. Шеф был в курсе, но, поскольку проповедовал демократический стиль руководства, не вмешивался. Наверное, использовал ее в качестве противовеса, своему либерализму. В «курилке» возникали разные версии, объясняющие ее стервозность. От самых приземленных, типа «мужика ей надо», она была не замужем, и никакого парня на горизонте никто не наблюдал, до мистических, это, мол, наказание нам божье, за грехи.

Так бы все и страдали, если бы не случай, в начале лета. Как-то в четверг, я немного задержался. Все уже свалили, и в конторе оставалась только Елена. По пути домой, я спохватился, что забыл флешку. Пришлось возвращаться. Пока туда, сюда, прошло минут тридцать. Лена еще не ушла. (Специально для .оrg — BestWeapon.ru) Наш офис находился в отдельном полуподвальном помещении. Охрана отсутствовала. Уходя, последний сотрудник, включал сигнализацию. Стараясь, лишний раз с ней не встречаться, я быстро забрал флешку, и уже собрался уходить. Но услышал странные звуки из кабинета шефа. Дверь была открыта, я заглянул. Наша Елена Александровна, сидела спиной ко мне, на столе директора, перед его пустым креслом и пинала спинку беззащитного кресла, ногой в туфельке. В руке она держала хрустальный стакан из «представительского» набора с небольшим количеством виски. Судя по запаху, вискарь тоже был из бара директора. Она не услышала, как я вошел, поскольку была очень занята.

Время, от времени пиная кресло, она ругалась с воображаемым хозяином. — Как ты достал, старый маразматик. Сидишь тут, щеки надуваешь! На твоем месте могло быть любое чучело, набитое соломой и справилось бы не хуже! Развел тут бардак! Скоро эти козлы вообще работать бросят и на голову тебе сядут. Да если бы не я, по миру уже бы пошел! Ты мне должен ноги мыть и воду пить. Каким-то уродам премию дал, а мне шиш! Козел, — и она плюнула на сиденье. Видно крепко ее задело, что шеф вчера мне и Михаилу, выдал премию, за заключенную сделку. Надо сказать, что у шефа, был один пунктик. Он был болезненно чистоплотен. Не мог терпеть ни бардака, ни пыли. Уборщица делала уборку два раза в день. помимо этого, мы все без исключения, раз в два дня наводили порядок и протирали пыль у себя на рабочих местах.

Посмеивались, конечно, но куда деваться, приходилось соответствовать требованиям. Его причуда сильно не напрягала, так, что никто не роптал. А тут Елена сотворила несколько самых страшных преступлений сразу, с точки зрения шефа, конечно. Помню, при мне он избавился от одного сотрудника за его привычку сплевывать при курении... Что меня толкнуло вытащить телефон и начать снимать это представление, не знаю. Не иначе, как озарение свыше. Большая часть ее речи и смачный плевок получились на славу! Стремясь, поймать лучший ракурс, я случайно задел рукой дверь. Раздался отчетливый «Бум!», и Лена обернулась. Увидев, что я снимаю, ее лицо исказилось в злобной гримасе.

— Широков, а ты, что тут делаешь? Ты же ушел? — она имела дурную привычку называть всех по фамилии, и на ты, независимо от возраста. — Ты что, Широков, шпионишь за мной? Снимаешь? Немедленно удали и проваливай! Она соскочила со стола и направилась ко мне, протягивая руку, чтобы взять телефон. Я разозлился.

— Ошиблись Вы, Елена Александровна, — ровным голосом начал я, — не хрен на меня наезжать! Спалилась ты, Леночка! За такие выступления, вылетишь отсюда, как миленькая. Так что заткнись! Поняла? Она остановилась пораженная. Никто и никогда так с ней не разговаривал! И, похоже, до нее дошло, что Владимир Витальевич, наш шеф, увидев эту запись, выгонит ее, не раздумывая. Один плевок, чего только стоит.

— Ну ладно, ладно, чего ты так сразу... — она улыбнулась мне. Широков, ой, извини, Дмитрий, что ты? Ну, подумаешь, я немного расслабилась, с кем не бывает. Мы, что не сможем договориться? Давай ты сотрешь запись, а я закрою глаза на твои отлучки с работы. А? — она смотрела на меня как ангел, как тот кот из Шрека. Вот стерва! Забудем. Щас, разбежался!

— А вот такой тебе хрен, моя дорогая, не договоримся. Десять человек вздохнут свободно, если тебя не станет. И я в том числе. Так что никак, — я убрал телефон в карман и повернулся, собираясь уходить. — Постой, Широков, что совсем, совсем никак? — заворковала она. Я обернулся. Лена расстегнула две пуговицы на блузке и теребила третью. Посмотрела мне в глаза и облизала губы.

— Что совсем никак? Вы же все на меня заглядываетесь. Все меня хотите. А тебе может и обломится. Так как?

— Ну, ты и зараза! — удивился я. — Кто тебе сказал, что на тебя заглядываются. Ты такая стервь, что никто к тебе и не прикоснется. Даже сейчас, ты пытаешься меня соблазнить, а ото всюду стревозность лезет. Уволь.

— И даже так? — она расстегнула блузку, и провела пальцем по краю лифчика. — Что скажешь Дима?

— Знаешь, Лена, женщин я повидал, так что ты меня на такую дешевку не возьмешь. Что сильно боишься?

— Я? Боюсь! Ты много о себе воображаешь! — она возмущенно запахнула блузку и начала застегиваться. — Давай вали отсюда, — крикнула она. Но голосок ее дрожал.

— Валю, валю, Леночка, — я направился к выходу из кабинета. — Хотя мы, может, и могли бы договориться. Фигурка у тебя ничего.

— Хорошо, какие твои условия? — спросила она мне в спину. — Говори.

Я повернулся к ней, осмотрел ее раздевая взглядом. Она поежилась. — Мы могли бы договориться, если ты будешь со мной ласковой и нежной, — сказал я.

— Конечно, Димочка, конечно. Я все сделаю, как ты захочешь, только пройдем в мой кабинет, — она самодовольно улыбнулась. Видимо решило, что вид ее лифчика заставил меня обо всем забыть.

— Ты меня не поняла. Долго, долго будешь ласковой и нежной, — уточнил я. — Скажем месяца два, или три. Улыбка сползла с ее лица.

— Что? Что ты сказал, Широков. Три месяца! Да ты знаешь кто? Дурочку нашел! И какие критерии моей нежности? Что мешает тебе, потом сказать, что я не справилась? Знаю я вас! — злоба опять исказила ее лицо. Интересный вопрос, какие критерии. Я на миг задумался.

— Критерий простой. Как я кончу с тобой, скажем, сто раз, значит, ты справилась. — Да пошел ты, сам знаешь куда! — от возмущения ее трясло.

— Сто раз, чего захотел, обойдешься. — Ну, как знаешь, — сказал я равнодушно. — Пока.

Всю дорогу домой меня не покидало приподнятое настроение. Скажу честно, было приятно видеть, как она пыталась что-то просить. Придумал, как распорядиться этим видео. Вдруг шеф ценит ее больше, чем я думаю. Чтобы не оставить ему выбора, надо сбросить его всем на корпоративные адреса. Я даже домой не успел доехать, когда раздался звонок. Елена свет Александровна.

— Дима, ты еще ничего не сделать с записью? — ее голос был напряжен. — Подожди, — после паузы, — пожалуйста. Давай поговорим. В принципе я согласна. И, — опять пауза. — Извини.

— Ага, согласен. Давай, попробуем поговорить, — я немного издевался над ней. — Подъезжай к восьми, ко мне.
В десять минут девятого, стерва, есть стерва, раздался звонок в дверь. Прибыла Елена Александровна. На лице боевая раскраска, одежда, продуманная до мелочей. Свободная блузка, под которой хорошо просматривался белый лифчик, узкая, короткая юбка, черные чулки. Именно чулки, а не колготки, это стало видно, когда она уселась в кресло. Она попыталась уговорить меня, даже всплакнула. Увидев, что это на меня не действует, обвинила меня, в том, что я не джентльмен.

— Послушай, крошка, — я намеренно выбрал такой тон, — у меня все нормально. Мне в принципе от тебя ничего не надо. Это ты пытаешься от меня получить запись, поэтому сбавь обороты. Тогда Лена стала торговаться. Я умело возражал. В общем, договорились. Сошлись на семидесяти пяти. Но, я могу ее вызывать в любое время и в любое место. Если она откажется десять раз, то договор будет расторгнут. Было еще несколько условий. Я забавлялся от души, обсуждая всякие нюансы. Она настояла все записать на бумаге, что бы я не жилил потом. Я не возражал.

— Теперь, последнее, — проговорил я, прежде чем подписать этот «великий договор», — раздевайся, я хочу на тебя посмотреть. Вдруг ты не в моем вкусе.

— Что, прямо здесь? — Лена растерялась немного. — Ага, здесь и сейчас, я на тебя посмотрю, и, может быть, подписывать ничего не придется.

— Знаешь, я не ожидала, что сразу надо будет... — она замолчала, подбирая слова. — Отказываешься? — равнодушно, насколько это было возможно, спросил я. — Твое право.

— Нет, что ты, что ты, — затараторила она, — не отказываюсь. Просто собираюсь с духом. Постояв еще минутку, Лена расстегнула блузку. Потянула вниз чулки.

— Нет, чулки снимать не надо. Только блузку, юбку, лифчик и трусы. Бросив на меня бешеный взгляд, она решительно сдернула блузку, юбку и лифчик. Помедлив немного, стянула и трусики, стринги, между прочим.

— Неплохо, неплохо, — проговорил я, рассматривая стройные ноги, подбритый лобок, с черными волосиками, и грудь второго размера с коричневыми сосками. — Повернись, а теперь пройдись до окна и вернись, — скомандовал я ей. Она покраснела, и хотя кипела от злости, послушно выполнила мои команды. — Можешь одеваться, я подписываю. Только одно условие, завтра у тебя там не должно быть никаких волос, мне они не понравились, — я расписался, и посмотрел на голую Елену свет Александровну. Она стояла передо мной в недоумении. Не понимая, почему я на нее не набросился и не взял ее. — Давай, поторопись, пока меня ты не воодушевляешь. Эти волосики, твоя деревянная походка, нет, видишь ничего, — я провел рукой по ширинке. Или ты думала, что стоит тебе раздеться, и я сразу воспылаю неземным желанием? Нет. Мне же не шестнадцать. Так, что до завтра, может завтра у тебя получится лучше, — я протянул ей ее юбку.

— Ты, ты знаешь кто? — она была прекрасна, голая, и в гневе.

— Знаю, можешь не продолжать, — я подвел черту под нашими препирательствами.

На следующий день, я, выбрал момент и зашел в ее кабинет. — Вот Елена Александровна, сдаю подписанные документы. Кстати, Вы волосики с лобка удалили? Она стушевалась, но быстро опомнилась. — Да, Широков, все как было сказано, — прошипела в ответ.

— Тогда, давайте я отвезу Вас в банк, через часок, и в машине проверю, как хорошо Вы это сделали. Мы, возили ее в банк, в налоговую, по фондам, хотя у нее была своя машина. Едем в центр города. Трехрядная дорога, напротив стадиона. Я паркуюсь на обочине.

— Давай, демонстрируй. Она вздернул подбородок, мол, какая скотина, подавись! Расстегнула джинсы и стянула их с пояса. Оттянула трусы, на, мол, смотри. — Неет, стягивай джинсы и трусы до колен, чтобы можно было хорошо рассмотреть. Мимо пролетали машины, никому не было дела до нас. Лена, стянула джинсы с трусами до середины бедра. Лобок был гладеньким. Я положил руку на него. Она дернулась, вырываясь. — Сиди, крошка, не рыпайся. Ты намерена долг отрабатывать?

— Здесь все равно ничего не будет, чего зря лапать? — шипела она, но вырываться перестала.

— Хочу настроиться. Слишком много отрицательных впечатлений от тебя накопилось за все время, что тебя знаю. И проверить надо, отсутствие волосиков везде, — моя рука соскользнула вниз. — Молодец, хорошо постаралась, и здесь гладко. Я погладил ее вокруг губок, провел пальцем по губкам. Она сидела, не шевелясь, прикрыв глаза. Ее ресницы трепетали, наверное, с трудом сдерживалась от злости. — Вот так гораздо лучше. Молчишь, слушаешься. Это мне нравиться. Спусти ка, джинсики, с трусиками до щиколоток, чтобы мне удобнее было.

Все также, молча, она сделала и это. Снова откинулась на сиденье, не открывая глаз. Я зажал между пальцев ее губки и потягивал их то вправо, то влево, то вверх, то вниз. Не сильно, но грубовато. — Задержишься после работы. Когда все уйдут, я зайду к тебе в кабинет. Сократим твой должок. Подготовишься, конечно. Я напишу в смске, как, — я не переставал ласкать ее. Ладно, поцелуй меня и поедем. Она сидела не шевелясь. Я взял ее за подбородок. — Крошка, я тебе сказал, целуй, иначе будем считать, что ты отказалась.
Она открыла глаза, там бушевало пламя. Но мне было все равно. Все козыри у меня, ей оставалось, только изображать презрение в мой адрес, мол, она выше всего этого. — Так, — протянул я, — понятно. Принцесса в руках пиратов. Давай сразу расставим точки над «Й». Ты сама напросилась. Это надо тебе. Поэтому, никаких гордо вдернутых носиков, пренебрежительных физиономий. Наоборот, ведешь себя, так, как будто влюблена в меня с детского сада. С улыбкой, и радостью выполняешь мои пожелания. Если нет, то, до свидания. Понятно?

— Да, — поникнув, прошелестела она.

— Так то, лучше, — я завел машину, — одевайся.

Вечером, подождав, пока все ушли, я отправился в кабинет главного бухгалтера. Лена сидела за столом и настороженно смотрела на меня. — Давай посмотрим на тебя, покажись. Она отодвинула кресло и встала. Немного покраснела. Как я написал ей, на ней осталась только блузка, ни джинсов, ни трусиков не было. Лифчика под блузкой тоже не было. Подчиняясь моему жесту, она прошлась по кабинету. Хороша была чертовка! Я привлек ее к себе. Поцеловал. «Помнишь? С детского сада?» — сказал я. Она потянулась ко мне, раскрывая губы. Мои руки шарили по ее телу, не пропуская ни единого сантиметра ее кожи. У нее оказались упругая грудь, с твердыми, набухшими сосками. Девчонка начала заводиться. Приятно было погладить и ее упругую попку. Рука сама соскользнула вниз, по гладкому лобку. Она покорно раздвинула ножки, предоставляя мне полную свободу. Я потрепал ее за губки, провел пальцем по ее щелке. Там уже начала выделяться влага. Продолжая целовать Лену, я расстегнул блузку и снял ее, бросив не кресло. Она отдавалась моим ласкам без всякого сопротивления. Лену было не узнать. Глаза закрыты, глубокое, возбужденное дыхание, затвердевшие соски, и совершенно мокрая щелка, выдавали возбуждение охватившее ее.

Рывком, освободившись от ее объятия, я повернул ее к столу. Под моей рукой она легла на него животом, оттопырив попку. Ее мокрая щелка блестела передо мной. Поигравшись с ней немного, я раздвинул блестевшие губки, и ввел в ее дырочку палец. Она вздрогнула. Я стал двигаться в ней, постепенно ускоряясь. Лена застонала. Мои движения становились все быстрее и быстрее. Палец сновал в ее дырочке туда, сюда. Мокрая щелочка хлюпала. Иногда я вытаскивал руку и шлепал ее по голой заднице. Она только стонала от возбуждения. Наконец, когда я уже трахал ее двумя пальцами, а большим пальцем ласкал ее клитор, она выгнулась, вскрикнула и забилась в оргазме. Теперь настала моя очередь. Расстегнув штаны, я достал свой набухший член и поднес его к ее щелочке. Слегка коснулся им. Она подалась попкой навстречу мое «дружку».

Он погрузился в ее влажную, горячую штольню. Лена отдавалась самозабвенно. Подмахивая попкой, как могла. Вся ее стервозность, вся эта шелуха, которой окружают себя, с дури, девки улетучилась. Подо мной была страстная девочка, в которую можно было бы влюбиться, так она была хороша! Время от времени я шлепал ее по, ходящей ходуном, попке. На последних секундах, я сжал ее бедра в своих руках, безжалостно оставляя синяки на ее коже. Кончил так бурно, что казалось моя сперма порвет презерватив! Она лежала подо мной и всхлипывала. Я поцеловал ее спину. Сказал, что-то ласковое, похвалил. Мне действительно было хорошо...

— Давай, в девять поужинаем в «Бочонке». Там неплохо делают стейки, сказал я, когда мы вместе выходили из конторы. Она хотела возразить, но, потом, кивнула, соглашаясь.

«Бочонок» находился недалеко от моего дома. Она, к счастью, тоже жила в этом районе. Я заказал мясо, вина. Лена выбрала фрукты, и мороженное. Мы сидели и болтали ни о чем. Я расспрашивал о том, где она училась, чем интересуются, что ей нравится. Лена с начала отвечала неохотно, но потом разговорилась. Да и выпитое вино, сказалось. Оказалось, что у нас у обоих был неудачный опыт супружеской жизни. Только она продержалась три года, а я пять.

— Я хочу потрогать твою грудь, — в упор, глядя на нее, внезапно сказал я. Она, непроизвольно прикрылась руками, но под моим взглядом опустила их вниз.

— Не получится, кругом люди, — возразила Лена, и злорадно улыбнулась. Вся доверительная атмосфера улетучилась.

— Ошибаешься, получится, — легко сломал я ее сопротивление, — иди к туалетам, в последнюю кабинку. Через минуту я к тебе присоединюсь. Она поникла, но встала и пошла. В туалеты, числом два, располагались в глубине зала, отделенные от него небольшим коридорчиком. Когда я подошел, то кроме нас никого не было. Мы заперлись в достаточно просторной кабинке. Там помимо унитаза, была еще и раковина с краном. Кругом была чистота. Толстая деревянная дверь, хорошо заглушала все звуки. Лена стояла передо мной, насмешливо улыбаясь. Не обращая на это внимания, я расстегнул молнию у нее на платье и спустил его с плеч. Ее грудь прикрывал черный лифчик. «Нравится мне твое белье, простое, и в тоже время сексуальное», — приговаривал я, снимая лифчик и пряча его себе в карман. Сжав ее груди руками, я поиграл с сосочками, то, целуя их, то, зажимая их пальцами. Они затвердели, и упруго сопротивлялись, когда я проводил по ним языком. Она стояла, закрыв глаза. Молчала. — Спусти трусы и колготки до колен, — оторвавшись, от приятного занятия, сказал я.
Лена, недоуменно посмотрела на меня. Я повторил, с нажимом. Она подчинилась.

— Теперь приподними юбку, — смотрел на нее в упор. Помявшись, она открыла моему взгляду свой голый лобок. — Хочу кое-что проверить, — я нагнулся и грубо провел ладонью у нее между ног. — Молодец, — похвалил я ее, почувствовав влагу в ее щелочке. — Жду тебя за столиком, — и вышел в зал.
Она появилась через пять минут, раскрасневшаяся, злая, как фурия.

— Ты знаешь кто? — спросила она с ходу, — ты грязный, поганый извращенец!

— О! Давай за это выпьем! — наливая вино, провозгласил я. — За то, что мы назвали вещи своими именами. — За извращенцев, и за бедных девушек, которые находятся в их поганых лапах. Она, от неожиданности, тоже сделала несколько глотков из своего бокала. — Все, с меня хватит! Я не буду больше тебя терпеть! Я ухожу! — Давай, только ты забыла одну вещь, — я достал из кармана ее лифчик и поднял его над столом. На нас стали оглядываться с соседних столиков. Боже! Она покраснела! Даже в неярком освещении кабака, было видно, как краска залила ее лицо.

— Немедленно дай его сюда, — прошипела она, — слышишь!

— Получишь у меня дома, — ответил я, пряча его в карман, — или ты отказываешься? Отказываешься просто один раз, или забываем договор совсем?

— Какая ты свинья, скотина! — она шипела на меня, но старалась говорить тихо, чтобы никто не слышал. — Нет, не отказываюсь.

— Тогда, к чему этот спектакль, беби? — я усмехнулся, пародирую самые затертые голливудские штампы. — И ты знаешь, я еще не забыл, как твоя попка бодро подмахивала мне в кабинете, да и только, что ты потянулась за моей ладошкой там, — я махнул рукой в сторону туалетов. — Так, что не надо мне про свинью и скотину. Поехали.

Войдя в квартиру, я не стал включать свет. Остановив Лену у двери, я достал ее лифчик и повесил на вешалку у входа. — Наденешь, когда будешь уходить. Теперь снимай платье, и все остальное, вешай рядом. Привыкай, в этой квартире ты будешь, почти всегда, ходить голой. Ее глаза блеснули в темноте, но она начала послушно раздеваться.
Оставив ее, я достал вина, фрукты и пару бокалов. Принес все в комнату, добавив ликер. Налил ей. Она сидела голая на диване, поджав под себя ноги.

— Пей, — скомандовал, и залпом выпил свой бокал. Она выпила вслед за мной. Посмотрела на меня, ожидая, что я буду делать. — Кстати, по поводу извращенцев. Есть у меня такое пристрастие, это ты правильно заметила. Нравиться шлепать девушек по голым попкам. И твоей заднице сейчас достанется, ремешком.

— Ты не посмеешь! — воскликнула она. — Почему? Посмею. Это мне нравиться, меня возбуждает. А ты обещала быть со мной ласковой. Так будь ей! Или ты хочешь отказаться? Нет? Тогда не тяни время. Становись у дивана. Быстро! Я жду, — я достал широкий ремень.
Бормоча ругательства, она сползла на пол и стала на колени, упираясь в диван. Ее попка белела в полумраке комнаты. Для начала, я шлепал не сильно, разогревая кожу. Она только ойкала. Потом стал бить сильнее и сильнее. На ее нежной коже появились красные полоски, их становилось все больше и больше. Она плакала, извивалась. Кричала в полный голос. Приходилось придерживать ее, что бы ремень попадал только по заднице. Нанеся ударов двадцать, я остановился. Она плакала, уткнувшись в диван. Ее худенькие плечи вздрагивали. Попка сияла красными полосками. Мой член рвался наружу. Эрекция была бешеная.

Я, ногой, раздвинул ей ноги, и приставил свое «орудие» к ее щелочке. С удовлетворением, отметил, что она была влажная, готовая меня принять. Когда я вошел, Лена только охнула, и сразу включилась в мой ритм, поддавая, попкой, мне навстречу. Когда ее отхлестанная кожа касалась меня, то я чувствовал жар, как от печки. Это заводило меня еще больше. Через некоторое время я прервался. Поднял ее с пола и перекинул ее через мягкий подлокотник. Она покорно делала все, что я от нее хотел. Снова вошел в ее текущую дырочку. Лена застонала, и продолжала стонать, прогибаясь, под моими ударами. Я просунул руку к ее щелке и занялся ее клитором. Лена, чуть не взорвалась. Она кончала, так бурно, что казалось — она вертится у меня на члене.

Я добавил ей, последними ударами, погружаясь в нее как можно глубже. Когда выстрелила первая струя, я навалился на нее, сжимая ее грудки со всей силы. Она только застонала, принимая мою жестокую ласку. Уходя в ванную, я оставил ее на диване. Когда вернулся, она так и лежала, попой к верху. Ее спина блестела от нашего пота. Полоски от ремня на попке стали видны более отчетливо. На груди остались синяки от моих пальцев. Я покровительственно погладил ее по спине. — Завтра жду тебя в два часа. Сыграем в одну игру, тебе понравится.

Звонок раздался в пятнадцать минут третьего. Лена была вера своим привычкам. «Проходи на кухню», — сказал я, открывая дверь. Она появилась на пороге кухни одетая. Я посмотрел на нее, хмыкнул. — По-моему, ты что-то забыла сделать. Я вчера выразился совершенно четко. В этой квартире ты ходишь голая! Она вспыхнула, гордо дернула головой.

— Обойдешься! Дойдет до дела, тогда и разденусь! Это становилось интересным! Девчонка пыталась проявить характер.

— Странно это слышать. Ты приехала сюда, чтобы я мог тебя трахнуть. А теперь перечишь мне. Тогда можешь уходить. Сегодня ничего не получится, — спокойно сказал я, и занялся обедом. Она постояла, потом с неуверенностью произнесла.

— Ну, да. Все правильно. Разденусь, тогда, когда ты начнешь.

— Я хочу так, как я сказал. Ты раздеваешься, я смотрю на тебя, настраиваюсь. Потом ты сокращаешь долг. Или ничего не будет, — не оборачиваясь, бросил я. — Только так, моя дорогая! Она молча развернулась и вышла. Я удовлетворенно кивнул сам себе. Второй раз она появилась на кухне, голая. Презрительно посмотрела на меня. Я, в очередной раз, с удовольствием, осмотрел ее стройное тело.

— Если твой колючий взгляд означает, доволен, мол, негодяй? То, отвечаю доволен! Выглядишь великолепно! Пойдем.
Взяв ее за руку, я повел Лену в ванную. Там, приподняв, посадил на стиральную машинку. Развел ей ноги. Она не сопротивлялась, изображая аристократку в руках разбойников. Пускай. Я поставил двойной отжим и включил машинку. Лена, с начала не поняла, зачем я это делаю. Но когда от вибрации, стала возбуждаться, то попыталась слезть. Я не пустил ее. Снова раздвинул ей ноги и немного наклонил, чтобы ее губки лучше касались машинки. Она возбуждалась все сильнее и сильней. Приятно было на нее посмотреть. Как она пыталась отвлечься, смотря в сторону, как она закусывала губы, чтобы не застонать. Я нежно глади ею грудь пальцами, проводя ими вокруг сосков, изредка касаясь их.

— Все забываю тебе спросить. А ты минет, хоть раз делала? — она молча кивнула в ответ. Я сжал ей грудь, добавляя удовольствия. Она сидела, закрыв глаза, ее возбуждение нарастало с каждой минутой.

— Это хорошо. Потому, что я обещал тебе сегодня сыграть в игру, на интерес. Сейчас, я пойду обедать, ты, под столом, будешь делать мне минет. Если тебе удаться отвлечь меня от еды, то я спишу тебе пять раз. Так, что имеет смысл постараться.
Машинка взвизгнула, в очередной раз, набирая обороты. Лена задрожала, простонала, и обмякла в моих руках, кончая.

— Пойдем, — сказал я, подождав когда она немного отойдет. Снял ее с машинки, и поставил на ноги. Она покачнулась, пришлось поддержать ее. Лена стояла, закрыв глаза. После пережитого оргазма, ее кожа горела огнем. На попке отпечаталась красные пятнышки от сидения на жестком. Я накрыл их рукой. Попка у нее была не большая, но выпуклая. Сама так и прыгала в ладонь. Как-то само получилось, что палец проскользнул к ее щелочке. Я провел им от клитора, до ануса, задерживаясь на других впадинках. Палец сразу стал мокрым — скользил легко. Воткнув его неглубоко в попку, я подтолкнул ее: «Пойдем!» Лена открыла глаза, посмотрела на меня затуманенным взором, но возражать против такого способа сопровождения не стала. Покорно пошла.

Я заметил, что она сопротивляется, пока не кончит, потом становится послушной, как пластилин. При ходьбе ее анус плотно обхватывал мой палец, то сжимая его, то отпуская. Ощущения непередаваемые! На кухне я оставил ее. Сел на стул, а ей кивнул под стол. Она залезла и вжикнула молнией на моих брюках. Мой член вывалился прямо ей в лицо. Я почувствовал, как губы Лены охватывают его. Приступил к еде, запеченному куску мяса, с красным вином. Она приступила ко мне. Сосать она не умела совершенно. Умела только дрочить ртом. Впрочем, как и большинство женщин. Зачем они тогда смотрят порно — не понятно. Мне было приятно, но не более.
Я посмотрел вниз, она трудилась как могла, но чувствовала, что ничего не получается. «Хватит издеваться над девчонкой», — решил я, и встал.

— Вылезай, — сказал, подавая ей руку, — ты не выиграла. Она стояла передо мной, растрепанная с мокрым лицом. Такое огорчение было написано на ее лице, что мне даже стало ее жалко. Я подошел к ней и обнял ее сзади, поглаживая по груди, второй рукой я ласкал пуговку ее клитора. Лена трогательно прижалась ко мне всем телом. Раздвинув ее ноги шире, я проник рукой к ее щелке. Поласкал ее дырочку. В преддверии приближающегося оргазма, она напряглась. Лена была так возбуждена, что с ней можно было делать все, что угодно. На глаза попалась черная раздаточная ложка, с округлой ручкой, покрытой резиной. На ручке были небольшие пупырышки. Специально, что ли их выпускают такими, подходящими? Заставив Лену опереться о стол, я засунул ложку, ручкой, в ее дырочку. Утолщение на ручке не давало ей выпасть из мокрой дырочки.

Только собрался продолжить игру с своей развратной должницей, но тут зазвонил телефон. На связи был мой приятель. Я ответил ему, придержмая второй рукой ложку. Приятель просил завтра съездить с ним, посмотреть пару машин. Оказывается, он собрался поменять свою тачку. Он начал мне рассказывать, какие машины, что там есть.
В начале нашего разговора Лена тихо стояла у стола. Затем стала двигать своей попкой, насаживаясь на ручки ложки, и сползая с нее. Мне это понравилось. Девочка сама себя трахала, а я в это время болтал по телефону. Одобрительно похлопав ее по голой попке, предлагая продолжать, я отвечал приятелю, обсуждая с ним нюансы каждой из модели. Лена надо было уже немного. Через пару минут активного ерзанья по ручке у себя внутри, она кончила, громко застонав, распластавшись на столе.

Попрощавшись с другом, я выключил телефон. Раздался чмокающий звук, когда я вытащил их нее ложку. Она дрожала, остывая после своего всплеска. Насаживая ее на член, я нагнулся к ней: «Ты была такой развратной, что я чуть не кончил, только наблюдая за тобой. Молодец. Теперь сделай тоже самое, только со мной!» Сначала медленно, потом все активнее, Лена стала двигать своей попкой, трахая меня. Это было великолепно! Конечно, я ей помогал. Мы с ней стали едины! Меня захлестнула пелена дикого желания. Лена превратилась в мое продолжение. Казалось, я проникаю в нее, до самого сердца! Кульминация пришла, как освобождение от этой сладкой пытки! Сдавливая ее в своих объятиях, я прижал ее тело к себе, как можно плотнее, изливаясь в нее! Прошла целая вечность, прежде чем я отпустил ее. Со стоном она сползла на пол, глубоко дыша. В этом момент лицо у нее было как у мадонны с картин эпохи возрождения. Сейчас я любил ее!

В понедельник, я попал в офис только в обед. Захожу, и в коридоре сталкиваюсь с Леной, она распекала одну из наших девушек секретарей. Слышалось, я этого не потерплю, это возмутительно, надо принять меры. Но, увидев меня, Лена стушевалась, запнулась на полуслове. Бросила несчастной — все, свободна. Я, поздоровавшись, прошел мимо. Перед кабинетом, оглянулся. Лена стояла и смотрела мне в след. Глаза у нее были как у собаки.

Сев за стол, я подумал, что надо бы придумать что-нибудь на вечер. Но этот понедельник выдался суматошным. Буквально через полчаса, позвонил один из клиентов, и завертелось. Потом пришлось уехать часа в четыре. Неожиданно встретил старого знакомого, посидели с ним в кабаке. Честно говоря, о Лене я вспомнил только дома, поздно вечером. Ладно, завтра разберемся. Начал, прямо с утра. Дождался удобного момента и зашел в ее кабинет. В ответ на ее немой вопрос, сказал: «Вообще-то, долг твой, могла и проявить инициативу. Или только я должен обо всем думать? У меня есть и другие проблемы. Ладно. Проехали. На вечер ничего не планируй. Окей?"Она вскинула на меня глаза. Как мне показалось с радостью. Но может и ошибаюсь. Впрочем, все равно.
Днем она решила проявить характер. Прислала смс: «Вечером ничего не будет. Я не приеду». На мой вопрос, почему? Ответила: «Просто. Не приеду и все». Где-то полпятого, я зашел к ней в кабинет. Увидев меня, Лена подобралась.

— Крошка, — начал я, — значит, просто не пойдешь? — Я выделил «просто». — Теперь слушай, в последний раз. Я жду тебя в восемь.
Она вскочила со своего кресла.

— Широков, ты слишком раскомандовался. Что я тебе, блядь подзаборная. Позвал, я и побежала как собачка? Обойдешься!

— Ну, ну. Умерь пыл, дорогуша. Мне не так уж это и надо. Помнишь, это ты меня просила договориться? Я пошел тебе на встречу, что-то придумываю, выделяю тебе время. А от тебя — ничего! Ты даже сосать толком не умеешь. Как большинство баб, думаете, что если я ноги раздвинула, то мужику уже счастье. Так, что до вечера. И подумай, как заинтересовать меня. Пока ты очень скучная. Пока! Если не придешь, то я о тебе просто забуду, и вспомню через месяц, когда отправлю запись всем на почту, — она сдувалась на глазах. Я вышел, оставив ее переваривать услышанное.

Лена позвонила в дверь, в пять минут девятого. Уже прогресс. Молча зашла и повернулась к вешалке,

раздеваться. Голая появилась передо мной в зале. Была немного смущена, но держалась уверенно. Стала привыкать к моим требованиям. Я предложил ей вина. На столе стояли фрукты. Она мотнула головой, лучше кофе, мол я за рулем. «Налей сама на кухне, лень вставать», — сказал я отпивая глоток из своего бокала, — Там, в холодильнике коробка конфет.
Она вышла. Я проводил ее взглядом. При ходьбе ее попка соблазнительно напрягалась. Вернувшись с кофе, Лена уселась на свое место, на диване. Молча пила, старательно на меня не смотрела. Я подождал, может что-то предложит. Ничего. Ладно, красавица. Мы люди простые.

— Ты симпатичная девочка, — заметив, что она отставила чашку, позвал ее, — но симпатичная, хоть и голая девочка, после работы, этого мало. Я так понял, что инициативу ты проявлять не собираешься? Ладно. Иди сюда, поласкай себя.
Она нехотя встала, и механическими движениями стала гладить себя по груди. Типа, на, подавись. Я полюбовался на эту демонстрацию минуту, потом равнодушно произнес: «Ага, спасибо, можешь идти домой. У меня найдутся сегодня дела поинтереснее». Встал, включил телевизор.

Она растерянно стояла посредине комнаты. Я уставился в экран. Через некоторое время она тихо позвала: «Дим». Также, молча, я смотрел передачу. Она повторила: «Дима, я, правда, так не могу. Не получается. Я же пришла, ты не должен сердиться. Просто у меня не получается. Прости».
Я обернулся, посмотрел на растерянную девушку, которая даже мужика соблазнить не может. Она чуть не плакала от своей беспомощности. Подошел к ней, взяв ее за подбородок, посмотрел ей в лицо.

— Что мне с тобой делать? Может опять отшлепать тебя? Или, как в субботу, трахнуть ложкой на кухне? Тебя это приводит в совершеннейший восторг, — я не надолго задумался. — Нет, сегодня мы сделаем по-другому. Пошли на кухню.
Достав сгущенку в тюбике я оставил на обеденном столе около двух десятков капель в разных местах. Отодвинул стол на середину кухни. Обернулся к Лене.

— Я знаю, ты любишь сгущенку. А мне нравиться смотреть, как ты двигаешься. Например, когда ты наклоняешься, то твои грудки превращаются в такие прекрасные конусы, со столбиками сосков. Это меня сразу возбуждает. Поэтому, сейчас ты будешь слизывать капельки по одной. Можешь начинать!

Она начала с ближних к ней. Ее розовый язычок уничтожал капли одну за другой. Затем ей пришлось тянуться все дальше и дальше от края. Зрелище с каждой минутой становилось все более возбуждающим. Под тонкой кожей напрягались мышцы, попка, то становилась твердой как камень, то расслаблялась. Ходила, то вверх, то вниз. Ее грудки, то висели маленькими конусами, то плющились об стол...
До последней трети, она не смогла дотянуться с пола. Ей пришлось лечь на стол. Она ползла по нему, облизывая последние сантиметры стола. Я разделся и встал напротив ее лица. Мой член как раз был у ее рта. Она, решив, что угадала, потянулась к нему. Но я остановил Лену: «Подожди, красотка, не все так просто».

Выдавив немного сгущенки на головку, я поднес член к ее рту. «Теперь соси!» Она приблизилась к моему члену. Медленно провела языком, снизу вверх, собирала сгущенку. Облизала свои губы. Повторно слизала остатки. Замерла ртом над головкой и медленно взяла ее в свой, такой мягкий ротик. Теплые губы скользнули вниз и остановились на середине. Она чуть двинулась назад, оставив во рту, только саму головку, и, прикасаясь к ней языком, сделаем несколько круговых движений. Вот это было то, что надо! Я просто улетел! Она ускорилась, почувствовав мое нарастающее возбуждение. Я взорвался. Прямо у нее во рту. Эта чертовка, еще и заурчала высасывая последние капли! Прямо две разные женщины!

— Несколько капель на полу, вылижи! — я демонстративно капнул сгущенкой несколько раз на по пол. Она обреченно опустилась на колени и стала вылизывать пол. Ее голая задница торчала вверх, алея только что отраханной красной дырочкой. Слизывая капли она доползла до моих ног. Подняв ногу, я уперся в ее голову, останавливая ее.

— Подожди, я приготовил тебе еще одно блюдо, — я надел брюки и обул в прихожей туфли с острыми носами. Вернулся к ней. Она продолжала стоять на четвереньках. Капнул сгущенкой на свои туфли.

— Лижи! Лена покорно стала слизывать сгущенку с обуви. Я отошел и сел на стул. Она засеменила за моими ногами. Опять припала к туфлям, стараясь очистить их полностью. Приподняв одну ногу, я засунул носок туфли ей в рот.

— Нравиться, шлюха? Она утвердительно промычала, продолжала лизать. — Ладно, хватит, все обслюнявила, — я встал со стула. Она вопросительно посмотрела на меня снизу. — Надо вытереть твои слюни, — я принялся вытирать туфли о ее торчащие вниз груди, безжалостно сминая их.
Она не сопротивлялась, только стонала от возбуждения.

— Теперь повернись ложись на спину, надо вытереть подошвы, — легким пинком, я показал ей как лечь. Грубо раздвигая ее ноги, я поставил туфлю на ее мокрую щелочку, придавив ее губки каблуком. От такого небывалого унижения, она совсем потеряла голову. Выгнулась дугой, подаваясь на встречу моей ноге.

— Нравиться, шлюшка? Можешь не отвечать, сам вижу, что очень нравиться, — проговорил я, продолжая мять ее губки обутой ногой. Она еще шире раздвинула ноги. Я опять сел на стул. — Ползи сюда, на спине, — приподнял носок туфли, чтобы он воткнулся прямо в ее мокрую дырочку.

Она вздрогнула, когда грубый рант коснулся ее нежных губок. Чуть двинув ногой, я немного засунул носок туфли в ее, широко распахнутую дырочку. Она продолжала постанывать от возбуждения. Временами ее охи и ахи переходили в рыдания. Мой член давно оттопыривал брюки. Готовый трахнуть ее во второй раз. — Что, сучка, хочешь, чтобы я тебе снова трахнул?

— Да! Да! Да! Да! Да! — Тогда попроси. Скажи, Димочка, трахни меня в попку, пожалуйста! — я надавил ногой сильнее в ее щелку.

— А! А! Трахни меня! Пожалуйста! Трахни в попку! — кричала она сквозь рыдания.

— Тогда иди сюда, — я рывком поднял ее с пола и положил на стол. — Твою попку еще приготовить надо, как я люблю.

Она стояла, оттопырив задницу. Я снял с ноги туфлю и стал шлепать ее по половинкам, пока они равномерно не покраснели.

— Люблю красные попки, — с этими словами я вошел в ее маленький, сморщенный анус, мокрый от влаги. Она в ответ только охнула, поддавая мне навстречу попку.
Бешеный от возбуждения, я заработал тазом. Она елозила по столу своей грудью, подвывая подо мной от наслаждения. Потом закричала, громко, пронзительно, сжимая задницу. Меня как молния пронзила! На несколько секунд я просто отключился!
Открыв глаза, увидел распластанную и обмякшую Лену на столе. Ее попка, красная от недавней порки, была залита спермой. Несколько капель блестело и на спине. Вот это был взрыв! Как? Что? Совершенно не помню! Выбрав сухое местечко, я шлепнул ее.

— Беги в ванную. Она еле поднялась. Ноги ее совсем не держали. Поддержав Лену, я повернул ее за подбородок к себе. — Вот сегодня. Ты действительно была «ласковой и нежной». Вот теперь мы с тобой поладим, шлюшка! Она промолчала, посмотрев на меня затуманенными глазами.

На следующий день Лена не вышла на работу. Не было ее до конца недели. А в понедельник, шеф сказал, что Елена Александровна уволилась. Больше я ее не встречал. Только через пару недель получил от нее смс: «Все равно я тебя наеб... ла, Широков!» Попытался сразу же перезвонить, но абонент не абонент... Стерва она и есть стерва. Это не исправляется!