Молодая девушка восемнадцати лет стоит перед дверьми аудитории. Из-за них слышны шумные разговоры других, ещё незнакомых ей ребят. Она только-только поступила в этот университет и сегодня был её первый день, а потому она безумно нервничала и никак не могла заставить себя открыть двери и зайти внутрь, хотя трусихой себя никогда не считала. Обжимая одной вспотевшей ладонью другую, она неуверенно топталась на месте. Но в конце-концов, она хватается за ручку двери. Не сразу сумев повернуть её из-за пота на руке, она всё же справляется и, распахнув её, с лицом полной, хоть и, кажется, слегка наигранной уверенности, заходит в аудиторию. Интересно, хватило бы ей сейчас смелости хотя бы на это?.. Да, этой девушкой когда-то была мама. Само-собой, 'мамой' она ещё тогда не была, да и формы её были куда менее пышными, тем не менее, она была весьма привлекательна и без них. Едва ли она могла подумать, что через пару десятков лет, уже будучи взрослой и самодостаточной женщиной, вместо аудитории, с потеющими из-за нервов ладошками, неуверенно переминаясь с ноги на ногу и при этом полностью голой будет стоять уже перед каким-то пацаном. Поразительная штука - эта жизнь.

Небольшой, но вполне просторный кабинет, стены его украшены различными грамотами и наградами; за столом, стоящим возле стены, в своем деловом костюме сидит мама и что-то активно печатает на компьютере, лишь изредка прерываясь, в то время как принтер, стоящий справа от нее, активно выплёвывает из себя один за другим листы с кучей текста. Работа кипит и её действительно много. И хоть маме не впервой приходится выполнять такой объём работы, спокойным её состояние точно назвать нельзя. В один момент в дверь неуверенно постучали.

— Ну кто там?, - явно раздраженно спросила мама, - Входите уже.

Дверь приоткрылась и в эту щель буквально проскользнул молодой парень лет двадцати. Держа стопку листов в руках, он заговорил:

— И-извините...

Мама, вздохнув и закатив глаза, чуть отодвинула кресло от стола и всё так же раздраженным тоном обратилась к стажеру:

— Я же тебя в 315-ый с этими документами послала, ты должен был их отдать. Это так трудно?

— Да, но... их сказали переделать.

— Что? Кто сказал?

— Начальник отдела.

— Гнида жирная, - прошипела мама, - А ты не мог ему сказать, что у меня ещё работы куча, ну или на худой конец поправить самостоятельно? У тебя же есть доступ к программе.

— Есть... Но я всего третий день тут и не компетентен по этому вопросу. Я...

— Да понятно, ты в целом, я так посмотрю, не особо компетентен. Не продолжай.

Мама отодвинулась на кресле ещё дальше и встала. Подойдя к стажеру, она выхватила бумаги у него из рук.

— Самой придётся идти. "Большое спасибо" за помощь. Понабирают всяких. Боже.., - на выдохе всё так же раздраженно выпалила мама и направилась к двери.

— Мразь с недотрахом, - неслышно прошептал парень в след уходящей маме.

И даже её окаймленный рабочей юбкой, вызывающий пышный зад, на который пристально пялился стажер, никак не помогал преодолеть его гнев по отношению к ней.

Мама вышла из кабинета, прошла до лифта и поднялась на нужный этаж. По пути до кабинета начальника, она увидела трёх разговаривавших друг с другом мужчин. Мама подошла к ним и обратилась к самому высокому:

— Сергей, прошу прощения.

Мужчина развернулся и вопросительно на неё посмотрел.

— Это вы брали стажёра к нам в отдел?

— Ну да, я.

— Никого получше не нашлось?

— Кандидатов было не так много. Но парень-то, вроде, неплохой. А что случилось?

— Да он же бесполезный. Документы и те с трудом разносит, кабинеты ищет долго, а про исправления всё тех же документов я вообще молчу.

— Ладно уж, не давите вы так на паренька. Он же тут всего дня три работает. Нужно время, чтобы освоиться. У него же нет встроенной карты с кабинетами. А с документами такого уровня ему, быть может, и правда ещё рановато.

Мама выдержала короткую паузу, осознавая, что в словах мужчины есть доля правды, но признавать этого не стала. Гордость, которую в будущем так удачно посадят на цепь, не давала ей этого сделать.

— Вообщем, некогда мне обсуждать, какой он бедный-несчастный. Надеюсь, в следующий раз вы найдёте кого получше.

Мама развернулась и пошла дальше.

— Слышь, Серёг, ты как с ней вообще общаешься?, - обратился к мужчине его товарищ.

— Баба не подарок, конечно. Мужика ей надо. Может, успокоится немного.

— Ага, или ещё хуже станет. Кто ж к ней в здравом уме полезет? Формы у неё заебись, тут не поспоришь. Да вот только ощущение, что она в отношениях будет только яйца выкручивать... Погоди, ты на себя что ли намекаешь?

— Да ты чё, ебанулся, родной? Я ж не псих, нахуй мне надо в эти дебри лезть. Была бы возможность её натянуть без обязанностей и последствий - то пожалуйста. А так нет. Пусть другой дурачок рискует.

Мама тем временем была всё ближе к нужному кабинету. Уверенный и громкий стук её рабочих туфель с небольшими каблуками эхом разносился по коридору. В голове она уже примерно продумала, что скажет начальнику. Правда, из своей подготовленной речи ей ещё предстояло вычленить добрый десяток матов. Всё-таки, каким бы ценным сотрудником мама ни была, перед ненавистным начальством ей нужно было быть максимально сдержанной, не взирая ни на какие эмоции. И вот, наконец, она подошла к нужной двери. Без особых промедлений мама схватилась за ручку и открыла её... В глаза ударил яркий, почти ослепляющий свет потолочных ламп. Когда обзор нормализовался, мама устремила свой взгляд вперёд, в ту сторону, где должен был восседать начальник. Однако вместо ожидаемого толстяка, она увидела не менее неприятного и злобного старика, рядом со столом которого сидели ещё двое ухмылявшихся мужчин. Мамино сердце почему-то дико заколотилось, в груди стало неприятно колоть, голова запульсировала. А посмотрев на себя она увидела, что на ней больше нет её привычной рабочей формы. На ней были лишь полупрозрачная блузка, под которой не было даже лифчика; короткая, едва ли закрывающая бёдра юбка, из-под которой, кажется, вот-вот должны были показаться трусики, однако их там банально не было; в попке была какая-то тяжесть и даже боль, ведь туда уже продолжительное время была воткнута пробка; а на ногах были туфли и близко не похожие на её обычные. "Ч-что?.. Как я?.. Почему? Как до такого дошло?", - кружились вопросы в голове мамы. А ведь и правда, как до такого дошло? Как ещё буквально вчера можно было быть такой важной и строгой, а уже сегодня ты, плача, стоишь на коленях перед безнаказанно спускающим тебе на лицо парнем; молчишь, когда тебя покрывают матом; терпишь издёвки подростков и взрослых мужиков; безвольно унижаешься перед любым, кто этого пожелает? На все эти вопросы мама, пожалуй, и сама бы не смогла ответить. Хотя, в её текущем положении, вряд ли у неё есть время и силы об этом задумываться...

Мама очнулась примерно за 20 минут до прибытия. Тьма чемодана, в который она была упакована, усугублённая тьмой от повязки давили на неё, прямо как и тесные стенки этого самого чемодана. Под своей щекой мама ощущала неприятную влагу; небольшая лужица образовалась от её слёз и несдерживаемых из-за вставленного кляпа слюней. Она попыталась отодвинуть голову, но теснота её "упаковки" не давала отодвинуть щёку слишком далеко от мокрого места. Едва мама двинула шеей, как ощутила на ней ошейник. Болезненные мысли тут же обрушились на неё целой волной. "Он... знал? Э-это точно был он?.. Нет-нет... не может быть... Они меня обманули... Я не верю..", - судорожно металась в голове она. Хоть мама и старалась отогнать от себя эти мысли, но ведь глаза не могли её обмануть. Этот самый ошейник и всё остальное заставил её надеть... я. Родной сын, от которого мама, как она считала, так тщательно скрывала унизительные подробности своей "новой жизни", на деле всё знал и самостоятельно усадил её на поводок. У мамы не укладывалось это в голове, она попросту не хотела в это верить и потому всячески искала отговорки, ссылаясь на собственную усталость, обман её пленителей или ещё что. Но как бы они ни хотела, по факту она и сама понимала, что старается искать правдоподобные отговорки и никакой подоплёки под ними нет, а вот её глаза всё видели вполне отчётливо. Мама как могла боролась с этими мыслями, однако вскоре по салону, со стороны багажника, вновь раздался её приглушенный плачь.

— О, очнулась, - сказал один из мужчин.

Я, как и мама, тоже был взбудоражен произошедшим. Правда, немного иначе. В отличие от неё, мои эмоции и ощущения были скорее положительными. Я не знал, что будет дальше и как всё обернётся, но не жалел ни о едином своём действии.

Когда машина была у дома, мы вышли из неё. Мужчины вынули чемодан, достали оттуда маму и, вновь всучив мне в руки конец поводка, быстро уехали. Дело было уже к вечеру и на улицах людей было немного, а потому как я веду за поводок в подъезд голую, с завязанными руками и глазами, и кляпом во рту женщину, кажется, никто не видел. Едва я открыл дверь квартиры, как стало понятно, что нас ждут. Вернее, маму. Уже на пороге нас встретил один из пацанов, а когда мы вошли в коридор, то перед нами стояла уже целая толпа. Та задумчиво, вопросительно, но, кажется, вполне довольно гудела. Парни явно не ожидали, что с мамой я вернусь вот так. Из толпы вышел главный и подошел ближе.

— Так значит, она всё знает?, - начал он.

— Полагаю, что да, - ответил я.

Услышав мой голос, я почувствовал, как мама дёрнулась. Главный протянул руку вперёд и сжал ладонь несколько раз. Без слов я понял, что ему нужно. "Отдать ему её? Но она ведь теперь по-настоящему моя, разве нет? Он её хозяин? Я? Мы оба? Ладно... подумаю об этом позже." - пронеслось у меня в голове. И, слегка промедлив, передал ему конец поводка. Главный сразу дёрнул за него, подтянув маму к себе и стал разглядывать:

— Честно сказать, я удивлён, что она вернулась относительно невредимой, - рассуждал он, общупывая её рукой, - Даже ничего не сломано. Пару синяков, царапины, следы плёток... Но это ерунда, учитывая, кто ей занимался.

Осмотрев маму ещё несколько минут, главный продолжил:

— Эти несколько дней, за исключением нескольких, были скучноваты. Мы даже успели соскучиться. Но ничего, сегодня постараемся наверстать. Тебе, всё-такие завтра ещё на работу.

Услышав эти слова, уставшая мама издала продолжительное жалобное мычание. "Да уж, на отдых рассчитывать не стоило", - подумал я, даже без слов чувствуя мамины боль и разочарование. После этого главный передал поводок в толпу, и парни, дёргая за него, толкая и шлёпая мычащую маму, увели её куда-то в комнату.

— Присоединишься?, - спросил главный.

— Может, в следующий раз. Я эти дни нормально не спал, так что пойду на ту квартиру и спокойно полежу. Мог бы и тут остаться, но, полагаю, ближайшие несколько часов тут будет шумновато, - ответил я.

— Да, это уж точно. Некоторые из парней, как я слышал, специально все эти дни воздерживались. Представить трудно, как у них сейчас яйца зудят.

Мы распрощались, и я направился на квартиру с мониторами с твёрдым намерением развалиться на кресле перед экранами и, в идеале, уснуть под сопровождение картинки, которую они будут выдавать. Парни, тем временем, завели маму в комнату и стали развязывать, так что вскоре кляп был вынут из её рта, ошейник снят, затёкшие руки свободны, а из-под повязки показались её полные усталости и слёз глаза. Даже не поднимая их, мама молча стояла в центре комнаты.

— Кажется, кто-то забыл, как должно выглядеть приветствие?, - начал главный.

Мама продолжала молчать.

— Так я напомню, а то, быть может, за эти пару недель тебе совсем мозги прожгло, - продолжил главный, указывая пальцем на пол.

Кинув мимолётный взгляд на парня, мама вновь опустила глаза и медленно покачала головой влево-вправо.

— Прости, что?, - явно сделав тон более грубым, произнёс парень.

— Хватит.., - тихо произнесла мама.

— Погромче, сучка! Тебя не слышно!

— Хватит, - действительно немного громче произнесла она, - Я... я больше не буду всем этим заниматься... Какой смысл?.. Я... Больше мне терять нечего...

— Нечего терять? Это ты так из-за сыночка поплыла?

Было видно, как маму будто током пронзило от этих слов.

— Я скажу тебе так, что пусть ты свою "главную тайну" и раскрыла, это совершенно не значит, что для тебя всё на этом закончится. Ты всё так же моя вещь и всё так же будешь выполнять всё, что я от тебя потребую.

— Нет...

— Повтори.

— Нет, больше не буду... Из-за тебя я потеряла всё... И... я...

— И что ты будешь делать?

— Ч-что?.. В смысле?..

— Ну, в прямом. Что будешь делать? Твои документы у меня, к органам обращаться нет смысла, денег у тебя нет и огромные долги, да даже одежды, и той нет.

Мама понимала, знала, что он прав, просто изо всех сил не хотела признавать, что больше выхода у неё нет. А может, не было уже давно. Да, её "главная тайна" раскрыта, но ведь на этом, о чудо, ничего для мамы не заканчивалось. Как бы ей ни было грустно из-за этого, она по-прежнему оставалась по сути рабом и была обязана подчиняться. Вопрос оставался лишь в том, как именно она примет свою судьбу. К тому моменту я уже был за мониторами и с интересом наблюдал за развернувшейся картиной.

— Я... я что-нибудь придумаю... Отдам все деньги... Дай только пару дней и я... Я всё улажу.., - не имея ни единого плана в голове промямлила мама.

То ли она просто растягивала момент, то ли хотела как-то отложить, то ли просто из-за усталости пыталась хоть как-то перенести очевидно близившееся очередное изнасилование. "Просто хочу всё это закончить...", - вот что читалось в её глазах.

— Полагаю, у тебя есть конкретный план действий, как ты за пару дней вернёшь мне сумму, которая больше всех твои зарплат, полученных когда-либо?, - в шутливом тоне спросил главный.

И это он ещё не упоминал фотографии, с которых всё и началось.

— Д-да... я... конечно. Я обдумала... просто дай несколько дней, - стараясь держать более-менее уверенный тон произнесла мама.

— Ага. Ну что ж, хорошо, - произнёс главный.

В глазах мамы и близко не проскочила радость, но был какой-то намёк на облегчение. Однако и тот быстро потух, как только главный продолжил говорить.

— Однако давай так: в случае, если у тебя не получится, то ты навсегда вернёшься в то место, из которого только что приехала. Идёт?

Конечно, по большей части главный блефовал, но прекрасно знал на что давить. И, само-собой, не ошибся. Услышав это, тут же нагрянувшие свежие воспоминания о днях, проведённых в "Пыточной", плёткой излупили мамино сознание, отчего по её телу прошел мерзкий холодок. Это место стало для неё травмой, оставившей неизгладимый след. Страшным сном, воплотившимся в жизнь. Слишком много боли было с ним связано, как физической, так и моральной. Никогда и ни за что она не хотела туда возвращаться. Теперь в её представлении, то место было чем-то явно похуже ада.

— А м-может...

Но главный, зная наперёд, что захочет спросить мама, прервал её:

— Нет, других условий не будет.

Мама не произнесла ни слова.

— Ты же сказала, что у тебя же есть план. Или ты в него совсем не веришь?, - с неприкрытой насмешкой продолжил главный, - Если это так, то ты знаешь, что делать.

На последних словах он вновь ткнул пальцем в направлении пола. Мама вся как-то сжалась, обхватив одной рукой другую и слегка потирая правой ступнёй левую. "Я не могу туда вернуться... нет-нет-нет... никогда... больше никогда. Но в ином случае... как же... нет-нет... За что мне это?..", - тревожно крутилось у неё в голове. Шли секунды, минуты. Мысли безжалостно давили на маму. Что бы она судорожно ни "придумывала" - исходом всегда был тупик. Вывод, что никакого плана у неё нет и быть не может, как и выхода из ситуации, в какой-то момент больно ужалил маму под самую корку сознания. Эта боль даже отразилась на её лице. Слишком она не хотела возвращаться в то место. Уже в тот момент мама прекрасно осознавала, какой будет конец её "раздумий", знала, чем закончится эта её очередная "сценка". Несмотря на то, что секс-игрушкой она стала уже относительно давно, всё это время в ней теплилась какая-то надежда. Ни на чём толком не основанная, но всё же она была. Но вот теперь... Её телом и волей пользуются подростки и многие другие сторонние люди; она опозорена и унижена так, что даже при возвращении к нормальной жизни, уже никогда этого не забудет; ей пережито сразу несколько событий, которые возымели слишком огромное влияние на её моральное состояние и каждое из них, в большей или меньшей степени, всё дальше вгоняло в состояние безвыходности; наконец, её, как она считала, лучшая подруга отвернулась от неё, пусть и была в похожем положении и самое главное, окончательно подкосившее её, даже сын, от которого она так старалась всё скрыть, знает обо всём и лично принял участие как минимум в одном из событий. Мама очень не хотела принимать хоть что-то из этого, ища хоть какой-то просвет. Но на него не было и намёка. Как-то затравленно и неуверенно мама подняла глаза на парней. С неприкрытым страхом она обвела взглядом толпу, очевидно, боясь увидеть в ней и меня.

— Пожалуйста.., - еле прошептала она.

В следующую секунду она ощутила шлепок сзади и последовавшее:

— Да сядь ты уже, не позорься. План у неё, блять, есть... Позорище сраное.

Голос принадлежал тому самому патлатому парню, мама его сразу узнала. Ещё один её обидчик на месте. Она больше не знала, что делать. Не то что бы знала до этого, но теперь надежда окончательно испарилась. Она понимала, что всё кончено. Мама опустила пустой и потерянный взгляд, а спустя несколько секунд по полу безвольно стукнули её колени. Но я вместо этого звука отчётливо услышал громкий долгожданный... хруст.

Просидев так несколько секунд мама уже была готова разрыдаться.

— Приветствие, - прогремел голос главного.

— Д-добрый... вечер, - всхлипнув, прошептала мама.

Дальнейших действий долго ждать не пришлось. Слишком уж долго парни сдерживались. Больше не имея на это сил, первый же выскочивший из толпы парень зажал маме нос и в одно движение его член колом встал в её горле. Мама подавилась и инстинктивно хотела упереться руками в насильника, но их быстро у неё перехватили, заставив зажать в каждую ладонь по члену. Не разжимая маминого носа, парень, трахавший её рот, методично и глубоко вдавливал член, отчего мамино лицо быстро порозовело, на шее выступили вены и обзор перекрылся слезами. Из-за долгого воздержания кончили эти трое довольно быстро. Дрочившие мамиными руками стали спускать, не позволяя ей их разжимать, отчего мама с омерзением ощутила, как её ладони и пространство между пальцами покрылись тягучей массой. Несколько оставшихся залпов эти двое спустили маме на волосы, плечи и спину. Занимавшийся её ртом в последний момент разжал ей нос и первый же его залп вышел у гулко давящейся мамы через него, как и некоторые из последующих, отчего вместе с выходящими струями образовались и небольшие пузыри, из-за чего мамино лицо стало выглядеть ещё более позорно, жалко, но возбуждающе. Едва первый член был вынут изо рта, как маме, не дав толком даже прочистить нос, впихнули следующий. Второй парень зашел сзади и, подняв маму за талию до уровня своего торса, вставил член ей в попку. Эти двое были заметно выше мамы, отчего теперь, когда её подняли и зажали подобным образом, оказалась практически навесу, едва касаясь мысочками пола. И так, не меняя положения, стали трахать её в полуподвешенном состоянии. Мама лишь беспомощно дёргалась и елозила меж двух выдалбливающих её торсов, не в силах даже нормально коснуться пола.

Вообщем-то, дальше всё шло в подобном темпе. Воздержание некоторых из парней явно не пошло на пользу... маме. Ибо все они были особенно несдержанны и потому в дальнейшем старались использовать каждую часть её тела и не давая ни на секунду продохнуть самой маме. Естественно, в ход пошли и ступни, и изгибы коленей и локтей, и подмышки, и грудь, и волосы, и пространство промеж ляжек. Короче, любая часть маминого тела, где можно было бы с удовольствием зажать член, а таких было в достатке.

Я отключился примерно через часа полтора после начала всего происходящего. Проснувшись часа через два я, признаться честно, рассчитывал увидеть на мониторе обессиленную маму, без сознания валяющуюся на полу или кровати. На удивление, хоть маму я и застал действительно обессиленной, она не валялась без сознания, а, плача, стояла на коленях и на камеру умоляла парней о пощаде и возможности принимать противозачаточные. Данное условие для мамы никто не отменял, и она по-прежнему, утром и вечером, обязана была умолять об этом, вылизывая яйца и члены. "Всё никак не отстанут плохие мальчики, мамуль? Да уж, какая жалость. Покой тебе только снится". До тошноты нализавшись ненавистных яиц и членов и кое-как вымолив для себя очередное помилование, мама изо всех сил рассчитывала, что на этом её, наконец, оставят. Она дико устала и едва держалась на ногах. И большинство парней действительно стали собираться уходить, но только не главный. Ему явно не хватило этих прошедших часов и уж слишком он "соскучился" по своей игрушке. Мама лишь устало и разочарованно захныкала, когда парень с силой толкнул её на кровать, а уже через секунду грубо напирал на неё сверху. Мама не могла позволить себе такую роскошь, как расчёт на пощаду. Её попку быстро окатило жаром знакомой тяжести и боли, а спустя минуту та уже беспомощно сминалась под трахающим её торсом, вновь и вновь образуя складки. Из утомлённой мамы едва ли вырывались какие-то звуки, но главный приложил все усилия, дабы выжать из мамы все оставшиеся стоны. Попутно он вставил пальцы обеих рук маме в рот с двух сторон и стал растягивать, отчего теперь в её горле не мог задержаться даже самый тихий вопль. Кончив, главный ни на секунду не отлип от мамы. Практически пол ночи он методично и жестко вдалбливал маму в матрас, по итогу не оставив ей и шанса остаться в сознании. Лишь когда мама окончательно отключилась главный, предварительно разрядив свой последний залп ей внутрь, вынул член и оставил её.

Утром мама, еле-еле открыв глаза, проснулась от навязчивого звука будильника. Ещё даже не поднявшись с кровати она ощутила, как болят её бёдра, словно их машиной переехали. Но ещё больше неприятных ощущений вызывала невымытая со вчера сперма, застоявшаяся, пожалуй, везде, где только можно. А потому мама быстрее пошла в душ. Никого из парней дома не было, а потому она смогла нормально вымыться и позавтракать. Хотя кусок едва лез в горло... Впервые за пару недель она ела сама, а не с чьих-то рук. Вернувшись в свою комнату, мама с грустью подняла взгляд на стену с испорченными грамотами. Подойдя к ним она слегка провела по ним рукой. Её достижения... Тут же она вспомнила про свой альбом с фотографиями и ринулась его искать. Найдя его достаточно быстро мама с надеждой раскрыла альбом, молясь, чтобы хотя бы он был не испорчен. Но, само-собой, парни давно добрались и до него. Многих фотографий не было, какие-то были разорваны, а страницы самого альбома слипались из-за застывшей между ними спермы. Однако были и новые фотографии. Правда, вряд ли маме было приятно увидеть на них своё обконченое и заплаканное лицо, свою очередную унизительную позу или ещё нечто подобное, но других, увы, не было. На последней его страничке была единственная оставшаяся нормальная мамина фотография. Та самая, где она сидит в рабочем костюме на фоне грамот. Вот правда вид, мягко говоря, слегка портила фотка по соседству. На ней голая и зарёванная мама сидела на полу, широко раздвинув ноги, с заведёнными за голову руками, с испытываемыми болью и унижением в глазах. Вокруг её головы несколько крепких членов, агрессивные головки которых направлены на неё и являвшихся причиной её того состояния. А может только готовились к тому, чтобы в очередной раз сделать из неё мешок со спермой. Этого мама уже вспомнить по фото не могла. Настолько болезненный контраст... Правдивый. И от того такой болезненный. Мама с горечью и выступившими на глазах слезами закрыла альбом и откинула его в сторону. Теперь её прошлое так же кануло в лету и было полностью осквернено.

Далее, взяв камеру, мама села на фоне испорченных грамот и, кое-как, мямля, записала свои мольбы. Отправив запись главному, она стала одеваться. Блузка, юбка, ветровка, туфли, затычка... Всё. Трусики с лифчиком были недоступны и по сей день. Зато затычка была на месте. Здесь для мамы ничего не изменилось.

Где-то через час мама уже была на работе. Ничего хорошего ожидать не стоило, это мама знала наверняка. В свой "кабинет" она сразу пройти, естественно, не могла, нужно было идти к начальнику. Дойдя до его двери, мама крайне неохотно постучала, после чего медленно зашла внутрь. Старик сидел и рылся в каких-то документах за своим столом, но услышав, что кто-то зашел, отвлёкся:

— Ого! Надо же! Вы смотрите, кто пришел, - тут же саркастично-раздражённо начал он, - Неужели это наша царица решила озарить плебеев своим присутствием? И опоздала-то всего на пятнадцать минут! Ножки не устали так спешить?

Мама молчала, лишь слегка переминаясь на месте.

— А, ну то есть здороваться это тоже не для нас?, - выдержав паузу продолжил начальник.

— Здра..., - слегка прокашлявшись начала мама, но старик тут же перебил её.

— Значит так, заткнись. Сюда подошла.

Тон начальника стал намного более серьёзным и грубым. Всё так же неохотно мама медленно подошла к столу.

— Скажи мне, сколько у тебя уже пропусков? А? Можешь ответить?

— Я... не знаю точно.

— О, ты не знаешь? Так я тебе скажу. Ближайшие прошедшие две недели. И это как минимум. Были и ещё дни. Ты помнишь, что я говорил, если ты пропустишь ещё хотя бы день или опоздаешь более чем на пару минут?

— Я не... Это не моя вина...

— Конечно не твоя. Разве может быть наша голая королева в чём-то виновата? Дрянь тупая. Весь график по пизде пустила.

Само-собой, никакой график 'по пизде' мама не пускала. От неё тут едва ли что-то зависело. Просто начальник злился, что все эти пару недель не на кого было спихнуть тонны работы и приходилось работать самому и другим сотрудникам.

— Понимаю... Я всё нагоню...

— Естественно ты нагонишь! Значит так, меня ты конкретно достала. С этого момента твой график семь на ноль; выплаты полностью убираю на год, дальше посмотрим, может, верну пару процентов от суммы; опаздываешь больше, чем на минуту - не плачу ещё один год, допускаешь более одной ошибки в документах за день - ещё год; без предупреждения пропустишь ещё один день - будешь молиться, чтобы я тебя вообще домой после этого отпустил; начало рабочего дня с восьми утра до десяти вечера.

С полными шока глазами мама выслушала эти адские условия.

— На г-год?.. Послушайте... я всё закрою... и отработаю. Это же... это просто ненормально...

— Ты смотри-ка какие шлюхи привередливые пошли! Ненормально ей! А приходить, когда тебе вздумается это, значит, нормально? По-хорошему я тебя вообще уволить должен, так что будь благодарна хотя бы за такие условия.

— Т-так ведь... так ведь невозможно... Послушайте... Я ведь не по своей воле не прихожу...

— Помимо прочего у тебя теперь есть дополнительные обязанности: у тебя в конуре есть телефон и почти любой сотрудник может на него позвонить и дать какое-то поручение. Его ты, естественно, безоговорочно выполняешь. То может быть как работа с каким-то документом, так и просто поручение а-ля "подай-принеси". Если будут поступать жалобы, что ты не выполняешь поручения должным образом - мало не покажется.

— Это ведь нереально!.. Ну послушайте... пожалуйста.., - чуть ли ни плакала мама.

— Я тебе всё сказал. Что-то не нравится - прошу на выход!

Слыша озвученные ужасные условия того, что язык не поворачивался назвать работой, мама и правда была готова уйти. Да вот только какой смысл и может ли она себе это позволить? Если она уйдёт, то гарантированно получит наказание от главного, а призрачная надежда выплатить долг, которая с озвученными условиями стала ещё более нереальной, испариться совсем. По сути у мамы был выбор: остаться и терпеть ужасные условия, либо уйти и всё станет ещё хуже. Не густо. Но большего мама, видимо, была не достойна.

— Можно... хотя бы не на год? Я м-могу... что-то сделать?..

Старик повертел головой и, раздражённо вздохнув, взял какую-то внушительную по размерам папку:

— Вот. По плану эта документация должна быть закрыта через четыре месяца, но если выполнишь сегодня, то, так и быть, подумаю над твоими условиями. Всё, теперь пошла вон!

Мама взяла папку, уже со страхом думая, как она должна будет это успеть, и направилась к выходу. Дойдя до подсобки мама с трудом открыла дверь. Чуть ли ни весь её стол был завален различными бумагами, с которыми ей, очевидно, предстояло разобраться. Слегка отодвинув их и освободив пространство, она начала работать. Усталость сходу была очень сильной. Ещё бы. Даже дня не прошло, как мама вышла из "Пыточной", а тут с утра её уже отправили на работу. Мама прекрасно осознавала, что одно её пребывание здесь на 99.9 процентов не имеет смысла и едва ли помогает отрабатывать долг. Но как бы ни велико было её желание уйти, она знала, что тогда 99.9 окончательно превратятся в 100. И потому маме пришлось терпеть. Едва прошёл час с момента начала работы, как телефон на мамином столе стал разрываться от звонков. "Исправь", "допиши", "закончи", "дополни", "принеси кофе в 111... в 415... в 412... в 225..." - только и слышалось из трубки. Бесконечный поток поручений от десятков сотрудников, в которых тонула мама и ева ли успевала делать собственную работу. Через какое-то время она услышала голоса из-за соседней стены. Той самой, с дырой. И вполне закономерно вскоре из этой дыры показался чей-то полувялый потный член, а хриповатый голос приказывал маме обработать его. Не без омерзения мама опустилась к дыре, а спустя минуту её язык уже слизывал отвратительные белые выделения с головки торчащего грязного члена. И таких членов было впереди ещё не меньше пары десятков. Само-собой, их всех маме предстояло вычистить, отсосать и похоронить их сперму и выделения там, где им было самое место - в недрах своего желудка. Где-то в районе обеда к маме ворвался запыхавшийся мужчина. Что-то быстро тараторя про то, что у него горят сроки и через час нужно быть у начальника, он кинул стопку листов на стол и убежал. В очередной раз отложив свою основную работу, мама принялась за кинутые ей бумаги. Ровно через час тот же мужчина вновь ворвался в подсобку:

— Всё готово?, - тут же спросил он.

— Да.., - тихо ответила мама.

— Бери всё и пошли!

— А... Я?.. Мне тоже?..

— Да-да! Давай, не тупи! Шевели булками! Времени в обрез!, - продолжал тараторить работник.

Не понимая, зачем ему ещё и она сама, и без малейшего желания лишний раз видеть старика, мама всё же собрала готовые листы назад в стопку и быстро, насколько можно было из-за затычки в попке, засеменила за мужчиной. Вместе с ним она вошла в кабинет начальника. Положив стопку листов ему на стол она слегка отошла в сторону, а старик и мужчина стали что-то обсуждать. Думая, что на неё не обращают внимания, мама короткими шажками попятилась в сторону выхода, но голос старика остановил её и мама, слегка закатив глаза, вернулась на место. Пару минут мужчины обсуждали работу. В какой-то момент старик нахмурился и, ткнув пальцем одной руки в бумагу, пальцем второй подозвал маму:

— Иди-ка сюда.

Мама неуверенно подошла к столу.

— Это что такое?, - спросил начальник.

Мама слегка наклонилась к листу бумаги, дабы лучше разглядеть.

— Опечатка.., - довольно тихо произнесла она.

— Что-что?

— Опечатка.

Возникла небольшая пауза.

— И? Что, всё в порядке?, - прервал её старик.

— Нет... Прошу прощения... не заметила...

— Не заметила она! Дура, блять! У тебя со зрением проблемы?

Думая, что это риторический вопрос, мама промолчала.

— Я спросил, у тебя со зрением проблемы?, - докапывался начальник.

— Нет...

— Так какого хера ты буквы в правильном порядке напечатать не можешь, скотина безмозглая?!

Старик продолжал что-то бубнить, но на маму уже внимания не обращал и вскоре мужчины вновь вернулись к обсуждению документа, а мама отошла в сторону. Однако ещё через время, в этот раз уже тот самый сотрудник, указал пальцем в один из листов, вслух обозначив допущенную ошибку. Начальник вновь подозвал маму и мочла удерживал палец на ошибке.

— Извините... Просто работы много и я... А-эм...

— Значит так, - устало выдохнул старик, - Сняла всё.

— Ч-что?..

— Одежду, дура! Сняла всё, живо!

— Н-но... я...

— Сняла, я сказал!

Не понимая, зачем это всё нужно, мама подрагивающими руками расстегнула блузку и, явно не спеша, сняла её, полностью оголив не защищённую бюстгальтером грудь. Забегав глазками, мама стала искать, куда можно повесить снятый элемент одежды, но поблизости не оказалось ничего подходящего, а потому блузку пришлось бросить на пол. Метнув секундный и уже слегка мокрый взгляд на старика, мама взялась за юбку. Едва мама расстегнула её, та предательски выпала из рук и, проскользив по маминым ляжкам и ногам, быстро упала вниз. Сделав шаг в сторону, мама полностью освободилась от юбки и теперь была полностью оголена, не считая туфель и анальной пробки, если считать её за элемент одежды. Жестом начальник указал и на обувь, так что от туфель маме тоже пришлось избавиться. Прикрывая промежность и грудь руками, мама стояла перед двумя мужчинами.

— Руки за голову, ноги на ширину плеч, - скомандовал начальник.

Нервно сжимая и разимая пальцы на голых стопах и слегка на них переминаясь, отчего был слышен характерный звук, мама медленно подняла руки и очень неуверенно завела их за голову. С не меньшим трудом она раздвинула ноги. Она старалась не разводить их слишком сильно, но немыслимые дискомфорт и унижение ощущались более чем отчётливо, даже от небольшого расстояния.

— Шире ноги! И выпрями спину!, - прикрикнул старик.

Сглотнув ком в горле, мама медленно выгнулась, распрямив спину и грудь, а ноги расставила ещё на несколько сантиметров.

— Всё, так и стоим, не двигаемся, - закончил начальник и вместе со вторым мужчиной вернулся к документам.

Мама молча приняла условия и теперь не шевелясь послушно стояла в своей позорной позе неподалёку от стола. Хоть она и старалась удержаться, но через пару минут небольшие струйки слёз всё же побежали по её щекам. Мужчины же продолжали неустанно обсуждать документ. Причём обсуждали они его так, словно он с самого начала был исключительно маминой работой, а не был спихнут на неё левым сотрудником. А сам обратившийся к ней с этой работой мужчина вслух несдержанно ругался, то и дело указывая на все допущенные мамой ошибки. В обычном состоянии она, естественно, не допустила бы их столько, но усталость, посторонние мысли, сжатые сроки и огромное количество разной работы давали о себе знать.

— А от неё вообще хоть какая-то польза будет?, - наткнувшись на очередную помарку завозмущался сотрудник.

— Думаешь, я в восторге, что мне на голову эту тупую шлюху свалили?

— Так докиньте ей работёнки, пусть хоть немного шестерёнками в голове пошевелит.

После сказанного мама посмотрела на мужчину полным удивления и даже какого-то разочарования взглядом. "Да я же за тебя всё сделала, тварь! Всё! Ну за что?.. За что они так со мной?", - плакалась и ругалась одновременно у себя в голове мама. Но на деле не пискнула и звука, молча, стоя в своей уничижительной позе, терпя, как её обсуждают, будто её самой нет рядом.

— Да считаешь, там есть чем шевелить?, - продолжил начальник, - Ты посмотри на неё. Там же членами давно все мозги выдолбили!

Оба мужчины на несколько секунд повернули головы в сторону мамы и, смерив ту оценивающими и полными презрения взглядами, отвернулись назад к бумагам.

— И то верно, - пробормотал напоследок сотрудник.

Следующие минут 40 мужчины, уже особо не отвлекаясь на маму, обсуждали документ. А сама мама так и продолжала стоять, словно какое-то украшение или аксессуар кабинета. Не двигаясь и даже не смея сказать слова... Пока её ни что не отвлекало, мама и сама не заметила, как вновь погрузилась в собственные мысли о своём нынешнем положении дел. И ни приходящие мысли, ни выводы из них её явно не порадовали. Она уже была на грани и попыталась было отвлечься, но взгляд её, как назло, упал на стоящее в кабинете зеркало, в котором она увидела себя почти в полный рост. Голая, с руками за головой и расставленными ногами, стоит и терпит, как её оскорбляют и унижают за выполненную работу, изначально даже не принадлежавшую ей. А ведь когда-то она была почти незаменимым сотрудником, имела статус... Гордость в конце-концов... И где она сейчас? Подобные мысли окончательно раскрошили маму и та, несколько раз судорожно дёрнувшись, на выдохе громко разревелась. Она была разбита и утомлена от всего с ней происходящего. Больше не знала, что ей делать и на что надеяться. Этот плачь был чем-то накопившимся от всего сразу, и потому был очень громким, неостановимым, горьким и жалобным. Мама безумно устала терпеть. Терпеть всё происходящее. Однако если раньше, когда её что-то не устраивало, она могла напрямую заявить об этом и начать что-то делать, то теперь конец её терпения ознаменовывался просто очень искренним и жалким рыданием. Даже в этот момент, так разбито плача, она не посмела изменить своей позорной позы и послушно продолжала стоять в ней. Такой вот "прогресс"... Такой итог...

Само-собой, начальник не мог не обратить внимание на разошедшийся мамин плачь, который моментами заглушал его же собственную речь. А потому старик резко подскочил и, безостановочно лупя ей щёки, громко сказал:

— Ну-ка заткнись! Заткнись, я сказал! Стой тихо!

Изо всех сил мама стала подавлять своё рыдание. Успокоиться шансов не было, но хотя бы минимально приглушить звуки.

— Ещё один громкий звук - и ты пожалеешь, подлюга!, - тыча пальцем в лицо маме произнёс старик и сел на место.

И теперь, как могла, мама старалась глушить собственный неудержимый плачь. В этот раз даже рыдать ей нормально не позволили, что может быть ещё хуже и унизительнее? Конечно, полностью убрать свои звуки она по итогу не смогла, и потому её всхлипы были вполне отчётливо слышны, но старик уже не жаловался.

Где-то минут через 15-20 мужчины, наконец, закончили с документом и отложили его в сторону. Сотрудник попрощался с начальником и даже получил от того благодарность за выполненную работу и спешно покинул кабинет. Мама, всё ещё не полностью успокоившаяся, видя, как ушёл сотрудник, убрала руки из-за головы и стала тоже собираться, но слова старика прервали её:

— А ты куда это собралась, дорогая?

— Р-разве... вы не закончили?..

— Да, мы закончили. А тебе какое дело? Я разве отпускал тебя?

— Н-но... у меня же там работы... куча... вы ведь сами мне её...

— Руки за голову и стоим!, - прервав маму, крикнул начальник.

Она чуть дёрнулась и с новой волной подступающего плача вернулась в прежнюю позу. Старик осмотрел её, вздохнул и, как ни в чём ни бывало, вернулся к работе.

Шло время. Час, два... Периодически к начальнику заходили сотрудники. С неприкрытым интересом разглядывая новое "украшение" в кабинете, они решали свои вопросы и уходили. На третьем часу конечности у мамы уже довольно сильно затекли. Но несмотря на усталость, мама не решалась открыть рот. Наконец, по истечению третьего часа, начальник неохотно разрешил маме двигаться и отправил назад в подсобку. Правда, путь до неё оказался не таким простым. Пока мама разминала затёкшие конечности, вытирала слёзы и подбирала одежду, старик произнёс:

— Пока не одевайся. Оденешься у себя в конуре. Пока всё неси в руках. А вот это...

Старик взял те самые сделанные мамой документы и положил ей на голову:

— . ..понесёшь вот так. Старайся не потерять равновесие.

Не понимая, зачем это нужно, но уже будто бы и не удивляясь прихотям дурного старика, мама, держа свои немногочисленные вещи в руках и балансируя стопку документов на голове, медленно вышла из кабинета и направилась в подсобку. По пути встретив несколько усмехавшихся над её внешним видов сотрудников и каждый раз стыдливо опуская глаза, мама кое-как дошла до подсобки. По пути стопка несколько раз падала с её головы, но каждый раз мама послушно возвращался её на место, едва ли подумав нарушить приказ.

Через пару часов в подсобку без стука вошёл молодой парень. Тот самый стажер. Мама оторвалась от работы, с неприкрытым разочарованием глядя на него.

— Давно же тебя не было. Что, работёнка была?, - язвительно произнёс парень с порога.

Мама молча отвела взгляд и продолжила работать.

— Эй, это не очень-то вежливо. Встань!

Вздохнув и протерев лицо руками, мама медленно встала. Парень осмотрел её и приложил руки к её груди.

— Всё ещё без лифчика? Хм... Плохо. В следующий раз в лифаке приходи.

— Это... не от меня зависит, - с отвращением отводя голову, стыдливо ответила мама.

— Ну, меня это не касается. Я говорю, в следующий раз в лифчике приходи. Давай, чтобы ты чувствовала мотивацию выпросить для себя лифак или как ты там его получаешь, я за каждый день без него буду отдавать тебе часть своей работы?

— Слушай... пожалуйста... у меня и так...

— И сегодня я засчитаю как первый день, - не слушая продолжил парень, - А потому готовься, сегодня принесу пару стопочек.

— Подожди... послушай!..

Но парень быстро развернулся и уже покинул подсобку. А вернувшись через несколько минут и правда отгрузил маме на стол несколько стопок с бумагами.

— Так много?.. - прошептала мама.

— Ну, я ещё несколько работ стажеров из других отделов прихватил. Далеко не всех, так что тебе повезло. Сегодня, так и быть, будет поблажка. В следующий раз соберу всех, кого найду. Так что постарайся решить проблему с лифаком. Кстати, это всё нужно уже сегодня сдать, поэтому не затягивай.

Не дав вставить маме и слово, парень вновь быстро вышел из подсобки, захлопнув дверь.

Само-собой, с таким количеством навалившейся работы, думать о том, чтобы выполнить данное начальником задание не приходилось. К концу рабочего дня, мама, можно сказать, едва ли начала его. Но за стажеров всё сделать успела, и когда парень снова пришёл, мама молча подвинула готовые работы к краю стола.

— Успела?, - спросил парень.

Так же не говоря ни слова мама кивнула.

— А это всё потому, что я не со всех собрал. Скажи спасибо.

Считая это очередной словесной издёвкой, мама лишь бросила на парня усталый взгляд и вернулась к работе. Но тот был настроен вполне серьёзно. Парень подошёл и развернул сидящую маму к себе лицом.

— Я не шучу, - произнёс он.

— Да... спасибо.., - выдохнула мама, - Слушай, у меня ещё уйма всего...

— Нет, я хочу не так. Упрись лицом мне в пах.

С этими словами парень демонстративно выпятил его вперёд.

— Ну пожа...

— Давай-давай, поживее. У тебя же куча работы, сама говоришь. Не отнимай своё время.

Нехотя мама придвинулась на стуле чуть ближе и, отведя глаза в сторону, стала медленно прислонять свою левую щёку к паху стажера.

— Глаза на меня, - скомандовал он.

Из-за последовавшего приказа прислоняться пришлось уже не щекой, а полноценно лицом и носом в том числе. Сделав это, мама подняла на парня грустный взгляд.

— А теперь давай: спа-си-бо, - продолжал командовать стажер.

На каждый слог слова "спасибо" он методично отвесил маме пощёчины.

— Спасибо.., - грустно и тихо прошептала она.

— Ещё раз и погромче! Спа-си-бо.

И вновь каждый из слогов ознаменовался шлепком по бедной маминой щеке.

— Спасибо...

— Продолжай, пока не скажу остановиться. Только попридумывай что-нибудь ещё, кроме одного слова.

Следующие 10 минут парень почти безостановочно лупил щёки прислонённой к его паху мамы, а та, шмыгая подзабившимся из-за наступающего плача носом, старалась придумывать, как благодарить такой "щедрый подарок" от него. Лицом она ощущала, как от каждой произнесённой ей благодарности член парня буквально каменел, а сам он периодически давил маме на затылок, дабы посильнее прижать её к паху. Когда же он разрешил остановиться, мама резким движением быстро отпрянула от его паха и отодвинулась на стуле, как можно дальше.

— Вот так. За доброту нужно быть благодарной, - с издёвкой сказал парень, - Также напоминаю тебе про лифчик. Если в следующий раз не будет, то работы принесу раза в два-три больше, можешь не сомневаться.

После этого он быстро развернулся и вышел из подсобки.

Времени на выполнение задания от начальника у мамы и без того было мало, а теперь его не осталось совсем. И потому теперь она грустно плелась к кабинету старика, держа в руках невыполненную работу. Постучав, она аккуратно протиснулась внутрь. Старик только что закончил какой-то телефонный звонок и был от него явно не в лучшем настроении, если таковое у него вообще хоть когда-то бывало.

— И-извините.., - начала мама.

— Да?, - раздражённо ответил старик.

— Та документация... которую вы мне дали... Работы было слишком много... и я... вообщем немного не успела... и...

— Хорошо. Два года без зарплаты, - ровным, но всё таким же раздражённым голосом произнёс он.

— Ч-что?.. Н-но ведь... это даже не срочно... Такого условия... не было...

— Хочешь три?

— Послушайте... я ведь...

— Ладно, будет три.

— Стойте!.. Не надо... хорошо... Пусть будет... два...

— Пусть будет? Ты кем себя возомнила? Надо было раньше думать и поменьше открывать свой пиздлявый рот. Три, я сказал! И точка! Пшла вон, с глаз долой! Не до тебя сейчас.

Мама хотела бы попытаться что-то возразить на настолько очевидно несправедливое решение, но боялась, что любой её следующий звук приведёт к ещё более худшим последствиям. И потому, молча проглотив очередную несправедливость, грустно и тихо повернулась назад к двери и вышла прочь. Теперь её следующие три ближайших года тут обещают быть абсолютно бесполезными... И мама прекрасно это понимала. А потому уже через минуту старик услышал разбитый жалобный громкий плач из-за двери, к которой с обратной стороны спиной прижалась мама. Он тяжело и раздражённо вздохнул, после чего вновь вернулся к работе.

С чувством невероятного опустошения и дикой усталостью мама заканчивала свой рабочий день. Благо, хотя бы под конец ещё какой-нибудь работёнки ей не подкинули. Ехать домой на метро у неё не было ни сил, ни желания. Однако денег на такси тоже. А потому она решила попробовать договориться. Уже через несколько минут возле вытянувшей возле дороги руку мамы остановилось пустое такси. Нерусский мужчина, на вид которому было около пятидесяти, приоткрыл окно и, практически без акцента, спросил:

— Подвезти?

— Да, если можно... Н-но только денег у меня с собой нет. Я отдам, как на место приедем.

Таксист явно призадумался. Вздохнув и почесав затылок, он, кажется, немного нехотя, всё же согласился подвезти.

— Только без обмана, - предупредил он, когда мама усаживалась на заднем сидении, - А то бывали у меня случаи.

— Да-да, кончено. Я поднимусь домой и вынесу вам...

По дороге были пробки, потому поездка растянулась, а сама мама успела даже вздремнуть. Когда же водитель доехал до места, то назвал маме сумму и та, клянясь вынести деньги в течение пары минут, вышла из машины и направилась в подъезд. Лифт как назло не работал, а потому идти пришлось пешком по ступенькам. Когда до квартиры оставалось всего пару этажей, то на лестничной клетке маме путь перекрыли трое парней, спускавшихся сверху.

— О, а вот и она! Что-то ты припозднилась сегодня, мы уж уходить собрались, - сказал один из них.

— Разрешите я... Пропустите, пожалуйста...

Сказав это, мама попыталась пройти через парней, но те толкнули её назад.

— Мы-то уж расстроились, что сегодня без развлечения уйдём, но, кажется, удача нам всё же улыбнулась.

Один из парней в это время стал заходить маме за спину.

— Послушайте... м-меня там такси ждёт... водителю нужно деньги вынести... Я только... М-м!!..

Её слова резко оборвались. Парень, зашедший за спину, туго ухватил её за волосы и, потянув их на себя, запрокинул маме голову. Одновременно с этим пнув её в подколенную ямку, из-за чего сами мамины колени подогнулись и та больно упала на них на пол.

— Да похуй нам, завались, - не отпуская маминых волос произнёс парень, - У тебя сейчас другие обязанности.

Мама, увидев, как двое других парней тоже приближаются к ней, взволнованно забегала глазами:

— Стойте!.. П-прям тут?... Давайте хотя бы...

— Тихо, - прошипел держащий маму парень, хлестанув её по щеке, - Тебе же уже "нечего терять", так какая разница, где и при ком ты возьмёшь за щеку?

Несмотря на то, что это было, в целом, правдой, это не означало, что у мамы атрофировалось чувство стыда. Но на обстоятельства она повлиять никак не могла, а потому уже скоро первый член бесцеремонно занимал собой пространство бедного маминого горла, больно его растягивая и заставляя её саму нещадно давиться и кашлять. Мамин давящийся кашель и непроизвольные скользкие причмокивания громким эхом разносились сразу по нескольким лестничным клеткам. Двое других встали с двух других сторон и заправили мамины руки себе в штаны, дабы их члены не стояли без дела, пока ждут своей очереди. Парень, чей член был у маме в горле, активно насаживал её на него, обоими руками давя ей на затылок. Мама гулко давилась, а слёзы застилали весь обзор. Это ощущение насильно забитого горла, вставших в глазах слёз и болящих коленей при очередном отсосе стало для неё таким омерзительно и пугающе... привычным. Мама как могла пыталась отогнать это ощущение "привычности", но у неё просто не получалось. И это пугало её. Она что, начинает по-настоящему мириться с этим?.. Мириться с тем, что её горло не более чем инструмент для дрочки членов? Нет-нет, ни за что! Да, она в абсолютно ужасном положении, а её жизнь давно стала рабской, но это не повод всё это воспринимать как должное. Правда ведь?..

К моменту, как мама давилась и задыхалась от спермы, частично выходящей через нос, таксист, ждавший на улице и так и не увидевший своей заслуженной оплаты, уже отъезжал от дома, при этом, явно затаив обиду.

Парни тем временем продолжили натягивать мамино горло, в конце концов, оставалось ещё два члена. Их ей, естественно, пришлось вылизать, принять и обработать, пока их сперма в очередной раз не набила собой её желудок.

Однако даже после окончания, маме не дали сразу уйти. Парни всё ещё стояли вокруг мамы, которую заставили широко раскрыть рот и сильно высунуть язык, и один из парней в умеренном темпе стучал членом по этому самому языку.

— Знаешь, сучка... Последнее время нам показалось, что твоя одежда стала слишком... скучной, - задумчиво начал парень, - Может слегка обновить твой гардероб?

— А-а-а-э-э?.. - издала мама усталый и тихий, но наполненный явной долей страха звук. Конечно, она понимала, что ей явно не предстоит носить вечернее платье.

— В выходные тогда сгоняем с тобой в один магаз, выберем достойную для такой бестолочи одёжку, - продолжил парень.

После чего перестал стучать членом по маминому языку. Все трое излупили её щеки напоследок и, довольные, пошли дальше вниз по лестнице к выходу из подъезда.

Мама, всхлипнув, посидела ещё минуту на полу. Затем устало вздохнула, минимально вытерла покрытые спермой губы и нос, посморкав последний в салфетку, и направилась вверх по лестнице в свою квартиру. Вернее... место которое когда-то было её квартирой. Теперь, некогда родные для мамы стены, стали для неё личным адом, а сама квартира давно принадлежала её ненавистным мучителям. Про деньги таксисту мама уже успела забыть.

Не прошло и получаса, как мама уже сидела на коленях, голая, на кухонном полу, пока группа парней ужинала. Главный заставил её сидеть под столом, уперевшись лицом прямо в его яйца, пока тот спокойно ел. Да, вот так теперь выглядела её жизнь. После утомительного и очередного ужасного дня, она сидела на полу и вдыхала запах потных яиц подростка. Ситуация, к которой жизнь маму явно не готовила, но которую нынешняя она полностью заслужила. По щекам мамы текли тихие очередные слёзы, но она не смела ни на секунду убирать своё лицо от ненавистных яиц, послушно держа ладони на своих ляжках и почти не двигаясь. Поза её бесповоротного поражения, отчаяния, безвольности, унижения и... даже какого-то смирения со всем этим. Всё и сразу. Одним словом - мамочка дома.

Через время главный, не отрываясь от еды, пихнул телефон под стол, ближе к маминому лицу:

— Слышь, сучка. А это что за контакт? Не помню, чтобы мы вбивали его тебе, - жуя, сказал главный.

Парни полностью контролировали мамин телефон и он, как, пожалуй, и вся мамина жизнь теперь, не принадлежали ей и были под полным контролем кого угодно, но только не самой мамы. А потому, естественно, главный знал любые изменения, которые могли произойти в маминой контактной книжке. Мама медленно отстранила свои губы и нос от яиц подростка и перевела замыленный слезами взгляд на яркий экран телефона перед её лицом. На экране был контакт, подписанный как 'Папочка' и сам номер телефона. Уставшей маме потребовалось не менее десятка секунд, чтобы вспомнить кто это или как это произошло. Однако, наконец, её утомлённый мозг больно ударило воспоминание о том парне из метро, его огромном члене, домогательствах и прочем. От воспоминаний о внушительном члене по маминому телу пробежала неприятная дрожь и, само-собой, эту деталь она не собиралась включать в свой рассказ.

— Это.., - тихо начала мама, опуская глаза в пол, -. ..это парень из метро. Я его не знаю... Но он оставил контакт.

— Что, просто оставил? На кой хер?, - убрав телефон от маминого лица сказал главный, наконец опустив глаза под стол.

— Ну он... Эм... ммм... С-сказал, что я могу позвонить...

— Чего, блять? Просто так? Давай всё рассказывай, дура тормознутая, шевели шестерёнками!, - недовольно прошипел парень, шлепая мамину щёку.

Держась на покрасневшую щеку и всё так же смотря в пол, мама продолжила:

— Он... Он сказал, что я могу позвонить... чтобы увидеться с ним... Показывал фото своего... прибора... Домогался до меня. А после оставил номер... сам мне его в контакты вбил... Вот...

— О, какой-то смелый парнишка, как я погляжу, а? Хм... Уже, конечно, немного поздно, но.., - крутя телефон в руке слегка задумчиво сказал главный. После чего снова поднёс телефон к лицу мамы, - Ладно, звони ему. Сейчас же. Скажи, что хочешь, чтобы он завтра пришёл.

Мама тяжело сглотнула и подняла глаза на телефон снова. Что ж, наверное, она и не могла ждать ничего другого. Слегка дрожащей рукой она взяла телефон, нажала на вызов и неохотно приложила телефон к уху. Послышались монотонные гудки, обозначавшие вызов абонента, а в это время мама зажмурила глаза, молясь, что на звонок никто не ответит. Не в целом, конечно, но хотя бы сейчас, чтобы отсрочить неминуемую и явно неприятную встречу. Каждый гудок эхом отдавался в её пульсирующей из-за сердцебиения голове и это самое сердце больно кольнуло, когда после примерно десятого гудка мама услышала в трубке неприятное:

— Говори.

Да, без сомнений это был его голос. Даже уставшая мама смогла его узнать. Главный в этот момент показал жестом маме поставить громкую связь, чтобы парни тоже слышали разговор.

— Я... Я звоню, чтобы.., - начала мямлить мама, но голос из телефона её тут же перебил.

— А-а, я тебя помню! Всё не мог понять, что именно за 'сучка метро'. Ну да ладно. Чё, по членам соскучилась?, - посмеялся голос из телефона, - Адрес давай говори, шлюха. Завтра часам к 12 приеду зад твой выебу.

— П-подожди... я...

Главный слегка дёрнул маму за волосы, жестом показывая, мол, 'давай, говори ему адрес'. После этого мама неохотно и тихо промямлила адрес.

— Ну вот и договорились. Всё, давай. Завтра. 12 утра, - тут же ответил голос из телефона.

— П-подожди минуту!.. У меня в это время р-работа... Я думала 12 ночи... Эм... Может...

— Да нахуй иди, шлюха тупая. Я сказал, 12 утра. Всё. Если завтра на адресе тебя не будет - пизда тебе, мразь. Я тебя выслежу и зад твой наизнанку выверну. Шаболда. Всё. Ебало стяни и жди меня завтра.

После вызов тут же сбросили по ту сторону провода. Главный слегка присвистнул, забирая мамин телефон назад.

— Ого, даже я не ожидал такого. Нихуёвый зверь, а?, - посмеялся он, при этом рукой снова прижимая мамино лицо, нос и губы к своим яйцам, - Ладно, сиди. С работой, правда, опять не повезло. Блять, тебя так вообще скоро уволят, дура! Небось уже штрафов полные штаны накопила.

Мама лишь тихо всхлипнула, слушая слова парня. Нет, с бесполезной работы её вряд ли уволят, уж слишком она удобный коврик для вытирания ног. Будет хуже - работу сделают ещё более бесполезной. И мама уже это прекрасно понимала. Однако мысли об этом быстро смешались с новыми и не менее неприятными. Завтра придёт этот мудак с огромным членом... И мама уже тихо молилась, чтобы её бедные рот, попка и матка пережили то, что будет завтра...

Ближе к 11 утра следующего дня, закончив с утренними мольбами мамы, парни ушли из квартиры, направившись ко мне в квартиру с мониторами, дабы ничто не мешало представлению. Сама мама направилась в ванную, дабы вытереть с лица, груди и волос 'густые доказательства' того, что её каждодневный ритуал прошел успешно. Выходя из ванной она заметила её помятый, так же покрытый спермой, некогда довольно приличный милый халатик. Словно неуверенно она протянула у нему руку и медленно накинула его себе на плечи. Подобие... нормальности? С тяжёлым вздохом она села на край кровати, смотря в пол и на свои голые ступни. А когда она вообще последний раз носила нормальную одежду? Более того, когда она последний раз носила хотя бы трусики? Лифчик? Хоть какое-то белье, не покрытое выделениями? В какой момент факт того, что она почти всегда голая перед большинством людей в её, пусть и не желанном, окружении, стал повседневной нормой? Ей, пожалуй, и самой было страшно отвечать на этот вопрос. А учитывая всё произошедшее недавно, даже этот факт должен был волновать её не так сильно. Наверное.

Она сидела так почти весь оставшийся час. Трудно сказать о чём конкретно она думала, но явно не о чём-то приятном. А, быть может, она и вовсе ни о чём не думала, а просто пользовалась кратким моментом тишины и отдыха.

Около 12 часов в дверь раздался громкий навязчивый стук. Мама заметно дёрнулась, вырванная из своей тишины и словно инстинктивно подскочила на ноги. Тяжело сглотнув, она потёрла лицо руками и направилась к двери...

P.S.: Всех приветствую! Благодарю всех тех, кто дождался выхода новой части. Вы настоящие герои) К сожалению, как можно понять, данная часть ещё не дописана и нуждается в дополнении. И оно обязательно будет, позже часть будет отредактирована и дополнена. Но ожидание было и без того долгим, а потому я посчитал, что хотя бы под Новый Год будет справедливо выложить хоть что-то) Знаю, срок выхода новой части теперь намного дольше, но, надеюсь, вы можете меня понять. То, что я пишу здесь - моё хобби в свободное время и потому, само-собой, я делаю это когда есть настрой и время само по себе. И последнего нынче часто не хватает, если сравнивать с тем промежутком, когда выходили самые первые части, например. Так что прошу меня простить и, ещё раз, всем тем, кто ждёт - огромное спасибо! Я не могу знать когда, но рассказ, без сомнений, будет закончен. Рано или поздно. Всех с праздником)