Весенний дождь барабанил по крыше соседнего торгового центра — такого же серого и безликого, как мое настроение. Я смотрел на экран ноутбука, где тихо переключались слайды чужого дизайн-проекта, и думал о том, что вся моя жизнь это тоже своего рода проэкты. Одни воплощаются в жизнь. Другие, как мой, годами пылятся в папке «Без названия» с пометкой «Нереализуемо».

Проект моей мечты. Не дома, не сада. А отношений. Где я не буду тюремщиком, а стану… чем-то вроде доверенного архитектора. Архитектора, который не просто строит стены вокруг любимого человека, а проектирует для него мосты. Мосты к другим. Странно? Да. Болезненно? Еще как. Но иначе — скучно, пусто и вранье самому себе.

Алина, Катя, Лена… Все они были как разными подрядчиками, которые, увидев мой чертеж, разводили руками: «Это не по ГОСТу. Это не выдержит нагрузок. Вы что, с ума сошли?» И уходили, оставляя после себя лишь груду битого кирпича и разочарования.

И тогда я решил закрыть проект. Сдать его в архив. И жить, как все: искать «надежную», «верную», «свою». Но потом я встретил Аню.

Мы столкнулись в кофейне возле моего офиса. Буквально. Она, листая яркий каталог с плиткой, пятилась к стойке, а я нес американно. Ледяной латте разлился у нее по бежевой блузке и строгой юбке-карандаш.

— Ой! Простите, я… — начала она, и ее лицо, моментально покраснев, исказилось досадой. Потом взгляд упал на мою рубашку, тоже щедро украшенную кофе. И она рассмеялась. Звонко, беззлобно. — Похоже, мы оба теперь в одной цветовой гамме. «Осенний капучино».

Мы оттирались салфетками, извинялись, и снова смеялись. Она оказалась обаятельной, и легкой в общении. Сказала, что работает в строительной компании «Горизонт», готовит видео-презентации для новых проектов — «оживляет» чертежи, чтобы клиенты влюблялись в дома еще до заливки фундамента.

— То есть ты — душа будущего дома? — улыбнулся я.

—Скорее, его пиар-агент, — парировала она. — Рассказываю красивую историю. Иногда даже сама начинаешю в нее верить.

Мы обменялись контактами («чтобы возместить ущерб за химчистку», как сказала она). И возмещение плавно перетекло в ужин, а потом в кино. Аня была идеальна. Умная, веселая, с острым язычком. Но что-то было не так. Вернее, было «слишком так». Слишком правильные ответы, слишком взвешенные истории из прошлого. Как будто она читала книгу «Как быть хорошей девушкой» и старательно следовала инструкции. Иногда в ее глазах мелькала искорка чего-то дикого, необузданного, но она мгновенно гасила ее, поправляя волосы или переводя разговор.

Меня это и притягивало, и настораживало. Она была как тот самый дом с безупречным фасадом на ее презентациях. Но что было внутри, так для меня было тогда загадкой.

Где-то через месяц мы были уже парой. Она приходила ко мне, мы готовили вместе, смотрели сериалы. Она рассказывала о работе, о глупых заказчиках, о талантливом, но вечно пьяном 3D-дизайнере Славе, который вытаскивает на себе все проекты. И ни разу — ни разу! — она не упомянула о флирте, о внимании мужчин. Как будто на ее стройплощадке работали только женщины и пенсионеры.

Однажды мы сидели у меня. Она монтировала на ноутбуке какой-то ролик, а я читал книгу валяясь на диване. В комнате царила тишина, прерываемая щелчками мыши.

—Аня, — сказал я, глядя не на нее, а в книгу. — А на работе тебя никто не задевает? Ну, знаешь… Не пытается приударить?

Она замерла на секунду, потом продолжила кликать.

—Ой, да всякое бывает. Менеджеры по продажам, иногда клиенты. Но я же с тобой. Зачем мне это?

Голос хоть и был ровным, но в нем слышалась какая-то легкая фальшь. Как будто она отрепетировала эту фразу.

Мой внутренний «проект», тот самый, заархивированный, вдруг затрепетал. Что, если… Что если ее идеальный фасад — это просто облицовка? Что если внутри — ветреная, жаждущая внимания натура, которая просто боится меня спугнуть?

Я решился на рискованный шаг. Не как с Катей — с размахом. А точечно. Как сапер.

—Знаешь, — начал я, откладывая книгу. — Меня это… не пугает.

—Что именно? — она оторвала взгляд от экрана.

—То, что ты можешь нравиться другим. Что с тобой могут флиртовать. Я… я даже нахожу в этом что-то приятное.

Аня медленно закрыла ноутбук. Ее лицо стало осторожным, изучающим.

—Приятное? Это как?

—Ну… Это же признак того, что ты прекрасна. Что я не один такой слепой, кто это видит. И… — я сделал паузу, выбирая слова. — И мне нравится думать, что ты свободна. Что ты со мной не потому, что заперта в клетке условностей, а потому что хочешь быть именно со мной. Добровольно.

Она долго смотрела на меня, словно пытаясь разглядеть подвох.

—Ты… странный. Большинство парней рога бы уже примеряли от таких разговоров.

—Я не большинство. Мне важна честность. Даже если она неудобная. Мне было бы даже… интересно, если бы ты делилась такими моментами. Как другу. Самому близкому другу.

Я видел, как в ее глазах идет борьба. Страх разрушить идиллию против желания сбросить маску. Желание победило.

—Ну… — она потянулась за телефоном, покрутила его в руках. — Вот, например, вчера. К нам приезжал этот… итальянский поставщик мрамора. Альдо. Такой самовлюбленный красавчик. Пока мы ждали директора, он полчаса рассказывал, какие у женщин в Италии должны быть формы, и все это время смотрел на меня так, будто снимал мерки взглядом.

В ее голосе прозвучала не привычная сдержанность, а живые нотки — смесь раздражения и тайного удовольствия.

—И что? — спросил я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Не от ревности. От волнения.

—И ничего. Директор пришел. Но… он оставил мне визитку. Сказал, если буду в Милане…

Она замолчала, снова ожидая моей реакции.

Я подошел, взял ее за руку.

—Спасибо, — сказал я искренне.

—За что? — удивилась она.

—За то, что рассказала. Мне важно это знать. Все, что с тобой происходит.

В тот вечер Аня как будто скинула гири. Она рассказывала уже не только про вчерашнего итальянца. Проходили истории за историей: о заказчике, который пытался под видом обсуждения сметы пригласить ее в баню; о соседе по спортзалу, который вечно «случайно» оказывался рядом; о бывшем однокурснике, писавшем ей в соцсетях. Ее глаза блестели, жесты стали свободнее. Это была уже не та сдержанная Аня с идеальным макияжем. Это была живая, ветреная, чуть эгоцентричная девушка, которая обожает быть в центре мужского внимания. И которая, на удивление, теперь доверяла мне все свои маленькие победы.

Это стало нашей игрой. Нашим секретным ритуалом. Она приходила с работы и, попивая вино, докладывала: «Ты знаешь, в у меня сегодня было два эпизода. Утром электрик новенький так на меня смотрел, будто я не проектор, а розетка на 220. А после обеда клиент, тот седой, с «Бентли», сделал неуклюжий комплимент моим… э-э-э… деловым качествам».

Я учился слушать. Иногда внутри все сжималось в холодный комок. Старая, дикая ревность поднимала голову: «А вдруг она сейчас не шутит? Вдруг она действительно смотрит на того электрика?». Но я гнал эти мысли прочь. Потому что в ее рассказах, сквозь кокетство, я стал слышать главное: «А я рассказала ему о тебе. Сказала, что у меня есть парень, который не ревнует от таких историй. Он обалдел». В этих словах была гордость. Гордость за меня. За нашу странную связь.

Однажды, после особенно откровенного рассказа про флирт на корпоративе, она притихла.

—Макс, а тебя это… ну правда не задевает? Тебе не кажется, что я какая-то… легкомысленная что ли?

Я обнял ее.

—Ты — какая есть. И мне с этой «какая есть» интересно. С той, которая пряталась за ширмой идеальной девушки, было скучновато, честно говоря.

Она рассмеялась, прижалась ко мне.

—Боже, как же я устала быть идеальной. Все прошлые… они сбегали, стоило мне показать хоть намек на то, что мне может кто-то еще понравиться. Ты… ты другой.

Это «ты другой» стало для меня лучшей наградой.

Поворотный момент наступил, когда она вернулась с трехдневной выездной презентации в Сочи. Я встретил ее в аэропорту. Она шла быстрой, легкой походкой, загоревшая, сияющая. Увидев меня, она буквально влетела в объятия.

—Соскучился?

—Еще как. Как съездила? Клиентов покорила?

—Клиентов — да, — сказала она, и в ее глазах промелькнул тот самый дикий огонек. — И не только их. Пойдем, расскажу в машине.

По дороге домой она выложила все. На конференции был архитектор из Питера, Артем. Молодой, талантливый, харизматичный. Они несколько вечеров подряд обсуждали работы, потом гуляли по набережной, пили вино. «И… что-то случилось, Макс, — сказала она, глядя прямо на дорогу. — Он поцеловал меня. В последний вечер».

Машина будто сама по себе дернулась. Я крепче сжал руль.

—И?

—И я ответила. Ненадолго. Потом отстранилась. Сказала, что у меня есть ты. И что у нас… особые отношения.

—Что он?

—Сказал, что я еще более странная, чем кажусь. Но понял.

Мы доехали до дома молча. Поднялись в квартиру. Я чувствовал, как земля уходит из-под ног. Это было уже не просто кокетство на расстоянии. Это был поцелуй. Настоящий.

—Почему ты рассказала? — спросил я, когда мы остались в прихожей.

—Потому что мы договорились о честности, — просто ответила она. — И потому что… мне было важно, чтобы ты знал. Чтобы между нами не было этого кирпича недомолвки. Это наш проект, помнишь?

Она назвала это «нашим проектом». И в этот момент я понял — мы прошли точку невозврата. Теперь мы не просто парень и девушка с необычными разговорами. Мы — соавторы. Соавторы чего-то очень хрупкого и очень прочного одновременно.

— И что ты чувствовала? — спросил я, уже зная, что хочу слышать все, до последней детали.

Она рассказала. Про шум моря, про запах его духов, смешанный с запахом кипарисов, про то, как смешно и страшно было одновременно. И опять, сквозь рассказ, пробивалось: «А я думала о тебе. Думала, как я все это тебе перескажу. И от этой мысли было… еще страннее и круче».

В тот вечер не было слез, как в истории с Юлей. Было другое чувство — глубокой, почти мистической близости. Она доверила мне не просто факт измены. Она доверила свои искушения, свою слабость, свою ветреную натуру. И, доверяя, она осталась здесь. Со мной.

Утром я, как обычно, убежал на работу, оставив Аню досыпать в переплетении простыней. В воздухе еще витала интимная доверительность прошлого вечера, но будни брали свое. Нужно было успеть на планерку.

По дороге, на подъеме после моста, меня вдруг осенило дикое желание купить себе чего-нибудь вкусненького. Не просто булку, а именно чего-то праздничного. Может быть это был отголосок вчерашней «победы» над хаосом — раз уж мы его приняли, и день должен был начаться со сладкого.

Я свернул к огромному торговому центру, припарковался на почти пустой в этот час стоянке и зашел внутрь. Купил кусочек изумительного тирамису из кондитерской на минус первом этаже и дорогой кофе в термокружке. Пустяк, а настроение поднялось.

Я уже шел к машине, перекладывая пакет, чтобы достать ключи, когда рука привычно потянулась в карман куртки за телефоном. Карман был пуст. Второй — тоже. В третьем — только жетон от тележки.

«Наверное, в машине выпал», — мелькнула первая, обманчиво спокойная мысль. Я дошел до своего седана, открыл. Телефона ни на сиденье, ни в бардачке, ни в нише для чашек не было. В груди начало нарастать холодное, липкое беспокойство. Я вернулся по своим следам: кондитерская, стойка кофейни, коридор торгового центра. Нигде. Ощупал все карманы еще раз, вывернул их. Пусто.

Тогда я замер посреди парковочного ряда. Я вспомнил. Когда платил в кондитерской, я доставал телефон, чтобы проверить, не писала ли Аня. Положил его на стойку, рядом с кошельком. Потом взял кошелек, сдачу, пакет… А телефон? Я в упор не мог вспомнить, взял ли я его обратно. Скорее всего, нет. Или кто-то снял его со стойки за секунды, пока я отвернулся.

Его точно украли. Это был уже не новый аппарат. Но это было ерундой по сравнению с другим. Холодок в груди превратился в ледяную глыбу. Телефон был заблокирован, да. Но в его памяти… Там было все. Не просто контакты и переписка. Там была Аня.

Я был тем самым архитектором, который фотографировал свой главный проект. Я снимал ее спящую, с растрепанными волосами на моей подушке. Снимал, как она хохочет, облизывая ложку с вареньем. Как позирует на фоне заката, смешная и прекрасная. Были там и другие фото. Более откровенные. Личные. Снятые не для чьих-то глаз, а для нас, как часть нашей доверительной, интимной игры. Я фотографировал ее с любовью, с восхищением, а теперь, возможно, все это лежало в чьих-то чужих руках.

Мир на мгновение поплыл. Хорошо, что он был заблокирован. Надежда слабая, но она была. Нужно было действовать быстро.

Я сел в машину и поехал в ближайший офис мобильного оператора. Процедура восстановления сим-карты на свой номер оказалась муторной, но не долгой. Пока сотрудница заполняла бумаги, я лихорадочно соображал. Сообщить Ане? Сразу? Но что сказать? «Привет, дорогая, я потерял телефон, и там все наши личные фото»? Блин!

Я купил самый простой, недорогой смартфон, вставил восстановленную симку и включил телефон. Первым делом я установил и восстановил доступ к мессенджеру, и как только я открыл его как сразу на телефон пришло сообщение.

Продолжение рассказа пишем с командой разработчиков всегда бесплатно на на бусти https://boosty.to/cuckphone