ПРЕДЛОЖЕНИЕ ВЫЙТИ ЗАМУЖ. ГЛАВА 2

Глава 2: Воскресенье с семьей

Гатис широко раскрыл глаза, наблюдая, как его теща возвращается к раковине, одетая лишь только в нижнее белье, которое он уже почти успел рассмотреть на ней в тот день. Но больше никаких догадок и предположений; у зятя теперь было доказательство того, что под платьем у тещи действительно был пояс для чулок.

И такое белье ей божественно шло, это было неоспоримо. Белоснежные, как и её чулки, трусики и бюстгальтер красиво выделялись на загорелом теле.

Какая радость увидеть её в таком откровенном наряде, а то, что она всё ещё была в чёрных туфлях на каблуках, добавляло ей еще больше сексуальности. Гатис оглядел мать своей будущей жены с ног до головы, чтобы не упустить ни единой детали в её теле. Он хотел сполна использовать эту, несомненно, уникальную возможность.

Так он заметил, что её трусики с низкой посадкой на бёдрах и тонкими бретельками, слегка врезающимися в кожу, совершенно прозрачны, настолько, что сквозь ткань диафрагмы отчётливо видны её лобковые волосы, кажущиеся на первый взгляд довольно густыми.

То же самое относится и к её бюстгальтеру, обнажающему широкие ареолы её огромных, пышных грудей и соски, прижимающиеся к каждой полупрозрачной чашечке. Гатис облизнул губы, инстинктивно представляя, как он ласкает их одну за другой, думая о том, как же Ричарду повезло иметь жену с такой грудью.

«Чёрт... Эта женщина бесподобна, то, во что она облачена, как всегда великолепно, всё в ней офигительно!» — сказал он про себя, потирая переднюю часть трусов, гармония которых была искажена каменной эрекцией его члена. Всё ещё не замечая его присутствия, Сюзанна неторопливо прогуливалась по ванной комнате, словно хотела, чтобы её зять в полной мере насладился видом её тела. А он им и наслаждался, наблюдая за каждым движением тёщи.

С каждым движением женщины бюстгальтер непристойно подпрыгивал, а ягодицы идеально выгибались в её сексуальных трусиках. В этом не было никаких сомнений: эта 46-летняя мать Анны была потрясающей милфой, фильмы с которыми в главной роли он любил пересматривать на папиных старых кассетах VHS. Очарованный её красотой, Гатис подрачивал свой член через ткань трусов, пожирая взглядом мать своей будущей жены и совершенно забыв о риске быть пойманным в любой момент, что могло бы поставить под угрозу его мечту о женитьбе на Анне.

Но как он мог устоять перед очарованием сорокалетней женщины, которая, к тому же, воплощала слабость молодого человека к такому нижнему белью, фантазию, которую он лелеял с детства?

Внезапно Сюзанна резко повернулась к двери и захлопнула её, оставив зятя в дураках, застывшим на месте от неожиданности.

«Чёрт... Она могла так некстати застать за этим постыдным занятием... Вот так, пялиться на неё, как извращенец, я что, с ума сошел? Мне нужно вернуться в свою комнату и прекратить заниматься этой ерундой!» — снова сказал он сам себе, молча спеша обратно в комнату Анна.

Гатис тихо прилёг на свою сторону кровати. Анна не проснулась, а лишь перевернулась на другой бок, издав нечленораздельное «ммм», и невольно прижала к нему свою миленькую округлую попку, разделенную пополам чёрными кружевными стрингами.

Всё еще возбужденный, молодой фельдшер думал о своей мачехе, пока теплые ягодицы его девушки невольно возбуждали его. «Ааа, черт... Чёрт побери, эта женщина прекрасна. Господи, почему у Анны такая обалденная мать... Я никогда не смогу сохранять хладнокровие в её присутствии. И подумать только... ее сын шпионит за ней и мастурбирует, глядя на её полуобнажённое тело... Это безумие, но я должен признать, что теперь понимаю его!» — подумал он про себя. Спустя некоторое время Гатис вдруг обнаружил, что дрочит, думая о Сюзанне.

Не в силах больше сопротивляться этому наваждению, возбужденный молодой человек попытался унять огонь в члене, представляя что-то другое, кроме тёщи, но ничего не помогало. Решение, как утолить свою страсть он нашёл в маленькой, так удобно подставленной попке своей жены. Он медленно повернулся к ней, вытащив свой твердый член из красных трусов.

Головка его члена потерлась о её пухлые ягодицы, прежде чем остановиться между их половинками. Затем он начал двигаться, скользя пенисом по ложбинке, пока головка его члена не уперлась в анус Анны, защищенный лишь тонкой, бесполезной черной ниточкой.

— О, ммм! — тихо пробормотал Гатис, обхватывая пальцами бёдра Анны. Ещё больше возбудившись, Гатис отстранился и схватил ниточку стрингов, отодвинув её в сторону. Он снова прижимается к ней, на этот раз располагая свой пенис между её бёдрами, всё ещё в чёрных чулках, и тут же чувствует вход во влагалище жены на коже своего пениса. Он пользуется случаем, чтобы приподнять ногу Анны, помогая себе направить головку пениса к входу в её половые губы, которые с радостью и теплом открываются, чтобы принять его член, страдающий (в основном по вине её матери) от ужасно болезненной эрекции.

— Мммм, дорогой, но… что с тобой случилось? — спрашивает Анна, проснувшаяся от этого необычного ночного вторжения.

— Прости, милая, но я очень возбуждён, пожалуйста, не сердись на меня! — извиняется он, продолжая нежно проникать в неё.

— Ммм, как я могу сердиться на тебя, любимый… Просто… ааах… я не знала, что ты так возбуждён, иначе я бы сделала тебе минет раньше, перед сном! — ответила она, безропотно принимая ухаживания своего парня, так мило прервавшего её глубокий сон

— Оооо, Анна, аааах! — простонал он, сильнее прижимаясь животом к её пухленькой попке и закрывая глаза, чтобы усилить ощущения от траха. Кровать слегка скрипела под толчками молодого медика, но то, что Анна собиралась спросить, удивило и возбудило его ещё больше:

— Любимый! Тебя так возбудило то, что я ходила по коридору в одном нижнем белье, рискуя быть пойманной в таком виде?

Ошеломлённый таким вопросом, Гатис ускорил фрикции, но не осмелился ответить. После этой странной фразы, его воображение разыгралось, и теперь он уже представлял, как её отец натыкается на Анну в коридоре их этажа, одетую вот так, фривольно, бесстыдно, как она была одета этим вечером. Он представлял, как тот вначале удивится, но быстро смутится и возбудится, увидев свою старшую дочь, расхаживающую по дому практически в голом виде. Когда он не ответил, Анна повернула к нему голову, её голубые глаза были полны желания.

— Ммм... Дорогой, почему ты мне не отвечаешь? Можешь сказать не стесняясь, знаешь, я не обижусь! Тем более, что мы с тобой оба медики!

— Да... Да, это правда, ааах... Это правда, меня возбуждает, когда я представляю, как твой отец видит тебя такой, моя малышка. Знаю, это может показаться странным, но меня это возбуждает! — полупризнался Гатис, прикрывая этой полуправдой тот самый факт, что десять минут назад он также видел её мать в нижнем белье в ванной. И это его возбудило настолько, что он хотел трахнуть её!

— Ооо, так это тебя так возбудило. Хочешь, чтобы я повторила? Хочешь, чтобы я завтра вечером снова прошлась несколько раз в нижнем белье по дому перед папой, чтобы снова тебя возбудить, моя любовь? Знаешь, я взяла с собой совершенно прозрачную белую ночную рубашку, которую ты мне купил на праздник святого Валентина. Я надену её завтра, если хочешь? - Спрашивает молодая медсестра, ещё больше сводя с ума Гатиса, который чувствует себя на грани эякуляции.

— Оооо, да, дорогая... сделай это… мммм аааааах.

— Мммм, мой отец сможет увидеть мою грудь, он сможет увидеть всё моё обнажённое тело, мою безволосую киску…может быть, у него даже встанет член, когда он увидит меня такой, аааах! — продолжает Анна, прекрасно понимая, что своими словами доводит своего партнёра до оргазма, и, пользуясь случаем, опускает бретельки ночной рубашки, освобождая свои великолепные груди с эрегированными сосками.

Она тянется к нему руку, чтобы погладить щёку своего возлюбленного, а другой ласкает свою обнаженную грудь, которая, казалось, просто умоляла об этом.

С закрытыми глазами у молодого человека всё кружится в голове, видения смешиваются. Он представляет, как Сюзанна делает ему минет, в то время как Анна позади них занимается сексом со своим собственным отцом. Короче говоря, дикие и непристойные образы, которые приводят его в экстаз. Его движения внезапно ускорились, он изо всех сил вбивался во влагалище Анна, заставляя её стонать от наслаждения.

— Аааах, я кончаю! — выдавил он, прежде чем извергнуться внутрь её пизды.

— Оооооо, мммммм... Да, это хорошо, моя любовь, дай мне... Ммм, да, дай мне всего мгновение!

Оба задыхались в оргазме. Через пару минут Гатис отстранился от Анны, пока она устраивалась поудобнее на подушке, натягивая на себя простыню. Они оба заснули, измученные не только поездкой, но и любовными ласками.

На следующее утро Анна, уже одетая, чтобы присоединиться к семье за завтраком, нежным поцелуем разбудила Гатиса.

— Просыпайся, дорогой, мы спускаемся на завтрак! — сказала она, осыпая его живот нежными поцелуями.

— Ммм, я так хорошо спал, моя дорогая! — воскликнул он, растягиваясь на матрасе, пока она смотрела на большой бугорок в передней части его красных боксеров.

— Но… успокойся, прежде чем спускаться вниз, а то моя мама или сестра могут закатить истерику из зависти ко мне! — дразнит она Гатиса, вставая перед зеркалом, чтобы расчесать волосы. Упоминание о матери сразу же напоминает ему о впечатавшемся в его сознание образе полуобнажённой Сюзанны в ванной прошлым вечером.

«Чёрт подери, она ведь могла выйти за дверь ванной и застать меня!» — думает он, бросив взгляд на чёрные леггинсы своей девушки, идеально облегающие её маленькую попу, словно они её вторая кожа. Его извращенное воображение заставляет его думать, что его отчим и сводный брат будут в восторге, увидев Анну в таком виде.

«Господи, что со мной случилось? С прошлой ночи я не могу остановиться и перестать представлять себе подобную чепуху. Я что, сошел с ума?» — размышляет он, мотая головой, словно пытаясь прогнать прочь эти проклятые мысли, терзающие его разум.

Раз уж зашла речь об этих проклятых мыслях, он вдруг вспомнил, о чём они с Анной говорили прошлой ночью, занимаясь любовью.

— Кстати, Анна, ты… Ну, насчёт прошлой ночи, надеюсь, я тебя не шокировал?

— Что? Это ты о том, во что я была одета перед отцом? Нет… Совсем нет, не волнуйся, это просто добавляет немного остроты в наши любовные игры, вот и всё! — ответила она с улыбкой, поправляя при этом волосы, а он стоял, ошарашенный простотой её ответа на вопрос, который он считал невероятно деликатным.

Минут через десять они пришли на кухню, где Сюзанна была занята приготовлением кофе, а Томас ел свой бутерброд с копчёным мясом. Поздоровавшись, они оба сели за стол. Тем временем Гатис незаметно разглядывал пышную фигуру Сюзанны, одевшую на завтрак серую юбку и красный свитер, скрывавший, к сожалению, её большую и упругую грудь. Он замечает (с немалым волнением), что на ней всё ещё чулки, на этот раз чёрные, со швами, начинающимися от её неизменных чёрных туфель на высоком каблуке и исчезающими под юбкой.

Короче говоря, похотливый зять теперь понимает, что ношение чулок, пояса для них и подвязок — это обычай в этой семье, и не только по особым случаям… Ещё одна деталь, которая не поможет ему успокоиться в её присутствии.

— Мама, а папа и Жанна здесь? — спрашивает Анна, вырывая Гатиса из потока его эротических мыслей.

— Твой отец уехал на охоту, как и каждое воскресное утро, а твоя сестра уже позавтракала, потому что отправляется играть в теннис. А я через час уезжаю на воскресную мессу! — объявляет Сюзанна, наливая им горячий кофе.

— Ну, а ты Томас… Как прошли соревнования? — снова спрашивает Анна на этот раз брата.

— Я занял второе место!

Гатис молчит, глядя на него, вспоминая прошлую ночь, когда застал этого парнишку за мастурбацией во время подглядывания за полуобнажённой матерью.

«Чёрт возьми… Подумай о чём-нибудь другом, ради бога!» — повторяет он про себя, чувствуя, как снова возбуждается его детородный орган. Испытывая резкое чувство дискомфорта, он встаёт, извиняясь за то, что должен выйти в туалет, думая, что опорожнение мочевого пузыря решит его проблему.

Когда Гатис чуть позже возвращается, он сталкивается с Жанной в прихожей, которая, кажется, что-то ищет в своей спортивной сумке. Она, казалось, не замечает его за своей спиной. Наклонившись вперёд, слегка раздвинув ноги так, что её белая теннисная мини-юбка высоко задирается на ягодицах, едва прикрывая восхитительную попу, разделённую прозрачными чёрными стрингами. Задыхаясь, Гатис смотрит на манящие интимные губы её пизды; ленточки стрингов настолько тонкие, что контур ануса не полностью прикрыт.

Прошлой ночью мама и сестра Анны Жанна возбудили его, это неоспоримо… Кажется, вся эта семейка решила постоянно волновать его член все эти выходные.

И, конечно же, им это удалось, потому что наш юный друг тут же снова возбудился… Но даже несмотря на это, Гатис всё же удивляется теннисному наряду девушки:

«Неужели она в таком виде играет в теннис? Но все же видят, что на ней под теннисной юбкой практически ничего нет, когда ей каждый раз приходится тянуться за мячиком, чтобы отбить его?»

У него пересохло в горле. Если бы он был один на один на корте с Жанной, он бы тут же набросился на неё и сожрал задницу своей невестки, у которой, кажется, нет ни капли стыда. Но вдруг она встаёт и мчится на кухню, разговаривая с матерью, всё ещё не замечая, что он стоит прямо за ней, пялясь на её почти обнажённую попу… И в каком-то смысле, это хорошо для него, иначе, кто знает, чтобы произошло в следующие пять минут.

— Мама, я не могу найти свою бутылку для воды, ты её не видела?

— Да, видела, дорогая, она на раковине.

С возбуждением, сравнимым с ослиным, Гатис, воспользовавшись тем, что всё внимание приковано к молодой блондинке, входит на кухню и быстро садится, чтобы никто не успел заметить выпуклость от эрегированного члена в его штанах и успев заметить при этом, что Томас смотрит на чувственные, почти полностью обнаженные ноги своей сестры не как брат, а скорее как мужчина, которого привлекают женские формы.

В его голове тут же мелькнула мысль:

«Но если он так смотрит на свою мать и сестру… Значит ли это, что он точно тоже самое творит в отношении Анны? Почему он должен сделать для неё исключение?» — подумал он, не держа на него зла. Жить в доме с тремя очаровательными женщинами, которые косвенно делают всё возможное, чтобы свести тебя с ума. Понимаю тебя, парень, это нелегко. Любопытно, что Гатис больше жалел своего будущего зятя, чем осуждал его.

— Привет… Гатис, хорошо выспался? — спросила Жанна, улыбаясь ему так, как будто только сейчас заметила его, и одновременно наполняя бутылку свежей водой.

— Да, да, отлично! — ответил он, заставляя себя не смотреть на её красивые ноги в маленьких белых носочках и подходящих по цвету кроссовках.

— Жанна, ты не замерзнешь в таком виде? — проворчала Сюзанна, указывая на её короткую юбку.

— Ааа, мам, всё в порядке… Меня подруга подвезёт на своей машине. Не хочу переодеваться в теннисном центре. А в сумке е меня есть другие вещи, чтобы переодеться после занятий.

Она выходит из кухни, улыбаясь Гатису, который пытается выглядеть спокойным, хотя его эрегированный член пульсирует под столом.

Позже тем же утром Анна решает показать Гатису окрестности и пляж. Одетые в теплые пальто, они выходят во двор, где с прошлой ночи стоит их машина, лобовые стекла которой замерзли и покрылись ледяной коркой. Лестница во двор также покрыта льдом, поэтому они идут через подвал.

— Чёрт… Я забыла свой мобильный… Подожди меня здесь, любимый, я сейчас вернусь! — кричит она, направляясь обратно в дом и проходя мимо матери, которая входит в гараж. Звук каблуков по полу заставляет Гатиса очнуться. Сюзанна приближается к нему, одетая в теплое черное пальто и белые перчатки.

— Брр… Холодно сегодня утром! Ты в порядке, Гатис? — спрашивает она со своей неповторимой очаровательной улыбкой.

— Э-э… Да… Да, большое спасибо!

Она садится в темно-синий BMW, а он поворачивается к дверям в дом, чтобы дождаться своей девушки, которая должна вернуться с минуты на минуту, как вдруг будущая теща зовет его:

— Гатис!

— Э-э… Да?

— Подойди сюда, пожалуйста. Мне нужно дать вам с Анной ключи от дома, если вы вернётесь раньше меня, до того, как я вернусь с мессы!

— Ах… Да, я иду.

Он подходит к машине, пока теща вытаскивает из кармана второй комплект ключей от дома. Дойдя до двери, он замечает, что выйдя из машины, Сюзанна широко расставила ноги, а её серая юбка задралась слишком высоко.

Как и раньше этим утром с будущей невесткой, фельдшер стал свидетелем захватывающего зрелища, даже не попросив об этом. Он уставился на чёрные лямки пояса для чулок Сюзанны, которые сдавливали края таких же чёрных чулок, и особенно на белые трусики, прозрачность которых почти ничего не оставляла для воображения. Её набухшие половые губы и постриженные, но всё же довольно длинные лобковые волосы, прижатые трусиками, были настолько отчетливо видны, что любой человек мог сказать, что эти трусики не служили ни для никакой другой цели, кроме как возбуждать ничего не подозревающих мужчин, которые случайно на них наткнутся… как, например, бедный Гатис.

С открытым ртом и дрожащим телом (и отнюдь не от холода), зять бесстыдно пялился на интимные части тела своей тещи. Потрясенный этим непристойным зрелищем, он напрочь забыл о приличиях, и, к его несчастью, возможностью того, что его поймают с поличным.

— Ах, вот и всё! — воскликнула она, протягивая ему ключи и, конечно же, заметив его взгляд прямо меж её бёдер.

Молодой человек тут же отвернул голову, невольно покраснев, а Сюзанна кажется, осознала неосторожность своей позы и то, какую услугу она ему невольно оказала.

— Ой, извини, кажется, я сама того не желая показала тебе свои трусики! — извинилась она, ничуть не смутившись, и спокойно опустила юбку.

— Ах, это… Ничего страшного! — ответил он, глядя в пол.

— Вот, возьми ключи! — продолжила Сюзанна как ни в чём ни бывало, протягивая ему связку ключей, а затем сказала с улыбкой:

— Увидимся позже!

— Э-э… Э-э!!! Да… Да, э-э… Увидимся позже! - Быстро выпалил Гатис, и сердце его бешено колотилось в груди.

БМВ отъехала, оставив молодого человека в оцепенении.

— Чёрт... Она меня подловила, как же неловко всё получилось! Хотя, с другой стороны, это, похоже, совершенно не шокировало Сюзанну... Чёрт, её трусики!!! Я видел сквозь их ткань всё, вплоть до мельчайших деталей, насквозь, я видел её волосы на пизде и возбуждённые непонятно почему половые губы... Чёрт побери, к чему всё это! — сказал он уже вслух, не видя, что Анна уже подходит к нему сзади, к счастью, не поняв ни слова из того, что он только что сказал.

— Что ты бормочешь, дорогой?

— А... Ах, мм... Нет, нет, ничего, я просто о чём-то своём думал, вот и всё. — соврал Гатис.

— Ммм, у тебя всё щеки красные, ты уверен, что всё в порядке? — спросила Анна с беспокойством.

— Да... Да, похоже, это простуда!

Он лжет, прежде чем вспомнить о ключах, которые ему дала Сюзанна!

— Кстати, твоя мама дала мне ключи от дома, так что мы можем вернуться домой раньше неё!

Анна берет ключи, корчит смешную рожицу, и Гатис саркастически спрашивает:

— Проблема в том, что ты, наверное, предпочла бы, чтобы мы были заперты на улице в такой холод после прогулки на свежем воздухе, не имея возможности попасть внутрь, и облизываясь, словно кот на валерьянку?

— Нет… Просто я не думаю, что была такая уж большая необходимость давать их тебе. Томас остался дома, так что дом не будет заперт, и, кроме того, у меня тоже есть ключи от него. Может быть ты забыл, что я здесь раньше жила. Замки с тех пор никто не менял!

— О, так почему же тогда твоя мама решила дать мне ключи?

— Не знаю… Ну, ничего страшного, мама, наверное, просто не подумала об этом… Ты идёшь? — продолжила Анна, направляясь в сторону моря, а Гатис проследовал за ней и обнял её за талию.

Во время прогулки она показала ему несколько домов в округе, принадлежавших высокопоставленным деятелям из правительства и Сэйма, а также русским олигархам, дом Лаймы Вайкуле, а также ресторан, шеф-повар которого был близким другом Ричарда. Он часто приходил туда поужинать вместе со своей женой и друзьями. Затем они добрались до пляжа, но дул такой пронизывающий ветер, пробирающий буквально до костей, что они сразу же развернулись и быстро весело побежали домой, где обнаружили Томаса, который в гостиной смотрел какой-то фильм по телевизору.

— Ух! Слава Богу, мы, наконец-то, в тепле! Ладно, я пойду готовить обед. Посмотри пока фильм с Томасом, если хочешь, дорогой!

— Э-э… Да, почему бы и нет! — сказал Гатис, грея руки у камина и пытаясь придумать, как ему начать разговор со своим, казалось бы, не очень общительным зятем.

Он сел на диван, держась немного на расстоянии, и в гостиной воцарилась тяжелая тишина. Собравшись с мыслями, Гатис осторожно начал:

— Э-э, э-э… Что ты смотришь?

— Военный фильм.

— О, хорошо… И, эмм, о чём он? — спросил Гатис, пытаясь завязать разговор.

Томас медленно повернулся к нему, глядя так, будто мечтал о том, чтобы его оставили в покое, игнорировали.

— Ну, о войне… Понимаешь - военный фильм — это о войне!

Глупый вопрос, глупый ответ, но, честно говоря, брат Анны даже не пытался улучшить ситуацию. Не совсем понимая, что ещё сказать, Гатис настаивает:

— Но… Почему они воюют и всё такое?

— (Вздох) У тебя ещё много таких глупых вопросов? — холодно отвечает Томас.

— Э-э, я... Нет, ну, я... Я просто хотел немного поговорить с тобой!

— Ладно, я тебя понял, но и ты пойми меня… я не хочу с тобой разговаривать... Дошло?

— Ну и славно! — отвечает Гатис, и вдруг слышит голос Анны. Чувствуя облегчение от того, что больше не нужно оставаться наедине с Томасом, который, похоже, не испытывает к нему ни малейшей симпатии, он идёт на кухню узнать, что ей нужно.

— Дорогой, не мог бы ты принести мне зарядное устройство для телефона? Я оставила его в машине прошлой ночью. Пожалуйста? — Кричит из кухни Анна, чистя картошку для запеканки.

— Без проблем, дорогая!

Гатис хватает ключи от машины и выходит за дверь. Он ставит одну ногу на ступеньку, затем другую, и вдруг его левая нога поскальзывается на льду. Он падает назад, инстинктивно пытаясь смягчить падение, но вес его тела слишком велик, он подставляет руки под задницу, и обе запястья неестественно подгибаются.

— Чёрт! Аааа! — кричит он, скатываясь по нескольким ступенькам на землю и пугая Анну, услышавшую его вопли из кухни.

— О нет… Он, кажется, поскользнулся и упал! — кричит она, бросая готовку и выбегая на террасу. Она находит Гатиса, лежащего на земле у стенок крыльца и корчащегося от боли.

— Дорогой… Ты в порядке?

Конец второй главы…

ПРЕДЛОЖЕНИЕ. ГЛАВА 2

Глава 2: Воскресенье с семьей

Гатис широко раскрыл глаза, наблюдая, как его теща возвращается к раковине, одетая только в нижнее белье, которое было на ней в тот день. Больше никаких догадок; у зятя теперь было доказательство того, что под платьем у тещи действительно был пояс для чулок.

И такое белье ей божественно шло, это было неоспоримо. Белоснежные, как её чулки, трусики и бюстгальтер красиво выделялись на загорелом теле.

Какая радость увидеть её в таком откровенном наряде, а то, что она всё ещё была в чёрных туфлях на каблуках, добавляло ей еще больше сексуальности. Гатис оглядел мать своей будущей жены с ног до головы, чтобы не упустить ни единой детали в её теле. Он хотел сполна использовать эту, несомненно, уникальную возможность.

Так он заметил, что её трусики с низким посадкой на бёдрах и тонкими бретельками, слегка врезающимися в кожу, совершенно прозрачны, настолько, что сквозь ткань диафрагмы отчётливо видны её лобковые волосы, которые кажутся довольно густыми.

То же самое относится и к её бюстгальтеру, который обнажает широкие ареолы её огромных, пышных грудей и соски, прижимающиеся к каждой полупрозрачной чашечке.Гатис облизнул губы, инстинктивно представляя, как он ласкает их одну за другой, думая, как же Ричарду повезло иметь жену с такой грудью.

«Чёрт... Эта женщина бесподобна, то, что на ней надето, великолепно, всё в ней офигительно!» — сказал он себе, потирая переднюю часть трусов, искажённых его каменной эрекцией. Всё ещё не замечая его присутствия, Сюзанна неторопливо прогуливалась по ванной, словно хотела, чтобы её зять в полной мере насладился видом её тела, а он им и наслаждался, наблюдая за ней.

С каждым движением её бюстгальтер непристойно подпрыгивал, а ягодицы идеально выгибались в её сексуальных трусиках. В этом не было никаких сомнений: эта 46-летняя мать была потрясающей милфой, фильмы с которыми в главной роли он любил пересматривать на папиных старых кассетах VHS. Очарованный её красотой, Гатис подрачивал свой член через ткань трусов, пожирая взглядом мать своей будущей жены, совершенно забыв о риске быть пойманным в любой момент, что могло бы поставить под угрозу его мечту о женитьбе на Анне.

Но как он мог устоять перед очарованием сорокалетней женщины, которая, к тому же, воплощала слабость молодого человека к такому нижнему белью, фантазию, которую он лелеял с детства?

Но внезапно Сюзанна резко повернулась к двери и захлопнула её, оставив зятя застывшим на месте, не сдвинувшись ни на сантиметр от неожиданности.

«Черт... Она могла меня застать... Вот, пялиться на нее, как извращенец, я что, с ума сошел? Мне нужно вернуться в свою комнату и прекратить эту ерунду!» — снова сказал он сам себе, молча спеша обратно в комнату Анна.

Гатис устроился в постели, подпрыгивая на матрасе. Анна не проснулась, а перевернулась, издав «ммм», и невольно прижала к нему свою миленькую округлую попку, разделенную черными кружевными стрингами.

Все еще возбужденный, молодой фельдшер думал о своей мачехе, пока теплые ягодицы его девушки невольно возбуждали его. «Ааа, черт... Черт, эта женщина прекрасна, почему у Анна такая мать... Я никогда не смогу сохранять хладнокровие каждый раз, когда вижу ее, и подумать только, ее сын шпионит за ней и мастурбирует... Это безумие, но я должен признать, что понимаю его!» — подумал он про себя, спустя некоторое время заметив, что дрочит, думая о Сюзанне.

Не в силах больше сопротивляться, возбужденный молодой человек попытался унять огонь в себе, представляя что-то другое, но ничего не помогало. Решение утолить свою страсть он нашел в маленькой, подставленной попке своей жены. Он медленно повернулся к ней, вытащив свой твердый член из красных трусов.

Головка его члена потерлась о ее пухлые ягодицы, прежде чем остановиться между ними. Затем он начал двигаться взад-вперед, скользя пенисом по ее ягодицам, пока головка его члена не уперлась в анус Анны, защищенный лишь тонкой, бесполезной черной ниточкой.

— О, ммм! — тихо пробормотал Гатис, беря её за бедра. Ещё больше возбудившись, Гатисотстранился и схватил ниточку стрингов, отодвинув её в сторону. Он снова прижимается к ней, на этот раз располагая свой пенис между её бёдрами, всё ещё в чёрных чулках. Он тут же чувствует влагалище жены на коже своего пениса. Он пользуется случаем, чтобы приподнять её ногу, помогая ей направить головку его пениса к входу в её половые губы, которые тепло открываются, чтобы принять его пенис, страдающий (в основном из-за её матери) от ужасно болезненной эрекции.

— Мммм, дорогой, но… Что с тобой случилось? — спрашивает Анна, проснувшаяся от этого необычного ночного вторжения.

— Прости, милая, но я очень возбуждён, пожалуйста, не сердись на меня! — извиняется он, продолжая нежно проникать в неё, держа её ногу в воздухе.

— Ммм, я не сердюсь на тебя, любимый… Просто… ааах… я не знал, что ты так возбужден, иначе я бы сделал тебе минет раньше, перед сном! — ответила она, безропотно принимая ухаживания своего парня.

— Оооо, Анна, аааах! — простонал он, сильнее прижимаясь животом к её пухленькой попке и закрывая глаза, чтобы усилить ощущения. Кровать слегка скрипела под толчками молодого медика, но то, что она собиралась спросить, удивило и возбудило его ещё больше:

— Тебя возбудило то, что я ходила по коридору в нижнем белье, рискуя быть пойманной в таком виде, мой любимый?

Ошеломлённый таким вопросом, Гатис ускорил фрикции, но не осмелился ответить. Услышав это, его воображение разыгралось, и теперь он представлял, как его отец натыкается на Анну, одетую так, как она была в этот самый момент. Он представлял, как тот сначала удивится, но быстро смутится и возбудится, увидев свою старшую дочь, расхаживающую по дому в таком откровенном виде. Когда он не ответил, Анна повернула к нему голову, её голубые глаза были полны желания.

— Ммм... Дорогой, почему ты мне не отвечаешь? Можешь сказать, знаешь, я не обижусь!

— Да... Да, это правда, ааах... Это правда, меня возбуждало представлять, как твой отец видит тебя такой, моя малышка. Знаю, это может показаться странным, но меня это возбуждало! — полупризнался Гатис, прикрывая тем самым тот факт, что десять минут назад он также видел её мать в нижнем белье в ванной.

— Ооо, так это тебя так возбудило. Хочешь, чтобы я повторила? Хочешь, чтобы я завтра вечером снова походил в нижнем белье, чтобы снова тебя возбудить, моя любовь? Знаешь, я взяла с собой совершенно прозрачную белую ночную рубашку, которую ты мне купил на Валентина. Я надену еёзавтра, если хочешь? - Спрашивает молодая медсестра, еще больше сводя с ума Гатиса, который чувствует себя на грани эякуляции.

— Оооо, да, дорогая... сделай это… мммм аааааах.

— Мммм, мой отец сможет увидеть мою грудь, он сможет увидеть все мое тело, мою киску…может быть, у него даже встанет член, когда он увидит меня такой, аааах! — продолжает Анна, прекрасно понимая, что своими словами доводит его до оргазма, и, пользуясь случаем, опускает бретельки ночной рубашки, освобождая свои великолепные груди с эрегированными сосками.

Она тянется рукой за голову, чтобы погладить щеку своего возлюбленного, а другой рукой ласкает свою обнаженную грудь, которая просто умоляла об этом.

С закрытыми глазами у молодого человека все кружится в голове, и он представляет, как Сюзанна делает ему минет, в то время как Анна сзади занимается сексом со своим собственным отцом. Короче говоря, дикие и непристойные образы, которые приводят его в экстаз. Его движения внезапно ускорились, он изо всех сил вбивался во влагалище Анна, заставляя её стонать от наслаждения.

— Аааах, я кончаю! — выдавил он, прежде чем извергнуться внутрь неё.

— Оооооо, мммммм... Да, это хорошо, моя любовь, дай мне всё... Ммм, да, дай мне всего мгновение!

Оба задыхались, Гатис отстранился, пока она устраивалась поудобнее на подушке, натягивая на себя простыню. Они оба заснули, измученные не только поездкой, но и любовными ласками.

На следующее утро Анна, уже одетая, чтобы присоединиться к семье за завтраком, нежным поцелуем разбудила Гатиса.

— Просыпайся, дорогой, мы спускаемся на завтрак! — сказала она, осыпая его живот нежными поцелуями.

— Ммм, я так хорошо спал, моя дорогая! — воскликнул он, растягиваясь на матрасе, пока она смотрела на большой бугорок в передней части его красных боксеров.

— Но… успокойся, прежде чем спускаться вниз, а то моя мама или сестра могут закатить истерикуиз зависти ко мне! — дразнит она, вставая перед зеркалом, чтобы расчесать волосы. Упоминание матери сразу же напоминает ему Сюзанну в ванной.

«Черт, она ведь могла открыть дверь и застать меня!» — думает он, бросив взгляд на чёрные леггинсы своей девушки, которые идеально облегают ее маленькую, пышную попу, словно вторая кожа. Его извращенное воображение заставляет его думать, что его отчим и сводный брат будут в восторге, увидев её в таком виде.

«Черт возьми, что со мной случилось? С прошлой ночи я не могу перестать представлять себе подобную чепуху. Я что, сошел с ума?» — размышляет он, мотая головой во все стороны, словно пытаясь прогнать эти проклятые мысли, которые терзают его разум.

Раз уж зашла речь об этих проклятых мыслях, он вдруг вспомнил, о чём они с Анной говорили прошлой ночью, занимаясь любовью.

— Кстати, Анна, ты… Ну, насчёт прошлой ночи, надеюсь, я тебя не шокировал?

— Что? Это насчёт того, во что я была одета перед отцом? Нет… Совсем нет, не волнуйся, это просто добавляет немного остроты в нашу любовную игру, вот и всё! — ответила она с улыбкой, поправляя волосы, а он стоял, ошарашенный простотой её ответа на вопрос, который он считал деликатным.

Минут через десять они пришли на кухню, где Сюзанна была занята приготовлением кофе, а Томас ел свой бутерброд. Поздоровавшись, они оба сели за стол. Тем временем Гатис незаметно разглядывал пышную фигуру Сюзанны, одевшую на завтрак серую юбку и красный свитер, который скрывал её пышную грудь. Он замечает (с немалым волнением), что на ней всё ещё чулки, на этот раз чёрные, со швами, начинающимися от её чёрных туфель на высоком каблуке и исчезающими под юбкой.

Короче говоря, похотливый зять теперь понимает, что ношение чулок и подвязок — это обычай в этой семье, и не только по особым случаям… Ещё одна деталь, которая не поможет ему успокоиться в её присутствии.

— Мама, а папа и Жанна здесь, мама? — спрашивает Анна, вырывая Гатиса из его эротических мыслей.

— Твой отец уехал на охоту, как и каждое воскресное утро, а твоя сестра уже позавтракала, потому что идёт играть в теннис. А я через час иду на мессу! — объявляет Сюзанна, наливая им горячий кофе.

— Ну, а ты Томас… Как прошли соревнования? — снова спрашивает Анна, на этот раз брата.

— Я занял второе место!

Гатис молчит, глядя на него, вспоминая прошлую ночь, когда он застал этого парнишку за мастурбацией, подглядывающим за полуобнажённой матерью.

«Чёрт возьми… Подумай о чём-нибудь другом, ради бога!» — повторяет он про себя, чувствуя, как снова возбуждается член. Испытывая сильное чувство дискомфорта, он встаёт, извиняясь за то, что должен выйти в туалет, думая, что опорожнение мочевого пузыря решит его проблему.

Когда он возвращается чуть позже, он сталкивается с Жанной в прихожей, которая, кажется, что-то ищет в своей спортивной сумке. Она не замечает его за спиной. Наклонившись вперёд, слегка раздвинув ноги, её белая теннисная мини-юбка высоко задирается на ягодицах, едва прикрывая её восхитительную попу, разделённую прозрачными чёрными стрингами. Задыхаясь, Гатис смотрит на её манящие интимные губы сквозь ткань; стринги настолько тугие, что контур её ануса не полностью прикрыт.

Прошлой ночью мама и сестра, это неоспоримо… Кажется, вся эта семейка решила постоянно возбуждать его все эти выходные.

И, конечно же, им это удалось, потому что наш юный друг тут же снова возбудился… Но даже несмотря на это, Гатис всё же удивляется её наряду:

«Она в таком виде играет в теннис? Но все же видят, что на ней надето, когда ей приходится бежать, чтобы отбить каждый мяч?»

У него пересохло в горле. Если бы он был один на корте с Жанной, он бы тут же набросился на неё и сожрал задницу этой невестки, у которой, кажется, нет ни капли стыда. Но вдруг она встаёт и мчится на кухню, разговаривая с матерью, всё ещё не замечая, что он стоит прямо за ней, пялясь на её почти обнажённую попу… И в каком-то смысле, это хорошо для него, иначе, кто знает, чтобы произошло в следующие пять минут.

— Мама, я не могу найти свою бутылку с водой, ты её не видела?

— Да, видела, дорогая, она на раковине.

С возбуждением, сравнимым с ослиным, Гатис, воспользовавшись тем, что все внимание приковано к молодой блондинке, входит на кухню и быстро садится, заметив, что Томас смотрит на чувственные, почти полностью обнаженные ноги своей сестры не как брат, а скорее как мужчина, которого привлекают женские формы.

В его голове тут же мелькнула мысль:

«Но если он так смотрит на свою мать и сестру… Значит ли это, что он точно тоже самое творит ис Анной? Почему он должен сделать для неё исключение?» — подумал он, не держа на неё зла. Жить в доме с тремя очаровательными женщинами, которые косвенно делают всё возможное, чтобы свести тебя с ума. Понимаю тебя, парень, это нелегко. Любопытно, что Гатис больше жалел своего будущего зятя, чем осуждал его.

— Привет… Гатис, хорошо выспался? — спросила Жанна, улыбаясь ему, заметив его присутствие, и одновременно наполняя бутылку свежей водой.

— Да, да, отлично! — ответил он, заставляя себя не смотреть на её красивые ноги в маленьких белых носочках и подходящих по цвету кроссовках.

— Жанна, ты не замерзнешь в таком виде? — проворчала Сюзанна, указывая на её короткую юбку.

— Ааа, мам, всё в порядке… Меня подруга подвезёт на своей машине. Не хочу переодеваться в теннисном центре. А в сумке е меня есть другие вещи, чтобы переодеться после занятий.

Она выходит из кухни, улыбаясь Гатису, который пытается выглядеть спокойным, хотя его эрегированный член пульсирует под столом.

Позже тем же утром Анна решает показать Гатису окрестности и пляж. Одетые в теплые пальто, они выходят во двор, где с прошлой ночи стоит их машина, лобовые стекла которой все еще замерзли. Они идут через подвал, потому что наружная лестница может быть скользкой из-за утреннего инея, превратившегося в ледяную корку.

— Черт… Я забыла свой мобильный… Подожди меня здесь, любимый, я сейчас вернусь! — кричит она, направляясь обратно в дом и проходя мимо матери, которая тоже выходит из гаража. Звук каблуков по булыжникам будит Гатиса, который понимает, что Сюзанна приближается, одетая в теплое черное пальто и белые перчатки, чтобы противостоять прохладному утреннему ветру.

— Брр… Холодно сегодня утром! Ты в порядке, Гатис? — спрашивает она, все еще с той своейнеповторимой очаровательной улыбкой.

— Э-э… Да… Да, большое спасибо!

Она садится в темно-синий BMW, а он поворачивается к дому, чтобы дождаться своей девушки, которая должна была прийти с минуты на минуту, как вдруг будущая теща зовет его:

— О нет… Гатис!

— Э-э… Да?

— Подойди сюда, пожалуйста. Мне нужно дать вам с Анной ключи от дома, если вы вернётесь раньше меня, до того, как я вернусь с мессы!»

— Ах… Да, я иду.

Он подходит к машине, пока теща вытаскивает из кармана второй комплект ключей от дома. Дойдя до двери, он замечает, что она снова вышла из машины, широко расставив ноги, а её серая юбка задрана слишком высоко.

Как и раньше с будущей невесткой, фельдшер стал свидетелем захватывающего зрелища, даже не попросив об этом. Он уставился на черные лямки ее пояса для чулок, которые сдавливали края черных чулок, и особенно на белые трусики, прозрачность которых почти ничего не оставляла для воображения. Её набухшие половые губы и лобковые волосы, прижатые трусиками, были настолько отчетливо видны, что кто-нибудь мог сказать, что трусики не служили ни для никакой другой цели, кроме как возбуждать ничего не подозревающих мужчин, которые случайно на них наткнутся… как, например, бедный Гатис.

С открытым ртом и дрожащим телом (и не от холода), зять бесстыдно пялился на интимные части тела своей тещи. Потрясенный этим непристойным зрелищем, он забыл о приличиях, и, к его несчастью, возможностью того, что его поймают с поличным.

— Ах, вот и всё! — воскликнула она, протягивая ему ключи и, конечно же, заметив его взгляд прямо между её бёдер.

Молодой человек тут же отвернул голову, краснея от смущения, а Сюзанна взглянула на неё, осознав свою неосторожность и то, какой вид она ему невольно показала.

— Ой, извини, кажется, я показала тебе свои трусики! — извинилась она, ничуть не смутившись, и с неловким спокойствием опустила юбку.

— О, это… Ничего страшного! — ответил он, глядя в пол, его щёки покраснели от смущения.

— Вот, вот ключи! — продолжила она как ни в чём ни бывало, снова протягивая ему связку ключей, затем поджала ногу и сказала с понимающей улыбкой:

— Увидимся позже!

— Э-э… Э-э!!! Да… Да, э-э… Увидимся позже! - Он быстро выпалил это, его щеки покраснели от смущения, а сердце бешено колотилось в груди.

Машина отъехала, оставив молодого человека в оцепенении.

— Черт... Она меня подловила, как неловко! Ну, с другой стороны, это, похоже, её не шокировало... Черт, её трусики!!! Я видел насквозь, я видел ее лобковые волосы и даже ее вагину... О, черт! — сказал он уже вслух, не понимая, что Анна уже подходит к нему сзади, к счастью, не поняв ни слова из того, что он сказал.

— Что ты бормочешь, дорогой?

— А... Ах, мм... Нет, нет, ничего, я просто о чем-то думал, вот и все. — соврал Гатис.

— Ммм, у тебя все щеки красные, ты уверен, что все в порядке? — спросила Анна с беспокойством.

— Да... Да, похоже, простуда!

Он лжет, прежде чем вспомнить о ключах, которые ему дала Сюзанна!

— Кстати, твоя мама дала мне ключи от дома, так что мы можем вернуться домой раньше неё!

Анна берет ключи, корчит смешную рожицу, и Гатис саркастически спрашивает:

— Проблема в том, что ты, наверное, предпочла бы, чтобы мы были заперты на улице в такой холод, не имея возможности попасть внутрь, и облизываясь, словно кот на валерьянку?

— Нет… Просто я не думаю, что была такая уж большая необходимость давать их тебе. Томас остался дома, так что он не будет заперт, и, кроме того, у меня тоже есть ключи. Может быть ты забыл, что я здесь раньше жила. Замки с тех пор никто не менял!»

— О, так почему же тогда она захотела дать мне ключи?»

— Не знаю… Ну, ничего страшного, мама, наверное, просто не подумала об этом… Ты идёшь? — продолжила Анна, направляясь в сторону моря, а за ней проследовал Гатис, обнявший её за талию.

Во время прогулки она показала ему несколько домов в округе, принадлежавших высокопоставленным деятелям из правительства и Сэйма, а также русским олигархам, дом Лаймы Вайкуле, и ресторан, шеф-повар которого — близкий друг Ричардса, часто приходящий туда поужинать со своей женой и друзьями. Затем они пришли на пляж, но дул такой пронизывающий ветер, пробирающий буквально до костей, что они сразу же развернулись и вернулись домой, где обнаружили Томаса, ожидающего их в гостиной и смотрящего фильм по телевизору.

— Ух! Слава Богу, мы, наконец-то, в тепле! Ладно, я пойду готовить обед. Посмотри пока фильм с Томом, если хочешь, дорогой!

— Э-э… Да, почему бы и нет! — сказал Гатис, грея руки у камина и пытаясь придумать, как емуначать разговор со своим, казалось бы, необщительным зятем.

Он сел на диван, держась немного на расстоянии, и в гостиной воцарилась тяжелая тишина. Не выдержав, он осторожно начал:

Э-э, э-э… Что ты смотришь?

— Военный фильм.

— О, хорошо… И, эмм, о чём он? — спросил Гатис, пытаясь завязать разговор. Томас медленно повернулся к нему, глядя так, будто мечтал о том, чтобы его оставили в покое, игнорировали.

— Ну, о войне… Военный фильм — это о войне!

Глупый вопрос, глупый ответ, но, честно говоря, брат Анны тоже не улучшал ситуацию. Не совсем понимая, что сказать, Гатис настаивает:

— Но… Почему они воюют и всё такое?

— (Вздыхает) У тебя ещё много таких глупых вопросов? — холодно отвечает Томас.

— Э-э, я... Нет, ну, я... Я просто хотел немного поговорить с тобой!

— Ладно, я тебя понял, но и ты пойми меня… я не хочу с тобой разговаривать... Понял?

— Ну и славно! — отвечает Гатис, молча слушая, как его девушка зовёт его из кухни. Чувствуя облегчение от того, что больше не нужно оставаться наедине с Томасом, который, похоже, не испытывает к нему ни малейшей симпатии, он идёт на кухню узнать, что Анне нужно.

— Дорогой, не мог бы ты принести мне зарядное устройство для телефона? Я оставила его в машине прошлой ночью. Когда приедешь, пожалуйста? — Кричит из кухни Анна, чистя картошку для запеканки.

— Без проблем, дорогая!

Гатис хватает ключи от машины и выходит за дверь. Глядя на величественные заснеженные горы, окружающие окрестности, он ставит одну ногу на ступеньку, затем другую, и вдруг его левая нога поскальзывается на льду. Он падает назад, инстинктивно пытаясь смягчить падение, но его вес слишком велик, и обе запястья подгибаются.

— Черт! Аааа! — кричит он, скатываясь по нескольким ступенькам и пугая Анну, услышавшую еговопли из кухни.

— О нет… Он, кажется, поскользнулся и упал! — кричит она, бросая все готовку и выбегая на террасу. Она находит Гатиса, лежащего на ступеньках и корчащегося от боли.

— Дорогой… Ты в порядке?

Конец второй главы…

199   249   +10 [2]