Мечта Покровителя

Яна всегда знала, чего хочет. Не смутное "когда-нибудь", не детская фантазия — а чёткая, выжженная в сознании цель. Свой собственный ЭП. Питомец, который будет принадлежать только ей.

Но путь к этому был тернист.

В семнадцать лет она уже два года посещала курсы для будущих Покровителей — так теперь называли владельцев ЭП, чтобы звучало благороднее, почти рыцарственно. Занятия проходили по субботам, в здании бывшей ветеринарной академии. Там её учили распознавать признаки звериных генов — особенности движений, микровыражения лица, паттерны поведения. Учили методам дрессировки — от базовых команд до техник ломки сопротивления. Показывали видео из центров, где инструкторы демонстрировали, как правильно использовать электроошейник, как лишать пищи для достижения послушания, как наказывать за непокорность.

Яна впитывала каждое слово.

Её одноклассники на курсах были разными. Некоторые приходили из любопытства или за компанию с родителями, зевали на лекциях, морщились при просмотре жёстких кадров. Другие — из семей потомственных Покровителей — относились к обучению как к формальности, они уже знали всё на практике, видели, как родители обращаются с домашними ЭП. Но Яна... Яна была одержима.

Она делала конспекты, задавала дополнительные вопросы, оставалась после занятий, чтобы обсудить тонкости с инструкторами. Дома, в своей комнате, где стены были заклеены распечатками о генетике ЭП, их классификации, способах выявления, она проводила часы, изучая форумы Покровителей, читая руководства, смотря подпольные видео с охот на скрытых.

Ее друг, Егор — парень на год старше, из семьи потомственных Покровителей — готовился к своему "Большому Экзамену". Ему нужно было продемонстрировать полный цикл подчинения нового ЭП, чтобы получить сертификат для работы с "дикими" особями. В центре Манежа на коленях, сгорбившись, сидела женщина. Ее волосы были коротко подстрижены, а тело – полностью обнажено. В ее позе была видна крайняя подавленность и страх.

· Имя: "Зая" (Света)

· Возраст: 25 лет.

· Геном: Oryctolagus cuniculus (Кролик).

· Классификация: ЭП категория C (Податливая, низкая агрессивность).

Света была "Кроликом" — одна из самых неопасных и податливых категорий, идеально подходивших для демонстрации. Яна знала, что Егор выбрал этот тип, чтобы гарантировать успех на экзамене.

Он подошел к ней сзади и начал медленно гладить "Заю" по пояснице и спине, имитируя повадки владельца, взаимодействующего с животным. В ответ на это прикосновение и подавляемый инстинкт, "Зая"-Кролик инстинктивно подняла таз, демонстрируя зад, как будто готовилась к спариванию, что было частью полного имитирования повадок животных. Когда Света поняла, что от нее требуется, и что она делает это инстинктивно, она задрожала от ужаса. Егор нежно, но твердо вывернул ее руки за спину и поставил тело в унизительную позу — на четвереньки, с выгнутой спиной и поднятым задом, в готовности к акту. Это была поза полного подчинения и готовности к использованию, как домашнего животного. В глазах Яны, Егор не просто совершал акт; он регистрировал владение. Униженное тело "Заи", стоящее в позе животного, более не принадлежало ей самой, оно стало собственностью Егора, его триумфом на экзамене.

Родители Яны — обычные "нормальные", работающие в торговле — не понимали этой страсти. "Зачем тебе это?" — спрашивала мать. "Купим домашнего ЭП, если хочешь, категория С, послушного. Зачем эти курсы, эта охота?" Но Яна лишь качала головой. Купленный питомец — это не то. Это слишком просто. Слишком обыденно.

Она хотела большего.

Элита среди Покровителей

Среди владельцев ЭП существовала негласная иерархия.

Внизу были те, кто просто покупал уже готовых домашних ЭП в салонах — обыватели, для которых питомец был модным аксессуаром или помощником по хозяйству. Выше стояли те, кто заказывал ЭП напрямую из центров разведения, выбирая генетические линии, участвуя в их ранней дрессировке. Ещё выше — Покровители, которые брали "диких" ЭП после поимки и сами занимались их приручением, ломкой, превращением из существа, ещё помнящего свободу, в покорного питомца.

Но на самой вершине стояли Охотники.

Те, кто находил скрытых ЭП — тех, кто годами, иногда десятилетиями проживал среди "нормальных" под фальшивыми документами. Это было искусство. Детективная работа, психология, интуиция. Потому что скрытые научились прятаться идеально. Они маскировали звериные повадки, подавляли инстинкты, проходили регулярные проверки. Они были параноиками, осторожными, недоверчивыми.

Но Охотники их находили.

И награда была сладка. Во-первых — материальная: государство выплачивало премии за каждого выявленного скрытого ЭП, а особо опасных или редких можно было продать на чёрных аукционах за огромные суммы. Во-вторых — социальная: Охотник получал статус, уважение, доступ в элитные клубы Покровителей. В-третьих — и это было самым важным для таких, как Яна — удовлетворение от самой охоты. От игры в кошки-мышки. От момента, когда жертва понимает, что её раскрыли, и в глазах вспыхивает паника.

Яна хотела стать Охотником.

Неудачи и обучение

Её первая попытка случилась в шестнадцать, сразу после начала курсов.

Она выбрала целью коллегу отца — мужчину лет сорока, который всегда казался ей странным. Слишком тихий, слишком настороженный, избегал зрительного контакта. Яна начала наблюдение. Следила за ним после работы, фотографировала, записывала особенности поведения. Даже умудрилась стащить кружку, из которой он пил, чтобы получить образец слюны для ДНК-теста.

Анализ пришёл отрицательный. Чистый человек. Просто социофоб.

Яна была разочарована, но не сломлена. Она поняла — нужно учиться лучше.

Вторая попытка — через полгода. Девушка из параллельного класса, которая двигалась слишком грациозно, почти кошачье. У неё были большие глаза, острые черты лица. Яна даже умудрилась познакомиться с ней, войти в доверие, получить волос с её расчёски.

Снова отрицательно. На этот раз оказалась просто балериной с хорошей генетикой.

Третья, четвёртая, пятая попытки... Все провалы. Яна начинала злиться на себя. Инструкторы на курсах говорили, что у настоящего Охотника должно быть "чутьё", инстинкт, который подсказывает, кто скрывается. Может, у неё его нет? Может, она зря тратит время?

Но потом она прочитала в одном из закрытых форумов совет от опытного Охотника: "Скрытые ЭП не те, кто ведёт себя подозрительно. Это те, кто ведёт себя СЛИШКОМ правильно. Они играют роль идеального нормального человека. Ищите тех, кто слишком старается."

И Яна вспомнила об Анне Сергеевне.

Учительница

Анна Сергеевна преподавала биологию. Ей было двадцать пять, она пришла в школу три года назад, сразу после университета. Молодая, красивая, улыбчивая. Все ученики её любили — она никогда не повышала голос, всегда находила подход к каждому, объясняла сложное простым языком, ставила справедливые оценки.

Идеальная учительница. Слишком идеальная.

Яна начала замечать детали, которые раньше пропускала мимо внимания.

Анна Сергеевна никогда не задерживалась после уроков для бесед с коллегами. Сразу собирала вещи и уходила — быстро, почти поспешно. В учительской держалась в стороне, отвечала вежливо, но не поддерживала длинных разговоров. На школьных мероприятиях появлялась редко, и только когда присутствие было обязательным.

Личная жизнь — полная тайна. Не замужем, не встречается ни с кем, насколько известно. Живёт одна, в съёмной квартире на окраине. Никаких социальных сетей. Никаких хобби, о которых она рассказывала бы. Никаких друзей среди коллег.

И ещё — движения. Анна Сергеевна двигалась мягко, бесшумно. Появлялась внезапно, так что даже болтливые ученики вздрагивали, когда замечали её рядом. Иногда, когда думала, что никто не смотрит, её улыбка спадала, и лицо становилось... пустым. Настороженным. Как у человека, который постоянно прислушивается к опасности.

Яна почувствовала покалывание в груди. Предчувствие. Инстинкт Охотника, о котором говорили инструкторы.

Это она. Это должна быть она.

Слежка

Яна начала системное наблюдение.

Она выяснила адрес Анны Сергеевны — несложная задача, просто подслушала разговор в канцелярии. Начала следить за её маршрутом. Каждый день — одинаково. Дом, школа, продуктовый магазин рядом с домом, снова дом. Никаких отклонений. Никаких спонтанных прогулок, встреч, посещений кафе.

Слишком строгий порядок. Слишком предсказуемо. Как будто кто-то боится совершить ошибку, привлечь внимание.

Яна фотографировала её с дальнего расстояния, используя зум на телефоне. Изучала походку, жесты, мимику. Заметила, что Анна Сергеевна почти никогда не смотрит людям прямо в глаза — только короткие взгляды, вежливые, а потом отводит. Избегает прикосновений, даже случайных — отстраняется, когда кто-то подходит слишком близко.

Это могло быть просто застенчивостью. Или социофобией. Но могло быть и чем-то другим.

Яна решилась на рискованный шаг. Она стала задерживаться после уроков, придумывая вопросы, прося дополнительных объяснений. Анна Сергеевна отвечала охотно, но... держала дистанцию. Всегда был стол между ними. Всегда — открытая дверь кабинета. Всегда — готовность быстро закончить разговор.

И ещё Яна заметила — когда она подходила неожиданно, Анна Сергеевна вздрагивала. Совсем чуть-чуть, почти незаметно. Но это была реакция испуга, рефлекс. Как у зверя, который услышал шаги хищника.

Подозрения крепли. Но нужны были доказательства.

Добыча материала

Получить образец для ДНК-анализа оказалось сложнее, чем с предыдущими целями.

Анна Сергеевна была осторожна. Она никогда не оставляла после себя кружек в учительской — приносила свой термос и уносила его с собой. Не пользовалась школьным туалетом. Не оставляла личных вещей без присмотра.

Яне пришлось проявить изобретательность.

Она дождалась урока, когда Анна Сергеевна писала на доске мелом. Обычно учительница потом вытирала руки об салфетку и выбрасывала её. Но в этот раз Яна опередила уборщицу. После урока, когда класс опустел, она быстро нырнула к мусорному ведру и вытащила смятую салфетку. На ней оставались следы мела — и, главное, кожного жира с ладоней. Достаточно для экстракции ДНК.

Другой раз Яна подстроила небольшую провокацию. Уронила книгу прямо перед Анной Сергеевной, та инстинктивно нагнулась, чтобы помочь поднять. Их руки коснулись. Яна потом долго не мыла руку, а дома аккуратно собрала с кожи образец ватной палочкой, смоченной физраствором.

И, наконец, главная добыча. Яна дождалась дня, когда был сильный ветер. Когда Анна Сергеевна вышла из школы, порыв сорвал с неё лёгкий шарф. Учительница его подобрала, но Яна, как будто случайно проходившая мимо, тоже помогла. И в суматохе умудрилась оторвать несколько ворсинок ткани — на которых могли остаться волосы или клетки кожи.

Трёх образцов должно было хватить.

Анализ

Яна не могла использовать обычные лаборатории — там требовались документы, объяснения, зачем несовершеннолетней девушке тест на звериные гены чужого человека. Но на форумах Охотников она нашла контакты подпольных генетиков — тех, кто за деньги делал анонимные анализы, не задавая вопросов.

Стоило это недёшево. Яна потратила все накопления, которые копила на новый телефон. Но это того стоило.

Образцы она отправила почтой, через подставной адрес. Ждать пришлось две недели. Две мучительные недели, когда Яна с трудом могла сосредоточиться на уроках, когда каждый раз, видя Анну Сергеевну, чувствовала, как внутри разгорается предвкушение.

Результаты пришли на зашифрованную электронную почту.

Яна открыла файл, руки дрожали. Глаза пробежали по строчкам технического текста, непонятных терминов, процентов и аббревиатур. Потом она увидела главное, выделенное красным:

"Образец содержит генетические маркеры Felis catus (домашняя кошка) — 12% интеграции. Классификация: ЭП категория B (средняя агрессивность, высокая адаптивность). Рекомендация: изоляция и контроль."

Яна откинулась на спинку стула, сердце билось как бешеное.

Попалась.

Кошка

Внезапно всё встало на места.

Плавность движений — кошачья грация. Бесшумность походки — мягкие лапы хищника. Способность появляться неожиданно — умение подкрадываться. Большие выразительные глаза — ночное зрение. Избегание прикосновений — независимость кошки, нелюбовь к фамильярности.

Даже характер. Анна Сергеевна была внешне мягкой, доброй, улыбчивой — именно так ведут себя кошки, когда хотят понравиться, когда играют роль милого питомца. Но за этой маской скрывалась настороженность, холодность, готовность в любой момент убежать.

Кошачьи ЭП считались одними из самых сложных для поимки. Они были умны, осторожны, способны годами поддерживать легенду. Категория B означала, что они не слишком агрессивны — не бросятся в бой, предпочтут избежать конфликта. Но если загнать в угол... у кошки есть когти.

Яна перечитала отчёт ещё раз. Двенадцать процентов интеграции — это много. Достаточно, чтобы проявления были явными при стрессе. Достаточно, чтобы Анна Сергеевна постоянно подавляла инстинкты, держала себя в руках, играла человека.

Три года она скрывалась в этой школе. Три года притворялась. Учила детей биологии — какая ирония — не подозревающих, что их учительница сама результат биологической аномалии. Жила одна, не подпуская никого близко, контролируя каждый шаг, каждое слово, каждый жест.

Но теперь всё кончено.

Яна наконец-то поймала свою добычу.

Решение

По инструкции, Яна должна была немедленно сообщить о находке властям или своим инструкторам на курсах. Скрытый ЭП — это угроза, его нужно изолировать, передать в центр содержания. За это она получила бы премию, сертификат Охотника, возможно даже интервью в местных новостях — молодая героиня, выявившая опасного скрытого ЭП, притворявшегося учителем!

Но Яна не хотела этого.

Она не хотела делиться. Не хотела, чтобы Анну Сергеевну забрали, отправили в лагерь, сломали, а потом продали какому-нибудь богатому Покровителю или использовали в военных целях.

Анна Сергеевна должна была стать её питомцем. Только её.

Да, Яне было всего семнадцать. Да, ей ещё год оставался до совершеннолетия, когда она сможет официально стать Покровителем. Да, у неё не было своего жилья, средств, опыта настоящей дрессировки.

Но у неё было время до конца учебного года — несколько месяцев. У неё были знания, полученные на курсах. У неё была одержимость. И, главное — у неё был козырь: информация, которая могла разрушить жизнь Анны Сергеевны одним звонком.

Яна открыла новый документ на компьютере и начала планировать.

Сначала нужно было получить рычаг давления — доказать Анне, что она раскрыта, что её судьба в руках Яны. Потом — установить контроль, постепенный, чтобы не спугнуть. Затем — добиться подчинения, используя страх, манипуляции, шантаж. И, наконец — дождаться совершеннолетия, официально зарегистрировать Анну как своего ЭП, получить на неё документы.

Это будет долго. Сложно. Рискованно.

Но Яна была готова.

Она смотрела на фотографию Анны Сергеевны на экране компьютера — улыбающуюся, доброжелательную, ничего не подозревающую. Скоро эта улыбка исчезнет. Скоро в этих больших кошачьих глазах будет только страх и покорность.

Скоро Анна Сергеевна узнает, что её охотник — не спецслужбы, не патрули, не коллеги.

А семнадцатилетняя девушка, сидящая на последней парте на уроках биологии.

Кошка думала, что она хищник, прячущийся среди людей.

Но настоящий хищник уже давно выследил её.

И готовился к прыжку.