2024 год. Санкт-Петербург. Виктория рано ушла с работы и решила заехать в квартиру отца, не позвонив ему. Это не было чем-то необычным. Это была квартира в самом центре Санкт-Петербурга, в которой она выросла, и её с недавнего времени одинокий отец теперь жил в ней один. Зачем ей звонить, если раньше никогда не звонила? Виктория заходила к нему, как минимум четыре раза в неделю с тех пор, как её мать бросила отца и переехала жить в Москву к другому мужчине. Виктория была глубоко расстроена матерью, поэтому двадцатичетырёхлетняя Виктория взяла на себя заботу о папе. Для её матери было не так просто признаться, что она уже много лет изменяла отцу, а потом признаться нам в новых отношениях с новым мужчиной. Но всё это произошло довольно стремительно. В конце концов, мужчина, с которым её мать была замужем более двадцати лет, остался один, сомневаясь, не сделал ли он что-то не так в их браке.

Конечно, он этого не сделал. Если уж на то пошло, Виктория не могла представить себе более идеального мужа, чем её отец. С другой стороны, она была его маленькой девочкой, как бы взрослая она ни была, и не было ни одной девочки на свете, с которой он бы обращался так, как с ней обращался. Возможно, она была немного избалована в этом плане, но ей было всё равно. Её мать подшучивала над ней за то, что она — другая женщина в жизни её отца. Раньше это её расстраивало, но в глубине души ей нравилось знать, что она так важна, для отца. Она любила своего папу, и он любил её. Это было всё, что имело значение. И в конце концов, единственной, у кого была ещё одна женщина в жизни, была её мама.

За последние несколько недель, у дочери появилась, ещё одна причина проводить больше времени с Дмитрием Сергеевичем, её отцом. Её муж Олег, с которым она прожила два с половиной года, ушёл, от неё. И так же, как её мать ушла от отца: «Внезапно, к другой женщине». Вика не могла поверить. Она знала, что у неё есть более чем достаточно, чтобы предложить мужчине. Гораздо больше, чем обычная молоденькая девушка. Во-первых, она была красива, с ярким лицом, которое люди помнили. У неё были пронзительные, ледяные голубые глаза, выделяющиеся на фоне её тёмных волос, сладкий, пуговичный нос и полные, гибкие губы, от которых мужчина мог забыть своё имя, когда она обволакивала их вокруг его члена. Выше среднего, у неё было красивое тело, грудь, похожая на дыню, и толстые бёдра и ноги.

Ну и что, если она не могла вести разговоры о политике или ядерной физике? Олег, её будущий бывший, тоже не был особо умным. Он был очень похож на Викторию тем, что много времени уделял работе, над своим телом и внешностью, поддерживая привлекательность.

Однако Виктория всё ещё не рассказала отцу о его уходе. Мать отсутствовала, уже чуть больше шести месяцев, и она не хотела давать отцу, ещё больше причин для беспокойства. Она всё ещё злилась, но с каждым днём смирялась с этим. Помогало иметь возможность ужинать и проводить вечера с папой, смотря телевизор и устраиваясь на диване. В такие ночи она даже радовалась, что её муж Олег ушёл. Ей не нужно было беспокоиться о том, чтобы вернуться вовремя в свою квартиру в определённое время, находящиеся на другом конце города и она могла наслаждаться всем временем, обнимаясь с мужчиной, который заставлял её чувствовать себя особенной, как никто другой. Это заставляло её чувствовать себя маленькой девочкой, сидящим рядом с самым безопасным и любящим мужчиной на свете.

Это было почти как всё ещё женаты, только лучше. Папа оказался гораздо лучшим человеком, чем когда-либо мечтал. Отцу недавно исполнилось пятьдесят, Дмитрий Сергеевич был в отличной физической форме и выглядел гораздо лучше, чем Олег, его будущий бывший зять. Не говоря, уже о том, что он гораздо лучше знал, как обращаться с женщиной. Виктория решила, что зрелость отца сыграла в этом роль, и решила, что если она когда-нибудь снова выйдет замуж, то за мужчину постарше. Кого-то вроде папы.

Конечно, как бы ей ни нравилось проводить время с отцом, были важные причины, почему это не то же самое, что быть счастливой браком. Она не могла вспомнить, когда в последний раз прошло больше двух месяцев, без твёрдого члена, качающегося между её полными, гибкими бёдрами. Она тихо хихикнула, паркуя машину, во дворе дома, где находилась квартира отца. Хотя она любила папу больше всех, накормить её голодную киску было тем, чего он не мог для неё сделать. К сожалению. Он был именно тем человеком, от которого она действительно хотела этого.

Глупые моральные правила общества, подумала она. Может, она спросит, о каких-нибудь его друзьях. Большинство, из них флиртовали с ней без стеснения, а пара даже приглашала её на свидание, когда его не было рядом. Даже после свадьбы! Она просто добродушно рассмеялась и отказала им после того, как сказала, какие они непослушные «Взрослые дяди». Переспать с несколькими из них могло бы быть хорошим способом отомстить Олегу, но это казалось жалким утешительным призом.

Виктория была взволнована, когда приехала на квартиру отца, с нетерпением ожидая, чтобы он увидел её новое платье. Она носила его на работе в Спа-салоне, где работала администратором. Это было лёгкое летнее платье бирюзового цвета — цвет, который, как ей казалось, всегда хорошо смотрелся на ней. Оно было достаточно коротким, чтобы выглядеть сексуально, но при этом не пошло. Не то чтобы ей было неприятно выглядеть распутно, но ей нравилось, когда папа говорил, что она красивая. Верх был срезан низко, но не настолько, чтобы распутность была индивидуальной оценкой по декольте. Она не могла ничего поделать, если природа дала ей пару грудей, которые невозможно было сдержать. Она и не хотела этого. Она не могла не чувствовать себя красивой, когда ловила папу, украдкой поглядывающего на её глубокое декольте. Это делало их обоих счастливыми.

Виктория восприняла благодарные взгляды отца, как ещё более высокий комплимент, чем когда он говорил, что она красивая. Любой мог сказать что угодно, но настоящее доказательство было в глазах мужчины. Возможно, она не была самой умной девочкой на свете, но это она знала.

По дороге к дому отца Виктория была в отличном настроении. Это был отличный вечер. Она планировала приготовить для папы еду, используя всё, что у него есть на кухне, а потом они сядут на диван, обнимая её крепкой рукой, зная, что он будет украдкой смотреть на её платье, пока они будут делать вид, что смотрят по телевизору, какое-то телешоу. Её соски становились большими и твёрдыми, удерживая его внимание часами, пока она не положила голову ему на плечо и вдыхала запах его одеколона.

Входная дверь в квартиру отца была приоткрыта, поэтому Виктория решила войти, в квартиру. Но когда она открыла пошире входную дверь, услышала самый ужасный звук.

— А...а, Да! Димочка! Трахай меня сильнее! Ай...й! О, этот член... э... Так чертовски приятно! Боже, как я обожаю, как этот огромный, твёрдый член наполняет меня!

Виктория сразу узнала голос этой суки. Это была Александра Степановна, их сорокалетняя соседка из квартиры напротив. Их замужняя соседка. Она даже не была естественной блондинкой. Эта полная соседка много лет флиртовала с отцом, даже до того, как мать Виктории ушла к другому мужчине. Теперь, когда отец остался один, наверное, Александре Степановне было легко воспользоваться им. Хотя даже Виктория должна была признать, что её отец, похоже, не особо страдал. Он рычал и стонал, пока эта шлюха продолжала выть, под натиском члена отца.

Любопытство Виктории стало невыносимым, и она осторожно шагнула в угол кухни, где увидела, как её отец вводит свой член в соседку сзади. На каблуках Александра Степановна была почти такой же ростом, как Виктория, а для Виктории она была слишком толстой. Она была в отличной форме, для женщины сорока пяти лет, её ноги были слишком толстыми, а ягодицы — слишком большими. Но эти большие, сиськи были, её самой красивой частью, её тела.

Александра Степановна была наклонена вперёд, держась за столешницу. Виктория видела, что Александра Степановна оделась так, чтобы поддразнить мужчину, особенно того, кто слишком много месяцев был, без жены. На ней была дерзкая короткая юбка, которая теперь была собрана вокруг бёдер, обнажая её ягодицы и киску. Рядом на полу лежали трусики-стринги. Александра Степановна была в белой майке, натянутой выше груди без бюстгальтера. Виктория подумала, что они слишком большие для её тела, но отец держал и сжимал их, одновременно сильно и быстро вводя член в её киску.

Виктория была в шоке, отчасти из-за поразительного размера жёсткого члена, который её отец вбивал в их полуобнажённую соседку. Он был огромен, но не чудовищный. Достаточно большой, чтобы полностью растянуть женщину, но не настолько, чтобы это было больно. Если уж на то пошло, Виктория впервые поняла, что у её папы идеальный член. Её бесила Александра Степановна, но она была заворожена свисающим качанием прекрасного члена папы. Теперь, зная, что член её отца был настолько большим и идеальным, казалось, что он становится ещё совершеннее, перед её изумлёнными глазами. Если не считать того, что он трахал соседку, как в каком-то порно-ролике, из Интернета.

Александра Степановна боковым зрением заметила Викторию. Она не сказала ничего, чтобы насторожить папу. Зачем ей это? Он был на грани того, чтобы загнать её в очередной оргазм. Александра Степановна дерзко подмигнула Виктории, затем усмехнулась, заметив, что Виктория смотрит на блестящий член своего отца. Выражение лица Александры Степановны будто говорило: «Ты так удивлена, что смотришь на член собственного папы, но кто, чёрт возьми, тебя осудит?».

— Мм...м, Димочка, да, — прошипела Александра Степановна, словно ради Виктории. «Твой огромный член ощущается чертовски хорошо у меня внутри. Твой член намного больше, чем член у моего мужа!».

С злобным рычанием папа сжал бёдра Александры Степановны, ещё крепче и начал двигаться в её тело всё сильнее и быстрее. Он резко шлёпнул согнувшуюся Александру Степановну рукой, от шлепка она завизжала, и ещё сильнее вонзил свой член в её мокрую половую щель, ещё сильнее.

Несмотря на то, что её соски становились твёрдыми, а киска быстро возбуждалась, Виктория не могла слушать, как Александра Степановна называет её отца «Малышом». Хотя она была заворожена размерами потрясающего члена отца. Она стояла и наблюдала, за этим неожиданным зрелищем гораздо дольше, чем следовало бы. Очевидно, это было зрелище, которое её отец никогда не хотел, чтобы она увидела, но её чувства к Александре Степановне не могли переполнить восхищение телосложением и сексуальными способностями отца. Он трахал эту стонущую соседку так, будто для этого и родился.

Поняв, что её отец рано или поздно её увидит, Виктория тихо вышла обратно из квартиры, быстро вернувшись к своей машине. Она была так расстроена, что даже не знала, как вернулась в свою квартиру на другом конце города. Она ехала и кипела, от злости, из-за увиденного в квартире отца. Она припарковалась перед своим домом, будто была на автомате.

Как только Виктория вошла в свою квартиру, она подумала позвонить мужу Александры Степановны и рассказать ему, какая его жена изменяет. Но потом она поняла, что не хочет рисковать и втянуть отца в неприятности. Логически она не могла его винить. Александра Степановна явно воспользовалась им. У всех мужчин были свои потребности. Грязные, озорные, подпитываемые похотью потребности. А для Виктории её отец был величайшим человеком на свете.

В ярости она знала, что легко сможет справиться с Александрой Степановной в драке, будучи такой же пышногрудой, но более спортивной. Но это только усугубило бы ситуацию.

Виктория поняла, что ничего не может сделать. Или должна была быть. Быть дочерью своего отца, не давала ей права мешать его сексуальным удовольствиям. Но Александра Степановна создавала ей проблемы. По крайней мере, она лишила свидание с отцом, не говоря уже о возможности похвастаться в новом платье, для него. Ей пришлось провести ночь одной, злясь на Александру Степановну и своего бывшего мужа Олега. Ей даже в голову не пришло в голову подумать, что ревность — это странно. Она воспринимала как должное, что была самой важной женщиной в жизни своего отца, особенно когда её мать теперь, когда она ушла, из его жизни. И, если уж на то пошло, это было облегчением — больше не было Олега рядом, чтобы отвлекать её от времени и внимания на самом важном мужчине. Она была его принцессой, чёрт возьми!

Вспоминая впечатляющий вид его большого, возбужденного члена, она хихикнула и подумала, что он не такой, как у других мужчин. Он был таким жёстким и внушительным, таким большим и требовательным. Её папа был особенным. Его потребности были особыми. Она хихикала ещё громче, когда подумала, что замужняя соседка вроде Александры Степановны, никогда не будет достаточной, для её мужественного и явно возбужденного папы. Несмотря на жжение ревности, гордость была, ещё сильнее. Папа был настоящим красавцем, — подумала она про себя.

Виктория пошла в свою комнату и сняла платье. Она аккуратно повесила его в шкаф, планируя надеть снова на следующий день, чтобы папа мог увидеть, как она красивая. Раньше она носила платья, без бюстгальтера, поэтому теперь стояла в своей комнате, только в откровенных трусиках, которые точно соответствовали бирюзовому цвету платья. Она отступила назад и внимательно посмотрела на себя в зеркало на двери шкафа, проводя руками, по своему шелковистому телу, поднимая и разминая свои впечатляющие груди, пока соски не возбудились почти таким же желанием, как когда она смотрела, как папа трахает соседку, по площадке.

— Почему, папа? — вслух сказала Виктория, словно он был рядом, чтобы ответить.

— Я намного горячее её. Младше. Красивее. Бьюсь об заклад, моя киска стала намного туже, после развода с Олегом.

Виктория издала злобный смешок, когда её рука скользнула в трусики и погладила лысую киску. На её скользких половых губах была влажная роса, и она поняла, что она всё ещё мокрая после шокирующей сцены, которую увидела в квартире отца. Она стянула влажные трусики с ног и села на край кровати, широко раскинув бёдра. Потом она снова начала гладить свою тёплую половую щель, глядя на себя в зеркало.

— Папочка гораздо больше любил бы узкое маленькое отверстие своей дочери, — объявила она пустой комнате. Виктория наблюдала, как палец растворяется в скользких ножнах половых губ, выдыхая хриплым дыханием. «А...а, да, смотри, папа. Тебе не кажется, что это красиво? Я такая мокрая и тёплая внутри, только ради тебя.

Может, и к лучшему, что она поймала отца с Александрой Степановной за занятием сексом. Возможно, всё это время она любила отца лишь наполовину. Не с её телом и душой, как живёт влюблённая женщина. Она всё ещё ненавидела Александру Степановну, за то, что та использовала её папу, но теперь могла видеть в нём настоящего мужчину. Полноценного мужчину с горячими, эротическими потребностями и желаниями. Впечатляющего мужчина с впечатляющим членом, которым любая женщина была бы счастлива иметь в себе.

Виктория, вводила два пальца в свою половую щель? Её соки текли всё слабее, когда она позволяла себе думать, о папе, как, о сексуальном животном, каким он явно был. Она только хотела, чтобы он увидел её сейчас и понял, насколько горячая и эротичная его дочь. Как сильно она любила и желала его.

Пальцы Виктории начали издавать звуки, когда пальцы всё сильнее и быстрее вонзались в нужное отверстие. «Посмотри, как ты возбудил свою маленькую девочку, папа», — задыхаясь прошептала она, представляя, как он стоит рядом и смотрит, как она мастурбирует свою ноющую розовую дырочку влагалища между гладкими бёдрами.

Боже, как же она хотела, чтобы отец увидел, как она заставляет себя чувствовать себя женщиной. Как же ей хотелось видеть голодный взгляд в его глазах, когда он наблюдал, как его собственная дочь трахает пальцами себя, словно влюблённая шлюха. Он не смог бы удержаться от того, чтобы не вытащить из штанов свой большой, горячо возбужденный член и мастурбировать его прямо перед ней.

Виктория застонала и тяжело дышала воздухом, втирая кончики пальцев в точку «G», вспоминая, как давно мужчина не видел, как она мастурбирует. Это было то, что она любила делать и никогда не получала достаточно возможностей позволить себе это. Она делала это несколько раз на вечеринках, до свадьбы с Олегом, а потом пару раз после, — для него и небольших встреч его друзей. Ещё четверо парней, у которых в руках были голые члены, опухшие и взволнованные на неё. Она даже позволила им кончить на своём теле, наслаждаясь ощущением их тёплых сливок спермы, забрызгивающих её великолепное тело, каждый всплеск и брызги напоминали ей, как сильно они все её хотят.

Сейчас Виктория не думала о том, каково это было после того, как она позволила друзьям Олега кончить на себе. Вокруг раздались грязные смешки, прежде чем они снова застегнули свои ширинки на брюках и вели себя так, будто ничего не случилось. Они собрались в гостиной и вместе смотрели футбол по телевизору, и Олег осмелился сказать ей, что она должна сделать бутерброды для всех, но Виктория сказала, что они могут сделать свои собственные, чёрт возьми, сэндвичи сами, и вышла выплеснуть своё раздражение с Олегом.

После тех моментов, несмотря на то, что Олег с восторгом брызгал своей водянистой спермой на тело своей прекрасной жены вместе с друзьями, прошло пару дней, прежде чем он снова её коснулся. Одно дело называть девушку шлюхой или проституткой, потому что Виктория всегда любила говорить грязные слова, но ей не нравилось, когда Олег действительно заставлял её чувствовать себя такой.

Но всё это было в прошлом. Олег был в прошлом. Её папа был не просто её настоящей историей, но и настоящим и будущим.

— Я такая же хорошая шлюха, как Александра Степановна, папа? — простонала она, представляя, как делает то же самое, для него и его друзей. «Ты гордишься своей возбужденной маленькой шлюхой, папа?», — ласково сказала она.

Потом она представила, как её отец так сильно нуждается в её киске, что пришёл к ней и трахал её жёстко и долго прямо на глазах у своих друзей. Показывая, как гордится ею. Показывая, что она принадлежит только ему. Давайте, мастурбируйте свои члены, ребята, но эта девичья дырка принадлежит папе, — провозгласил он собственнически, прямо перед тем, как накачать её детородный канал горячим потоком своей спермы.

Разум Виктории кружился, а чувства взорвались волнами грязного удовольствия, от которых всё тело дрожало, словно лист на дереве. Её оргазм был настолько глубоким и мощным, что казалось, будто она кончает всем телом, а не только в своей хлюпающей киске. Виктория всегда была глубоко настроена на самоудовлетворение, но это было нечто большее, словно барьеры, которые она пересекла в своём разуме, тоже пересекало её дрожащее тело. Она никогда раньше не кончила так сильно на пальцы. К тому же, даже Олег, никогда не доводил её, до оргазма так хорошо.

Она даже не заметила, что начала брызгать своими соками, пока её удовольствие не достигло пика и не начало спадать. Её полные, обнажённые бёдра и пол в конце кровати сияли пятнами её резкого женского сока. Она громко рассмеялась от того, как непослушно себя чувствовала. И как хорошо. И она рационализовала свою извращённую фантазию мысленным замечанием, что она точно не первая девушка, у которой грязные мечты, о своём сексуальном отце. Пока он не знает, всё может продолжаться, как было, только с небольшим изменением настроения с её стороны.

Единственная проблема — придумать, как заставить Александру Степановну, из соседней квартиры держаться подальше от отца. Но папа был красивым, явно мужественным мужчиной с мужскими потребностями. Виктория, наверное, должна была чувствовать себя виноватой, за желание монополизировать мужчину, чьи потребности она не могла удовлетворить, но она этого не сделала. Она всё ещё могла отдавать отцу всю свою любовь. Гораздо больше, чем соседка Александра Степановна могла ему дать.

Виктория наконец встала и пошла в ванную, чтобы принять долгий, расслабляющий душ. Она аккуратно побрилась, включая свою подтянутую киску и по бокам своей половой щели. Она высушила волосы и увлажнила тело, но не стала наносить макияж, ведь собиралась провести ночь дома одна. Она надела одну из больших, слишком больших футболок, которые однажды взяла, из спальни отца, не утруждая себя в трусиках. Потом она пошла на кухню и приготовила себе фруктовый салат, чтобы поесть, пока стримила в Интернете по мобильному телефону.

Как раз в то время, когда Виктория заканчивала принимать душ, её отец был в своей спальне, раздевался и тоже собирался принять душ. Запах выделений, из киски Александры Степановны был повсюду на нём. В другие разы, когда он трахал свою горячую, пышногрудую соседку, это заставляло его улыбаться, но сегодня на его лице была тревога. Дочь видела, как он трахает соседку. Она не знала, что он знает, что она здесь, но он видел её краем глаза. Вместо того чтобы остановиться, как, наверное, сделали бы большинство мужчин, он предпочёл притвориться, что ничего не замечает, и продолжал вводить свой жёсткий член в восприимчивую дырку влагалища Александры Степановны. Это было импульсивно и, наверное, глупо, но в данный момент его член управлял его разумом.

К своему удивлению, Дмитрию Сергеевичу нравилось знать, что Виктория была рядом. Он даже был разочарован, что она не задержалась достаточно долго, чтобы увидеть, как он кончает. Помимо осознания очевидной красоты и сексуальности дочери, он никогда не осмеливался представить себе, что-то большее. Но неожиданные ситуации вызывают неожиданные реакции, и его реакция на Викторию была не такой уж неожиданной. Это было то, что он долго подавлял. Несмотря на то, что она была в собственном браке, с тех пор как её мать ушла, она была для него, как преданная жена. Олегу, наверное, это не нравилось — возможно, это даже доставляло им небольшие неприятности — но счастье зятя было наименьшей заботой Дмитрия Сергеевича.

Он также знал, что Александра Степановна посмотрела прямо на его дочь и подмигнула его дочери. Дмитрий Сергеевич желал, чтобы соседка не видела Викторию или имела достаточно ума притвориться, что не замечает, так же, как и он. Виктория, должно быть, поняла, что пришла не вовремя, и тихо отступила, как хорошая девочка. Он был, за это благодарен, но не знал, что думать о том, почему она так долго смотрела, не говоря, уже о дерзкой реакции Александры Степановны.

Дмитрий Сергеевич ведь не был влюблён в Александру Степановну. Она всё ещё любила своего мужа, Романа. Она просто оказалась женщиной, которой нужно было больше мужского члена, чем она могла получить, от одного мужчины. Но только когда Роман навестил Дмитрия Сергеевича и объяснил, как он и его жена Александра Степановна любят играть в горячие сексуальные игры, он наконец задумался о сексе с жадной до мужского члена соседке. Не то чтобы это было трудное решение. Александра Степановна была горячей и возбуждённой, а жена Дмитрия Сергеевича к тому времени уже несколько месяцев отсутствовала. Он не хотел связываться с кем-то новым. По крайней мере, не сейчас. С учётом того, что Роман знал и одобрял секс жены на стороне, Александра Степановна казался идеальным решением.

Он был с Александрой Степановной, уже раз двадцать. Он думал, что дела идут довольно хорошо, но ему не нравилось, как Александра Степановна посмотрела на Викторию в тот день. Это вызвало у него настороженное чувство в животе. Казалось, она дразнила его девочку, и Дмитрий Сергеевич это не оценил.

С другой стороны, Дмитрий Сергеевич не мог не радоваться, что его восхитительная дочь видит эту его сторону. Он знал, что она видит, как его возбужденный член входит и выходит, из влажной киски Александры Степановны. Это было неправильно, но и не казалось неправильным. Он никогда не скажет Виктории, что знает, что она его видела, но ему нравилось иметь этот пошлый маленький секрет. Ему нравилось думать, что он может заставить свою дочь гордиться им так же, как он ею. Виктория, в конце концов, была чем-то, чем можно гордиться. С её модельной внешностью и очень красивой фигурой она была той женщиной, которая заставляла отца настороженно относиться ко всем мужчинам вокруг, но одновременно гордиться тем, как выделялась дочь из толпы.

Пока вода нагревалась перед душем, Дмитрий Сергеевич начал ласкать свой член, прежде чем войти в кабинку. Несмотря на то, что недавно он наполнял киску Александры Степановны спермой, его член быстро рос, пока он ласкал и дрочил себя, думая о том, как его дочь наблюдает, за ним во время секса.

— Члену папы понравилось то, что она увидела? — пробормотал он вслух с хитрым смешком.

Он не питал иллюзий, что его дочь — какая-то невинная, неопытная молодая женщина. То, как она выглядела и годами вокруг неё ходили мальчики и мужчины, было слишком трудно в это поверить. Он также подозревал, что её муж Олег немного странный, хотя ему никогда не нравился этот нытик.

Но теперь, когда он перестал об этом беспокоиться, Дмитрий Сергеевич поймал себя на мысли, что желал, чтобы Виктория осталась дольше и увидела больше. Его член был полностью эрегирован, когда он вошёл в душ, с мыслями о том, как его драгоценная дочь поймала его с членом внутри первой женщины после того, как её мать убежала. Он наполнил ладонь правой руки жидким гелем, для душа и начал намыливать выступающий член скользкой пеной.

Член пульсировал, когда он его ласкал. Он вспомнил, что его дочь была в новом летнем платье, которое прекрасно подчёркивало её великолепную грудь. По крайней мере, он так думал. Он не мог заставить себя повернуться, чтобы получше рассмотреть её, но видел, что это платье, которое он раньше не видел, и она всегда любила заходить и показывать ему новые наряды. Ему нравилось, что его одобрение всё ещё было, для неё так же важно, как и в детстве. В каком-то смысле, возможно, даже больше. И отец или нет, ни один мужчина в здравом уме не будет рад, когда к нему приходит такая красивая и роскошно сложенная молоденькая женщина, как Виктория, чтобы показать себя в нарядах, которые больше раскрывают её тело, чем скрывают его. Некоторые даже могут сказать, что у Виктории была склонность надевать довольно провокационные наряды. Отец предпочитал считать стиль одежды дочери игривым.

С крепко сжимающим кулаком, теперь задавая ровный ритм вверх и вниз по возбужденному члену, он думал, только о своей дочери. Казалось, что Александра Степановна никогда там не была, несмотря на то, что он наполнял киску соседки рекордным грузом спермы. Теперь у него в голове происходило слайд-шоу с частями тела его дочери, пробегающими по движущемуся экрану. Её огромные, сочные груди вырывались, из спортивных бюстгальтеров и футболок, которые она регулярно надевала, навещая его. Её кремовые гладкие ноги и заметно сферическая попа в коротких юбках и шортах. И всё же её лицо было самым завораживающим из всех. То, как её чёрные волосы подчёркивали ледяные голубые глаза, маленький пуговичный нос и эти упругие губы, которые...

— Господи! Дмитрий Сергеевич зарычал, лаская ещё сильнее, представляя, как губы дочери обхватывают его член. И эти глаза, немного пустые и озадаченные, но смотрящие на него с той нежной любовью, которую она всегда испытывала к нему.

Дмитрий Сергеевич начал стонать. «Давай, детка! Покажи папе, как ты любишь этот большой, твёрдый, член!».

Член Дмитрия Сергеевича дернулся от спазмов удовольствия, когда мысль о том, чтобы так разговаривать, со своей дочерью, заставлял его пульсировать, от желания. Внезапно, он выплеснул сперму, в стену душевой кабины, представляя, как Виктория мяукает, как котёнок, чавкающий молоко, принимая в рот папину сперму, проглатывая каждую каплю его любви.

Потратив минуту-другую, чтобы прийти в себя, Дмитрий Сергеевич закончил мытьё и смыл сперму со стены кабины. Он вышел, из душа и начал вытираться. Покачав головой в недоумении, он не мог поверить, что позволил себе дрочить, мысля о своей дочери в его жизни. Ещё безумнее было то, что он кончил сильнее, чем с Александрой Степановной раньше. Восхищение выдающимися качествами Виктории более объективно имело смысл. Она не была той женщиной, которую мужчина мог бы игнорировать. Но это было, уже слишком далеко.

Надев трусы и футболку, он просто покачал головой и рассмеялся над собой. Хорошо, что он сейчас трахает Александру Степановну, иначе он может привыкнуть думать, о своей горячей дочери неправильно. Это был предел, на который он когда-либо позволял себе зайти, и он не собирался позволять этому повториться. Он был в этом уверен.

Пока, по телевизору показывали какой-то фильм, на который она не обращала внимания, Виктория всё ещё думала о своём отце. Она чуть не начала мастурбировать, как минимум три раза, вспоминая неожиданный вид его большого, великолепного члена в действии, но заставила себя остановиться. Всё, чего это добьётся, — это заставит её хотеть этого ещё сильнее. Не то чтобы он позволил ей вмешаться и занять место матери в его жизни и постели. Особенно сейчас, когда он трахает соседку.

Она была рада, что Олег ушёл. Иначе она бы соблазнилась позволить ему трахнуть себя, и это было бы обычным разочарованием. Но пустота её квартиры делала её одиночество, ещё острее. Это была одна из причин, почему она в последнее время проводила больше времени у отца. К тому же, он был лучшей мужской компанией, которую она знала. Она могла легко встречаться с любым мужчиной или мужчинами, с которыми захочет, но все они в той или иной степени слишком походили на бывшего мужа Олега. Последнее, что ей сейчас нужно в жизни.

Она не могла винить отца за то, что он переспал с Александрой Степановной. По крайней мере, когда она обдумывает это логически. Он был желанным, мужественным мужчиной — и теперь она знала, насколько он мужествен, — так что было логично, что ему нужен выход, для всей этой горячей мужской жидкости, переполняющей его яйца. Она была рада, что он нашёл кого-то, кто даст ему этот крайне важный выброс, даже если считала Александру Степановну шлюхой, ворующей член и изменявшей своему мужу. Не то чтобы соседка крала папин член у Виктории. Но мужской член был одной, из самых важных частей его, и если папа и принадлежал кому-то, то он принадлежал Виктории гораздо больше, чем Александре Степановне. То, что ей не хотелось признавать, было то, что она никогда не получит ту часть, которую видела у Александры Степановны в тот день: «Его большой, толстый член».

Это было так несправедливо. Отец всегда учил её, что секс должен происходить между людьми, которые любят друг друга. Она не очень хорошо следовала этому правилу, но прекрасно знала, что он тоже не влюблён в Александру Степановну. Виктория высосала достаточно возбужденных мужских членов за своё время, чтобы знать, что то, что она увидела в тот день, — это просто горячий, нуждающийся в сексе мужчина, который напрягается, чтобы выпустить накопившеюся в своих яйцах сперму. Было шокирующе видеть собственного отца таким и настолько раздражающе, что это должно была быть Александра Степановна.

Если бы Дмитрий Сергеевич только сказал своей дочери, об своей проблеме она могла бы познакомить его с одной, из своих подруг. Почти все говорили ей, как сильно хотели бы поставить её отца между их своих ног. Они всегда злят её, когда так говорили, а она становилась ещё злее, когда они смеялись и обвиняли её в ревности к своему отцу. Это было нелепо.

Так почему же это заставляло каждый сантиметр её тела покалывать? И почему она не осталась дольше и не посмотрела на этот потрясающий член, который входил внутрь и наружу влажной киски Александры Степановны, сверкая от её соков внутри влагалища? По крайней мере, она увидела достаточно, чтобы за короткий отрезок времени увидеть работающий член отца во влагалище Александры Степановны.

Виктория низко опустилась на диване, подтянув ягодицы к краю сиденья и подняв футболку папы на бёдра. Она раздвинула свои роскошные ноги и показала гладкую половую щель телевизору. Она чувствовала, как влага начинает просачиваться вокруг половых губ её жаркой половой щели. Наверное, ей следовало бы стыдиться за то, что запретные мысли, о большом члене её папы делают это с ней, но она не была такой. Всё, что она чувствовала — это раздражение от того, что какое-то глупое правило, придуманное людьми, что она никогда не сможет любить самого важного мужчину в своей жизни так, как хочет. То, как её покалывающее тело говорило, что ей нужно. Было бы так плохо, если бы она когда-нибудь попыталась сказать ему, что чувствует, даже он, наверное, назвал бы её мерзкой шлюхой. Вдруг Виктория рассмеялась, представляя, как хорошо было бы быть отцовской шлюхой.

Пальцы правой руки теперь массировали половую щель и заставляя соки течь всё горячее и тяжелее, Виктория взяла мобильный телефон левой рукой и пролистала меню настроек, пока на экране телефона не появилась одна из её любимых фотографий отца. Его красивое, улыбающееся лицо и плечи заполняли экран, словно он был прямо там, наблюдая, как его возбуждённая дочь пальцем трогает свою сочную «Любовную дырочку», специально для него.

— Твоя маленькая девочка такая мокрая, для тебя, папа, — нежно прошептала она, зная, что никогда не сможет сказать эти слова ему в лицо. Но было так захватывающе просто произнести их вслух с его изображением на её мобильном телефоне. Боже, как же она хотела, чтобы он увидел её так, как она видела его. Ей нравилось представлять, как он будет поражен.

— Папочка, моя дырочка намного теснее, чем у Александры Степановны, старый идиот, — промурлыкала она с грязным смешком, хотя и должна была признать, что влагалище Александры Степановны выглядела очень хорошо, несмотря на рождение двух детей.

Она знала, что может дать ему гораздо больше, чем соседка Александра Степановна. Больше, чем когда-либо её мать, если уж на то пошло. Она широко раздвинула рукой свои половые губы одной и теребила возбужденный клитор другой. Его большой, обнажённый член был всем, о чём она могла думать. И теперь, зная размер и форму его члена, она пыталась представить, каково это — глубоко проникать в её любящую детородную дырочку.

Виктория заскулила и мурлыкала от желания, дразня свою пульсирующую киску всё ближе и ближе к оргазму. Её дыхание стало глубже и прерывистым, когда дочерние желания достигли лихорадочной точки, заставляя бёдра покачиваться и вращаться.

— А...а! Она была на грани взрыва удовольствия, которого не испытывала так давно.

И тут она поняла, что кто-то стучал кулаком, по двери её квартиры.

— Кого принесло! — тихо пробормотала Виктория, сомкнув ноги и вставая с дивана.

Когда футболка отца опустилась чуть-чуть ниже её ягодиц, Виктория выключила телевизор и пошла к входной двери, решив, что это, наверное, Олег. Если он снова попросит её занять деньги, дверь захлопнется перед носом. Но Виктория была явно ошеломлена, увидев мужчину из своих запретных фантазий, стоящего на пороге её квартиры.

— Эм...м, папа... Я... — Виктория не знала, что сказать, после того как чуть не кончила, от мыслей о нём, во второй раз, за день.

— Извини доченька, что не позвонил, дорогая. Но я начал задумываться, почему ты не зашла сегодня, и решил просто приехать к тебе, чтобы убедиться, что всё в порядке у тебя.

— Всё в порядке, папа, просто отлично, — сказала Виктория, задаваясь вопросом, не выражает ли её лицо то же самое, когда она ощущала скользкие жидкости на верхней части бёдер. Её клитор всё ещё был возбужден, и ему было трудно связать слова. «Ты знаешь, я всегда позвонила бы тебе первой, если что-то было не так.»

Папа подарил ей ту ироничную улыбку, от которой у неё всегда становились соски. «Я знаю, детка», — кивнул он. «Честно говоря, я просто... Ну, я скучал по тебе. Я надеялась, что мы проведём ещё один вечер вместе на диване. Довольно скучно для такой красивой молодой девушки, как ты, я знаю, но... Твой старый папа любит проводить время вместе».

— Папка, ты не старый, и мне это тоже нравится быть с тобой вместе. Почему бы нам просто не провести наш вечер по здесь у тебя дочь?

Дмитрий Сергеевич с любопытством заглянул внутрь квартиры. « А где Олег?».

Виктория чувствовала вину. Она не могла не рассказать отцу, что её брак распался. Она уже давно должна была бы ему сказать об этом. Это было достаточно странно, ведь он всегда избегал столкновения с Олегом. Но её удивило, что папа скучал по ней настолько, что пришёл к ней в квартиру, не зная, что Олега тут давно нет. Это вернуло тёплое, сиропное ощущение в её киске, которое она чувствовала прямо перед тем, как он постучал в её входную дверь. Её улыбка стала ещё шире, когда она поймала его взгляд, скользящий, по возвышенностях на сосках её футболки.

— Заходи, папа. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Боль в киске Виктории лишь немного утихла, когда она вела отца к дивану. Ей пришлось собраться, чтобы рассказать ему новости, хотя он, вероятно, был бы рад услышать, что Олега больше не в её жизни.

— Эй, это же моя футболка? — спросил папа, снова опустив взгляд на её выступающие груди.

Виктория кивнула. «Надеюсь, ты не против, если я возьму себе несколько твоих футболок. Ты же знаешь, как я люблю использовать их, чтобы поспать в них». Она надула губы и использовала свой маленький голос, надеясь, что это не даст ему разозлиться. Но отец только усмехнулся.

— Ты всегда так делала, — вспомнил он. «Всё нормально, доченька, мне кажется, это мило. Ты можешь взять всё, что найдёшь у меня дома.

Виктория игриво хихикнула. «Ладно, папа, обещаю».

Дмитрий Сергеевич снова с любопытством огляделся. Дочь почувствовала, что у него на уме что-то ещё, кроме Олега. «Так где же этот идиот... Извини, дорогая. Где Олег?».

Хмурый взгляд дочери был не из-за отсутствия Олега. Это было потому, что ей было неловко из-за того, что она не рассказала ей новости раньше. С другой стороны, папа не сказал ей, что трахает соседку, по соседству. Она глубоко вздохнула и наконец объяснила, как его дочь снова стала одинокой. Сначала он выглядел серьёзным, но когда она объяснила, как счастливее стала теперь, когда Олег ушёл, он тоже улыбнулся.

— Я просто не понимаю, почему ты не сказала мне раньше?, — наконец сказал он.

— Мне было неловко, папа. К тому же, у тебя было столько забот, из-за ухода мамы, я не хотела давать тебе, ещё больше поводов, для беспокойства.

— Девочка моя, — сказал он, обнимая Викторию и прижимая к себе, обнимая её, пока она крепко прижималась к нему. «Моя работа — беспокоиться о тебе», — сказал он, ласково поглаживая её волосы. «Не твоя — волноваться обо мне. Я думал, что ты можешь поговорить с папой обо всём».

— Я знаю, папа, знаю. Но. Эм...м! Я собиралась тебе рассказать, честно. Я просто думала, что время всегда было неудачным, для этого.

— Никогда больше, об этом не беспокойся, ладно? Обещаешь?

— Ладно, обещаю.

— Вот это моя хорошая девочка, — сказал он с любящей улыбкой, слегка поглаживая её щёку и глядя на неё так, как всегда. Так, как никто другой никогда не смотрел на неё. Виктория пыталась столько раз, но никогда не могла понять, как только глаза отца заставляли её чувствовать себя в безопасности, маленькой и любимой больше всего на свете. Будто у его глаз была особая сила. Ей было интересно, испытывали ли другие девочки или женщины, когда-нибудь, так по отношению к глазам её отца. Она надеялась, что нет. Она сомневалась. Он точно не смотрел на Александру Степановну так, даже когда трахал её.

Виктория уютно прижалась к нему, наслаждаясь тем, как он держит её обеими руками. Она знала, что её футболка поднимается опасно близко, чтобы он мог увидеть, что на ней нет трусиков, но в её нынешнем настроении ей было всё равно. Она даже надеялась, что он посмотрит. Было достаточно плохо, что, наверное, он мог почувствовать запах, исходящий, от её влажной киски. Она сама чувствовала запах, так что было логично, если он тоже мог. Мысль о том, что он может только заставлять её половую щель чувствовать себя теплее и влажнее.

— Ты всегда знаешь, как мне почувствовать себя лучше, папа. Когда ты здесь, это намного лучше, чем было с Олегом.

— Это мило, мой ангелочек, — сказал он, легко поцеловав её в лоб. «Надеюсь, это не так плохо, но я рад, что Олег ушёл. Я никогда не любил его и никогда не думал, что он хороший муж для тебя.

Виктория издала мурлыканье, а затем игривое хихиканье. «Хм...м, может, ты найдёшь, для меня мужа получше, а?».

Папа нервно прочистил горло. Виктория поймала, как он бросил взгляд ей на колени. Тогда она поняла, что её киска должна быть видна.

— По крайней мере, пока ты одинока, у нас может быть ещё много вечеров для папы и дочери», — уклончиво ответил Дмитрий Сергеевич.

— Очень-очень много, папа». Виктория положила лицо ему на плечо.

Наступила короткая тишина. «Дорогая доченька. Раз уж мы сейчас в режиме исповеди, есть кое-что, что я думаю, я должен тебе сказать».

— Что случилось, папа? Виктория снова подняла голову, чтобы увидеть его лицо. Он выглядел довольно серьёзно. Он немного задумался и глубоко вздохнул.

— Детка, я знаю, что ты сегодня была у меня дома. Я знаю, что ты заходила раньше и увидела то, чего не должна была видеть.

Виктория почувствовала, как её лицо вспыхнуло. Её поймали. «Эм...м. Мне так жаль. Я не так много видела. Это было всего лишь минута или две».

— Или, может, пять?

Виктория покраснела. «Да, ладно, ближе к пяти. Но я пыталась, как можно быстрее ускользнуть. Я просто удивилась, папа. А потом Александра Степановна посмотрела прямо на меня. Она даже улыбнулась!».

Папа покачал головой с неодобрением, хотя на лице играла ироничная ухмылка. «Ну, она не знает, что я понял, что ты была там, и я бы хотел, чтобы так и осталось, хорошо?».

— Конечно.

— В любом случае, я тот, кто должен перед тобой извиниться, дорогая. Я был глуп и...

— Возбужден?

Дмитрий Сергеевич усмехнулся. «Нет смысла отрицать», — признался он. «Но последнее, чего я хочу — чтобы ты не волновалась о том, когда тебе стоит приходить ко мне, а когда нет. Ты выросла там, и я до сих пор считаю это твоим домом — хотя у тебя уже есть собственное жильё. Я хочу, чтобы ты чувствовала, что нормально приходить и уходить, когда хочешь, дорогая. Это всегда будет твой дом. Мне действительно жаль. Мне кажется, я тебя подвёл доченька.

— Нет, папа, нет, — возразила Виктория. «Это твой дом, и я должна помнить, что ты здоровый, не старый мужчина с мужскими потребностями. Ты должен иметь возможность делать всё, что хочешь, в своём доме. Даже если это с такой шлюхой, как Александра Степановна».

Дмитрий Сергеевич вздохнул. «Не стоит оскорблять её», — сказал он строгим голосом отца. Его тон заставил его дочь задрожать. «То, что женщина любит много секса, не делает её плохим человеком».

«Да, хорошо, я знаю, папа. Я не имею в виду, что шлюха — плохой человек. Просто шлюха», — закончила она с хихиканьем. «Но она также изменяет своему мужу».

— Это, не совсем так. Когда Виктория с любопытством посмотрела на отца, он начал объяснять, как Александре Степановне нравится быть распутной женой. А Рома, её муж, получает каждую грязную деталь её приключений, когда она возвращается к нему. Он не вдавался в подробности, но достаточно, чтобы дать дочери общее представление.

Виктория широко раскрытыми глазами посмотрела на него. Она долго хихикала. «Ха! Я должна была догадаться. Я всегда думала, что она милая, но подумала, что она могла пару раз переспать с Олегом. Ничего, что я могла бы доказать. Просто, знаешь, было предчувствие».

— Тогда Олег ещё глупее, чем я думал, — сердито сказал папа. «Изменяешь самой красивой девушке на свете. Тот, кто всегда был не по его силам».

— Ну, папа. Я не такая уж хорошая! — возразила Виктория, но ей понравилось каждое слово его комплимента.

— Да, ты в права, малышка, — сказал папа, снова поглаживая её щёку. Потом он понизил голос, словно тот, кто не хочет, чтобы его слышали, хотя квартира была пуста. «Ты самая сексуальная, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Ты намного горячее и сексуальнее Александры Степановны, это правда. Я понимаю, что отец не должен так разговаривать, но моя маленькая девочка должна знать, какая она красивая».

— Ой, папа. Ты всегда знаешь, как заставить меня так себя чувствовать. Её большая грудь прижималась к нему, но по тому, как он её держал, она не была уверена, насколько он видит её обнажённую киску, появляющуюся и исчезающую из поля зрения, пока край футболки постоянно двигался в такт её движениям. Но, будучи так близко лицом к лицу, отец никак не мог не заметить, когда она посмотрела на его пах, радостно заметив большую выпуклость в его брюках. Знание его возбуждения заставляло её сердце биться чаще, от волнения. Но когда Виктория снова посмотрела на его лицо, папа отвёл взгляд.

— Папа, — тихо сказала Виктория.

— У меня есть ещё одно маленькое признание, о котором я должна тебе рассказать.

Выражение папиного лица показывало, что любопытство возросло. «Какое?».

Виктория умирала, от желания почувствовать выпуклость в его брюках, но заставила себя не торопить событие. Всё ещё был шанс, что папа скажет ей, что это очень неправильно.

— Ну, — продолжила Виктория, — «Ты выглядела так круто с Александрой Степановной. Я знаю, что это плохо, но я не могла поверить, как потрясающе ты выглядишь в сексе. Твой, член, я имею в виду. Боже, папа, я и не знала, что у тебя он такой большой. А ты просто, о боже, просто трахал ту шлюху, как тряпичную куклу. Как сильно, я хотела увидеть, как ты кончаешь?».

Дмитрий Сергеевич широко улыбнулся дочери. «Я знаю, что это плохо, но я бы не возражал, дорогая. Бьюсь об заклад, ты бы заставила папу кончить, ещё сильнее. Почему не сделала этого? Почему ты так быстро ускользнула из квартиры?».

— Я боялась, папа. Боялась, что ты разозлишься на меня, за мой шпионаж, за тобой.

— Это потому, что ты хорошая воспитанная девочка, — успокоил папа Викторию. Он потянулся к руке дочери и приложил её к своей выпуклости члена. Виктория думала, что её сердце взорвётся, от волнения. Это было похоже на один, из величайших моментов в жизни, словно перед ней открывается совершенно новая жизнь. Она сразу начала ощущать форму эрекции члена отца сквозь ткань его брюк.

— Потому что, честно говоря, дорогая, — продолжил отец, — «Мне понравилось, что ты смотришь. Так что, наверное, папа тоже очень плохой, но мне стало, ещё больше приятно знать, что ты рядом, наблюдаешь, как твой отец сношает нашу сексуально возбуждённую соседку». Его голос стал драматичным шёпотом. «Я хотел, чтобы ты увидела, как папа кончил».

— Я так хотела увидеть, как мой папа кончит», — ответила Виктория шёпотом. «Даже если это должно быть в ней».

Дмитрий Сергеевич поднял руку высоко на её бедро, так близко к её киске, что край его ладони оказался прямо рядом с её «Любовной дырочкой». Он чувствовал жар, исходящий от её идеальной, молодой киски. Может, он был предвзят, как её отец, но он считал это самой красивой киской, которую когда-либо видел. Он провёл пальцами, по половым губам её тёплой щели и почувствовал, как там уже собирается влага. Виктория мурлыкала, как довольный котёнок, пока пальцы отца скользили, по её скользкой киске, массируя её особым прикосновением отцовской любви. Одновременно её хватка на его члене внезапно стала сильнее.

— Папочка, — нежно прошептала Виктория.

Дмитрий Сергеевич крепкими, но осторожными пальцами массировал скользкую, идеально безволосую киску дочери, слегка дразня её отверстие, исследуя её складки половых губ. Его глаза были опущены на её половую щель и он наблюдал, как его пальцы на самом деле делают то, что он только воображал в воображении. Влагалище его маленькой девочки было, ещё красивее вблизи, чем в его воображениях. Но она была его собственной, пышногрудой девочкой. Что может быть в ней такого, что для него не идеально?

— Папа тебе нравится киска твоей маленькой девочки? — спросила Виктория ласковым голосом, словно могла читать мысли папы.

— У тебя там так всё идеально, детка. Твой бывшей муж Олег никогда не заслуживал ничего подобного, — сказал папа Виктории.

— Но ты этого заслуживаешь, папа. Моя горячая маленькая дырочка может быть полностью для тебя, если ты этого хочешь, — сексуально промурлыкала Виктория.

Дмитрий Сергеевич, никогда раньше не слышал, чтобы его дочь говорила так пошло, но она была в этом так хороша, и он любил каждое грязное слово, которое она произносила. Ему это нравилось, ещё больше, потому что он знал, что она говорит искренне, даже если она старалась сделать это грязными словами. И даже сквозь ткань его брюк её прикосновение к члену показывало не меньше мастерства и заботы. Он встретился с дочерью взглядом и глубоко ввёл средний палец в её уютное, скользкое влагалище.

— Мм...м, папа, да, — промурлыкала Виктория.

— Ты понимаешь, что говоришь, малышка?» — сказал папа. «Ты правда обещаешь мне свою восхитительную маленькую дырочку влагалища? Я ведь твой собственный отец?

Его палец теперь скользил в её влагалище и выходил, из него. «Да, папа. Это то, чего я всегда хотела. Я так сильно тебя люблю. И я знаю, что ты тоже меня любишь».

— Вот почему ты выглядела расстроенной, когда поймал меня на сексе с Александрой Степановной? Моя малышка ревновала папу?

— Да! Виктория внезапно стала злой, с сердитым выражением на лице. «Эта грязная сучка трахала член, который по праву принадлежит мне! Папа! Мой член! Я могу позаботиться, о тебе гораздо лучше, чем Александра Степановна!».

Дмитрий Сергеевич едва мог поверить, в какое собственническое, движимое похотью существо превращается его дочь. Её обычно красивое лицо теперь исказилось в гримасу злой ревности и страсти. Он почувствовал странное ощущение, встретившись с ней взглядом, его палец скользил в её сжимающей, влажной вагине. С одной стороны, он действительно смотрел в лицо своей прекрасной дочери, но с другой — она не была его дочерью. Его палец глубоко застрял в её киске? Он был ошеломлён и весьма удивлен произошедшим.

— С каких пор моя маленькая девочка стала такой плохой девочкой? — задумчиво произнёс папа с ироничной улыбкой.

Глаза Виктории прикрылись, и она покачала бёдрами в такт движущему пальцу отца. «Может, тебе стоит отшлёпать меня и научить быть хорошей девочкой... А?

Член Дмитрия Сергеевича внезапно начал вытекал выпускать потоки пред спермы под брюками, оставив пятно. В то же время Виктория убрала руку, чтобы снять футболку, оставив её полностью голой и полностью обнажённой перед отцом. Он никогда не видел на её лице такого навязчивого, вызывающего выражения. Он продолжал смотреть на неё, продолжая ласкать её киску, а другой рукой ласкал самые идеальные груди, которые он когда-либо видел. Когда он крепко сжал и повернул её соски, она казалась слабой, а внутренние стенки её влагалища колыхались вокруг его пальца.

— Не останавливайся, папа, А...а, пожалуйста, ты заставишь свою девочку кончить! — воскликнула Виктория.

Виктория откинулась назад и терлась о его палец. Папа добавил второй палец в её киску и продолжал двигать ими, теребя подушечками пальцев, по её точке «G», пока Виктория задыхалась и стонала, во время оргазма.

После того, как пик оргазма прошёл, Дмитрий Сергеевич встал перед ней. Он снял рубашку, и она уже работала с его брюками, когда он отбросил рубашку в сторону. Виктория держала его возбужденный член ещё до того, как его брюки коснулись пола. Ни у кого, из них не приходило в голову, что им не стоит этого делать. Если уж на то пошло, их сексуальная связь отца и дочери только заставляла их обоих чувствовать себя ещё более претендентными друг на друга. Когда Виктория наклонилась вперёд, чтобы лизнуть кончик головки большого члена, торчащего из её руки, Дмитрий Сергеевич только ругал себя за то, что не заметил признаков раньше. Он позволил моральным правилам на инцест держать себя подальше, от настоящей любви. Если бы он, только переспал, со своей прекрасной дочерью задолго, до сих пор, может, смог бы избавить её от всех проблем неудачного брака с Олегом.

Затем Виктория взяла головку отцовского члена в свой влажный, тёплый рот. Он сразу понял, насколько она умела держать мужской пульсирующий член между губами. Пока она гладила, сосала и плескалась языком одновременно, он мог только стонать и жаждать большего. До сих пор он думал, что соседка Александра Степановна, наверное, лучший из всех, кого он когда-либо знал в том, чтобы сосать его член, но Виктория доводила его, до таких высот удовольствия, о которых он даже не подозревал. Почти казалось, что он стоит вне своего тела и смотрит, как его собственная дочь сосёт его член, если не считать очень реальных искр удовольствия, заливающих всё его тело.

— Моя маленькая девочка обожает сосать мужской член, не так ли? — простонал папа, одновременно развеселённый и впечатлённый её мастерством сосания члена.

Виктория на мгновение оторвала рот, от его, теперь уже мокрого от слюны и пред спермы члена, посмотрела на него с целеустремлённым взглядом в ледяных голубых глазах. «Мне всегда очень нравилось сосать мужской член, папа. Но я обожаю теперь сосать твой член», — сказала Виктория, прежде чем снова взять его член в свой рот.

Дмитрий Сергеевич лишь громче и глубже застонал, заворожённый видом, как его дочь ловко обращается с его членом одновременно ртом и рукой. Её другая рука ласкала его яйца, а он едва мог поверить в выражение чистого восторга на её лице. Его собственное удовольствие было далеко выше всего, что он когда-либо испытывал. В жизни мало удовольствий, сравнявшихся с тем, чтобы тебе сосала шикарная молодая женщина, которая искренне любит то, что делает. А когда эта прекрасная молодая женщина оказывается твоей собственной любящей дочерью, это удовольствие становится неземным.

Наблюдая, как самая красивая женщина в мире небрежно и влажно любит его твёрдый как гранит член, в голове мелькнула мысль, какой же пустой тратой была бы такая женщина, как его дочь, на такого жалкого идиота, как бывший муж Олег. Он был рад, что брак распался, и не чувствовал себя виноватым, из-за этого. Он не чувствовал, ни капли вины за то, что наслаждался ощущением своего члена в её горячем рте. Как он мог чувствовать себя виноватым, за то, что так сильно её любил? Не тогда, когда она была так же требовательна к нему, как и он к ней. И он, никогда не откажет ей права выражать любовь самым прекрасным способом, который она знает.

Наблюдать, как грудь дочери вращается и качается, когда она двигается на его члене, было завораживающие зрелище. Трудно было не представить, как бы выглядели эти красавицы-груди, забрызганные спермой её отца.

Дмитрий Сергеевич застонал и глубоко вдохнул в своё широкое, крепкое тело. «Это значит, что теперь ты принадлежишь папе, малышка?», — сказал он Виктории. «У тебя больше не будет ни парней, ни мужей. Только папа. Поняла, принцесса?».

Виктория смотрела на отца с чистым огнём в глазах, отрывая влажные губы, от его члена, крепко сжимая его в руке. «Да, папа, да! Обещаешь?

— Обещаю папочка!

— Я всегда дам тебе всё, что нужно.

— Мне это нужно! Много-много этого нужно, — хихикнула она, покачивая его член рукой. «Но, папа, я могу дать тебе всё, если ты ещё не заметил. Больше никаких других мужчин для меня, а это значит, что для тебя больше нет шлюхи из соседней квартиры, верно?».

Дмитрий Сергеевич, от души рассмеялся.

— Детка, если бы ты появилась у меня раньше, я бы никогда не обратила внимания на соседку, не говоря уже о моем члене.

— Что же, теперь он мой, — сказала Виктория, еще раз быстро подрочив его членом для пущей убедительности.

— Я позабочусь о тебе лучше, чем любая другая шлюха, которая у тебя когда-либо была.

— Ты уже такая, умная и заботливая, — гордо сказал и улыбнулся папа.

Дмитрий Сергеевич взял дочь, за руку и отвел в спальню, где уложил на кровать.

Виктория легла спиной на кровать. Она с готовностью раздвинула свои толстые, упругие бедра, явно желая принять его член. Но он удивил ее, опустившись на колени у изножья ее кровати и притянув ее к себе. Виктория вскрикнула, от возбуждения, предвкушая то, что должно было произойти.

Поглаживая руками гладкую внутреннюю поверхность ее бедер, Дмитрий Сергеевич начал целовать влажную лысую киску своей дочери. Он целовал ее влажную щелочку, обхватывая ее губами и глубоко проникая языком в ее «Любовную дырочку».

— О-о-о-о, папочка, да-а-а, папочка! — задыхаясь, промяукала Виктория.

Любящий отец был опьянен сливочной сладостью сочащегося соками влагалища своей дочери. Он, по очереди облизывал ее, от сморщенного ануса, до клитора и поочередно засовывал свой язык в каждую, из ее желанных дырочек. Ее соки текли так сильно и обильно, что бутон розы стал по вкусу напоминать ее член. Ему было приятно видеть, как Виктория потеряла способность издавать, что-то большее, чем тяжелые вздохи и стоны. Вид ее раскрытого влагалища между ног был одним, из самых красивых зрелищ, которые он когда-либо видел.

Теперь Виктория была принцессой своего папы во всех отношениях, и он был полон решимости убедиться, что она кончит по-королевски. Посасывая ее набухший клитор, он засунул сначала один, а затем и второй палец в дырочку ее киски, массируя точку «G», и посасывая ее жемчужину, как леденец.

— Папочка, любимый! — наконец смогла выкрикнуть Виктория.

— Пососи мою дырочку! Это дырка твоей маленькой девочки! Вся твоя! Я собираюсь... А...а... Ооооооооооо... Собираюсь кончить!

Маленькая принцесса Дмитрия Сергеевича, очевидно, была очень возбуждена, и ее ротик заставлял его член пульсировать все сильнее и сильнее с каждой секундой. Но в данный момент, он был полностью сосредоточен на том, чтобы довести свою малышку, до ее собственного пика, когда ее великолепное тело дрожало и извивалось, а ее киска эгоистично терлась, о рот и пальцы ее папы.

Когда Дмитрий Сергеевич наконец оторвался, от ее киски, Виктория была ошеломлена и у нее перехватило дыхание, но ее глаза расширились и заблестели, когда она увидела, как ее отец встал, а его пульсирующий член повис прямо над ее «Любовным холмиком». Все еще приходя в себя, она подалась назад, чтобы дать ему место забраться на кровать. Отец опустился на колени между ее широко раздвинутых бедер и, взяв свой член в руку, провел головкой, по ее теплой, липкой щелке влагалища.

— Папочка, ты собираешься трахнуть меня сейчас? — проворковала Виктория.

— Да, любовь моя! Папа отдаст тебе каждый сантиметр своего члена!

— Наконец-то! — хихикнула Виктория.

Дмитрий Сергеевич просунул головку своего члена в щель между половыми губами своей дочери. Она была влажной и теплой. Скользкой и идеальной. Продвигаясь вперед, его член начал погружаться в ее бархатистую киску. Отец и дочь посмотрели друг другу в глаза, и настроение внезапно изменилось. Необратимая тяжесть того, что они сейчас делали, навалилась на них обоих. Дмитрий Сергеевич замедлил свой вход в жаркое лоно дочери, наслаждаясь каждым миллиметром движения своего члена внутрь влагалища.

— Папочка, — задыхаясь, произнесла Виктория, ее глаза были широко раскрыты, а голос звучал так, словно он не звучал много лет.

— Ты....., папочка... Ты входишь в меня...

— Да, малышка, — ответил он торжественным тоном.

— Разве это не прекрасно, принцесса?

Они оба смотрели вниз, на соединение своих тел, наслаждаясь едва уловимым зрелищем того, как сильно набухший член отца медленно проникает, во влажную детородную дырочку его маленькой девочки, медленно погружаясь все глубже, ощущая жар, во влагалище и напряженность с каждым сантиметром.

Ледяные голубые глаза Виктории были широко раскрыты, от изумления, как будто она впервые наблюдала, как твердый мужской член скользит, по ее киске.

— Теперь ты почти полностью во мне, папочка, — захныкала Виктория.

— Почти, моя девочка. Ты хочешь получить все, детка? Каждый сантиметр?

— Да, папочка, да. Я хочу всего тебя.

С долгим, рычащим вздохом Дмитрий Сергеевич погрузил остаток своего члена во влагалище Виктории. Его яйца уперлись в ее задницу, но он ждал, просто держа свой член глубоко в её влагалище.

— Мы идеально подходим друг другу, принцесса. Такое чувство, что твоя женская дырочка была создана специально, для папиного члена, — сказал папа Виктории.

— Да, — ответила Виктория почти шепотом.

— Я теперь твоя женщина, папочка? Или я все еще твоя маленькая девочка?

— Ты и то, и другое, милая. Отныне, ты всегда будешь, для меня и тем, и другим.

Дмитрий Сергеевич наклонился, прижавшись обнаженной грудью к огромным сиськам дочери, и наклонился, чтобы поцеловать ее прекрасный рот. Виктория застонала, когда язык ее отца скользнул между ее губами и закружился в горячем танце с ее языком. Это был глубокий, захватывающий дыхание, меняющий душу поцелуй, который заставил член отца пульсировать и подергиваться, от желания. Виктория издавала приглушенные стоны ему в рот, сжимая скользкие стенки своего влагалища вокруг его глубоко погруженного члена. Дмитрий Сергеевич застонал в ответ, прервав поцелуй, только для того, чтобы они оба могли перевести дух. Но затем он просто остановился и уставился в ее широко раскрытые, неправдоподобно голубые глаза, не двигаясь с места.

— Что-то не так, папочка? Разве я не та, кто тебе нравится?

— Ты, любовь моя, — успокаивающе сказал он ей. «Ты — все и даже больше. Я просто наслаждался моментом. Я понял, что ты самая красивая женщина, которую я когда-либо целовал в своей жизни».

— Папочка, я так сильно тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, малышка. Больше всего на свете.

Они просто смотрела друг на друга, как пара самых влюбленных людей на свете. Затем в глазах Виктории появилось хитрое выражение, и она начала насаживать своё влагалище на неподвижный член своего отца.

— Трахни меня, папа, — проворковала запыхавшаяся дочь. «Твоей маленькой девочке нужно, чтобы ты трахал ее, как свою жену!».

Выражение лица Дмитрия Сергеевича не оставляло сомнений в том, насколько он доволен своей малышкой. Она начала улыбаться ему, но тут он начал двигать своим членом взад и вперед, погружая его во влагалище своей дочери так, как она того желала.

Его движения постепенно становились все длиннее и жестче, пока с каждым толчком члена, папа не стал вводить в нее свой член почти на всю длину.

— Вот так, малышка хорошо? — поддразнивающем голосом спросил папа.

— Ты бы хотела, чтобы твой папочка вот так прокачивал твою драгоценную маленькую дырочку?

— Да, папочка, да! — сказала Виктория, наполовину мурлыча, наполовину задыхаясь от возбуждения. «Боже, я чувствую тебя прямо в своей точке «G». Папочка, никто никогда не делал со мной так, как ты это делаешь!

Дмитрий Сергеевич, наклонился к её уху. «Не могу поверить, что твоя «Любовная дырочка», так приятна, принцесса. Ты там, как чистый бархат внутри. Так тесно. Так горячо. Так что. Ты будешь хорошей женой, для папы, да?

— Господи! Конечно, да, просто продолжай трахать меня вот так. Обещаю, я буду, для тебя хорошей женой, папа. Я никогда не скажу «Нет», твоему большому, идеальному, члену! Папочка!

Довольный и взволнованный, Дмитрий Сергеевич снова страстно и глубоко поцеловал дочь, их языки кружились, словно сражающиеся животные. Он наслаждался идеальным ощущением её огромных грудей, которые сжимались и терлись о его выпадающее тело. Её соки лились так сильно, что он чувствовал, как они стекают по яйцам, а его полный семени член хлюпал и вдавливался в её промокшую «Любовную дырочку».

Неизвестно, сколько прошло времени, поцелуй снова прервался, и комната наполнилась вздохами, стонами и вздохами двух влюблённых. Остальной мир перестал существовать. Были только мужчина, женщина и самая глубокая близость, которую они когда-либо знали. Дмитрий Сергеевич был ошеломлён завороженным блеском на глазах дочери, когда он с отчаянием вдавливался членом в её тело. Он выгнул тело, чтобы поднести рот к твёрдым точкам её возбужденных сосков. Он облизывал и сосал каждый из них, по очереди. Этого было достаточно, чтобы его маленькая девочка дважды подряд кончила, во время секса. Он мог понять это по тому, как она отчаянно дергала бёдрами в его толчках и по горячим, цепляющим конвульсиям её внутренних стенок влагалища вдоль ствола его члена.

Дмитрий Сергеевич не знал, сколько ещё сможет продержаться, но он продолжал трахать дочь достаточно долго, чтобы дать ей ещё один оргазм. Потом он был так близко, почти всё могло его вывести из себя.

— Папа сейчас кончит, малышка», — объявил он. «Ты в безопасности?».

— К чёрту безопасность! Просто кончи в меня сейчас! Всегда кончай в свою маленькую девочку. Мне нужен твой член и сперма вечно!

— Мм...м! Дмитрий Сергеевич завыл, выгнув спину и вбивая свой бушующий член в роскошное отверстии своего малыша изо всех сил. Глаза Виктории расширились, от мощнейших выстрелов спермы, брызгающих внутри её влагалища. Она громко визжала и извивалась от очередного оргазма, пока отец всё ещё впускал струи спермы глубоко в её влагалище оплодотворяя матку. Их общий оргазм оставил их в незабываемом экстазе, пока они не начали одновременно направлять друг друга обратно на Землю.

Они долго не могли говорить ни слова. Дмитрий Сергеевич остался сверху и внутри своей дочери, пока они снова целовались. На этот раз их поцелуи всё ещё были голодными и глубокими, но гораздо более нежными и любящими, чем раньше. Так продолжалось долго: «Отец и дочь нежно ласкали друг друга по наготе тел, лежа в после столь бурного продолжительного секса. Член папы, казалось, долго расслаблялся и наконец естественно выскользнул, из влагалища дочери.

Лежа в кровати, неспешно целуясь и лаская друг друга, мягко нарушая тишину, обмениваясь бесчисленными клятвами любви, Виктория в конце концов уснула, хотя было, ещё довольно рано. Дмитрий Сергеевич встал и решил принять душ в её ванной. Это казалось странным, потому что он никогда раньше не принимал душ в квартире Виктории, и она была гораздо меньше, чем та, к которой он привык дома. Но ему было приятно видеть, что все следы бывшего мужа Олега исчезли. Он включил воду в душе и подумал о том, что теперь Виктория живёт одна в этой квартире. Потом он мысленно решил поговорить с ней о возвращении к нему домой в его квартиру. Ждать не имело смысла. Они могли поддерживать внешний вид, как отец и дочь, но в квартире могли быть всем, чем были друг для друга.

Он вошёл в кабинку и позволил воде стекать, по телу, когда через стеклянное ограждение увидел, что Виктория проснулась и входит в ванную комнату. Она улыбнулась и на мгновение посмотрела на своего голого отца. Она выглядела довольной, что он смотрит на неё так же как и раньше. Никому, из них не пришлось беспокоиться, не жалеют ли они, о случившемся между ними.

— Заходи! Места хватает для нас обоих, принцесса моя!, — сказал Дмитрий Сергеевич с лукавой улыбкой дочери.

Виктория счастливо хихикнула. «Сначала главное, папа», — сказала она. Затем она села на унитаз, который оказался прямо лицом к душевой кабине. Не отводя глаз, от отца, она положила руки на колени и раздвинула их так широко, что вся её восхитительная киска была полностью видна. Зная, что отец не может отвести, от неё глаз, она улыбнулась. Потом она закрыла глаза и сосредоточилась на несколько секунд, пока, из её дырки не вырвалась сильная струя мочи, шумно брызгая в унитаз. Она дала потоку течь несколько секунд, прежде чем снова открыть глаза, глядя на отца так, будто гордилась собой и была искренне довольна, видя, как он с восхищением смотрит между её раскрытых ног.

— Ты меня снова заводишь!, — тихо пробормотал он, из душа. Его член, уже снова рос. Он начал гладить его рукой, наблюдая, как его маленькая девочка держит ноги расставленными и писает. Невозможно было отрицать, что она делает это ради его блага, из-за чего его член снова набух, до жёсткости. Но стало ясно, что это и для неё, когда она протянула руку между ног и легко погладила опухший клитор, пока её мощный поток мочи продолжал течь в унитаз.

Виктория продолжала водить кругами, по возбужденному клитору, глядя на отца с озорным выражением на лице. Сквозь стекло душевой кабины Дмитрий Сергеевич всё ещё с восхищением смотрел на киску своей дочери. Его член выглядел таким же большим и твёрдым, как и совсем недавно. Дочь рассмеялась, когда она увидела, что отец так возбудился просто от того, что видел, как она справляла малую нужду.

— Ты такой озабоченный, папа», — поддразнила Виктория отца. «Я не знала, что тебе нравится смотреть, как женщина раздвигает ноги и писает у тебя на глазах».

— Да, — ответил папа с злобным смешком. «И ты сексуально озабоченная девчонка, что так дразнишь своего отца».

Дмитрий Сергеевич сдвинул дверь душевой кабины, всё ещё держа свой член в свободной руке, и Виктория встала рядом с ним, под воду. Она грациозно вошла в круг его сильных рук, прижимая свои выпуклые груди к его телу, пока они долго целовались. Вскоре её рука оказалась между ними, обхватив его пульсирующий член, пока папа массировал крепкие, массивные шары её ягодиц.

Целовать свою прекрасную дочь, как возлюбленную, которой он её называл, заставляло его чувствовать себя, как первый раз, когда он поцеловал красивую девушку. Он не мог смотреть ей в глаза, не вспомнив, кто она была и всегда будет для него. Те же чувства, казалось, исходили от неё, смешанные в смеси любви, преданности и пылающей страсти. Дело было не просто в том, чтобы сильно хотеть друг друга. Это было вопросом необходимости друг друга. Ни одна другая физическая связь больше не имела такого смысла. Дмитрий Сергеевич понял, что в мире должны быть и другие мужчины с дочерью. Он был бы глупцом, если бы задавался вопросом, о любви и удовольствии, которые теперь будут частью его жизни.

Виктория вырвалась из поцелуя и одарила папу кокетливой улыбкой, спокойно опустившись на колени, пока не оказалась лицом к его пульсирующему члену. Она подняла глаза, начиная ласкать его каменную плоть, наконец вырвавшись языком, чтобы лизать его ствол, держа его за корень. Дмитрий Сергеевич не мог испытать больше удовольствия, от своей пышногрудой девочки, с удовольствием наблюдая, как она любит заботиться о его возбужденном члене. Между стонами одобрения он постоянно хвалил её за то, что она такая горячая и красивая, и говорил, как ему нравится, как она любит сосать член у него.

— Просто расслабься, папа, — мило сказала ему Виктория. «Позволь твоей маленькой девочке позаботиться о тебе».

— Доченька, — простонал он, прервав любые комментарии, откинувшись на край кабинки и наблюдая, как великолепное существо медленно и терпеливо сосёт его ноющую мужскую плоть. Рука, ласкающая его яйца, двигалась, пока она не поднесла палец мимо его яичек к его дырочке заднего прохода. Дмитрий Сергеевич принял её палец в свою попку, пока она постоянно всасывала его член. Его вздохи сменились гортанными стонами, и он изменил стойку, чтобы дать её руке больше пространства для игры в заднем проходе. Вскоре её палец осторожно скользил внутрь и наружу его ануса, губы и язык ни на секунду не отпускали влажный член из любящего рта. Дмитрий Сергеевич был поражён терпением, насколько терпеливой была его малышка, она терпеливо работала пальцем и ртом в терпеливом движении, доводя удовольствие её отца до предела, накрывающегося на него приливной волной.

Папа глубоко зарычал и наполнил сочный рот своего прекрасного малыша таким взрывом отцовской спермы, что это казалось сном. Ни капли его сока любви не вытекли, из мягких губ Виктории.

Дмитрий Сергеевич и Виктория почти не выходили из её квартиры следующие три дня. Они одевались только на ужин или если Виктория хотела погулять, по квартире в откровенном белье, чтобы удивить отца. И это срабатывало каждый раз. Но отец и дочь, уже были очень заинтересованы в том, чтобы Виктория вернулась домой к отцу, поэтому Виктория через несколько дней сдала квартиру молоденькой девушке.

И переехала в отцовскую квартиру. Дмитрий Сергеевич в итоге поговорил с соседкой. Он объяснил, что его дочь возвращается жить к нему, поэтому они не могут поддерживать больше сексуальные отношения, которыми наслаждались последние пару месяцев, до этого.

Конечно, он преувеличил, сказав своей соседке, что Виктория очень расстроена разводом, и им обоим нужен простой семейный комфорт. Он удобно упустил тот факт, что его дочь теперь стала его собственной, горячей женой, и он трахал Викторию с большей энергией и удовольствием, чем любую другую женщину в своей жизни.

Соседка не расстроилась, зная, что у неё есть другие мужчины, которых нужно вызвать для своего сексуального удовлетворения, но она специально сказала Дмитрию Сергеевичу, что будет очень скучать, по его большому члену, не говоря, уже, о удобстве просто ходить по соседству в соседнею квартиру, чтобы её сексуальные нужды были удовлетворены практически в любое время дня и ночи. Ему не нужно было притворяться разочарованным. Ему нравилось удовольствие и удобство их без стрессового романа, не говоря, уже о том, насколько она была сексуальна возбуждена и авантюрной, но он не собирался позволять ничему и кому-либо мешать его новым отношениям со своей дочерью.

Виктория переехала к отцу, через несколько дней. Дмитрий Сергеевич был рад, что она не хотела ждать дольше, чем он. На первый взгляд, она устроилась в своей старой комнате, которая стала гостевой, но его дочь каждую ночь, без исключения попадала в папину кровать. Они были счастливее, чем когда-либо, хотя им обоим становилось всё труднее вести себя, как отец и дочь, чем как пара вне спальни и дома.

Всего через неделю после начала их нового отношения их сексуальные игры начали выходить, за пределы отцовской спальни. Как бы ни были измотаны любящая пара, оставляя друг друга в постели по ночам, утренняя эрекция члена Дмитрия Сергеевича всегда пульсировала, от желания каждое утро, когда он заходил на кухню и находил едва одетую дочь, готовящую завтрак. Именно тогда Дмитрий Сергеевич начал глубоко ценить обширную коллекцию сексуальных трусиков своей дочери. Было удивительно видеть, как крошечные участки ткани можно превратить в настоящую одежду. И Виктория была не менее смела в откровенных нарядах, которые носила утром.

Однажды утром, примерно через три недели после возвращения Виктории в квартиру к отцу, она стояла у стола и нарезала колбасу на завтрак. На ней были яркие жёлтые стринги с подходящим кружевным топом, который оставлял верхнюю часть декольте и живот открытыми. Дмитрий Сергеевич откинулся на спинку кухонного стула и улыбнулся, любуясь внушительно идеальной ягодицей своей дочери. Он чувствовал себя самым счастливым человеком на планете, слушая, как его малышка напевает себе, под нос своим очаровательным голосом модную на этой недели песню. Возможно, у неё было тело поп-дивы, но она даже близко не имела такого голоса. Но её папа считал это милым пением. И всё же вид её полностью открытой попы был ещё слаще.

Дмитрий Сергеевич вздохнул и ласкал свой член сквозь трусы — единственное, что он надел на завтрак. И теперь его член пульсировал свежей жизнью, постепенно становился твёрдым и толстым, чтобы растянуть его трусы. Он просунул руку, под стол и потер растущую длину члена. Полуобнажённое тело, которое Виктория показала ему сзади, стоя у кухонного стола, действительно было великолепным образцом красоты и чувственности. Не то чтобы он раньше не наслаждался лаской красивых или пышных женщин, но это была его драгоценная дочь. Любовь и желание, которые он испытывал к Виктории превыше всех остальных, относились к категории, которую невозможно было определить, столь же неуловимы, как попытка описать воздух.

Виктория продолжала напевать и резать колбасу, не торопясь. Дмитрий Сергеевич заметил, как она несколько раз оглядывалась с застенчивой улыбкой, словно следила, чтобы папа внимательно слушал. Теперь он понял, что это далеко не первый раз, когда она использовала такой трюк. Ещё до того, как она уехала из дома и вышла замуж, она появлялась именно так за кухонным столом, привлекая внимание отца в самых соблазнительных нарядах, но никогда в чем-то столь откровенно сексуальном, как то, что было сегодня утром.

Дмитрий Сергеевич улыбнулся про себя, осознав, что теперь это их жизнь. Она была его. Вся его. Сокровище всей жизни, которое можно наслаждаться и любить. Было бы самое простое на свете — смотреть на эту роскошную задницу в стрингах и считать дочь какой-то развратной, обычной девчонкой с отсутствием морали, из-за которого она день за днём умоляла, о члене собственного отца. И, возможно, в простом сознании его маленькой девочки происходило нечто подобное. Но то, что Дмитрий Сергеевич увидел перед собой тем утром, было прекрасным цветком во всей его расцветшей славе. Всё, что он мог — это ценить каждый сочный сантиметр её тела.

Двигаясь тихо, Дмитрий Сергеевич снял трусы и оставил их на полу, под кухонным столом. Виктория не обернулась, когда он встал и подошёл к ней сзади, но он знал, что она прекрасно знает его подход. С каждым шагом он понимал, сколько раз в прошлом мог бы сделать то же самое. Он бы жалел, но оглядываться назад было бессмысленно. Он мог только смотреть вперёд, когда приблизился, положил руки на голые бёдра дочери и ввёл свой твёрдый член в тёплую половую щель между её большими ягодицами. Её кожа была такой тёплой и шелковистой, и даже ощущение её тонких стрингов, под его членом было приятным.

Виктория счастливо рассмеялась, почувствовав руки и член отца на своём теле.

— Папа! Я стараюсь быть хорошей маленькой женой и приготовить тебе здоровый завтрак, — насмешливо возразила Виктория, чувственно потирая свою пышную попу, о жёсткий член папы.

Держа свой член между её щеками задницы, руки Дмитрия Сергеевича скользнули вверх, по бокам Виктории, пока он не схватил её топ пальцами, подтягивая эластичный топ так, чтобы он оказался в поверх её обнажённой груди. Она откинула задницу назад, терлась о член отца, пока он сжимал и ласкал её тяжело свисающие груди. Её соски уже были жёсткими и чувствительными, когда он сжал их между пальцами, щипая и крутя, пока дочь одобрительно постанывала.

— Мм...м, малышка, ты всегда хорошая жена, для папы!, — сказал папа. «Ты — то, что мне нужно на завтрак каждый день!».

— Ой, папочка, ты всегда возбуждённый.

— Я ничего не могу с этим поделать, детка. Только ты можешь меня сексуально удовлетворить.

Слова Виктории, только заставлял член отца пульсировать, от ещё большей необходимости. Схватившись, за стол одной рукой, она другой оттянула стринги в сторону, полностью обнажая влажный, гладкий разрез половых губ между бёдрами.

— Вот моя дырочка, папа. Только для тебя. Разве не это то, что хорошая жена даёт своему мужчине на завтрак? — лукаво спросила Виктория.

Затем Дмитрий Сергеевич вдавил свой член в складки половых губ влагалища дочери. Она застонала, когда он проник в неё и начал погружать свой член в её глубины влагалища, постепенно наполняя её великолепное тело своей пульсирующей любовью.

— Папа, вот что мне нужно всегда, — сказала Виктория, голос её был полон страсти.

Дмитрий Сергеевич глубоко застонал, снова взял её за бёдра и начал скользить членом взад-вперёд, вводя свой член в неё, пока весь его член не был покрыт её женским соком. Она была настолько влажной, что это не заняло много времени, и через несколько мгновений он скользил своим большим членом в её влагалище, пока дочь двигала бёдрами и стонала с такой же жаждой. Пока он трахал её, он постоянно двигал руками, от её ягодиц к груди, уделяя одинаковое внимание каждой её прекрасной части тела.

После первых нескольких минут их утреннего секса Дмитрий Сергеевич и Виктория оба отвлеклись на слабый звук. Когда отец и дочь одновременно посмотрели в сторону, они обнаружили, что соседка стоит на том же месте, где была Виктория в тот день, когда застала отца и её, за сексом. Никто из них не упустил из виду, что отец и дочь тоже находились в том же положении, что и Александра Степановна в тот день. Александра Степановна нисколько не выглядел удивлённой. Если уж на то пошло, она, казалось, была довольна тем, что ей пришлось поймать бывшего возлюбленного, когда его член трахает киску любящей дочери.

— Ой, извините, пожалуйста, — игриво сказала Александра Степановна, явно совсем не извиняясь.

Виктория и её отец оба видели в глазах Александры Степановны выражение восторга, когда она смотрела на блестящий член Дмитрия Сергеевича, врезающийся в тело своей дочери. Ни Дмитрий Сергеевич, ни Виктория не сделали ни малейшего шага, чтобы остановиться.

— Папочка, не останавливайся.

Дмитрий Сергеевич просто глубоко застонал, встретившись взглядом с Александрой Степановной, пока трахал дочь членом чуть сильнее и быстрее.

— Я не могу сказать, что удивлёна увиденным. Я скучаю по твоему большому члену, Дима, но вы двое так прекрасно выглядите вместе, что я могу только восхищаться вами обоими, — закончила Александра Степановна хитрым смешком.

— Любуйтесь сколько хотите, — фыркнула Виктория между вдохами. «Главное, чтобы ты помнила, он теперь мой». К тому же, думаю, папе нравится, когда ты наблюдаешь.

Виктория попыталась рассмеяться, но это звучало смешно между её глубокими вздохами и стонами удовольствия. Дмитрий Сергеевич почувствовал, как внутренняя оболочка её влагалища колышется и сжимается крепко. Он видел, что его дочери нравится, когда поймали её так же, как и она поймала Александру Степановну. Её взгляд на Александру Степановну был вызывающим и собственническим, и это только заставляло отца толкаться сильнее и глубже.

— Ну, раз уж ты разрешила... Александра Степановна смело вошла на кухню и села на один, из стульев за кухонным столом. Конечно, она выбрала тот, с которого открывался лучший обзор на Дмитрия Сергеевича, который вводил свой длинный, твёрдый член в хлюпающую дырку влагалища дочери. Она подняла край летнего платья вокруг бёдер и начала тереть свою киску. Всего через несколько секунд она сняла трусики и оставила их на полу недалеко, от трусов Дмитрия Сергеевича. С ногами, гордо широко расставленными, Александра Степановна ласкала свою возбужденную половую щель пальцами, наблюдая, как её сосед трахает свою собственную дочь.

— Вытащи свои груди, — хрипло сказала Виктория, Александре Степановне. «Папе они очень нравится. Я не против, если он посмотрит на них. Мужчины всё равно смотрят на сиськи, несмотря ни на что».

С кокетливым смешком Александра Степановна отодвинула глубоко V-образный вырез платья в сторону, освободив свои внушительные груди. Её соски, уже были твёрдыми, когда она играла с ними, жадно одновременно вводя пару пальцев в своё влагалище. Хотя она знала, что больше никогда не сможет переспать с Дмитрием Сергеевичем, этот новый поворот событий с её возбужденными соседями обещал сделать их домашнюю жизнь очень интересной, мягко говоря.

Дмитрий Сергеевич и Виктория оба смотрели на Александру Степановну, пока она наблюдала за ними, её движущие пальцы быстро подталкивали её к кульминации. Виктория чувствовала, что её союз с отцом скрепляется и подтверждается. Было как-то неуместно, что женщина, с которой он раньше трахался, оказалась свидетелем всего происходящего. Это было похоже на свидетеля их свадьбы.

— Господи! Это уже слишком! — простонала Александра Степановна. Ой! Я собираюсь кончить!

Александра Степановна громко застонала, её тело дрожало, от удовольствия. Виктория начала визжать, от собственного оргазма, словно получаемое удовольствие Александры Степановны внезапно стало заразительным. Когда Дмитрий Сергеевич почувствовал горячие спазмы глубоко во влагалище своей маленькой девочки, он понял, как сильно ей нравится, когда её видели с членом отца в её киске. И, если быть честным с собой, он любил это не меньше. Он начал вбивать член в неё изо всех сил, выпуская свой гейзер мужского спермы, который не ослабевал, пока он не истощился.

После этого Виктория встала и повернулась. Она и её отец долго целовались и ласкали друг друга, дерзко демонстрируя свою запретную любви своей соседке. Киска Александры Степановны всё ещё была на виду, пока она лениво гладила свою половую щель и наблюдала, за ними.

Виктория сняла топ и стринги. Она и отец остались голыми, пока приглашали Александру Степановну присоединиться к ним на завтрак. Дмитрий Сергеевич видел, что его дочь так же облегчена, как и он, узнав, что им не нужно скрывать свои отношения, от Александры Степановны. Александра Степановна была очень понимающей и даже немного завидовала им, поклявшись, что их секрет всегда останется в безопасности с ней и ушла, из квартиры оставив ключи, когда-то данные ей Дмитрием Сергеевичем.

Дмитрий Сергеевич посмотрел на дочь. Она ещё ничего не сказала, но улыбнулась хитрой улыбкой, а её соски были твёрды и смотрели прямо на него. Этого было достаточно, чтобы дать понять, что она готова снова заняться сексом...