Блядь, муженек мой, ты всегда был таким идиотом, когда дело доходит до пьянки. Помнишь тот вечер? Мы с тобой решили расслабиться на даче, затопили баню, нажарили шашлыков – мясо сочное, жир капает на угли, запах дымный, аж слюни текут. Ты позвал своего друга Ахмеда, этого кавказского ублюдка с бородой и глазами, как у волка. "Давай, брат, посидим по-мужски, " – сказал ты. Мы сели за стол, водка льется рекой, стаканы чокаются, Ахмед шутки травит про баб, а ты ржешь, как конь, и наливаешь еще. Я сидела рядом, в коротком халатике, сиськи выпирают, жопа на стуле ерзает от жары. Выпила пару рюмок, голова закружилась, но я держусь, мясо жую, а Ахмед на меня косится, хуй в штанах, наверное, встал уже.

Потом Ахмед откидывается, курит сигарету и говорит: "Эй, брат, че-то скучно сидим, как старики. Давай я друзей позову, повеселимся по-настоящему." Ты, дурак пьяный, машешь рукой: "Зови, зови!" Не прошло и часа, как приезжает еще семеро его корешей – все кавказцы, здоровые, как быки, с золотыми цепями, татуировками и ухмылками, от которых мурашки по коже. Машины ревет, они вываливаются, с ящиками водки, мясом дополнительным, орут: "Салам, братья!" Стол накрыли заново, шашлыки свежие жарят, водка течет, как из крана. Вы все орете тосты за дружбу, за баб, за хуй знает что. Я сижу, пью помалу, но эти уроды меня подливают: "Пей, сестра, за Кавказ!" Ты, муженек, уже в хлам – глаза стеклянные, язык заплетается, еле сидишь. В итоге ты отрубился за столом, мордой в салат, храпишь, как свинья.

А я, блядь, чувствую жар от бани, пар манит, думаю: "Пойду попарюсь, пока эти придурки тут." Снимаю халат в предбаннике, голая вхожу в парилку – жарко, потно, доски деревянные скрипят под ногами. Сижу на полке, парю сиськи, жопу, пизда мокреет от жары и водки. Вдруг дверь открывается – Ахмед заходит, голый, хуй торчит, как дубина, волосатый, яйца болтаются. "Эй, красавица, одна паришься? Давай помогу, " – ухмыляется. Я пытаюсь прикрыться: "Ахмед, муж спит, что ты..." Но он подходит, хватает за сиськи, мнет грубо, соски щиплет до боли: "Твой муж – тряпка, а мы тебя сейчас по-настоящему разогреем." И зовет остальных: "Братья, заходите, русская шлюха ждет!"

Они вваливаются все восьмеро, голые, хуи наготове – толстые, кривые, черные от волос. Толкают меня на пол, на доски, жаркие и мокрые. Ахмед первый – пихает хуй в рот: "Соси, сука!" Я давлюсь, слюни текут, горло растягивает, он ебет в глотку, держит за волосы, бьет яйцами по подбородку. Другие лапают – один пизду пальцами рвет, растягивает губы, клитор трет, я стону, как блядь. "Мокрая уже, русская корова!" – ржут они. Потом меня раком ставят, жопа вверх, как на той фотке, что ты потом нашел. Ахмед в жопу влезает – сухо, больно, очко горит, как в аду, он плюет и пихает глубже: "Бери, шлюха, кавказский хуй!" Ебет, как бешеный, яйца шлепают по пизде, я ору, но они музыку врубили, чтоб никто не слышал.

По кругу пошли – один в жопу кончает, сперма горячая сочится, капает на пол, следующий в пизду входит, растягивает, матку долбит. "Жирная, но тугая!" – орет один, пока другой в рот сует, сперму заставляет глотать. Они меня вертят часами – то на спине, ноги за голову, хуи в обе дырки сразу, двойное проникновение, боль и кайф смешиваются, я кончаю, пизда брызжет. Один из них, здоровый такой, Магомед, наверное, хуй в сиськи сунул, ебал между ними, кончил на лицо – густая, липкая, в глаза попадает. Другие по жопе хлещут веником, синяки оставляют: "Кричи громче, сука!" В конце все кончили – сперма везде, в пизде, в жопе, на сиськах, в волосах. Я лежу на полу, разъебанная, дыры болят, сперма течет ручьями, а они ржут, пиво пьют: "Хорошая жена у твоего друга, надо чаще звать."

Утром ты проснулся с бодуна, ничего не помнишь, а я еле хожу, очко красное, пизда опухшая. Сказала: "Просто попарилась хорошо." А внутри думаю: "Пусть эти ублюдки еще приедут, бабки дадут или просто так – мне понравилось, блядь."