Хасан повернул меня и упер руками в стенку сарая. Грубая, неструганая доска впивалась в ладони, и это физическое ощущение боли смешалось с нарастающей волной стыда и возбуждения. В памяти всплыли образы склада, те же мощные толчки, тот же запах мужского пота, смешанный с ароматом фруктов. Но там была иллюзия тайны, отдаленности от моей реальной жизни. Здесь же, в этом хлипком строении на моем же участке, я ощущала каждую щель, каждую трещину, отделяющую меня от привычного мира. Через одну из таких щелей я видела Борю. Моего Борю. Он стоял у мангала, сосредоточенный и серьезный, поливая шашлык специальным соусом, рецепт которого он разрабатывал неделю. Он был в своей стихии, в мире точных пропорций и предсказуемых результатов. Он ловил момент, когда мясо достигало идеальной степени прожарки, и в этот же самый момент в мое тело, раздирая и наполняя его, медленно, с неумолимой силой, входил Хасан.

Я закусила губу до боли, пытаясь загнать обратно стон, подкативший к горлу. Каждый раз я пыталась расслабиться, принять его, но его размеры всегда были вызовом, граничащим с болью. Сначала была эта знакомая, растягивающая боль, а потом волна густого, тяжелого удовольствия, разливающегося по всему телу. Он вошел полностью и замер, давая мне привыкнуть к ощущению полного заполнения, к этой пограничной зоне между страданием и наслаждением. Потом он начал двигаться. Медленно, почти нежно, если слово нежность вообще можно было применить к этому грубому, животному акту. Я уперлась руками в доску, чувствуя, как ее шероховатость впивается в кожу. Это был мой якорь в реальности, которая стремительно уплывала из-под ног. Я пыталась молчать, сжимая зубы, и сначала стоны тонули где-то глубоко внутри, превращаясь в прерывистые, горячие выдохи. Но тело брало верх над волей. Тихое, сдавленное а-а-а вырвалось из моих губ. Я почувствовала, как стенка сарая, к которой я прислонилась, слабо заходила ходуном в такт его мощным толчкам. Это было ужасно. Это было унизительно. И это сводило с ума. Дикое, запретное возбуждение пересилило страх и стыд. Я уже не пыталась сдерживаться. Я сама, предательски и жадно, начала двигать бедрами навстречу его яростным толчкам, мои стоны, все громче и откровеннее, начали наполнять маленькое пространство сарая.

И в этот самый момент, сквозь шум крови в ушах, я услышала голос. Голос Бори. Он прозвучал так близко, так обыденно, что на секунду мне показалось, будто мир раскололся надвое.

— Хасан! Мария! У вас всё в порядке, вам помощь не нужна?

Ледяной ужас пронзил меня. Он услышал. Он стоял прямо за этой хлипкой стенкой. Мое сердце замерло, а потом забилось с такой силой, что я почувствовала его в висках.

— Нэээт! - рявкнул Хасан, и его рука сжала мое бедро так, что наутро должен был остаться синяк.

— Марыя крэпче дэржи!

И тогда он сделал нечто, что окончательно стерло все границы между реальностью и безумием. Он схватил с пола тяжелый молоток и несколько раз с силой ударил им по стене, прямо над моей головой. Грохот оглушил меня.

— Маладэц, Марыя, вот так, харашо... - его голос, приглушенный и хриплый, звучал прямо у моего уха, пока он в такт ударам молотка с новой силой, яростно и безжалостно, вгонял в меня свой член.

В этот момент я окончательно пала. Я поняла, что стала соучастницей этого циничного спектакля. Он не просто трахал меня он делал это, создавая шумовую завесу, издеваясь над моим мужем, который стоял в двух шагах, абсолютно ничего не подозревая. И мое тело, предавшее меня, отозвалось на это падение новым, сокрушительным витком наслаждения. Я вцепилась в доску, чувствуя, как ногти впиваются в дерево, и закричала, но мой крик потонул в грохоте молотка и в его тяжелом дыхании. Ощущение было невыносимо интенсивным. Его член двигался внутри меня как поршень, создавая вакуум при каждом выходе, и каждый следующий толчок снова заполнял эту пустоту, растягивая, заполняя до предела. Чувство, что мое тело не в состоянии вместить его полностью, эта небольшая, щемящая боль на грани удовольствия, все это сводило с ума. Я кончала, чувствуя, как изнутри меня вырываются судорожные, неконтролируемые спазмы, и в этот самый момент он, с низким, победным стоном, излился в меня.

Мы стояли, прислонившись к шатающейся стене, тяжело дыша. В ушах звенело. Стыд, унижение, страх - все это было. Но сильнее всего было другое чувство - восторг. Дикий, животный, очищающий восторг от того, что я пережила. Я перешла все мыслимые границы, и вместо ожидаемого раскаяния я чувствовала лишь опустошенную, оголенную ясность и странное, горькое счастье. Стыд где-то испарился, растворился в адреналине и физиологическом кайфе. Осталось только одно желание повторить это безумие снова. Мы вышли из сарая вспотевшие, с разгоряченными лицами. Боря, довольный, снимал с углей готовый шашлык.

— Шашлык готов, проходите.

Ирония ситуации была настолько горькой и совершенной, что я чуть не рассмеялась. После одного из самых интенсивных, самых порочных сексуальных переживаний в моей жизни я села за стол с мужем и любовником, чтобы попробовать идеально приготовленное мясо. Боря был прекрасным кулинаром. Его подход к еде был таким же, как и к жизни медленным, продуманным, лишенным спонтанности. И результат всегда был безупречным. Я откусила кусок сочного мяса, и вкус был потрясающим. Но он был словно из другого измерения, из мира порядка и предсказуемости, в который я уже не могла вернуться.

— Маладэц, Борыс, харошый шашлык дэлал, - Хасан ел с аппетитом, его взгляд то и дело скользил по мне, напоминая о только что случившемся.

— Да я что, - смущенно улыбнулся Боря. - Это ты молодец, что помогаешь нам. Я бы такой сарай не смог сделать.

Я смотрела на них и думала, что, возможно, в этот день я была самой счастливой и самой потерянной женщиной одновременно. Отраханная и сытая. Разорванная между двумя мужчинами и двумя жизнями. Вечером, когда Хасан, сославшись на необходимость закончить полки, предложил остаться до завтра, мы с Борей легко согласились. Но что-то в поведении Бори начало меня настораживать. Он стал необычно оживлен, много шутил, подливал Хаcану чай, хотя тот отказывался. В его глазах, когда он смотрел на этого могучего кавказца, я заметила странный огонек, не ревности или подозрения, а скорее... восхищения? Мне на мгновение показалось, что ему нравится присутствие в доме этой доминирующей мужской силы. Эта мысль была настолько чудовищной и нелепой, что я тут же отогнала ее.

— Боря, может, тебе хватит уже? - осторожно спросила я, когда он налил себе еще вина. Он пил редко, и сейчас явно пьянел на глазах.

— Всё в порядке, Маш, - он махнул рукой, и его речь уже была слегка заплетающейся. - Я контро-ик-ик-лирую ситуацию.

Вскоре его снова, как и вчера, начало неудержимо клонить в сон. Я тщетно пыталась его растолкать, но он лишь что-то пробормотал и погрузился в глубокий сон. Это было странно. Слишком странно.

— Хасан, Боря обычно не такой, - сказала я, чувствуя легкую панику.

— Харошый муж у тэбя. Умный. Вот устал от работэ, - усмехнулся Хасан, и в его глазах мелькнуло что-то, что заставило меня содрогнуться. Он снова, как вчера, легко подхватил Борю на руки и понес в спальню.

Пока я раздевала мужа, Хасан стоял сзади, и его руки скользили по моим бедрам, по животу, грубо и властно ощупывая меня. Я не возмущалась. Наоборот, я прижалась к нему, чувствуя, как желание снова загорается во мне. Я предвкушала новую ночь, но мысль о том, чтобы снова заниматься сексом в спальне рядом с мужем, вызывала у меня уже не возбуждение, а нервную дрожь.

— Не здесь, - прошептала я, выскользнув из его объятий. - На кухне. Там мы сможем услышать, если он проснется.

В свете ночника все было знакомым и чужим одновременно. Хасан чувствовал себя хозяином не только моему телу, но и всему этому дому. Он приспустил штаны, и его член, тяжелый и возбужденный, уже ждал меня.

— Пасаси здэсь, - приказал он, и в его голосе слышалось наслаждение от моего унижения.

Я опустилась на колени на холодный пол. Запах шашлыка еще витал в воздухе, смешиваясь с его мускусным ароматом. Я взяла его в руку, ощущая знакомую, почти родную пульсацию под кожей. Я коснулась губами его головки, солоноватой и влажной, и медленно, стараясь продлить момент, принялась ласкать его. Сначала только кончиком языка, потом, все глубже погружая его в рот, чувствуя, как он упирается в нёбо. Я делала это уже не как обязанность, а как часть нашего ритуала, нашего извращенного таинства. Я знала каждую выпуклость, каждый изгиб, я изучила его тело так, как никогда не изучала тело мужа.

— Мгнммх- пойдем, Боря может проснуться, - попыталась я протестовать, но это было слабо и неискренне.

— Нэ праснётся, спыт, - уверенно сказал он, и его рука легла мне на затылок, направляя движения.

— Давай как вчера.

— Нэт, - его голос прозвучал тихо, но с леденящей душу определенностью. - Цэлуй муж, а я буду трахат.

Это было за гранью. За гранью всего, что я могла себе представить. Это было уже не просто животное влечение, не просто похоть. Это был садизм, желание не просто обладать, а полностью разрушить, осквернить самое святое, что у меня оставалось.

— Мнммгмм нет мгнммнммн, - забормотала я, пытаясь вырваться, но его член не планировал так скоро покинуть мой ротик.

Он буквально потащил меня к кровати. Сердце колотилось где-то в горле, в ушах стоял звон. Боря лежал на спине, его лицо было безмятежным в лунном свете, пробивавшемся через окно.

— Цэлуй, - прошипел Хасан у меня за спиной.

Я стояла, как парализованная, глядя на губы своего мужа. Они были такими знакомыми, такими родными. Я тысячу раз целовала их. И сейчас я должна была сделать это, пока другой мужчина будет меня трахать. Я почувствовала, как Хасан пристраивается сзади. Его руки схватили меня за бедра. Я медленно, как во сне, наклонилась к Боре. Наши губы почти соприкоснулись. Я чувствовала его теплое, ровное дыхание. И в этот самый момент, пока мои губы почти касались губ моего спящего мужа, крупный член Хасана входил нежно в меня, раздвигая стенки вагины.

Я застонала, но звук застрял в горле. Я целовала Борю, чувствуя, как его губы безответно лежат под моими, а в это время его гость, с жестокой, размеренной силой трахал его жену в их собственной спальне. Это было самое страшное, самое порочное и самое возбуждающее, что происходило со мной за всю жизнь. Я стонала и двигалась в такт его толчкам, целуя мужа, предавая его самым чудовищным из всех возможных способов. В этом акте было что-то ритуальное, окончательное. Я хоронила свою старую жизнь, свою старую себя.

Я так глубоко была в эмоциях от происходящего секса, что не сразу заметила, как губы Бориса начали мне отвечать, нежно целуя меня в ответ. Я открыла глаза и увидела, как Борис смотрит на меня, нежно и возбужденно.

Приветики мои любимые "извращенцы" я закончила этот рассказ, еще три части вы сможете прочитать у меня на странице https://boosty.to/cuckoldpornstory (доступна подписка или покупка поста)

Добавлю фото рассказов, уверена ваша фантазия будет рада поработать над ними: