Я услышала и почувствовала гостя гораздо раньше, чем увидела. Что-то вздрогнуло глубоко в моем животе, как только его полные, блестящие от пота пальцы коснулись мха у самого края рощи. Я почувствовала, как моя студениста кровь растекается по уставшим ото сна венам. Зашумели вишневые деревья, и вся роща наполнилась тихим звоном. Гость медлил, разглядывая деревья, и я поманила его запахом горячего тела, раскинувшегося на вишневой поляне.

Когда он все-таки решился и пополз в мою сторону, я задрожала, чувствуя, как утопают в траве и мхе его ладони. Он будто проникал мне под кожу, давил на нее своими коленями, своим жирным, чуть покачивающимся животом.

Я больше не звала его, но я его ждала. Совсем не многим удается не то, что войти в мою рощу – даже увидеть ее. Даже услышать ее манящий запах. И не каждый распознает в этом запахе, нежном и легком запахе сахарной кожи, мой тихий голос. И даже распознав, не каждый сможет меня найти – мне не нужны случайные прохожие. Мне не нужны те, кто ищут приключений. Мне не нужны те, кто просто хочет насытиться и увидит в моих плодах не дар, а спасение. Я жду того, чье счастье и жизнь навсегда связаны с полным, вмещающим все желудком. Я хочу такого человека в себе.

И я люблю вес. Я жду тех гостей, животы которых будут давить на мое нежное тело. Я люблю жирные складки и вкусные большие тела. Я хочу чувствовать их губами, зубами и языком... глоткой, желудком и влажной щелью. Еще даже не раскрыв глаз я облизнула засахаренные губы, провела кончиком языка по рядам зубов. Десять, пятнадцать, двадцать. В каждом ряду по сорок четыре зуба. Тупых, ровных, смыкающихся так, чтобы сломать и порвать любую, самую жесткую пищу. Я не боюсь напугать гостя – люди, похожие на него, не боятся пары лишних зубов во рту у возлюбленной.

Гость приближался, полз, с трудом переваливаясь через подрагивающие корни моих деревьев, и я медленно вытянула из земли одну руку, потом вторую. Напрягла живот, и по поляне надо мной побежали узкие трещины. Среди травы и камней запузырился сладкий студень.

Гость добрался до последнего испытания – у самого выхода на мою поляну растут несколько кустов вечноспелой черники. Толстые ягоды покачиваются на ветках, манят и зовут гостей. И съесть нужно каждую, если гостю хочется встретить их хозяйку.

Этому гостю очень хотелось меня встретить. Я так и не открыла глаз, но каждой ягодой я чувствовала его дыхание. Он сдавил одну ягоду пальцами, и на землю потек жирный лиловый сок. Он потянул лопающуюся ягоду к себе вместе с кустом, всосал ее, перетирая зубами тонкую черную кожицу. Сок потек по подбородку и шее, и гость смазал его по груди и животу.

С хрустом лопнула вторая ягода – ее гость прокатил по зубам и раздавил глубоко у себя во рту. Я чувствовала каждое его движение, каждый зуб и изгиб широкого языка. Он проглотил смятую ягоду и сразу потянулся за следующей.

Я уже знала, что он съест их все, и решила, что могу позволить себе вскрыться феями. Я качнула животом и напрягла мышцы, дальше разгоняя по роще студень. Закололо в каждом стянутом землей суставе. Я чувствовала, как все мое тело разворачивается, поднимается, наполняется свежим воздухом. С хрустом раскрылся первый из моих зарытых в земле плодов, и из трещин в земле поползли мои нежные феи. Только совсем отдаленно похожие на людей, раскрасневшиеся в моих плодах, они выбиралась на поверхность словно чуть волосатые и очень зубастые дождевые черви.

Затрещали крылья, и почти сразу легкие ножки коснулись моей груди. Первая фея взбежала к моим губам, зацепилась за них острыми когтями и подтянулась, обдирая мою кожу сложенными крыльями. Фея еще не до конца проснулась, и крылья не могли пока поднять ее сами.

Она протащила свое тельце по моей щеке, хватая мою кожу когтями, соскребая сахар и сразу слизывая его и глотая. Я приоткрыла рот, в который фея могла бы провалиться словно в колодец, и почувствовала, как маленькие пальцы хватают патоку, склеившую мои веки. Фея стала соскребывать ее, уперевшись коленями и животом в мой нос. Ее груди, похожие на две черничные ягоды, слишком тяжелые и большие для человека, капали мне на кожу вязким феечьим молоком.

Гость уже взялся за второй куст – он совал ягоды в рот обеими руками, усевшись на свою жирную задницу, а выбравшиеся с поляны феи скрипели крыльями вокруг и подносили ему ягоды. Я видела его глазами моих маленьких фей – его щеки были все в разводах от сока, а глаза горели неземным пламенем. Он уже знал, что скоро мы встретимся, и тогда эти ягоды покажутся ему постными как сырая бумага.

Моя фея разлепила мой левый глаз, и я увидела ее красивое, кукольное личико. Фея улыбнулась, обнажая ряды острых зубов. Ее челюсть при этом отвисла так, что казалось, что она могла бы проглотить мое глазное яблоко целиком. Я фыркнула, и фея сорвалась с моего носа. Она попробовала расправить крылья, но я была быстрее. Я дернулась вверх, схватила ее выдранной из земли рукой. Она затрепыхалась, осыпая мою кожу сахарной пудрой. Я с хрустом смяла ее в руке и бросила себе в рот. Зубы сомкнулись над скрученным тельцем, и по моим губам потек сладкий феечий сок. Я выдрала из земли вторую руку, протерла глаза. От феи во рту остался только лепесток – тонкая косточка, удерживающая крылья. Я сплюнула его в руку и замахнулась, бросила к самому краю поляны. Лепесток закружился в воздухе, спланировал в одну из земляных трещин. Я почувствовала, как он распускается глубоко во мне, всасываясь в мою кожу и утягивая из меня мой сахар. Я знала, что пару дней спустя из этой трещины появится новая фея, не менее сладкая чем та, которую я только что съела.

Я вывалила из земли живот и постепенно уселась, разгребая вокруг себя землю и корни. Феи кружили надо мной, срывали с кожи сахарные кристаллы, терлись о мои шершавые груди. Я поймала еще одну, переломила пополам, брызгая себе на живот фиолетовым соком. Мне нравилось высасывать из их телец начинку, сплевывать лепестки и ждать появления моего гостя. Он уже почти окончил с кустами, и я видела сквозь моих фей, как возбуждает его моя роща. Его сердце быстро стучало в груди, шея была вся красная, а небольшой, скрытый складками живота член, приподнялся и подрагивал, словно живой. Гость жрал ягоды и ерзал по земле, пытаясь тереться членом о толстый корень.

Я чувствовала не меньшее возбуждение. Мне нравилось наблюдать за передвижениями его тела, за тем, как его зубы лопают толстые ягоды, как сок стекает по его подбородку и груди. Я направила к нему всех своих фей, и они повалили гостя на спину, потащили на поляну, запихивая в него на ходу последние ягоды. Он послушно глотал их, будто не обращая внимания на собственные перемещения.

Феи бросили его передо мной и взлетели вверх, стараясь увернуться от моих протянутых рук. Взлетали они неуверенно и все время норовили нырнуть обратно. Одну я поймала ртом и сразу проглотила вместе с ее лепестком. Двух других я загребла горстью, и одна сразу порвала и всосала, а вторую лишь встряхнула, ломая ее слюдяные крылья.

Мой гость лежал на спине, раскинув ноги. Его член упирался в землю под тяжестью его живота. Я медленно поднялась, обнажая еще большую часть своего огромного тела. Феи закружились у моих бедер, сдирая с кожи кристаллы и пытаясь уцепиться за вишневую поросль под моим животом. Я почесала вишневую траву, почувствовала, как моя влажная щель раскрывается в ожидании гостя. Я задрала его ноги, нависла над ним так, чтобы он видел только меня, мое лицо и раскрытый зубастый рот, мои груди с налитыми феечьим молоком сосками и мой живот, толстый и шершавый, осыпающийся сахаром и сладким вишневым медом. Я вся покрылась этой вязкой жидкостью, и капала ею на гостя, слипаясь с ним животами.

Я взяла свою бескрылую фею и осторожно, стараясь не повредить ее тельце, с хрустом оторвала одну ее тонких лапок. Фея зазвенела от удовольствия, и я увидела себя ее глазами – огромное возбужденное тело, разрывающее ее на маленькие кусочки. Фея закатила глаза и дергалась, будто в глубоком обмороке.

Я скормила ее руку гостю, глубоко пропихивая пальцы ему в рот. Мне нравилось смотреть как он обгладывает мои пальцы, как пробует содрать с них кожу. Я оторвала фее вторую руку, и ее гость тоже проглотил сразу. Я нагнулась к нему, и наши лица оказались совсем рядом. Он потянулся ко мне губами, и я поцеловала его, шире расталкивая его ноги. Одной рукой я нащупала его член и мошонку и сдавила. Он вцепился в меня, потянулся вверх, и я придавила его к земле, продолжая сжимать его член рукой. Гость рвал мои губы, прожевывал сахар и глотал его. По его щекам стекал мой сок, и я видела в его глазах безумное желание еще большего.

Я позвала своих фей и помогла им поднять гостя на ноги. Он смотрел на меня возбужденно, осоловело. По его подбородку стекала слюна, а глаза затянуло розовой поволокой. Я широко расставила ноги, так что моя щель оказалась прямо напротив его лица, и когда он сделал один неуверенный шаг вперед, я надавила ему на плечо, поставила его на колени. Феи помогли мне опуститься щелью на его возбужденное, воздетое вверх лицо. Моя щель сочно хлюпнула, пропуская в себя его голову. Деревья в рощи застонали, задрожали листвой.

Я повалилась на землю, глубже проталкивая его в себя. Я чувствовала, как он наполняет меня изнутри, как лижет и кусает мою нежную кожу, как растягивает мою щель, пытаясь забраться глубже. Я схватила его за бедра, потянула и с глубоким вдохом приняла в себя его живот. Теперь только его ноги, торс, член и мошонка торчали из моей мокрой щели. Я нащупала его ягодицы, сжала и раздвинула, потянула в стороны его ноги, позволяя феям кусать его мошонку. Они берегли его, кусали осторожно и нежно, оставляя красные и фиолетовые следы.

Гость в моем теле нашел мой жирный плод и сжал его в кулаке, пытаясь доставить мне удовольствие. Его пальцы давили на плод, выматывали меня и заставляли стонать, переваливаясь по поляне. Я зарычала, схватила его за бедра, и оседлав его тело, стала проталкивать его глубже в себя. Я хотела, чтобы он проглотил мой плод, чтобы вскрыл его, чтобы всосал сок и залил им мои внутренности. Он сосал и кусал, руками растягивая меня еще.

Я почувствовала, как лопается плод, и заревела, хлестая гостя руками по заднице. Он давился, не мог проглотить все, и из моей щели потек сок, смешанный с его слюнями. Феи сразу закружили вокруг нас, пытаясь облизать мою мокрую поросль. Я поймала одну, вторую, сожрала, не сплевывая лепестки, и только после этого потащила из себя гостя.

Он счастливо улыбался, и я расположила его тело на земле, раскинула его ноги по шире. Теперь, когда он удовлетворил меня, пришла его очередь.

Я опустилась к нему на землю, носом толкнула вверх его жировые складки. Мне открылся его приподнятый член и подранная феями мошонка. Я провела языком по ранкам, затягивая их сахарной пленкой. Потом я нежно коснулась губами его крайней плоти, морщинистой темной кожи, стягивавшей головку члена. От одного моего поцелуя она стала сахарной, и я слизнула ее, обнажая красную подрагивающую головку. Гость задрожал, и я надавила землей на его мошонку, вздернула вверх его ноги, а ртом обхватила член и сразу протолкнула его глубоко себе в горло. Моя челюсть отвисла, обхватывая его ягодицы, и я потянула его в себя, словно сложенный пополам леденец.

Член гостя стал сахарным, шуршащим, сладким, и я нежно посасывала его, сжимая руками его бока. Гость тихо стонал, откинув голову на мох. Я надавила языком на его мошонку, и почувствовала, как его член становится тяжелым от проступающей сквозь сахар спермы. Я сомкнула зубы, откусывая его член, и сразу же потянула его вниз, чтобы поцеловать ртом, полным его собственной кожи и сока. Мы слились в поцелуе, и его руки заскользили по моим бокам, срывая кристаллы сахара.

Я положила его обратно на землю и перевернула на живот. Мне хотелось, чтобы он подполз ко мне, расплескивая ягодный сок из раскрытой мошонки, и съел мое раскинутое на краю поляны тело. Гость приподнялся – на его лице читался счастливый голод.

Он подполз ко мне и осторожно залез мне на живот. Мокрый и мягкий, теплый, он обхватил губами мой левый сосок и сдавил, прокалывая упругую кожу. Я зарычала, на этот раз запрокинув голову и закрыв глаза. Я видела нас глазами фей – мой гость слизывал с меня мою грудь, глотал срывающиеся с тела куски. Я попадала в его желудок постепенно, и с каждым движением его горла, я чувствовала, как он поглощает меня. Он развернулся, потянул в стороны мои ноги, разрывая мое тело по щели, словно спелую ягоду. Феи помогли ему подхватить мои тяжелые бедра, и он вгрызся в мою кожу, стал облизывать мою вишневую траву, стирая меня во влажный порошок.

Две феи обхватили его мошонку, стали слизывать сахарную пленку, и гость возбужденно завыл, схватил одну из фей и сунул себе в рот, с хрустом раскусывая ее пополам. Все его тело вздрагивало – из раскрытой мошонки снова потекла сперма. Она просачивалась в кожу и капала в мой желудок.

Я дернулась, обхватывая гостя рукой. Прежде чем раствориться, я должна была вернуть ему откушенный и с таким удовольствием проглоченный мною член. Я подняла гостя над собой и коснулась губами его мошонки. Я плюнула на его кожу, поцеловала ее снова, и в мошонке вдруг дернулся маленький пока еще мускул. Я потянула его губами, восстанавливая откушенный член. Он капал спермой и вздрагивал, и я слизнула белую каплю, позволила ей скатиться по языку в пищевод. Гость завыл и обвис. Это было выше его сил.

Я вздохнула в последний раз, и раскололась, оставляя гостя валяться в моих останках. Он был без сознания, и пробудиться должен был уже не здесь – я направила фей умыть его и привести в порядок, прежде чем выпустить из рощи в лес. Сама я отдыхала, растекаясь по роще. Я могла еще долго не есть.