Мир Анжи был безупречным, холодным и предсказуемым, как математическая формула. Внешне она была улыбчивой и собранной женщиной, но ее улыбка была отточенным оружием, а не проявлением тепла. Она выглядела неприступно: безупречный деловой костюм, обтягивающие брюки, подчеркивавшие упругую линию ее аппетитных ягодиц, и каблуки, отбивавшие четкий, отстраненный ритм по казенному полу. Ее большая, сочная грудь, которую она так искусно скрывала под строгими пиджаками, была для нее не предметом гордости, а еще одним элементом брони, скрывавшим ее истинную суть. «День сурка» — дом-работа, работа-дом — был не рутиной, а формой существования, броней, скрывающей глубокую, никем не потревоженную пустоту. Она была успешна, как отлаженный механизм, и так же бездушна. До того дня, когда в ее жизнь вошел Алан. Её новый шеф, мужчина мускулистого телосложение, острым умом и решительными действиями, толерантен, нежен и как выяснилось позже большим членом. Алан выкупил компанию в которой работала Анжи и с этого момента она подчинялась полностью ему сначала душой ведь она увидела в нем грамотного управленца и лидера, а позже и телом.

Он не вломился в ее крепость с шумом и грохотом. Он просочился сквозь щели, как первый весенний воздух, неспешно и неотвратимо растапливая лед, к которому она привыкла. Его внимание было не назойливым, а теплым, как старое виски, согревающим изнутри. Он разглядел не ту холодную карьеристку, за которую она себя выдавала, а ту, что пряталась в глубине — ту, что жаждала сжечь свои крылья в пламени всепоглощающей страсти. Он разбудил демоницу, и та потянулась к нему с первобытным голодом.

Их рабочие отношения стали изощренной ширмой. На совещаниях — дистанция, подчинение, ледяной профессионализм. Но стоило двери его кабинета закрыться, как воздух сгущался, наполняясь электричеством невысказанного.

— Отчет за квартал готов, господин директор, — говорила она, опуская взгляд, чувствуя, как под взглядом его горящих глаз закипает страсть.

—Подойди ближе, Анжи, — его голос был тихим, но властным, заставляющим внутренне содрогаться. — И покажи мне... насколько ты готова к работе.

Она приближалась, и его пальцы, холодные от стакана, который он держал, медленно, словно вычерчивая карту ее тела, обводили контур ее ключицы. Каждое прикосновение было словно удар молоточка по хрустальному бокалу, рождающий вибрацию, бегущую по всему телу.

—Ты сегодня без лифчика.Хорошая девочка, — констатировал он, и его пальцы скользнули ниже, едва касаясь набухшей, твердой ткани ее сосков через тонкую материю блузки.

—Это...для вашего удобства, повелитель, — выдыхала она, чувствуя, как между ее ног вспыхивает влажный, горячий огонь.

—Для моего удобства ты должна быть на коленях.

И она опускалась, одновременно раскрывая пряжку ремня. Это было не унижение, а игра. Ритуал, в котором она обретала силу через полное подчинение. Ее губы сами разыскивали его уже возбужденный член, и первый контакт с горячей, бархатистой кожей заставлял ее вздрагивать. Она чувствовала его соленый, мускусный запах, вдыхала его, как наркотик.

Искрой в их игре была жена Алана -Елена. Анжи изучила ее жизнь по соцсетям: счастливая мама, хранительница домашнего очага, сияющая на фоне уюта. Эта картинка идеальной семьи не вызывала у Анжи зависти. Она стала частью ее фетиша. Мысль о том, что она, Анжи, владеет похотью этого «идеального мужа», его темной стороной, этим неукротимым жеребцом заводила ее сильнее всего... их секрет, из страсть заставляли мокреть её промежность.

Так проходили будни уже любимой работы наполненные смыслом, страсти и любви.

В один из таких дней когда Анжи разрабатывала стратегию логистических перемещений с коллегами ей на рабочий телефон поступил звонок, это был шеф Анжи приняла звонок нажав на кнопку спикерфона и низкий голос Алана произнес

Анжи в связи с возникшими вопросами по вашему отчету попрошу зайти ко мне после совещания. Его голос был строгим и властным!

"Попала, он устроет ей разнос" - подумал один из коллег

Но Анжи отвернуть от коллег к телефону улыбнулась и также строго проговорила - "Хорошо шеф зайду" и посмотрела на часы 17:40 "придётся остаться сверхурочно"проговорила она напоказ сделав недовольное лицо.

Позже он сам зашёл к ней в кабинет когда офис полностью пуст нежно обнял сзади и поцеловал в шею

Анжи спросила -"какой вопрос вас интересовал мой повелитель "

Алан- "Это лучше обсудить в более непринуждённой обстановке" они собрались и вышли из офиса.

Тот вечер в ресторане был шедевром их тайного искусства. Когда ужин подошел к концу, Анжи с хищной улыбкой удалилась в дамскую комнату. Пока Алан расплачивался, его телефон завибрировал. На экране — снимок, от которого перехватывало дух: ее мокрая, возбужденная «йони», снятая крупным планом, каждая складочка, каждый капелька влаги были видны с поразительной четкостью. Подпись: «Твоя сучка проголодалась. Накормишь?»х

Вернувшись к столу, она увидела в его глазах хорошо знакомый блеск. Зрачки расширились, в цвете виски бушевал огонь.

—Что это было? Нехорошо дразнить начальство, могу и наказать.

—Просто напоминание о том, кто тебе принадлежит, — она игриво лизнула край бокала, наслаждаясь его реакцией. — Всей, до последней щелочки.

В такси ее бедра сами искали его руку. Ее пальцы скользнули по его напряженным мышцам бедра, нащупывая твердый, непокорный бугор под тканью брюк.

—Он такой нетерпеливый, — прошептала она, расстегивая его ширинку и выпуская на волю его кипящую, упругую плоть. — Мой начальник. Мой повелитель. Мой дикий зверь. И всё это в присутствии водителя такси в темноте ночи и под громкую музыку радиоприемника это была их любимая игра которая пьянила животным желанием и страхом быть пойманными в которую они не раз уже играли.

Ее ладонь сомкнулась вокруг него, и он резко вдохнул. Она водила рукой в такт движению машины, нежно, почти воздушно, чувствуя, как он пульсирует у нее в пальцах, как натянутая струна, готовая лопнуть.

—Кончишь для меня?Прямо здесь, в такси? Как мальчишка-подросток? — ее дыхание стало горячим у него на ухе, а язык обрисовал его мочку.

Он не ответил, лишь сильнее впился пальцами в ее бедро, Они не доехали до дома, Анжи понимала что он уже в её власти и так просто она его не отпустит ведь её дырочки горели от желания

В подъезде она прижала его к стене лифта, но, увидев камеру, с хитрой улыбкой потянула его на лестничную клетку. Влажный полумрак, запах пыли и бетона — идеальная сцена для их порока.

— Трахни свою грязную шлюху, как она того заслуживает, — выдохнула она, наклоняясь и хватаясь за холодные перила, подставляя ему свою упругую, готовую плоть.

Он не заставил себя ждать. Смочив слюной свой массивный старжень резко, почти грубо, он вошел в нее сзади, не в ее истомленную влагой киску, а в тугой, сопротивляющийся анус. Боль пронзила ее, острая и жгучая, смешавшись с волной невероятного, запретного наслаждения. Она вскрикнула, и ее стон, глухой и похотливый, разнесся эхом по бетонной шахте. Он двигался внутри нее, и каждое трение его члена о ее узкие, сжимающиеся внутренние стенки отзывалось в ней взрывом огня. Это была боль, преобразующаяся в чистейший экстаз, чувство полного, тотального проникновения и обладания его членом, она была в эйфории от полного подчинения что он трахает её как захочет и куда захочет.

Именно тогда, в полубреду, она заметила тень в глазке соседней двери. Старый извращенец Петр Иванович который не раз пытался приударить за ней. Вместо стыда ее накрыла новая, пьянящая волна возбуждения. Ее киска, обделенная вниманием, отозвалась таким мощным спазмом, что соки полились по ее внутренней стороне бедер, капая на бетонные ступени образовав маленькую лужицу.

«Смотри, смотри старый хуй, — пронеслось в ее голове, пока Алан вгонял в нее свой каменный член с животной силой, каждый толчок заставляя ее тело содрогаться. — Смотри, как трахает настоящий мужчина, женщину о которой ты мечтал. Как следует. Все мои дырочки принадлежат ему. Запомни это. больше ты этого не увидишь никогда, жалкий изращенец». Даже если ты кому то расскажешь никто тебе не поверит

Она стала двигаться навстречу его толчкам, ее стоны стали громче, театральнее. Она играла. И Алан, уловив ее новый, исступленный пыл, ответил ей яростной, финальной серией движений проникая ещё глубже его член задевал какие-то невероятно чувствительные точки глубоко внутри, доводя ее до грани безумия.

И вот тогда случилось это. В самый пик, когда его тело напряглось в последнем рывке, и она почувствовала, как горячие, густые волны его семени заполняют ее глубины, ее собственное тело взорвалось каскадом оргазма. Это было не просто наслаждение, это было извержение. Из ее переполненной, не тронутой в этот раз киски хлынул поток, «золотой дождь», смешиваясь на ее дрожащих бедрах с его спермой, вытекающей из ануса. Две дырки, два источника, источающие соки их совместного, животного триумфа. Она ещё минуту билась в конвульсиях повиснув на перилах.

Они замерли, тяжело дыша. Он медленно вышел из нее, и она, опустошенная и ликующая, прислонилась к стене, чувствуя, как их смешанные жидкости теплыми струйками стекают по ее ногам. Щель в глазке исчезла. Анжи чувствовала неземное удовлетворение от анального оргазма и ещё большее от публичности происходящего её тёмная сторона ликовала от происходящего.

Их ритуалы проникали все глубже. Теперь, когда Алан приезжал к ней, дверь открывалась, обнаженная развратная Анжи на стояла на коленях в ожидании хозяина, с хищным взором направленным ему в глаза.

— Хозяин дома, — шептала она, вся замирая в ожидании.

—Раскрой свой ротик детка, и прими свой ужин, — отвечал он, направляя свой уже каменный готовый к действиям член к ее губам. От

Она сосала его жадно, умело, доводя до края, а потом, когда он кончал ей глубоко в глотку, она сглатывала все до капли, глядя на него с обожанием не отрывая взора от его глаз показывая свою покорность и преданность, наслаждаясь его соленым, горьковатым вкусом, который был для нее вкусом её власти.

После этого следовала их семейная жизнь. Пока Алан, исполнял мужские дела по дому, чинил сломанную розетку, Анжи, в одном лишь фартуке, готовила ужин. Ее тело, еще помнящее его прикосновения, было готово к новым.

В один из таких вечеров она потянулась за специями, и в дальнем ящике оказавшись в положении раком непроизвольно маня его. Он подошел сзади тихо, как хищник.

—с таким поваром звезда Мишлен обеспечена?— его руки обхватили ее за талию, ладони легли на ее живот, прижимая к себе. — пора утолить голод

Он вошел в нее сзади, легко и влажно. Она вскрикнула от неожиданности, а затем обмякла в улыбке наслаждения, сладострастно и громко, чувствуя, как его член, скользкий и жесткий, заполняет ее, трется о каждую чувствительную складочку ее влагалища, задевая ту самую точку, от которой у нее подкашивались ноги одновременно пальцем стимулируя её клитор.

—Да...трахни свою личную повариху... прямо на ее кухне, — задыхаясь, прошептала она, опираясь руками о столешницу

Он двигался ритмично, его бедра бились о ее упругие ягодицы, а его пальцы впились в ее обнаженные бока. Воздух наполнился запахом еды, ее духов и похоти

— А помнишь, как ты кончила в тот раз на корпоративе, в стеклянном шаре ? — прошептал он ей на ухо, ускоряя движения. Его член, глубоко скользя внутри нее, заставлял ее вздрагивать при каждом толчке.

— Да... — выдохнула она, почти теряя сознание от наслаждения. — А помнишь, как я сосала тебе в твоем кабинете под столом, пока ты разговаривал с коллегами ? И ты едва мог связать слова...

— Ооо да моя шлюшка, — прошипел он, в его голосе звучало одобрение и гордость. Он вгонял в нее глубже, почти до боли упираясь в матку, и она чувствовала, как ее внутренности сжимаются вокруг него, готовые к новому взрыву

. — Где твоё место сучка?! Рычал он

— На на на твоём члеееене прокричала она превозмогая стоны и кончая, её пизда хлюпала от соков стекая по его члену вниз по машинке на кафель.

Эти слова, грубые и унизительные, стали для нее высшей формой ласки. Ее взгляд упал на её телефон с новым фото в инстаграм Елены: «Готовлю ужин для любимого!» Картинка счастливой жены, не ведающей, что "любимый" в этот момент трахает свою «сучку», довела Анжи до исступления. Ее оргазм был долгим, содрогающим все тело, волны удовольствия били из самой глубины ее влагалища, крепко сжимающегося вокруг его члена, и он последовал за ней, обильно заполняя ее густой спермой его собственное тело содрогнулось в последней судороге наслаждения но он и не думал выходить из неё вжимая её в столешницу проникал глубже в матку и продолжал извергать семя обвив Анжи в сильных объятиях.

Он и упали напол в бессилье закурив электронные сигареты и смеясь от такого марафона чувствуя, как его сперма вытекает из нее и стекает по внутренней стороне бедра. Она прижалась к его груди и прошептала -Я твоя -НАВСЕГДА. Она была демоницей, разбудившей в нем демона. И пока с ее тела стекали их общие соки, она знала — эта игра была вечной, как сама страсть.