Блядь, да! Ещё! Еби меня именно так, глубже!»

Мои ногти впились в прохладный пластик кухонного цоколя, а всё тело выгнулось в немом крике от нового, сокрушительного толчка, который отозвался глубоко внутри, заставляя моё нутро сжиматься в сладостном спазме. По спине струился пот, смешиваясь с покатившимися слезами безумия.

Сильные, молодые руки сжали мои бёдра, вдавливая их в себя с такой силой, что завтра обязательно останутся синяки. Синяки, которые я буду с гордостью рассматривать в зеркале, промелькнула у меня в голове безумная мысль.

— Мамочка просто блядь ненасытная, — прохрипел над самым ухом низкий, властный голос, и его грубость заставила меня снова вздрогнуть от желания. — Сорок минут уже, а ты всё жаждешь. Под тобой уже лужа, видишь?

Я опустила голову, пытаясь поймать дыхание. Пол и вправду блестел на свете кухонной лампы. Лужа. От меня. От того, что он выжимал из меня раз за разом.

— Ох, блядь... — простонала я, и мои губы растянулись в блаженной, постыдной ухмылке. — Я готова мыть этот хуев пол каждый день, слышишь? Каждый день! Только приходи... только еби меня так же...

Он ответил не словами, а действием. Рывком переменил угол, и я взвыла, ощущая, как он проходит глубже, чем когда-либо, задевая самую суть, самое ядро моего существа. Мир сузился до этого ощущения, до звука наших тел, до его тяжёлого дыхания у меня за спиной.

А началось всё с дурацкой, нелепой ситуации. Мой муж, вечный скупец, несколько дней отнекивался от вызова сантехника, ведь «капает ерунда, сама справишься». И вот я, Ирина, пятидесяти лет от роду, стояла раком посреди своей же кухни, пытаясь собственными силами поменять прокладку в смесителе, засунув руку в тёмную, мокрую дыру под раковиной. Я застряла. Не то чтобы намертво, но неловко, по-глупому. Летний домашний халат задрался, а трусики дома я обычно не носила.

Именно в этот момент распахнулась дверь. Это был Артём, друг моего сына. Именно в этот момент я вспомнила, что Артём должен был зайти за учебниками, и по этому дверь я оставила открытой. Высокий, широкоплечий, пахнущий каким-то вкусным одеколоном. Его глаза, тёмные, как спелая слива, сразу же нашли меня в моём унизительном положении.

— Ирина Сергеевна? Вам помочь? — его голос прозвучал прилично, но взгляд... его взгляд скользнул по моей спине, по изгибу поясницы, по обнажённым ягодицам, и в нём не было ни капли сыновней почтительности.

Я что-то пробормотала про мужа и сантехника, чувствуя, как горит всё лицо. Он приблизился. Не чтобы помочь освободить руку. Он опустился на колени позади меня. Я ощутила его дыхание на своей коже.

— Кажется, проблема не только в кране, — тихо сказал он, и его палец, уверенный и твёрдый, провёл по моей щёлке, которая, к моему ужасу и восторгу, оказалась уже влажной. Я ахнула, пытаясь отодвинуться, но была в ловушке. Трахать меня, он сейчас будет трахать меня, — пронеслось в голове вихрем, и от этой мысли по телу разлилась пьянящая, запретная жара.

Он не стал ничего спрашивать. Не нужно было. Моё тело кричало ему «да» без единого слова. Он лишь расстегнул свои джинсы, и через секунду его огромный, упругий член, обжигающе горячий, вошёл в меня с одного долгого, безжалостного толчка. Я закричала. Не от боли. От шока, от заполненности, от осознания того, что происходит. От того, насколько это было чертовски приятно.

И вот с тех пор прошло... сорок минут? Больше? Я потеряла счёт времени. Он не просто менял ритм, он изучал меня, испытывал на прочность, находил точки, о которых я и не подозревала. Он заставлял меня кончать снова и снова, до изнеможения, до хрипоты.

— Кончишь ещё раз, мамочка? — его шёпот обжёг мою кожу. Он оттянулся почти до конца, заставляя меня скулить от пустоты, и я сама, как потаскушка, затрясла перед ним задницей, умоляя без слов.

— Да! Блядь, да, давай! Кончаю опять! — закричала я, чувствуя, как новая волна нарастает где-то в глубине, сбивая дыхание.

Он вонзился в меня с новой силой, его пальцы впились в плоть моих ягодиц, и его низкий стон слился с моим визгом.

И я кончила. Судорожно, громко, с матом и брызгами, моё тело бьётся в его железной хватке, а он, рыча, заполняет меня изнутри горячими толчками, от которых темнеет в глазах. Я чувствую, как по внутренней стороне бёдер стекает ещё больше влаги, добавляясь к луже на полу.

Его руки снова сжали мои бёдра, впиваясь пальцами в упругую плоть, и я с сладострастным стоном прогнула спину ещё сильнее, подставляясь под его мощные, размашистые толчки. Ах, да... вот так... именно так! Он не сбавлял темпа, его тело с глухим шлепком обрушивалось на мою заднюю часть, заставляя всю меня трястись от каждого мощного вхождения.

— Мой муж... ох, блядь! — выдохнула я, и слова понеслись сами, грязные и пошлые, рождённые где-то в самой глубине моего воспалённого сознания. — Жалел денег на сантехника, сука! Жалел! А теперь... ааа... теперь его жадность ебёт меня саму! Друг его сына трахает его жену раком на кухне! Ахуенно же!

Артём разразился низким, хриплым смешком, и его следующий толчок был особенно сильным, заставившим меня взвыть и вцепиться пальцами в столешницу. Боже, как глубоко он входит...

— Да, Ирина Сергеевна, — прошептал он, и его голос, пропитанный похотливой насмешкой, обжёг мне кожу. — Трахает как последнюю шалаву. Которая кончает без остановки.

Он замедлил движения, почти вытащил себя из меня, заставляя каждый мускул внутри сжаться в тщетном ожидании, а затем снова резко, до боли приятно, вошёл глубоко и полно. Волна удовольствия накатила с такой силой, что у меня потемнело в глазах.

— Я буду... блядь, каждый день мыть этот пол! — закричала я, уже почти не контролируя себя, моя голова безумно моталась из стороны в сторону. — Каждый день! И буду с матами вспоминать, как ты... как ты сегодня меня имел! Как вгонял в меня свой молодой... такой твёрдый... такой громадный хуй!

Я сама начала пружинить навстречу ему, мои ягодицы плясали в такт его яростным движениям, я ловила каждый его сантиметр, каждый мучительный и прекрасный момент этого соединения. Влажная, громкая музыка наших тел заполняла всю кухню.

— Нравится?! — взвыла я, оборачиваясь к нему, чтобы увидеть его перекошенное от страсти лицо. — А, мальчик? Нравится, как тётенька твой стояк обслуживает? Как шлюха натягивается на тебя вся?

В этот самый момент, словно по заказу самого дьявола, на столе упала тень, и зазвонил мой телефон. Знакомый, ненавистный рингтон. Муж.

Ледяная стрела пронзила весь мой пыл, сменив его на адреналиновый всплеск запретного возбуждения. Я замерла, чувствуя, как Артём остановился внутри меня, весь напрягшись. Его взгляд стал хищным, заинтересованным. Он медленно, с нажимом, проехался пальцами по моей пояснице, приказывая молчать.

Я сделала глубокий вдох и, не отрываясь от горящего взгляда Артёма, нажала на кнопку вызова. Моё бедро дёрнулось в непроизвольном спазме, когда Артём, не двигаясь полностью, начал делать едва заметные, круговые движения бёдрами, продолжая стимулировать меня изнутри.

— Ну что там? — прозвучал в телефоне скучный, озабоченный голос. — С трубами разобралась?

Я закатила глаза, и новая похабная улыбка тронула мои губы. Артём сжал мои бёдра ещё сильнее, поддерживая игру.

— Разбираюсь... — выдохнула я, стараясь, чтобы голос не дрожал от каждого микродвижения внутри меня. — Труба тут у меня... ох... вся течёт. Совсем раскисла.

Я почувствовала, как Артём беззвучно смеётся, его грудь вибрировала у моей спины.

— Какая труба? Та, что под раковиной? — не понял муж.

— Нет... — прошептала я, и Артём начал снова входить в меня, медленно-медленно, растягивая этот момент до бесконечности. — Эта... п-пошире. Такая толстая... и вся мокрая... прямо насквозь.

С другой стороны провода повисло неловкое молчание. Артём оскалился в дикой ухмылке и ускорился, уже не скрывая звуков.

— Много... э-это... всего там скопилось? — наконец спросил муж, и в его голосе послышалась какая-то неуверенность.

О, да! Волна оргазма уже подбиралась к самой вершине, и я, теряя последние остатки стыда, ухватилась за этот вопрос как за спасательный круг.

— Очень много! — застонала я уже почти в трубку, полностью отдавшись на волю происходящего. — Аж... аж весь пол в белой слизи! Вся моя труба... ааа... вся в густой, белой слизи! Я... я сейчас всё... всё вычищу!

Я бросила телефон на стол, не дожидаясь ответа, и закричала, уже не сдерживаясь, мой голос сорвался в высокий, визгливый вопль наслаждения. Артём, наконец сорвав все ограничения, вёл себя яростно, по-звериному, его пальцы впивались в меня, его живот шлёпал о мою кожу.

— Кончай, тётенька, — прохрипел он у меня за спиной, и его голос звучал как приказ. — Кончай на весь этот гребаный пол. Покажи, как умеет кончать шлюха!

Моя спина выгнулась в немом крике, а внутренности сжались вокруг его члена в финальном, сокрушительном спазме. Аааа, блядь, да! Кончаю! — закричала я, и мое тело затряслось на его хуе, непроизвольно и беспомощно, выжимая из себя последние капли наслаждения. Подо мной стол мокрый, ноги подкашиваются, а он все не отпускает, держа меня за бедра, позволяя каждой мышце испытать эту бушующую волну до конца.

Наконец, его хватка ослабла, и я, дрожа, съехала с края стола, едва удерживаясь на ногах. Пол подо мной был залит, и я с похабным удовлетворением заметила это.

Артём, тяжело дыша, отошел на шаг, его взгляд пылал триумфом. — Видишь? — его голос был низким, хриплым от напряжения. — Какой там сантехник? Тебя просто нужно было как следует выебать, тётенька Ира. Вот и весь ремонт.

Я ничего не сказала, только похабно усмехнулась, опускаясь перед ним на колени. Пол был прохладным и липким, но мне было плевать. Мамочка должна отблагодарить своего спасителя, — прошептала я, упиваясь властью, которая вдруг вернулась ко мне. Теперь я была та, кто контролирует его удовольствие.

Мои пальцы дрожали, когда я обхватила его, всё ещё твердый и мокрый от меня член. Он был горячим и пульсирующим, толстым, как я и думала. Какой же он у тебя ахуенный, Артём, — выдохнула я, поднося губы к самой его головке. — Настоящий мужской инструмент. Не то, что...

Я не договорила, но мы оба поняли. Вместо слов я открыла рот и принялась сосать, медленно, смакуя каждый сантиметр. Я делала это с той же отчаянной страстью, с какой только что принимала его в себя. Мой язык скользил по напряженной плоти, исследуя каждую венку, каждый изгиб. Я погружалась глубже, чувствуя, как он упирается мне в горло, и сдерживая рвотный рефлекс, потому что хачу чувствовать его полностью.

— На этой кухне, — прошептала я, ненадолго отпуская его, чтобы перевести дух и посмотреть ему в глаза, — я готовлю борщ твоему другу, моему сыну. Готовлю кашу этому жадному уёбку, моему мужу. Я снова взяла его в рот, посасывая только кончик, играя им. — А сейчас, блядь, я сосу этот ебаный толстый хуй. И знаешь что? Я откинула голову, и похабная ухмылка тронула мои губы. — Мне нравится в тысячу раз больше.

Артём прохрипел что-то в ответ, его пальцы вцепились в мои растрепанные волосы, но не толкали, а просто держали, позволяя мне задавать ритм. Его живот напрягся, и я почувствовала, как он становится еще тверже.

— Хочу теперь только это, — продолжала я, снова нанизывая себя на него, двигаясь вверх и вниз, — Сосать и стоять раком на этой гребаной кухне. Чтобы ты приходил и использовал меня, как последнюю шлюху. Мысль была до неприличия порочной, и от этого по моей коже бежали мурашки. — Буду специально застревать, детка. Всюду. Под диваном... на балконе, когда буду вешать бельё... в ванной... Каждое слово было обетом, данным самой себе. Признанием в том, что эта случайная связь разбудила во мне нечто дикое и ненасытное.

Порыв безумия и желания заставил меня подняться. Я снова встала в эту похабную, унизительную и такую божественную позу, опустившись на локти перед ним, высоко задрав свою мокрую от его спермы и моих соков задницу. Я продолжала сосать его, оглядываясь через плечо, специально тряся попой, чтобы он видел её всю — всю эту выпуклую, зрелую плоть, которую он только что яростью долбил. Смотри, как мамочка умеет, — стонала я, чувствуя, как снова начинает закипать где-то глубоко внутри.

И тут зазвонил телефон. Снова он. Мой муж.

Мое сердце ёкнуло, но на этот раз не от страха, а от предвкушения нового уровня распутства. Я с наслаждением поймала взгляд Артёма — его глаза расширились от азарта. Не смей останавливаться, — прошептал он, и это был приказ, который я с радостью готова была выполнить.

Я взяла телефон со стола, скользким от пота пальцем ответила на звонок и, не говоря ни слова, положила аппарат на его вспотевший, твердый лобок, прямо рядом с основанием его члена, который снова исчезал у меня во рту.

— Алло, дорогой? — сказала я, и мой голос звучал притворно-уставше, но я тут же нарушила иллюзию, сдавленно постанывая прямо в трубку, пока мой рот был занят.

— Ира, ты где? Что это за звуки? — его голос, писклявый и вечно недовольный, был таким жалким на фоне того, что происходило здесь.

Продолжение следует.