Наташка взяла в руки корзинку, вздохнула, глянув на крыльцо соседского дома. Вова второй день носа не казал во дворе, уезжая с утра на работу. Подвернулась хорошая, как он сказал, шабашка. А от денег отказываться грех. Чай не Абрамовичи и не Чубайсы они с матерью, чтобы игнорировать возможность заработать.

Вова парень работящий, не тунеядец и не алкаш какой. Молодой, а самостоятельный. За такого не грех Таньку отдать. Он и жену обеспечит по всем параметрам, начиная с финансового и заканчивая постелью. Тут Наташка хихикнула, вспомнив, как Вова драл их всех скопом на одной постели. Хватило и Тане, и Тоне - Вовиной матери, и бабуле, и ей, сучке ебливой. А что? Забеременеть она уже не сможет, а вот почесать свою куночку запросто.

Вспомнила и тут е почувствовала, как непрошенная влага намочила трусики.Да на ней из всей одежды лишь трусики и были. Идти далеко она не собиралась, просто захотела позагорать за огородом. А что в одних трусиках так сейчас и на пляжах к этому относятся ровно. Топлес называется. Снова усмехнулась, вспомнив, как ввела молодого соседа тётушки, впервые продемонстрировав ему свой голый зад. Бедненький! Как он покраснел и как быстро убежал. От тогда, наверное, свой член до мозолей истёр, дроча. Правда потом отыгрался и теперь прёт во все щели всех без разбора. И где он только их не заваливал и не ставил раком. И они приняли его главенство, охотно вставая раком или раздвигая ноги.На что уж тётушка, вышедшая из возраста активности, и та с удовольствием встаёт раком.

Наташка расстелила принесённый с собой плед, легла, подставив солнышку спину и то, что ниже спины. Солнечные лучи ласково пробежались по спине и по попе, согревая их. Наташка предпочла бы, чтобы вместо лучиков её попу погладили крепкие Вовины руки. Чтобы сдавили ягодицы, растянули их в стороны до боли, чтобы его нежный и ласковый язык коснулся ануса, а потом сместился к губкам, раздвинул их и погрузился в глубину жаркой писи, коснулся клитора, вызывая дрожь.И снова почувствовала, как от этих мыслей потекла. Вова! Где ты, Вова? Наташкина пися ждёт тебя и плачет в разлуке. Нельзя же так с женщиной обращаться.

Витая в грёзах, Наташка краем уха услышала чьи-то шаги. Она не боялась, что сюда придёт кто-то посторонний. Не шастают в этих краях чужие. Да и дом рядом, если что. А незнакомец, судя по тяжёлым шагам это был мужчина, подошёл и сел рядом. Наташка едва не взвизгнула, когда рука незнакомца коснулась её ягодиц. И тут же успокоилась, услышав до боли знакомый голос.

— А я пришёл домой, а там никого не. Хорошо бабуля сказала, что ты здесь. Спряталась как, едва нашёл.

И начал мягко, но настойчиво массировать Наташкины ягодицы. Наташка потянулась, выгнулась кошкой.

— Вова, паразит, я так соскучилась, а тебя всё нет и нет. Вова, сними ты эти чёртовы трусы и погладь меня хорошо. Поговори с писей, она тоже без тебя скучала. Даааа...

Наташка помогла Вове стянуть с неё трусы и застонала, когда рука парня коснулась её лона. Застонала.

— Вова! На хер ласки. Выеби меня.

Не оглядываясь слышала за спиной шелест снимаемой одежды, Вовину возню, когда он вставал сзади неё на колени и дождалась, когда головка Вовиного члена коснулась губок и раздвинул их, устремляясь в глубину писечки. Наташка резко подалась навстречу, насаживаясь на твёрдый член. Ооо! Вовин член - это отдельная песня. Твёрдый, как черенок лопаты и в то же время мягкий, особенно его головка с бархатистой кожей, которую так сладко облизывать и сосать. А когда она погружается в глубину до самой матки, касается её, хочешь - не хочешь, а закричишь от переполнивших тебя эмоций.

Наташка, едва головка члена коснулась входа, резко подалась навстречу, насадившись вагиной на член. Вагина плотно облегла ствол, словно презерватив. Ни волоска излишка. Скорее дже несколько тесновато в её писе Вовиному члену. Одарила же парня природа. Такого мужчину грех отпускать из семьи. И ебёт подолгу, бугай деревенский, на экологически чистых продуктах выросший.

Вовка вгонял в вагину член ритмично и глубоко. Предпочтения своих женщин он изучил в достаточной мере, чтобы знать кому что нравится и как помочь им быстрее достичь оргазма.Вот Наташке, к примеру, одного оргазма было мало. До того ебливая. Вона как подмахивает, насаживаясь на член. Вовке почитай и делать ничего не надо, лишь крепко стой сзади женщины на коленях и старайся устоять, чтобы тебя не снесло её напором.

Наташка насадилась на член и крепко прижалась к партнёру жопой. То ли рык голодной львицы, то ли рёв самки ленивца, желающей спаривания огласил, окрестности. Бабуля, хлопочущая во дворе, услышав этот звук, прижала к уху руку, посмотрела в сторону, откуда раздался вопль, покачала головой.

— Вот Вовка, вот паршивец! В жопу, что ли, ей попал, то так орёт? С него станется. Быстро он справился.

Буквально полчаса назад бабуля, копошащаяся во дворе, услышала голос соседа

— Бабуль, привет! А ты не знаешь, куда все делись? Никого, одна ты осталась.

— Так куда. Танька с Тонькой в город поехали.

— Чего они там забыли?

— Так причёски делать. Фифы какие. И Тоньку приучили к маникюрам всяким.На манде бы причёски сделали.

Вова засмеялся

— Так там у них всё голо. Ты вон тоже брить себе стала. Какая причёска на лысой манде? Если только парик купить.

И засмеялся ещё сильнее, представив парики на женских лобках. Бабуля, глядя на него, тоже зашлась смехом, когда Вовка рассказал ей причину своего веселья. Отсмеявшись, бабка сказала соседу, что Наташка пошла загорать топлес, чтобы был ровный загар. И пояснила, что топлес, это когда сиськи голые, а жопа в трусах. Вовка тут же представил себе Наташкину пышную задницу и понял, что ему просто необходимо посмотреть на этот топлес, помять его. С этой работой ужо и забыл, как бабы пахнут. Вот и пошёл, да почти побежал, влекомый членом. И правда говорят, что мужики членистоногие. Куда член, туда и ноги. Добежал и узрел Наташкину почти голую задницу. А дальше всё было привычно и знакомо. И вот теперь насаживал соседушку на свой колышек.

Наташка, испытав один оргазм, тут же потребовала продолжения банкета. Лишь развернулась к Вове передом.

— Вовчик, мы все так по тебе соскучились.

— Все - это кто?

Вова спрашивает, сам времени зря не теряет, толкает член в мокрую щелочку Наташки. Агрегат простаивать не должен.

— Это мы все. А ещё я и она.- Наташка показала рукой, кто ещё входит в категорию всех. - Ох, Вовочка! Какой же он у тебя большой! Матку мне не сдвинь. В кино негров с такими показывают. Так там картинка, а тут вот он, свой, родной. Вовочка, не останавливайся.

А он и не собирался этого делать. За время, пока шабашил, забыв о некоторых радостях жизни, скопил достаточное количество сливок и теперь хотел щедро поделиться ими со своими женщинами. Наташке повезло быть первой. Можно было бы и бабуле засадить, ну да пусть старая ждёт своей очереди. У них, у женщин, с этим делом теперь строго. Создали очередь и соблюдают её. Мужик, мол, не железный, всех подряд и день и ночь окучивать. Бык в деревенском стаде и то коровок по очереди кроет.

Наташка не может лежать спокойно. Она правильно полагает, что женщина не бревно, чтобы быть безучастной. Активность надо проявлять. Сама активная и дочь тому же научила. Танька вон как начнёт подмахивать, тапочки слетают. А уж поз разных, пока её ебёшь, поменяет много раз. Вовка про некоторые так и не знал вовсе. И мать научили сноха со сватьей. Та теперь тоже чуркой не лежит.

Наташку потряс очередной оргазм, нахлынул, затопив с головой. И снова животный крик, радующий тётю, внимательно прислушивающуюся во дворе, чего это там с её племянницей сосед вытворяет. Бабка покачала головой.

— Продрал, сучку, другой раз уже продрал. Ай да Вова! Этот, как его Наташка обзывает? Вспомнила. Секуальный террорист. И ещё маньяк. Да нет. Просто нормальный мужик. Ране-то мужики с баб, почитай по всей ночи не слазили. Да и утром не слазили, а сползали. Было же племя. А сейчас таких раз-два и всё. Пойти, что ли, глянут, как он Наташку напяливает? Да нет, не надо. Самой захочется, а Вова устатый после этой вечно голодной сучки.

И бабка осталась сидеть на крылечке, прислушиваясь к звукам ебли соседа с её племянницей.

Наташка отдышалась, спрашивает

— Вов, ещё будешь или кончить хочешь?

— Хочу. Уже яйца ломит, столько времени без баб.

Натка встала на четвереньки

— Тогда в рот кончай.

И помогла парню своим умелым языком и ловкими губками излиться в её рот целым водопадом спермы. Что-то смогла проглотить, что-то вытекло. Дождавшись последнего судорожного подёргивания члена, выпустила его изо рта, обтёрла губы и облизала пальцы.

— И правда застоялось всё. Ничего, вот девочки из города вернутся, мы тебя выдоим до суха. - Засмеялась. - Бойся.

Вовка шутливо поднял руки

— Ой, боюсь, боюсь и сдаюсь. Тётеньки, только, когда доить будете, не оторвите.

Наташка, слизывая с члена остатки спермы и её смазки, успокоила

— Не оторвём. Нужен он нам. Мы ж без него пропадём.

Тут у Вовки в животе громко заурчало. то желудок подал сигнал что неплохо было бы восстановить потраченные калории. Наташка засмеялась.

— Довела мужика. Пошли, бабка то-нибудь да приготовила. Будем тебя откармливать.

Помог Наташке встать, подав ей руку. Та не упустила возможность прижаться к мужчине. Вон какая грудь мускулистая. А от его попы она просто балдела. Вова спросил

— Трусы надевать не будешь, что ли?

Наташка отмахнулась

— Зачем? Тут идти-то всего ничего. Да и кто увидит. А увидит, так пусть завидует тебе, что у тебя есть такая шикарная женщина, а у него нет и не будет.

Когда заявились во двор, бабуля заворчала на Наташку, что та совсем уж страх потеряла расхаживать нагишом среди бела дня. Потом погнала её с Вовой в баню смывать следы грехов, а пока ходили, быстро накрыла на стол, в мудрости своей понимая. что после таких трудов по вспашке Наташкиного огорода, мужика надо сытно кормить.

Вечером из города вернулись довольные сноха со свекровью. Сделали причёски. Правда лишь на голове. Накупили белья. И устроили показ мод. Даже бабке купили. И когда вокруг Вовы закружился хоровод женских тел в вызывающем белья, не вытерпело его естество, поставил их в коленно-локтевую позу, проще говоря раком, и драл до глубокой ночи, прерываясь лишь на попить - пописать. И никто из женщин не остался обиженной. Так и заснули вокруг своего единственного и горячо любимого мужчины.

—