часть 4

— Слышь, Серый, хуйня тут такая случилась.... Один из моих уродов, военный билет посеял...

Полковой писарь изумленно вскинул брови, опасливо глянул на сержанта. Вот сержанту, пиздюлей от начальства перепадёт, и не просто пиздюлей! Утеря военного билета, это не ЧП, это ахуенное ЧП.

— Что ж ты так неосторожно! Нахуя духам, билеты на руки даёшь?

— Так этому ж, надо было посылку получить! Как без билета? Поможи, а? Денег дам...

— Сколько?

— Сколько ты хочешь?

— Эээээ. Тут надо в военко-мать на лапу... еще... регистрация... всяких затрат полно..

— Вот, не люблю, когда сопли из носа, одним пальцем тянут... ты конкретно скажи.

— Триста.... баксов... нет, пятьсот!

— Двести!

— Триста!

— Хорошо, Двести пятьдесят.

— Деньги, вперёд!

— Держи, кропивец - усмехнулся сержант протягивая зелёные купюры.

— Давай, данные.

— Вот тут на бумажке.

— Так-с, так-с. Иван Татьянин. Фамилия, бабская какая-то...

— Да он и сам далеко от нее не ушел, рожей, точно. Вот сделаю ему билет, в жопу выебу, за те двести пятьдесят баксов...

— Фотки нет...

— Да, сам я вклёю, его же еще к фотографу нужно тащить, ты мне потом печатью тиснешь. Блядство, сплошное, и всё на мои дедовские седины.

Хех! Половина дела, почти сделана. С билетом, совсем легко можно замаскировать блядищу под солдата, а там ни один сучара ни прикопается. Сержант, умный, даром, что ли ротой управляет, начальство даже расслабилось? А с какой, коровьей пизды прикопаются? Когда сержант аккуратненько впишет деваху в ротный реестр, потом в полковой придумает как впихнуть, а в армейский реестр её в военкомате впишут, там дураков хватает, посмотрят, что нет, возьмут и впишут. И тарахтеть девочке два года в Армии. Гы. Шутка, оборжаться можно.

Он вернулся в роту с чувством полного удовлетворения. Зашел в каптерку. Таня без сил лежала на пачке матрасов. Еще бы! После вчерашнего. Посмотрел на неё, спящую. Захотелось. Вчера к ней так и не притронулся. Еще не хватало, обнажаться перед подчиненными. Тут так: обнажился, значит спустился с небес, приравнялся к простым смертным. Негоже... Он, таки здесь, господь бог. Хм. Сейчас её выебать или после того, как ее на лысо обреет? Сейчас! И непременно в жопу.

— Рота подъём! - игриво, нарочито громко воскликнул он, пусть бабец привыкает.

Таня как ужаленная взвилась над постелью. Часто заморгала, спросонок еще ничего не понимая, еще с трудом вникая в действительность. Ночью она грезила, ей снился Дениска и... было так хорошо, там внизу всё еще томило и ныло.

— Вставай солдат. - Сказал сержант - Я тебе принёс поесть. В первый и последний раз....

Что он говорит? Сегодня, вдруг решил ее отпустить? Вот прямо сейчас покормит, выведет черным ходом, чтобы Дениска не увидел и отпустит. Она выполнила всё что он хотел, даже больше! Таня облегченно и радостно вздохнула, приняла огромную тарелку жаренной картошки с тушенкой из рук сержанта, уселась на край постели свесив голые ноги, положила тёплую тарелку себе на колени. Принялась есть. Боже! Какая вкусная картошка с тушенкой! Или она так голодна?

— Чаем запивай. - Сержант протянул ей мятую, алюминиевую кружку с теплым, сладким чаем.

Таня с благодарностью приняла.

— Вот сейчас, поешь, потом я тебя выебу напоследок.

Напоследок! Уф. Значит догадка была не пустой. Её отпустят. Счастье-то какое! Таня игриво взглянула сержанту в глаза.

— С-спасибо... - заикнувшись сказала Таня.

— За что, спасибо? За еблю?

— За... За... то... что вы меня отпустите.

— А кто сказал, что я тебя отпускаю?

— Ты...

— Вы.

— Вы... - Таня чуть не подавилась картошкой, - Вы же сказали, напоследок!

— А! Конечно, напоследок... Перед тем, как тебя постригу.

— Зачем?

— Как зачем? Припишу тебя в роту, поставлю на довольствие, служить будешь вместе с нами... Ээээ. под нами. Да, ты не бойся, я тебя не совсем на лысо, а так, под расческу, сделаю тебе сержантский причесон. Учти, ни один дух не удостоился такой чести.

Картошка, сразу же перестала казаться вкусной, и чай ароматным. Суховато картошка приготовлена... а чай - помои...

— неееет, - недоверчиво протянула Таня с нервным смешком.

— даааа, - в тон ей ответил сержант.

— А, как же, Дениска?

— А, что, Дениска?

— Ну... Вы же обещали...

— Конечно обещал. Но. Он же тебя не стоит. Ну ни вполцены не стоит. Он же глист в обмотках... Чмо. Одним словом - дух. Стоит мне сказать: "Кашин, снять штаны, смазать жопу вазелином!" И он тут же выполнит, станет раком, чтобы я его выебал. Не веришь?

— Нет....

— Так не веришь, значит?

— Не надо его...

— Ебать не надо? Надо! - резко поднялся, выкрикнул приоткрыв дверь - Дневальный! Кашина сюда!

— Не надо... - выдохнула Таня, закатив в ужасе глаза.

Сердце бешено заколотилось. Что же сейчас будет... Сейчас придет Дениска... Он ее увидит здесь, в таком виде... заспанную, в растрепанном вечернем платье. Сразу всё поймёт. Это, это конец. Таня горько всхлипнула, так и не проглотив остаток картошки.

— Не надо... - еще раз в надежде проговорила Таня. Но надежда таяла, под напором знаний, полученных за последние два дня. Сержант никогда не шутит. Если и шутит, то шутки его слишком жестоки.

Воцарилась напряженная, жутковатая тишина. Таня вымученно смотрела на сержанта, прикусив в отчаянии нижнюю губу. Мысли метались бестолково, беспорядочно, не принося ни единого мало-мальски разумного решения, даже ни одного слова, что можно было бы сказать Дениске в оправдание, почему она здесь... О том, что сейчас будет с Дениской она не думала, ведь мужчин не ебут... Правда? Сержант, просто, заставит ее отсосать при Дениске... Позор... Дениска бросится ее защищать, изобьёт сержанта и его потом под трибунал... Ужасно! Как ужасно. Делать-то, что?

В дверь робко постучали. Сержант подошел к двери, еще раз с затаённым злорадством взглянул на Таню. Таня зажмурилась. Упала ничком, зарылась пылающим лицом в подушку. Всё...

— Кашин, входи.

— Товарищ сержант, рядовой Кашин, по вашему приказанию, прибыл! - Выпалил Дениска.

— Вольно, солдат. - Милостиво разрешил сержант. - Письмо на Родину писал, с просьбой выслать тебе сотню?

— Так точно, товарищ сержант.

— Как думаешь, пришлют?

— Так точно!

— Это хорошо... Ебаться, значит хочешь...

— Так точно.

— Могу устроить тебе сеанс внеочередной ебли, причем бесплатный. Хочешь?

— Так точно, товарищ сержант!

— Ну, давай, еби... - зловеще сказал сержант, указывая на Таню.

Кашин медленно, очень робко подошел к девушке. Она полулежала, глубоко утопив лицо в подушку, ноги ее свисали с постели. Какая красивая! Почти, как Танюша. И эта талия и эта родинка под коленкой, вот и волосы, словно копна соломы, душистой, душистой. Он помнит как целовал их едва касаясь губами на выпускном вечере... Он тронул ее за плечо. Девушка упрямо не поднимала лицо. Тогда он потормошил ее. Спит, что ли? В такой неудобной позе? Она дрогнула и поднялась с подушки, взглянула на него туманным взглядом. Лицо Дениски изумленно дернулось.

— Т-ты?

— Я... - шепотом, едва прошелестела Таня.

— Ты?

— Я всё смогу объяснить...

— Что? - тоже перешел на шепот, Дениска.

— Всё...

— Эй! Ёбанные любовнички, а ну быстро! В Армии, время не ждет! - гаркнул сержант нетерпеливо. - Рядовой, Кашин раздеться.

Кашин подпрыгнул, его руки метнулись к пуговицам, он засуетился извлекая тугие пуговицы из петлиц. Его взгляд... До глубины души изумленный и... Оскорблённый? Нет, что-то другое во взгляде... Обиженный птенец, которому не досталось червяка. Точно. Червяка пронесли мимо его дрожащего, широко разинутого клюва и опустили в клюв соседнему братишки... Вот такой был взгляд. Он не верил... Она... что? Разделся. Стал по стойке смирно перед Таней. Да... Это вечернее платье, она его одевала на выпускной бал. Ноги раздвинуты немного, там, что-то, едва видно, слегка пушистое, светло-кудрявое, ради чего солдаты писали всё утро на Родину... Она без? Она даже без трусов! Он никак не мог понять, как она здесь оказалась? Или это сон? Или ему так кажется. Это другая девушка, это другая.

— В твоем распоряжении, десять секунд... Не начнешь - отменю приказ, позову сюда Лютина. Еби... тебе говорят!

Таня легла. Вернее, просто упала, без сил, поперёк постели, ноги так и остались свисать, раздвинула их, что бы было удобнее. Всё. Теперь наверняка, всё. Пусть хоть бы так. Пусть он лучше ее изобьёт, чем кинется на сержанта с кулаками. Пусть трахнет ее, как последнюю суку, а потом плюнет ей в лицо, чем тюрьма... Сержант, ведь может, он такой... подлец... Если устроил ей минуты страшного позора. Она притворила глаза ресницами, чтобы не видеть, слегка притворила, чтобы всё таки видеть. Дениска... Стоит в нерешительности перед ней, переминается с ноги на ногу и хуй плетью висит. От неожиданности. От неожиданности и страшного конфуза. Приблизился к ней ткнулся сморщенной плотью между ног. И смотрел.... Как он смотрел Тане в лицо!

— Дениска... - прошептала Таня, нежно тронув его пружинистый ёжик вместо волос, ёжик жестко щекотал ладонь. - Деника.

— Йоооб твоююю маааать, - протянул сержант с деланным разочарованием, - у меня в роте, что, одни недоёбки? С бабой не могут обращаться? - Гаркнул дневальному в коридор. - Дневальный! Лютина сюда.

— Товарищ сержант! - Лютин объявился буквально за двадцать секунд.

— Вольно, - оборвал его сержант и Лютин выдохнул, так и не закончив фразы.

— Я, помнится, в патруле обещал тебе кончить? - продолжил сержант.

— Так точно, товарищ сержант! - радостно выпалил "четвертый".

— Тогда научи этого ебанутого духа, как надо кончать! Выполняй!

— Есть!!!

Лютин вмиг сбросил одежду. Хуй у него торчал, что самурайский меч... Пожалуй, нет, чуть поменьше, как кортик у морского офицера. Ретиво метнулся к месту всеобщего вожделения. Сержант наблюдал, с затаённой, зловещей ухмылкой.

— Подвинься, Кашин. Я знаю как её ебать. В патруле мы её ебли, повеселились отменно...

Лицо Кашина перекосило ненавистью. На скулах заиграли желваки. Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Вот сейчас он врежет этому ублюдку по сопатке! Его девушку, ебли... Его любимую...

— Иди, иди, дух... - вальяжно проговорил Лютин отстраняя Кашина от девушки.

— Сам такой... - прошипел Кашин, но шаг в сторону сделал, неловкий, словно боясь, как, что ни будь ему упадет на ноги.

Глаза Тани заволокло слезами, одна крупная капля собралась в ложбинке на закрытом веке.

— Товарищ сержант! - Взмолился Кашин дрогнувшим слезливым голосом. - Товарищ сержант!

— Что? Забыл как зовут? Я уже полтора года, как товарищ сержант!

— Не надо ее... пожалуйста...

— Ты. Сучий потрох! - Вспыхнул злобой сержант. - Благодари меня, что не приказал Лютину тебя выебать! Смирно, сучок!

Кашин вытянулся по струнке, часто моргая глазами. Голый, жалкий, несчастный.

— Крууу-гом. Смотреть.

Лютин широко ухмыльнулся. Его ухмылка, на фоне девушки с раздвинутыми ногами, смотрелась весьма похабно.

— Лютин, продолжай.

Он налег, схватил ее за бёдра натягивая к себе поближе. Хороша, блядёшка! Просто, бесподобна! Вот пальцами обжимаешь её талию и пальцы сходятся. Тростинка. Что не скажешь о жопе... Жопа, ну, просто, спелый персик! Жаль, сержант в очко не разрешает ей вдуть. А так бы вдул! Азартно задвигал задом, половинки жопы расслаивались обнажая волосатые яйца и черную дыру также заросшую волосами. Накрыл рот девчонки своим ртом, страстно присосался. Грудь, нужно грудь открыть, чтоб полный сервис... Он рывком сдернул с плеч девушки лямки платья, задирая ткань на живот.

Таня видела глаза Дениски, видела искаженное горем лицо, видела как он обескураженный, уничтоженный наблюдает. Его девушку ебут, у него на глазах! А он ничего не может сделать. Он даже не может опустить взгляда. Смотрит, смотрит, смотрит. А в глазах трусость, в глазах отчаяние и трусость. Подонок... А она мечтала, фантазировала, что он латинский кабальеро... Что он вырвал ее из лап кровожадных пиратов. Подонок, подонок, подонок.... Что-то перевернулось внутри. "Ну смотри, смотри, негодяй!" Таня вздохнула, освобождаясь. Да. Она освобождалась, именно сейчас. Дениску она уже потеряла... что ж еще... Смотри... Выгнула руку извлекая ее из мешающей плечевой лямки... Назло... Чтоб тебе... Положила ладонь на шею "четвертому", прижала его к себе не спуская острого взгляда с Дениски. Она будет притворяться, назло! Она будет целовать этого солдата, что так грамотно ее пользует. Вот... Изобразить наслаждение на лице. Пусть ей немного больно после вчерашнего... Пусть ему, Дениске, будет больно, за то что он такой... "Я же для него..." А он... Погладила "четвертого" по макушке, выудила вторую руку из лямки. Сложила руки у него на спине, начала легонько подталкивать солдата к себе. Качек, прижать к себе, качек, прижать к себе. Вот так, вот так.

У Лютина округлились глаза от удивления. "Во, даёт! Я ей доставляю удовольствие! Я ей нравлюсь? Ух ты..." С еще большим энтузиазмом задвигался. Стал изощреннее, с выдумкой подходить к процессу. Бывают же такие темпераментные бляди! Вот ей, сейчас, кроме секса ничего не надо. Кашин обосрался, опозорился, а он нет. Он герой! Вот таких - бабы любят. Надо бы выводы сделать на будущее, теперь он точно знает, как быть неотразимым. За что сержанту мерси. "Нет, это не сержанту, мерси... Это спасибо моему хую, за то, что стоит всегда, стоит везде." И не дал облажаться...

— Не в меня... - шепнула Таня. - Только, не в меня.

— Хорошо, -также шепнул солдат целуя ее в податливые губы. - Кхоооо! - выдохнул он через пару секунд напрягая мускулы.

Он потёк... Ведь и правда... Секс у нас в голове. Девчонка одной фразой заставила его выплеснуться. Такая, блядища... Такая... Таких нет, таких никогда у него, наверное, не будет.

— Кашин? - строго спросил сержант - Ты по-прежнему не хочешь, её?

— Нет... - запнулся Кашин, и едва слышно добавил. - я не могу...

— Тогда... пшел вон. Вон, я сказал! И ты, Лютин вали отсюда.

Солдаты ретировались, исчезли за дверью. Сержант подошел к Тане, присел на краешек постели.

— Ну и, как тебе?

— Вы.... Вы... Сволочь.

— Сука! Тебе же доброе дело делаю! Нахуя тебе, такой гавнюк? А? Тебе же с Лютиным хорошо было, я видел, и с Пашей тоже хорошо было, и со мной...

— Вы, негодяй. - еще раз сказала Таня отодвигаясь на всяки случай.

— Так, сука... Иди подмойся! Встать, тварь!

Таня подскочила, метнулась в душ, поправляя платье. Вот же ж тварь неблагодарная. Я ей подарил такое... сам чуть не сдох от ревности... Хм. От ревности... Да, именно, от ревности. Ведь мог бы сам ее ебсти, а тут... Ладно, замяли эту тему.

— Быстрее! - Крикнул он, услышав как зашумела вода. - Две минуты, у тебя!

Она вышла мокрая, на ходу пытаясь одеть платье, шелк прилипал к телу. Толком и не вытиралась, спешила.

— Не одевайся, сейчас моя очередь... Стань раком, смажь очко вазелином...

— А разве туда...?

— Ебут, еще как ебут. И тебе должно понравиться.

Таня легла на живот беря в руки скользкую баночку. Она не может! Такого секса не бывает... Какая гадость... Больно наверное... Господи... надо бежать отсюда, пока ее не превратили здесь в резиновую куклу. Плевать на Дениску. Ничего ему не будет. Теперь она знала это точно. Сержант, в комендатуре ее жестоко разыграл, чтобы... Она с трудом вскрыла баночку, помогая себе ногтями, баночка всё норовила выпрыгнуть из рук. Обмакнула два пальца в вазелине, потом тронула себя за анус.

— Ну не так же! Тебя что и в жопу даже не ебли? Попадаются ведь экземплярчики, - Сокрушенно вздохнул сержант, - Всегда первопроходцем приходится быть.

Взял ее лапищами за талию, подтянул к краю постели.

— Раздвигай ноги. Колени вот сюда.

Смазал ей анус жирным мазком, растер пальцами. Ух, жопа! Твою мать! Легко надавил напрягающейся плотью на анус. Таня застонала. Ага! Нравится. Надавил сильнее, хуй медленно стал погружаться. Таня выгнулась чуть отодвигаясь, застонала громче.

— Ссссс. Ай, яй, яй! Больно.

— Это по началу.

— Мне больно. - сказала она и ладонью попыталась поставить преграду.

— Блядь! Я говорю, это с начала, потом легче станет. Возьми его в руку и сама направляй.

Таня взяла. Что она делает? Докатилась... Но... Он такой горячий, пульсирующий, весь перетянутый тугими венами... Космический корабль пришельцев. Не удержалась пощупала его. У сержанта классный хуй, произведение античного искусства. Аполлона видели? Так вот, у сержанта гораздо лучше, совершенней. Ну и что, что в зад... Зато его можно подержать в руке, очень удобно рука дотягивается. Таня всю жизнь мечтала подержать такой в руке... Дениска не разрешил...

Сержант сделал плавное движение до упора, лобок коснулся ягодиц. Таня охнула и напрягла ягодицы.

— Расслабься доця... Легче будет.

Потом плавно вынул, повторил снова всё сначала.

— Ой, ёй, ёй...

Вынул, обмазал свой хуй вазелином, снова вошел. Стало действительно легче, теперь он скользил легко не вызывая такой боли. Ну и сержант не спешил, ему нужно закрепить своё знамя, там где ему предстоит бывать последние сто двадцать дней, ведь жопа исключительно его.

Таня прислушалась к своим ощущениям. Ничего... Ничего особенного. Как будто запор и кто-то пальцем пытается помочь вылезти тому, что застряло внутри, толстому, сухому и ноздреватому. Терпеть можно, но не всех... Если только сержант, и не часто, то жить в Армии вполне можно...