Найти завершение / Finding Closure © Slirpuff

Категория: Не порно, Драма, Перевод

***************************

Двадцать шесть проклятых ступенек. Я точно знал, сколько их, потому что за последние несколько месяцев поднимался по ним десятки раз. Однако в тот день казалось, что их было две тысячи шестьсот. Что же заставило мою сестру купить дом на холме?

Склонив голову, я чувствовал, как каждый тяжелый шаг резонирует по всему телу, пока я с трудом поднимался на ногах, в которых уже не осталось ни капли энергии.

В то время как мое уставшее тело просило об облегчении, мой мозг работал на полную мощность, невольно переходя от одной мысли к другой, отказываясь отключаться. Все, чего я хотел - это немного покоя, но мне было отказано даже в этом простом удовольствии.

Последние три дня я был в режиме без остановки, и это начало сказываться на мне. Измученный, я рухнул на мягкое кресло на патио моей сестры. Забудьте про ужин. Вчера я потерял аппетит после того, как закончил последние приготовления к ее похоронам в церкви Святого Павла. Я помню, как думал о холодном пиве в холодильнике. Слишком устал. Может, позже. Я закрыл глаза и помолился, чтобы, когда я их открою, последние два месяца оказались всего лишь кошмаром. Но мне не повезло.

После похорон осталось не так много дел, все важные задачи были позади. По крайней мере, когда умерли мама и папа, Бет была рядом, чтобы помочь мне. На этот раз некому было помочь мне.

Сообщение от моей бывшей жены было неожиданным, учитывая то, как я с ней расстался.

«Сожалею о твоей утрате. Если я могу чем-то помочь, дай мне знать».

Слишком мало и слишком поздно, подумал я.

Мы с Бет родились с разницей в одиннадцать месяцев. Мне нравилось всем рассказывать, что мы близнецы, и, поскольку мы родились в одном году, большинство верило в это. Пока моя сестра-зануда не расставила все по своим местам. Она наслаждалась своей индивидуальностью, но мы были так близки, как только могут быть близнецы. Это воспоминание вызвало улыбку на моих губах, но сразу же сменилась чувством пустоты.

Наши родители погибли восемь лет назад в автокатастрофе во время отпуска на Гавайях. Это был их первый большой отпуск за двадцать лет. Бет получила звонок около 2:00 ночи, но подождала до 7:00, чтобы позвонить мне. Позже она сказала мне, что хотела, чтобы я еще раз хорошо выспался. К тому же, до утра мы все равно ничего не могли сделать. Это была моя сестра, всегда думала сначала о других.

Наш отец был единственным ребенком, а у мамы было две сестры, которых мы не видели много лет. На следующий день мы позвонили им и сообщили плохую новость. Обе сказали, что прилетят на похороны, но не останутся.

Похоронное бюро взяло на себя большую часть работы. Они организовали транспортировку тел наших родителей домой, устроили церковную службу и даже помогли нам написать некролог для газеты. Мы оба были в ужасном состоянии, но вместе мы справились с этим. Теперь я был один, и не только со своими мыслями.

Каждый раз, когда я видел фотографию Бет на экране моего мобильного телефона, моему сердцу становилось немного легче.

— Привет, сестренка. Я знаю, что вчера должен был перезвонить тебе, но мы с Мэнди до позднего вечера были в кабинете брачного консультанта, а потом пошли поужинать, чтобы продолжить разговор. Возможно, у нас все-таки все получится, — воскликнул я, впервые за долгое время почувствовав себя счастливым.

Она молчала.

— Бет, ты еще там?

— Да, я еще здесь. Я рада за вас обоих, правда.

Еще одна пауза.

— Стив, у меня, кажется, небольшая проблема. Мне нужна твоя помощь.

Я не слышал, чтобы она звучала так серьезно с тех пор, как четыре года назад она и Дэвид расстались.

— В чем дело, ты снова лишилась прав? Сколько тебе придется заплатить, чтобы вытащить твою задницу из этой передряги?

Бет, наверное, была худшим водителем на планете.

— На этот раз все немного серьезнее.

Она снова замолчала, и мне показалось, что я услышал приглушенный плач.

— Бет, в чем дело?

— Стив, у меня рак яичников, — выпалила она.

За долю секунды моя жизнь изменилась навсегда.

— Как это возможно? Тебе всего тридцать три года.

— Никто не знает точно, почему. Знаю только, что я вхожу в эту проклятую группу 7 % и мне нужно лечиться. Я узнала об этом неделю назад, и на понедельник мне назначили операцию. Я бы очень хотела, чтобы мой старший брат был здесь, если это возможно.

— Дай мне уладить несколько дел, собрать чемодан, и завтра днем я буду там. Почему ты не позвонила мне раньше?

— Я не хотела тебя беспокоить. Кроме того, доктор сказал, что это будет как прогулка в парке. Он сделал сотни таких операций и сказал, что мой прогноз выглядит вполне благоприятным. Просто я хотела бы, чтобы ты был здесь со мной, вот и все.

Только после операции я узнал, что моя сестра сильно преуменьшила серьезность своего состояния. Прогулка в парке, как же! Рак был гораздо серьезнее, чем она давала понять. Врач удалил гораздо больше, чем планировал изначально.

— Я уверен, что мы удалили все. Тем не менее, вашей сестре понадобится два или более курса химиотерапии, чтобы убить все оставшиеся раковые клетки. Бет предстоит долгое и трудное выздоровление, но она молода и сильна духом, это ей поможет.

Как и моя сестра, я не могу сказать, что в то утро врач намеренно солгал мне. Хотя спустя несколько месяцев я вспомнил, что он ни разу не посмотрел мне в глаза. Я должен был догадаться.

Я жил в трех часах езды от Бет, но каждые выходные ездил туда и обратно, чтобы помочь ей.

— Стив, тебе не нужно приезжать каждые выходные. У тебя, ведь, есть жизнь за пределами этого места, не так ли? Кроме того, я не хочу, чтобы ты больше ходил за покупками для меня. Рыжий парик? Серьезно? Когда я его надеваю, я выгляжу так, будто должна продавать свою задницу на углу улицы.

Она надела парик и приняла позу. Мы оба рассмеялись - это было приятно.

В течение следующих шести месяцев произошло две вещи. Состояние моей сестры ухудшилось, а мой брак распался.

— Стив, я знаю, это прозвучит грубо, но как мы можем работать над нашим браком, если тебя никогда нет рядом?

Мэнди была права, это прозвучало грубо, и это испортило то, что осталось от нашего брака. В итоге я выбрал сестру, а не жену.

Последние два месяца были тяжелыми. Я стал почти постоянным обитателем дома Бет. У меня накопилось три недели отпуска и десять дней больничного. Я приходил каждый третий день после работы, оставался на ночь и уходил в 10:00 следующего утра, чтобы вернуться на работу к 13:00. Это были ужасно длинные дни.

Ее соседи были находкой. Они готовили ей еду, и кто-то всегда ночевал в ее доме, когда я не мог быть там. Благодаря всем нам, Бет получила лучший уход, который только можно было получить.

— Ты же понимаешь, что я не выживу, не так ли? — спросила Бет.

Серьезный вопрос повис в воздухе после того, как он сорвался с ее губ.

— Все, что я делаю - это откладываю неизбежное, и мы оба это знаем, — сказала она едва слышным шепотом.

— Ты опять говоришь глупости. Разве ты не знаешь, что я ни за что не позволю тебе сдаться?

Она похудела до сорока трех килограммов и с каждым днем выглядела все хуже. Но даже несмотря на это, ничто на свете не могло отнять ее у меня.

Она обхватила меня своими костлявыми руками за шею и прижала к себе. Мягким, но твердым голосом она высказала свои пожелания.

— Я люблю тебя больше, чем кого-либо другого, включая Дэвида. Но пришло время. Я уже сказала им, что больше не хочу химиотерапии и всего остального. Я слишком устала, чтобы продолжать бороться, и нечестно с твоей стороны жертвовать своей жизнью ради безнадежного дела.

— Может быть, ты не понимаешь, это то, что делают близнецы: они идут на жертвы друг ради друга.

Это вызвало небольшую улыбку на ее лице.

— Ты чокнутый, ты это знаешь?

— И что ты хочешь этим сказать?

Я использовал все минуты своего отпуска и больничного и с благословения отдела кадров взял десятидневный отпуск, когда она приближалась к концу.

Сделал все возможное, чтобы ей было комфортно. В конце концов, именно прием лекарств избавлял ее от боли. В течение последней недели наши глаза не отрывались друг от друга. Я терял не только сестру, я терял лучшего друга и часть себя.

Как можно отпустить человека, который был частью твоей жизни в течение тридцати трех лет? Я до сих пор могу закрыть глаза и увидеть нас детьми, играющими во дворе, встающими с постели и крадущимися на кухню, чтобы перекусить солеными огурцами и оливками. Мы вместе пережили все радости и печали, которые подготовила нам жизнь, включая и это.

Слишком слабые, чтобы говорить или даже плакать, мы вместе встретили конец. Я прижал ее к себе, уложив ее костлявое тело на свою грудь. Прижавшись головой к ее голове, я закрыл глаза и прошептал ей на ухо то, что было в моем сердце, пока из моих слезных каналов не вытекло все, что в них осталось. Я почувствовал, как ее дыхание стало поверхностным, ее слабые удары сердца замедлились и, наконец, остановились. Моя прекрасная сестра ушла.

Ее похороны были скромными и интимными. Мне было немного легче от того, что она теперь была с нашими родителями. Последним желанием Бет было быть кремированной, а ее прах развеять над полем диких цветов. Я собирался выполнить ее желание, но не сейчас. Я еще не был готов отпустить ее.

Бет заранее распорядилась всеми своими личными вещами. Через пару дней несколько женщин из ее церкви пришли и упаковали всю ее одежду. Они планировали постирать их и отдать нуждающимся прихожанам. Ее соседка знала семью, которая переживала тяжелые времена и которой очень пригодилась бы ее мебель. Бет по-прежнему помогала другим.

Ее завещание было написано от руки и было простым.

«Большой брат, я знаю, что у меня не так много, но все, что у меня есть, принадлежит тебе, за исключением моего свадебного альбома. Пожалуйста, отдай его Дэвиду. Может быть, это поможет ему вспомнить то, что у нас когда-то было.

И наконец, брат, не скорби обо мне. Я теперь в лучшем месте, и мне нужно, чтобы ты продолжал жить. Найди кого-то или что-то, что придаст смысл твоей жизни. Если не для себя, то сделай это для меня».

Я выставил дом на продажу, забрал урну с прахом сестры и вернулся к своей прежней жизни.

Моя работа давала мне повод продолжать дышать. Впервые в жизни я почувствовал себя по-настоящему одиноким - без семьи, без жены. У меня были друзья, но ни один из них не был достаточно близок, чтобы помочь мне избавиться от того груза, который я носил в себе. Почти год я жил ради сестры, а теперь у меня не было ничего, что могло бы заполнить часы одиночества, которые мучили меня.

Ночью мой мозг продолжал мучить меня. Разве я не настрадался достаточно? Воспоминания приходили в виде вспышек, образы танцевали за моими веками. Я молился о небольшом озарении, но все, что я получал - это воспоминания о жизни, которой больше не было. Моя душа была потеряна внутри пустой оболочки.

Было 6 часов вечера, и я как раз выходил с работы. Как всегда, я не спешил возвращаться в пустой дом. Когда повернул за угол, его запах наполнил мои ноздри задолго до того, как я его увидел. Он прислонился к кирпичной стене здания, в котором я работал. Его жирные волосы закрывали лицо. Он с трудом держался на ногах. Я остановился, примерно, в двух футах от него.

— Вот, — я протянул ему три двадцатидолларовые купюры. — Купи себе что-нибудь поесть и, может быть, смену одежды.

Он поднял голову, и его впалые темные глаза встретились с моими. Тонкая дрожащая рука протянулась и медленно вытащила купюры из моей руки.

— Спасибо, чувак, — хрипло пробормотал он.

— Только не пропивай. Это будет все, что мне нужно в качестве благодарности.

Я повернулся и пошел к своей машине, а зловонный запах пота и мочи все еще оскорблял мои чувства. Сев в машину, я оглянулся на стену, ожидая, что мужчина уже давно ушел, наслаждаясь своим новообретенным богатством. Вместо этого он просто стоял там, смотря на меня, с тремя двадцатками, все еще торчащими из его грязного кулака. Я улыбнулся, помахал рукой и выехал с парковки.

Следующие два дня я задавал себе вопрос, почему я это сделал. Я мог бы дать ему гораздо больше, но дело не в этом. Я сделал это, не задумываясь ни на секунду. Его вид полного удивления все еще ошеломлял меня. Было ли у него, как и у меня, никого, кому было бы дело до того, живет он или умирает?

Воспоминания поддерживали меня. Я сделал альбом с фотографиями нас с Бет за годы, прожитые вместе. Я все еще жил прошлым.

Я увидел ее, когда по дороге домой с работы забирал что-то на ужин. Ей было не меньше пятидесяти, и она была не рада, что я вторгаюсь в ее пространство. Ее одежда была, по сути, лохмотьями, а когда-то белые теннисные туфли на ее ногах казались, как минимум, на три размера больше.

— Не подходи ближе. У меня нож, — предупредила она меня, но ее глаза говорили о другом.

Я остановился, примерно, в метре от нее и показал ей свои открытые ладони.

— Ты голодна?

Она ничего не ответила.

— У тебя есть где остановиться?

Тишина.

— Подожди здесь, — сказал я, указывая ей рукой.

Я перебежал улицу и забежал в Макдоналдс. Купил два Биг Мака, две большие порции картошки фри и две бутылки воды. Я протянул ей пакет с едой. Она схватила его, отступила на шаг, заглянула внутрь, а затем снова посмотрела мне в глаза.

— По крайней мере, я буду знать, что у тебя сегодня будет что-то в желудке.

Я достал из кошелька две двадцатки и сказал ей купить пару подходящих туфель. Она посмотрела на деньги, но не шелохнулась.

Сделав шаг ближе, я протянул руку чуть дальше. Мы стояли и смотрели друг на друга. Наконец, она взяла деньги, возможно, боясь, что если подождет еще немного, я их уберу.

Я сделал шаг назад, и это, казалось, разрядило напряжение между нами.

— Хорошего вечера.

Через лобовое стекло я наблюдал, как она крепко прижимала пакет к груди. Как будто этот пакет с едой был единственной вещью, которая отделяла ее от смерти от голода. Возможно, так и было.

За следующие четыре недели я трижды помогал людям, которые были в гораздо худшем положении, чем я. В конце концов, мы оба уходили с чем-то большим, чем было у нас, когда мы впервые встретились.

Я заметил ее в переулке недалеко от места, где я работал. Я слышал, как ее глубокий кашель эхом разносился по стенам между зданиями, и с ужасом наблюдал, как она выплюнула полный рот крови на землю у своих ног. Первые три раза, когда я пытался подойти к ней, она убегала от меня. Каждый раз, когда я открывал рот, чтобы заговорить, я видел только спину ее грязного пальто, удаляющегося от меня по переулку.

В субботу противостояние длилось почти час. Она притаилась за мусорным контейнером, а я сидел на капоте своей машины и наблюдал за ней. Ни один из нас не произнес ни слова и не сделал ни одного резкого движения. Ее глаза то и дело перескакивали с меня на маленький синий рюкзак и белую сумку из аптеки, лежавшие на земле между нами.

— Что тебе нужно от меня? — спросил тихий голос из переулка.

— Ничего. Ты больна и тебе нужно то, что в сумке, чтобы поправиться.

— А что в рюкзаке?

— Чистая одежда и еще несколько вещей, которые, как я думал, тебе понравятся.

— Почему ты это делаешь? Тебя моя мама послала?

— Я не знаю твою маму, но, отвечая на твой вопрос, я делаю это для своей сестры.

— Она с тобой?

— Нет. Она умерла пару месяцев назад.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. Но если ты скоро не поправишься, ты можешь присоединиться к ней.

Она не ответила. Ожидание продолжалось еще двадцать минут.

Ей было не больше шестнадцати, жизнь на улице сказывалась на ней. Глядя на меня, она заглянула в сумку, сделала большой глоток лекарства от кашля, а затем открыла рюкзак.

— Я угадывал твой размер. Надеюсь, они тебе понравятся больше, чем то, что на тебе.

Она улыбнулась, когда заглянула в конверт, лежавший сверху.

Я больше никогда не видел эту девушку. Могу только надеяться, что она нашла дорогу домой. А я? Я по-прежнему помогаю людям, одним за другим, пытаясь изменить мир к лучшему, как делала бы это Бет.

Мэнди и я снова начали общаться. Я отправил ей электронное письмо, а через неделю позвонил по телефону. До недавнего времени я не осознавал, как сильно скучал по ее голосу. Хотя я не уверен, что из этого что-то выйдет, по крайней мере я пытаюсь, и не ради Бет, а ради себя.

Весной, как я и обещал сестре, я развеял ее прах на поле фиолетовых флоксов. Этим поступком Бет вернулась в землю, и я наконец-то обрел душевный покой, зная, что однажды мы снова будем вместе. Но пока у меня была своя жизнь, которую нужно было жить.