— А я сказал, всем надеть! И не сметь со мной спорить! И мне решительно наплевать, что все вы давно уже не пионеры. Равно как и на то, были ли вы октябрятами и собирались ли стать комсомольцами! Ясно?! У меня тут пионерский лагерь, а значит, все будут ходить в галстуках!

В действительности к началу этой смены все члены старших отрядов уже отметили совершеннолетие. А сам лагерь имел статус молодёжного. Однако его коренастый и лысоватый начальник в сером костюме темпераментно распинался на утренней линейке и гнул свою линию.

Всем своим видом он напоминал Лире одного из бывших Генеральных Секретарей – того самого, который любил стучать ботинком по трибуне, с которой выступал.

Несколько лет назад эпоха Страны Советов канула в лету, и на смену ей неизбежно пришли хаос и неразбериха. И в политике, и в экономике, и в сознании граждан... Ушли навсегда те идеалы, на которых были воспитаны несколько предыдущих поколений, и чем их заменить было не ясно.

Однако сохранились энтузиасты, которые верили, что всё ещё можно вернуть. И перечить им было порой себе дороже. Поэтому девушка, которая давно уже могла бы быть комсомолкой, безропотно приняла из рук вожатой «частичку красного знамени» и повязала её на себе шею.

Нарочито советский антураж этого лагеря, куда она приехала всего пару дней назад, поначалу очень её бесил. Все истекшие годы из сознания молодёжи старательно вытравливались «коммунистические пережитки», а вместо них насаждался трепет перед западными ценностями.

Тем не менее, про себя Лира отметила, что сейчас, когда снова завязывала на себе галстук, она испытала некоторое облегчение, пусть и на время окунаясь в эпоху, в которой прошло её детство. Ведь детство – это такая вещь, которая уходит, не прощаясь. И в какой-то момент ты просто осознаешь, что оно уже закончилось, но никак не можешь вспомнить, когда именно.

Как и некоторые её сверстники, она приехала сюда по окончании выпускного класса. Поступать в институт она не собиралась, а в колледж (по-старому – техникум) почти отличница была зачислена по конкурсу аттестатов.

Путёвку Лире купил отчим. Сделал он это вовсе не от большой любви, а просто потому, что в это время они с матерью собрались в дом отдыха, а тащить туда с собой практически взрослую падчерицу ему категорически не хотелось. Лира с пониманием отнеслась к этому решению и спорить не стала, хотя обида в душе всё-таки затаилась.

Замечательный мужик –

Маму вывез в Геленджик!

А чтоб не брать с собой обузу,

Услал меня. ..

Девушка пока не придумала финал последней строки сочинённого ещё по дороге в лагерь четверостишия. Но никакого другого варианта, кроме как «козёл кургузый», в голову почему-то не приходило. Однако она не спешила записывать его в свой маленький блокнотик для стихов, так как была уверена, что вдохновение к ней обязательно вернётся. А вариант, если честно, не самый идеальный с точки зрения основ теории стихосложения, да и вообще.

Их отношения с маминым гражданским супругом нельзя было назвать враждебными. Он был приличным и, что в то время немаловажно, состоятельным мужчиной. После развода с отцом-пьяницей матери приходилось вкалывать на двух работах, чтобы обеспечить семью. А с появлением в их жизни этого человека она стала больше времени проводить дома и заметно похорошела.

Нет, ревность, конечно, таилась в девичьей душе. Но ревновала она не мужчину к матери, как это часто бывает в подобных ситуациях, а наоборот – маму к нему. Потому что та в последнее время уделяла куда больше внимания мужу, нежели дочери.

Лира, будучи натурой творческой и незаурядной, всегда стремилась к самосовершенствованию и познанию неизведанного. В литературе и особенно в поэзии она частенько находила способ самовыражения. Благо, её интеллектуальные способности это позволяли. И в этом смысле месяц в атмосфере ушедших социалистических идеалов должен был пойти ей только на пользу, ведь лагерь славился своей обширной библиотекой.

Никого из приехавших на эту лагерную смену она не знала. А заводить новые знакомства быстро расхотелось. Парни, кроме как о сигаретах и алкоголе, практически ни о чём между собой не говорили. А девушки не обсуждали почти ничего, кроме этих самых недалёких парней, причём в весьма низменных категориях. Одним было интересно, сколько у кого бабла, других же волновали размеры членов у них в штанах.

Это было примитивно, банально и даже противно. Нет, разумеется, Лиру уже давно интересовали мальчики, но не в таком же приземлённом контексте! Поэтому участвовать в девичьих тусовках она быстро перестала, предпочитая проводить свободное время в уединении.

К счастью, территория лагеря предоставляла для этого необъятные просторы. Посетив обязательные мероприятия после завтрака, девушка очень скоро научилась технично удаляться туда, где её никто не найдёт. Это был небольшой заброшенный двухэтажный корпус на самой окраине.

Раньше там размещались младшие отряды, а теперь его использовали как склад. Средств на ремонт спонсоры пока не нашли и привели в порядок только относительно новые корпуса. А в этот стащили хлам, который кому-то стало жалко выбросить.

На первом этаже некогда жилые спальни были сплошь завалены горнами, барабанами, вымпелами, знамёнами, бюстами вождей и прочей пионерской атрибутикой. А на второй снесли старые пружинные койки, рваные матрасы с подушками, всевозможные шкафы, письменные столы и стеллажи с книгами.

Книг было особенно много. Исследуя одно за другим помещения в заброшенном здании, Лира сразу поняла, что это и есть та самая знаменитая библиотека. Однако вскоре разочаровалась, осознав положение дел. Книжные полки попросту перенесли сюда из действующего корпуса, чтобы освободить место для ещё одной спальни с целью продать побольше путёвок. Коммерция – и ничего личного, как говорится!

На этот вывод её натолкнул тот факт, что книги были расставлены хаотично и бессистемно. Не прослеживалось логики ни в их тематике, ни в названиях. Складывалось ощущение, что никто и не пытался сохранить тут порядок, а просто распихал как попало. Что ж, хоть не сожгли и на помойку не выкинули – и на том спасибо!

Один из стеллажей всё же привлёк особое внимание наблюдательной девушки. Она заметила, что заголовки абсолютно всех находящихся тут произведений непременно начинаются с числительных. И этот факт не мог остаться без изучения пытливым умом.

Почти все они были знакомы начитанной Лире. Здесь присутствовали работы самых разных жанров и авторов: «80 дней вокруг света» и «20 000 лье под водой» Жюля Верна; «12 стульев» Ильфа и Петрова и «481 градус по Фаренгейту» Рея Брэдбери; «10 негритят» Агаты Кристи; а также «3 мушкетёра» и «20 лет спустя» Александра Дюма и ещё множество других романов, повестей и пьес.

К её удовольствию, помимо широко известных работ, встречались и те, названий которых она даже не слышала. Например, сборники рассказов «7 смертных грехов» и «8 дней в неделю». Примечательно, что хотя все книги были на русском языке, на форзаце многих красовался логотип одного и того же иностранного издательства. А в его юридическом адресе значился город Париж.

Взяв одну из таких книг, Лира отошла с ней в угол помещения, ближе к окну, чуть отодвинула край плотного одеяла, которым оно было занавешено, и села на старую скрипучую койку.

В её руках оказался роман «100 лет одиночества» пера Габриэля Гарсия. В нем описывалась череда циклических ошибок, которые из поколения в поколение повторяли представители рода Буэндиа. Одним из самых порочных проступков, совершённых членами этой семьи в самом начале роковой цепочки, оказался инцест, вследствие которого на свет появился младенец с уродствами.

До того дня Лира, конечно, знала, что кровосмешение недопустимо, но никогда не слышала слова, которым его обозначают. Эта тема неожиданно взволновала её, однако читать дальше ей стало скучно и неинтересно. Да и, честно говоря, неприятно. Поэтому она вернула книгу на полку, а взяла оттуда по томику старых добрых Дюма и Брэдбери.

Чтобы было удобнее читать, она расстелила на койке старый матрас, принесла не слишком засаленную подушку и с ногами забралась на обустроенную лежанку. В течение получаса девушка перечитала наиболее полюбившиеся ей места знакомых произведений.

Затем, сладко потянувшись, Лира вновь подошла к книжному стеллажу. Она хотела выбрать ещё что-нибудь из нового для себя. Под руку попались «5 минут тишины» Владимира Войновича. Сам факт присутствия в лагерной библиотеке произведения этого писателя её несколько озадачил. Ведь автор известен своей острой сатирой с элементами чёрного юмора и едким сарказмом в отношении советской действительности.

Сунув книгу под мышку, взыскательная читательница решила подобрать ещё что-то, на случай если репертуар бунтаря-антисоветчика не покажется ей привлекательным. Она подержала в руках ещё с пяток изданий и остановила свой выбор на романе «120 дней Содома» работы никогда ранее не читанного ею автора с французской фамилией.

Наивная старшеклассница рассчитывала найти в его творчестве таинственные и захватывающие приключения в духе Жюля Верна, а потому решила начать именно с этой книги. Однако в этот момент на весь лагерь голосом старшей вожатой завопили здоровенные серые, похожие на колокол, громкоговорители:

— Внимание! Всем старшим отрядам срочно прибыть на построение к корпусу начальника лагеря!.. Повторяю!.. Всем старшим отрядам...

«...начальника лагеря.... ..начальника лагеря...» - эхо ещё несколько раз разнесло по округе конец громогласной фразы. Делать нечего – придётся идти! А не то потом ведь не оберёшься...

Лира не решилась брать с собой отобранные ею книги, справедливо опасаясь насмешек со стороны соседок по комнате. Она припрятала их под подушку прямо на койке, в надежде в скором времени сюда вернуться и продолжить чтение.

Дождавшись построения старших отрядов, лагерный «генсек» вышел и сел за приготовленный для него стол под открытым небом. Он без всяких долгих прелюдий объявил, что через три дня у них состоится игра «Зарница».

— Участие в ней для всех обязательное! Меня все слышали?! Обязательное!!! И в отведённое на подготовку время я попрошу вас оказать содействие нашим вожатым в инструктаже и обучении младших товарищей. Понятно?!

Он вещал голосом и интонациями настолько схожими со своим прототипом, некогда накормившим всех кукурузой и привнесшим в советскую действительность ту самую пресловутую оттепель, что Лира невольно хихикнула. И это не ускользнуло от его слуха.

— А что такого смешного я сказал?.. – требовательно спросил начальник, скривив вопросительную гримасу. – Чего смешного, я спрашиваю?!

Все замерли, боясь поднять взгляд и что-то ответить.

— Я к Вам обращаюсь!.. – с этими словами коренастый мужчина встал и, сунув руку в карман брюк, вальяжно подковылял прямо к Лире.

— Ничего смешного, Игорь Ильич! – отозвалась она, встав по струнке. – Это я от радости!

— Ах, от радости... Ну, что ж, от радости – это хорошо. От радости – это замечательно. Так держать!

Он похлопал девушку по плечу и продолжил для всех:

— В таком случае, я сейчас умножу эту вашу радость! Да-да! А вы как думали?.. Думали, я тут такой злой и суровый? А вот и нет! Потому что угадайте, у нас с вами сегодня вечером будет что?..

Все молчали, словно набрав в рот воды.

— Дискотека?.. – робко предположил кто-то из девиц.

— Чего?.. Тьфу ты! Какая дискотека ещё... У нас с вами сегодня будет пионерский костёр! Да-да! Ждём всех на плацу сразу после ужина! Прошу не опаздывать! И вот ещё что! Это я к вам сейчас обращаюсь, товарищи в юбках, – чтобы мне никаких юбок, понятно?!

— В каком это смысле?.. – раздались со всех сторон недоумённые возгласы.

— А в том смысле, что приходить надо в шортах. Ясно? Сидеть мы будем кто на завалинке, кто на брёвнышках, а кто-то и вовсе на траве. И нечего мне тут сверкать из-под юбок... чем попало!.. Чтоб все, как одна, были в шортах! Причём непременно в галстуках и с пионерским ремнём!

Эту фразу начальник произносил, уже вернувшись к своему импровизированному президиуму. А для большей убедительности он постукивал по столу полураскрытым кулаком, вероятно воображая, что сжимает в руке ботинок.

— А у кого нет с собой шорт, что делать? – раздался чей-то писклявый голос.

— А у кого нет – одолжить у товарищей! – парировал «генсек».

— А если и у товарищей нет?..

— А если нет и у товарищей, значит, надо подойти вместе с этими несознательными товарищами к старшей пионервожатой. Вам подберут размер и выдадут. Но во временное пользование выдадут, так что не забудьте сдать!

— А что значит «с пионерским ремнём», как хоть он выглядит? – спросил кто-то.

— Как выглядит... А! Вот ты, подойди сюда. Подойди, подойди, я не кусаюсь.

Начальник лагеря указал на смазливую блондиночку из соседнего отряда, одетую в синие шорты. Та, смущаясь и озираясь по сторонам, медленно подошла к столу, за которым он восседал, и встала рядом.

— Вот – смотрите все и запоминайте!

Коренастый дедок, не вставая со стула, протянул руку и ухватил «пионерку» за латунную пряжку, на которой красовалась выбитая звезда со всполохом пламени сверху. Он достаточно фамильярно крутил девушку то влево, то вправо, чтобы все, стоящие дугой члены дружины, могли рассмотреть образец для подражания.

Нахала ничуть не смутило, что два его пальца при этом оказались по ту сторону тонких девчачьих штанишек. Их ткань натянулась и вдавилась бедняге в промежность, в точности повторив контуры её тела в самом интимном месте.

— Так... Гм-гм... – замешкался Игорь Ильич, всё же заметив этот неожиданный результат.

Спустя секунду, с трудом оторвав взгляд от межножья юной красотки, он поднял его выше. Но вместо того, чтобы посмотреть в лицо, заострил внимание на стоячем сосце, упрямо выпирающим сквозь футболку.

— Ну, всё... Как зовут?.. – спросил он её тихо.

— Валя. – пролепетала сгорающая со стыда блондинка.

— Спасибо, Валя. Гм-гм... Теперь ступай на своё место.

Девушка, смущённо прикрыв нос кончиком красного галстука, зашагала обратно. А начальник лагеря, изо всех сил стараясь не коситься на её попку, громко объявил:

— Ну, что ж, если вопросов больше нет, расходимся, товарищи! Расходимся и продолжаем заниматься делами!

Лира не взяла с собой в лагерь шорты просто потому, что давно не носила подобной одежды. Как, впрочем, и большинство пребывающих здесь её сверстников, давно вышедших из пионерского возраста.

Впрочем, ни на какой костёр вечером идти она тоже не собиралась, поэтому вовсе не озадачилась отсутствием для этого подобающего наряда. Все мысли её были уже там, в заброшенном корпусе, где под матрасом на одной из коек была припрятана пара волнующих её книг.

Однако инициативная вожатая сама подошла к ней и в добровольно-принудительном порядке велела получить на складе надлежащий гардероб на сегодняшний вечер.

Чтобы не выдать своего намерения прогулять данное мероприятие, Лира решила не спорить и молча выполнила это требование. А с целью и вовсе отвести от себя всякие подозрения, послушно нарядилась в пионерские шорты, подпоясалась новеньким ремешком с пряжкой из желтого металла, повязала на шею галстук и в таком виде заявилась в столовую ужинать.

Там царили оживление и суета. Многие настолько прониклись духом предстоящего действа, что стали даже подпевать гремящим на плацу из двух огромных чёрных колонок пионерским песням.

— «Вместе весело шагать по просто-о-орам!..» – гудела публика, проникнувшись спонтанным флешмобом.

Девушка быстро покончила с котлетой с макаронами и запила ужин яблочным компотом. Затем, улучив момент, когда столовую собралась покидать большая ватага ребят, примкнула к ним, после чего незаметно юркнула за угол и растворилась в лучах заходящего солнца.

Лира затаилась на время в тенистой беседке на самой окраине территории, как раз неподалёку от заброшенного корпуса. Ещё днём она принесла сюда подаренный отчимом перед отъездом походный фонарь на батарейках. Она собиралась его использовать для тайного чтения, когда совсем стемнеет.

Вскоре песни на плацу стихли, и в колонках зазвучали вдохновляющие речи старшей вожатой. Затем слово она передала начальнику, который распинался ещё минут пять. В конце выступления он объявил призовую викторину на знание истории Пионерии, Комсомола и Партии.

Лишь окончательно убедившись, что её никто не ищет, девушка осторожно вышла из укрытия и быстрым шагом направилась сквозь сумерки туда, где её ждало нечто куда более интересное, чем детали подвига Павлика Морозова.

На втором этаже старого корпуса было совсем темно из-за занавешенных одеялами окон. Если днём солнечный свет хоть как-то проникал сюда сквозь небольшие щели, то сейчас слабеющие с каждой минутой закатные лучи едва позволяли различать окружающие предметы.

Находиться там было, честно говоря, жутковато. Но тяга к познанию чего-то неизведанного у Лиры всегда превалировала над страхом. Дойдя по длинному коридору до нужной двери, она оказалась в заставленном койками и книжными стеллажами помещении.

Опасаясь издавать лишние звуки, девушка вошла туда на цыпочках и осторожно прикрыла за собой скрипучую дверь. Вот теперь стало действительно темно, и Лира зажгла свой туристический фонарь.

У него было несколько режимов, включая мигание красным светом на случай аварийной остановки где-то на обочине. Она выбрала тот, при котором свет исходил не из круглого отражателя, а от встроенной в длинную рукоять люминесцентной лампы. Не прожектор, конечно, но читать вполне можно.

Посетительница библиотеки убедилась, что обе ею выбранные книги на месте. Затем, подумав, принесла себе ещё один матрас и вторую подушку. Обустроив лежанку поудобнее, она залезла на неё с ногами и приступила к чтению.

Как и ожидалось, чёрный и порой слишком циничный юмор Войновича ей, как говорит продвинутая молодёжь, не зашёл. Возможно, просто обстановка для этого была не подходящая. Но совершенно другое дело – узнавать в таинственных потёмках о чьих-нибудь захватывающих дух приключениях! Поэтому уже спустя несколько минут в её руках оказалась книга, написанная автором с трудно произносимым французским именем – Донасьен Альфонс Франсуа де Сад.

К её разочарованию, это тоже оказались не то чтобы совсем приключения. Роман «120 дней Содома, или Школа разврата» показался Лире очень странным с самых первых страниц. Однако прерывать чтение почему-то не хотелось. Кстати, вторая часть названия – «...или Школа разврата» – была написана на обложке мелким шрифтом, так что она не обратила на неё, доставая книгу с полки.

Скандальный драматург с присущим его откровением и эпатажем в подробностях излагал такие вещи, на тему которых Лира никогда бы не решилась поговорить даже с самой близкой подругой. В тексте детально описывались сцены сексуальной близости с чертами насилия, причём зачастую, так сказать, не вполне в традиционной форме.

У воспитанной на советской литературе девушки от такого сначала округлились глаза, а затем приоткрылся и рот. Она с жадностью проглатывала страницу за страницей табуированного контента и никак не могла остановиться. Ей и в голову никогда бы не пришло, что то, о чём пишет автор, вообще возможно!

И как только в типографии такое печатали? И вообще, откуда эта книга появилась в библиотеке молодёжного лагеря? Во времена СССР за такое точно бы посадили! Но в нынешнюю эпоху беспредела и вседозволенности ещё и не с таким можно столкнуться... Эти и другие подобные мысли роились в юном сознании, однако тяга к познанию запретного постепенно вытесняли их из головы.

Где-то далеко слышались весёлые возгласы у костра и песни под гитару. За окном уже наверняка стемнело, и скоро отбой, но Лира и подумать не могла о том, чтобы покинуть свою читальню.

Одиночество, темнота и только освещённая фонарём книжная страница с захватывающим повествованием – всё это усиливало атмосферу таинственности и интриги.

Развёрнутые описания мужских и женских гениталий в момент совокупления действовали на молодую девушку гипнотически. Сначала она уверяла саму себя, что её интерес к этому носит исключительно познавательный характер. Однако минут через пятнадцать окончательно осознала, что не может устоять перед соблазном украдкой помять свою девичью прелесть ладошкой сквозь взятые напрокат шорты.

Спустя ещё примерно полчаса, когда дело дошло до массовой оргии, Лира не выдержала. Она расстегнула на шортах пуговицы, запустила туда руку и принялась через трусики ласкать свою увлажнившуюся киску. Особенно ей делалось приятно, когда раз в минуту или две она с силой сжимала бёдра, оказывая тем самым давление на свой перевозбуждённый клитор.

В групповом разврате принимали участие четверо богатых и влиятельных мужчин – герцог, маркиз, аббат и президент, а также несметное число дам самых разных возрастов и сословий, с которыми организаторы творили всё, что им заблагорассудится.

В отношении некоторых они вели себя грубо и даже жестоко. Их били, хлестали и истязали. Так один из них, сношая стоящую на четвереньках девушку, одной рукой тянул её за длинные волосы, а в другой держал зажжённую свечу, расплавленный воск которой капал бедняге на стан.

Но зато к другим применялись настолько изощрённые ласки, что можно было прийти ступор. Например, Лира до этого и вообразить не могла, что женские прелести можно одарять поцелуями. Причем отнюдь не поверхностными, а глубокими, страстными и даже взасос!

Ей вдруг безумно захотелось представить, каково это – испытать подобное, подчинившись опытному мужчине. Раздвинуть перед самым его лицом ноги, позволить ему в упор любоваться своей обнажённой киской, а затем делать с ней всё, что он пожелает...

Под властью нахлынувшего на неё разврата, молодая девушка отложила на время книгу и на всякий случай погасила фонарь. Поддавшись искушению, она легла на спину и приспустила до щиколоток на себе шорты вместе с трусиками.

Следующие несколько минут она лежала с закрытыми глазами. В тёмном помещении слышалось лишь её сопение и ритмичное поскрипывание старой койки. Шаловливые пальчики скользили в тёплом влажном плену меж широко раскинутых бёдер и хорошо отточенными за последние годы движениями ублажали молодую похотливую плоть.

Под самый конец Лира издала тихий стон и несколько раз ощутимо вздрогнула. Затем она перевернулась на бок, крепко зажав меж согнутых в коленях ног обе ладошки. Приторный восторг сменился чувством облегчения. И ей захотелось просто полежать с закрытыми глазами.

В её сознании вновь всплыли так взволновавшие её сцены и образы. Невольно она стала представлять себя то в роли жертвы сексуального насилия, то фантазировала о том, как бы сама повела себя с голым раздетым мужчиной, если бы тот оказался в полнейшей её власти.

Неожиданно Лира подметила, что звуки, всё это время доносившиеся со стороны пионерского костра стихли. Но от этого вокруг не стало тихо. Чьи-то отдалённые голоса, стоны и вздохи отчётливо слышались отовсюду и ниоткуда одновременно.

Стоило хоть на секунду открыть глаза, как в комнате воцарялась полнейшая тишина. Но как только Лира вновь их закрывала, приглушённые звуки оргии опять наполняли заброшенное здание. Этот факт несколько её озадачил, но она сочла это последствиями недавно пережитого яркого оргазма.

Ото всех этих мыслей и переживаний ей нестерпимо захотелось ещё. Однако рассудительная натура решила с этим немного повременить и между тем простимулировать свою фантазию новыми эмоциями и впечатлениями. Взяв в руки книгу, девушка включила фонарь и продолжила чтение.

Стоны и развратные завывания больше не беспокоили её. Снаружи доносились трели сверчков и ночных цикад. А вскоре они стихли, и на смену им пришёл мерных шорох проливного летнего дождя. В воздухе запахло свежестью.

Всё это окончательно разубедило девушку прерывать своё уединение и возвращаться в корпус, где наверняка уже объявили отбой. Она продолжила читать книгу, глотая главу за главой.

— Гм-гм... – прозвучало неожиданно совсем близко тихим мужским голосом.

Лира тут же включила на фонаре основной яркий свет и осветила лучом каждый угол комнаты. Никого там не увидев, она недоверчиво осмотрелась ещё раз и хотела уже забыть об этом недоразумении. Как вдруг всё повторилось.

— Гм-гм?. – чуть громче и требовательнее послышалось где-то рядом.

— Да кто тут?! – вскрикнула шёпотом Лира.

Она снова ухватилась за источник света, выставив его перед собой словно оружие.

— Здесь никого. Только ты. – уверенно ответил голос.

— А с кем же я тогда говорю?

Голосок Лиры дрожал не то от страха, не то от стыда за то, что незримый собеседник, наверняка, видел, как она мастурбировала.

— Со мной.

— Но кто Вы? И почему я Вас не вижу?

— Я автор книги, которую ты читаешь. Как тебе она, кстати?

— Автор?.. Не может быть! На форзаце я видела годы его жизни, он умер в 1814 году.

— Вот ты сама и ответила на вопрос, почему ты меня не видишь.

— Но... Почему же тогда слышу?..

— Слышишь, потому что хочешь. А ещё, потому что в руках у тебя сейчас моя книга. Все мы рано или поздно покидаем этот мир, но наш дух жив, пока нас тут помнят.

— Странно всё это как-то. Я Вам не верю.

— Что ж, тогда подойди, и я покажу тебе больше...

— Подойти куда?..

Лира всё ещё сомневалась, что голос ей не чудится, но была полна решимости слезть с койки и сделать шаг. Вот только не знала, в каком направлении.

— Но я же здесь. Прямо сейчас сижу вот тут, в углу комнаты за этим столом. Видишь?

Не выпуская книгу из рук, девушка коснулась пола сначала одной босой ногой, затем и другой.

— Стол я вижу, да... – она направила луч фонаря в угол помещения. –. ..но за ним никого нет.

— Ты неправильно смотришь, подойди ближе, не бойся.

Лира нерешительно подошла и осмотрела пыльный письменный стол. К нему был приставлен винтажный стул с высокой спинкой. Однако присутствия кого-либо она так и не увидела. Хотя была теперь уверена, голос доносится именно из этой части комнаты.

— Всё равно не вижу Вас. Где Вы?..

— Прежде всего, погаси свет, он только мешает.

Лира послушалась и оказалась на некоторое время в кромешной темноте. Немного поморгав, она всё же смогла различить очертания окружающих предметов. Отогнутый угол одеяла в верхней части окна впускал с улицы тусклый отблеск фонаря на далёком столбе.

— Ну как?.. Теперь меня стало видно?

— Не-а. – девушка разочарованно помотала головой.

Удивительным образом страх перед этим загадочным незнакомцем сменился безудержным любопытством. Оно умножалось неожиданно нахлынувшим возбуждением. И уж отступать Лира теперь точно не собиралась.

— Это потому, что ты пытаешься смотреть глазами.

— А надо чем? – удивилась вчерашняя школьница.

— А надо душой! – уверенно ответил мужчина и едва слышно усмехнулся, будто говорил о чём-то очевидном.

— Это как это? Глаза закрыть?..

— Боюсь, этого мало. Да и не обязательно, кстати.

— А что же тогда обязательно?

— Если узреть хочешь нечто таинственное, сокрытое ото всех, тебе самой следует выставить напоказ то, что обычно ты тщательно прячешь.

— Например, что? – Лира искренне не понимала, на что намекает собеседник.

— Например, твои девичьи прелести.

— Вот ещё! Не стану я непонятно перед кем футболку снимать!

— Футболку можешь оставить. А вот штаны свои со звездой, пожалуй, всё же сними.

Девушка только сейчас спохватилась, что стоит в шортах с расстёгнутой ширинкой и болтающейся пряжкой ремня. Она лихорадочно принялась всё это застёгивать.

— Что ж, я смотрю, ты не заинтересована в дальнейшем общении. В таком случае я прошу тебя удалиться. Ступай уже к своим гувернанткам и не мешай мне работать!

Комнату тут же наполнил характерный скрип пера по бумаге. Где-то с минуту Лира стояла в нерешительности, но уходить ей совсем не хотелось. Она всматривалась в таинственный силуэт высокого стула, на котором, видимо, прямо сейчас сидит и творит автор столь провокационного романа. Того самого, что так потряс её своим откровенным повествованием о вещах, о которых обычные люди, как правило, не говорят не то, что вслух, но даже шёпотом!

Ливень за окном и не думал стихать. Шорох капель по листве и крыше внезапно усилился, откуда-то повеяло свежей прохладой.

Девушка до сих пор не могла совладать с верхней пуговицей ширинки. Она упорно отказывалась пролезать в узкую неразработанную петлю новеньких шорт. Однако с каждой секундой девичьи пальцы старались всё с меньшим усердием и в конце концов замерли, так и не застегнув последнюю пуговицу.

Лира прислушалась, но сквозь шум дождя уже была не в состоянии разобрать, скрипит ли ещё перо по бумаге. Её душу терзали соблазн и сомнения. Она точно знала, что, если сейчас уйдёт, другого такого шанса ей уже никогда не представится.

— Вы ещё здесь?.. – неуверенно спросила она.

— Гм-гм!.. – с явным раздражением тут же отозвался мужской голос и нарочито громко заскрипел пером.

— И я тоже... Ещё здесь... – девичий шёпот прозвучал виновато.

Никогда в жизни она ещё не получала от незнакомца столь непристойного предложения. И уж точно подумать не могла, что, однажды получив его, захочет принять. Её тонкие пальчики сами собой стали медленно расстёгивать одну за другой пуговицы, пока шорты вместе с ремнём не упали на пол.

Латунная пряжка тихонько звякнула, и в этот момент Лире почудилось, будто в тусклом всполохе, что озарил на миг комнату, она действительно увидела силуэт сидящего на стуле мужчины средних лет в пышном кудрявом парике и с гусиным пером в руках.

Он, очевидно, услышал этот звук и понял его смысл, но ни один мускул не дрогнул при этом на его точёном профиле. Опытный ловелас знал себе цену и не собирался снисходить до уговоров. Он просто терпеливо ждал, когда неопытная особа поддастся искушению и сама предстанет перед ним во всей своей первозданной красе.

Это снисходительное равнодушие странным образом подстегнуло Лиру и придало решимости. Уже не столько из жажды познания неизведанного, но в угоду обуявшей ей похоти, девушка набралась смелости и целиком оголилась. Сначала она стянула с себя трусики, а потом и футболку.

Хлопковая ткань на миг застила ей взор. Когда же она вновь осмотрелась, поняла, что находится уже вовсе не в тёмном заставленном хламом помещении, а в просторном зале с высоким потолком, озарённым мерцающим сиянием от многочисленных факелов на стенах.

Кругом были расставлены большие зеркала, напротив которых располагались обтянутые мягкой кожей тумбы, банкетки и кресла. Сложно определить на глаз размеры этого зала, поскольку взгляд обманывали десятки зеркал, в том числе закреплённых на потолке и даже на поверхности пола, создавая иллюзию бесконечности пространства.

Оставшись из одежды в одном лишь пионерском галстуке, с книгой под мышкой, и робко прикрывая одной рукой оголённую промежность, а другой обе молодые грудки, Лира сделала шаг в сторону стола, за котором спиной к ней по-прежнему сидел и работал автор этого необычайно откровенного романа.

Мужчина услышал её тихую поступь и обернулся ещё до того, как она приблизилась. Не выпуская из рук пера, он развернул стул вполоборота и сел теперь боком к столу.

Лишь в этот момент стало понятно, что сверху он одет в короткий камзол и манишку, а ниже пояса совершенно гол! Вид его волосатых бёдер, полувозбуждённого члена и пары массивных семенников невольно привлёк внимание молодой девушки, но тут же заставил опустить глаза в пол.

Лира испуганно отшатнулась. А спустя мгновение, встретившись с писателем глазами, и вовсе была готова провалиться со стыда сквозь землю. Однако надменно проницательный взгляд пары его тёмных, словно ночь, зрачков мгновенно заворожил и заставил застыть на месте как вкопанную.

— Тебя, должно быть, смущает мой вид? – спросил он снисходительно, подняв брови. – Ничего не поделаешь, такова уж моя натура. Нагота помогает мне лучше прочувствовать сцены, что я описываю в своих романах. Так что не обессудь, я почти всегда так работаю...

Больше он не проронил ни слова. Лишь крутящим взмахом пера в воздухе приказал незнакомке убрать руки с интимных частей тела и дать себя рассмотреть. Без тени смущения он долго и пристально сверлил взглядом её пологие холмики, розовые соски и покрытую прозрачным кудрявым пушком красивую киску.

Сквозь вуаль из тонких волосиков отчётливо виднелся чуть выглядывающий меж пухленьких створок мясистый клитор и кромка лепестков малых девичьих губок. Венчал это великолепие выпуклый округлый лобок. Плавными лилиями он сливался с красивым плоским животиком.

Эпатажному драматургу явно понравилось увиденное. Он довольно хмыкнул и криво улыбнулся. Не надо быть провидцем, чтобы понять – для него лишь молчаливым созерцанием такие знакомства обычно не ограничиваются.

Сознавала это и Лира, вот только убегать ей совсем не хотелось. К тому же она давно обратила внимание, что брошенные ею на пол шорты, трусы и футболка теперь бесследно исчезли.

— Что ж, позволь представиться. Меня зовут маркиз де Сад. – снова подал голос мужчина, привстал и учтиво поклонился даме. – Во всяком случае, именно так меня называют за глаза почти читатели.

— Оч-чень приятно... Лира...

Девушка от волнения в ответ исполнила нечто вроде неловкого книксена. Её внезапная покладистость не могла не порадовать властолюбивого субъекта.

— Ну... Так чего же ты хочешь? – спросил он.

— Я?.. Я не знаю... – Лира очень растерялась и не знала, что ответить.

— Нет, этого не может быть! Конечно, ты знаешь, зачем явилась сюда ко мне! – тон собеседника стал жёстче.

— Я... Ах, ну да... Разумеется. Я прочла Вашу книгу и хотела бы... Попросить автограф! Если можно...

— Автограф?!! – мужчина раскатисто засмеялся. – Ты в этом уверена???

— Да, уверена. Вот тут, пожалуйста...

Лира открыла книгу на одной из первых страниц и протянула писателю. Однако тот отстранил её так грубо, что она едва не выпала из рук девушки.

— Какая наглость! Это же казённый экземпляр! Вон и штемпель стоит на форзаце... Или ты собираешься украсть его из библиотеки?!

— О нет... Вы не так поняли... Я просто хотела...

— Что? Вырвать листок и забрать его себе на память?!

— Ну, да... Что-то вроде того... – оправдывалась голая девчонка, потупив взор.

— Не бывать этому! Не терплю, когда портят мои книги! – вскипел лирик. – К тому же, у меня есть одно незыблемое правило... – добавил он гораздо спокойнее и на время умолк, карябая что-то пером по бумаге.

— Какое правило? – поинтересовалась девушка после затянувшейся паузы. – Я готова следовать любым Вашим правилам.

— Так уж и любым?! – вопрос прозвучал с намёком на подвох.

Лира вслух ничего не ответила. Лишь пожала плечами и виновато опустила глаза. Ей ужасно захотелось снова прикрыть хотя бы руками свою наготу, однако и на это она не решилась.

— Видишь ли, одно из моих правил гласит: никогда не давать юным красоткам, вроде тебя, автографов... – автор на время умолк, а после громко добавил: – На бумаге! А-ха-ха!..

Раскатистый смех эхом разнёсся по огромному залу.

— А на чём же тогда? – недоумевала собеседница.

— Исключительно на теле.

Лира приняла его манеру общения и решила показать, что тоже будет не робкого десятка.

— Вот и отлично! – нарочито громко согласилась она. – Тогда распишитесь, пожалуйста, мне... на руке!

Она протянула известному писателю правую ладонь. Но тот, однако, отверг и её. Но предварительно склонился, припав к ней носом, и понюхал пальчики, которые пару минут назад участвовали в акте девичьего рукоблудия. Затем он ухватился за своё вздрогнувшее в тот момент мужское достоинство и категорично заявил:

— Нет. Часть тела всегда выбираю я сам!

— Ну, что ж. Будь по-Вашему, выбирайте...

Девушка вытянулась перед капризным литератором по стойке «смирно» и стала ждать, украдкой косясь на его набухший причиндал. Мужчина всего пару секунд смотрел куда-то мимо отсутствующим взглядом, а затем заявил:

— Выбор сделан. Но, чтобы, получить мой автограф, его прежде следует заслужить. Подойди ко мне ближе, если не передумала. Маркиз вытянул перед собой руку и надменно отвёл взор в сторону, ожидая, когда дама приблизится и первой коснётся его кисти.

Немного поколебавшись, Лира сделала шажок вперёд и исполнила то, чего он ожидал. Едва тонкие прохладные пальчики коснулись сильных мужских перстов, их хозяин одним ловким движением вцепился в девичье запястье и притянул к себе молодую гостью.

От неожиданности она вскрикнула, а в следующий миг ужа стояла так близко к циничному распутнику, что его волосатая нога оказалось у наивной юной особы промеж расставленных на ширину плеч коленей.

— И на какую же часть моего тела пал выбор маэстро? – Лира изо всех сил старалась сохранить самообладание и не выказать своего испуга или хотя бы смущения.

— Это определённо будет твоя ягодица. – ответ был категоричным. – Вот только я всё ещё колеблюсь, какая именно – левая или правая.

— И от чего же это зависит? Если угодно, я могла бы дать Вам рассмотреть их обе поближе! – Лира неожиданно ощутила себя искусительницей.

— В этом нет нужды. Я прямо сейчас их рассматриваю вон в том зеркале. – мужчина указал пером на стоящее за спиной у девушки большущее зеркало.

В нём действительно красовалась её стройная спинка с красным шёлковым треугольником на плечах и округлая аппетитная попка. От осознания этого факта обычно такую скромную девушку накрыла вдруг новая волна распутства и вседозволенности, сдерживать которую уже не было сил.

— Что ж, может быть, в таком случае я могу как-то ещё облегчить этот непростой выбор? – в её голосе зазвучали откровенно блудливые нотки.

С этими словами Лира двинулась немного вперёд. Она стояла к мужчине передом. Поросшее волосами мужское бедро у неё между коленей заставило расставить ноги ещё шире. А нежная влажная киска приоткрылась и стала ещё более досягаема для бесстыжих взглядов и прикосновений.

— Ты мне нравишься! – усмехнулся драматург и провёл мягким кончиком гусиного пера по блестящему от смазки девичьему естеству. – А ну-ка, присядь!..

— Присесть? – нахмурила бровки обнажённая девушка в пионерском галстуке.

— О да, присядь. Прямо вот так, как стоишь, ко мне на колено...

Всё это время он продолжал держать Лиру за руку и теперь властно потянул вниз, понуждая опуститься голой прелестью на свою волосатую ногу. Уже через мгновение вольно или невольно гостья оседлала его ногу, прильнув к мужской плоти приоткрытым зевом чувственной вульвы.

Девушка издала едва различимый страстный всхлип и прикрыла глаза. Ещё ни разу в жизни она не испытывала такой адской смеси из стыда и наслаждения. В тот же миг вокруг раздались томные звуки оргии, которые она уже слышала, читая на кровати запретную книгу.

— Видишь ли... – шептал опытный ловелас ей прямо в ушко. –. ..вопрос не столько в том, на какой из половинок попы я тебе распишусь, но в том, как я это сделаю...

От этого шёпота внутри у возбуждённой красотки всё клокотало. Дьявольское искушение пронизывало каждую клеточку её молодого тела и подчиняло себе безраздельно.

— И как же это может быть сделано?.. – бормотала в ответ красотка, предвкушая, как будет подставлять свою белую попочку под перо именитого мастера совращения.

— Будет ли это неразборчивый крошечный росчерк или размашистый вензель, напоминающий герб... Нанесу ли я его лишь на поверхность, или заставлю проникнуть тебе глубоко под кожу... Превратится ли спустя время мой автограф в мимолётный отголосок былого видения, или же останется на всю жизнь острым, болезненно-сладостным воспоминанием – душевным шрамом, одно лишь прикосновение к которому заставит твою горячую плоть вновь истекать тягучей похотью, как прямо сейчас...

— Так от чего же это будет зависеть? – этот вопрос Лира задала, не поднимая век, сквозь приторную истому.

— От того, как ты отреагируешь на то, что я тебе сейчас покажу. И взирай же не глазами, но душой! Оглянись, ты видишь вон ту пару? Приглядись внимательно на то, что они делают, и затем ответь мне на один вопрос...

Справа от себя Лира действительно кого-то увидела. Это была юная толстушка с глуповатым лицом. Она встала коленями на высокую кожаную банкетку, легла животом на спинку и свесилась за ней головой вниз.

Вскоре подошёл усатый мужчина, который выглядел заметно старше неё. С деловым видом он поднял и закинул девушке на спину подол её пышного платья, обнажив две круглые пухленькие ягодицы.

Некоторое время полюбовался молодой наготой, затем встал на одно колено и прильнул к девичьей попе жарким поцелуем. С нарастающей страстью и жадностью целовал он девушку промеж белоснежных половинок, настойчиво норовя протолкнуть язык прямо в туго сомкнутый нежно-розовый анус.

Партнёрша поначалу лишь сопела и пыхтела в ответ, но не сопротивлялась. Когда же мужской язык, преодолев тугую преграду, проник в тесные недра её попы, в голос застонала от наслаждения.

Созерцая эту необычную сцену, Лира в полузабытьи принялась елозить своей мокрой щелью мужчине по ноге и очень скоро опять оказалась на грани оргазма. Этому в значительной мере способствовало то, что её собственное колено тёрлось то о массивную мошну, то об упругий и тёплый член маркиза.

— Так вот, ответь мне. Кем, по-твоему, они друг другу приходятся? – озвучил он свой каверзный вопрос.

— Понятия не имею. – честно призналась гостья. – Но, по всему видно, они очень близки...

Мыслить критически ей сейчас мешали нарастающие предоргазменные спазмы внизу живота.

— Близки – не то слово! Это герцог и его родная дочь.

— До-о-очь??? – опешила Лира. – Но как?.. Зачем они?..

— Ни о чём не спрашивай. Просто смотри... Смотри и наслаждайся. Я же вижу, тебе понравилось... С тех пор, как два года назад он овдовел, такие игры стали их частым греховным ритуалом. А чтобы не вызывать кривотолков дома среди прислуги, я позволяю им делать это в моих, так сказать, пенатах.

Это откровение лишило Лиру самообладания. Она не устояла перед соблазном вообразить себя на месте той толстушки, совращённой родным отцом и принимающей от него поцелуи в столь неожиданном месте - прямо внутрь голой попки. От этих мыслей её саму очень скоро накрыла волна порочного сладострастия.

В беспамятстве девушка тряслась, стонала и словно обезумевшая от похоти кошка тёрлась и тёрлась своей мокрой щелью о мужскую ногу. Колено её всё плотнее прижималось к набравшему силу мужскому пенису.

— И, к слову, о грехе... – вернул её к реальности спустя несколько минут уже знакомый голос маркиза. – Скажи, тебя когда-нибудь волновала тайна чужой исповеди?

— Гм, нет. Я даже плохо представляю себе, как все эти исповеди происходит. - честно призналась несостоявшаяся комсомолка.

— А ты хотела бы посмотреть?

— Не знаю даже... Но Вы ведь всё равно сейчас мне это покажете?

— Ты права. Поверь, такое стоит увидеть! Но для этого тебе следует сесть поудобнее.

Мужчина велел девушке встать, повернуться к нему задом и затем опуститься попой уже на оба его колена. В этом новом положении она при всём желании уже не могла сомкнуть бёдра, а её раскрытая промежность и обе груди оказалась во власти умелых рук опытного искусителя.

Всего в паре метров впереди себя Лира увидела будку с занавесом, похожую на исповедальню. Она как-то видела подобную в историческом фильме. С одной стороны в неё вошёл священник - в нём девушка сразу узнала того самого аббата, описанного в книге. А с другой подоспела дама не слишком набожной наружности. Она была взволнована и всё время оглядывалась.

Потолка в сооружении не было, и потому всё внутри происходящее детально отражалось в большом круглом зеркале, подвешенном на потолке. Аббат сидел на стуле и строго смотрел на пришедшую каяться в грехах женщину.

— Простите меня, святой отец, ибо грешна я... – начала прихожанка, встав перед ним на колени.

— Мне известен твой грех, дочь моя. Равно как и тебе прекрасно ведом путь искупления. – философски ответил священник, мерно кивая головой. – Прояви же смирение и прими участь свою...

После этих слов посетительница придвинулась ближе к раздвинувшему ноги служителю культа и занырнула с головой ему под сутану. Очень скоро оттуда послышались характерные гортанные звуки, часто сопровождающие акт глубокого минета.

— Что она там ему делает? Почему он ей позволяет?!. Разве так должно быть?..

Эти и другие вопросы сыпались из уст возмущённой Лиры. Она не до конца понимала сути происходящего, но была не в силах оторваться от наблюдения. Внутренние протесты не давали ей покоя. Смирение к ней, впрочем, вернулось, как только сильные пальцы маркиза до боли сжали ей правый сосок, а другая мужская рука вероломно вторглась в горячий омут её беззащитного межножья.

Скользя в мылкой пелене, один из перстов сначала нащупал клитор, затем проник чуть глубже и надавил под ним на устье стыдливого протока, чем вызвал у девушки острый томительно-приятный импульс, который заставил вздрогнуть и вновь стать покорной. Руки распускать гостья не посмела. Ими она предпочла отчаянно прижимать к животу книгу, изобилующую описаниями сцен разврата.

Минут через пять голова прихожанки показалась из-под сутаны. Её глаза слезились, покрасневшее лицо было вымазано чем-то скользким, а нос и рот наполняла густая белёсая масса.

— Мой грех отпущен, святой отец? – откашлявшись, спросила она.

— Ты же знаешь, что нет. – строго ответил священник. – Садись же и внемли пророчествам!..

Он усадил девушку себе на колени подобно тому, как сидела сейчас Лира на коленях у маркиза. Одной рукой он собрал и поднял к животу её юбку, а в другую взял одну из горевших рядом тонких свечек. Задув, он окунул огарок в лампаду с маслом и поднёс его кончик к обнажённому женскому естеству.

В этот момент край юбки опал, и Лире не было видно, что именно он с ней делает. А девушка, поначалу сидевшая безмолвно, лишь то и дело напряжённо морщась, в какой-то момент запрокинула голову, взвилась дугой и громко застонала. Со стороны было трудно понять, это крик от невыносимой боли или от острого наслаждения.

— Что?! Что происходит? Что он с ней творит? Он ей больно делает? Куда он ей там свечу вставляет? И почему она так кричит? – эмоции Лиры просто зашкаливали.

Как ни странно, от мысли, что кто-то сейчас страдает, её собственное возбуждение кратно нарастало. Маркиз не спешил с ответом. Вместо этого он усилил проникающие ласки в устье девичьей уретры, медленно, но верно вводя в ступор свою неискушённую визави.

Распутная девица орала и извивалась на коленях у аббата. А наблюдающая за ней в зеркале Лира вскоре всё поняла и изо всех сил захотела представить, как жестокий священник пялит её саму огарком свечи в столь интимную, узкую и чувствительную дырочку.

Неожиданно для себя самой, кончила она очень скоро, бурно и мокро. Короткие фонтанчики наслаждения били из раздраконенной иезуитскими ласками молоденькой щелки и рассыпались в мелкие брызги, сталкиваясь с мастерски онанирующими её пальцами маэстро похоти и разврата.

После такого Лира долго не могла отдышаться. Сквозь шум в ушах ещё несколько минут она слушала, как кончает и при этом вопит непристойная блудница, замаливая таким образом свои грехи в исповедальне. А когда крики утихли, вновь прозвучал тот же вопрос, но уже осипшим голосом:

— Святой отец, теперь мой грех отпущен?..

— Нет, дочь моя, и тебе самой это известно. Ложись же теперь на живот и отрекись от лукавого...

Всхлипывая о своей незавидной судьбе, распутница послушно растянулась на деревянной лавке и позволила задрать на себе платье. Аббат достал из-под скамьи кадку с розгами и замер неподвижно, читая молитву прямо над оголённой попой грешницы. Затем выбрал самый упругий ореховый прут и со свистом взмахнул им в воздухе.

Лира застыла в ожидании того, что будет дальше. Ей никогда раньше не доводилось лицезреть чью-то порку. Да и в голову не приходило, честно говоря, что одно только предвкушение этого зрелища заворожит до такой степени. Она едва не выругалась вслух, когда маркиз велел вдруг ей встать.

— Думаю, нам с тобой следует пройтись. – сказал он уверенно.

— Пройтись? Куда? – Лира спохватилась, что одета всё ещё только лишь в шёлковый пионерский галстук на нее.

— Прогуляемся по залу. Я представлю тебе некоторых из своих гостей.

— Гостей? Но здесь... – осеклась девушка на полуслове.

Она хотела сказать, что в зале больше никого нет, как вдруг заметила, что некогда пустое помещение оказалось теперь заполнено людьми. Это были мужчины и женщины. Большинство из них были обнажены, но все носили маски, скрывающие глаза или всю верхнюю часть лица. Самые солидные джентльмены имели фраки или камзолы, однако никаких штанов ни на ком не было.

Не спрашивая согласия, маркиз повязал Лире на лицо чёрную шёлковую маску с прорезями для глаз, взял за руку свою обнажённую гостью и куда-то повёл. Оказавшись на открытом пространстве перед толпой незнакомых людей, Лира испытала острый стыд, который, вероятно благодаря маске, стал быстро сменяться неудержимой похотью.

Девушка семенила за своим вальяжно вышагивающим гидом, поначалу опустив взгляд в пол. Но её внимание всё больше привлекало происходящее вокруг.

Разбившись на пары или небольшие группы, гости разбрелись по залу с зеркалами, в которых отражались их весьма изощрённые греходеяния. Одна из девушек стояла на четвереньках перед сидящим на банкетке кавалером и сладко сосала его внушительный половой орган. Несмотря на свой размер, он целиком утопал в девичьем ротике, что немало удивило неопытную Лиру.

Вытянув шею, она так увлеклась созерцанием действа, что не заметила валявшийся на полу чей-то башмак и едва не оступилась. Маркиз учтиво подхватил даму под руку и продолжил экскурсию.

— Обрати внимание вон на ту группу молодых людей.

Он указал на вошедших в зал двух юных особ и парня. На головах у девушек были надеты чепцы с белоснежными кудряшками и коротенькими рожками. На плечи юноши накинута серая шкура, увенчанная капюшоном с волчьей мордой. Никакой другой одежды никто из них не носил.

Парень держал в руках длинную хворостину и погонял ею бегущих впереди него на четвереньках «овечек». Если та или иная пыталась отбиться от стада, ей тут же прилетал шлепок по будто специально выпяченной для этого голой попе.

— Кто они? – удивилась Лира.

— Он сын, так скажем, богатых родителей. Ну, а девиц ему отбирают из простолюдинок. Ты лучше посмотри, что он сейчас будет с ними делать...

Пастух загнал отару в стойло. Это была специально огороженная зона с лавкой внутри, над которой к стене привинчена подъёмная конструкция. Обе «овечки» встали на лавку коленями и нагнулись, после чего конструкция опустилась, заключив торс каждой в подобие клети. А обе округлые попочки оказались безропотно предоставлены в распоряжение «серого хищника».

Лира не сразу поняла, как это возможно, но из анусов девушек торчали небольшие пушистые хвостики. Нет, они не были привязаны или приклеены – хвосты торчали прямо у них из задниц! Они свисали вниз и прикрывали собой их гладко побритые щелки. Пухлые губки сверкали белизной выглядели очень привлекательно.

Отбросив хворостину и разминая рукой член, «волк» подошёл и стал дёргать одну из девиц за «хвост». А потом потянул и почти целиком извлёк наружу эту бутафорию. Оказалось, что держится она за счёт отлитой из стекла каплевидной пробки, ведённой глубоко в попу.

Парень ещё несколько раз вынул-вставил девчонке эту пробку, после чего со всего размаха вонзил член ей в вагину, взял за бока и принялся рьяно сношать. Девушка в голос завыла, по залу эхом стали разноситься громкие шлепки мужского живота о нагую девичью плоть. Её подруга стояла и смиренно ожидала, когда дойдёт очередь и до неё.

— Смотри, ровно тридцать одна... – сказал маркиз.

— Что тридцать одна?

— Будет ровно тридцать одна фрикция – и он сменит партнёршу.

— Откуда Вы это знаете? – недоверчиво нахмурилась Лира.

— Давно наблюдаю за ними. Всего он сделает по четыре подхода к каждой из дам.

— И что потом?..

— Потом он кончит, поровну разделив между ними своё семя.

«Ого, тридцать один умножить на четыре – это же выходит по сто двадцать четыре толчка членом каждой!» – подумала про себя Лира, но вслух ничего не сказала. С необъяснимой завистью она наблюдала, как этот ретивый хищник-самец покрывает по очереди двух травоядных самочек, заставляя их буквально стенать от наслаждения.

Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы совершить запланированные ровно двести сорок восемь глубоких проникновений в девичьи щелки. Затем, как и предвещал маркиз, он разразился оргазмом.

Рыча и натужно дыша, «волк» влил часть семени в нутро одной своей спутницы, а вторую половину приберёг для другой. Для этого он плотно сжал свой орган рукой и буквально за секунду умудрился переткнуть его в вагину стоявшей рядом партнёрши.

Покончив с оплодотворением «овец», пастух отошёл в сторону, оставив обеих истекать спермой из красивых, но бесстыжих пилоток. Мутно-белёсая субстанция сочилась у них меж половых губ и медленно стекала по бёдрам вниз.

Её было так много, что это снова вызвало какую-то первобытную зависть у Лиры. Она мялась с ноги на ногу, тайком воображая, будто сама побывала на месте одной из этих развратных девиц, по-прежнему стоящих в «стойле», выпятив кверху свои голые зады.

— Пойдём. – голос маркиза снова беспардонно развеял все эротические грёзы.

— Куда теперь? – гостья изо всех сил старалась держать себя в руках, чтобы не выказать своего возбуждения.

— Выводить на тебе автограф. Ты ведь не передумала?

— Что Вы! Конечно же, нет! – нарочито восторженным тоном ответа девушка попыталась скрыть охватившее её волнение.

Мужчина указал ей направление, а сам шёл на полшага позади. Путь лежал через весь заполненный развратными стонами и архи греховными деяниями зал. То тут, то там в зеркалах отражалось такое, что и словами-то не опишешь! Какой-то толстяк пялил членом в горло лежащую под ним на полу женщину. А рядом две престарелые дамы едва не дрались между собой, оспаривая право полизать половой орган молоденького юноши...

Писатель достал из кармана камзола перочинный нож и новое гусиное перо. Прямо на ходу, не теряя времени, он принялся править ножом кончик птичьего артефакта, как это делают, чтобы превратить его в письменный прибор.

Лира глазела по сторонам, но одновременно искоса следила и за его действиями. Про себя она предположила, что именно этим заострённым кончиком маэстро и будет выписывать свою монограмму на одной из её ягодиц. Вот только он до сих пор не сказал, на какой именно...

Ещё она сейчас вспомнила про герцога и его странные отношения с дочерью. А также про озабоченного аббата, который сначала получил всё, что хотел, от пришедшей на исповедь грешницы, а напоследок решил высечь розгами её несчастную попку.

От всех этих мыслей низ живота у девушки потяжелел, кончик клитора затрепетал, и ей нестерпимо захотелось потрогать себя между ног. А от того, что одета она была по-прежнему лишь в пионерский галстук, соблазн сделать это возрастал кратно. Она решилась и прямо у всех на виду коснулась пальцами кудряшек на своём лобке.

Всё это время ей казалось, что они шли прямо, однако она была готова поклясться, что многие сцены разврата ей встречались по несколько раз. И задействованы в них были одни и те же персонажи, из чего можно было заключить, что хозяин водит гостью по кругу, нарочно погружая в атмосферу блуда, распущенности и вседозволенности.

— Нам вот сюда. – маркиз взял Лиру за локоть и велел свернуть в небольшой едва приметный альков.

Он подвёл её к небольшому помосту, на котором возвышалась Х-образная конструкция из скреплённых между собой деревянных брусьев. На их концах имелись широкие ремешки с пряжками, очевидно предназначенные для фиксации человеческих рук и ног.

— Это что... дыба? – осторожно спросила девушка.

— Ну, что ты! Никакая это не дыба. Это же мольберт!

— Мольберт? Но я полагала, что на мольбертах крепят холсты, а не...

— Ну, в каком-то смысле ты же сейчас и станешь моим «холстом». – пояснил маркиз, показно поклонился и подал даме руку, помогая взойти на эшафот.

Пожалуй, на эшафот это место всё же не тянуло – ни плахи, ни топора, ни виселицы. Даже на лобное место не очень было похоже – сооружение располагалось вовсе не на открытом пространстве, где вокруг могла бы собраться толпа зевак, чтобы лицезреть экзекуцию. Скорее, это был потайной закуток, где изощрённый истязатель мог бы часами упиваться властью над жертвой. А при желании и совокупляться с ней в самых безумных позах и формах.

Последняя мысль пришла Лире в голову, когда автор порно-романов туго затянул последний ремешок у неё на щиколотке. В этот момент она осознала, что конструкция может поворачиваться и наклоняться при помощи особых ручек и фиксаторов, открывая наиболее удобный обзор и доступ к тем или иным частям её тела.

— Не туго? – с деланым участием осведомился маэстро.

— Не знаю. Вроде, не давит. – отозвалась Лира после паузы. – И всё-таки, это дыба!..

— О нет! Уверяю, это вовсе не дыба! – писатель куда-то отлучился и вскоре вернулся с табуретом и чернильницей в руках. – Про себя я называю это «мольбертом фантазий».

— А причём тут фантазии? – нахмурилась распятая на «мольберте» девушка.

Она располагалась к мужчине спиной на некотором возвышении. Её ноги повторяли низ Х-образной фигуры и она почти физически осязала, как его похотливый взгляд сверлит её голую попку, проникая в ложбинку меж ягодиц.

— А при том, что всякий, кто на нём окажется, очень скоро вплотную сталкивается с самыми сокровенными и самыми постыдными своими желаниями и фантазиями. – загадочно ответил драматург.

Маркиз установил чернильницу на полу рядом с «мольбертом», а сам устроился на придвинутом к нему табурете. Теперь попа гостьи возвышалась аккурат на уровне глаз «художника», причём в непосредственной близости. В его руках вновь оказались перо и перочинный ножик.

С манерами перфекциониста он ещё некоторое время затачивал и без того безупречно острый конец пера, без тени смущения заглядывая Лире между ног и изучая чуть приоткрытую в её нынешней позе хорошенькую девичью киску.

— Что ж... Пожалуй приступим? – риторически изрёк литератор и снял крышку с чернильницы.

— А что я должна делать? – голос девушки дрожал, а попка испуганно сжалась, когда она задавала этот вопрос.

— Ничего. Закрой глаза и фантазируй. Уверяю – тебе понравится! А всю работу сделаю я.

Она почувствовала, как мужчина по-хозяйски ухватил её за левую ягодицу и чуть отодвинул её. Затем, спустя пару секунд, чувственной плоти коснулся тонкое, словно иголочка, остриё письменного прибора и начало плавно выписывать замысловатые узоры, немного щекоча и оставляя за собой холодок свежего чернильного следа.

Первое время Лира напрягалась и морщилась, не зная, чего ожидать с следующий миг. Однако вскоре она, и в правду, захотела закрыть глаза, расслабиться и чуточку пофантазировать.

Едва она сомкнула свои веки, с ней произошло нечто удивительное. Она странным образом будто отделилась от своего тела, распятого во власти маэстро стыда и разврата, и стала путешествовать по залу, где продолжала бурлить горячая оргия.

Первым же местом, куда она перенеслась, оказалось будка с занавесом, где совершалась странная исповедь.

Священник, придерживая одной рукой на себе сутану, в другой держал розгу. С яростью на лице он делал один за другим высокие замахи, после каждого из которых звучал короткий присвист, а вслед за ним – звонкий щелчок. Злая розга нещадно секла подставленную под наказание белую попу, оставляя на ней ярко-красные отметины.

Наказуемая при каждом новом ударе вздрагивала и звонко вскрикивала. Она лежала на лавке животом вниз и отчаянно пыталась освободить связанные за спиной руки, чтобы хоть как-то оградить свою многострадальную плоть от жестокой порки.

Но мучитель-аббат продолжал методично полосовать её белоснежные половинки, крест-накрест расписывая их кровавыми полосками, настойчиво понуждая грешницу навсегда отречься от лукавого и всех его искушений. И ей оставалось лишь издавать отрывистые гортанные возгласы от причиняемой боли и хныкать в ожидании нового удара.

Созерцание чужих страданий и унижений неожиданно вызвало у Лиры сильное возбуждение. Противоречивые желания немедленно прекратить это безобразие и самой принять в нём участие взбудоражили её не на шутку. Склонная к эмпатии натура тут же представила, что сама принимает попой это болезненное наказание.

В ту же секунду девушка очнулась от грёз и в самом деле ощутила ягодицами чувствительные уколы острым предметом. Автор-лиходей давно уже вывел у девушки на попе свой размашистый автограф. Однако на этом он не остановился и решил увековечить его на нежных ягодицах.

Для этого он надавливал остриём пера на ещё свежие чернильные линии, заставляя их частички проникать под верхний слой кожи сквозь небольшие проколы. Мысль о том, что маэстро-выдумщик делает ей татуировку на столь интимной части тела, ничуть не расстроила, а наоборот позабавила Лиру.

Томная нега тотчас зародилась у неё между ног. Глаза вновь сами собой прикрылись, и она очутилась возле обитого кожей небольшого дивана. На нём по-прежнему, свесившись головой и туловом через спинку, лежало юное пышнотелое создание в задранном до плеч платье. Её не по годам обширная задница была призывно вздёрнута кверху.

Позади неё стоял усатый герцог. Он был одет во фрак, но никаких штанов на нём не было. Мужчина любовался выставленной напоказ девичьей наготой и разминал рукой свой стоячий член, капая на него лампадным маслом.

Затем он подошёл вплотную и как следует умаслил пальцами девице анус. Его блестящая пунцовая головка примкнула к туго сомкнутой розовой дырочке и слегка на неё надавила. Похожая на шляпку гриба, налитая кровью елда сначала сплющилась, а затем плавно втекла целиком в скользкую дырочку.

Девушка застонала, вскинув голову. Суровый герцог положил руки её на пухлые ягодицы и лишь ещё сильнее потянул к себе, медленно, но неотвратимо и глубоко вводя ствол в попочку дочери. Это грубое проявление отцовской любви не оставило толстушку равнодушной.

Она принимала его толчки с довольной улыбкой на глуповатом лице и восторженно нежилась в его объятьях. Сильные пальцы впивались в податливую плоть, разводя в стороны мягкие половинки. А испещрённый вздутыми венами внушительный половой орган властно распирал розовую звёздочку, вторгаясь в тугую норку, и радовал своей длиной и толщью некогда невинное естество.

Лира впала в томный ступор, пристально наблюдая за тем, как бывалый мужской член овладевает совсем ещё молоденькой попкой. Ей тогда показалось, что она сама лежит сейчас на той банкетке и подставляет оголённый зад отпетому извращенцу. Она даже ощутила, как его горячая твердь скользит, проникая в глубь её беззащитной задней дырочки.

В тот момент ей нестерпимо захотелось потрогать себя между ног, но руки её были привязаны к дыбе. Открыв глаза, она поняла, что эти ощущения вовсе не иллюзия! В её попе действительно прямо сейчас плавно снуёт туда-сюда нечто толстое, тёплое и упругое. Заглянув себе через плечо, девушка с ужасом осознала, что это сам маркиз пристроился к ней сзади.

Коварный любодей завершил работу над автографом и поддался соблазну полакомиться мягкими прелестями молодой незнакомки, пока она пребывает в плену своих же фантазий. Подобно тому, как герцог любил сейчас в попку свою несмышлёную пышечку, его друг и сподвижник мастерски смаковал в анал упругим пенисом гостью.

От неожиданности Лира вскрикнула и сдавила в себе член. Но мужская твердь тут же грубо напомнила о своём присутствии. Острая боль сковала тело и заставила громко застонать. Девушка с опаской и укоризной покосилась на своего соблазнителя, но не нашлась, что сказать.

— Не волнуйся, на твою невинность я не претендую. – сказал он, любуясь, как его покрытый тугими прожилками уд глубоко и легко проникает в мягкую умасленную плоть.

Не поднимая глаз и не обращая внимания на девичий вопль, эпатажный писака неспеша и как-то величественно продолжил шпилить в попу очередную поклонницу своего творчества. А та, будучи грамотно зафиксирована на дыбе, не имела и шанса что-то на это возразить.

Как ни странно, переживала она сейчас вовсе не за свою честь и даже не за девственность. Её почему-то волновало, не смажется ли от этого вновь выведенный на её ягодицах авторский вензель. Девушка расслабилась и стала прислушиваться к своим ощущениям.

Постепенно глубокие и неизбежные вторжения в попу стали доставлять томительное наслаждение, оно нарастало с каждой минутой. В конце концов Лира поддалась ритму сотрясающих её колебаний и опять закрыла глаза.

На этот раз в поле её зрения оказались два персонажа, которых раньше она точно не видела в этом большом зале. Ими оказались молодая девушка с собранными в пучок длинными светлыми волосами и коренастый дедок в сером пиджаке и маской на глазах.

И девушка, и пиджак выглядели какими-то до боли знакомыми. Все сомнения окончательно развеялись, когда Лира рассмотрела повязку, которой были завязаны глаза молодой блондинки.

Она стояла перед огромным зеркалом с голой грудью и спущенными ниже колен голубыми шортами. Внутри шорт виднелся белый лоскут её трусиков. Конец тонкого кожаного ремешка с медной пряжкой почти касался пола. Верхняя часть лица девушки была покрыта сложенной в несколько раз красной шёлковой косынкой, подозрительно напоминающей пионерский галстук.

Вне всяких сомнений, это была Валя из соседнего отряда! А тот озабоченный дедок, что прижимался к ней сзади, – никто иной, как начальник лагеря. Игорь Ильич пожирал взглядом отражение красивого молодого тела, глядя через плечо одной из своих «пионерок».

Руки его, впрочем, тоже не бездействовали. Сначала он мял и плющил обеими небольшие, но аппетитные груди девушки. Затем, продолжив одной вожделенно лапать её юные холмики с торчащими розовыми сосцами, другую запустил девчонке между ног и принялся бередить там среди тонких кудряшек створки половых губок и клитор.

Он страстно рычал, лез целоваться, лизал ей шею и посасывал мочку уха. Девушка же стояла неподвижно, опустив руки по швам, и смиренно позволяла делать с собой всё, что ему хочется.

Но в какой-то момент похотливому старикашке этого показалось мало. Он схватил девушку в охапку и куда-то поволок. Из её коротеньких штанишек при этом выпал ремень, а сами они сползли со щиколоток и тоже оказались на полу вместе с запутавшимися в них трусиками.

Мужчина сделал несколько широких шагов, после чего водрузил любовницу поперёк стоявшей неподалёку койки, подобной той, на которой Лира устроила вечером свои литературные чтения. Валя оказалась на спине. Глаза её по-прежнему были завязаны, а из одежды остались лишь высокие гольфы и повязка на лице.

Обескураженная «пионерка» попыталась свести ноги, однако властный «генсек» ей этого не позволил. Обеими руками он подхватил её под колени, широко раздвинул и задрал к потолку лодыжки. Обнажённая девичья прелесть при этом раскрылась и призывно заблестела влажной от смазки розовой мякиной.

Игорь Ильич опустился на колени и впился засосом девушке между ног. Он натужно дышал и громко чмокал, высасывая и глотая соки юного лона. Девушка поначалу сопротивлялась, недовольно мычала и всячески старалась вытолкать лысую голову из собственного межножья.

Но чем дальше, тем всё менее активными становились её попытки вырваться, а мычанье превращалось из гневно-возмущённого в сладостно-удовлетворённое. А вскоре и вовсе стихло, сменившись тихим сопеньем и хлюпающими звуками, с которыми огромный мужской язык вылизывал истекающую смазкой горячую девичью щель.

В ту минуту Лире показалось, что блондинке не впервой доводится принимать от мужчин подобные ласки. Как-то уж быстро она успокоилась и подчинилась.

Вволю натешившись языком с её нежной прелестью, ушлый дедок выпрямился и встал на ноги. Он поплевал себе на руку и смазал слюной головку члена. Его отросток удивительно походил на своего хозяина – такой же малорослый, но сбитый, коренастый и жилистый.

Игорь Ильич прижал Вале колени к животу, после чего навалился сверху. Всего лишь пара секунд потребовалась опытному ловеласу, чтобы вогнать свой упитанный кряж в тёпленькое и разомлевшее от ласки девичье дуплышко.

Следующие три минуты раздавался ритмичный скрип старой койки, Валины стоны взахлёб и страстное мужское пыхтение. Скрипы становились всё громче и чаще. Старый любовник всё яростнее впечатывал членом в пружинное ложе смазливую блондиночку. А потом он засадил в неё свой инструмент до упора, несколько раз содрогнулся, и, громко рыча, извергся спермой юной златовласке прямо в красивую щелочку.

Лира смотрела, как семя, переполнив вагину страстной развратницы, сочилось наружу. Его белые сгустки осели у неё на прозрачных кудряшках, а тягучий кисель стекал вниз по гладким ягодицам и застил ещё пульсирующую от оргазма звёздочку ануса.

Никто больше не пыхтел, не стонал, и даже койка не издавала свои истошные скрипы. Гул оргии, что творилась в огромном пристанище повелителя блуда и похоти, тоже заметно отдалился. Да и сам маэстро теперь куда-то исчез. Он больше не говорил со своей гостьей, не терзал её попу ни острым пером, ни твёрдым удом.

Однако насладиться тишиной и покоем у Лиры тоже не получалось. Как она ни старалась снова сомкнуть веки и предаться ещё какой-нибудь бесстыжей фантазии, никак не удавалось отделаться от навязчиво трубящего где-то вдалеке пионерского горна.

Его настырный призыв звучал снова и снова, возвещая подъём. А в коротких перерывах затяжной дождь отчаянно барабанил частыми каплями оп стальному водоотливу.

Лира открыла глаза и долго моргала, тщетно пытаясь понять, где находится. Прохлада дождливого утра овевала её босые ноги и оголённые ягодицы. Шорты, футболка и трусы небрежно валялись на полу возле кровати. На шее перевернулся задом наперёд порядком измятый красный галстук.

Не веря, что всё это по правде, Лира спешно оделась. Она отчаянно силилась понять, как умудрилась вчера не просто уснуть, но и проспать тут до утра? Тот дивный сон, что снился её всю ночь, никак не шёл у неё из головы. И тогда она решила, что это того стоило. Стоило, даже если ей влетит сегодня за эту отлучку на утренней линейке!

Девушка покинула заброшенный корпус и короткими перебежками направилась сначала к беседке, чтобы там перевести дух и осмотреться, прежде чем явиться к месту общего сбора.

Каково же было её удивление обнаружить, беседку не пустой! Внутри возле лавки, где вчера отсиживалась Лира, стояла голая Валя и судорожно натягивала на себя шорты. С первой попытки у неё ничего не вышло, так как в них запутались перекрученные жгутом трусы.

Не заметив из-за шума дождя, что её приватность уже нарушена, она как ни в чём не бывало сняла, встряхнула и заново надела на себя капризные предметы гардероба.

Лира подождала, пока блондинка облачится ещё и в футболку, и только потом деликатно постучала о столб беседки. Валя испуганно оглянулась и уселась на лавку.

— Ты... давно тут стоишь? – спросила она.

— Достаточно.

— Блин... Меня ещё кто-нибудь видел?

— Нет, не переживай. Я, кстати, тоже ничего такого не видела.

— Спасибо. – сгорая от смущения ответила Валя.

Она озадаченно вертела головой и дважды заглянула под лавку.

— Не это ищешь? – Лира протянула ей гольф, который подняла ещё на пороге.

— Ой, спасибо. Моё, да...

Надо сказать, выглядела Валя довольно помятой. И вовсе не потому, что попала под ливень. Версия о том, что она только что побывала под озабоченным толстяком на скрипучей койке, прозвучала бы куда правдоподобней.

— И давно ты с ним? – шепотом поинтересовалась Лира.

— С кем?! – не на шутку испугалась блондинка.

— Да брось! Я всё поняла. Поняла, но никому не скажу.

Для убедительности Лира провела пальцами вдоль рта, будто застёгивая на нем невидимую молнию.

— Поняла она... Ничего ты не можешь понять! Потому что я сама пока ни фига не понимаю. И вообще, всё это мне приснилось! Ясно?!

— Ты сама себя сейчас уговариваешь? Я вот тоже была уверена, что спала. Пока тебя тут вот не встретила...

— В каком смысле?!

Валя сначала недоверчиво нахмурилась, но потом получше взглянула на собеседницу и изменилась в лице.

— Ты чего? – насторожилась теперь уже Лира. – Будто приведение увидела...

— Стой! Так это была ты?!

— Что значит «была»? Я и есть я. Вот она, собственной персоной...

— Нет-нет! Ты мне зубы не заговаривай! Я точно тебя там видела! А ну-ка!.. Повернись ко мне боком и подними подбородок!

— Да где ты меня могла видеть?! – Лира послушно исполнила то, о чём её просят.

— В моём сне! С этим... в парике который! Ну, точно же! Он тебя сначала кругами водил, рассказывал что-то. А потом завёл в темный угол и... Кстати, а что это он там с тобой такое делал, а?!

Вот теперь Лире действительно стало не по себе. Ком к горлу подступил такой, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Погоди!.. Ты хочешь сказать... – задумчиво изрекла она, пряча фонарь в углу пол скамейкой.

— Это всё было по-настоящему??? – эту фразу девушки произнесли синхронно.

— То-то я думаю, что это из меня такое вытекает! – брезгливо посетовала блондинка.

— А мне что, выходит, теперь... – Лира вскочила и расстегнула на себе шорты. –. ..теперь всю жизнь вот с этим ходить?!

Она приспустила трусы и извернулась, чтобы увидеть свои ягодицы. На них красовались искусно выведенные рукой скандального литератора две латинские графемы: «M» на левой половинке и «S» – на правой.

— Ого! Офиге-е-еть! А что это такое? – Валя осторожно коснулась кончиком пальца кроваво-красного вензеля. – Не болит? – сочувственно поинтересовалась она.

— Охренеть!!! А почему они такие... красные??? – Лира буквально вскипела от вида яркого тату на своей попе.

— Слушай, я в этом плохо разбираюсь. Но похоже на красные чернила. Но почему не смываются?.. – наивная девушка поскребла кончиком наслюнявленного мизинца краешек монограммы, однако яркая линия и не подумала растворяться.

— Бли-и-ин! Вот дура! Сама же напросилась!

— Да на что ты напросилась-то? Это вообще что?! – натуральная блондинка была в своём репертуаре.

— Ну, понимаешь... Это автограф. – с каждой минутой Лира всё более спокойно смотрела на витиеватые литеры у себя на заднице.

— Да чей автограф-то? Того, в парике, что ль?..

— Ну, да... Маркиз де Сад, ты на веки теперь со мной! – театрально произнесла Лира, вознеся руку над головой.

Она шлёпнула себя по правой булке и натянула шорты.

— Какой ещё маркиз?.. Слушай, нам идти надо. – заключила светловолосая «пионерка», заслышав сигнал горна к построению. – Линейку лучше не пропускать!

— Это уж точно. Только, Валь, ты это... – Лира криво улыбнулась. – Ты ремень-то надень правильно. Не серди нашего Ильича!

— А что у меня с ремнём?.. Ой, блин!

Он был на месте, вот только звезда на пряжке смотрела верхним лучом вниз.

— Ага, лучше перезаправь. А то он этим же ремнём тебе задницу под хохлому и распишет!

— Слушай, да за такое он и поиметь прям перед всей дружиной может!

Обе девушки нервно, но заливисто рассмеялись.

— Ладно, Валь, ты давай в темпе вальса! Там вон уже строятся все! И дождик, кстати, почти перестал... – Лира выглянула из беседки, выставив перед собой ладонь.

Чтобы не вызывать подозрений, девушки сделали круг по территории лагеря и явились на плац со стороны своего корпуса.

У Лиры в сознании крутились обрывки воспоминаний о прошедшей ночи. А последнее, что помнила Валя, – это как вчера вечером по поручению старшей вожатой понесла в домик начальника лагеря толстую тетрадь с планами проведения «Зарницы».

* * *

— Это безобразие товарищи! Так нельзя! Так о нашем с вами сообществе скоро узнает весь мир! – негодовал президент, возвышаясь над старинным дубовым столом.

За ним по кругу сидели всё те же аббат, герцог и сам маркиз. Разумеется, он был тут хозяином, но внимательно выслушивал эмоциональные доводы лысоватого «генсека» в сером пиджаке.

— Согласно утверждённому распорядку, – распинался он, – вчера был мой черёд приводить новенькую. Ну, а Вы, наш дорогой товарищ парторг... эээ, тьфу... учредитель, почему-то решили сделать это вне очереди! И это едва не...

Франсуа де Сад прервал тираду докладчика, прежде чем тот возьмётся за ботинок. Сделал он это одним, но сильным ударом кулака по столешнице. На его лице не дрогнул ни один мускул, зато все заседающие вздрогнули.

Даже пламя висящих на стенах факелов взволнованно заколыхалось. Коренастый дедок осёкся на полуслове и, кряхтя, осел на свой стул.

— Я не стану оправдываться. – тихо произнёс маэстро разврата. – Но смею заметить, что эта девушка сама нашла вашу библиотеку и проявила интерес к моей книге. И я предлагаю впредь отдавать предпочтение именно таким заинтересованным гостьям. Тогда и встречи наши станут куда насыщенней и интересней, и об инкогнито не нужно будет так переживать.

Ушлый аббат и усатый герцог молча выслушали эти пожелания и покорно кивнули. А своенравный «генсек» достал из кармана записную книжку и что-то в неё записал.

— Вот и прекрасно. На том и порешим. А теперь давайте наконец ужинать!

После этих слов маркиза в комнату, в которой шло собрание, с разных сторон вбежали слуги и принялись быстро сервировать стол всевозможными яствами.