Пишу первый раз, понравится продолжу. (критика приветствуется) Кузница Разума

Часть 1. Дрессировка

Денис щелкнул выключателем. Тусклый свет неоновых ламп лениво растекся по подвалу, выхватывая из мрака ряды серверов, их индикаторы — синие, пульсирующие, как сердце машины. Воздух был холодным, пропитанным запахом металла, пыли и палёной проводки. Стены, увешанные кабелями и мониторами, дышали в такт его мыслям, словно весь подвал был продолжением его разума.

Neuronet Interactive — его дневная маска, корпорация, где он числился старшим разработчиком нейроинтерфейсов. Но здесь, внизу, в этом святилище он был богом. Здесь рождались его настоящие проекты.

— Система, статус, — бросил он, и синтетический голос откликнулся:

«Модули активны. Режим „Адаптация“ готов. Нейрошлем откалиброван.»

В центре комнаты возвышалось кресло — гибрид медицинского трона и пыточного станка. Тонкие электроды, тянулись от спинки к шлему виртуальной реальности. Его шлем. Перепрограммированный. Усовершенствованный. Орудие.

Денис провёл пальцем по планшету. Экран мигнул, высветив данные:

Лена Соколова. 23 года. Внушаемость: высокая. Когнитивная устойчивость: низкая.

Её лицо на фото — мягкие черты, доверчивый взгляд — вызвало у него лёгкую усмешку. Она не знала, что их «случайная» встреча в кафе была срежиссирована. Каждое свидание, каждый разговор — звенья цепи, ведущей её сюда. К нему. К креслу.

— Скоро ты будешь моей, — шепнул он, не отрывая глаз от экрана. — Идеальной.

План был готов. Осталось только привести её в подвал.

Солнце слепило, отражаясь от стеклянных фасадов небоскрёбов, и Лена щурилась, сидя за столиком уличного кафе. Город гудел: дроны с рекламными голограммами жужжали над головой, а прохожие сливались в поток. Денис появился из толпы, в руках — два стакана кофе. Карамельный раф для неё. Он всегда помнил.

— Опять кодил до утра? — Лена улыбнулась, принимая стакан. Её голос был лёгким, но в глазах мелькнула тень настороженности.

— Не совсем. — Денис сел напротив, лениво помешивая пенку. Его движения были отточенными, как у актёра, играющего роль заботливого друга. — Работал над сюрпризом. Помнишь мой проект? Полное погружение. Нейроинтерфейсы, которые меняют всё.

— Твой «переворот в VR»? — Лена закатила глаза, но уголки её губ дрогнули. Любопытство уже пустило корни.

— Он готов. — Денис наклонился ближе, его голос понизился, став почти интимным. — Хочешь быть первой, кто это увидит?

Лена замерла, стакан у её губ задрожал. В её глазах отразился неон вывески напротив.

— Серьёзно?

— Абсолютно. Сегодня. У меня дома. Всё настроено.

Она молчала ровно секунду, но Денис знал: этого достаточно. Её разум уже рисовал картины — миры, которых она никогда не видела, опыт, который он ей обещал.

— Ладно, — Лена рассмеялась, но смех был чуть резче, чем обычно. — Но, если там хоть один баг, будешь переписывать код до рассвета.

Денис улыбнулся — идеальная маска. Её слова были шуткой, но он уже видел её в кресле, видел, как шлем перекраивает её мысли, подстраивая под его волю. Игра началась. И правил в ней не было.

Подвал встретил Лену гулом. Сервера пели низкий, почти живой хор, их индикаторы мигали в полумраке. В центре комнаты возвышалось кресло, утыканное датчиками. Проекторы вокруг отбрасывали призрачные блики на стены, превращая подвал в святилище технологий.

— Выглядит... жутко, — Лена отступила, её голос дрогнул, выдавая сомнение.

— Не бойся. — Денис шагнул ближе, его рука мягко, но уверенно легла на её запястье. — Это прототип. Безопасность гарантирована.

Его слова звучали как заклинание, и Лена, словно заворожённая, позволила усадить себя в кресло. Холодные электроды прижались к вискам, шлем накрыл голову. Она сглотнула, но возразить не успела.

— Готовься, — голос Дениса стал ниже, почти механическим. — Загрузка. Три... два...

Тьма.

А затем — ослепительный взрыв света.

Лена стояла посреди бескрайнего поля. Трава колыхалась под ногами, мягкая, слишком реальная. Ветер касался кожи, нёс запах земли и свободы. Небо над головой было безупречно синим, без единого облака, но что-то в нём казалось... искусственным. Слишком совершенным.

— Денис? — её голос дрожал, теряясь в бескрайней пустоте.

— Я здесь. — Он возник рядом, но это был не тот Денис. Его черты стали резче, взгляд — властным. Он смотрел на неё, как скульптор на глину.

— Как... это возможно? — Лена шагнула назад, но ноги подкосились, словно мир подстраивался под его волю.

— Это не просто VR. — Он перехватил её руку, его пальцы были ледяными. — Здесь я задаю правила.

Щелчок пальцев.

Реальность содрогнулась. Лена вскрикнула: её платье растаяло, сменившись облегающим чёрным костюмом, холодным, как вторая кожа. Но хуже было другое — её мысли замедлились. Тревога, сомнения, привычный шум в голове — всё отступило, запертое за невидимой стеной. Она попыталась ухватиться за страх, но он ускользал, растворяясь в пустоте.

— Что ты сделал? — Она рванулась прочь, но тело не повиновалось, будто её воля была лишь тенью.

Денис поймал её подбородок, заставляя взглянуть в его глаза.

— Начал твою оптимизацию, — его голос был мягким, но в нём звенела сталь. — Скоро ты поймёшь, как это... освобождает. Быть идеальной.

Мир мигнул, и реальность снова перевернулась.

Лена очнулась в гостиной, утопающей в обманчивом уюте. Мягкий ворс ковра ластился к босым ногам, в воздухе витал аромат свежезаваренного кофе, а джаз, льющийся из невидимых динамиков, обволакивал. Слишком идеально. Словно декорация, вырванная из глянцевого каталога.

Денис восседал в кожаном кресле напротив, его аватар был пугающе знакомым — тот же, но лучше. Выше. Резче. Глаза горели холодным блеском.

— Правило первое, — он поднял палец, голос был бархатным, но с металлическим привкусом. — Ты моя гостья. Веди себя соответственно.

Лена вскочила, но мир качнулся. Тошнота сдавила горло, ноги подкосились, словно тело забыло, как быть живым. Голод. Слабость. Они были настоящими.

— Правило второе. — Денис наклонился, его улыбка не касалась глаз. — Здесь всё реально. Не ешь — ослабеешь. Не спишь — сойдёшь с ума. А если... — он сделал паузу, будто смакуя, — решишь прыгнуть с крыши, почувствуешь, как ломается каждая кость. До последнего отката.

— Ты больной... — Лена едва выдавила шёпот, но Денис рассмеялся.

— Нет. Я — бог этого мира. — Он встал, обходя её. — И у меня есть мечта. Я хочу, чтобы ты стала идеальной. Чтобы каждая твоя мысль... — его голос стал тише, — была обо мне.

— Никогда. — Лена сжала кулаки, но её голос дрожал.

— О, нет-нет. — Денис коснулся её губ пальцем, и это прикосновение обожгло холодом. — Я не ломаю разум напрямую. Это примитивно. Вместо этого...

Щелчок пальцев.

Стены дрогнули, мебель растаяла, как дым. Лена моргнула — и оказалась в детской. Своей детской. Плакаты на стенах, выцветшие, но до боли знакомые. Плюшевый медведь на кровати, сшитый бабушкой, чьё лицо она уже едва вспоминала. Всё было точным, до последней царапины на подоконнике.

— Здесь я создаю сценарии, — голос Дениса сочился из воздуха, вездесущий, как радиация. — В реальном мире травмы лечат годами. А здесь...

Дверь распахнулась с глухим стуком.

В проёме стояла её мать. Родинка на щеке, знакомый изгиб губ — но вместо тепла в глазах полыхала ненависть. Гримаса, от которой Лена в детстве просыпалась в слезах.

—. ..боль можно повторять. — Денис возник за её плечом, его шёпот был ядовитым. — Снова. И снова. Пока ты не станешь той, кем я хочу.

Лена отшатнулась, сердце колотилось, но стены комнаты сжимались, будто ловушка.

— Беги, если хочешь, — его усмешка эхом отразилась от стен. — Но куда?

Лена стояла посреди виртуальной гостиной, кулаки сжаты так, что ногти врезались в кожу. Боль была настоящей. Она чувствовала, как кровь стекает по ладоням, но слёзы в глазах жгли сильнее.

— Ты уже поняла, что бунт бесполезен, — Денис развалился в кресле, его взгляд скользил по ней, как по трофею. В его голосе мешались насмешка и холодная уверенность. — Но я справедливый создатель. Давай обсудим правила.

Щелчок пальцев. Между ними возник стол, а над ним — контракт, буквы которого мерцали голубым, словно вырезанные из неона. Текст парил в воздухе.

Условия эксперимента:

· Лена остаётся в симуляции на неизвестный срок.

· Она выполняет обязанности: готовит, убирает, обеспечивает комфорт Дениса.

· Она не пытается взломать систему или навредить его аватару.

· Если она адаптируется — Денис отпустит её в реальный мир.

Лена задохнулась, её взгляд прикипел к словам «неизвестный срок». Они пульсировали, как живые.

— Неизвестный срок? — Голос сорвался, дрожащий, почти умоляющий.

Денис оскалился, его улыбка была волчьей.

— Ты правда думала, я отпущу своё совершенство? — Он наклонился, его шёпот был ядом. — В реальности ты будешь моей. Добровольно. Я вылеплю тебя такой.

Лена хотела кричать, но горло сжало. Денис взмахнул рукой, и воздух ожил голограммами. Экраны окружили её, каждый — как осколок украденной жизни.

Фейковый профиль в соцсетях: её лицо, её смех, сторис из «отпуска» — чужие города, чужие закаты. Переписка с подругами, где каждая буква — её. Автоответчик с её голосом, её интонациями. Видеозвонки — дипфейк, где она дышит, говорит, живёт. Никто не заметит.

— Ты уехала. Навсегда, — Денис пожал плечами, будто это пустяк. — Все верят. Даже твоя мать.

Мир под Леной рухнул, реальность сжалась в точку. Она хватала ртом воздух, но он был пустым.

— Ты... чудовище, — прошептала она.

— Нет. — Денис шагнул к ней, его тень накрыла её, как сеть. — Я твой бог.

Он повернулся к окну. За стеклом плыли облака.

— Начинаем, Лена. — Его голос был холоднее стали. — Привыкай.

Дни в симуляции сливались в монотонный ритм, запущенный на бесконечный цикл. Проснуться.

Приготовить завтрак — идеальные тосты, идеальный кофе, идеальный яд в каждом глотке рутины.

Убрать дом, где пыль не смела оседать.

Ждать. Лена научилась не смотреть за окна, где был фальшивый зеленеющий мир. Денис редко появлялся, но его присутствие было везде. Иногда он приходил сам — проверять, насколько глубоко его уроки въелись в её разум.

В один из таких дней он застал её с книгой. Она сидела в углу гостиной, пальцы цеплялись за страницы, словно за спасательный круг.

— Что это? — Денис вырвал книгу из её рук.

Лена не подняла глаз.

— «1984». Иронично, правда?

Её голос был тихим, но в нём тлела искра вызова. Денис рассмеялся. Книга полетела в камин. Пламя вспыхнуло, жадно пожирая страницы, и пепел растворился в воздухе, не оставив следа.

— Здесь мои правила. — Его глаза сузились, улыбка исчезла. — И никакого Оруэлла.

Лена кивнула, её взгляд был пустым. Но внутри, за этой маской, что-то ещё дышало. Едва-едва.

Так прошло несколько дней.

Денис вошёл без стука, его шаги эхом отразились от стерильных стен кухни. Лена сидела за столом, пальцы механически крошили хлеб, оставляя на тарелке следы её апатии.

— Ты набрала 1, 3 килограмма. — Его голос был холодным, а перед Леной вспыхнул голографический график, где кривая её веса ползла вверх, как обвинение.

Она вздрогнула. Платье и правда стало теснее, ткань впивалась в талию, но это не имело смысла.

— Это же... виртуальность, — выдавила она, голос дрожал.

Денис наклонился, его пальцы сжали её подбородок, заставляя взглянуть в его глаза.

— Твой аватар — зеркало твоего разума. — Жрёшь, как свинья, — толстеешь. Я не могу переписать твои привычки. Пока.

Он разжал пальцы и швырнул на стол планшет. Экран загорелся, высветив расписание.

Ежедневный распорядок:

06:00 — Подъём. Контрастный душ.

06:30 — 45 минут кардио. Беговая дорожка в зале.

07:30 — Завтрак. 350 ккал. Не больше.

08:00–12:00 — Уборка. Готовка. Меню утверждаю я.

12:00–13:00 — Чтение. Эротические романы. Моя подборка.

13:30–14:30 — Обязательный просмотр видео. Темы: покорность, подчинение.

22:00 — Отбой. Меньше восьми часов сна — мигрень. Уровень боли: 7/10.

Последняя строка пульсировала красным: Нарушение = наказание. Боль: 7/10.

Лена побледнела, её пальцы задрожали над экраном.

— Ты спятил... — прошептала она.

— Нет. — Денис улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. — Я ускоряю твою перестройку. Ты научишься хотеть быть моей.

Щелчок пальцев. Полки с книгами вспыхнули и растаяли, оставив одну — с глянцевыми обложками, где женщины с томными глазами смотрели на Лену, как призраки её будущего.

— Твоё новое образование, — бросил Денис.

На стене ожил экран. Черно-белое изображение: девушка на коленях, губы изогнуты в покорной улыбке, глаза пусты. Лена почувствовала, как её собственное сердце замедляется, подстраиваясь под ритм этого мира.

— Это твой учебник, — сказал он. — Учись.

Лена сжала кулаки, ногти впились в ладони, но слова умерли в горле. Она молчала.

Утро наступало без солнца. Лена сидела перед голографическим экраном, её глаза следили за мельканием откровенных сцен. Руки лежали на коленях, ладони открыты, как предписывали правила. Поза была выверенной, словно у манекена.

— Правильная поза увеличивает усвояемость материала на 23%, — голос системы резал воздух.

Слёзы давно высохли. Лена не плакала — не осталось сил, не осталось смысла.

Ночью тело предавало её. Пальцы, дрожащие, скользили между бёдер, ведомые чем-то тёмным, стыдным, рождённым в эхе наказания. Боль, что ещё недавно раздирала её, теперь вплеталась в жар, который она ненавидела, но не могла остановить.

Раз в неделю являлся Денис. Его шаги были лёгкими, но каждый звук бил по нервам.

— Прогресс? — Его голос был мягким, но в нём сквозила сталь.

— Да, — Лена опустила взгляд.

Он вызвал данные на планшете, экран ожил холодным светом:

Просмотр контента: 100% выполнено. Физическая активность: норма. Вес: -2 кг.

— Хорошая девочка, — Денис провёл ладонью по её голове, потрепав волосы как собачонке.

Лена не вздрогнула. Она научилась держать тело неподвижным.

Во снах Лена ещё была собой. Она бежала по парку, где ветер был живым, настоящим, пахнущим травой и свободой. Листья шуршали под ногами, солнце грело кожу, и на миг она забывала о клетке.

Пробуждение било, как удар. Первые секунды она цеплялась за остатки сна, не понимая, где она. Затем её взгляд натыкался на экран у кровати, чьи цифры горели холодным светом:

До завершения адаптационного периода: 224 дня.

Числа вгрызались в разум. Лена закрывала глаза, но тьма под веками была такой же искусственной, как всё вокруг. Её тело, предатель, уже знало, что делать. Пальцы скользили под одеяло, ведомые чем-то горячим, стыдным. Она ненавидела это — но не могла остановиться.

Денис восседал за обеденным столом, лениво потягивая вино из бокала, его глаза отслеживали каждый шаг Лены, вошедшей с подносом. Свет голографических свечей отражался на полированной столешнице.

— Стоп, — его голос резанул воздух.

Лена замерла, пальцы стиснули поднос.

— Новое правило. — Он откинулся на спинку кресла и улыбнулся. — Одежда — привилегия. Не право.

Кровь хлынула к её лицу, щёки запылали. Она открыла рот, но слова застряли.

— Но...

— Разденься. — Его тон был твёрдым, как металл. — Сейчас.

Дрожащие пальцы потянулись к халату. Ткань с шорохом соскользнула на пол, обнажив кожу, которая тут же покрылась мурашками под его взглядом. Лена стояла, словно под сканером.

— Лучше, — Денис ухмыльнулся, его глаза скользили по ней. — Теперь подавай ужин.

Каждый шаг был пыткой. Пол холодил босые ноги, но жгучий стыд был хуже. Его взгляд осязал её и Лена чувствовала, как её воля растворяется в этом искусственном аду.

Прошла неделя. Лена больше не вздрагивала, проходя мимо зеркал. Её отражение — обнажённое, уязвимое — стало фоном.

«Голая — значит послушная», — слова крутились в голове. Она повторяла их, пока они не стали её дыханием.

Денис усложнял правила, каждое — как новый винт в её ошейнике.

Движения — только плавные, текучие, будто она танцует для невидимой камеры.

Взгляд — в пол, пока он не разрешит поднять.

Когда он ест — она на коленях у стола, руки сложены, готовая подать следующее блюдо.

Однажды он остановил её, его голос был мягким, но ядовитым.

— Повтори.

Лена знала, что он хочет. Она сглотнула, но голос не дрогнул.

— Моё тело существует для Вашего удовольствия.

Слова вырвались ровно. Денис улыбнулся, его пальцы коснулись её щеки.

— Молодец, — шепнул он.

Лена не моргнула. Её разум был где-то далеко, запертый в клетке.

Ночью, в холодной тишине спальни, Лена лежала на кровати, уставившись в потолок. В темноте её мысли оживали, яростные и кровавые. Она представляла, как вонзает нож в горло Дениса, как алая струя заливает его безупречный пол, как его глаза расширяются от ужаса. Она смаковала каждую деталь, пока сердце дико колотилось в груди. Но утро наступало, как приговор. Лена вставала, обнажённая, с подносом в руках, глаза опущены.

— Кофе, — бросал Денис, не глядя на неё.

— Да, Денис, — её голос был ровным.

Она подавала чашку, её движения были отточенными. Словно кукла. Месть жила только в её голове, запертая за стенами.

Денис распахнул дверь в прежде запертую комнату, его ухмылка была холодной.

— Я знаю, чем ты занимаешься по ночам, — его пальцы впились в запястье Лены, втаскивая её внутрь. Кожа заныла под его хваткой.

Лена задохнулась. Стены комнаты сверкали витринами: вибраторы, наручники, плети, маски — инструменты, названия которых она едва знала, но их вид леденил кровь. В центре возвышалось кресло, похожее на стоматологический кошмар, с кожаными ремнями и металлическими шипами, поблёскивающими, как угроза.

— Теперь это — твоя единственная отдушина, — Денис провёл пальцем по розовому вибратору, его форма была пугающе реалистичной. — И только с тем, что я выберу.

Лена сглотнула, её голос дрожал.

— Я... не хочу...

— Захочешь. — Его тон был стальным, не допускающим возражений. Он щёлкнул пальцами, и стена ожила огромным экраном. Зацикленные сцены заполнили пространство: крики, стоны, актрисы, чьи лица искажались в искусственном экстазе, сжимали те же игрушки. — Твой разум уже мой. Это лишь вопрос времени.

Денис вышел, оставив дверь открытой. Свет из комнаты сочился в коридор, а звуки с экрана эхом отражались в её голове. Лена стояла, не в силах двинуться, её сердце билось в такт чужим стонам.

Три дня Лена держалась. Она избегала комнаты, её шаги обходили открытую дверь, словно та была пропастью. Но тело не лгало. Оно предавало её.

На четвёртую ночь она проснулась, задыхаясь. Простыня липла к коже, мокрая от пота и чего-то ещё. Сердце колотилось - требуя, умоляя.

«Только один раз», — шептал разум.

Комната звала, как сирена. Лена вошла на цыпочках, босые ноги дрожали на холодном полу. Витрины мерцали, их содержимое — плети, ремни, вибраторы — смотрело на неё. Она потянулась к самому маленькому устройству, пальцы тряслись, будто касались запретного.

— Я знал, что ты придёшь, — голос Дениса хлынул из динамиков.

Лена вскрикнула, вибратор выпал из рук, ударившись о пол с глухим стуком. Экран ожил сам, и на нём был он — Денис, его глаза горели, следя за каждым её движением.

— Продолжай, — приказал он, его голос был одновременно везде и нигде. — Я смотрю.

Лена замерла, её дыхание сбилось, но тело — предатель — уже знало, что делать. Пальцы, дрожа, подняли устройство и, под его взглядом, она ввела в себя вибратор.

Жизнь Лены раскололась на три бесконечных цикла.

Служение. Готовка — идеальные блюда, поданные с опущенными глазами. Уборка — стерильность, которой не существовало вне её усилий. Удовлетворение его прихотей — от кофе ровно 65 градусов в позе, ожидающей его одобрения, до служения подставкой для ног.

Обучение. Экран, заливающий её разум отобранным ядом: сцены подчинения, покорности, искусственного экстаза. Каждое видео въедалось в память.

Разрядка. Комната желаний, где она ломалась под собственным стыдом. Только там, только с тем, что он выбирал — устройства, холодные и чужие, лежали наготове.

Иногда Денис являлся сам, восседая в кресле, его взгляд, подавлял её волю. Она корчилась под этим взглядом, тело подчинялось.

— Скажи: «Спасибо, что разрешил мне кончить», — его голос был мягким, но острым.

— С-спасибо... — Лена шептала, каждое слово — как нож в её собственное сердце.

Он улыбался, и эта улыбка была хуже любой боли.

Тренировки давали свое и вот уже через десяток дней Лена стояла перед зеркалом в тренировочной комнате, вытирая пот, стекающий по вискам. Её отражение было безупречным: подтянутый живот, упругие изгибы, кожа — отполированный пластик. Идеальная оболочка, вылепленная под чужую волю.

— Ещё два подхода, — голос Дениса хлынул из воздуха.

Лена молча взяла гантели. Бег, силовые, растяжка — день за днём, но что-то изменилось. Каждый наклон, каждое движение посылало волну жара между бёдер, слишком яркую, слишком сладкую.

«Это не я», — шептал разум, но тело уже не слушало.

В запретной комнате она больше не сопротивлялась. Дверь закрывалась, и пальцы сами тянулись к витринам. Сегодня — розовый дилдо с присоской. Лена прикрепила его к стене, опустилась на колени, и ввела в себя с легким стоном. Она начала насаживаться на него с каждым толчком все яростнее, чувствуя, как губы растягиваются вокруг него.

«Легче, чем вчера», — мелькнула мысль, но тут же утонула в нарастающем тепле, которое поглощало её полностью.

За дверью Денис следил за графиками на экране, линии которых ползли вверх:

Средний диаметр используемых объектов: +0.3 см/неделю. Частота посещений: +20%.

Его губы изогнулись в улыбке.

— С сегодняшнего дня, — он швырнул перед ней новый планшет, — ты будешь посещать комнату не только ночью, а также после тренировок. Обязательно.

Лена вспыхнула, щёки залила краска, низ сладко потянуло.

— Зачем? — Голос был слабым, почти умоляющим.

— Эндорфины усиливают твой отклик. — Денис провёл пальцем по экрану, обновляя расписание. — Ты научишься управлять своим... голодом.

Экран мигнул:

14:00–14:30 — Восстановительные процедуры (обязательно).

Лена кивнула, но внутри просыпалось пламя.

Месяц растворился в цикле подчинения. Лена больше не считала дни. Она ждала моментов, когда тело брало верх.

Её кожа стала предателем. Шелест ткани во время уборки, тёплый поток воды в душе, даже случайное касание — всё будило жар, который она уже не могла игнорировать. Дилдо, некогда казавшийся пугающим, теперь принимался ею без сопротивления, но она хотела большего.

Однажды на кухне, склонившись над столешницей, она почувствовала влагу между бёдер. Жар разлился, внезапный и неконтролируемый.

«Не сейчас... ещё не время», — мелькнула мысль, и она попыталась отвлечься, но руки уже двигались, пальцы скользнули вниз, игнорируя её волю.

— Я вижу тебя, — голос Дениса хлынул из динамиков, пропитанный садистским торжеством.

Лена замерла на миг. Её тело, запрограммированное его системой, не остановилось. Она продолжала, ласкать себя четырьмя пальцами изнутри, а пятым натирая клитор, под его невидимым взглядом, и стыд, смешанный с жаром, пожирал последние осколки её прежнего «я».

Подвал гудел от перегрузки. Сервера пели низкую, монотонную песнь, их индикаторы мигали в такт, словно глаза машины. В центре комнаты возвышалась прозрачная капсула, наполненная мутной питательной жидкостью. Внутри, подвешенное, как экспонат, плавало обнажённое тело Лены. Электроды, опутывали её кожу, а внутримышечные стимуляторы заставляли мышцы сокращаться — ритмично, механически, в точности повторяя движения её аватара в симуляции.

Денис стоял перед капсулой, его лицо освещал свет мониторов. Графики на экране пульсировали, отображая данные:

Полная синхронизация достигнута.

Её реальное тело теперь было зеркалом виртуального: подтянутый пресс, выточенный часами тренировок; эрогенные зоны, чья чувствительность была усилена до предела; и главное — растянутость, которую он так тщательно программировал, неделя за неделей.

— Идеально, — пробормотал он, его голос был едва слышен за гулом серверов.

Он провёл пальцем по стеклу капсулы, его взгляд скользил по её телу, как по чертежу завершённого проекта. Через месяц она будет готова — податливая, покорная, принимающая его в реальности так же легко, как в его личном аду.

Гардероб Лены превратился в витрину порока. Кружевные боди с вырезами, обнажающими ровно те места, где Денис любил задерживать взгляд. Корсеты, сжимающие её талию до предела, чулки с подвязками, которые она застегивала дрожащими пальцами, латексные костюмы всевозможных покроев.

— Сегодня наденешь это, — Денис швырнул на кровать комплект: полупрозрачное чёрное тонкое бельё и дурацкий поясок с кошачьими ушками, насмешка над её достоинством.

Лена молча взяла ткань, её пальцы едва дрожали — привычка вытеснила стыд. Она натянула бельё, чувствуя, как оно липнет к коже.

— И да, — Денис шагнул ближе, его голос был мягким, — я обновил

твою комнату.

Лена замерла, её дыхание сбилось.

— Но... я... — слова застряли в горле.

— Ты готова к настоящему. — Он провёл пальцем по её виртуальной шее, его прикосновение было холодным. — Теперь всё будет, по-моему.

Лена опустила взгляд. Её тело знало, что сопротивление бесполезно, но где-то глубоко, под слоями подчинения, тлела искра.

Когда игрушки достигли предела — 8 сантиметров в диаметре, выточенных её телом под его волю, — Денис принёс пояс целомудрия, не из кожи или металла, а из гладкого, чёрного материала, словно слитого из самой симуляции. Встроенное устройство — дилдо, идеально повторяющее размер, ставший для неё нормой, — поблёскивало, как насмешка.

— Отныне это — часть тебя, — Денис защёлкнул замок на её талии.

Лена сжала бёдра, но устройство тут же напомнило о себе вибрацией. Каждое движение — лёгкое давление. Наклон — глубже, как вторжение, от которого не скрыться. Попытка снять — короткая вспышка боли.

Её щёки вспыхнули, дыхание сбилось, когда она посмотрела на Дениса, но его глаза были холодным фиксирующие её реакцию.

— Привыкай, — шепнул он, наклоняясь ближе, его голос был ядом. — Скоро ты почувствуешь меня в реальности.

Лена задрожала, но не от страха, а от возбуждения — её тело, предатель, уже знало, как подчиниться.

Пояс жёг кожу, но не так сильно, как нестерпимое возбуждение, которое теперь стало её вечным спутником. Лена просыпалась ночью от собственных стонов, ворочалась на простыне, но холодный металл между бёдер не давал ни малейшего шанса на облегчение.

— Ты знаешь, как решить эту проблему, — утром Денис обводил пальцем её дрожащие губы, заставляя вздрагивать. — Второй путь всегда открыт.

Она отворачивалась, но уже через два дня не выдержала.

Комната игрушек теперь казалась насмешкой — все эти вибраторы и фаллоимитаторы бесполезны с запертым поясом. Лишь один предмет привлёк её внимание: тонкий стеклянный жезл с округлым наконечником.

Первый раз она плакала от боли. Второй — от стыда. К пятому — тихие всхлипы сменились прерывистыми стонами.

Вскоре она увеличила размер игрушки.

Следующие дни были посвящены эстетике движения.

Денис щёлкнул пальцами, и зеркальная стена ожила, отразив Лену — уже не её, а куклу. Латексный корсет сжимал талию, вырезая её дыхание. Прозрачная юбочка, едва прикрывающая пояс целомудрия, была насмешкой над скромностью. Лаковые туфли на 12-сантиметровой шпильке с платформой впивались в ноги.

— Поза «Ожидание», — скомандовал Денис.

Лена подчинилась мгновенно, тело знало, что делать: спина прогнулась, руки скрестились за головой, бёдра выдвинулись вперёд, взгляд уткнулся в пол, но подбородок приподнялся, обнажая шею. Она была статуей, выточенной для его взгляда.

— Хорошо. Теперь «Приглашение».

Она перетекла в новую позу, каблуки вгрызлись в ковёр. Одна нога выставлена вперёд, ладони раскрыты вдоль бёдер, губы приоткрылись, и пояс сместился, вызвав тихий, предательский стон. Жар вспыхнул, но Лена не моргнула.

Денис обошёл её, как хищник, его глаза сканировали каждый изгиб, каждый угол.

— Быстро учишься, — он остановился сзади, его дыхание коснулось её шеи, пропитанной потом. — Но это только начало.

На стене вспыхнуло расписание:

14:00–16:00 — Тренировка поз (ежедневно)

16:30–17:30 — Ношение спецобуви (прибавка +1 см/неделю)

Лена посмотрела на туфли, чьи шпильки уже ломили кости. Как долго она сможет выстоять?

К концу недели тело Лены стало картой страданий. Мозоли покрывали ступни, израненные шпильками, которые она уже не снимала. Пояс целомудрия оставил тёмные синяки на бёдрах, его давление было вечным. Но её тело выучило семнадцать поз, каждая вшитая в мышечную память.

Денис добавил новые цепи к её ошейнику.

— Отныне ты спишь в корсете, — произнес Денис. — И просыпаешься в позе, которую я выберу.

Первая ночь была адом. Руки, скованные ремнями, онемели, корсет сдавливал рёбра, пояс впивался глубже с каждым вдохом. Лена не могла шевельнуться, её тело было статуей, запертой в его фантазии.

Утром Денис нашёл её — глаза мокрые от слёз, но поза «Спящей нимфы» идеальна: спина прогнута, руки раскинуты, бёдра приоткрыты.

— Совершенство, — шепнул он, его пальцы запустили вибратор, встроенный в пояс.

Лена не дрогнула. Волны удовольствия хлынули, затопляя её разум, но она осталась неподвижной, как кукла. Внутри, под этой маской, скрывался пожар наслаждения.

После того как Денис одел на нее пояс, ее занятия переключились на анус. С каждым днем размер становился все более ужасающим, но вскоре она уже скакала на конском дилдо, насаживаясь на него до предела и испытывая очередной оргазм. Кишка выворачивалась наружу, когда она снималась с него.

Металлический щелчок замка эхом отразился в комнате. Новый пояс — холодный, гладкий, — сжал талию Лены. Два силиконовых стержня, один диаметром 8, а второй 10 сантиметров, вторглись в её тело, и она ахнула, чувствуя, как мышцы предательски сжимаются вокруг них, подчиняясь чужой воле.

— Расписание мочеиспускания: 8:00, 14:00, 21:00, — Денис провёл пальцем по планшету, его голос был бесстрастным. — Дефекация: раз в три дня, после клизмы. Не попросишься — будешь терпеть.

Лена попыталась шагнуть, но стержни надавили глубже и завибрировали, заставив её вцепиться в стену. Ноги дрожали, мир сузился до пульсирующей боли.

Неделя спустя, каждый шаг был пыткой. Дилдо вибрировали в её теле, каждый наклон тёр клитор о пластину пояса, посылая искры жара, которые она ненавидела, но не могла остановить. Ночи стали бессонницей: Лена скребла стены, грызла подушку, каталась по полу, но облегчения не было.

— Посмотри это, — Денис бросил перед ней планшет.

Экран ожил: девушка в таком же поясе, её губы жадно обхватывали огромный член, её глаза закатывались от каждого толчка в горло. Грудь, которую она яростно сжимала, пока из сосков брызгало молоко... Каждое движение было экстазом.

— Многие кончают от самого процесса, — Денис наклонился, его шёпот был ядом. — Хочешь попробовать?

Лена выдохнула, её взгляд был полон энтузиазма.

Она стояла на коленях перед зеркалом, дрожащие пальцы сжимали грудь.

— Сильнее, — приказал Денис, его голос резал, как ток.

Лена дёрнула соски оттягивая ох до предела, копируя движения с видео, её тело подчинялось и наслаждалось этой болью.

— Теперь представь мой член у рта.

Губы раскрылись сами, язык высунулся, дрожа в ожидании. Она представляла себя со стороны, и жар между бёдер становился сильнее.

— Хорошая девочка, — Денис улыбнулся. — Завтра продолжим.

Он ушёл, оставив её на коленях — мокрой, дрожащей и безумно возбуждённой.

Глухой, влажный звук глотания разорвал тишину комнаты. Лена вцепилась пальцами в распухшие соски растягивая их, её тело выгнулось в агонии, когда 25-сантиметровый дилдо полностью исчез в её горле. Щелчок — основание коснулось губ.

В этот миг её тело стало чужим: соски, растянутые до кровавых полос, пульсировали болью; глаза закатились, обнажив белки; оргазм, яростный и неконтролируемый, взорвал её, заставив анус рефлекторно сжаться на втором дилдо.

Зеркало напротив отразило чарующую в своем разврате картину: тушь размазана по лицу; слюна и сопли текли через нос и рот на грудь, смешиваясь с потом; но хуже всего — улыбка, довольная успехом, и пальцы, сложенные в V-знак.

Денис следил за данными на экране:

Глубина глотания: 100%. Болевой порог: +37%. Самовозбуждение: автономный режим.

— Пора менять подход, — пробормотал он, открывая скрытый ящик. Внутри лежали новые инструменты: ошейник с электродами, готовыми жалить горло; силиконовые накладки, превращающие соски в твёрдые, вечно эрегированные шипы; маска, оставляющая открытыми только рот и ноздри, как у животного.

— Если ты стала зверем, — шепнул он, поглаживая ошейник, — будешь жить как зверь.

Утро началось с холодного душа, хлещущего прямо в клетке, где Лена скорчилась, дрожа. Кормление — протёртая масса через трубочку, поданная его рукой. «Прогулка» — тридцать минут в беличьем колесе, подключённом к трем вибраторам, которые гудели в такт её шагам.

Ошейник бил током за каждый неверный шаг, и Лена хрипела, задыхаясь. Но когда Денис протянул ей силиконовую косточку, её губы, дрожа, облизнулись — жадно, почти инстинктивно. Она схватила ее и начала грызть и посасывать.

Щелчок пальцев Дениса — и клетка растаяла. Лена рухнула на колени, пояс с дилдо впился в воспалённую кожу, каждый рывок отдавался болью, смешанной с предательским жаром.

— Пора выбирать, зверушка, — Денис присел перед ней, притянув ее к себе пальцами за ноздри. Его глаза блестели. — Кошечкой? Собачкой? Или... чем-то поинтереснее?

Голос Лены, хриплый от вчерашних «тренировок», сорвался:

— К-кошкой...

Денис расхохотался, рванув цепочку ошейника так, что её шея дёрнулась.

— Предсказуемо, — его голос был ядом. — Нет, дорогая. Мы сыграем по-настоящему.

Он швырнул на пол пять чёрных карточек.

— Выбирай наугад. Пусть судьба решает.

Дрожащая рука Лены потянулась, пальцы коснулись глянцевой поверхности. Карточка перевернулась.

Розовая свинья с игривым завитком хвоста.

— О-о, нет... — её шёпот сорвался в жалобный писк.

Денис улыбнулся, медленно, будто смакуя. Из ящика он достал набор: анальную пробку с свиным хвостиком; кольцо для языка; маска с ушами, превращающая лицо в плоскую, свиную морду; и воронка для кормления.

— Поздравляю, хрюшка, — он наклонился, щёлкнув замком её пояса. — Хватит с тебя дилдо. Настоящие свиньи любят грязь. И я позабочусь, чтобы её было достаточно.

Лена задрожала, её взгляд застыл на воронке, а разум, похороненный под слоями подчинения, кричал, но не мог пробиться.

Лена стояла на четвереньках перед зеркалом, едва узнавая себя.

Розовый латекс обтягивал каждую складку кожи, превращая её тело в карикатурную свинью. Маска с плоской мордой и круглыми ноздрями оставляла открытыми только глаза, полные унижения, и рот, обрамленный резиновыми губами. Перчатки и ботинки в виде копыт заставляли пальцы неестественно подгибаться. Анальная пробка с закрученным хвостом покачивалась при малейшем движении. Ошейник мерцал красным огоньком, готовый ударить током за любое нарушение.

— "Правила просты, хрюшка, " — Денис похлопал её по спине, заставляя вздрогнуть. — "Только хрюканье. Только грязь. Только послушание."

Хлев встретил Лену волной зловония. Навоз и гниющий корм забивали ноздри, ещё до того, как она открыла глаза. Вокруг копошились свиньи, их влажные рыла толкались в её бока. Под коленями хлюпала жижа — липкая смесь грязи, объедков и навоза, цепляющаяся к коже. Над головой висела железная миска, трижды в день извергающая густую, тошнотворную массу.

— Твой рацион, — голос Дениса раздался из динамиков. — Специальная смесь для набора веса. Через месяц твои бёдра застрянут в дверях.

Лена рванулась вверх, но ошейник ударил током. Она рухнула обратно в грязь, хрипя, её тело содрогнулось, а маска с пятачком вдавилась в жижу. Свиньи вокруг захрюкали, словно приветствуя новую товарку.

Её разум растворялся в вони этого нового дома.

Каждое утро начиналось одинаково: бег на четвереньках по специальному треку с электростимуляцией — если замедлялась, ток подгонял; кормление — густая масса липла к нёбу, но есть приходилось всё — иначе голод; "Игры" — Денис бросал в грязь "лакомства", заставляя рыться носом.

К концу недели колени покрылись кровавыми мозолями, а голос превратился в натуральное хрюканье. Тело само виляло хвостиком при виде хозяина.

Лена не заметила, когда всё изменилось. Однажды, роясь рылом в грязи, она вдруг завизжала от удовольствия. Жирные бока терлись о землю. Хвост дёргался в такт. Глаза закатились.

Денис наблюдал с камер, попивая вино:

Прогресс: 100%. Инициация завершена.

Лену выдернули из хлева за ошейник, цепь натянулась, впившись в шею. Ледяная вода из шланга хлестала по розовому латексу, смывая корку грязи и навоза. Струи били в маску, просачиваясь под пятачок, вымывая сопли и слюну. Она дрожала на четвереньках.

Денис отбросил шланг и расстегнул ширинку.

— Ты старалась, хрюшка, — его голос был ядом, пропитанным насмешкой. — Покажи, чему научилась.

Лена почувствовала, как слюна наполняет рот — рефлекс, вбитый неделями унижений. Её губы дрогнули, потянувшись вперёд, к его твёрдому члену, как к лакомству, которым он для нее и являлся.

— Давай, хрю, — Денис ухмыльнулся, его глаза горели. — Покажи, как благодарная свинья служит хозяину.

Она подалась вперёд, и в этот миг её разум вспыхнул с благодарностью за эту возможность.

Резиновый пятачок дрожал, касаясь головки, — первое прикосновение было чужим, липким. Лена ощутила вкус — солёный, живой, далёкий от холодного силикона, к которому её приучили. Рвотный спазм сжал горло, но ошейник тут же ударил током, заставляя мышцы расслабиться.

Денис положил руку на её затылок.

— Глубже, хрю, — его голос резал, как код, ломающий систему. — Ты же любишь засовывать в себя всякую дрянь.

Лена закатила глаза, белки сверкнули в полумраке. Её тело подчинилось, требуя чего-то живого. Горло раскрылось, принимая его, и вот уже голова работает с хлюпами и урчанием принимая член Дениса до конца.

Лена уловила ритм, как машина, отлаженная до предела. Её щёки втягивались в нужный момент, язык, стянутый кольцом, скользил по заданной траектории. Она глотала сразу, не ощущая даже намеков на рвотные позывы, — рефлекс, вбитый неделями унижений. Её тело знало, что делать.

— О да... моя умная свинка, — Денис напряг бёдра, его голос был пропитан ядовитым торжеством.

Лена ощутила пульсацию, но не остановилась. Горячая награда хлынула в горло, и она приняла её с восторгом от доверия, которое ей оказывал хозяин. В зеркале напротив её маска-пятачок блестела, отражая не человека, а вещь, доведённую до совершенства его волей.

— Отлично, — Денис застёгивал брюки, его взгляд скользил по Лене. — Но не думай, что ты особенная. Хороший скот заслуживает награды, только и всего.

Он щёлкнул пальцами, и автоматическая дверь хлева распахнулась с глухим лязгом. Вонь навоза хлынула в комнату, Лена не шелохнулась. Тогда Денис пнул ее ногой под зад. Она захрюкала, радостно, почти инстинктивно, и поползла обратно в грязь. Её колени утопали в жиже, латексная маска блестела под светом, а хвостик подрагивал в такт движению.

Она была дома — в клетке, которую он для неё создал.

Через неделю он забрал ее в дом.

Лена стояла перед зеркалом. Её тело, некогда подтянутое, теперь было изуродовано: складки жира свисали с живота, бёдра расплылись в бесформенные валики. Она разжирела и действительно стала похожей на жирную свинью. Латексный костюм валялся на полу, сброшенной кожей, оставляя её обнажённой перед правдой своего отражения. Её глаза, мутные от слёз, избегали стекла, но не могли скрыться от стыда.

— Посмотри на себя уродина и выбирай, — Денис скрестил руки. — Моя изящная игрушка... или жирная свинья?

— П-пожалуйста... — её голос, хриплый и сломленный, едва пробился сквозь тишину. — Я не хочу... назад...

— Убеди меня, — он шагнул ближе, его пальцы грубо вцепились в её волосы, рванув голову назад. Он плюнул ей в рот, и она проглотила.

Её взгляд встретился с его, Денис улыбнулся.

Лена рухнула на колени, её располневшее тело дрожало, но взгляд был прикован к ширинке Дениса. Когда он расстегнул брюки, её рот раскрылся мгновенно. Она боялась лишь одного — что он передумает.

— Открывай шире, свинья, — его голос дрожал в раздражении.

Лена разинула рот, и он вошёл, глубоко, до самого горла, заполняя её, как машина заполняет пустоту. Горячая струя мочи хлынула в глотку, обжигая. Она начала глотать, горло судорожно сжалось, но Лена не отстранилась — глотала, как запрограммированная кукла, каждая капля была её надеждой.

Денис смотрел сверху, оценивая.

— Ничего не пролила... Хорошая... девочка.

Лена осталась на коленях облизывая губы.

Денис отстранился, застёгивая брюки. Лена осталась на полу, её подбородок блестел от слюны и мочи. Она не шевелилась, ожидая вердикта.

— Ты меня убедила, — сказал он. — Но, если хочешь быть игрушкой, а не скотом, верни своё тело в форму.

Он швырнул полотенце, но оно упало рядом, неприкосновенное. Лена не двинулась, её глаза смотрели снизу вверх, ожидая команды.

— Комната удовольствий снова открыта, — продолжил он, присев перед ней и зажав её пухлую щеку пальцами. — Новая цель: к концу месяца все твои дырки должны принять мою руку. Поняла?

Лена закивала, её движения были резкими, почти механическими. В глазах смешались страх и больная благодарность.

— Да... да, господин! — вырвалось из неё, голос дрожал от истерического рвения.

Она рухнула вперёд, её губы прижались к его туфлям, бормоча «спасибо» с безумным восторгом, как молитву своему палачу.

Режим Лены стал машиной, перемалывающей её тело и разум. Жёсткая диета — протеин, вода, витамины — высушивала, очищала ее. Тренировки — бег, йога, растяжка — выжигали жир, оставляя шрамы от напряжения. И главное — комната удовольствий, где она проводила часы, растягивая себя, как материал.

Странно, но Лена делала это с рвением. Страх хлева — вони, грязи, унижения — гнал её вперёд.

Когда Денис приходил, его глаза оценивали её прогресс: анус, принимающий четыре пальца без сопротивления; вагина, растянутая гудящими, толстыми вибраторами; горло, свободно глотающее 30-сантиметровый дилдо без рвотного рефлекса.

Каждый раз, ловя его взгляд, Лена чувствовала, как её собственные глаза кричат: «Я сделаю всё. Только не отправляй меня обратно». Её тело подчинялось воле к жизни даже в качестве игрушки.

Месяц стёр её прошлое. Лена стояла перед зеркалом, её тело снова было подтянутым, выточенным диетой и тренировками, но шрамы от ошейника — тонкие — напоминали о хлеве. Она смотрела на себя, но видела то, что он создал.

— Ну что, игрушка... покажешь, на что способна? — Денис поднял руку, его пальцы медленно сжались в кулак.

Лена улыбнулась. Она раздвинула ноги шире, её взгляд встретился с его, и в нём мелькнуло что-то — не страх, не покорность, а нечто, что заставило его бровь дрогнуть. Он ввел кулак без сопротивления, в ее анус. Затем второй в вагину. Повертел их там и начал по очереди вытаскивать и вставлять, как двухтактный двигатель. Скорость нарастала и со стороны казалось, что он отрабатывает удары. Кулак во влагалище ударялся в матку. Лена закричала от удовольствия и соки, брызнувшие из нее, попали ему на туфли. Он вынул руки и Лена, не отойдя от оргазма, упала на колени и стала вылизывать свою жидкость с его туфель. Он поднял ее за шею и плюнул в лицо. Она открыла рот, куда тоже поместилась его кисть. Денис ощупывал ее горло в надежде вызвать рвотный рефлекс, но только слюни текли из ее рта, глаза были выпучены.

— Идеально, — шепнул он, вытаскивая мокрую руку, блестящую от слюней под неоновым светом. — Теперь ты готова к настоящему служению.

Лена улыбнулась.

Её тело подчинялось, но в этой улыбке, в этом движении, таилась тень, которую он не запрограммировал.

На стене вспыхнул график:

06:00 — Утренний туалет (принятие мочи хозяина натощак)

07:30 — Танцевальная тренировка (развитие грации)

12:00 — Обеденный перерыв (кормление с рук + обязательное употребление спермы)

18:00 — Стриптиз-практика (отработка движений перед зеркалом)

22:00 — Ночное обслуживание (полное очищение хозяина перед сном)

На следующий день, Лена стояла на коленях, её язык, скользил по шнуровке его ботинок, оставляя влажный след.

— Хорошая девочка, — Денис рванул её за волосы, заставляя подняться. — Но теперь ты должна быть не просто послушной. Ты должна соблазнять.

Её взгляд, полный обожания не дрогнул, а тело уже знало, что делать.

Зеркальный зал гудел низким битом. Лена двигалась под ритм, её тело изгибалось с механической грацией: волна бёдер — медленная, как приманка; латексный костюм соскальзывал с плеча, обнажая кожу, выточенную его волей. Финал — шпагат, ноги разведены, её отверстия пульсировали в такт музыке, как часть программы.

Денис восседал в кресле, его глаза, холодные, как датчики, фиксировали каждый изгиб.

— Быстрее. Сексуальнее, — его голос резал, как ток. — Хочешь, чтобы я использовал тебя, а не просто смотрел?

Лена ускорила движения, её тело стало откровеннее, анус подрагивал, как индикатор, сигнализирующий готовность. Влагалище истекало соками.

— А теперь почисть своею дырою мои туфли, — сказал Денис и вытянул ноги вперед. — Сделай это красиво, в шпагате.

Она, подчиняясь, раздвинула ноги, села на поперечный шпагат нанизавшись на носок туфли своим хлюпающим влагалищем, на котором она стала елозить, насаживаясь до самого каблука. Затем она грациозно пересела на вторую ногу. Сделав несколько фрикций она сползла с него и прогнувшись как кошка загнала туфлю до самого горла вычистив ее от своих выделений. Тоже самое, Лена проделала со второй. В зеркалах отражалась не женщина, а просто самка, созданная для его удовольствия.

— Сегодня особый день, — объявил Денис развязывая галстук. — Ты заслужила стать моим личным унитазом.

Лена опустилась на колени, её глаза блестели больным восторгом. Она раскрыла рот, готовясь принять его, как принимала всё.

Он направил струю прямо в её горло.

— Глотай. Всё до капли, — его голос был командой, вшитой в её подсознание.

Лена не просто подчинилась. Её руки, дрожа, потянулись к его яйцам, пальцы нежно массировали, пока горло работало, как идеальный слив. Она глотала, её движения были точными, как у живого писсуара, созданной для этой функции. Денис смотрел сверху с удовлетворением.

Месяц превратил Лену в автомат. Её танец был безупречен. Её отверстия подстраивались под любые размеры, как универсальные дыры. Её разум восторгался происходящим.

Когда Денис приводил гостей в вирт, она выполняла программу: стриптиз, изгибы тела под их взглядами; обслуживание, её рот и влагалище и анус — идеальные инструменты поглощали все что выдавали гости; затем чистка обуви и благодарность.

В конце вечера Лена ползала по полу, её язык вылизывал следы ботинок и прочей грязи, в её глазах светилось счастье. Она была совершенством и хлев, некогда её кошмар, растворился в тени её новой реальности.

Но вот и пришло время испытания.

Денис провёл пальцами по холодному корпусу ФАК-машины, её металлический блеск отражал его силуэт. Лена дрожала на коленях перед ним жаждая новых горизонтов.

— Последний тест, игрушка, — его голос был низким, как гул серверов. — Пройдёшь — верну в реальный мир.

Её глаза вспыхнули надеждой, но разум знал: его обещания — это ловушка.

Он пристегнул её к аппарату с хирургической точностью: гигантские дилдо, 10 сантиметров в диаметре, вторглись в два отверстия, запрограммированные на беспрерывное колебание; вакуумные помпы сжали грудь, вытягивая соски в 5-сантиметровые столпы; катетер-вибратор в уретре бил током при малейшем расслаблении; прищепка с грузами растянула клитор до предела, пульсирующего болью.

— Каждые два часа — десять ударов плетью, — Денис щёлкнул пальцами. — Пропустишь хоть один — начнём заново.

Машина ожила, её гул был низким, как сердцебиение системы.

В первые 4 часа дилдо раздирали её изнутри, мышцы трещали и тянулись. Соски потемнели от кровоподтёков, клитор горел алым. Через 8 часов сфинктер перестал смыкаться, из отверстия сочилась смесь смазки и крови, прямая кишка тянулась за вибратором как презерватив. Помпы сделали соски неестественными, похожими на пальцы. Клитор растянулся и набух, выглядя как маленький пенис.

После 12 часов плеть рассекла ягодицы, кожа лопнула, как тонкий пластик. Лена кончила без прикосновений, боль слилась с оргазмом, её глаза закатились, но разум цеплялся за сознание.

Машина затихла и Денис достал из нее вибраторы. Из задницы свисала прямая кишка, а из влагалища высунулся кончик матки, он впихнул их на место рукой. Затем взял набор хирургических зажимов: кольца для сосков, фиксирующие их в вытянутом состоянии; грузик на клитор, не дающий ему сократиться; анальные расширитель, навсегда лишающие её контроля над сфинктером и катетер для контроля мочеиспускания.

— Теперь ты — произведение искусства, — он провёл пальцем по её мокрому лбу.

Лена улыбнулась сквозь слёзы, её лицо было маской боли и гордости.

Денис с бережностью уложил её на кушетку.

— Обещание есть обещание, — его голос был мягким, но ядовитым. — Завтра ты проснёшься в реальности.

Лена хотела ответить, но горло, растянутое до предела, издало лишь хрип. Её губы сложились в немое «спасибо», но в глазах, где-то глубоко, тлел вопрос.

Лена задыхалась, её грудь вздымалась, когда сознание вырвалось из тьмы. Она сидела в кресле виртуальной реальности, пальцы судорожно вцепились в подлокотники. Глаза метались по комнате, цепляясь за знакомые детали: джинсы, футболка, кроссовки — её старая одежда, как насмешка над свободой. Но тело... Соски, неестественно вытянутые, торчали под тканью, между ног горел знакомый жар, клитор пульсировал, сдавленный невидимым грузом.

— На колени, — голос Дениса был спокойным.

Лена замерла. Впервые за месяцы в её глазах вспыхнул огонь — слабый, но яростный.

— Нет, — прошипела она.

Она рванулась к нему, пальцы впились в его горло, ногти царапали кожу.

— Я убью тебя, сука!

Но его тело растаяло, как пиксели в сбое.

— Очень жаль, Лена, — его голос послышался из-за спины.

Она обернулась, сердце колотилось. Денис стоял, держа пистолет, его ствол блестел, как датчик, готовый к активации.

— Это была проверка, — он взвёл курок, звук резанул тишину. — Мы всё ещё в симуляции. Просто в локации, копирующей реальность.

Лена шагнула назад, но было поздно. Выстрел разорвал воздух.

Тьма. Холод. Пустота.

А затем — свет, перезагрузка. Лена взвыла, её сознание вернулось в кресло, тело целое, но память горела: взрыв боли в голове, ощущение, как череп разлетается на куски, абсолютная тишина перед новым циклом.

Денис склонился над ней, его пальцы гладили её щеку.

— Теперь поняла? — его шёпот был ядом. — Даже в виртуальности боль настоящая. Смерть настоящая. И если я решу оставить тебя здесь навсегда, вначале подумай: где ты?

Лена задрожала, её взгляд, застыл. Осознание — острое, как лезвие — пронзило её: выхода нет.