Армейская мама

Ч1

— Это твоя мамка, черкаш?! – поражённо прошептал сержант Пилипенко.

Парни стояли в строю под палящим солнцем, пока полковник Ерёмин произносил длинную речь. Сегодня был торжественный праздник «День работника тыла» и с разрешения командира части к солдатам приехали родители, чтобы провести с ними несколько часов.

Восемнадцатилетний новобранец Адам был родом с Дагестана, и так уж вышло, что он оказался единственным кавказцем в своей роте. Адам отслужил уже три месяца, которые стали для него сущим адом. Из-за своего тщедушно слабого характера и хилой комплекции он стал предметом для насмешек и издевательств старослужащих. За парнем закрепилось прозвище «Черкаш», по двум причинам: из-за его этнической принадлежности и потому что Адама постоянно отправляли «драить сортиры». Все сослуживцы в роте были сплошь русскими славянами. Как только не издевались деды над Адамом, не гнушались даже покалачивать его. Злобные старослужащие всячески унижали слабохарактерного парня, так как он не мог дать сдачи и не умел вести себя по-мужски.

Также они звали его маменькиным сынком, после того, как подслушали его разговор с мамой, где Адам ныл мамочке, что его обижают.

И вот, стоя на плацу, сержант Пилипенко впервые увидел мать Адама. Сказать, что двадцатилетний сержант был удивлён, было бы скромностью. У Пилипенко чуть челюсть не отвисла.

В двадцати метрах от строя солдат, стояла толпа родителей. И среди этой толпы сильно выделялась черноволосая дагестанка сорока пяти лет. Женщина была высокой и крупной, но не в плане полноты. Объёмы ей придавала пышная грудь размера эдак пятого, как прикинул Пилипенко. А также широкие бёдра и большая мясистая задница. Прямые, чёрные, как смоль, волосы доходили до низа спину. Густые, объёмные, явно ухоженные.

Пилипенко вот уже несколько минут не сводил с неё глаз. Ему казалось, что мамочка дагестанка улыбается прямо ему, даже рукой машет. Но, конечно, махала она своему тщедушному сыночку, который стоял рядом с сержантом, будучи ниже его на целую голову.

— Да... - тихо ответил Адам на вопрос Пилипенко.

— Нихуя себе... - присвистнул молодой коренастый сержант. – Вот это кобыла!

Несмотря на дикую жару, мать Адама была одета в офисную одежду, наверняка прибежала в часть прямо с работы. На ней был расстёгнутый серый пиджак с коротким рукавом, белая блузка и серая юбка, длиной чуть выше колена. Ноги покрывали тонкие нейлоновые чулки. Чёрные туфли на высокой шпильке подчёркивали крепкие икроножные мышцы, выпирающие из-под кожи мускулистыми бугорками. Это говорило о том, что женщина много лет носила каблуки.

В отличии от сына, мать дагестанка была высокого роста для женщины. А шпильки придавали ей ещё несколько сантиметров роста. Зрелая, яркая, жгучая брюнетка кавказской национальности возвышалась над другими мамочками.

Пилипенко пялился на её огромные сиськи, подмечая, что несколько верхних пуговиц на блузке расстёгнуты из-за жары. Его манила притягательная ложбинка между пышными грудями кавказки.

— Ебать у неё сиськи! – прошептал Пилипенко, чувствуя, как кровь приливает к члену. – Одна сисяндра твоей мамаши, черкаш, как твоя башка по размеру. Ты когда-нибудь видел её сиськи голыми?

Адам стыдливо краснел, слушая похабные речи сержанта.

— Эй, пиздюк, я к кому обращаюсь? – грубо произнёс Пилипенко, пихнув Адама локтем.

— Никак нет, товарищ сержант. Не видел...

— Врёшь, сучонок. Сто пудов видел. Наверняка у неё большие сочные соски, да? Огромные такие, коричневые соски, да? Эй!

— Я не знаю... Я правда не видел... - промямлил Адам. – Только в лифчике.

— А какой у неё размер?

— Не знаю.

— Осёл тупорылый! Нихера ты знаешь! Мне кажется, у неё пятёрка чистая! А может больше, а?

Адам посмотрел на улыбающуюся маму, машущую ему рукой, и ему стало стыдно перед ней. Мама даже не подозревала, как её сейчас грязно обсуждает его сослуживец.

— Слышь, малой, а пизда у неё волосатая?

От этого вопроса у Адама аж дыхание спёрло, а лицо густо покраснело. Но Пилипенко не собирался останавливаться.

— Алё, блять! Я вопрос задал, черкаш? Пизда у твоей мамки волосатая?

— Я не знаю... - пробубнил Адам.

— Вот сука! Ещё раз ответишь «не знаю», будешь драить сортиры до утра! Ты меня понял?

— Да. Но я правда... - начал Адам и запнулся. – Я не видел. Она не ходила передо мной голой...

— Сто пудов волосатая! – облизнулся Пилипенко. – Восточные женщины пизду не бреют. Там у неё наверняка пышный чёрный куст! УФ! Мамаша у тебя конечно огонь, салага! Породистая сисястая кобыла! А где твой батя?

— Его нет, - грустно пробурчал Адам. – Ушёл от нас, когда я был ещё маленьким.

— Отчим есть?

— Нет.

— Никого нет у неё? – не верил Пилипенко. – Реально? Никто не ебёт такую бабу?

— Нет, - стыдливо ответил Адам.

— Ебать у неё там пизда, наверно, чешется!

Наконец полковник закончил речь и дал команду солдатам «ВОЛЬНО». Адам поспешил к матери, а Пилипенко продолжал пялиться на дагестанскую милфу. К нему-то никто не приехал сюда в Волгоград.

Адам бросился в объятия матери, утонув лицо в её пышных грудях.

— Сыночек, сыночка! – ласково шептала мама, поглаживая его по коротким волосам. – Мама так рада тебя видеть! Как же я соскучилась!

Адама призвали три месяца назад и отправили служить в Волгоград. Его мать, словно верная жена декабриста, отправилась вслед за ним. Благо она могла удалённо работать в логистике. Здесь, в Волгограде, она сняла квартиру, чтобы быть поближе к сыну. Но пришлось ждать три месяца, прежде чем командир части разрешил посещение. Часть была строгая и увольнительные здесь давали редко, только 2 раза в год.

Родители и их служащие сыновья разместились за столиками в Доме офицеров. Мама притарабанила Адаму целую сумку с разными вкусностями.

— Вот поделишься с ребятами этим, и может они перестанут тебя обижать, - сказала мама, прекрасно знающая, как тяжело служить её сыну.

— Не перестанут, - пробурчал Адам.

— Они тебя бьют? – понизила голос мама. Адам промолчал. Мать на этом не собиралась успокаиваться. – Я должна положить этому конец! Пойду и расскажу обо всём вашему командиру роты.

— Ты с ума сошла?! – воскликнул Адам. – Да тогда меня ещё больше чмырить начнут! Нельзя стучать! Мне хана!

— Ну что же мне делать? На тебе лица нет! Мне больно за тебя, я чувствую, как тебе тяжело...

— Ничего не сделаешь...

— Нет, что-то можно сделать! Давай я поговорю с этими мальчиками?

— Не вздумай!

Мать тяжело вздохнула и пообещала не делать этого.

Сержант Пилипенко, младший сержант Зимин и ефрейтор Попков, двадцатилетние пацаны, отслужившие уже больше половины срока, стояли на углу Дома офицеров и курили. Все они были из других городов, и родители к ним не приехали, ведь путь очень далёкий. Пилипенко как раз делился с друзьями впечатлениями от кавказской мамочки «черкаша». Он ярко описывал женщину, не скупясь на похабные комплименты.

— Там такие буфера, пацаны... Вы бы их видели... Натуральные огромные сиськи! Ебаный стыд! У меня хуй до сих пор никак не успокоится!

И именно в этот момент, Адам с его мамой вышли из Дома офицеров. Прошло два положенных на посещение часа, и родители стали расходиться.

— Вон она! – воскликнул рыжий ефрейтор Попков. Его друзья обернулись. Все трое смотрели на задницу кавказской мамочки.

— Ебать у неё жжжопа! – прорычал Попков. – Мамаша его хороша и спереди, и сзади!

— Вот это женщина... - мечтательно протянул младший сержант Зимин.

— Здоровая кобыла! Ух, как бы я её ебал раком! Шлёпал по её большой белой жопе! – скалился Пилипенко.

— Помять бы эти большие сочные сиськи... - вздохнул Зимин. У парней вот уже девять месяцев не было секса, все были чрезмерно перевозбуждены. Молодые самцы пожирали голодными глазами кавказскую мамочку их сослуживца.

__________________________

Попрощавшись с мамой возле дома офицеров, Адам и остальные молодые бойцы, вынуждены были вернуться в роту. Пилипенко строем повёл их в казарму. От Адама не укрылось, как мама и сержант посмотрели друг на друга. Пилипенко смотрел на неё, как на кусок сочного мяса, а мама смотрела на сержанта, как на мерзавца, обижающего её сына. Взгляд её был недобрым, но она пообещала Адаму не вмешиваться.

Вечером в казарме начиналась полная вакханалия. После того, как старший офицер давал «отбой» и солдаты падали по койкам, он, как правило уходил, оставляя за главного либо Пилипенко, либо Зимина, либо каптёра Кудрина. И только офицер покидал казарму, как деды вставали с коек и начинали развлекаться. Кудрин открывал каптёрку, и старики заваливались туда, гонять чаи. Но перед этим хорошенько успевали поиздеваться над молодыми. Обычно салаг заставляли отжиматься на кулаках или приседать в противогазах, пока не откажут ноги. Адам прошёл все круги ада. Ему доставалось больше всех. Он лежал в койке, дрожа от страха. Вот-вот придёт Пилипенко и начнётся.

Пилипенко пришёл, но совсем не для издёвок.

— Черкаш, подъём! – скинул сержант с него одеяло. – Идём потолкуем.

Удивлённый Адам последовал за сержантом. Он привёл его в каптёрку, где уже сидело трое старослужащих. Сердце Адама бешено застучало в груди. Сейчас его будут мучать, это как пить дать!

— Садись, - указал на стул Пилипенко.

Адам осторожно сел. Каптёр Кудрин протянул ему кнопочный телефон. Ничего не понимающий Адам взял его.

— Слушай внимательно, черкаш, - сказал Пилипенко, садясь на край стола перед ним. – Если хочешь, чтобы мы от тебя отстали, перестали тебя чмырить, делай, что я говорю. Понял меня?

Адам шустро закивал головой.

— Звони своей мамке и скажи следующее...

Пилипенко продиктовал текст Адаму. Мальчик замялся. Он не понимал до конца, что удумали «деды». Но явно ничего хорошего. Они хотели, чтобы его мама завтра пришла к части, якобы Пилипенко хотел с ней «побазарить». Но звучало всё это, как откровенная подстава, а Адам очень не хотел подставлять мать. Мальчик лихорадочно думал. Мама всё-таки взрослая женщина, может, если они поговорят, то его реально перестанут трогать? Чего ему бояться? Адам прекрасно знал свою мать, если Пилипенко начнёт распускать руки, она его треснет хорошенько. Мама правда никогда не отличалась боевым характером, скорее по складу характера она была похожа на Адама. Порой слишком мягкая, нерешительная, лояльная ко всему. Но иногда её кавказская кровь давала о себе знать, и тогда лучше беги.

— Звони, - махнул на телефон Пилипенко, но Адам всё ещё мялся, боясь впутывать маму. Он всё никак не понимал до конца, чем может это обернуться, чего конкретно хотели деды от его мамы.

— Черкаш, либо ты звонишь мамаше, либо идёшь драить толчки до утра, - сказал, теряющий терпение, сержант. Перспективы были не очень. Адам сдался. Он посмотрел на часы – 22:15. Мама наверняка ещё не спит, она всегда была совой. Волнительно сглотнув, Адам набрал номер матери и пошли гудки.

— Алло? – раздался в трубке родной голос.

— Мам, привет, это я... - промямлил Адам.

— Сынок?! Как?! Откуда ты звонишь?!

— Не важно, мам. Слушай... Тут это...

— Что случилось?! – всполошилась мать.

— В общем... Помнишь, ты хотела поговорить с... С мальчиками... Чтобы они меня не трогали...

— Да. А что?

— В общем... Они согласны поговорить. Завтра вечером после десяти приходи к части. Там с правой стороны, вдоль забора, дерево растёт большое. Вот туда надо подойти, к дереву.

— Почему туда? – судя по голосу, мать напряглась.

— Ну чтоб парней с КПП не спалили.

— Ааа... Завтра после десяти? Поговорить с ними?

— Ага. Приходи, пожалуйста.

— Хорошо, сынок. Я приду.

Адам уже хотел положить трубку, но Пилипенко пнул его ногой за то, что тот забыл последнюю речь. Адам скривился и промолвила в трубку:

— И ещё, мам... Это... - он сглотнул и постарался сделать плачевный голос. – Я так устал, мама... Пожалуйста, сделай так, чтобы они перестали меня обижать.

— Сынок... - жалобно отозвалась мать. – Конечно, милый. Мамочка всё решит! Я постою за тебя, сына! Обещаю!

— Спасибо, мам.

— Люблю тебя, милый...

Пилипенко отобрал телефон, отключил связь и в каптёрке раздался громовой смех.

— Красава, черкаш! Ну актёр! – хохотали пацаны.

— «Мамочка, я так устал! Сделай так, чтобы они перестали меня обижать», - пародировал Пилипенко и ржал. – Вот это ты выдал! Отличная работа, малой! Всё сделал, как надо!

Сержант даже похлопал Адама по плечу. Парень невольно улыбнулся. Впервые его не чмырили, а хвалили. Кудрин даже чаю ему налил и дал пряников. Какое-то время Адам пил чай с дедами, чувствуя себя в безопасности, впервые за три месяца. Деды вдруг стали к нему добрее.

Однако, в глубине души, мальчика снедало нечто горькое. Он понимал, что подставил маму, но ещё не осознавал сути этой подставы. Он всё порывался спросить – о чём они хотят поговорить с мамой, но боялся задать этот простой вопрос.

Когда он допил чай, деды отпустили его спать. В эту ночь Адам впервые спал крепко и спокойно, не боясь, что его разбудят среди ночи и начнут издеваться. Засыпая, мальчик даже улыбался, но чувство тревоги всё ещё теплилось глубоко внутри. Но Адам решил подумать об этом завтра.

Вечер следующего дня, 22:27

Пилипенко нервно курил третью сигарету подряд. Он очень рисковал, находясь по другую сторону забора. Сержант стоял под деревом, опасливо наблюдая за улицей. КПП было в пятидесяти метрах справа. Он видел, как из части выходят офицеры, садятся в машины и проезжают мимо него по дороге. Парень прятался за толстым стволом дерева. Там, за забором, на шухере стоял Попков. Если кто-то появится, он свистнет.

Мамаша черкаша опаздывала. Пилипенко уже начал думать, что она передумала приезжать. Он ждал уже почти полчаса. На противоположной стороне была автобусная остановка. Наконец показался последний рейсовый автобус. Он подъехал к остановке. Высадил пассажиров и начал медленно отъезжать...

Автобус отъехал, открыв взору сержанта остановку, залитую светом фонаря. И одинокую женщину, стоящую под фонарём. Это была она. Жгучая кавказская мамочка с чёрными волосами, всё в том же деловом костюме, в котором она вчера приезжала к сыну. Она опасливо огляделась по сторонам и уткнулась взглядом в дерево.

Пилипенко осторожно вышел из-за ветвей и махнул ей. Увидев сержанта, женщина нерешительно двинулась к нему, переходя дорогу в неположенном месте. Благо машин не было.

И вот она подошла к нему. Высокая, крупная кавказская женщина, с красивыми тёмными глазами и пухлыми от природы губами, в уголке которых была маленькая родинка. Гордые широкие скулы и слегка острый нос, с чуть загнутым книзу кончиком. Вблизи, дагестанка была невероятно красива. Пилипенко аж потерялся на мгновение.

— Здравствуйте, - улыбнулся сержант.

— Ну здравствуй, - серьезным тоном ответила дагестанка, наклонившись и пройдя под ветвями.

— Антон, - протянул руку парень.

Она посмотрела на его ладонь и явно нехотя пожала.

— Мадина Мухамедовна.

— Красивое имя, - ухмыльнулся Пилипенко. – Нам сюда.

Он указал вниз на прокопанную яму под забором. Уже много лет солдаты пользовались этим подкопом, убегая в самоволку к своим девушкам. Дагестанка посмотрела на эту яму с явным презрением.

— Туда лезть? – нахмурилась она.

— Ага, - улыбался, как дурак Пилипенко. – Не здесь же нам общаться.

— Я думала мы тут постоим.

— Не могу, слишком опасно. Я проведу вас в казарму.

— Прямо в казарму? – удивилась она. – А это не опасно? Ваш командир...

— Его нет. В казарме по вечерам нет офицеров. Там всё тихо. Там мы спокойно и побеседуем.

Пышногрудая дагестанка недоверчиво смотрела на яму.

— Быстрее, пожалуйста, - надавил Пилипенко. – Я очень рискую, стоя тут, за территорией части.

Черноволосая кавказка вздохнула и недовольно «тцикнула» губами. Она медленно опустилась на колени перед ямой и просунула верхнюю часть тела под забором. Ей пришлось проползать на коленях, прогнув спину. Пилипенко беспрепятственно пялился на её большую задницу. Юбка задралась, открыв резинку чулков. Пилипенко нагнулся, чтобы посмотреть поближе. Юбка задралась ещё выше и стали видны чёрные трусики. Сквозь крону дерева свет фонаря косо падал на мясистый зад дагестанской мамочки, и сержант успел заметить важную деталь... Когда юбка задралась, засветив трусики, молодой сержант увидел тёмные завитки волос, выглядывающие из них. Правда это длилось всего пару тройку секунд. Довольно быстро мамочка черкаша проползла на другую сторону.

Ефрейтор Попков просто охренел, увидев в яме черноволосую голову. Крупная жгучая дагестанская мамочка выползала из ямы, прямо у него на глазах. Она ползла на четвереньках, тяжёлые сиськи провисали аж до земли и соблазнительно покачивались, пока она ползла. Они чуть не вывалились из ворота блузки, если бы не чёрный лифчик, удерживающий их в чашечках.

Отойдя от приятного шока первых секунд, Попков подскочил к ней и помог подняться на ноги. Пилипенко легко проскочил в яму следом за женщиной. Дагестанка, негодующе ворча, принялась отряхивать колени и локти.

— Идёмте, идёмте, скорее... - шёпотом поторопил её сержант. Втроём они двинулись вдоль забора, держась тени. Шли медленно, так как женщина была на каблуках. Пришлось обогнуть приличное расстояние, прежде чем они достигли казармы.

Пилипенко выглянул из-за угла, удостоверился, что всё «чисто» и взял дагестанку за локоть, спешно таща её за собой. Попков замыкал процессию. Они быстро проскочили в казарму через деревянные двойные двери. На тумбочке их встретил дневальный – один из молодых. Он был заранее предупреждён, поэтому промолчал, не вызывая дежурного по роте, которым сегодня был младший сержант Зимин.

Восемнадцатилетний Алёша Синельников удивлённо раззявил рот, увидев двух дедов и их компаньонку. Ему сказали, что они приведут женщину, но не сказали какую. Юноша просто охренел увидев, заходящую в казарму взрослую женщину кавказской внешности, одетую в деловой костюм. Но ещё больше его впечатлили размеры её груди. Таких огромных сисек мальчик никогда не видел. Верхние пуговицы блузки были расстёгнуты, открывая соблазнительную ложбинку между большущими сиськами. Был виден даже край чёрного кружевного лифчика.

— Здравствуйте... - промямлил Алёша.

— Здравствуйте, - тихо прошептала женщина. Она явно была взволнованна.

— Нам сюда, - повёл её к каптёрке Пилипенко. В роте было так тихо, что цокот каблуков звонко разносился по стенам.

Этот цокот услышал и Адам. Мальчик не спал. Не мог уснуть, не зная, что с его мамой. Он думал, что Пилипенко и остальные будут разговаривать с ней возле забора. Но вот дверь скрипнула, послышался голос дневального. Довольно чётко Адам услышал «Здравствуйте» Синельникова. А в ответ ему едва уловимый женский шёпот с ответным «здравствуйте». Затем послышался голос Пилипенко, и цокот удаляющихся каблуков. Скрип двери каптёрки и тишина.

Адам учащённо дышал, округлив глаза и глядя в потолок. Это точно была мама. Они привели её сюда! Прямо в казарму! Его мама всего в нескольких метрах от него. И Адам понятия не имеет, что сейчас происходит в каптёрке.

Увидев ещё двух молодых солдат в каптёрке, дагестанка явно занервничала. Зимин и Кудрин поздоровались с ней, скалясь голодными улыбками. Пилипенко предложил женщине стул. Она села, выпрямив спину и закинув ногу на ногу. Это движение ногами вызвало приятное волнение в яйцах четверых молодых самцов, давно не видевших женщину так близко.

Игорь Зимин дико возбудился, глядя на крепкие ноги дагестанки, обтянутые тонким тёмным нейлоном. Ноги её были красивыми, гладкими, с мощными икрами. Ступни украшали изящные чёрные лакированные туфли на тонкой шпильке. Кавказская женщина волнительно оглядела парней.

— Чаю? – предложил каптёр Кудрин.

— Спасибо, - кивнула дагестанка и, окинув парней взглядом, характерно хмыкнула: - Это вот вы все обижаете моего сына?

— Ну понимаете... - начал Пилипенко, хитро улыбаясь. – Говоря прямо, ваш сын полный ноль. Нюня. Размазня. Он нихрена не умеет делать, только ныть и косячить. Такие, как правило, не пользуются уважением в роте.

Слушая характеристику своего сына, кавказская мамочка слегка кривилась и краснела, будто ей было стыдно. А потом вспыхнула.

— Но это не повод обижать мальчика! Вы же уже опытные солдаты, вы должны помочь ему, научить, поддержать.

— Мадина Мухамедовна, у нас полная рота таких салаг. Учить их бесполезно, научатся на горьком опыте, - ответил Пилипенко.

Кудрин поставил чашку чая перед женщиной. Пить она не спешила, взялась за ручку и принялась нервно постукивать по кружке острым ноготком со свежим красным маникюром.

— Ладно, давайте ближе к делу, мальчики. О чём вы хотели поговорить?

— Хорошо, скажу вам, как есть, - начал Пилипенко. – У вашего сына проблемы. Серьезные. Он на днях проебал штык нож.

— Не выражайся, - нахмурилась горячая дагестанка. – Какой штык нож?

— Кудрин? – махнул другу Пилипенко. Каптёр взял устав и зачитал, но добавил кое-что своё...

— За утрату личного имущества военнослужащему грозит дисциплинарная ответственность, вплоть до отправки в дисциплинарный батальон. Возможно уголовное дело, если будет доказано, что военнослужащий сознательно украл, спрятал, вынес за пределы части военное имущество (автомат, патроны, гранаты, штык ножи, бронежилет и прочее).

Кудрин ещё какое-то время читал устав, выдумывая на ходу. Пилипенко внимательно следил за реакцией дагестанки. Казалось, она не совсем поняла серьезности проблемы. Тогда сержант ей прояснил.

— Вы слышали? Вашему сыну грозит уголовное дело. Штык ножа нет в роте, никто не знает где он. Если он не будет найден, то это точно уголовка. А там и дисбат! Знаете, что это такое? Два года в аду, вот что это. Маршировать целыми днями, пока ноги не отвалятся. Ужасно тяжёлые условия.

Наконец в глазах мамочки дагестанки промелькнул ужас.

— Из-за одного ножа?!

— Это очень серьезно правонарушение! – продолжал Пилипенко. – Пока нет ножа, невозможно доказать, что он утерян. Если командир роты узнает, начнётся суд над вашим Адамом.

— Суд?!

— Суд и скорее всего дисбат.

— Боже... А где он потерял этот нож? Может я куплю такой же в военторге?

— Все ножи пронумерованы, на них высечены специальные номера. Подменить не получится.

— Почему он мне не рассказывал об этом?!

— Не знаю, - пожал плечами Пилипенко. – Боялся вас расстроить?

— И что же делать? – взволнованно вопросила дагестанка. Ужас её наконец стыл натуральным.

— Ну вот мы и подошли к сути, - едва заметно улыбнулся Пилипенко и переглянулся с парнями. Заметив их взгляды, дагестанка нахмурилась.

— Попахивает шантажом, мальчики?

— Ну мы бы не назвали это шантажом, - ответил за всех Пилипенко. – Назовём это «помощью от матери».

— Помощью от матери? – хмыкнула горячая кавказская дама, нагнувшись над столом своей тяжёлой пышной грудью.

— Смотрите, мы можем помочь вашему сыну. У нас есть старый припрятанный штык нож, нужно только смотаться в город и сделать на нём маркировку у мастера по металлу. Так, как мы не можем выйти в ближайшее время в город, нож мы отдадим вам, и вы отнесёте его в мастерскую, а затем принесёте сюда уже с маркировкой. Мы положим его в сейф, рядом с автоматом вашего сына и всё. Вопрос решён. Главное, чтоб командир не начал проверять оружейную комнату. Стрельбы у нас через четыре дня, так что время ещё есть.

— Но, если не успеть это сделать до стрельб, - добавил младший сержант Зимин. – То пропажа штык ножа обнаружится и тогда мы уже ничем не поможем вашему сыночку.

Внимательно выслушав, дагестанка участливо кивнула и сказала:

— Хорошо, я сделаю это. Давайте ваш нож.

— Что? – усмехнулся Пилипенко и оглянулся на друзей. – Вы слышали пацаны? Кажется, мамочка не поняла сути.

Молодой сержант нагло нагнулся к взрослой кавказской женщине и прошептал:

— Вы, Мадина Мухамедовна, должны кое-что сделать, чтобы получить этот нож, понимаете? С чего нам просто так помогать вашему невдалому сыночку?

Дагестанка нахмурилась:

— Ясно всё с вами... Так я и думала... И что вы от меня хотите, мерзавцы?

— На что готова мамочка, чтобы спасти своего сына? – ухмыльнулся Попков, маленький рыжеволосый конопатый ефрейтор.

Дагестанка смерила его уничтожающим взглядом, прямо кричащим: «Как ты смеешь так со мной разговаривать наглый мальчишка!». Но в слух это не прозвучало. А вместо этого женщина сказала:

— Ещё раз спрашиваю, что вам от меня нужно? Конкретно.

Парни переглянулись. Пилипенко сделал вид, что раздумывает, а потом сказал прямо:

— Ну, для начала, покажите сиськи.

В каптёрке повисла гробовая тишина. Дагестанка возмущённо открыла рот, охнула, закрыла. Она не знала, что ответить. Выглядела она взволнованной, но не казалось, что прямо-таки удивлённой.

— Хотите помочь сыну, просто сделайте это, - хмыкнул Пилипенко. – Что тут сложного. Покажите нам свои сиськи. У вас вон какие здоровые буфера. Я в жизни таких не видел!

— Я тоже! – сказал Зимин.

— И я, - вставил Кудрин.

— Мы хотим посмотреть, - закончил Попков.

Горячая черноволосая кавказка бегала взволнованными глазками с одного мальчика на другого.

— Вы же всё прекрасно понимали, - терял терпение Пилипенко. – Не ломайтесь. На кону жизнь сына. Ну ладно, не жизнь, а как минимум свобода. Если мы с вами не поможем ему, парню придётся два года страдать в дисбате. Я знаю пацанов, прошедших этот ад, хорошего там нет от слова «совсем».

— Я не могу... - опустила глаза в замешательстве зрелая кавказская женщина. Она явно лихорадочно размышляла, пытаясь найти любой способ, чтобы не делать того, что от неё требуют.

Попков не выдержал. Упёрся руками в крышку стола, нагнулся к женщине и прошипел:

— Хватит ломаться, мамаша! Покажи сиськи и всё. Мы поможем твоему сыну и даже перестанем его чмырить.

Дагестанка продолжала мяться. Тогда Пилипенко прибегнул к плану Б. Он подошёл к двери и открыл её.

— На выход, тётя. Разговор окончен.

Женщина посмотрела на открытую дверь, в глазах промелькнул страх. Она думала ещё пару секунд и наконец ответила:

— Ладно... - взяла паузу и сокрушённо добавила. – Хорошо... Я покажу, и вы поможете моему сыну. И перестанете его обижать!

— Даём слово, - ответил за всех Пилипенко и закрыл дверь.

Дагестанка тяжело вздохнула и скинула с плеч пиджак, повесив его на спинку стула. Пальцы коснулись верхней пуговицы блузки.

— Только встаньте, - велел ей мл сержант Зимин. – Вон на центр комнаты.

Она встала со стула и сделала два шага влево. Парни стояли в паре метрах от неё, через стол. Мамочка дагестанка принялась медленно расстёгивать пуговицы на блузке. Парни похотливо улыбались, наблюдая. Появился чёрный кружевной лифчик, сдерживающий вместе две огромные тяжёлые сиськи. Дагестанка вынула блузку из юбки и расстегнула последние пуговицы.

— Снимайте полностью рубашку, - велел ей Пилипенко.

Зрелая кавказская женщина очень смущалась перед четырьмя молодыми мальчишками. Она спустила блузку с плеч, и те засвистели:

— Нихуя себе!

— Ебать у вас сиськи...

— Не выражайтесь, - пробурчала краснеющая женщина, вешая блузку на спинку стула.

Сержант Пилипенко не сводил глаз с огромных, тяжёлых грудей кавказской мамаши. Даже в чёрном кружевном лифчике они выглядели невероятно сексуально. И вот дагестанка завела руки за спину и расстегнула застёжку. Придерживая чашечки на груди, она аккуратно сняла бретельки с плеч. Посмотрела на парней и пригрозила пальцем:

— Смотреть, но не трогать! Понятно вам?

Парни лихорадочно закивали. Они затаили дыхание. Всё дальнейшее происходило для них, словно в замедленном действии. Дагестанка убирает руки с лифчиком... Сначала появляется левая сиська... Сосок – большой, коричневый, размером с маленький cd-диск. В центре пухлый, с выпирающим бугорком... Затем появляется правая грудь, с таким же крупным соском. Две тяжёлые большие сиськи взрослой дагестанки во всей красе предстают пред глазами молодых солдат. Парни аж дар речи потеряли. Кавказская женщина не знает, куда деть руки. Её лицо смущённое, красное от стыда, взгляд мечется с одного мальчика на другого.

Сержант Пилипенко был в восторге. Его член болезненно набух в штанах. Он смотрел на огромные, натуральные, тяжёлые сиськи кавказской мамки, изучая их в мельчайших деталях. Это был просто шедевр природы. Сочные, естественные сиськи размера пятого или даже шестого на вид. Идеальной формы, с большими коричневатыми сосками. Одна сиська была размером со средний арбуз. Без лифчика они выглядели ещё крупнее! Пилипенко пялился на большие пухлые соски, которые будто смотрели прямо на него.

— Охуеть... - промолвил он, похотливо усмехнувшись. – Мадина Мухамедовна... Ну и ну... Вот это калибр!

И тут дагестанка резко прикрыла сиськи ладонями.

— Эй! – вознегодовали солдаты.

— Хватит с вас! – потянулась она к лифчику.

— Нет! – неожиданно схватил её за руку Кудрин. – Мы ещё не налюбовались.

Она смерила его недовольным взглядом, а потом посмотрела на Пилипенко, как на главного.

— Опустите руки, Мадина Мухамедовна. Мы ещё хотим ими полюбоваться.

Женщина раздула ноздри и закатила глазки. Краска с её лица ушла, что свидетельствовало о том, что первоначальный стыд она поборола. Дагестанка опустила руки вниз, сложив их на бёдрах.

— Прекрасно... - шептал Пилипенко. – Очень красивые сиськи, Мадина Мухамедовна. Они просто невероятны... Какой размер, а?

— Не знаю, - буркнула женщина, глядя в сторону.

— Не, ну серьезно, какой у вас размер?

— Шестой полный, - ворчливо ответила женщина.

— Так и знал! Глаз алмаз!

— Насмотрелись?

— Не спеши, мамаша! – гопническим голосом прохрипел Попков. Он был самым дерзким в коллективе и больше всего обижал её сына. – Потряси-ка выменем!

Дагестанка вспыхнула, уничтожительно посмотрев на наглого юнца.

— Саня, полегче, - сказал Пилипенко. – Разве так можно с дамой? Тем более с дамой, с такими прекрасными формами. Мадина Мухамедовна, потрясите для нас своими шикарными большими грудями, пожалуйста.

— Тряси сиськами, мамаша! – крикнул Попков, нагло ухмыляясь.

— Следи за языком, мальчик! – пригрозила ему дагестанка. Но стоя с голой грудью посреди каптёрки, она была явно не в выигрышном положении. Попкову было плевать на её предупреждение.

— Давай-давай, тряси буферами, тётя.

— Угомоните его! - вспыхнула женщина, глядя на Пилипенко. Тот лишь пожал плечами:

— Я над ним не властен. Давайте, Мадина Мухамедовна, вправо-влево. Покачайте грудью, хотя бы секунд тридцать.

Дагестанка недовольно раздула ноздри. Попков снова выкрикнул:

— Тряси сиськами, мамаша, заебала!

— Грубиян! – выругалась она на него и начала трясти грудью. – На! Доволен?!

— Дааа... - расплылся в похотливой улыбочке Попков. – Хорошшшооо...

Большие тяжёлые сиськи соблазнительно раскачивались из стороны в сторону, маня похотливые взоры мальчишек, словно гигантские маятники, гипнотизируя своей пышной красотой.

— Довольны?! – пробурчала дагестанка, остановившись спустя тридцать секунд.

— Да, - хором ответили парни.

— Я могу одеться?

— Нет, - ответил Пилипенко.

— Вы просили, я показала. Что ещё вам нужно?!

— Знаете, Мадина Мухамедовна, - хитро улыбнулся Пилипенко, заходя издалека. – Мы тут с парнями поспорили кое о чём. И не успокоимся, пока вы не разрешите наш спор...

— Что за спор? – буркнула женщина.

— Нам очень интересно... Волосатая ли у вас пизда или бритая?

Зрелая дагестанка вспыхнула, лицо залилось густой краской от столь нагло озвученного предположения.

— Снимите юбку, пожалуйста. Разрешите наш спор...

— Ещё чего! Вы совсем обнаглели?!

— Да, обнаглели, - спокойно ответил сержант. – Но вы же понимаете, мы не отстанем, пока не увидим. Хотите помочь сыну, делайте, что велим. Снимайте юбку. Только повернитесь спиной, чтобы сохранить интригу. Трусики можете оставить.

— Я не буду этого делать!

— Будете. Даю вам десять секунд. Либо снимаете юбку, либо одеваетесь и уходите. Дальше пиняйте на себя, если ваш сыночек загремит в дисбат. А пока идёт разбирательство, мы ему обеспечим несладкую жизнь в роте.

Дагестанская милфа смерила ненавистным взглядом наглых юнцов.

— Один, два, три, четыре... - повёл отсчёт Пилипенко.

Кавказская мамочка гневно раздувала ноздри, её сиськи вздымались и опадали в учащённом дыхании.

— Семь... Восемь... Девять...

Проворчав себе под нос, дагестанка повернулась спиной к мальчикам и расстегнула молнию на юбке. А затем плавно потянула её вниз. Преодолев широкие бёдра, юбка упала вниз к ногам.

— Вах! Вот это жопа! – воскликнул Попков.

Парни ошалело уставились на большие белые ягодицы кавказской женщины. Между сочными мясистыми полужопиями тонула тонкая ниточка узких чёрных стринг, образуя маленький треугольник на пояснице.

Мадина Мухамедовна медленно вышагнула из юбки. Парни свистели ей в спину. Когда женщина повернулась, её лицо было красным, как помидор. Спор был разрешён мгновенно. Маленькие стринги не могли целиком скрыть буйный чёрный куст. Кудрявые лобковые волосы торчали со всех сторон от трусов, пробиваясь сквозь тонкую кружевную ткань. Сбоку, сверху, снизу. Узкие стринги комично смотрелись на волосатой пизде взрослой кавказской женщины.

— Ееебааать... – протянул Попков.

— Ну ничего себе вы волосатая! – поражённо усмехнулся Пилипенко. – Я знал! Чёрт возьми, я ж вам говорил, пацаны! Смотрите, какой куст!

— Ебать махна! – поражался младший сержант Зимин.

— А ты говорил, что она бритая, - усмехнулся довольный Пилипенко. – Говорил же, что кавказские женщины не бреют пизду.

Пристыженная кавказская женщина была вынуждена выслушивать грязные, оскорбляющие её достоинство, реплики четырёх юнцов. Она густо покраснела, желая под землю провалиться. Такого стыда она не испытывала, даже когда показывала грудь. Ей захотелось прикрыться от стыда, руки потянулись к промежности.

— Нет! – воскликнул Пилипенко. – Не прикрывайтесь!

— Ах, какая волосатая мамашка... - похотливо облизнулся Попков.

— Хватит! – бросила дагестанка. – Перестаньте!

— У вас такое красное лицо, будто вам стыдно, - усмехнулся Пилипенко.

— Естественно! – буркнула дагестанка. – Стою тут перед вами в чём мать родила.

— Вы родились уже с волосатой пиздой? – насмешливо спросил Попков и получил от дагестанки уничтожительный взгляд.

— Не стоит стыдиться этого, - примирительно сказал Пилипенко. – Наоборот, вы должны гордиться этим. Я вижу перед собой настоящую, натуральную кавказскую женщину! Если бы у вас была бритая пизда, это выглядело бы просто смешно.

— Я не собираюсь это выслушивать! Могу я одеться наконец?!

— Пока ещё нет, - улыбнулся сержант. – Мы немного вас полапаем и отпустим, хорошо?

Карие глаза дагестанки в ужасе округлились. Они инстинктивно сделала шаг назад, видя, как парни сдвинулись с места.

— НЕТ! Не трогайте меня! Мы так не договаривались!

— Просто потрогаем немного и всё, - улыбался Пилипенко. Парни медленно надвигались на женщину.

— Нет! Уберите руки! Мальчики! Нет! Вы переходите все границы!!!

Она упёрлась спиной в стену, парни настигли её, схватили за руки, оттягивая их от пышной груди.

— Тихо, мама, тихо... - шептал Пилипенко. – Опусти руки, мы просто потрогаем...

— НЕТ!

Бороться сразу с четырьмя перевозбуждёнными молодыми самцами оказалось непосильной задачей для зрелой женщины. Дагестанка вынуждены была сдаться. Она застонала в отчаянии, когда наглые руки мальчишек принялись жадно сжимать её сиськи. Сразу несколько пар рук впивались в её пышные груди. Грубые пальцы сжимали соски, оттягивая их вверх. Ладошки хватали её и за задницу, правда ни одной ладони не хватит, чтобы целиком обхватить одну её ягодицу.

Парни похотливо скалились, жадно лапая кавказскую милфу. Мяли её сиськи, гладили по жопе, по мягкому животику с лёгким жирком.

— Ох, какие ляжки! – прохрипел Попков, жадно лапая большие, мясистые ляжки зрелой дагестанки. Его ладонь скользила в опасной близости от промежности женщины.

— Эй, не лезь туда! – в панике воскликнула она, ощутив, как рука парня нырнула ей в трусы. Дагестанка тут же крепко сдвинула бёдра. Озверевшие парни принялись бороться за её промежность. Их руки растянули её трусы, лезли между ляжек, хватали за лобковые волосы, сильно, болезненно. – Хватит! Не трогайте меня там! Отпустите! Мальчики, пожалуйста! – взмолилась кавказская милфа.

— Тише, мама, тише... - шептали ей на ухо юные садисты. – Ух, какая ты волосатая...

— Не щипайте!

Пилипенко неожиданно накинулся на её сосок, обхватив его губами.

— ЭЙ! Нет! Не надо! Стой! ААХ! НЕГОДЯИ!

Парни заржали. Они заламывали дагестанке руки и лапали её, как хотели. Пилипенко сосал одну сиську, Зимин вторую. Они хрюкали, как свиньи, жадно обсасывая её пышные сиськи, будто кормились.

Рыжий ефрейтор и каптёр, с типичным деревенским лицом, лапали её ляжки, силой их раздвигая. Тонкая ручонка рыжего смогла пролезть ей между ног. Наглые пальцы проскользнули между половых губ.

— Ух ты! – удивился Попков. – У неё такая мокрая щель!

— Не лезь туда! – в отчаянии простонала взрослая женщина.

— А почему вы такая мокрая, - усмехнулся ей в лицо Пилипенко. – Вам нравится?

— НЕТ! – прорычала дагестанка.

— А я думаю, вы врёте... - посмеялся он и снова принялся обсасывать её крупный сосок.

— Нееет... - застонала кавказская женщина. – Хватит... АААХ... Не лижи... МММ...

Парни даже не понимали, что своими грубыми действиями, невольно возбуждают взрослую женщину, у которой много лет не было секса. Дагестанка пыталась бороться с предательскими стонами и приятными ощущениями. Мальчишки жадно сосали её соски, и это не могло не возбудить её. А этот рыжий натирал пальцами её вагину, несколько раз попадая по самым чувствительным местам. Зрелая дагестанка невольно стонала, прося их остановиться. Рыжему удалось засунуть в неё пальцы, предательский стон вырвался из лёгких женщины:

— ААААХ!

— Ебать она мокрая! – пыхтел юный мучитель, дорвавшийся до пизды зрелой женщины. Его наглые пальцы скользили внутри мокрой щели.

— Ладно, парни, хватит! – неожиданно заявил Пилипенко, отталкивая от женщины своих друзей. Те недовольно заворчали, но послушались. Попков всё никак не хотел вынимать пальцев из тёплой, мокрой, волосатой пизды зрелой дагестанки. А она будто даже не сопротивлялась, закусив губу, закрыв глаза и тихо мыча.

Но всё же ему пришлось расстаться с её сочной пиздой, когда Пилипенко уже в открытую его отпихнул.

— Всё, говорю! А теперь выйдите все, мне надо с ней потолковать о деле.

— Каком деле? – сдвинул брови Игорь Зимин.

— Потом расскажу, Зима. Всё, выходите. Ну же!

Парни нехотя вышли из каптёрки. Пилипенко посмотрел на дагестанку. Она стояла у стены, какая-то измученная, отчаявшаяся. Прикрывала сиськи ладонями. Трусы на ней были так растянуты, что свисали вниз, уже нисколько не прикрывая волосатую промежность. Дагестанка попыталась натянуть трусы повыше, но резинки настолько растянулись, что тут же упали вниз на бёдра, и трусы провисли.

Пилипенко открыл шкаф и достал оттуда старый штык-нож. Вынув его из ножен, он подошёл к дагестанке. Та с опасной вжалась в стену пышной задницей, зачем-то прикрывая сиськи ладонями.

— Что ты делаешь?!

— Слушай сюда, мамаша, - промолвил Пилипенко, проведя боковой стороной лезвия по верхней линии её густых, кудрявых лобковых волос. Несколько волосинок срезались и упали вниз. Мамочка задрожала. – Ты возьмёшь этот нож, отнесешь его в мастерскую, скажешь, чтобы мастер набил определённые цифры на ноже, цифры запишешь сейчас на бумажку. Когда работа будет сделана, принесешь нож сюда. Мы положим его в оружейную комнату и твой сын, считай, спасён. Ты всё поняла?

Дагестанка лихорадочно закивала.

— Но на этом наши встречи на заканчиваются. Ты будешь периодически приходить к нам после отбоя, и, скажем так, проводить с нами время в каптёрке. И я тебе гарантирую, что жизнь твоего сына в роте станет охуенно сказочной. Его никто пальцем не тронет. Он больше не будет драить сортиры, ходить в наряды, стирать нам носки и прочее дерьмо. Отслужит остаток службы в шоколаде. Договор?

Женщина замялась. Пилипенко испытующе смотрел ей в глаза, водя боковой стороной ножа по её лобковым волосам. Лезвие сверкало между густых, чёрных волосков.

— Я не хочу, чтобы сын знал... - тихо промолвила она.

— Он не узнает. Ты будешь тихонечко проскакивать в казарму после отбоя, пока он будет спать. Ему скажем, что мы с тобой хорошо поговорили, решили вопрос со штык-ножом и на этом всё. Мы пообещали его не трогать и сдержим обещание. Но ты должна будешь отрабатывать за него с нами в каптёрке. Вопросы есть?

— Можно мне одеться?

— Хм... Пока нет. Ещё один момент... Понимаете, Мадина Мухамедовна, у меня не было женщины вот уже много месяцев. У меня даже девушки нет, которая ждала бы меня на гражданке. Мои яйца скоро лопнут! Сделайте кое-что для меня и свободны.

Дагестанка в ужасе уставилась на то, как парень расстёгивает ремень и вынимает из штанов большой, толстый, эрегированный член, покрытый тугими канатами вен.

— Возьмите его своими сиськами и подрочите немного, чтобы я смог кончить. Хорошо? Сделаете это? По-хорошему прошу.

Не дожидаясь ответа, молодой сержант надавил дагестанке на плечи, опуская её на колени. Её ноги нехотя подчинились, подогнулись и колени опустились на пол.

Сгорая от стыда, Мадина смотрела на крепкий молодой член, торчащий прямо перед её носом. Она тяжело вздохнула, приподняла свои тяжёлые груди и обхватила ими твёрдый хуй солдата.

— Да, вот так! – улыбнулся сверху Пилипенко. – Дрочи его сиськами. Активнее, активнее, мама.

Дагестанка старательно обрабатывала сиськами член молодого сержанта. Дрочила его, плотно сжимая грудью. Массивная головка то выглядывала сверху сисечного капкана, то скрывалась внутри пышных холмов. Пилипенко тихо постанывал, но никак не кончал. Прошло порядка десяти минут.

— Стой! Просто сожми, я сам!

Он стал активно двигать бёдрами, член шустро заскользил у женщины между сиськами.

— Ух, блять! Охуенно... Какие же у вас шикарные сиськи!

Молодой сержант упорно трахал членом груди кавказской женщины. Но никак не мог кончить.

— Нет, никак! – разозлился он, и вынул член из сисек. – Возьмите его в рот.

Мадина огромными глазами посмотрела на парня.

— Нет! Я не буду!

— Будешь! Чем быстрее закончишь, тем быстрее пойдешь домой, мама.

— Не называй меня так. Я не твоя мать.

— Мама – это не обращение к тебе, как к своей матери. Это твой образ. Эдакая мамочка нашего салаги. Мамочка с большими сиськами! Соси мой хуй! Не испытывайте моё терпение, шлюха!

Дагестанка смерила его ненавистным взглядом, недовольно фыркнула, но взяла рукой член и направила себе в рот. Молодой сержант блаженно застонал, ощутив влагу и тепло её рта. Сосала она поначалу лениво, пару раз пришлось прикрикнуть. Потом начала сосать более старательно. Смаковала головку, дрочила ствол рукой, лизала уздечку. Затем брала за щеку и старательно вафлила член влажным ртом, невольно причмокивая.

Пилипенко смотрел вниз на свой член, гуляющий во рту зрелой сисястой дагестанки. Оргазм был близок. Почти финиш. Её тёплый, мокрый ротик приятно обсасывал его пульсирующий член. Сперма стала подниматься вверх по яйцам.

— Я кончаю! – прокряхтел Пилипенко. – Не переставай сосать! Соси! Соси! АААКХ!

Он извергся прямо в рот матери своего сослуживца. Бурно кончил ей за щеку. Получая сперму, дагестанка скривилась, но продолжала скользить влажными губами по массивной залупе. Спермы было так много, что она потекла из уголков её губ.

Выпустив всё до последний капли, Пилипенко позволил своему члену выскользнуть изо рта дагестанки. Она уже собиралась сплюнуть, но он успел подхватить её под подбородок и отвесил лёгкую пощёчину.

— Не сплёвывать! Глотать!

Жгучая дагестанка смерила его злобным взглядом, но сомкнул губы и судорожно проглотила семя, скривив мордашку.

— Открой рот, мама.

Она открыла. Спермы внутри не было, только в уголках губ поблескивала и свисала с подбородка. Один ручеёк спермы стекал по её шее на левую сиську.

— Хорошо, умница, - похвалил Пилипенко.

Он засунул член в штаны и отвернулся. Мадина встала с колен и подошла к стулу, чтобы одеться.

— Не спешите, - сказал Пилипенко. Она повернулась на него. Сержант уже стоял у двери, держась за ручку. – Я думаю, парни обидятся, узнав, что вы отсосали только мне. Всё-таки судьба вашего сына зависит не только от меня. Нужно и их замотивировать.

Не успела большегрудая милфа осознать ужас его слов, как Пилипенко открыл дверь и свистнул:

— Парни, входите!

Его кореша всё это время, похоже, стояли прямо за дверью. Они ввалились внутрь, голодно скалясь и на ходу расстёгивая ремни.

— Нееет... - застонала женщина, плюхнувшись голой попой на стул. Трое парней вынули свои волосатые члены и выстроились вокруг неё.

Пилипенко ухмыльнулся и вышел из каптёрки, застёгивая ширинку. Он чуть не врезался в темноволосого салагу в нательнике. Дверь закрыть он ещё не успел, пацан увидел свою мать: голую, сидящую на стуле, держащую два члена в руках, а третий во рту. Глаза пацана округлились так, будто он увидел свой самый большой кошмар в жизни.

Пилипенко медленно прикрыл дверь, и с ухмылкой сказал:

— Тебе не стоит это видеть. Знай одно, с этого дня ты под нашей защитой. Тебя никто больше не тронет. Но есть нюанс. Твоя мать не должна знать о том, что ты тут сейчас увидел. Ты меня понял?

Адам потерял дар речи. Сердце его упало в пятки. Весь мир перевернулся верх дном. Он смог только кивнуть.

— Хорошо, - улыбнулся Пилипенко, дружески похлопав его по спине. – А теперь иди спать.

Адам замялся, стоя на месте, как вкопанный и глядя на закрытую дверь.

— А какого хрена ты вообще тут делаешь? А? – только сейчас спросил Пилипенко.

— Я шёл в туалет... - пустым голосом промолвил мальчик.

— Ну так иди ссы. Бегом! Шагом марш!

И Адам пошёл. А пока он был в туалете, его мать отсасывала троим дедам, чтобы служба сына стала легче...

Продолжение следует...

За следующей частью этого рассказа и других моих работ обращайтесь в личные сообщения на сайте или на почту torres9111@mail.ru. Заходите в мой профиль на сайте и смотрите все публикации автора.

Все мои рассказы есть на бусти - https://boosty.to/russel91

Также пишу на заказ. На любые темы, по вашему сценарию, предпочтениям и пожеланиям. Обращайтесь