— Нашла! – Воскликнула Яна, показывая мне гриб. – Съедобный? – Уточнила она, наморщив лоб и посматривая на гриб с подозрением.

— Моховичок. Неплохо, - прицокнул я языком, осматривая поляну. – Обычно они по одному не растут.

— Поищем, - обнадеживающе кивнула мне дочка Вадима и стала осматриваться вместе со мной. – Вон, спрятался! Видите? Иди ко мне, мой хороший, - азартно, с молодой удалью выискивала она гриб за грибом, постоянно наклоняясь и демонстрируя мне свою маленькую попку обтянутую штанишками. Мне приходилось отворачиваться. Не хотелось быть пойманным на внимании к Яне.

— АУ! – Услышал я крик брата откуда-то слева, за холмом. – Олег! Яна! Вы где? Ау-ау-ау. Не отставайте!

— Мы идем! – Звонко выкрикнула в ответ девушка.

Корзинки уже были наполовину заполнены грибами, так что, встретившись с братом (Серегой) и Вадимом. Их женами (Олей и Викой), мы заложили по лесу петлю (чтобы не идти по старым следам) и потихоньку побрели обратно, в деревню. Шли так, чтобы видеть друг друга, но широким фронтом, продолжая искать подарки под елками.

— Ой, такого я еще не видела! Посмотрите, «дядя», Олег.

Я тяжело выдохнул. Слишком уж она энергичная, словно батарейка из рекламы, как там ее? Энерджайзер. И никакой я ей ни дядя. Это просто вежливость.

Янка снова сует мне под нос гриб. Приглядевшись, я не удержался и рассмеялся.

— Ой! – Смекнула она, над чем я смеюсь.

Гриб был до ужаса похож на член. Шляпка. Два отростка по сторонам (яички), и мох припорошенный землей снизу (волосы).

— Не выкидывай, - попытался я остановить ее. – Это красноголовик. Хороший гриб.

Подумав, я добавил:

— Вкусный…

И тут я понял, как двусмысленно это прозвучало со стороны. Только вряд ли Яна это поняла. Ну, оно и к лучшему. Вкусный… Надо же. Сказал то же.

Все еще красная от смущения девушка (или скорее молодая женщина, я все никак не мог с этим определиться), подняла выкинутый ею красноголовик и «коварно» положила его в мою корзинку. Правда, это был не подарок, а равноценный обмен. Она утащила у меня белый гриб! Вот же пигалица! Еще и рассмеялась, когда я попытался забрать свою собственность назад.

Такие дела.

Выйдя на опушку леса, и завидев вдалеке край деревни, мы объединились с остальными и возвращались уже большой компанией. Корзины полные. Настроение хорошее. Солнце все выше. Жарит. Полдень почти. Это мы что, получается, провели в лесу два с половиной часа? Уф-ф. То-то я такой уставший. Хочется уже быстрей вернуться в дом и скинуть с ног сапоги.

— Баньку может, затопим? – Спросил меня брат.

Я удивленно приподнял бровь.

— В такую-то жару?

— А купель тебе на что?

Пока я молчал, брат попросил высказать свое мнение Вадю.

— А ты что думаешь?

Наш возрастной друг (ему было сорок пять), когда как моему брату только в этом году стукнуло тридцать девять, а я так и вообще молодой, тридцать пять – пожал плечами, но все же ответил.

— Можно. Только давай не сейчас? Вечером. Не забывай, нам еще грибы чистить.

— А-а. Ну, да. А ты еще дал обещание сбегать в магазин. За мороженым. И не лень тебе? До магаза три километра.

— А что делать? – Пожал он плечами. – Отказать жене? Да и твоя Оля, небось, тоже мороженого хочет. Ну и дочь. Сбегаю, - поморщился на последнем слове Вадим.

— Ладно, - махнул рукой брат. – Тогда вечером. И ты это… - Брат осторожно оглянулся, проверяя, не прислушиваются ли к нашему разговору женщины, но те не обращали на нас внимания. Шли позади и обсуждали что-то свое. – Бутылку купи.

Друг удивился.

— На кой?

— Хочется.

— Ладно, - с сомнением протянул он. - Тогда и вина возьму. Женам.

— Ага, - улыбнулся брат. – Чтобы не пилили.

Не знаю, как так получилось, но, в конечном счете, и брат и Вадим меня кинули, убежав на пару в магазин. Я остался наедине с женщинами. Сидел вместе с ними за кухонным столом и чистил грибы, которые сразу шли в дело. На сковородку и тушиться на медленном огне с картошкой и луком.

Мы уже успели переодеться и сходить в летний душ – освежиться, но беда-беда. Теперь мне приходилось глотать слюни и постоянно отводить взгляд. Оленька, жена брата сидела рядом, справа от меня и непроизвольно возбуждала (она наверно даже об этом не догадывалась).

Миниатюрная словно сказочная фея. Пухленькая. Румяная. Такая домашняя, что я постоянно представлял на ее месте пирожок, который хотелось съесть. В коротких шортиках, босая, ножка лежит на ножке (покачиваясь), она вызывала во мне животную похоть. Приходилось постоянно бороться с искушением, одергивать себя и стараться не смотреть на нее. Вести себя естественно.

Вика, жена Вадика, была ее противоположностью. Высокая. Чернявая. Стройная до умопомрачения, настоящая березка, с примесью грузинских кровей, она в моем воображении была не пирожком, а ланью. Вика сидела от меня слева и точно так же как и Оля, была в шортиках, демонстрируя мне свои загоревшие на солнышке ножки и пальчики на ногах, кокетливо окрашенные красным лаком.

Дочь Вики, Яна, пошла в мать. Высокая чернявка, с маленькой круглой попкой, что беззаботно, прямо сейчас крутит ею восьмерки. На кухне играло радио, и Янка пританцовывала, помешивая грибы на сковороде.

— А я тебя никогда не забуду-у-у-у, - еще и подпевала.

Тц. Дитя дитем.

Ну, все. Справились. Все грибы очищены, порезаны (вместе с картошкой и луком) и переданы Яне, что сегодня хозяйничала на кухне.

— Уф-ф-ф! – Довольная тем как хорошо и быстро мы выполнили всю работу, Оля потянулась, вытянув руки к потолку и до хруста выгнулась в пояснице. Футболка на ней натянулась, прилипнув и очертив крупную молочную грудь. Я к своему ужасу заметил, что лифчика то на ней не было (не одела после душа, забыла, не знаю). Сквозь ткань проступили соски! Ужас, как возбуждающе!

— Пойдем, позагораем? – Спросила ее Вика (лань), вставая из-за стола и тоже потягиваясь. Но у нее хоть лифчик на мете. И грудь меньше.

— Пойдем, подруга, - кивнула ей Оля (пирожок).

— Мам, а я? – Обернулась к ним Яна.

Спереди на ней был повязан фартук, и она выглядела словно школьница. Только белого банта в волосах не хватало.

— А ты дочка, жарь грибы.

Янка скисла и обиженно отвернулась.

— Олежек, пойдешь загорать? – Спросили меня дамы, вспомнив обо мне.

— Я итак уже черный, словно негр. Лучше дров поколю. А потом полью помидоры в тепличке. А вы развлекайтесь.

— Хи-хи-хи, - рассмеялись молодые женщины (они были моими ровесницами, Оле тридцать пять лет, а Вике тридцать восемь). Ну и раз уж я вспомнил о возрасте, ее дочери, если я не ошибаюсь, двадцать. Второй курс педагогического университета.

— А чего вы смеетесь? – Насупилась Яна, с непониманием посматривая на мать и «тетю» Олю.

— Не отвлекайся. Сама вызвалась приготовить нам всем обед, а у тебя сейчас грибы к сковороде пригорят, - велела ей быть внимательней мама Вика, просто «забыв» о вопросе дочери.

Девушка снова насупились, и силой шваркнула ложкой о сковородку.

Пока дамы устраивались на зеленой лужайке, расстилая на траве полотенца, я сходил до сарая, и поискал топор. Потом замер на полушаге, подумал и решил, прежде чем идти колоть дрова, проверить кусты со смородиной (как там, не поспела еще). Обошел дом по кругу и вышел к лужайке с непривычной стороны, оказавшись позади женщин, из-за чего краем уха ухватил часть их разговора.

— Меня это тоже возбуждает. Он под футболкой такой красавчик.

Оля завистливо вздохнула.

— Ну, да. Тело у него крепкое. А мой-то обрюзг. Сидячая работа, а после диван. Лежит, уставится в телевизор и не замечает меня.

— Думаешь, Вадик лучше? – Фыркнула, Вика (совсем как дочка). - Вместе пиво пьют. И пузико у них похожее.

Женщины рассмеялись. Разоткровенничались.

— Я иногда, когда лежу под Сережей, представляю на его месте Олега, и мне становится так сладк-о-о-о…, что ух! Чувствую потом себя такой грязной (он же брат моего мужа), но не могу ничего с этим поделать.

— Хи-хи-хи. Я тоже так постоянно делаю, - призналась Вика. – Не всегда, конечно, представляю Олега. Обычно на месте Вадика у меня молодой Ричард Гир или Кевин Костнер.

— Ну, ты и слаба на передок…

— А сама то!

Дальше я слушать не стал. Спрятался за углом дома и все же обошел его обратно. Не хотелось, чтобы меня заподозрили в подслушивании. Итак, услышал много лишнего.

Дрова я колол медленно. Снял футболку. Замах. Щелчок. И полено распадается на части. Мышцы под кожей перекатываются. Со лба течет пот. Я вздыхаю и бросаю взгляд на женщин, но те хитрые. Надели на нос солнцезащитные очки и теперь и не скажешь, смотрят они на тебя или лежат с закрытыми глазами, загорают. Впрочем, я-то знал, что они смотрят, так что специально для них не торопился. Мне понравилось такое внимание и их восхищение. Но надо сказать, что я не какой-то там накачанный балбес. Просто здоровое тело без лишнего жира. Бег, иногда бассейн. Да та же планка дома. Все это помогает сохранять хорошую форму.

Так за делами, незаметно, пришло время топить баню. Пока вернувшиеся из магазина брат и Вадим прятали в холодильник водку и пару бутылок вина, я накачал в бочки воды. Растопил печь. Подмел в парной. Заготовил свежих веников, срезав их с березки на соседнем участке, и занес в предбанник чистые полотенца. Осталось только ждать и следить за температурой воды в баке. Нам нужен кипяток.

Из-за того что с нами в бане женщины, парились мы прямо в трусах. А жены мужиков (в том числе Янка), в купальниках. Неприятная необходимость. Но!

Такие предосторожности все равно не спасали нас от насмешек со стороны женщин, ведь мокрое белье на бабах лишь подчеркивало изгибы их тел и возбуждало воображение, из-за чего мы, и я, и брат и Вадим становились объектами их пристального, ехидного внимания.

Лукаво сверкая глазами из-под хитро прищуренных глазок в нас «стреляли» сразу три пары глаз. Яны. Оли. И Вики. А смотрели они на то, как мы прикрываем низ своего живота. У нас троих торчали «дружки» (пытаясь выбраться из трусов) и поделать с этим мы ничего не могли. Бабы сами виноваты. Специально нас провоцируют и насмехаются.

— Ух, жарко, - пробормотала Оля, бросив на нас ехидный взгляд (явно задумав какую-то пакость).

Спрыгнув с полка, она продефилировала к бочке, нарочно крутя перед нами едва прикрытой трусиками, налитой соком, жопой. Наклонилась, набрав в ковш воды, и облила себя, из-за чего белье на ней стало почти прозрачным. Серега заскрипел зубами.

Женщины уже успели распить одну бутылочку вина на троих, от чего и были такими смешливыми и проказливыми.

После Оли к бочке подошла Вика (лань), повторив процедуру обливания. Лифчик на ней сбился, показался сосок, и…

— Убью! – Показал ей кулак муж, а потом под наш общий смех, притянул ее к себе, и спрятал супругу за своей спиной.

Янка стеснялась сильнее всех, но и она облила себя водичкой. В этот момент женщины потребовали от нас закрыть проклятущие глаза и не смотреть на девочку.

Упарились. Вышли отдохнуть от жары в предбанник. Брат с Вадимом сразу накатили по стопочке, закусив колбаской, ничуть не стушевавшись под укоризненными взглядами жен. Ну а я пил сок. Водку не люблю. Да вообще алкоголь это не мое. Меня сейчас куда больше интересовали прелести сидящих на расстоянии вытянутой руки дам.

Я все же не уследил за собой и мое внимание к ним заметили. И Оля, и Вика стали чаще улыбаться, раз уж мужья все внимание уделяют не им, а водке.

Меня словно не нарочно касались, когда просили подать веник. То задевали бедром. Я уж думал, за попу начнут щупать, так они разошлись. И в этом участвовали все три женщины, словно проверяя меня на крепость. Все было невинно, со смехом и искрами в глазах, но так эротично, что из мужиков только я теперь ходил с топорщащимися трусами. Брат и Вадим осоловели и на прелести жен реагировать перестали.

— Фу-у-у-у… - Тяжело, с отдышкой, выдохнул Серега. – Не могу больше. Пойду, подышу и в дом. Хватит с меня.

Вадим молчаливо встал рядом с моим братом. Он тоже уже выдохся.

Женщины загадочно переглянулись.

— Мы еще полежим, погреемся.

— Как хотите.

Я тоже остался. Может и зря. Под не совсем трезвыми взглядами сочных, полуголых бабенок было даже как-то… неуютно.

«Не думай. Нельзя. Повторял я, напоминая себе что Оля (вкусный пирожок) - жена брата. Вика (ласковая лань) - жена друга. А Аня (грибочек), дочь Вики».

— Поддашь пару, Олег? – Попросила меня Оля.

— Угу.

Ливанув воды на раскаленные камни, я едва успел отскочить прочь. Уф. Чуть не обжегся.

Горячий пар мигом расползся по помещению. Мы были словно в тумане. Дышать приходилось через раз, чтобы не обжигать нос.

— Присядь к нам, Олег. Чего ты там стоишь? – Похлопала Оля рядом с собой, подвинув в сторону хихикающую Вику.

И вот я сижу как на иголках. Руки прикрывают пах. Слева ко мне прижимается Вика. Справа Оля. Яна просто смотрит (на маму с укором, на меня… не могу понять).

В глазах женщин гуляют подстегнутые вином бесенята. Они так плотно зажали меня между собой, что я не мог и пошевелиться, не задев их, так что я замер словно статуя, продолжая твердить себе как мантру: «Держись. Крепись. Не смотри. Не возжелай. Не думай»

— Олежка, давай мы тебя веничком похлопаем? Поухаживаем за тобой. Ты же устал. И баньку нам затопил. Дровишки опять же наколол. Огород прополол, – поступило мне новое предложение от этих переглядывающихся ведьм. Ну, я кивнул. Звучит безобидно.

Меня уложили на полок, а потом… Вика, Оля и присоединившаяся к ним Яна начали водить березовыми вениками по моему телу. Иногда я замечал, что меня просто нагло гладят. Чьи-то маленькие ручки не раз коснулись моего члена, заставляя его подпрыгивать. А я лежал, наслаждался и делал вид, что ничегошеньки не замечаю.

Если бы люди могли гореть, я бы давно превратился в золу. Член болел. Хотелось блять уже разрядиться. Надежды на продолжающих пьяно хихикать женщин не было никакой. Придется поработать самому, закрывшись в туалете.

Бабы зашептались. Может, подумали, что я заснул, раз лежу с закрытыми глазами?

Я напряг слух и:

— Оседлаешь его?

— Дура?!

— А что? Думаешь, он расскажет брату?

— Нет, конечно, но… А может ты?

— Вот еще!

— Я могу.

Это сказала Яна. Я приоткрыл один глаза и стал за ними наблюдать. А сам подумал: «ну пусть мама ей разрешит!»

— ЧТО?! – Прошипела на дочь Вика.

— Да я пошутила, - стушевалась Яна.

— Мне кажется, мы с вами заигрались, - с сожалением повздыхала Оля. - Пойдем уже в дом, девочки. Да и Олега надо бы разбудить.

Меня растолкали. Я, конечно, позевал, надо же поддержать легенду о сне, ну а потом мы пошли в дом, предварительно убедившись, что дрова в печи прогорели. Баню оставили открытой, пусть проветривается. Ну а мокрое белье… Женщины его сняли. Вот так, прямо передо мной, взяв пример с Оли, скинули его на пол и завернулись в полотенца (перед этим устроив для меня целое представление с вытиранием). Сучки!

Я так и стоял с открытым ртом. Слов просто не было.

Но не только они умеют шутить. Я тоже снял трусы. Пусть смотрят. Ну, они и смотрели. Еще и комментировали.

— Крупный.

— Похож на тот гриб, что я нашла в лесу.

— Красноголовик? – Уточнила у пунцовой дочки Вика. Словно это было важно.

Мы посмеялись, хоть было и неловко. Мне уж точно.

— Вас долго не было, - упрекнул супругу Вадим, встречая нас на крыльце дома. Стоял он с трудом. Заваливался.

— Наклюкался? - Подхватила его жена (Вика), утащив за собой.

Брат был чуть живее, но тоже ни лыка не вязал. Пришлось помочь Оле донести его до кровати. В общем, все разошлись по комнатам. Спать. А мне… А я… Эх. Пришлось душить змея, иначе было не заснуть. Разрядился в унитаз. Потом сполоснулся и пошел проверять дом. Закрыл двери, выключил везде свет, помыл грязную посуду и поднялся на второй этаж.

Проходя мимо комнаты брата, я остановился и прислушался. Показалось или нет?