Глава 4

**Отказ от ответственности:** Следующий текст является произведением чистой сексуальной фантазии и предназначен исключительно для взрослой аудитории. Если вам меньше 18 лет, пожалуйста, прекратите чтение СЕЙЧАС и сообщите своему родителю и/или опекуну, что вам требуется более строгий контроль за интернетом. Любое физическое сходство вымышленных персонажей с реальными людьми, вероятно, намеренное и рассматривается как комплимент. Кроме того, все вымышленные персонажи в этой фантазии — профессионалы и хороши в том, что делают. Поэтому, пожалуйста, не пытайтесь повторить это дома; если бы такие вещи вообще были физически возможны. Если вы всё же настаиваете на том, чтобы попробовать это дома, пожалуйста, отправьте все фотографии и отзывы об опыте мне. Если я не могу вас остановить, я хотя бы могу убедиться, что вы делаете это правильно. Считайте, что предупреждение сделано.

— --

### Дежавю, Часть I

В большом центральном ванной комнате дома Уайлдерс, всего в нескольких шагах по коридору, Лора любовалась собой в зеркале, занимавшем целую стену огромной комнаты. Для сорока шести лет она выглядела потрясающе и ни на день старше того, как выглядел бы двадцать девять лет всего полвека назад; свидетельство современных геномных антивозрастных процедур. У неё было ещё десятилетие впереди, прежде чем её великолепные груди начали бы показывать значительные признаки провисания; несмотря на их удивительный размер 34FF.

Сама ванная комната была довольно типичной для современного строительства пригородных домов верхнего среднего класса. Просторное помещение было спроектировано для одновременного размещения нескольких человек. Стена, у которой стояла Лора, состояла исключительно из огромного зеркала от стены до стены и от пола до потолка, что создавало впечатление, что комната ещё больше, чем на самом деле. У другой стены находились три пары унитазов и биде; каждая пара разделена менее чем футом. Такое близкое расположение позволяло людям, занимающим соседние места, «помогать» друг другу по необходимости. Каждое биде также было оснащено необходимыми кранами для подключения клизменного оборудования различных типов и назначений.

Напротив сантехнических приборов находилась зона для купания. Она была отделена от основной ванной стеклянной стеной, чтобы удерживать тепло и пар для комфорта купающихся. Зона для купания содержала три больших съёмных душевых лейки. В полу, выступая в середину зоны, находилась большая гидромассажная ванна, достаточно просторная для четырёх человек с комфортом; для шести, если жильцы не возражали против тесноты.

Последняя стена ванной содержала длинную столешницу с четырьмя утопленными большими раковинами и соответствующими овальными зеркалами. Под столешницей находились шкафы, содержащие всевозможные вещи: предметы личной гигиены, полотенца, халаты, клизменное оборудование, медикаменты, продукты для волос и красоты, и даже несколько лёгких предметов для бондажа, таких как наручники, кляпы с шариками и универсальные кожаные и резиновые ремни. Клизменное оборудование включало стандартный набор пробок, мешков, инжекторов, смазки, шлангов, зеркал, палочек и т.д. Ничего необычного для современной семьи, почти всё можно было купить в аптечном отделе местного супермаркета.

Возвращая своё внимание к сексуальной женщине, смотрящей из зеркала перед ней, Лора проверила упругость груди своего отражения, обхватив их руками и приподняв, прежде чем позволить им упасть несколько раз. Она удовлетворённо кивнула себе, оценивая приятный изгиб верхней части груди и декольте, который это создавало. Потянувшись за плечи, она нашла молнию своего дорого сшитого платья у основания шеи и начала медленно расстёгивать спину. По мере того как одежда теряла свою натянутость, её пышная грудь начала постепенно раскрываться её похотливым глазам. Она смотрела с предвкушением, как молния достигла конца своего пути у поясницы, и всё, что удерживало мягкую ткань на её фантастических грудях, были рукава платья; и когда она подала плечи вперёд, даже они уступили непреодолимому зову гравитации. Её дыхание перехватило, когда платье наконец соскользнуло, и её гордые груди освободились от заточения впервые с утра. Инстинктивно её руки поднялись к этим двум прекрасным шарам, чтобы ласкать и гладить их, внимательно наблюдая за реакцией своего отражения.

Лора была прервана приятными звуками, которые внезапно начали доноситься по коридору в её личное убежище. Для матери пятерых было очевидно, что её две младшие дочери, скорее всего, подвергаются содомии от её старшей дочери, предположительно с парой экспертных кулаков Аманды. Только Бог знает, сколько счастливых женщин были сведены к дрожащим, оргазмированным развалинам, чьи попки оказались на принимающей стороне больших — для женщины — и очень сильных рук Аманды. Конечно, гораздо больше, чем знала Лора; а она знала о немалом количестве. Лора могла лично подтвердить мастерство и решимость своей старшей протеже в использовании кулаков. В конце концов, она научила Аманду всему, что знала о глубоком анальном проникновении в женский зад, используя только подходящие инструменты, которые эволюция дала женщинам.

Ногти Лоры скользнули по внутренней стороне её грудей, когда её разум заглянул внутрь, и она вспомнила прошлые времена. По её коже побежали мурашки в ответ на нежное прикосновение, и её соски мгновенно затвердели.

Фистинг всегда был любимым занятием Аманды; как давать, так и получать. По крайней мере дважды в неделю — пока Аманда ещё училась в колледже — во время её ночных тренировочных сессий они по очереди фистинговали всё расширяющиеся анусы друг друга, пока другая не взрывалась оргазм за оргазмом. Некоторые из самых дорогих воспоминаний Лоры о своей старшей дочери были связаны с восхищением выражением полной концентрации на её молодом лице — видимом между широко раздвинутыми ногами Лоры — когда младшая женщина яростно и быстро вбивала свой кулак в анус матери снова и снова. Любимая техника Аманды заключалась в том, чтобы сжать кулак и полностью вытащить его, прежде чем резко ударить обратно в всегда хорошо расширенное отверстие матери.

Аманде требовались постоянные подсказки и советы о лучшем способе засунуть руку как можно глубже в женский ректум. Глубины далеко за локоть были обычным делом и ожидаемы. Если у Аманды был неудачный вечер, и она не вбивала достаточно глубоко в разочарованную мать, чтобы заставить её кончить сильно и хорошо, как ей было нужно, всегда проводился повторный курс её отцом. Дэйв был полон решимости убедиться, что его старшая дочь знает, как глубоко и правильно фистинговать женскую попу. Наказание Аманды соответствовало преступлению. Её заставляли сидеть на лице матери и с завистью смотреть, как отец вбивает свой кулак в зияющий анус матери, вплоть до локтя, в течение как минимум десяти или пятнадцати минут.

Лора горячо извинялась за свою неудачу — как учительницы и как матери — перед своей старшей дочерью во время этих продолжительных повторных курсов. Либо жадно поедая скользкий молодой анус над своим лицом, либо слегка оттягивая бёдра дочери назад, чтобы засунуть язык в текущую киску дочери и освободить анус младшей женщины для неглубокого анального фистинга, чтобы утешить её во время наказания. Аманда всегда благодарила мать, кончая ей на лицо как минимум два или три раза.

Естественно, фистинг такого калибра всегда заставлял Лору кончать довольно много раз самой. В конце концов, это был один из способов, которым она и Дэйв играли вместе, когда были наедине. Конечно, у них было много других весёлых игр, которые были обычны для супружеских пар; почти все из которых обычно оставляли бедный и избитый сфинктер Лоры на следующий день весьма болезненным.

«Вот! Теперь, когда ты видела, как это делать правильно», — всегда говорил Дэйв, вытирая пот со лба, — «Сделай это снова! И глубже на этот раз!» После того, как он заканчивал давать своей жене достаточно анальных оргазмов, мотивированных бицепсами, Аманде обычно было очень легко засунуть свою руку так же глубоко, как её отец; учитывая меньшие инструменты, с которыми ей приходилось работать. У Дэйва были очень большие и мощные руки и кисти. Лора всегда любила, когда Дэйв фистинговал её. Это была одна из причин, по которой она влюбилась в него с самого начала.

Конечно, Аманда всегда кончала быстрее и сильнее, чем даже Лора, когда приходило время менять позиции, и Лора брала на себя анальное удовольствие дочери, используя точно ту же технику. Вызывая оргазм за оргазмом из нежного ректума дочери, вбивая свой кулак в зияющую пропасть между ягодицами Аманды. Это давало ей достаточно времени, чтобы восстановиться после своих собственных анальных оргазмов. Вскоре наступало время сменить места, и Лора снова могла быть снизу. Аманде ведь нужно было много практиковаться.

Этот еженедельный тренировочный режим оставался довольно постоянным, пока молодой женщине не исполнилось двадцать два, и Лора не познакомила её с двойным анальным фистингом на день рождения. После этого частота анального фистинга во время их ежедневных сессий стала ближе к трём раза в неделю. Аманда вскоре стала экспертом в засовывании обоих кулаков в протестующий задний портал матери, пока не чувствовала, как сфинктер старшей женщины пытается проглотить её локти. В этот момент она чередовала вбивание своих рук в и из бедной попы матери — от локтя до запястья и обратно — так сильно, как только могла. Лора никогда не могла выдержать более десяти минут такого жестокого нападения даже на свою хорошо обученную попу, прежде чем ощущения становились гораздо более болезненными, чем приятными. Дэйв, который очень хорошо знал пределы Лоры, никогда не позволял Аманде останавливаться, пока не проходило как минимум двадцать минут за сессию; независимо от того, насколько уставшей или измождённой могла стать его напряжённая дочь. Лора никогда не испытывала таких умопомрачительных оргазмов, как те, что у неё всегда были к концу двадцатиминутной отметки. Аманда всегда давала матери несколько дополнительных минут; просто чтобы доказать, что может, и Лора гордилась дополнительной решимостью дочери в её уроках.

Конечно, после того как Лора восстанавливалась, наступала очередь Аманды лечь и раздвинуть ягодицы, чтобы мать могла засунуть свои руки в скользкое отверстие, в которое годы преданного и напряжённого обучения превратили её когда-то тугой анус. Аманда всегда доверяла матери, обнимаясь после в их взаимном послеоргазменном сиянии, что двойной фистинг обычно становился почти невыносимым уже через несколько коротких минут. Затем она благодарила Лору глубокими и страстными поцелуями за то, что всегда продолжала полные двадцать минут, прежде чем остановиться, потому что её оргазмы к концу были потрясающими.

Как мать, так и дочь.

Разум Лоры вернулся к настоящему, когда она стояла в просторной ванной комнате своей семьи. Неудивительно, что она обнаружила, что, пока она была далеко в прошлом, её пальцы в настоящем нашли твёрдые соски на её великолепных грудях. Её пальцы и большие пальцы, очевидно, были очень заняты, щипая и перекатывая её чувствительные бугорки; она могла судить по гневно-красному цвету, который они приобретали от неосознанного насилия. Приятная тупая и болезненная боль, которую она чувствовала от кончиков своих грудей, подтверждала это. Теперь, когда она осознала проступки своих озорных рук против беззащитных грудей, она действительно дала волю истерзанным бугоркам, глубоко вонзив указательные пальцы и большие пальцы в основание каждой ареолы и сжав так сильно, как только могла. Её колени ослабли от боли в молочных железах, и её киска начала таять. Лора медленно наклоняла голову из стороны в сторону и наслаждалась тёплыми ощущениями, наполняющими её жадную киску, когда начала яростно перекатывать сдавленные соски, не ослабляя давления.

Боже, она была такой шлюхой для боли, когда дело касалось её сосков. Она была очень удивлена, когда большинство её дочерей не унаследовали эту черту. К счастью, её младшая, Эмили, проявляла такую же любовь к болезненной игре с сосками, как и её мать. Это был один из их общих интересов, над которыми они сближались. Они могли часами обсуждать плюсы и минусы каждого предмета из обширной коллекции зажимов для сосков Лоры; примеряя их по ходу.

Говоря о зажимах, её пальцы начали уставать, но её бедные груди только входили во вкус боли, наносимой им; и ей всё равно нужны были свободные руки. Подойдя к стойке в ванной, она с сожалением отпустила свои гневно-красные соски и была ненадолго вознаграждена новой вспышкой боли, когда кровь вернулась к сдавленным кончикам.

«Посмотрим», — пробормотала Лора себе, открывая маленький ювелирный шкафчик на стойке, в котором хранилась большая часть её любимых зажимов для сосков. — «Нет. Нет. Недостаточно сильные. Нет. Мне никогда не нравился цвет этих на моих сосках; почему я всё ещё держу эту пару?» — продолжала она, перебирая свою коллекцию. — «Не эти. Хм, интересно, куда делся второй из этой пары... Нет. Не эта пара, они действительно пускают кровь, а я не в настроении для такого рода боли сегодня. Нет... А! Вот они. Хорошая сильная пара зажимов с винтами для сжатия, идеально!»

Соски Лоры уже были твёрдыми до предела; идеально для применения зажимов. Установив первый зажим у основания правого соска, она начала закручивать винты, которые постепенно сближали две планки. Она почувствовала укус, когда неуступчивые планки начали сжимать податливую плоть соска; она продолжала закручивать. Она знала, что достигла правильного уровня напряжения, когда на мгновение согнулась пополам от боли. Выпрямившись, она посмотрела на себя в зеркало и была довольна, увидев влагу в уголках глаз. «Идеально», — сказала она, потянувшись за вторым зажимом. Минуту спустя, морщась и тихо всхлипывая, Лора любовалась своими сдавленными сосками в зеркале. «Идеально», — повторила она, позволяя пальцам опуститься к своей полностью пропитанной киске.

Позволив только двум пальцам правой руки войти в свою липкую киску, она несколько раз провела ими туда-сюда, прежде чем вытащить и поднести к губам. Аромат и вкус были опьяняющими, когда её рот сомкнулся вокруг пальцев и начал нежно сосать. Она вернулась к зеркальной стене, чтобы полюбоваться собой, перенося всё больше и больше сладкого сока киски из своей переполненной щели в свой жадный рот. Ей всегда больше всего нравился вкус себя после долгого рабочего дня.

Образ, который встретил Лору в зеркале, был захватывающе горячим. Её платье скрывало цельный костяной корсет глубокого имперского пурпурного цвета, который она носила, чтобы сгладить и выровнять уже мускулистый живот. У корсета вообще не было чашек для груди, что позволяло её огромной груди заманчиво покачиваться из стороны в сторону — зажимы для сосков ловили отражение верхнего утопленного освещения — пока её руки двигались от киски ко рту и обратно. Глубокий пурпур твёрдого и стягивающего предмета одежды провокационно контрастировал с бледной белизной её молочных грудей и тёмно-рыжими волосами. Ниже нижнего края дорогого белья появлялась её мокрая киска; всё ещё проникаемая двумя ищущими пальцами. Её гладко выбритое переднее отверстие, в свою очередь, обрамлялось чёрными шёлковыми чулками и чёрными атласными подвязками, удерживающими их. Чуть ниже её влажных половых губ можно было увидеть лишь тень большой чёрной массы. Она была серьёзным куском траха, если она когда-либо видела такой; а она видела их много, очень много! Жаль, что Дэйва здесь не было, чтобы взять её. Ей нужно было, чтобы её взяли. И сильно!

Хотя плотно застёгнутый корсет придавал её и без того горячей фигуре точку спонтанного возгорания либидо, она на самом деле носила его с очень функциональной целью. Без корсета с прочными костями её живот непристойно выпирал бы с очертаниями гигантской пяти с половиной дюймовой в диаметре, восемнадцатидюймовой пробки, которую она вставила перед уходом на работу этим утром. Та же игрушка всё ещё была глубоко засунута в её напряжённый ректум.

Она решила надеть расширительную пробку этим утром вместо обычной анальной пробки. Главное преимущество расширительной пробки перед более традиционной анальной пробкой заключалось в том, что у неё не было шейки, вокруг которой её болезненно растянутый анус мог бы найти временное облегчение, сжимаясь. Единственная часть формы пробки, которая отклонялась от толстого цилиндрического инструмента, — это большой круглый фланец у основания. Это гарантировало, что пробка не будет случайно проглочена целиком попой, которую она должна была тренировать. Конструкция обеспечивала максимальное напряжение на всю длину и глубину её искусно обученного ректального тракта; от истерзанного сфинктера между её подтянутыми ягодицами до самых глубоких тёмных глубин её толстых кишок где-то вокруг основания рёбер.

Когда мысли Лоры задержались на огромной пробке, вторгающейся в её тело, её бёдра начали медленно вращаться. Она позволила себе удовольствие засунуть третий палец в своё тёмное переднее отверстие. Она ахнула и сильнее засосала пальцы, рассматривая преимущества игрушки, которую её тело скрывало на виду.

Ещё одним аспектом расширительной пробки было то, что, поскольку не было шейки, за которую её избитое кольцо ректальной мышцы могло бы ухватиться, ей приходилось носить ремень для фаллоимитатора, чтобы игрушка просто не выпала из её попы, когда она вставала. Хотя мысль была забавной, она бы просто умерла от стыда, если бы что-то подобное произошло на публике; не говоря уже о её консервативном рабочем месте. Ремень для фаллоимитатора, закрепляющий огромного латексного ректального насильника внутри Лоры, был на самом деле встроен в её специально изготовленный корсет. Он начинался как два куска прочной кожи с левой и правой стороны её тазовой кости спереди. Они проходили по обе стороны от её текущей киски, чтобы соединиться в единый кожаный ремень сразу за её влажной дырочкой. Это позволяло свободно использовать пустое переднее отверстие Лоры без необходимости раздеваться. Это также позволяло ей мочиться, когда природа часто звала. Её молодая секретарша Таня подтвердила, что первая функция работает, как задумал дизайнер, во время обеда — к кричащему и извивающемуся удовольствию Лоры, — а значительно уменьшенное пространство в её торсе для хранения мочи в мочевом пузыре обеспечивало непрерывные поездки в женский туалет в течение дня.

Лора остановилась в своём возбуждённом пальцевании, чтобы переместить ремни, о которых она думала, чтобы облегчить доступ, прежде чем продолжить двигать пальцами в и из своей дымящейся щели. Её разум продолжал блуждать, пока она размышляла о тонкостях конструкции своего белья.

После слияния в единый ремень кожа ремня для фаллоимитатора продолжала подниматься через металлическую петлю в основании массивной пробки, чтобы гарантировать невозможность извлечения. Он наконец закреплялся пряжкой у основания её позвоночника. Эта же пряжка также фиксировала стягивающие шнурки самого корсета. Использование одной пряжки для двух разных и необходимых функций позволяло установить один маленький замок, так что без ключа снятие корсета и пробки было практически невозможно. Лора установила такой замок на место перед тем, как разгладить платье и уйти утром. Ключ всё ещё лежал там, где она его оставила: рядом с обручальными кольцами её и Дэйва на стойке у раковины.

Ей не нужен был замок, чтобы гарантировать, что ужасная пробка останется на месте; у неё было более чем достаточно силы воли, чтобы оставить её там. Лора просто любила успокаивающее чувство покорности от того, что решение снять её было вне её контроля. Тот факт, что Дэйв всегда запирал её ежедневные пробки глубоко в её кишках перед тем, как они уходили на работу, был тем, по чему она глубоко скучала. Хотя сегодня в течение рабочего дня она была так же бессильна прекратить постоянное мучительство своей попы, как и когда Дэйв был жив, это как-то не было тем же самым. Просто сделать ключ недоступным на время не заменяло того, чтобы кто-то другой владел этими ключами. Кто-то, кто может или не может использовать эти ключи, пока не будет чертовски готов. Кто-то, чей садизм был так же хорошо развит, как мазохизм самой Лоры...

Единственным реальным недостатком расширительной пробки по сравнению с традиционной, как считала Лора, было... ну, честно говоря, никакого недостатка не было.

Бёдра Лоры теперь вращались в такт пальцам, вбивающимся в её текущую киску. Она наслаждалась изысканными ощущениями, исходящими из её ректума, поскольку движение бёдер заставляло колоссальный фаллос, зарытый между ними, шевелиться внутри её сжатого торса. Лора ненадолго остановилась, чтобы добавить ещё один палец к трём, уже трахающим её жадную киску. Она слегка прикусила губу и застонала, когда четвёртый палец скользнул в приветливое отверстие, присоединяясь к остальным. Не желая давать себе ни минуты передышки, четыре пальца возобновили свой наказывающий ритм в её сжатую женственность.

Мысли о Дэйве хлынули в стонущую и извивающуюся женщину в зеркале. Красота. Интеллект. Сильное тело. Огромный член. Садистское использование её тела. Боже! Ей нужно было, чтобы её трахнули! И не просто её симпатичной секретаршей Таней. Конечно, секс с горячей, скромной брюнеткой был удовлетворительным. Её бесконечные морские зелёные глаза, упругие груди размера 34B и попка, от которой можно было бы отскочить монеткой, никогда не переставали заставлять соки Лоры течь. Но в отличие от самой Лоры и большинства её дочерей, Таня была чистой нижней. Как и их мать, Кора и Аманда могли доминировать почти так же счастливо, как подчиняться. Хотя, если бы пришлось выбирать, все трое были счастливее всего в роли нижних: на спине, с лодыжками у ушей, руками, раздвигающими ягодицы, и задними отверстиями, болезненно заполненными.

Эмили была значительно менее доминантной, но, как свидетельствовала яростная долбёжка, которую она дала бедной задней двери своей сестры Коры несколько минут назад, в ней было достаточно решимости быть верхней. Наоми была ещё менее доминантной, но в ней проявлялась яростно садистская черта, которая иногда всплывала, как подтверждалось её неожиданным изнасилованием ректума матери этим утром. У девушки, настолько мазохистичной, как она, такие инциденты однажды приведут к серьёзным неприятностям с неподходящей верхней; но она, вероятно, всё равно насладится последствиями. Ладно. Значит, с ней всё будет в порядке.

Мэри, с другой стороны, была такой же чистой нижней, как Таня. Сама идея того, чтобы они надели хороший толстый фаллоимитатор и вбивали его в попу другой женщины, никогда не приходила им в голову; и почему бы это? Их правильное место в жизни — быть согнутыми над крепкой мебелью, принимая что-то жёсткое, острое и толстое. К счастью для них, чисто мазохистичные нижние хорошо принимались в сегодняшнем пуле знакомств.

На самом деле, любая желающая нижняя женщина была желанным дополнением к пулу знакомств. И все нижние женщины были желающими!

Лора хихикнула над своей маленькой шуткой. Нижние... Попки...

Игра с попкой нижней была тем, чем закончился обеденный перерыв Лоры. После того как Таня довела свою начальницу до нескольких кричащих оргазмов, и как только Лора восстановилась, она была переброшена через стол своей начальницы, и её юбка была задрана над её тугой попкой. Удобно устроившись, Таня потянулась назад, чтобы широко раздвинуть свои ягодицы. Лора, как всегда, была поражена задним отверстием своей подчинённой и тем, как оно было пустым и, казалось, постоянно расширено. Этот удивительный зев не имел права быть на таком стройном теле двадцатидвухлетней девушки! Просторная пещера была почти таких же размеров, как у самой Лоры; а она тренировала своё заднее отверстие дольше, чем Таня была жива!

Как и большинство одиноких молодых женщин, Таня всё ещё жила с родителями. Общество не доверяло им должным образом заботиться о своих особых потребностях без строгого и частого руководства их матерей. И хотя Таня происходила из очень консервативной и правильной семьи, их представления о правильном обращении с нижним отверстием молодой женщины отличались от культурной нормы. Её мать и отец иммигрировали в Соединённые Штаты из Венгрии, когда она была маленькой девочкой, и привезли с собой обычаи своей родной страны. В отличие от американских женщин, которые обычно заполняли свои попки латексом в течение рабочего дня, в Европе было гораздо более распространено позволять анусам зиять открыто. Конечно, чтобы обеспечить поддержание значительного зева в течение дня, мучительно большие расширительные пробки обычно носились всю ночь. И, конечно, подходящее обновление во время обеда тоже помогало.

Когда восточноевропейская девушка впервые была нанята секретаршей Лоры, она робко подошла к своей начальнице утром четвёртого дня работы с рукописной запиской от своей матери. Она была на ломаном английском и адресована Лоре:

Уважаемая Лора Уайлдер,

Таня каждый день приходит домой с таким маленьким анусом. Ей очень больно, когда отец укладывает Таню спать с самой большой пробкой в попе. Вы поможете Тане держать попу большой и свободной, да, пожалуйста? Таня хорошая девочка. Сегодня Таня принесла вам любимую игрушку.

Бьянка Ковач

P.S. У Тани хороший язык для киски. Бьянка сама учила всех дочерей.

К тому времени, как Лора закончила читать короткую записку, она была красной от смущения за свою сотрудницу. Европейцы, безусловно, были значительно менее застенчивы в этих вещах, чем американцы! Они всегда были на несколько десятилетий впереди культурно. Если бы ей пришлось отнести подобную записку своему собственному начальнику, она могла бы просто умереть от публичного позора на месте!

Это положило начало полуденным трах-сессиям Лоры и Тани. Похотливая маленькая секретарша делала то, что нижние делают лучше всего, с замечательной лёгкостью и грацией. И Лора трахала миниатюрную женщину пятидюймовым в толщину, пятнадцатидюймовым фаллоимитатором с прожилками в течение получаса, пока не закончился обеденный перерыв. Таня была сведена к дрожащей, хныкающей, оргазмированной развалине; и одной полностью удовлетворённой девушке. После того как она собралась с мыслями, она вымыла толстый инструмент, который безжалостно насиловал её тугую попку, и вернула его на законное место в ящике стола Лоры для использования завтра; прямо рядом с собственным пяти с четвертью дюймовым фаллоимитатором Лоры, который она часто использовала, чтобы снять стресс во время перерывов. Работа иногда могла быть такой болью в её попе; или, может, боль в попе делала работу терпимой. Что-то в этом роде, Лора была уверена.

После этого Таня вернулась к своему столу во внешнем офисе, чтобы возобновить свои обычные секретарские обязанности. Лора любила наблюдать, как её молодая секретарша покидает её офис. Таня всегда старалась позволить своей юбке задраться достаточно высоко, чтобы предоставить Лоре беспрепятственный вид на полностью разрушенное и широко открытое отверстие между её тугими ягодицами; отверстие, которое никогда больше не узнает, что значит быть закрытым. Несмотря на воспитание в отличной европейской культуре, эта часть её воспитания делала её настоящей американской девушкой.

Возвращаясь мыслями к настоящему, Лора обнаружила, что теперь она серьёзно разгорячилась. Сорокашестилетняя мать пятерых стояла слегка расставив ноги, чтобы обеспечить себе максимальный доступ к своей киске. Она погружала всю руку до большого пальца в свою пропитанную и пылающую киску, заставляя зажатые груди подпрыгивать на её вздымающейся груди с каждым ударом. Это было всё, что её переднее отверстие могло выдержать на самом деле. С ограничивающим присутствием корсета и гигантского латексного монстра в её попе просто не было больше места в её торсе, чтобы засунуть всю руку в текущую киску; она пробовала и не раз терпела неудачу. Единственная причина, по которой она вообще могла засунуть все четыре пальца так глубоко, заключалась в том, что она носила пробку толщиной всего пять с половиной дюймов. Если бы Дэйв был рядом, чтобы выбрать её ежедневный растяжитель попы, она могла бы засунуть максимум два пальца. К счастью, Дэйв, с его значительно превосходящей силой, всегда мог засунуть свой большой член по самые яйца в её пустую, но ограниченную киску, независимо от размера пробки в её заднем отверстии. Это всегда было тесно; но в этом и был смысл!

Лора ненадолго остановилась в своём непрестанном долблении киски, чтобы поднести пальцы к своему задыхающемуся рту и слизать часть скользкой жидкости, которая теперь пропитала её руку и пальцы. Ей гораздо больше хотелось бы высасывать девичье семя одной из её дочерей с этих пальцев, но вместо этого она удовлетворилась своим собственным мускусным соком киски. Пальцы теперь в основном очищены, и не имея в этот момент альтернативы, Лора вернула четыре пальца своей руки, которые она действительно могла засунуть в себя, к своей тающей щели и продолжила позволять своему разуму блуждать.

— --

Аманда только что закончила убеждаться, что её две младшие сестры чувствуют себя комфортно, прежде чем отправиться присоединиться к матери в общей ванной комнате. После осмотра ректумов двух восемнадцатилетних девушек на глубину локтя она действительно была впечатлена тем, насколько тщательно Эмили и Кора сумели разрушить задние отверстия друг друга. По её экспертному мнению, оба отверстия были выведены из строя на остаток ночи. Ветераны анального секса, такие как Аманда или Лора — не говоря уже о Мэри, которая могла заставить мать и старшую сестру чувствовать себя неполноценно, — могли выдержать такой сухой трах и быть готовыми к действию через час или около того, но их задние отверстия подвергались годам насилия, чтобы достичь такого уровня устойчивости. И даже с чудесами современной медицины, обожжённая фаллоимитатором плоть восстанавливалась только с определённой скоростью.

Аманда была осторожна, нанося обильное покрытие Анального Успокаивающего Состава 24, или F-24, сокращённо — «Гарантированное заживление несерьёзных анальных травм за 24 часа или деньги назад!» — в глубины обоих сырых и растянутых попок девушек. Она была очень впечатлена эффективностью продукта и рекомендовала его всем своим клиентам; как клиентам, так и дистрибьюторам. Комбинация применения F-24 и её младших сестёр, а также метода, который её младшие сёстры использовали друг на друге, чтобы потребовать это применение, напомнила ей, почему она была немного предвзята к F-24. В конце концов, на рынке сегодня было множество конкурентов. Но Аманда на самом деле участвовала в финальных медицинских испытаниях FDA для этого продукта во время своего третьего года в колледже; за кредиты по гуманитарному выборному предмету, а не за реальные деньги. Зачем платить подопытным за тестирование вашего продукта, когда вы можете заставить их платить ВАМ по обычной астрономической цене за обучение в колледже?

Само расписание занятий было довольно необычным по сравнению со всеми её предыдущими курсами. Это было твёрдое обязательство на двадцать семь часов раз в неделю. В каждом классе было шесть девушек, и занятия проводились пять дней в неделю, всего тридцать девушек за семестр. Она слышала, как один из преподавателей упомянул, что программа проводилась на пятидесяти кампусах по всей стране. Это означало в общей сложности полторы тысячи девушек колледжного возраста за семестр; а финальные испытания длились четыре семестра. Так что выборка женского населения была действительно очень тщательной, насколько это возможно.

Если расписание было уникальным, то учебная программа курса сильно отличалась от остальных обычных колледжных опытов Аманды. Ей даже пришлось получить разрешение родителей, чтобы записаться. Всем девушкам в классе их кураторы заранее сообщили, что это медицинское испытание, и поэтому оно будет касаться тем, которые они могут не чувствовать себя комфортно обсуждая вне дома или кабинета семейного врача. Даже будучи предупреждённой, Аманда была шокирована на первом собрании класса.

Занятия по F-24 проводились в здании технологий сестринского дела и начинались в 8:00 утра каждое утро четверга и длились до 11:00 утра пятницы; как раз вовремя, чтобы Аманда успела на свой урок дифференциальных уравнений в 11:30. Им сказали в первый день занятий, что каждая девушка должна спать с пробкой максимальной вместимости не менее восьми часов до начала授業, чтобы собирать последовательно точные данные. Мама Аманды всегда помогала ей вставлять эту болезненно большую пробку накануне вечером. Как только начинались занятия, все шесть девушек быстро переодевались из уличной одежды в тонкие больничные халаты с открытой спиной. Студентка сестринского дела затем отводила каждую девушку в отдельную ванную комнату и проводила серию высоких клизм; чтобы убедиться, что ректальные стенки свободны от фекалий для предотвращения инфекции, и — что более важно — загрязнения данных. Наконец, каждой девушке ставили катетер на всё время. Это было для предотвращения непреднамеренных аварий, а также необходимости перерывов на посещение туалета во время занятий.

Затем их вели в маленькую комнату с шестью специально разработанными устройствами, которые студентки сестринского дела прозвали агитаторными креслами. Каждой девушке еженедельно назначалось одно и то же кресло. На сиденье каждого кресла был установлен устрашающий латексный монстр, который медсёстры называли агитаторными пробками; в соответствии с прозвищем агитаторных кресел. Пробки были покрыты сверху донизу грубой, похожей на наждачную бумагу текстурой. Обычно на этой стадии испытания FDA значительная часть её подопытных начинала тихо плакать и передумывать; не то чтобы передумывание что-то меняло на этом этапе.

После того как медсёстры смазывали каждую пробку быстросохнущей смазкой, все шесть девушек были насажены на двадцать-двадцать четыре дюйма ректального разрушителя. Глубина насаживания зависела от размера торса каждой девушки, но была предназначена для проникновения чуть ниже лёгких, чтобы протестировать всю длину ректума. Затем нижние части ног оттягивались назад и закреплялись, а руки и торсы привязывались ремнями, гарантируя, что пробки имели беспрепятственный путь в самые глубокие уголки шести полуголых студенток — и что побега не было.

После быстрой двойной проверки показаний системы главная студентка сестринского дела давала зелёный свет, и начиналась часовая фаза агитации испытания. Движение агитаторной пробки было похоже на движение стиральной машины: мощные, рывковые круги и неглубокие движения вверх-вниз не более чем на дюйм за раз. Быстросохнущая смазка впитывалась в истерзанные ректальные стенки Аманды и её подопытных в течение минут, не оставляя ничего между их задними отверстиями и дьявольскими пробками, опустошающими их изнутри. Эффект был таким, что вся длина физически трахаемого ректума разрывалась гигантским шлифовальным камнем, предназначенным для нанесения максимального непостоянного ущерба нежным анальным мембранам плотно связанных женщин.

Крики боли обычно начинались почти сразу. Но в отличие от обычных наказательных трахов, которыми они все наслаждались с момента совершеннолетия, здесь не было традиционного трахающего движения. В результате шести насаженным студенткам требовалось значительно больше времени, чтобы достичь стадии оргазма, чем обычно. Хотя все испытуемые всегда были в разгаре своих непрерывных оргазмов к пятнадцати минутам; не то чтобы оргазмы сокращали часовую фазу агитации!

К концу фазы все шесть девушек были вялыми, плачущими, пускающими слюни развалинами. Когда агитаторные пробки останавливались, каждую девушку отстёгивали и освобождали; не то чтобы кто-то из них был в состоянии куда-то идти. Привозили ряд инвалидных колясок. На сиденье каждой коляски была установлена ещё одна огромная пробка; эту называли аппликатором. В отличие от агитаторов, эти пробки были гладкими и пористыми — и размером равны максимальной вместимости каждой девушки. Эти oversized аппликаторы были предназначены для нанесения здорового покрытия F-24 на всю длину ректума и покрытия каждого дюйма плоти, которую только что опустошили агитаторные пробки, охлаждающим бальзамом.

Одну за другой каждую подопытную поднимали с её насаживающей агитаторной пробки и мягко насаживали на слегка большую пробку-аппликатор. Это вызывало больше стонов боли от владелиц разорванных и сырых попок, растягиваемых дальше, чем они хотели. Как только они удобно усаживались, аппликаторы начинали впрыскивать F-24 и затем начинали медленное движение траха взад-вперёд, которое ускорялось и замедлялось в зависимости от скорости движения инвалидных колясок. Шесть студенток затем очищали и катали по зданию сестринского дела — или по всему кампусу, если погода была хорошей — в течение как минимум часа, чтобы обеспечить правильное нанесение F-24; час непрерывного траха пробкой максимальной вместимости в больную и истерзанную попу.

Аманда умоляла свою обычно назначенную медсестру, Лану, не выходить на улицу в первый раз, когда та предложила это. Симпатичная блондинка с пышными формами в обтягивающей униформе медсестры проигнорировала её мольбы и сказала, что солнце пойдёт ей на пользу, выкатывая свою пленённую подопечную через двойные двери на свет. Аманда всегда старалась не плакать от боли и унижения, катаясь на публике и обмениваясь любезностями с друзьями, в то время как её разрушенное нижнее отверстие непрерывно растягивалось огромным фаллоимитатором, который был на её максимальном размере расширения. А тонкий больничный халат ничего не делал, чтобы скрыть её твёрдые, как камень, соски; свидетельство того, насколько возбуждённой она действительно была от экстремального насилия, которое раздвигало границы её способности справляться с таким насилием.

Аманда никогда не упускала из виду, что к концу поездки в инвалидной коляске соски самой Ланы были такими же твёрдыми, как её собственные. Они никогда не виделись вне занятий по F-24, но у Аманды было сильное подозрение, что они бы очень хорошо ладили, если бы были в одном кругу друзей.

Единственное, что делало этот опыт терпимым неделя за неделей, — это то, что пробки-аппликаторы были такими гладкими, а Формула 24 содержала сильное болеутоляющее средство в химической формуле. Лично Аманда обычно была так полностью оргазмирована после траха агитатором, что у неё обычно было только два или три оргазма от массивных гладких аппликаторов.

После их часовых туров на инвалидных колясках шесть девушек помещали в одну комнату с шестью кроватями для наблюдения в течение следующих двадцати трёх часов; эти кровати были расположены по кругу, с головами, направленными внутрь. Каждую девушку укладывали лицом вниз на кровать, с пробкой-аппликатором, всё ещё глубоко встроенной в её разбитое нижнее отверстие. Обычно они спали несколько часов после своего первоначального испытания, но после этого проводили оставшееся время в классе, болтая и сплетничая, как все двадцатилетние девушки, как будто ничего не было. Они старались игнорировать медсестёр, которые приходили каждые несколько часов, чтобы извлечь пробки, проверить, как заживают их отверстия, нанести больше F-24 и вставить латексные расширители обратно, прежде чем уйти.

Но лекарство работало, как рекламировалось. К концу занятий на следующий день ректальные тракты заживали и были готовы к дальнейшим действиям, хотя и немного болели. Если только вы не были несчастной девушкой в роли контрольной подопытной. Ей давали только плацебо, а не F-24, и проходили дни нормального заживления, прежде чем её попа была в состоянии для серьёзных игр. Неудивительно, что после занятий всегда был действительно раздражённый парень или девушка!

И благодаря своему личному опыту Аманда знала, что Кора и Эмили будут в полном порядке после хорошего ночного сна и нескольких дополнительных нанесений F-24. Она с нетерпением ждала повторного нанесения прохладного лосьона через несколько часов, прежде чем пара ляжет спать. Это, вероятно, будет единственным дополнительным действием, которое получат их больные попки сегодня вечером.

«Теперь убедитесь, что внутренняя и внешняя части каждого из ваших сфинктеров хорошо покрыты», —指示 Аманда двум младшим сёстрам. — «Я сама позаботилась о глубоких частях ваших глупых изношенных дырочек, но действительно больная часть — это сам анальный проход; эта часть вашей попы действительно сильно натёрта», — продолжила она.

Аманда поместила двух подростков на бок в традиционной вагинальной позе 69. Обе девушки были более чем готовы вернуться к своим любимым кискам. Затем она убедилась, что каждая девушка смазала попку другой обильным количеством F-24, прежде чем вставить руки в больную попку другой. Это не было тем, что хоть одна из них была готова сделать с энтузиазмом. Уровень эндорфинов снизился до такого уровня, что обе восемнадцатилетние теперь знали, насколько они на самом деле больны, и они бы предпочли пока оставить свои попки в покое. Но, конечно, этого не должно было случиться. Им нужно было время, чтобы зажить перед серьёзными анальными играми, но в то же время им нужно было эффективно применять своё лекарство.

«Теперь я хочу, чтобы каждая из вас испытала как минимум полдюжины оргазмов, прежде чем вам будет позволено вытащить руки для чего-либо, кроме повторного смазывания, понятно?» — спросила Аманда. Это не было настоящим вопросом.

«Да, Аманда», — ответили обе девушки в унисон на этот не-вопрос.

«Хорошо. Полдюжины оргазмов должны вернуть ваши уровни эндорфинов и помочь процессу заживления», — солгала Аманда. Оргазмы не сделают ни черта. Но она посчитала, что время, которое они потратят на оральное доведение друг друга до оргазма, примерно соответствует времени, необходимому для того, чтобы F-24 начал действовать. И, конечно, Аманде казалось заманчивым, чтобы Кора и Эмили громко оргазмировали на заднем плане, пока она и её мать играли. «Теперь ведите себя хорошо, девочки. Я пойду проверю, как дела у мамы. Она, кажется, вся разгорячилась при виде вас, двух нимф. Я уверена, ей понадобится моя помощь, чтобы снять напряжение».

Все три сестры улыбнулись друг другу, прежде чем старшая повернулась и вышла из комнаты, а младшие переключили своё внимание на влажные отверстия перед их лицами.

Теперь, когда Аманда упомянула об этом, ей самой нужно было снять напряжение. Возможно, эти две чрезмерно усердные глупышки были правы, подумала она. Немного сока киски на большом фаллоимитаторе с прожилками звучит восхитительно болезненно. Надеюсь, мама в настроении быть верхней, потому что я сейчас в настроении быть очень непослушной нижней, решила она, направляясь по коридору к ванной. Она сжимала и расслабляла свой уже переполненный сфинктер, пока шла, чтобы подготовить его к чему-то гораздо более весёлому, чем просто неподвижная пробка. Если Аманда добьётся своего, её попка скоро будет очень болеть. И это «скоро» не могло наступить достаточно быстро.

Может быть, если ей повезёт, она и её две младшие сестры смогут устроить цепочку, пока все они будут наносить F-24 на больную попку. Эта мысль сделала её ещё более влажной и возбуждённой, чем она уже была.

— --

Разум Лоры не успел далеко уйти.

«МАМА!!!» — раздался крик удивления, смешанного с разочарованием, из дверного проёма без двери в семейную ванную. Лора замерла, резко повернув голову, с рукой, наполовину засунутой в киску, когда её расфокусированные глаза нашли старшую дочь, стоящую с руками на стройных бёдрах и смотрящую на неё с неодобрением. Лора была слишком запыхавшейся от мастурбации, чтобы ответить.

«Что, чёрт возьми, ты делаешь, мама!?» — потребовала ответа Аманда. — «Ты забыла, как правильно мастурбировать? Это точно не так, как ты нас учила! Это то, что я ожидала бы от недисциплинированной подростка вроде Эмили, но не от взрослой женщины, которая должна знать лучше!»

Несмотря на своё состояние шокированной неподвижности, Лора не могла не испытать дежавю от очень похожего разговора, который у неё был с Эмили всего двадцать четыре часа назад по поводу этого самого проступка. Смущённо она посмотрела вниз между своими массивными грудями и их болезненно зажатыми сосками на руку, всё ещё наполовину засунутую в киску, и внезапно почувствовала стыд. Пойманная за мастурбацией своей киски, как глупый подросток, когда она должна была заботиться о том, чтобы её заднее отверстие должным образом обслуживалось. У Лоры было тягостное чувство, что это самое заднее отверстие вот-вот получит серьёзное обслуживание; неконсенсуального рода. Её любимого рода!

«Что бы сказал папа, если бы увидел, как ты трахаешь пальцами свою шлюшью киску всего в нескольких ярдах от той самой кровати, где он приложил столько любви, чтобы обеспечить правильное анальное обучение своей жене и дочерям?» Лора не могла ответить, лишь смущённо уставилась в пол, побеждённая. «Я не буду повторять, что он, вероятно, сказал бы, поскольку я леди и не использую такой язык, но я точно, чёрт возьми, скажу тебе, что он бы сделал. Он бы потащил твою неблагодарную попку на ту самую кровать, вставил бы самую большую и болезненную наказательную пробку в этот же анус и вбивал бы её в твоё тело и из него, пока ты не кончила бы так много, что забыла бы, что у тебя вообще есть киска, чтобы с ней играть! Это то, чего ты хочешь, мама?» — потребовала ответа Аманда, наконец входя в ванную.

«Это то, что тебе нужно, мама?» — спросила она мягче, останавливаясь перед старшей женщиной. Аманда опустила руку и, с влажным хлюпающим звуком, вытащила блестящие пальцы матери из пропитанной киски, в которой они прятались.

«Это то, что нужно твоей заброшенной попке, мама?» — спросила она ещё мягче. Она использовала другую руку, чтобы поднять голову старшей женщины, чтобы они могли посмотреть друг другу в глаза. Аманда увидела одиночество за этими порталами в душу матери и поняла, что полностью подвела её.

Аманда всегда считала свою мать самой сильной женщиной в мире и что она сможет собраться и двигаться дальше после смерти мужа; отца Аманды. Она ошибалась.

Аманда должна была быть рядом, чтобы собрать осколки и восстановить мать, когда Лора не могла. А она этого не сделала. Она была слишком занята своей стремительно растущей карьерой и ненасытным аппетитом Тодда к насилию над её собственным нижним отверстием, что просто продолжала считать, что с матерью всё будет в порядке. Провал Аманды смотрел на неё из глубин глаз матери, и она знала, что должна сделать. Её место здесь. Рядом с матерью столько, сколько потребуется, чтобы Лора смогла двигаться дальше. По-настоящему двигаться дальше. Не просто держать верхнюю губу твёрдой ради двух младших сестёр; но по-настоящему исцелиться.

Она также знала, что по всем законам мира это она должна провести некоторое время, будучи анально опустошённой ужасно болезненным наказательным фаллоимитатором, бьющим по её хорошо обученному ректуму. Но как бы она ни ждала именно этого, когда согласилась заехать в дом на ночь или две, она знала, что матери нужна жёсткая дисциплина больше, чем ей нужны эти глубокие анальные оргазмы. Эти мощные, разрушающие разум оргазмы. Массивные обнажённые груди её матери, блестящие от пота и покачивающиеся в такт мощным толчкам чрезмерно большого наказательного искусственного члена, прикреплённого к страпону, вбивающегося в беззащитную попу Аманды... Аманда встряхнулась, выходя из своей приятной мечты. Это придёт позже. Вероятно, сегодня ночью, на самом деле. Но сейчас попка её матери нуждалась в таком внимании.

«Это то, что тебе нужно, мама?» — снова спросила она, беря всё ещё влажные пальцы матери в рот, чтобы слизать мускусную жидкость с них языком.

Лора чувствовала перемену и окончательное решение, принятое младшей женщиной перед ней, но не имела понятия, о чём это всё. Всё, что она знала, — это что ей хотелось плакать и умолять дочь преподать её попке урок, которым Дэйв был бы горд. Она слишком долго пренебрегала своим задним отверстием. Не то чтобы оно не было постоянно расширено впечатляющим набором oversized пробок и фаллоимитаторов; потому что это было так. Пяти с половиной дюймовый монстр, разделяющий её ягодицы даже сейчас, был тому свидетельством; даже если это действительно была самая большая пробка, которую она носила за месяцы. Не то чтобы она не мастурбировала правильно как минимум два или три раза в день; потому что она всё ещё это делала. У женщины есть потребности, в конце концов. Она специально устанавливала sizable фаллоимитатор на пол и яростно скакала на нём как минимум полчаса перед сном каждую ночь, чтобы снять остроту дня с её психики; и следила, чтобы её дочери видели её и не беспокоились о её анальном благополучии. Не то чтобы она не заботилась о развивающихся анальных потребностях двух своих младших дочерей; потому что она следила, чтобы они тоже мастурбировали правильно столько же, сколько и она.

Это были наказательные сессии и тренировки максимальной вместимости, которые она позволила себе ослабить. Расширение Эмили должно быть на целый дюйм шире, чем она сейчас может принять. Кора всё ещё увеличивала свою максимальную вместимость, но не с той скоростью, с которой могла бы, если бы Лора подталкивала её так сильно, как могла. И собственное анальное расширение Лоры на самом деле уменьшилось! Впервые в жизни она не могла вместить те же инструменты, которые могла принять почти без подготовки всего год назад. Они все страдали эмоционально, и она бессознательно не хотела добавлять физическую боль к эмоциональной. Как же она ошибалась! Все эксперты и психологи всегда говорили: «Что бы вы ни делали, не пренебрегайте своим анальным благополучием». И именно это она и сделала.

«Да, малышка», — наконец тихо сказала Лора. — «Это именно то, что нужно непослушной попке мамочки. Слишком, слишком долго мамочка не наказывалась так, как ей нужно», — сказала она, восстанавливая самообладание. — «Может ли мамина маленькая девочка наказать бедную попку мамочки так, как её учили?»

Несмотря на себя, Аманда почувствовала, как её киска немедленно начала течь по внутренним сторонам бёдер. Хорошие девочки ведь не носят трусики; они только мешают. Всякий раз, когда её мать начинала называть себя «мамочкой» и говорить в третьем лице, Аманда автоматически принимала покорное мышление. Годами её мать учила её и её сестёр искусству анального расширения и экстремального проникновения, всё время называя себя «мамочкой» и говоря в этой милой манере. Если бы она позволила матери продолжать так говорить, Аманда могла бы всё ещё оказаться на принимающей стороне шипованного наказательного фаллоимитатора. Она на мгновение подумала о том, чтобы позволить матери продолжать говорить и просто дать природе взять своё неудержимое течение до завершения спазмирующей и анально удовлетворённой Аманды, но её мать нуждалась в этом больше, чем она сейчас.

Аманда прошла испытание своего искушения, остановив мать, прежде чем та могла продолжить. «Я так и думала», — ответила Аманда, положив палец на губы матери, чтобы остановить её от следующей реплики. Если Лора продолжит говорить в третьем лице, Аманда окажется на деловом конце страпона.

Не давая матери шанса полностью взять ситуацию под контроль, Аманда свободной рукой потянулась к ящику, содержащему лёгкое бондажное оборудование. Как она и ожидала, любимый красный кляп с шариком её матери лежал сверху и ждал использования. Схватив заглушитель протестов и поднеся его к рту матери, прежде чем та успела возразить, Аманда скомандовала: «Теперь пора молчать, мама. Тебе нужно принять своё наказание, как большой девочке».

Лора начала говорить, что она «мама Аманды», а не «большая девочка», но всё, что она смогла выдавить, было приглушённое «Я не...», когда Аманда ловко засунула большой резиновый шар между зубами матери и позволила магнитной застёжке сомкнуться за её головой, полностью закрепив устройство; заглушив все дальнейшие протесты. Кляп с шариком был достаточно большим, чтобы неудобно широко растянуть челюсти, но не болезненно широко. Конечно, это позволяло гораздо дольше оставаться заглушённой, что Аманда планировала использовать сегодня вечером.

Лора приняла перемену в балансе доминирования спокойно и позволила дочери вести её к главной спальне за зажатые соски. Аманда остановилась лишь на мгновение, чтобы схватить ключ от ремня для фаллоимитатора матери со стойки, прежде чем продолжить в одну из комнат дома Уайлдерс, содержащую более серьёзное бондажное оборудование. Такое оборудование, необходимое для наказательной сессии, к которой обе женщины действительно с нетерпением ждали, если бы признались себе в этом.

Аманда подвела замолчавшую мать к очень большому комоду, который доминировал над дальней стеной большой спальни и её кроватью размера «калифорнийский король». В комоде никогда не хранилась одежда, а вместо этого содержалась большая часть коллекции игрушек её матери; но отнюдь не вся. Потянувшись к второму ящику слева и начав его открывать, Аманда тихо хмыкнула, когда большой кусок латекса, всё ещё зарытый в её собственной попке, слегка сдвинулся и надавил на дно её лёгких. Моментально игнорируя знакомое чувство, она закончила открывать ящик, содержащий выбор тяжёлых наказательных расширителей из коллекции матери. Этот конкретный набор начинался с пяти дюймов в ширину и пятнадцати дюймов в длину и увеличивался оттуда. Она никогда не видела, чтобы кто-то, даже её мать, использовал самые большие элементы набора. Но Дэйв верил в подготовку, и они могли понадобиться когда-нибудь.

Лора почти запротестовала и вытащила кляп с шариком, когда обнаружила пункт назначения дочери. Только годы тренировок удерживали красную резину плотно зажатой за её зубами. Большие, остроугольные треугольники, покрывающие длину и ширину этой коллекции, были ощущением, которое её скоро очень больной ректум не испытывал годами. Даже когда Дэйв был жив, он использовал этот набор редко, поскольку он оставлял его жену слишком больной для действительно весёлых анальных игр на день или больше после. Приглушённое «Не те!» вырвалось из-за краёв кляпа с шариком и было встречено твёрдым шлепком по обильной, но подтянутой левой ягодице Лоры.

«Ну, ну, мама! Ты знаешь правила папы так же хорошо, как и я. Женщина в любой форме бондажа или сдерживания абсолютно не имеет права голоса в том, что входит в её отверстия», — твёрдо напомнила Аманда матери. — «А теперь почему бы тебе не выбрать что-то подходящее, пока я снимаю твою пробку. Она только помешает тому, что я запланировала для этой твоей грязной дырочки», — продолжила Аманда, сильно надавив вперёд на плечи матери, заставив её согнуться в талии. Зрелище на секунду перехватило дыхание у Аманды. Красиво сформированная и подтянутая попка её матери, разделённая посередине запертым ремнём для фаллоимитатора. Основание, очевидно, sizable игрушки, закреплённое в зияющей чёрной дыре, которую её мать всегда имела вместо ануса.

Ключ легко вошёл, и замок с ремнём отпали, оставив только чёрный диск основания пробки между загорелыми ягодицами. Как только игрушка освободилась от бондажа, она начала выскальзывать из расширенного и не сопротивляющегося отверстия. Ну, похоже, мама сегодня выбрала расширительную пробку. Это должно облегчить дело, подумала Аманда. Взявшись за основание чудовищного инструмента, она начала вытаскивать его из попки матери. Похоже на пять с половиной дюймов, подумала она. Интересно, насколько глубоко она заходит. Есть только один способ узнать, сказала она себе и улыбнулась. Около восьми дюймов толстого укротителя сучек уже вышли из попки её матери, без намёка на то, что это скоро закончится.

Несмотря на очевидный размер игрушки — которая на самом деле была больше, чем та, что сейчас носила Аманда, но не намного, — она знала, что Лора может принять гораздо большие игрушки в свою пещерную попку. Чёрт, она лично засовывала в попу матери много вещей, которые были гораздо больше этой штуки. Так почему же её мать хмыкала от дискомфорта? Может, всё было хуже, чем Аманда позволяла себе верить. Был только один способ выяснить.

«Давай, выбери одну около твоей максимальной вместимости, мама. Я думаю, твоя маленькая эскапада в ванной заслуживает худшего, что ты можешь предложить». Лора посмотрела через плечо на сладко улыбающуюся старшую дочь с умоляющими глазами. Её встретила ещё более сладкая улыбка. «Определённо твоя максимальная вместимость», — поправилась она, взглянув на пяти с половиной дюймовый разрушитель ректума, который теперь был на двенадцать дюймов вне попки её матери и только сейчас начинал казаться, что он остановится. — «Ты должна знать лучше, чем так мастурбировать!»

Побеждённая, Лора вернула своё внимание к своей коллекции тяжёлых разрушителей попки. Моя максимальная вместимость, говорит она. Конечно. Я даже не знаю, какая у меня теперь максимальная вместимость, раздражённо сказала себе Лора. И как мне сообщить эту неуверенность Аманде? Ну, как всегда говорила моя мать, иди по-крупному или иди домой. Лора держала это в уме, когда её глаза скользили по устрашающим массам ректальных наказателей; один из которых очень скоро найдёт свой путь в её самое интимное отверстие.

Иди по-крупному или иди домой.

Ну, она уже была дома. И это оставляло ей только один вариант. Лора сделала свой выбор и тяжело вздохнула. Это будет... напряжённо.

**Продолжение в «Дежавю, Часть II»:**

Скоро на компьютере или мобильном устройстве рядом с вами, вероятно, произойдёт одно из следующего:

А) Благодаря проницательному руководству их любимого лидера и преданности трудолюбивого народа Северная Корея наконец завоюет остальной мир и восстановит все женские попки в их первоначальное плотно закрытое, одобренное эволюцией состояние.

Б) Начнётся вторжение марсианских зомби! Женщины Уайлдерс полностью потеряют интерес к анальному сексу, борясь за само существование человеческой расы против натиска бессмысленных пожирающих плоть орд инопланетных нежитей.

В) Лора будет жестоко наказана своей старшей дочерью за недостаток самоконтроля. Аманда так возбудится к концу заслуженной дисциплины матери, что привлечёт младших сестёр, чтобы убедиться, что последняя оставшаяся нетронутой попка Уайлдерс не избежит яростного разрушения.

— --

Это перевод рассказа A Proper Young Woman's Guide to Anal Etiquette Ch. 04 от автора lordodie. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.