Своего отца я помнила очень смутно – мама его выгнала, когда мне еще не исполнилось 5 лет. Остались только расплывчатые ощущения заботы и тепла. Увы, как немного позже объяснила мама, он был настоящим кобелем и не пропускал ни одной юбки, и к концу вызывал у нее такое стойкое отвращение, что мы переехали в другой город, и она даже на алименты не подала.

Я же отчаянно завидовала подругам, включая тех, кто из неполных семей – даже они общались со своими «воскресными папами». И после окончания 11-го класса решила плотно заняться поисками своего отца. Он нашелся на удивление быстро. Более того, оказалось, что тоже переехал в наш город!

И вот я иду на свидание с папой. Тепло, солнышко светит, чирикают воробьи. И я, такая красивая – в цветастом сарафане, под которым упруго вздрагивают девичьи грудки, не скованные бюстгальтером; перебираю длинными, стройными ножками; цокаю шпильками босоножек, купленных на выпускной. Мордашка тоже не подкачала... Вообще, за мной бегало множество парней, но пока я не могла определиться с тем самым, кто будет у меня первым – хотелось, чтобы он был особенным... Но я прекрасно знала, как действую на мужскую половину, поэтому и оделась максимально сексуально: может, если я не привлеку отца, как родная дочь, то он разглядит во мне желанную женщину – учитывая склад его характера.

Нет-нет, конечно отдаваться ему ни сейчас, ни в дальнейшем не входило в мои планы, но немного попровоцировать – вполне себе задачка.

Но, ох, все вылетело из головы, едва я его увидела. Вот это мужчина! Вживую он выглядел просто неотразимым! И казался гораздо моложе своих лет, еще немного и его можно было принять за моего сверстника. Утрирую, конечно, но, не зная правды, я дала бы ему не больше 30-ти. Высокий, широкоплечий, короткая брутальная стрижка, легкий загар, суровое лицо, производящее одновременно впечатление расположения и участия. Да уж, легко представить, что женщины ложатся штабелями на его пути! Даже я слегка попала под действие его харизмы и обаяния – несмотря на родство.

Дальше – больше. Он как-то, каким-то неуловимым образом, сразу дал понять, что я привлекаю его сексуально, а не как дочь. Мне это безумно импонировало, но ни разу в мою голову не пришло даже намека на то, что у нас может быть близость. Однако, в летней кафешке, куда мы зашли, я просто расцветала от комплиментов, которые на меня сыпались, как из рога изобилия. Я даже перестала понимать маму: ну и пусть себе трахает других телок, главное, чтобы всегда возвращался в семью. Вот таким, как сейчас - обаятельным, внимательным, веселым, шутливым и... неотразимым... Стало немного грустно от того, что я столько времени была лишена такого папы, даже маму в мыслях помянула тихим добрым словом...

Но в целом я была просто очарована! И желая услужить папе хоть чем-то, старательно выпячивала грудь, слегка стесняясь, что из ткани выпирают соски, следила, чтобы стройные гладкие ножки обнажались максимально под и без того коротенькой юбочкой. А чем я еще могла ему услужить?!

Легкая понимающая улыбка не сходила с моих губ (если я не хохотала над папиными шутками): мои манипуляции явно не прошли незамеченными, и его глаза постоянно облизывали мое тело под тоненьким сарафаном. Я даже немного завелась. Нет, пока не непосредственно от того, что стала рассматривать отца, как сексуальный объект, а от того, какая я сексуальная, красивая и привлекательная. И именно это подтверждалось его взглядом.

Потом мы пошли гулять, причем, взяв папу под руки, я намеренно касалась его плеча упругой грудью. И едва не хохотала, когда он от этого невинного касания вздрагивал. А вот нечего быть таким обаятельным, тогда и не буду провоцировать способом, слегка, самую чуточку недопустимым в разрезе отношений дочь-отец.

Правда, самой мне стало немного не по себе – мой-то сосок тоже подвергался трению, в результате чего затвердел, и мимолетные прикосновения стали очень сладостными. Конечно, я была девственницей, но это не отменяло того, что я любила поиграть с собой пальчиками, в том числе лаская соски, которые у меня были чрезвычайно чувствительными. Сейчас это обстоятельство играло против меня – совершенно невозможно было представить, что в сложившейся ситуации я попрошу папу немного подождать и немного помастурбирую в каком-нибудь укромном уголочке. Хотя и очень хотелось сделать это немедленно...

Мы шли по залитым улицам совершенно бессистемно, хаотично сворачивая на перекрестках, пока не оказались возле почты. К моему удивлению, папа сказал, что ему надо там забрать заказ.

Когда я прошла в галантно открытые передо мной двери (и одни, и вторые – после небольшого тамбура), то увидела, что в сонном помещении нет ни одного посетителя. Весь процесс получения не занял и трех минут.

Мы уже миновали первую дверь в тамбур, и тут объемная, хоть и легкая коробка выпала из папиных рук, когда он потянулся открыть передо мной и вторую дверь. Одновременно мы бросились поднимать посылку, столкнулись плечами, и я, чтобы не упасть, инстинктивно обвила его шею руками. Наши лица оказались так близко... Впервые я поняла, что хочу поцеловать своего папу. Это было так неожиданно! Меня словно обухом по голове ударили...

Но еще неожиданнее оказалось то, что он сам впился в мой ротик требовательными губами! Нет, я все еще не воспринимала ситуацию всерьез: с моей стороны это была по-прежнему игра – дочка понарошку изображала кокетку, флиртующую (не более!) с папой-«ухажёром». Разве не происходит иногда нечто похожее, шуточное на 100%, между родителями и взрослыми детьми? Да еще ошеломление собственными, не слишком корректными, устремлениями...

В общем, какое-то время мы чувственно целовались, причем, его язык очень быстро оказался у меня во рту, чтобы вовсю там похозяйничать. Это уже совсем не походило на шутку! Но мой ступор прошел только, когда я осознала, что папа уже с минуту тискает мою грудь! Ох, не скрою, чисто физически мне было очень приятно – тем более, что его пальцы нащупали сосок и периодически мяли его через тонкую ткань, заставляя чувствовать нарастающее напряжение между бедер. Но ведь это мой папа!

Я наконец очнулась и забилась в объятиях, освободившись и выскочив за дверь на улицу. Мой шок определенно продолжался – и от папиных домогательств, и от собственной реакции на них. Ошеломление не проходило, и я позволила себя догнать. Папа принялся извиняться, объясняя свое поведение тем, насколько я сексуальна, красива и изящна, обладаю точеной фигуркой, стройными ножками и т.д. Как тут ему было не потерять голову? В конце поклялся, что такого не повторится...

И я растаяла – как же приятно чувствовать себя настолько привлекательной, что отцовские чувства даже уступили место инстинктам брутального самца! И даже немного пожалела, что из-за этой дурацкой коробки нельзя опять взять папу под руку и украдкой потираться о нее соском...

Тут оказалось, что папин дом всего в паре минут ходьбы. И мне было предложено занести коробку, а потом продолжить прогулку. Я естественно согласилась – стало жутко интересно, как живет мой отец, да и мысль избавиться от предмета, определенно мешающего общению, казалась очень заманчивой.

Мы поднялись, причем, папа снова стал обаятельным и веселым, продолжая сыпать комплиментами.

Квартира оказалась (во всяком случае гостиная) очень просто обставлена со спартанской аскетичностью, но это так подходило брутальному самцу, каковым являлся папа! Конечно, для всех остальных женщин, кроме меня.

Папа предложил попить чаю, и я согласилась, подойдя к окну, пока он гремел на кухне посудой. Вид был шикарный – лесистый парк с красивым озером посередине. Залюбовавшись открывшейся картиной, я немного загрустила, осознав, что оказалась наедине с мужчиной, впервые заставившим сладко вибрировать что-то внизу живота. Ах, если бы он не был моим отцом! Тогда наверняка сегодня произошло то, чего я так боялась и в то же время страстно желала...

Сзади послышалось звяканье посуды, расставляемой на низком стеклянном столике возле дивана. Но я не оборачивалась, не желая встречаться взглядом со своим отцом: вопреки всяческой логике и понятному каждому человеку запрету на подобное я разозлилась, что он отпустил меня там, в тамбуре почты.

И тут вдруг меня сзади обняли сильные руки! Меня тут же подхватил смерч разнонаправленных эмоций: объятия папы, казалось, могли защитить от всех страхов на свете, и стало вдруг очень уютно. В то же время я с ужасом поняла, что мое тело живет собственной жизнью, желая услужить собственному отцу так, как он пожелает. Последнее было настолько странно, настолько неправильно, что... именно так и захотелось сделать.

Но папа и не думал останавливаться на достигнутом – просто прижимать родную дочь спиной к себе! Сначала я почувствовала его нежные поцелуи на шейке, а потом услышала вкрадчивый голос, доносящий до моих ушек и вещающий, какая я желанная, какая свежая и юная, насколько я свожу его с ума, и вообще он пока не встречал девушек, привлекательнее меня.

И я таяла, как воск в его объятиях под гипнотическим воздействием бархатного голоса.

И не сразу очнулась, когда мою девичью грудку сдавила уверенная рука, начавшая по-хозяйски ее тискать. Я буквально впала в ступор: с одной стороны, слушать папу и внимать его настойчивым ласкам, казалось, можно вечность. С другой стороны, все это хорошо, но не с родным же отцом!!!

Мое тупление не привело ни к чему хорошему: папа вдруг стянул вниз лиф, и я совершенно неожиданно для себя очутилась с голой грудью, которую тут же сдавила сильная ладонь...

Тут уж я задергалась и вцепилась в папино запястье...

Увы! Не было, прежде всего, моральных сил сопротивляться ласкам, настолько неприемлемым между отцом и дочерью, но столь восхитительным. Особенно если учесть, что мне на ушко нашептывали, какие у меня упругие юные грудки, какие у меня нежные сосочки. При этом мужские пальцы то слегка потирали подушечками кончик бархатистого столбика, то довольно сильно его сдавливали. Я вздрагивала, уже не от неприятия свернувшего куда-то не туда свидания с родным отцом, а от вожделения. И моя ладонь уже просто лежала на руке папы, не пытаясь оторвать ее от своих прелестей.

Я только слегка вздрогнула, когда он приподнял короткий подол сарафана, и его рука проникла в трусики, чтобы поползти по моему голенькому лобку туда, где билось в такт сердцу влажное вожделение.

Мое сознание все еще пыталось сопротивляться небывалому для меня искушению, непристойному, неправильному, но такому сладкому, и когда его пальцы коснулись моих лепестков, оказавшихся немного скользкими, я уже всерьез попыталась воспротивиться, крепко сжав бедра и попытавшись вытащить папину руку из своих трусиков. Впрочем, это не отменяло того, что при первом прикосновении к набухшим складкам мое тело ощутимо вздрогнуло, легкие с шумом вытолкнули воздух, а с губ сорвался невольный тихий стон.

Увы, ушки зажать было нечем – ладони были заняты борьбой с папой, - и в сознание невольно проникали вкрадчивые слова о том, какая я там нежная, шелковистая, аккуратная и влажная, как влечет его самая желанная киска на свете. Моя воля снова стала пластичной, как глина, и бедра сами собой расслабились, а ладони просто охватили сильные запястья, без намека на сопротивление...

И какое-то время руки папы блуждали по всему моему телу – нежно, но сильно стискивали грудки, теребили соски или по-хозяйски распоряжались мной в трусиках, иногда слегка входя в киску, отчего пожар внизу живота разгорался все жарче.

И все же с последним усилием воли, я вскрикнула:

— Папа! Ты – клятвопреступник!

И вывернулась из его объятий, наверняка не готового к тому, что жертва еще сохраняет способность к сопротивлению.

Я отскочила подальше и торопливо подтянула лиф, стараясь убедить себя, что поступила правильно – ведь все шло к тому, что родной отец трахнет собственную дочь! А это для меня было абсолютно неприемлемо!

Вот только куда деть горькое разочарование? Как объяснить, что мои трусики промокли чуть ли не насквозь? Да и все остальное: мои щечки пылали, в голове царил сумбур, грудь бурно вздымалась, соски были готовы проткнуть ткань, и вообще мое тело требовало немедленного продолжения, не считаясь с доводами разума, утверждавшими, что нельзя так реагировать на собственного отца, и особенно позволять творить с собой те умопомрачительные вещи, которые он не постеснялся проделать с собственной дочерью.

Между тем папа и не думал стесняться: когда я вывернулась, он какое-то время недоуменно смотрел на меня, а потом улыбнулся и как ни в чем ни бывало предложил:

— Может, чаю?

Он разлил крафтовый чай из чайничка, стоящего на огоньке плоской свечки, пододвинул поближе вазочки с шоколадными конфетами и крохотными пирожными и похлопал по дивану рядом с собой.

Я не боялась, что папа меня изнасилует, одновременно моей сути хотелось быть поближе к этому сильному мужскому телу, притягивающему меня несмотря на эти долбанные доводы разума. Поэтому безбоязненно уселась рядом, немного опасаясь только того, что подо мной может оказаться влажное пятно – между бедер до сих пор всё требовательно пульсировало...

Между нами возникла некоторая неловкость, во всяком случае - с моей стороны, и я старалась не смотреть на папу, все еще объятая чувственными воспоминаниями о его руках, по-хозяйски распоряжающимися моим телом.

И тут мой случайный взгляд упал на пах папы, где топорщился здоровенный бугор. Меня словно молния пронзила – до этого я думала только о себе, о том, что сначала губы, а потом руки папы едва не доводят меня до крайности, а тут вдруг осознала, что совсем рядом существует и мужской половой орган в полной боевой готовности! Это открытие заставило слететь с меня остатки моральных устоев. Почувствовалось, как новые капельки скользнули в и без того мокрые трусики, соски опять затвердели до сладкой боли, и меня останавливало только смущение и неловкость: все же дочь еще не была готова сама наброситься на папу с понятными устремлениями.

Однако он заметил мой взгляд, устремленный на свой пах, посмотрел на мои губы, которые нервно облизывал шустрый язычок, и развел руками, улыбнувшись:

— Прости, дочка, я не могу это контролировать – организм реагирует на тебя против моей воли. Но не бойся, я держу себя в руках...

«Ну, и зря!», - мелькнула у меня в голове непрошенная мысль: сейчас любой напор отца встретил бы только безоговорочную капитуляцию дочери! И его домогательств теперь хотелось, как ничего до этого в моей жизни. Увы, он и правда держал себя в руках – вместо того, чтобы хищно набросится на меня, потянулся за пирожным.

И тут я неожиданно для самой себя, непроизвольно облизнувшись в очередной раз, прошептала:

— А можно посмотреть... на него?

Я жутко покраснела от высказанного непристойного и слишком для меня откровенного пожелания.

Рука же папы застыла над вазочкой, а потом он медленно повернулся ко мне:

— Ты уверена, дочка?

Я стыдливо опустила глаза, но кивнула, не в силах ответить голосом из-за мгновенно пересохшего горла.

И...

И папа расстегнул ширинку, достав эрегированный член, из дырочки на навершии которого показалась серебристая капелька. Ох, ничего более красивого и возбуждающего я никогда не видела. Я смотрела и смотрела, как он подрагивает в такт биению сердца, весь такой словно вылепленный самым талантливым скульптором, увитый венками, с головкой, похожей на шляпку экзотического гриба, и олицетворяющий первозданную мощь и силу.

Смущение кануло в лету, и я порывисто ухватилась пальчиками за папин член, ощутив железобетонную жесткость внутри и мягкую шелковистость снаружи. Наверно так вцепляется девочка-нищенка в яркую куклу, подаренную проезжающим богатеем – намертво и хищно.

Папа рыкнул и вдруг привлек меня к себе, впившись в мои губы страстным поцелуем.

На этот раз я, послушно ответила на требовательный поцелуй, почувствовав, как уверенная рука напористо сдавила мою грудь.

Наши поцелуй затянулся, кружа голову, и я была уже полностью покорна воле папы. И даже не подумала сопротивляться, когда лиф снова был стянут с груди, и мужские ладони по-хозяйски занялись упругой девичьей плотью. Иногда папа отстранялся и любовался моим полуобнаженным телом, продолжая мять грудки или ласкать соски. В эти моменты нагота немного смущала, но внутри все вибрировало от того, с какой жадностью папа любуется моим голым бюстом с затвердевшими сосками.

Надо ли говорить, что все это время мои пальчики продолжали цепляться за жёсткий член? И этот контакт возбуждал чуть ли не больше, чем даже папино внимание к моим прелестям...

Я сейчас и не вспомню, как, почти не прерывая поцелуев, мы оказались голыми. Только в какой-то момент обнаружила, что сарафан и трусики уже лежат бесполезными тряпочками вокруг моих ступней. Ох, как же это было восхитительно - оказаться в объятиях папы полностью обнаженной, чтобы он мог исследовать мое тело везде, где захочет. И лишь нетерпеливо раздвинула ножки, едва его рука властно скользнула между бедер.

Когда мужские пальцы коснулись влажных складочек, из моего горла вырвался страстный стон. Я уже была полностью во власти своего мужчины и дикого возбуждения, в которое меня ввергли его умелые руки.

И вдруг папа прекратил ласкать все чувствительные уголки моего тела, прервав поцелуй... Я ошарашенно захлопала ресницами, чуть не заплакав от обиды и разочарования – неужели папа передумал? Неужели до него вдруг дошло, что то, чем мы занимаемся, противоречит этике и общепризнанной морали? Но как же я? Дочка уже не владеет собой, ее тело полностью покорно его воле, пальчики цепляются за вздыбленный член в полной боевой готовности, ни в какую не желая его отпускать. А он... А он...

Я подняла глаза, и папа чуть смущенно сказал:

— Дочь, есть небольшая проблема... Мой организм реагирует на тебя, словно я юнец... твой сверстник... И... э-э-э... боюсь, у меня может быть преждевременная эякуляция...

Я облегченно выдохнула. Тоже мне проблема! Это же не станет последним папиным оргазмом! А я, даже если не кончу до его разрядки, вполне потерплю несмотря на дикое возбуждение, пока эрекция не восстановится. Даже забавно будет еще подождать, лелея мысль о близости! Сколько времени пройдет, пока член папы вновь примет боевую форму? Полчаса? Час? Фигня! Дочка ждала папу (пусть и не в роли любовника) 11 лет.

Зато уже несколько минут я была раскрепощенной, сексуальной любовницей своего папы, готовой дать хоть обычным способом, хоть в попку, хоть...

Хм... А это великолепная мысль!

Я, порывисто сдвинув низкий столик, опустилась перед папой на колени, с восторгом оказавшись один на один с великолепным членом, подрагивающим перед самым носиком. Папа что-то протестующе сказал, но я уже накрыла головку губами, почувствовав теперь ими стальную мощь и одновременно шелковистую нежность. М-м-м... Как же это восхитительно брать в рот у самого лучшего мужчины на свете – моего папы!

А он рыкнул, выпустив потом сквозь зубы воздух с шипящим звуком.

Меня это проявление страсти привело в восторг, и я, скользнула колечком губ к основанию. Лишь одно царапнуло мое сознание где-то на задворках: моя классическая девственность оставалась пока неприкосновенной, а ротик уже ублажает мужской половой орган. Много ли девушек прощалось с девственностью поначалу орально?

Впрочем, я уже ощущала себя настолько раскованной и раскрепощенной, что с улыбкой подняла лицо:

— Пап! Да! Сделай это! Кончи мне в ротик!

И снова накрыла глянцевое, раздутое навершие губами, наслаждаясь тактильными ощущениями. Конечно, наверняка я делала минет неумело, но папа через минуту принялся руководить моими действиями хриплым от наслаждения голосом:

— Сдави его губками жестче... Прижми язычком сильнее и двигай головой... Сдвигай кожицу к основанию, а не наоборот...

И я стала чувствовать себя все увереннее в роли опытной женщины, доставляющей своему мужчине наслаждение, и поэтому начала импровизировать. Мой язычок то вылизывал широкой лопаткой ствол от основания до самого кончика, то игриво порхал по головке, но в основном я скользила по стволу колечком губ, заглатывая член до самого горла, до появления определенных неприятных ощущений подташнивания. Как раз в эти моменты папа рычал:

— Глубже!.. Глубже!..

И вдруг надавил на мой затылок сцепленными ладонями, и головка проскользнула в глотку, мой носик ткнулся в густую поросль на лобке, а нижняя губка ощутила почему-то гладкую нежную кожицу яичек, раздутых спермой. Это было так себе – на глазах даже выступили слезы...

И тут член вдруг задергался, почувствовалось, как густая жидкость скользнула сразу в пищевод... Мой папа кончил мне чуть ли не прямо в желудок!

При этом ощущения от сокращений члена глубоко в горле были настолько восхитительными, что я тут же забыла о дискомфорте, наслаждаясь тем, что смогла услужить папе подобным образом...

Когда помягчевший член выскользнул из ротика, папа поднял меня на ноги и завалил на себя, принявшись целовать и хрипло бормотать:

— Дочь, ты лучшая! Я ни с кем не испытывал такого блаженства...

Он еще что-то восторженно говорил, и я окончательно простила его за неожиданный и несколько эгоистичный фокус с засовыванием члена глубоко в глотку.

Затем он подхватил меня на руки и понес в спальню, а я только доверчиво обвила его шею руками и тесно прижалась к сильному телу...

Н-да, спальня в корне отличалась от остальной обстановки в квартире – она была выдержана в темно-вишневых тонах. Шторы закрыты, только горели яркие светильники, должные хорошенько освещать сплетающиеся тела. И широченная кровать, при виде которой на ум приходило определение «сексодром». Хм, сколько же женщин в этом гнезде порока и разврата трахнул мой папочка?

Впрочем, этот вопрос занимал меня недолго – папа сдернул покрывало вместе с одеялом, не отпуская меня на пол, и уложил на темно красные простыни. Потом устроился рядом и принялся целовать.

Честно говоря, я думала, что в «перерыве» мы будем пить чай, или смотреть ТВ, или болтать, но мой первый (в этом у меня уже давно не было сомнений) мужчина, уже сливший мне в желудок, рассудил по-своему.

Моя головка лежала на папином плече, мы целовались, а его рука неспешно скользила по моей молодой нежной грудке, иногда задевая сосок, отчего я тихонько помыкивала папе в рот. Мои же пальчики теребили вялый член, который даже в таком состоянии вызывал восторг, ведь я-то уж знала, какой он может быть мощный и твердый!

Я совершенно не стеснялась, наоборот, наслаждалась, когда папа приподнимал голову и хозяйским оком оглядывал свою собственность – мое обнаженное тело, не перестававшее трепетать из-за захватывающих событий, в которые я окунулась с головой. И когда его ладонь поползла по вздрагивающему животику вниз, скользнула по голенькому лобку, то мои бедра бесстыдно раздвинулись на потребу мужским пальцам, тут же начавшим восхитительные манипуляции с половыми губками. Очевидно, папе было мало чувствовать их влажность и шелковистость, и он сел на постели, не переставая меня ласкать между ножек, наблюдая, как за собственными манипуляциями с моей киской, так и за моей реакцией на интимные ласки.

Я была немного смущена – мое тело было полностью раскрыто перед мужчиной, внимательно рассматривающим самые укромные уголки под довольно ярким светом. К тому же от любого, даже самого легкого движения оно вздрагивало, показывая без утайки, как хозяйка наслаждается процессом. Всё! У меня больше нет секретов от моего папы!

И вдруг он одним плавным движением перетек между моих ног и склонил голову к лобку. Я взвизгнула, когда ощутила его губы на пульсирующих складочках, явно недовольных тем, что мужские пальцы перестали их ласкать. Но то, что случилось потом было гораздо лучше! Ох, папа вытворял с моей киской совершенно невообразимые вещи: то вылизывал половые губки, то теребил их кончиком языка, то целовался с ними взасос, то выписывал восьмерки на чувствительном треугольничке, то неглубоко проникал в девственную пока дырочку, трахая ее...

Я металась по постели, то вжимая папу лицом в киску, то отстраняя за волосы – оргазм подступил очень близко, но я не хотела кончать без его члена внутри...

И тут все прекратилось! Я открыла зажмуренные глаза... Папа навис надо мной с опорой на руки, а взгляд, брошенный между нашими телами, ухватился за вздыбленный член в полной боевой готовности.

Папа нежно поцеловал меня в искусанные губки:

— Я хочу, чтобы ты ввела его... Сама...

Мое сердечко испуганно пропустило удар, я вдруг осознала, что может быть больно, что сейчас мою девственность безжалостно порушит крепкий половой орган... Но мужские губы так чувственно и нежно скользили по моей шейке... Сопротивляться этому мужчине и собственным желаниям было совершенно невозможно, и мои пальчики сомкнулись на твердом стволе. Я застонала, непроизвольно вздрогнув несколько раз, когда жесткая головка, нащупывая путь, проскользила по уголку киски, смяла чувствительные складочки и наконец нашла вход в пока еще девственное влагалище. Мне стало немного страшно, что этот толстый половой орган не поместится в узкую дырочку, но, не в силах больше терпеть сладкую муку, направила член внутрь. Ох, какой же он большой и горячий! Это ощущалось сразу, едва только самое навершие вошло в меня...

— Ты еще девственница? – прозвучал хриплый вопрос, в котором содержалось немалое удивление.

— Какое это сейчас имеет значение? - простонала я, предельно раскрываясь перед лучшим мужчиной на свете.

Папа сделал пару легких движений бедрами, останавливаясь, когда чувствовал сопротивление девственной плевы, и тогда я взмолилась, ощущая нестерпимое желание получить член на всю длину:

— Папочка, сделай это скорее!..

И тогда папа резко задвинул фаллос в узкую щелку, казалось, разрывая ее пополам. Я жалобно вскрикнула, зажмуриваясь и кусая губы, но папа согнулся и захватил мой сосок зубами, принявшись его теребить кончиком языка внутри рта. Мое тело непроизвольно выгнулось навстречу, чтобы папе было удобнее терзать бархатистый столбик. Одновременно я ощущала, насколько я растянута там, между бедер. Все происходящее было гораздо более восхитительным, чем болезненным! И через какое-то время мне стало совершенно ясно: моему телу требуется нечто большее, чем статичное наслаждение твердым объемом, растягивающим киску.

Я подтолкнула папу пяточками, и он принялся двигаться во мне сначала медленно и с небольшой амплитудой. Постепенно его движения становились все быстрее и все более размашистыми, и вскоре моя попка слегка подлетала над простынями, а я только и могла внимать фрикциям крупного полового органа в моей тугой и влажной глубине, улетая от ни с чем несравнимого блаженства.

Иногда я прижималась, буквально повисая, к самому лучшему мужчине - желая почувствовать полную близость с ним - и губами, и бедрами, и грудками, и животиком, и особенно тем, где мы были переплетены особенно тесно. Иногда мы замирали на минуту-другую, целуясь и бессвязно шепча какие-то слова. А потом эти слова превращались в жаркие стоны - когда папа снова начинал загонять в меня член размашистыми ударами. Тогда мое естество старалось как можно более полно услужить берущему меня мужчине, и мои бедра раздвигались максимально широко, чтобы ему было комфортно трахать свою девочку... Вернее уже свою женщину...

Женщину, живущую ради ублажения своего самца, по праву владеющего ее телом. Иногда этот вихрь наслаждения казался нереальным – разве может девушка, дефлорированная 15 минут назад испытывать такое феерическое наслаждение? Но, вот, оказывается, может! Я этому - яркий пример!

Я вспыхнула, когда папа уперся лбом в толстую подушку, подоткнул под мою попку руки и, сильно сжав ее, принялся подбрасывать мои бедра, отчего измочаленная дырочка сама собой насаживалась на выставленный кол. И я ухнула в водоворот ярчайшего оргазма, утопая в наслаждении, крупно вздрагивая на члене, засаженном по яйца, и теряя всякое представление о реальности.

Когда сознание выплыло из райского фейерверка, приподнявшийся на кулаках папа имел меня медленными, неспешными движениями. Я была абсолютно счастлива, и пусть не получала в данный момент физического удовольствия, но хотела продолжать ублажать бравшего меня мужчину всеми способами, на которые только способна. Я читала в его глазах обожание и восторг... и немного удивление... Почему? На мои щечки наполз легкий румянец: наверняка для папы стало неожиданностью то, как его дочь билась под ним в животном оргазме, и он мог наблюдать за моими сладкими конвульсиями от и до... Некоторое смущение от своей несдержанности овладело мной, но, с другой стороны стало радостно от того, что папа теперь знает, насколько его дочь страстная и чувственная.

Моя эйфория продолжалась, хотелось любить весь мир и, прежде всего своего первого мужчину. Я подтянулась, прильнув грудками к его торсу, и прошептала:

— Я хочу доставить тебе максимальное удовольствие... Скажи, что я должна сделать?!

Я была готова для папы на все, что бы он ни придумал. На любое извращение, на любую позу, и была готова принять любое его решение с благодарностью.

— Давай так...

Папа поднял меня и, развернув, властно нажал на плечи. И дочка покорно встала перед папой раком, прогнувшись в спинке, чтобы ему было удобнее распоряжаться своей собственностью.

Член ходил внутри меня не слишком быстро и интенсивно, но все равно было больно, и ни о каком удовольствии, не говоря уже о повторном оргазме, речь идти не могла. Но разве я могла отказать мужчине, который подарил мне такие неизведанные ранее эмоции? И старательно прогибалась в спине, слегка покачивая бедрами – все для того, чтобы мой мужчина насладился своей женщиной сполна.

Несмотря на дискомфорт я ощущала полную принадлежность папе. Именно в этом, похоже, и есть мое предназначение – ублажать его так, как он захочет. Отчетливо это понимая, я даже на миг не усомнилась, что мы делаем все правильно – папа трахает дочь, которая хоть и не получает физического удовольствия, но счастлива, чувствуя свое полное единение с ним. Единение, теснее которого уже не придумаешь.

Однако папа почувствовал, что я пока не в состоянии составить ему пару для продолжения безумного, жаркого секса. Он сел на край постели и заставил меня сесть на член. Так было даже лучше! Ведь теперь я могла видеть его лицо, с читаемыми на нем признаками страсти. И мы могли целоваться!

Я тут же чувственно поцеловала мужские губы, проведя по ним для начала игривым язычком. И испуганно ахнула: папа неожиданно встал и куда-то меня понес. Я едва успела вцепиться в него всеми конечностями, ощутив, как его член уперся в меня где-то глубоко-глубоко.

Какой же он сильный! И мужественный! Конечно, я худенькая, но много ли мужчин способны вот так нести свою партнершу на руках, иногда поддавая бедрами вверх, практически трахая на ходу?

— Что ты придумал, проказник? – кокетливо спросила я, когда папа принес меня в ванную и наконец опустил на ноги в просторной душевой кабине.

— Хочу кончить в твой сладкий ротик.

— В горлышко? – я ласково льнула к сильному торсу, естественно не забыв ухватиться цепкими пальчиками за вздыбленный кол в потёках моей крови.

— Нет... Но сначала помой его.

Я вся затрепетала: буду, как рабыня омывать своего господина! Ох, я даже начала немного возбуждаться, намыливая эрегированный член, ополаскивая его водой и во время процедур наслаждаясь его мощью и собственной услужливостью.

Но наконец папа властно нажал руками на плечи, и я послушно опустилась на колени, лишь чуть морщась от струй воды, упруго бьющих по плечу.

— Открой ротик пошире, и высунь язычок лопаткой.

Я услужливо выполнила и это, а папа обхватил член, покачивающийся почти перед самым моим носиком, широкой ладонью, и стал часто-часто его наяривать. Совсем легкое сожаление коснулось меня – как жаль, что я не могу сама ублажать его своим кулачком... Зато можно нежно и легковесно ласкать яички, полностью выбритые и такие нежные и шелковистые...

И вдруг папа наверху всхрапнул и принялся с рыками кончать. Его член ударил мне прямо в лицо спермой, мгновенно уделав и щечки, и носик, и подбородок. В ротик попало немного, но то, что оказалось в нем, я принялась катать на высунутом язычке, сделанном ложечкой.

Растворяясь в щемящей нежности к своему мужчине, я сглотнула сперму и принялась любовно вылизывать все еще жесткий член, окативший меня таким восхитительным фонтаном густой жидкости...

Потом мы поужинали, причем перед этим я не могла насмотреться, как папа готовит – впервые я поняла много раз услышанные утверждения о том, насколько это сексуально. Периодически мы целовались, иногда перегибаясь через стол. Я отказалась от того, чтобы папа отвез меня домой, и отправила маме сообщение о том, что остаюсь на ночь у подруги – для меня и речи не могло идти, чтобы сегодня расстаться со своим папой и первым любовником.

Мое тело начало постепенно отходить от ярчайшего в жизни оргазма и, несмотря на то, что там еще все побаливало, уже немного хотелось продолжения наших безумных игр. Увы, к моему легкому разочарованию мы легли спать, после того, как всласть наговорились. Зато потом уснули как муж и жена! Тесно прижавшись друг к другу под одним одеялом.

Мои глазки уже слипались, когда папа предложил на следующих выходных прокатиться на его яхте до дальних островов. «И, - интимно прошептал он, - вдали от посторонних глаз можно будет купаться голышом, заниматься любовью прямо в воде или на открытой корме. А если будет холодно, то есть крошечная, но уютная каюта». Я пришла в дикий восторг, даже сонное состояние на несколько минут улетучилось...

Оказывается, у папы есть небольшая яхта! Интересно, сколько своих любовниц он «катал до дальних островов»?..

А утром я проснулась от того, что... меня трахают! Поначалу я дико испугалась, но потом, вспомнив вчерашний день, радостно улыбнулась, и принялась двигать бедрами навстречу засаживаемому в меня члену! Ох, как же это улетно – вот так спросонок сразу быть взятой мужчиной! Еще были неприятные ощущения внутри, но полностью вернувшееся желание поглотило их лавиной наслаждения.

Не знаю, сколько прошло времени за этой утренней «зарядкой». Папа подсунул одну ладонь под бедро, другую положил сверху и насаживал меня на член, словно безвольную куклу. А иногда останавливался, приподнимался и мы целовались через мое плечо, при этом его рука перемещалась, чтобы потискать мою грудку и сдавить сосок. Потом опять бешенное совокупление...

И когда папина рука проникла мне между бедер, когда мое колено было торопливо отведено вверх, когда его палец придавил чувствительный треугольничек, я забилась в пароксизме страсти, улетая от угарных ощущений, не меньших, чем вчера.

Папа тут же перевернул меня на живот, принявшись наносить размашистые безжалостные удары во все еще сокращавшуюся дырочку. А я что? А я только, услужливо прогнувшись, вздернув попку, подставляла киску засаживаемому члену. И его из меня выдернули, чтобы в следующее мгновение на поясницу хлынула сперма с различимыми звуками шлепков. Ох, конечно, жаль, что папа не кончил в меня, но его сокращающийся фаллос уютно устроился между моих ягодиц, я чувствовала, как он дергается, а яйца вжимались в мои половые губки, весьма обрадованные тесным соседством...

Потом я устроилась на плече своего мужчины, который вскоре задремал. Мои же глаза обшаривали спальню, словно предназначенную для соблазнения. М-да, мой папа тот еще бабник: и спальню вон как отделал – чтобы женщины сами раздвигали ноги перед ним, попав в это место... Яхта, опять же, похоже, прикуплена для тех же целей... Странно, но папина кобелиная сущность не вызывало у меня отторжения. Ну, и пускай трахает кого хочет, главное, чтобы и меня хотя бы раз в неделю насаживал на свой член. Ведь он не только мой любовник, не только первый мужчина, но и папа. И я буду только гордится его мужской силой, зная, что женщины под ним визжат от наслаждения как сучки.

Вот интересно, захотел бы папа трахнуть маму, свою бывшую жену? Я даже села на постели от этой свежей мысли. Ведь мама сейчас выглядит гораздо лучше, чем 11 лет назад. Я часто листала старые фотки на ее страничке – разглядывала в основном папу, гадая, где он, что с ним... Но обращала внимание и на маму. Так вот, тогда это была обычная девушка, пусть и довольно симпатичная. Зато сейчас стала шикарной, стильной, сексапильной женщиной... Словно два разных человека...

Что, если папу вернуть в семью? Как-то уговорить маму отпускать папу иногда порезвиться на воле. Но чтобы хорошенько прожаривал ее, а то ей что-то не везет с мужиками – то козлы, то алкаши, то полуимпотенты (насколько я это уясняла из ее недосказанностей и подслушанных телефонных разговоров с подругами). А заодно папа будет потихоньку трахать и меня прямо дома! А иногда будем приезжать сюда. Я даже готова присматривать за квартирой – протирать пыль, наполнять холодильник продуктами – чтобы папа мог приготовить своим бабам бутерброды или сделать стейк из морозилки...

А потом я и вовсе вскочила, принявшись расхаживать голышом из угла в угол: а если как-то устроить так, чтобы мы занялись сексом втроем? Вот это был бы класс! И мне было бы не надо скрывать от мамы, что папа меня трахает, и он сам наверняка был бы доволен, что его по-всякому ублажают две великолепные женщины – бывшая жена и дочь!!!

Ох! Это пока была, конечно, фантазия, возможно неосуществимая и, как минимум, несколько наивная, но кто может мне помешать хотя бы попробовать это устроить? Надо только тщательно проработать план...

А пока я забралась под одеяло к своему папе под бочок, и он в полудреме сграбастал меня, крепко прижав к своему сильному телу – так, что я даже взмяукнула. Что ж, все планы завтра, а сейчас нужно еще немного покемарить – наверняка мне потребуются силы, чтобы ублажить папу еще раз перед возвращением домой...