Дмитрий едет на новое место работы вместе с мамой, бабушкой и девушкой Жанной. В тесном автомобиле разворачиваются неожиданные события, заставляющие пересмотреть представления о семейных отношениях. Каждый участник поездки хранит свои секреты.

****

Дорогой читатель! Огромное спасибо за твою оценку. Моя история впервые попала в топ недели, и, как только я это увидела, сразу потекли слёзы радости. Как и обещала, публикую продолжение. Полную версию истории вы можете прочитать в Telegram.

****

Прошло шесть месяцев с тех пор, как бабушка переехала в новый дом. После той поездки я думал, что мы продолжим быть любовниками. Однако всё сложилось иначе. Думаю, она чувствовала вину, потому что никогда не упоминала об этом и, казалось, избегала меня. Но через два месяца что-то изменилось. Не знаю что, но бабушка снова стала проявлять интерес. Мы поговорили, и она ясно дала понять, чего хочет. Я отказался, потому что не хотел изменять своей новой девушке Жанне. Бабушка разозлилась, даже рассердилась, но со временем простила меня, и я снова стал её любимым внуком.

***

Настроение у меня было не из лучших — дату начала моей новой работы снова перенесли. То ли в четвёртый, то ли в пятый раз уже? Я покачал головой: «Неужели я так и не перееду в головной офис?» Если бы всё шло по первоначальному плану, я бы уже три месяца как был там. Я тяжело вздохнул.

На этот раз плохие новости сообщил старший менеджер. Он извинялся и уверял, что новая дата уже точно не изменится. Теперь мой переезд назначен через три недели вместо двух. Он спросил, согласен ли я. Я подавил раздражение и ответил утвердительно. Затем он продолжил стандартные управленческие речи о том, что я — ценный сотрудник и что я очень нужен компании. Я слушал, почти не отвечая. Раньше мы с ним не общались, но я знал его имя и репутацию. Был достаточно умен, чтобы не сказать ничего, что могло бы его разозлить. В конце я поблагодарил его, но радости не чувствовал.

Волнение нарастало — до переезда оставалась всего неделя. Мне предоставляли двухкомнатную квартиру от компании. У них было несколько таких в одном комплексе недалеко от офиса. Мне сказали, что могу жить там бесплатно, пока не найду своё жильё. Конкретных сроков не устанавливали, но когда Алексей переезжал в начале года, он выехал только через три месяца. Я надеялся устроиться быстрее.

Но, конечно, всё шло слишком гладко. За четыре дня до переезда случилась неприятность. Жанна, моя девушка, с которой мы встречались пять месяцев, сломала лодыжку. Она подвернула ногу в яме во время пробежки. Сначала казалось, что это просто сильный ушиб, но в больнице обнаружили небольшой перелом. Врачи спорили, нужен ли гипс. Жанна была против, но решили, что лодыжку надо зафиксировать, чтобы избежать дальнейших повреждений.

Когда мы вернулись домой, мы обсудили, как это повлияет на мой переезд. Она всё ещё хотела поехать со мной и остаться на выходные. Это было хорошо. Однако изначально она должна была вести машину. Мама сказала, что шесть месяцев назад везла бабушку, так что теперь её очередь сидеть сзади и отдыхать. Но раз Жанна не могла вести, мама лихорадочно искала, кого бы ещё попросить. Она даже упомянула дядю Ивана, но когда я рассмеялся, она замолчала. Ему уже за восемьдесят, и он всё ещё водит, но со скоростью тридцать км в час. Дорога заняла бы целый день, если бы мы вообще доехали живыми.

Тут же мне влетело за то, что я сам не умею водить. Я возразил, что учусь, но мама просто проигнорировала это. Потом она добавила, что даже мой отец мог бы сесть за руль. Они развелись много лет назад, когда я был маленьким, и это была единственная хорошая вещь, которую я когда-либо слышал от неё о нём.

В конце концов она успокоилась и заговорила рациональнее:

— Полагаю, мне придётся вести самой.

Затем добавила:

— Тебе это может не понравиться, но бабушка едет с нами. Она звонила, пока вы были в больнице, и спросила, может ли погостить у нас пару дней. Я согласилась и сказала, что она может заодно поехать с нами к тебе.

— Но мам, в машине и в квартире нет места!

— У тебя две комнаты. Бабушка поселится со мной.

Она задумалась на секунду и продолжила:

— А в машине я сяду за руль, бабушка — рядом, а вы двое — сзади.

— Там не хватит места. Жанне придётся сидеть у меня на коленях.

Мама посмотрела на меня и сказала:

— Ты и бабушка как-то справлялись.

Я почувствовал, как лицо заливается краской, и надеялся, что никто не заметил. Жанна смотрела на меня с недоумением. Пришлось объяснить, что было в прошлый раз. Она выглядела обеспокоенной.

Мама попыталась её успокоить:

— Всё будет в порядке. Мы будем делать остановки, если станет неудобно.

Жанна улыбнулась, но я видел, что она всё ещё не в восторге.

Я снова попробовал:

— Думаю, бабушке не стоит ехать. У меня слишком много вещей.

Спокойнее, чем я ожидал, мама заявила:

— Или мы обе едем, или никто.

На этом разговор закончился.

Мы должны были выехать полчаса назад. Мама ходила взад-вперёд, бормоча что-то под нос. Машина была почти загружена, но последние вещи никак не помещались. В таких ситуациях лучше всего оставить её в покое — она сама разберётся. Жанна, не зная этого, попыталась дать совет. Мама выслушала её, стиснув зубы. Предложение звучало разумно, но мама просто проигнорировала его. Теперь Жанна усвоила ценный урок: когда мама решает проблему, лучше держаться подальше.

Наконец, переложив несколько коробок на заднем сиденье, мы упаковали всё остальное. Теперь можно было трогаться. Я позвал бабушку, чтобы она спустилась. Она благоразумно держалась подальше, пока мы возились.

Подходя к машине, бабушка сказала:

— Я жду уже целую вечность. Мы наконец едем?

Мама коротко ответила:

— Да.

Но, проходя мимо меня к водительскому месту, она добавила раздражённым шёпотом:

— Кто её вообще позвал?

Я открыл рот, но решил промолчать. Впереди была долгая дорога, мама везла нас одна, так что я смирился.

Жанна восхищалась платьем бабушки — с глубоким вырезом и довольно короткое. Для шестидесятилетней женщины это было смело, но Жанне понравилось. Должен признать, бабушка выглядела в нём потрясающе.

Когда я вспомнил, что под ним, и каково это — прикасаться к ней, мой член начал набухать. Если бы она была в этом платье, когда сидела у меня на коленях, я бы смог просунуть руки внутрь и дотронуться до её голых сосков.

Мои мысли прервались, когда мама опустила окно и крикнула:

— Садитесь в машину! Хватит стоять!

Мы залезли внутрь, и мама тронулась. Я не представлял, насколько Жанна тяжёлая. Когда мы занимались сексом, это было либо в миссионерской позе, либо она на четвереньках, а я сзади. Она никогда не сидела у меня на коленях, даже просто для объятий. С бабушкой было комфортнее. Думать о ней сейчас было плохой идеей — неизбежное случилось. Мой член пытался расшириться, но был зажат бельём. Через десять минут это стало болезненным.

— Жанна, приподнимись, мне нужно устроиться поудобнее.

— Что ты имеешь в виду?

Я замешкался:

— Член застрял в трусах. Мне нужно его поправить.

Она аж ахнула:

— Ты хочешь его вытащить?

— Нет! Тихо! Просто поправлю.

Я посмотрел на передние сиденья. Мама и бабушка увлечённо болтали. Может, бабушка здесь и к лучшему — маме есть с кем поговорить.

— Ладно, но давай быстрее. Я не могу долго держать ногу на весу.

Когда она приподнялась, мама крикнула:

— Вы там в порядке?

Я ответил:

— Да. Просто устраиваемся поудобнее.

Бабушка добавила:

— Да, я помню, нам тоже приходилось так делать, когда я сидела у тебя на коленях. Помнишь?

Поправляя член, я ответил:

— Ага.

Забыть такое невозможно.

Жанна снова уселась ко мне на колени:

— Ты долго возился.

— Прости. Он большой, его не так просто уложить.

Она хихикнула:

— Тебе бы хотелось.

Однако через несколько минут Жанна забеспокоилась:

— Он мне впивается! Ты не можешь что-то сделать?

— Пытаюсь. Это из-за твоего веса и тряски. Я не могу это контролировать.

— С бабушкой у тебя получалось.

Я подумал несколько секунд, прежде чем солгать:

— Она моя бабушка, так что нет ничего сексуального в том, что она у меня на коленях.

Наивная, она поверила мне.

Мы ехали ещё минут тридцать в тишине. Жанна постоянно двигалась, пытаясь устроиться поудобнее. Это сводило мой член с ума.

— Я больше не могу, — вздохнула она. — Лодыжка адски болит. Мне нужно приподнять её, но здесь нет места. Кроме того, твой член тычет меня в зад.

Я неудачно пошутил:

— Извини, я пытался тыкать в другую часть твоего тела.

Ей это не показалось смешным. Она наклонилась вперёд, чтобы мама лучше слышала, и сказала:

— Мы можем остановиться?

Мама удивилась:

— Да, — затем добавила: — Похоже, через две минуты будет место.

Когда мы остановились, мама вышла и подошла к заднему сиденью. Я уже опустил стекло. Она наклонила голову и заглянула внутрь.

— В чём проблема? Неудобно?

— Да.

Мама внимательно посмотрела на Жанну. Она видела, как та мучается.

— И?

Я закрыл глаза, ожидая, что она скажет: «Это член Дмитрия. Он не может его контролировать».

К счастью, вместо этого она ответила:

— Это моя лодыжка. Её нужно приподнять. Кажется, она начинает опухать.

Не так сильно, как мой член.

Когда я открыл глаза, мама улыбалась.

— Это легко исправить. Тебе нужно поменяться местами с бабушкой.

Я снова закрыл глаза. Это будет пытка — бабушка станет дразнить меня.

Жанна перебралась к маме, подняла ногу и положила лодыжку на торпеду.

Мама сказала, что это выглядит неудобно, но Жанна ответила, что так гораздо лучше, чем сидеть сзади.

Теперь бабушка была у меня на коленях. Мой член всё ещё стоял, и я ждал, когда она это заметит. Как только машина тронулась, она начала ёрзать.

— Хорошо, — прошептала она. — Прямо как в прошлый раз.

— Пожалуйста, бабушка, не надо. Теперь я с Жанной.

Она рассмеялась так громко, что её услышали Жанна и мама.

— В чём дело? — поинтересовалась Жанна.

— Ни в чём. Просто то, что сказал Дмитрий. Может, расскажу позже.

Я надеялся, что нет.

— Что было такого смешного?

— Ты. Я ещё не встречала мужчину, который отказывался бы, когда ему предлагают. Я надела это платье для тебя. В этот раз ты сможешь добраться до моих сосков.

Я сглотнул, прежде чем сказать:

— Откуда ты знала, что окажешься у меня на коленях?

— Я знала, что она не выдержит всю дорогу в тесноте. Повезло, что это случилось так быстро. Ещё через полчаса я бы сама предложила поменяться.

Она была права — как все мужчины, я был слаб. Теперь я перешёл от страха, что это случится, к страху быть пойманным. Она определённо выбрала подходящее платье. Интересно, что на ней под ним.

— Наверное, на тебе ещё и свободные трусики, чтобы мне было проще тебя ласкать.

— Не глупи, — она сделала паузу, затем добавила: — На мне ничего нет. И это не для того, чтобы тебе было проще трогать мою киску, а чтобы ты мог меня трахнуть.

— Это невозможно, пока в машине мама и Жанна.

Но в глубине души я знал, что мы найдём способ.

Бабушка продолжала двигаться. В конце концов она остановилась и сказала:

— Так мне удобно.

Я ждал продолжения, но она просто сидела, наслаждаясь ощущением моего члена.

Я закрыл глаза. В прошлый раз нам повезло, но сейчас нас точно поймают. Я тихо вздохнул и огляделся. Теперь я чувствовал себя увереннее — нас не видно. Но что насчёт звуков? Я знал по опыту, что бабушка может быть очень громкой. А если придётся резко тормозить? Кому-то срочно понадобится в туалет, или у

Жанны снова заболит нога.

— Никто не против, если я включу радио?

Только Жанна ответила, но мама восприняла это как согласие всех. Мне показалось, она была рада, что не нужно поддерживать разговор.

— Не слишком громко?

Было громко. Жанна что-то сказала (я не разобрал), и музыку убавили. Бабушка начала покачиваться на мне.

— Мне нравится эта песня.

Я удивился, что ей нравится такая. Но не удивился, когда она взяла мои руки и положила их себе на колени.

— Я вся твоя, — прошептала она.

Я вспомнил прошлый раз, ощущение её мокрой киски. Я улыбнулся: «Сочная Людмила». Я приподнял её платье, но остановился, когда бабушка слегка шлёпнула меня по руке.

— Какой ты непослушный, пытаешься потрогать свою бабушку, — сказала она соблазнительным шёпотом.

Я замешкался, не понимая, чего она хочет. Тогда она пояснила:

— Тебе стоило догадаться. Сначала грудь.

Она дразнила меня, но, вспомнив её «особенные» соски, я с радостью начал с них. Я протянул руку и сжал её грудь.

Внезапно Жанна громко сказала:

— Бабушка, мы можем поменяться. Тебе, наверное, неудобно.

Пока я опускал руки ниже, под её бюстгальтер, она тихо застонала, но всё же ответила:

— Всё нормально, я справлюсь.

Я играл с её сосками, чувствуя, как они набухают между пальцами.

— Тебе, наверное, уже некомфортно.

— Немного, — затем она шепнула мне: — Но не так, как тебе.

Радио приглушили, и мама вмешалась:

— Лучшее лекарство от затекания — хороший массаж. Где у тебя болит?

— Верхняя часть, — после паузы она добавила: — Плечо. Наверное, я обо что-то оперлась.

— Дмитрий, хорошенько разомни. Мама, скажи, когда попадёт в нужное место.

С таким одобрением я ещё активнее принялся за её грудь. Её соски набухли так, что на них можно было бы повесить пальто. Я усмехнулся при этой мысли.

Бабушка заурчала:

— Так хорошо...

Жанна облегчённо сказала:

— Спасибо, Дмитрий. Главное — сделай так, чтобы бабушке было комфортно.

Я точно знал, что нужно бабушке — мощный оргазм, — но просто ответил:

— Хорошо.

Мама снова прибавила громкость и начала переключать каналы. Я застонал, когда она остановилась на кантри, а бабушка застонала, когда я сильнее сжал её соски.

Мать снова включила радио и начала перебирать каналы. Я застонал, когда она остановилась на кантри, а бабушка застонала, когда я сжал её соски сильнее.

— Тебе нужно пососать их.

— Я хочу, но это невозможно.

— Помни, что говорила Жанна. — Она добавила насмешливым тоном: — «Убедись, что даёшь бабушке то, что ей нужно».

Я отчаянно хотел пососать их. Я закрыл глаза и попытался представить, как они ощущаются во рту. В итоге я начал посасывать воображаемые соски.

— Нет ничего невозможного.

Это вернуло меня в реальность. Я открыл глаза и начал думать. Бабушка была не очень тяжёлой. Возможно, я смогу поднять её и развернуть. Тогда она снова окажется у меня на коленях, но лицом ко мне. Я представлял несколько вариантов, как это может пойти не так: я могу уронить её, она может что-то задеть, они могут услышать нас и задуматься, что происходит. Но всё это перевешивалось наградой, которая меня ждала.

— Ладно. Вот что мы сделаем. — Я замешкался, прежде чем продолжить: — Тебе нужно поджать ноги к подбородку. Стань как можно меньше. Я подниму тебя и разверну.

Бабушка ничего не сказала, и я подтолкнул её:

— Хочешь попробовать? Помни, потом нам придётся повторить это, чтобы вернуть тебя в обычное положение.

Она немного помолчала, прежде чем ответить:

— Да.

Я тоже начал сомневаться, но сказал:

— Давай сделаем это.

Всё прошло на удивление хорошо. Мы, конечно, немного шумели, и бабушка чуть не задела коробку ногой, но из передней части машины не последовало никаких комментариев. Пока я переводил дух после усилий, я уставился на её соски. Верх платья и лифчик сползли вниз, но они всё ещё прижимались к её груди, заставляя соски торчать. Они были великолепны. Я наклонился, и она приподнялась, чтобы я мог пососать их. По её стонам было ясно, что ей это нравилось не меньше, чем мне.

Из передней части машины что-то крикнули. Кажется, это была мать, но я не разобрал слов — радио было слишком громким. Мать снова начала говорить, но потом замолчала. Радио выключили.

— Так-то лучше. Я подумала, что мы можем остановиться через час, чтобы поесть. По-моему, по пути есть пиццерия, мы как раз успеем.

Я всё ещё сосал этот большой сосок. Бабушке было трудно говорить, но она смогла выдавить:

— Звучит неплохо.

— Дмитрий?

Я чуть не подавился, когда бабушка сказала:

— Он не может говорить, у него рот занят.

— Что ты ешь?

Мне хотелось ответить: «Вкусную сиську и длинный толстый сосок», но вместо этого я остановился и дал правдоподобный ответ:

— Просто шоколадный батончик.

Мать вздохнула:

— Ты испортишь себе аппетит. Надеюсь, ты дал бабушке.

Я не ответил. Радио снова включили, и мать с Жанной заговорили. Я проигнорировал их и сосредоточился на бабушкиных сосках. Я сосал один две-три минуты, потом переключался на другой. Каждый раз, когда я останавливался, бабушка хватала меня за голову — похоже, она боялась, что я не продолжу. Меня же беспокоило, как громко она стонала, и то, что время уходит.

Мой член был готов взорваться, я рисковал кончить в штаны. Мне нужно было больше, и как можно скорее. Внезапно бабушка схватила мои руки и потянула к своему лону. Ей тоже хотелось продолжения.

— Пальцы мне. — Это был приказ.

Я в последний раз сильно пососал её сосок, затем остановился и повторил её же слова:

— Ты должна знать, что сначала — сиськи.

Раздражённо она ответила:

— Да, но двадцати минут моим сиськам достаточно. Если ты не тронешь мою киску в следующие несколько секунд, я сделаю это сама.

Я пробормотал:

— Прости, просто дразню. — Затем добавил: — Но сначала нам нужно развернуть тебя.

Она сказала в шоке:

— Чтобы ты мог лизать меня?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, почему она так сказала. Я рассмеялся.

— Нет. Я имел в виду не вверх ногами, а чтобы ты снова сидела ко мне спиной.

Она тоже засмеялась.

— Я подумала, что это очень смело с твоей стороны — предложить такое.

— Это было бы невозможно. Тебе пришлось бы быть гимнасткой, чтобы даже попытаться.

— В молодости я была гимнасткой, и очень хорошей.

Прежде чем я успел что-то сказать, она снова рассмеялась, и я понял, что она шутит.

Она сжалась, насколько могла. Когда я начал двигать её, я только надеялся, что всё пройдёт так же гладко, как в прошлый раз. В первый раз её нога зацепилась, и нам пришлось вернуться в исходное положение. Со второй попытки всё получилось. Я с облегчением вздохнул.

Теперь мои руки были на бёдрах бабушки, задирая её платье. Я поднял его до пояса, затем провёл рукой между её ног. Она раздвинула их, давая мне лучший доступ. Я прошептал ей, чтобы она вела себя тише, затем крикнул матери:

— Сколько ещё до остановки?

— Ты хочешь остановиться сейчас?

Бабушка быстро пробормотала «нет», а я добавил:

— Я имел в виду, сколько до остановки на еду.

Пока мать размышляла, я начал работать с бабушкиной киской. Я приложил два пальца к её входу и глубоко ввёл их.

— Думаю, минут двадцать пять или тридцать. Нормально?

Бабушка крякнула, когда я начал двигать пальцами, и мать восприняла это как «да». Она была такой мокрой и липкой.

— Только что проехали знак — это то место, которое тебе нравится. Там подают мини-пиццы, твои любимые.

Я не заметил, я был слишком занят, трахая бабушку пальцами. Судя по её стонам, она тоже ничего не видела.

— Сколько ты съел в прошлый раз? Восемь?

Тогда я набил живот до отказа. С гордостью я вспомнил, что на самом деле девять, но сейчас мне не хотелось обсуждать это, поэтому я проигнорировал её.

Жанна тоже что-то сказала, но я едва разобрал слова. Мать убавила радио и повторила:

— Он жадный поросёнок. Бабушка, а ты сколько сможешь?

— Две — хорошо, но обычно мне нужно три, чтобы наесться. — Затем она быстро прошептала: — Введи ещё палец. — Когда я выполнил просьбу, она добавила: — Но иногда я так жадничаю, что могу осилить четыре.

На этот раз ей не пришлось меня подгонять. Я вынул три пальца и медленно ввёл все четыре. Бабушка издала долгий низкий стон.

Мать сказала:

— Понимаю. Я пару раз справлялась даже с пятью.

У меня возникло видение: её широко раздвинутые ноги, а между ними — почти вся рука, засунутая в киску. Я ждал, что бабушка намекнёт на пять, но её, похоже, устраивали четыре. Её киска была очень мокрой, но четыре пальца входили туго, так что пять казались невозможными. Я представил, как засовываю туда руку, а потом не могу вытащить. Я содрогнулся при мысли, как буду объяснять это матери и Жанне, когда мы остановимся.

К счастью, больше ничего не сказали, и радио снова сделали громче. У нас оставалось минут двадцать. Я хотел успеть до остановки, и, судя по звукам из бабушки, она тоже.

— Нам нужно трахнуться.

Она не услышала, и я повторил громче.

— Нет. Потри мой клитор пальцем, я сейчас кончу.

Я замешкался — похоже, мне придётся остаться неудовлетворённым. Максимум, на что я мог рассчитывать, — это рука.

— Быстрее. — Она резко добавила: — Если ты жёстко войдёшь в меня сразу после того, как я кончу, я, наверное, смогу повторить.

С такой мотивацией я сделал, как она просила. Её клитор был набухшим, и хватило нескольких движений, прежде чем она сжала бёдра, её тело напряглось, дыхание участилось — она кончила.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем она раздвинула ноги, чтобы я убрал пальцы. Затем она приподнялась и наклонилась вперёд так сильно, что её голова почти оказалась у моих лодыжек. Я удерживал её, как мог, одновременно расстёгивая ширинку. Я разглядывал её бритую киску и сочные губы. Если бы она наклонилась чуть сильнее, я мог бы её полизать.

Бабушка что-то пробормотала. Я не разобрал слов, но по тону понял смысл:

— Да ради всего святого, поторопись, это очень неудобно.

Я вздохнул. Мой язык мог бы отлично поработать над этой киской. Придётся довольствоваться тем, что сегодня я полижу Жанну.

Теперь я держал бабушку за бёдра, а мой член упирался в её вход. Когда я потянул её на себя, он легко вошёл. Она откинулась назад, и он проник ещё глубже.

Я замер, наслаждаясь моментом, но бабушка торопила:

— Трахни меня жёстко. Трахни мою грязную киску.

Это меня завело. В такой позе было неудобно, но мы уже делали это раньше.

Мы были экспертами. Мне даже удавалось делать длинные движения. Теперь мы производили много шума.

— Что там происходит? Вы звучите так, будто вам больно.

Я замедлился, но бабушка прошептала:

— Нет. Трахни меня сильнее, я уже почти там.

Я тоже был близок. Ускорив темп, я крикнул матери:

— Просто судорога!

— Не волнуйся, осталось меньше десяти минут. Скоро полегчает.

Мне полегчало прямо сейчас. Я стиснул зубы, чтобы не застонать, когда кончил глубоко в неё. Последним толчком я опустошился, и — скорее по удаче, чем по расчёту — бабушка кончила во второй раз. Она громко застонала.

Радио вдруг выключилось. На несколько секунд мне показалось, что нас поймали, но затем мать сказала:

— Думаю, тебе не стоило ехать, но я не понимаю, как ты терпела всё это время без жалоб.

— Я хотела поехать.

Я прошептал ей:

— Дважды.

Она рассмеялась — слишком громко.

Мать заинтересовалась:

— Что там смешного?

Бабушка ответила:

— Я просто подумала... Если мы соберёмся повторить, тебе понадобится машина побольше. С просторным задним сиденьем.

Жанна вставила:

— Да, купи фургон.

Мы все рассмеялись.

— Кстати, мы так делали, когда мне было двадцать три. — Она сделала паузу, затем продолжила: — У нас не было фургона, но мы взяли его напрокат. Дядя

Иван переезжал. Отец хотел вести, так что дядя Иван был сзади со мной.

Я подумал, что она закончила, но она добавила гораздо тише:

— Там было достаточно места для всего, что мы хотели.

Она будто сделала акцент на «всего», но, возможно, мне показалось, потому что она закончила так:

— Да, хватало места, чтобы лечь и поспать.

Бабушка прошептала мне:

— Ты думаешь о том же, о чём и я?

Я сказал «да», но также подумал, что нам нужен фургон. Я застонал — кантри-музыка снова заиграла.

Пока мы разговаривали, я успел привести себя в порядок. Я был уверен, что брюки испачканы. Надеялся, что никто не заметит, пока я не доберусь до туалета. Бабушка достала из сумочки трусики и ловко надела их, почти не двигаясь.

— Они плотные спереди, — сказала она, устроившись поудобнее. — Идеально, чтобы твоя жидкость не потекла по моим ногам.

Я усмехнулся про себя — она подготовилась.

Через пять минут мы припарковались. Мать и Жанна вышли первыми. Жанна помогла бабушке, затем потянулась ко мне, но я сказал, что в порядке. Мои брюки были в пятнах, а от рук пахло рыбой. Если бы она подошла ближе, мне пришлось бы придумывать объяснения. Мне удалось отстать, пока мы шли к пиццерии.

В туалете я громко вздохнул с облегчением. Это было рискованно, но оно того стоило. Мне пришлось дважды вымыть руки, чтобы избавиться от запаха, и оттереть пятна на брюках, прежде чем я смог присоединиться к ним.

За столом мать спросила:

— Что так долго? И почему ты улыбаешься?

— Я не так уж долго. — Затем добавил: — Могу улыбаться, если хочу. Просто в хорошем настроении.

Я взглянул на бабушку — она тоже улыбалась. Мы обменялись понимающими взглядами, и я задумался, будет ли обратная дорога такой же интересной, как первая.

Читать продолжение можно в Telegram: https://t.me/kottyaa

И на Boosty: https://boosty.to/kotttyaa

Чем больше оценок, тем быстрее выйдет продолжение! Ваша поддержка вдохновляет на новые главы!