Особые отношения

(новая редакция)

Автор: vordginia

Тот вечер выдался тихим и пустым — дома, кроме старшей сестры, никого не было. Родители отправились в гости к друзьям, а мы с Алиной остались, каждый по своим причинам. Мне было смертельно скучно в их компании — вечные разговоры о работе, политике и каких-то далёких от моих интересов вещах, — а вот сестра, как я успел заметить, явно готовилась к чему-то более интересному. Она крутилась перед зеркалом в прихожей, поправляя макияж и примеряя то один, то другой топ, будто выбирала не просто одежду, а оружие для предстоящего выхода.

— Может, возьмёшь меня с собой? — пробормотал я, стараясь звучать не слишком заинтересованно, но внутренне надеясь, что она вдруг согласится.

Алина лишь презрительно фыркнула, даже не удостоив меня взглядом.

— Пф, нужен ты мне, недоросль.

Недоросль.

Это слово засело в голове, как заноза. Всего два года разницы — а она вела себя так, будто я несмышлёный ребёнок, а она уже взрослая, искушённая женщина. Хотя, если посмотреть со стороны, вряд ли кто-то догадался бы, что она старше — мы были почти одного роста, да и внешне я выглядел вполне себе сформировавшимся парнем. Но между нами всегда стояла какая-то незримая стена — то ли детское соперничество за внимание родителей (хотя они никогда не обделяли нас заботой), то ли просто разность характеров.

Я сжал зубы, чувствуя, как по щекам разливается жар от досады. Нет, я не собирался упрашивать — гордость не позволяла опускаться до этого. Хотя… её компания могла бы быть отличным шансом развеяться. Особенно та одна, Катя, кажется. Высокая, с длинными тёмными волосами и такими… объёмными формами, что даже свободная одежда на ней выглядела неприлично соблазнительно.

Но если уж быть полностью честным, то и сама Алина не отставала. Её фигура давно перестала быть «просто сестринской» и она из угловатого подростка превратилась в девушку с такими сочными изгибами, что даже невольно взгляд цеплялся. Особенно эти две округлости, упруго подрагивающие под тонкой тканью спортивного топа, стоило ей сделать шаг…

И ладно бы только грудь — нет, у неё было всё на месте: не тощая, как у половины её подружек, а с мягкими, но соблазнительными линиями — изгиб талии, плавно переходящий в округлые бёдра, а ниже… Чёрт. Я резко перевёл взгляд в сторону, чувствуя, как кровь начинает приливать не только к лицу.

К тому моменту я всё ещё был девственником — не то чтобы я этого хотел, но как-то не складывалось. Знакомые девушки либо уже были заняты, либо смотрели на меня как на «милого, но странноватого парня». А моя застенчивость и вечные сомнения («А вдруг я что-то сделаю не так?») только усугубляли ситуацию. Так что выход оставался один - дрочка.

Каждый вечер, как ритуал: закрытая дверь, наушники, чтобы не слышно было сквозь стену, и бесконечные порноролики, которые сначала заводили до дрожи в коленях, а потом оставляли после себя лишь чувство пустоты и стыда.

«Это тупо. Это ненормально. Надо просто найти девушку» — твердил я себе, лёжа в потёмках и стискивая кулаки. А на следующий вечер снова брался за старое.

Вот и сейчас я дожидался, когда сестра наконец свалит из квартиры, чтобы можно было, никого не стесняясь, выплеснуть эту проклятую, накопившуюся за день тяжесть между ног. Но пока что приходилось терпеть, и, чтобы отвлечься, я решил закинуть в желудок что-нибудь съедобное — бутерброд, чай, хоть какую-то отмазку для мозга, будто я занят чем-то важным, а не просто жду, когда можно будет схватиться за член.

Однако, проходя по коридору, я замер — дверь в комнату Алины была приоткрыта, оттуда лилась музыка, а в щель мелькало движение. В голове тут же вспыхнула идиотская, детская мысль: напугать её. В отместку за то, что назвала меня недорослем, за то, что не взяла с собой, за то, что вообще вела себя так, будто я для неё пустое место.

Я притих, затаив дыхание, и крадучись подобрался к двери, уже представляя, как она вздрогнет от моего внезапного появления…

Но то, что я увидел, вышибло из меня всё здравомыслие разом.

Алина стояла перед зеркалом в одном нижнем белье — тёмно-зелёном, почти изумрудном, таком откровенном, что у меня тут же перехватило дыхание. Я смотрел на неё со спины, и мой взгляд прилип к её заднице, которая казалась просто идеальной — округлой, упругой, с тонкой полоской трусиков, врезавшейся между полных, соблазнительных полушарий. Ткань почти ничего не скрывала — лишь подчёркивала форму, оставляя белоснежную кожу частично обнажённой, будто дразня и приглашая провести по ней пальцами…

Чёрт.

Член мгновенно налился кровью, став твёрдым, как камень, и я почувствовал, как по телу разливается горячая волна возбуждения. Мысли о том, что это моя сестра, что это неправильно, что я больной ублюдок, — всё это схлопнулось где-то на задворках сознания, задавленное куда более примитивным, животным желанием.

Алина тем временем поворачивалась перед зеркалом, разглядывая себя то с одного бока, то с другого, поправляя каштановые волосы и невольно заставляя моё воображение разгораться ещё сильнее. Каждое её движение, каждый изгиб тела, каждый лёгкий вздох — всё это добавляло масла в огонь, и я уже не мог отвести глаз.

А потом…

Она наклонилась за заколкой, и этот вид — её сводящая с ума поза, приподнятая попка, натянутая ткань белья — добил меня окончательно. Я не сдержался.

Рука сама потянулась вниз, схватилась за распирающий от напряжения член, и я начал яростно дрочить прямо через штаны, даже не пытаясь сопротивляться. В голове вспыхивали образы: её кожа под моими пальцами, мягкость её тела, горячее дыхание на моей шее…

И вот уже волна удовольствия начала подкатывать, живот сжался, а в висках застучала кровь — ещё секунда, и я кончу, как последний извращенец, прямо здесь, в коридоре, глядя на свою же сестру…

Но в самый последний момент, когда всё тело уже дрожало на грани, какая-то часть сознания взревела внутри:

— Ты что, совсем ебнулся?!

Я рывком отдернул руку, словно обжёгся, и отшатнулся, чувствуя, как стыд, злость и возбуждение смешиваются в один кипящий коктейль.

На кого я злился? На себя? На неё? На этот проклятый инстинкт, который заставлял меня хотеть даже то, что нельзя? Не знаю. Но Алина была здесь. Единственная, на ком можно было сорваться.

Дверь распахнулась с легким скрипом, прежде чем я успел осознать свое решение. "Это куда же ты так «намылилась»?" — вырвалось у меня, голос звучал неестественно грубо, будто я пытался заглушить внутреннюю дрожь показной наглостью. Я чувствовал, как кровь пульсирует в висках, а в штаны по-прежнему распирал тот самый предательский твердый стояк, который я даже не пытался скрыть.

Алина резко обернулась, ее карие глаза расширились от неожиданности, прежде чем в них вспыхнул гнев. 

— Ой, блядь! — ее голос взлетел на октаву выше, — ты какого хера сюда вломился? Стучать, дебил, не пробовал?

— А зачем стучать, если дверь открыта?" — я сделал шаг вперед, стараясь сохранять этот фальшиво-развязный тон, хотя внутри все сжималось от противоречивых чувств. Она стояла передо мной в этом чертовски откровенном зеленом белье, и я не мог отвести глаз от того, как кружевные чашечки лифчика едва сдерживали ее грудь, обнажая соблазнительную ложбинку между упругими полушариями. Сестра не пыталась прикрыться — лишь злобно сверлила меня взглядом. Да, раньше я видел её в белье, но то были обычные хлопковые трусы и старый спортивный топ. 

— Так куда это ты так нарядилась? — мой голос звучал хрипло, — какие у тебя там подружки особенные, что для них нужно такое?. -  Я видел, как ее ноздри раздулись от гнева, как сжались кулаки.

— А тебе-то какое дело? — она бросила мне вызов взглядом, но почему-то не попыталась прикрыться, — я как хочу, так и одеваюсь!"

— Ну как же не мое дело? — я сделал еще шаг, сокращая расстояние между нами до опасной близости, чувствуя, как мое дыхание становится прерывистым, — я же твой брат, разве нет? - Мои глаза скользнули вниз, задерживаясь на изгибе ее талии, на округлостях бедер, на этом чертовом кружевном пояске, который так соблазнительно обхватывал ее живот. Каждая клетка моего тела кричала о том, что это неправильно, но я уже не мог остановиться.

— Хватит на меня пялиться, извращенец!.. Ай! -  Ее возмущенный крик сорвался на визг, когда моя рука сама собой потянулась и ущипнула ее за бок. В тот момент что-то внутри переломилось — все моральные запреты, все социальные нормы растворились в этом пьянящем ощущении ее горячей кожи под пальцами. Я чувствовал, как дрожу, как мое тело предательски реагирует на ее близость, но уже не мог остановиться, продолжая щипать ее за бока, скользя ладонью по бедрам, с каждым прикосновением все больше теряя контроль.

— Признавайся, куда собралась? — я все подходил ближе, заставляя отступать к кровати, мой голос звучал хрипло и неестественно. Она отмахивалась от меня, но в ее движениях не было настоящей силы — было ли это страхом? Или чем-то другим? Ее грудь тяжело вздымалась, а губы слегка дрожали.

Каждая частица моего существа разрывалась между животным желанием и жгучим стыдом, между яростью к ней и ненавистью к самому себе. Я не понимал, что делаю, не понимал, почему не могу остановиться, знал только, что если она сейчас не оттолкнет меня по-настоящему, то дальше будет уже не остановить...

— Отвали от меня! Ты совсем охренел?! — Алина выкрикивала эти слова, продолжая пятиться назад, ее голос дрожал от удивления и злоби. Ее ладони отчаянно толкали меня в грудь, но каждый ее шаг назад только подогревал мое возбуждение, заставляя сердце бешено колотиться где-то в горле.

— Не отстану, пока все не расскажешь... — мой голос звучал хрипло и неестественно, будто принадлежал не мне, а какому-то другому, незнакомому человеку. Когда ее нога наткнулась на стойку кровати и она с неожиданной грацией рухнула на покрывало, разбросав руки в стороны, что-то внутри меня окончательно сорвалось с цепи. Вид ее полуобнаженного тела, раскинутого передо мной, этих округлых бедер, дрожащего живота и груди, едва сдерживаемой чашечками лифчика, — все это превратилось в сплошное красное марево, застилавшее глаза.

Я набросился на нее, даже не осознавая своих действий, прижимая ее к матрасу всем весом, продолжая бормотать какие-то бессмысленные угрозы о том, что она мне все расскажет, в то время как мои руки, дрожащие и влажные, скользили по ее телу, цепляясь за мягкие бока, перебирая резинку трусиков, пытаясь ухватиться за эту чертовски соблазнительную плоть, которая так долго сводила меня с ума.

"Конченый, слезь с меня!" — Алина извивалась подо мной, ее ноги бились о простыни, а руки яростно толкали меня в плечи, но я был сильнее, тяжелее, и каждая ее попытка вырваться только сильнее прижимала ее тело к моему. "Сука, убери руки!" — ее крики становились все громче, но в них появились нотки чего-то еще — страха? Возбуждения? Я не мог понять, да и не хотел, полностью поглощенный тем, как ее бедра выгибаются под моими ладонями, как горячая кожа покрывается мурашками под моими пальцами.

И вот, в какой-то момент этой безумной возни, длившейся, наверное, всего минуту, но казавшейся вечностью, я вдруг осознал невероятное — мой член, твердый как сталь и болезненно пульсирующий, оказался прямо между ее бедер, отделенный от ее вагины лишь жалкими миллиметрами ткани. Алина, продолжая ругаться и извиваться, сама того не понимая, начала тереться о меня, ее бедра двигались в отчаянной попытке вырваться, но с каждым движением только сильнее прижимали мой член к ее промежности, создавая невыносимое трение, от которого у меня перехватывало дыхание.

Я застонал, чувствуя, как теряю последние остатки контроля, мое тело дрожало, как в лихорадке, а в голове стоял оглушительный гул, заглушающий все, кроме этого безумного, запретного ощущения. Она продолжала ругаться, но ее движения стали менее яростными, а дыхание — таким же прерывистым, как мое. В этот момент я уже не понимал, пытается ли она вырваться или... Нет, я не смел даже думать об этом, но мое тело, мой член, каждый нерв кричали только об одном — продолжать, глубже, сильнее, несмотря ни на что.

Мои пальцы впились в ее бока, сжимая мягкую плоть так сильно, что на ее коже тут же проступили красноватые следы, но я уже не мог остановиться — адреналин, злость и дикое, неконтролируемое желание смешались в один пьянящий коктейль, лишив меня последних проблесков разума. Внезапным рывком я перестал просто лапать ее, просунул руки под спину, чувствуя, как ее тело выгибается в беспомощной попытке вырваться, и всей тяжестью прижался к ней, вдавливая ее в матрас.

— Ты что творишь, нахуй?!

Ее крик прозвучал резко, почти истерично, но голос дрожал. Ее кулаки обрушились на мою спину, ноги судорожно бились между моих, но я уже не обращал внимания на ее сопротивление. Каждое движение только сильнее прижимало ее тело к моему, и сквозь тонкую ткань ее белья я чувствовал жар ее кожи, ее запах, ее дрожь.

Я не знал, что такое настоящий секс, но сейчас мое тело действовало на чистом инстинкте, двигаясь в такт какой-то древней, животной потребности. Уткнувшись лицом в ее пышные груди, я жадно вдохнул ее аромат — сладкий, с легкой горчинкой духов и чем-то еще, чисто ее, от чего в висках застучало еще сильнее. Мой член, твердый как камень и болезненно напряженный, давил на ее промежность через слои ткани, и с каждым толчком бедер трение становилось все невыносимее, все слаще.

Она вырывалась, но ее движения уже не были такими яростными — или мне просто казалось? Ее тело извивалось подо мной, но с каждым моим толчком ее бедра на долю секунды приподнимались навстречу, будто отвечая на мой ритм, хотя это могла бить лишь моя больная фантазия, которая лишь подогревала меня. Я чувствовал, как ее ноги сжимают мои бедра, как ее дыхание срывается, горячее и прерывистое, прямо у моего уха.

Это было быстро. Слишком быстро.

Оргазм накатил внезапно, волной огненного удовольствия, которое вырвалось из самого низа живота и разлилось по всему телу, заставив мышцы сжаться в судороге. Я стиснул зубы до скрипа, заглушая собственный стон, но, кажется, все равно закричал — крик был глухим, хриплым, как у зверя, загнанного в угол. В глазах помутнело, мир сузился до бешеного стука сердца и жгучего, почти болезненного наслаждения, которое выжигало все мысли.

Когда сознание наконец вернулось, я все еще лежал на ней, прижимаясь к ее груди, чувствуя, как ее сердце бешено колотится под моей щекой. Но что было страшнее всего — она больше не сопротивлялась. Не орала, не била меня, не вырывалась. Просто лежала, тяжело дыша, и ее молчание было в тысячу раз хуже любых оскорблений.

«Что я наделал?!»

Мысль ударила, как обухом по голове, и я резко оторвался от нее, ощущая, как по спине растекается ледяной пот. Возбуждение ушло, оставив после себя только осколки осознания того, что произошло. Я только что… свою сестру… Желудок сжался в комок, в горле встал ком, а в груди разлилось что-то тяжелое и мерзкое, от чего хотелось выть.

Я вскочил с кровати, и мой взгляд упал на Алину. Она лежала, раскинув руки, с широко раскрытыми глазами, в которых читался не то ужас, не то оцепенение. Ее губы дрожали, но она не произносила ни слова — просто смотрела на меня, будто впервые видела.

— Прости…

Мой голос прозвучал чужим, сдавленным, словно мне перекрыли кислород. Я попятился к двери, спотыкаясь о собственные ноги, и в последний момент увидел, как она судорожно прикрывает грудь руками, словно только сейчас осознав свою наготу.

Я не стал ждать, пока она что-то скажет. Развернулся и выбежал, покинул место своего преступления.