Я работаю массажистом в этом салоне уже три года. Туристы приходят сюда каждый день — белокожие, загорелые, шумные, тихие, все разные. Я привык. Сегодня утром хозяйка сказала, что будет пара из России, муж и жена, и я сразу понял: она возьмёт мужа, а мне достанется женщина. Так и вышло. Когда я вошёл в комнату за бамбуковой перегородкой, они уже лежали на кушетках, разделённые занавеской. Муж — высокий, крепкий, с лёгким загаром. Жена — стройная, светлые волосы, кожа бледная, но красивая, в чёрном белье. Я кивнул ей с улыбкой, как всегда, и подумал: "Хорошая. Может, получится".

Салон у нас уютный — дерево, запах сандала и жасмина, фонарики. Туристы любят это, расслабляются сразу. Я взял масло с кокосовым ароматом, согрел его в ладонях и начал с её плеч. Она лежала лицом вниз, тело напряжённое, но мягкое под пальцами. Я разминал узлы, чувствуя, как она потихоньку отпускает контроль. Муж за занавеской что-то сказал своей массажистке, и та ответила тихо — я знал, что она сделает всё по правилам. А я… я люблю добавлять немного своего.

— Хороший массаж, да? — спросил я на своём ломаном английском, спускаясь к пояснице.

— Очень, — выдохнула она, и её голос был мягким, почти сонным. Это хороший знак. Когда они расслабляются, всё проще.

Я растирал масло по её спине, чувствуя, как кожа становится скользкой и тёплой. Она закрыла глаза — я видел это в отражении на полу. Муж за занавеской застонал от удовольствия, и я улыбнулся: "Ему нравится. Отвлечён". Мои руки спустились к её бёдрам, я раздвинул их чуть шире, растирая внутреннюю сторону. Она напряглась на секунду, но не сказала ничего. Туристки часто так делают — не понимают, где массаж, а где больше, но молчат. Я люблю этот момент — когда они ещё не знают, что будет.

Я услышал, как муж пробормотал: "Сильнее, давай". Его массажистка послушалась, и он выдохнул громче. Отлично, он занят. Я сдвинул её трусики в сторону, открывая то, что хотел увидеть — розовые, уже чуть влажные губки. Она дёрнулась, открыла глаза:

— Эй, что ты делаешь?

— Relax, madam, — сказал я тихо, прижимая её к кушетке одной рукой. — Special massage.

Она замерла, глаза округлились, но кричать не стала. Я знал, что так будет — многие боятся скандала, особенно с мужем рядом. Мои пальцы скользнули между её ног, лаская, проверяя. Она была тёплой, мягкой, и скоро стала влажной — масло помогало, но не только оно. Её дыхание участилось, и я подумал: "Хочет, но боится". Муж за занавеской сказал: "О, да, вот так хорошо", и я понял — пора.

— Игорь… — позвала она слабо, но я быстро зажал ей рот ладонью, шепнув:

— Quiet, madam. Husband no hear.

Она дёрнулась, но слабо — я сильнее, я держу. Муж ничего не заметил, только вздохнул: "Чёрт, это круто". Я расстегнул шорты одной рукой, другой прижимая её бёдра. Мой член уже стоял — она красивая, и я знал, что возьму её. Приставил головку к её входу, чувствуя, как она дрожит, и вошёл — резко, одним движением. Она закусила губу, чтобы не крикнуть, и я начал двигаться, тихо, но уверенно. Кушетка чуть скрипела, но занавеска скрывала нас, а муж был слишком занят своим кайфом.

Её тело напряглось, потом обмякло подо мной. Я держал её за бёдра, входя глубже, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Масло, её влага — всё смешивалось, и я знал, что ей нравится, хоть она и шепнула: "Нет". Они всегда так говорят, но не кричат, не зовут. Я ускорился, дыхание стало хриплым. Она стонала — тихо, сдавленно, кусая губу, и я подумал: "Скоро кончит".

— Свет, всё ок? — вдруг спросил муж, и я замер на секунду. Она сглотнула, выдохнула:

— Да… необычно.

Её голос дрожал, когда она ответила мужу: "Да… необычно". Я чувствовал эту дрожь в её теле — слабую, почти неуловимую, но она выдавала её. Муж поверил — я слышал, как он расслабленно выдохнул за занавеской, доверяя её словам. Глупец. Это дало мне свободу, и я решил не тянуть. Мои бёдра прижались к её попке плотнее, и я начал вбиваться сильнее, глубже, чувствуя, как её тепло обволакивает меня. Масло, смешанное с её влагой, делало каждое движение скользким, горячим, и я едва сдерживал дыхание, чтобы не выдать себя.

Она лежала подо мной, прижатая к кушетке, её пальцы вцепились в края, костяшки побелели. Я видел, как её спина напрягается, как она борется с собой — хочет крикнуть, но не может. Муж снова спросил, громче: "Свет, ты точно в порядке?" Его голос пробился сквозь занавеску, и я почувствовал, как она замерла подо мной, её дыхание сбилось. Она молчала, и я наклонился ближе, мои губы почти коснулись её уха:

— Quiet, — шепнул я, твёрдо, но тихо, чтобы только она услышала. Мой член вошёл ещё глубже, до предела, растягивая её, и она сжала губы, подавляя звук, который рвался наружу.

Кушетка скрипела под нами — слабый, но настойчивый звук, который я старался приглушить, двигаясь плавнее, но не сбавляя ритма. Я знал, что он там, в метре от нас, но его массажистка делала своё дело — я слышал её шаги, шорох её рук по его спине, его довольное мычание. Она держала его, не давая встать, и я мысленно поблагодарил её за это. Мои руки лежали на её бёдрах, пальцы впивались в мягкую кожу, оставляя лёгкие следы, и я чувствовал, как она течёт — горячая, влажная, несмотря на её "нет". Это было моим триумфом.

Я шлёпнул её по попке — тихо, почти нежно, чтобы звук не долетел до него. Её тело отозвалось дрожью, попка слегка подпрыгнула под моей ладонью, и я понял — она уже на грани. Её влагалище сжалось вокруг меня, пульсируя, и я ускорился, вбиваясь так, чтобы каждый толчок отзывался в ней волной. Она задрожала сильнее, её дыхание стало рваным, и я видел, как она кусает губу — сильно, до крови, чтобы не закричать. Её оргазм накрыл её тихо, но мощно — я почувствовал, как она сжимается, как её тело сдаётся, и это было красиво. Она кончила без звука, только слабый хрип вырвался из горла, заглушённый её усилием.

Я не стал тянуть дальше. Ещё пара глубоких толчков, и я выплеснул внутрь — горячо, сильно, ощущая, как её тепло принимает меня. Мой выдох был хриплым, но я сдержался, чтобы не выдать нас. Быстро отстранился, чувствуя, как её бёдра дрожат под моими руками, и поправил шорты одним движением. Она лежала неподвижно, тяжело дыша, её кожа блестела от масла и пота, а между ног — следы того, что я оставил. Я взял полотенце, вытер руки и сказал с улыбкой, как будто ничего не произошло:

— Special massage finish.

Мой голос был ровным, профессиональным, как всегда после таких "сеансов". Я начал растирать ей спину дальше, лёгкими движениями, будто всё это было частью процедуры. Мои пальцы скользили по её пояснице, разминая мышцы, и я смотрел, как она медленно приходит в себя. Её грудь вздымалась, губа была прокушена, но она молчала, не глядя на меня. Муж за занавеской сел, пробормотал что-то своей массажистке, и я понял — он ничего не заподозрил. Или почти ничего. Я знал, что она не расскажет, а он не спросит. Так всегда бывает.

Она лежала, тяжело дыша, не глядя на меня. Муж за занавеской сел, сказал: "Very good", и я знал — он ничего не понял. Или почти ничего. Когда они встали, я убирал кушетку, улыбаясь как обычно. Она завернулась в полотенце, лицо красное, глаза вниз. Он вышел, растрёпанный, довольный:

— Ну, Свет, это было круто. Как тебе?

— Да… неплохо, — ответила она, и я заметил, как её ноги дрожат. Он болтал, пока они уходили, держась за руки: "Надо будет ещё разок зайти". Я смотрел им вслед и думал: "Может, и зайдут. А может, он что-то слышал. Но не узнает".

Она не расскажет. Они никогда не рассказывают. А я… я сделал своё дело. Это Таиланд — тут всё возможно, если знать, как держать их тихо.