1940 год. Деревня «Знамя коммунизма» в Ярославской области. Я не удивилась, когда моя младшая сестра Верка в двадцать один год оказалась незамужней матерью. Она была дикой, немного глупой и легко впечатляемой девушкой. Она была единственной из шести братьев и сестер в нашей семье, которая проявляла заметное отвращение к книгам и учебе, а после окончания школы с плохими оценками дала понять, что у нее нет склонности к получению образования.

Через несколько месяцев после того, как ей исполнилось восемнадцать, как будто она терпеливо и с тревогой ждала законности, как сигнала для удовлетворения жгучих сексуальных желаний, она внезапно стала похожа на суку в брачный сезон, за которой за ней вереницей бежали кобели жалеющие соитие с ней. Вскоре Верка приобрела репутацию очень доступной молодой девушки, а проще говоря «Проститутки». И, черт возьми, она их могла выбрать. Несмотря на то, что она была потрясающе красивой и достаточно сексуальной молодой девушкой, она казалось, имела склонность к плохим и уродливым мужикам. Все, с кем ее когда-либо видели, мелкими преступниками и безработными тунеядцами.

В двадцать лет Верка сбежала из семейного дома, чтобы жить к парню, который был известным мелким воришкой в Москве, а в тридцать лет уже трижды отсидел в тюрьме и все еще жил со своими родителями. Наши родители не пытались остановить Верку. Я подозреваю, что они были рады ее уходу, так как они были очень расстроены распутной жизнью своей дочери и довольно часто говорили ей, как им стыдно смотреть односельчанам в глаза, за ее распутное поведение.

Перенесемся на год вперед. Ее мужчина и сообщники были пойманы во время попытки ограбления известного московского адвоката и его семьи под дулом пистолета в их квартире. Проходящий мимо милицейский патруль был предупрежден соседями адвоката. Один из грабителей был застрелен, а Василий мужчина с кем жила как жена Верка был пойман и приговорен к двенадцати годам тюрьмы.

Однажды воскресным утром, проснувшись от настойчивого стука в дверь нашего дома, я встал с хмельными и затуманенными глазами и побежал открывать дверь. В двери стояла Верка, она выглядела красивой, как на картинке с журнала, румяной, пухлой и чертовски сексуальной, с шестимесячным животиком и двумя чемоданами. Таксист стоял позади нее и ждал свою плату за проезд от Москвы до нашей деревеньки в Ярославской области в размере 100 рублей немыслимые деньги в то время. Я повернулся и подошел к маленькому столику, в котором лежали деньги. Я заплатил таксисту, который, казалось, изо всех сил пытался сдержать смех. Верка одарила меня дрожащей улыбкой, прежде чем слезы хлынули из ее глаз, и она шагнула вперед, крепко обнимая меня своего брата.

Так же быстро, как она бросилась в мои объятия, она отпустила меня и отпрыгнула назад, глядя вниз ниже моей талии. Только тогда я понял, что подошел к двери с массивным утренним стояком члена, накрывающим мои кальсоны. Тогда я понял, что таксист нашел забавным мой вид. Я попытался скрыть это руками, и сквозь слезы и страдание Верка разразилась хихиканьем, а я сам не мог удержаться, от смеха.

— У тебя там женщина?» — спросила Верка.

— Нет, — сказал я, — входи сестренка.

Вопреки рассказам, которыми Верка меня кормила, позже я узнал, что Верка, несмотря на то, что она была беременна, от своего заключенного любовника, была поймана его сестрой, которая, как раз выходила, из другой комнаты с мужчиной, когда шла в гостиничный номер с одним, из друзей недавно посаженного сожителя Василия. Она донесла на Верку, и будущая бабушка выгнала ее из квартиры где они проживали с Василием.

Верка даже не удосужилась попросить маму и папу или кого-либо из своих братьев и сестер взять ее к себе. она знала, что я Сергей старший из братьев был единственным, к кому она могла обратиться и жил я отдельно от родителей в доме доставшийся, от бабушки и дедушки умерших, от голода в период коллективизации. Я всегда питал к Верке слабость, и должен добавить, что в последнее время иногда я испытываю к ней неприязнь. Несколько раз за последний год или около того я часто ловил себя на мысли, что если бы она не была моей сестрой, я бы ее трахнул.

Это началось, за день за несколько месяцев, до ее бегства из дома родителей, когда я случайно заглянул в открытую дверь ее спальни и увидел ее стоящей голой. Ее стройная и плотная фигура блестела от свеж-нанесенной сметаны. Она стояла лицом к открытой двери, глядя вниз на грудь, в которую втирала сметану.

Я стоял с широко раскрытыми глазами и ошеломленным быстро растущим стояком, пока она медленно не подняла свою голову и не пронзила меня черными, сверкающими глазами. Ее полные губы расплылись в легкой улыбке, когда она продолжала тереть свою грудь около трех секунд, прежде чем игриво высунуть язык и повернуться, благословляя мои глаза высокими, круглыми, мясистыми щеками задницы.

— Прости Вера, — пробормотал я.

— Не твоя вина, братан. Мне следовало быть осторожнее, — ответила она, не оборачиваясь.

С тех пор, как Верка потворствовала и нагло выставляла напоказ свою ново обретенную сексуальность, она стала в отличие, от одной старшей сестры, которая все еще оставалась дома, и двух замужних до их отъезда, не заботилась о том, чтобы быть приличной, сидя или лежать по дому, или быть осторожной с дверями, когда одевалась или раздевалась, и после этого первого случайного взгляда продолжала снабжать меня сочными вспышками своих прекрасных обнаженных или почти обнаженных интимных мест. В таких случаях мой член всегда поднимался в знак приветствия ее женским прелестям, и я должен признаться, что был разочарован, увидев, как она сбежала с дома, потому что мне нравилось ее «Раскрепощенное» поведение.

Я не ханжа и не слишком ценю сексуальную мораль. В двадцать семь лет я уже давно оставил позади большинство угрызений совести в отношении секса и уже прошел путь инцеста, без всякой вины или отвращения, но никогда с моей матерью или другими тремя сестрами, к которым я просто не испытывал таких чувств любви. Однако с Веркой, я позволил своему воображению немного пофантазировать. Я трахаюсь с любой совершеннолетней женщиной в деревне, которая привлекательна и готова, не обращая внимания на деревенские пересуды. В нашей деревне 40 женщин и 15 мужиков. Я уже трахнул сестер, старую тетю по материнской линии, горячую жену брата моего отца и подругу моей матери.

Через шесть месяцев после того, как Верка сбежала, я переехал в свою нынешнюю избу, чтобы иметь больше свободы для удовлетворения своего огромного сексуального аппетита. Время, от времени, я встречался с Веркой на улице до побега. Она всегда оставляла меня горячим, с каким-то стояком и дикими фантазиями, умоляющими стать реальностью. Дважды она заходила ко мне домой, чтобы занять денег, и оба раза я был опасно близок к тому, чтобы трахнуть сестру.

И сестра вот теперь в моем доме...

Вскоре после того, как мы уселись, я пару раз поймал взгляд Верки, которая осторожно заглядывала мне ниже талии, вероятно, пытаясь выяснить, не догорел ли огонь на моих утренних дровах. Он все еще был возбужден, но с меньшей интенсивностью, и сама мысль о том, что она смотрит туда, помогала поддерживать его пыл. Не говоря уже о дополнительной стимуляции от того, что она сидит напротив меня, ее юбка задрана растущим животом, достаточно высоко вверх по ее мясистым бедрам, чтобы я мог разглядеть черное нижнее белье между раздвинутыми ногами сестры. Когда она попросила воды, и я встал, чтобы пойти за ней. Я смущенно посмотрел на свои кальсоны и пробормотал извинения.

— Думаю, ты все еще думаешь, о чем-то из вчерашнего вечера, братан, — сказала Верка и понимающе рассмеялась.

Невероятно, учитывая все обстоятельства, когда Верка сидела на лавке напротив меня и рассказывала свою историю с влажными черными глазами и слезами на гладком, красивом лице, она не делала никаких усилий, чтобы сесть «Как следует» в течение часа или около того, когда мы болтали. И когда она поставила одну ногу на стул и откинулась назад, позволив согнутому колену поднятой ноги наклониться в сторону, и оставалась в таком положении около десяти минут, я был довольно близок к тому, чтобы выстрелить спермой в свои кальсоны. Каждый раз, когда я поглядывал между этих гладких, утолщенных как у ребенка бедер на ее лобок в черных трусиках, мой член покачивался, и я без сомнений знал, что хочу ее трахнуть. Я должен был ее трахнуть.

Я сказал ей, что она может остановиться в маленькой комнатке в моей избе. Плотно позавтракав так, что можно было предположить, что она ничего не ела в течение многих часов, она помылась в сарае из ведра холодной водой и удалилась в свою комнатку, чтобы вздремнуть. Я знал, что в ее будет жарко. Стояла затяжная жара.

Когда я постучал в ее дверь, я не получил ответа, поэтому толкнул дверь и вошел. Верка лежала на боку, спиной ко мне, на ней были только трусики, которые проскользнули в ее задницу. Я мог видеть красные полосы на полных щеках, предполагая, что она немного почесалась, вероятно, от зуда и дискомфорта, вызванных жарой.

Одна из ее ног была подтянута вверх. Это позволило мне взглянуть на пухлую промежность, обнаженную часть волосатого холмика. Пока я смотрел на неё своими жадными глазами, Верка перевернулась на спину и посмотрела на меня сонными глазами.

— Привет Сережа, — сказала Верка, мило улыбаясь.

Ее дерзкая не очень большая грудь, немного более полная от беременности и как следствие, более блестящая, особенно вокруг темно-коричневых ореолов, заставила мои глаза округлится в сексуальном взгляде. Верка посмотрела вниз на свое обнаженное тело и быстро собрала простыню, которая была скомкана, во время сна.

— Даже с распахнутым окном здесь очень жарко, — сказала Верка. И, улыбнувшись мне, добавил: «Спасибо, братан, ты такой добрый».

— Все что угодно для тебя, сестренка. Ночью будет не так жарко.

В ту ночь я лежал в постели, думая о Верке, и вызывал в памяти ее образы в черных трусиках и гораздо более откровенный ее в красных. Я схватил свой твердый член и яростно накачал его, меняя позы и руки, пока я работал над собой. Пятнадцать минут спустя я выкрикнул ее имя, выстреливая в воздух горячей спермой, часть которой опустилась и осела на моей груди и животе. Я сразу же приступил к плану трахнуть свою сексуальную беременную сестру. Я знал, что ею можно легко маневрировать и поставить ее в нужные условия, чтобы это стало возможным, как я уже упоминал ранее, она была довольно глупой и доверчивой.

Я знал, что должен сделать это с умом, потому что, тот факт, что она легко раздвигала ноги для парней и так небрежно демонстрировала свои вкусности своему брату, не обязательно означал, что она будет готова трахаться, со своим братом или сестрой. Я не мог быть слишком смелым и напугать ее. Я должен был постепенно наращивать, ее желание, помещать ее в сексуально заряженную ситуацию и позволить ее естественной похоти и наклонностям взять верх.

На следующий день я сказал Верке, что собираюсь заботиться о ней едой, одеждой и всем остальным, что ей нужно, пока ребенок не родится, и в течение нескольких месяцев после этого, пока она не пойдет работать, но что есть правила, которые ей придется соблюдать. Во-первых, в мою избу не пускать друзей мужского пола. Второе - никаких подруг, кроме тех, кого я знал. Третье - никаких выходов в деревню, кроме как в магазин. И ей придется готовить для нас еду. Я знал, что это одна из вещей, в которых Верка хороша. Она быстро согласилась.

Зная, о ее сексуальном аппетите, я был уверен, что через пару недель, ее киска будет чесаться, чтобы ее долбили. Я также приводил домой деревенских женщин, как обычно, и не приложил никаких усилий, чтобы приглушить шум секса в своей комнате.

Шли дни, Верка беззаботно передвигалась по дому в откровенной одежде, пару раз в одной ночной прозрачной рубашке без трусиков совсем. И, конечно, она могла сидеть или лежать в откровенных позах, которые стали характерными для беременной женщины.

Через две недели после ее пребывания в моем доме я заметил, что пропадает водка в бутылке, даже когда я не прикасался к бутылке несколько дней. Я предупредил Верку, об опасности, для ребенка и попросил не пить слишком часто водку. Она не пила несколько дней, но затем возобновила выпивать. Я был искренне обеспокоен влиянием алкоголя на будущего ребенка, но также знал, что это может принести мне пользу, поэтому я позволил эгоизму взять верх и решил позволить Верке делать все, что угодно, пока я не получу её влагалище для своего члена.

Я не раз слышал, как она жаловалась на отеки и боли в ногах, и решил, что это будет моим билетом в ее комнату. Однажды субботним вечером я ушел, сказав ей, что иду на свидание с незамужней великовозрастной соседкой через пять домов по улице, но вернулся домой через час. Когда я тихо пытаясь не шуметь вошел в дом. Увидел на маленьком тумбочке рядом с кроватью, на котором Верка лежала, стоял стакан с чем-то похожим на водку. Она была заметно потрясена моим появлением и поспешно попыталась выпить содержимое стакана, но в своем явно пьяном состоянии не смогла сделать это правильно, прежде чем я присоединился к ней на стуле. На ней была только короткая ночная рубашка, ее сиськи без бюстгальтера дерзко указывали на меня, заставляя меня облизывать губы.

Я не мог удержаться, от смеха, над ее затруднительным положением, и когда она решила, что я не собираюсь ее ругать, сама разразилась смехом. Я сказал ей, что у моей знакомой неожиданно возникли проблемы и ему нужно вернуться домой. Верка взяла стакан и встала, сказав, что идет в баню. Я знал, что она хотела избавиться от улик, но нельзя было отрицать ее пьянство по тому, как она ходила. Я пошел вместе с ней и, глядя на ее почти пустой стакан, сказал...

— Я налью еще один стакан водки, пока ты будешь в бане. Облегчение покрыло ее красивое лицо, когда я взял ее стакан и направился на кухню.

Я налил нам обоим самогонки, хотя и знал, что она пила водку. От этого самогона она, несомненно, почувствует себя лучше, и притом быстрее опьянеет. Когда я вышел из кухни, она уже направлялась в горницу, стараясь держаться прямо. Я подошел к ней сзади, наслаждаясь соблазнительным покачиванием ее пухлой попки, обтянутой тонкой прозрачной ночной рубашкой, которая была на ней надета. Верка натянула ночную рубашку, чтобы прикрыть грудь, и теперь ее задница была практически обнажена сзади, и я понял, что на ней нет трусиков. Я думал...

"Девочка, сегодня вечером тебя трахнут".

Я сел рядом с ней и протянул ей стакан с самогонкой. Когда она повернулась, чтобы взять его, я, словно случайно, посмотрел прямо на ее упругие соски, выпирающие из-под тонкого материала ночной рубашки. Я задержал свой взгляд на ее сиськах достаточно долго, чтобы она увидела в них восхищение. Верка опустила взгляд на выступающие сиськи.

— Им, должно быть, очень больно, раз они такие опухшие, - сказал я озабоченным тоном, лишенным сексуальной интонации.

Верка снова посмотрела на них, и, прежде чем она успела ответить, я поднял свой стакан с самогонкой и сказал: "За твоё здоровье".

— За что? - спросила Верка.

— Выпьем за то, чтобы в этот вечер двое остались наедине - ни друзей, ни любовниц, только мы и выпивка. Верка хихикнула и подняла свой стакан.

— Выпьем, - сказала она и, поднеся стакан к губам, сделала, как и я, большой глоток.

А затем извинился и пошел снимать свою одежду для вечеринки, которую я так и не смог снять всю. Я вернулся в одних кальсонах, не пытаясь скрыть выпуклость эрекции. Верка взглянула на это и с явной неохотой отвернулась. Мы сидели в тишине. Верка постоянно ерзала и положила руки пальцами вниз на промежность между сомкнутыми бедрами, слегка двигая ими. Я притворился, что ничего не заметил. Я встал с полным стояком, натягивая кальсоны, и пошел налить нам в стаканы новую порцию самогонки.

Когда я вернулся и протянул Верке стакан, ее глаза были на уровне ширинки кальсон, всего в каких-то нескольких сантиметрах, от ее лица. Я внимательно наблюдал, за ее реакцией и увидел, как сестра густо покраснела, сглотнула и слегка поежилась при виде зловещей выпуклости в кальсонах.

— Давай, еще раз выпьем, на этот раз за опухшие ноги и грудь. Пусть они почувствуют облегчение, - сказал я, посмотрев сначала на ноги, затем на грудь сестры.

— Да, пусть они почувствуют облегчение, - сказала Верка и сделала глоток, из своего стакана.

— Груди становятся больше с каждым днем, им больно? Спросил я сестру.

— Иногда болят, - сказала Верка, откидываясь назад и высоко поднимая одну ногу, чтобы посмотреть на нее, отчего уже спущенная ночная рубашка задралась еще выше, открывая мне вид на обнаженную покрытую волосиками промежность между ног.

— Это потому, что ты не делаешь того, что нужно.

— Что это?

— Разве вы не знаешь, что беременной женщине необходимо регулярно массировать ноги и бедра, если это возможно, каждый день, чтобы стимулировать кровообращение и уменьшить отеки? Даже растущий животик нужно массировать.

— Нет, я этого не знала, я никогда раньше не была беременна.

— Я думал, ты разбираешься в таких вещах сестренка.

— Нет, не знаю, я начну с сегодняшнего вечера наверно.

— Трудно сделать это в одиночку в твоем раздутом состоянии, особенно когда ты пьяная уже.

— Я не пьяная.

— Да, ты пьяная Верка.

— Хорошо, я пьяная.

— Обычно это работа мужа, матери или сестры - помогать с этим.

— У меня нет мужа, и здесь нет ни матери, ни сестры, только мой брат, - сказала Верка, драматично всплеснув руками.

— Брат может сделать это за тебя, - сказал я.

— Ты бы сделал Сережа, это здорово. Тогда ладно, я согласна.

Я не мог в это поверить, просто так я попал в цель. Я уже упоминал, что она была тупой.

— Давай я схожу, за сметаной, для кожи, - сказал я.

Я принес сметану, для кожи из сеней, где она хранилась и в мгновение ока вернулся, мое сердце бешено колотилось в предвкушении, а член жаждал действия.

— Откинься назад и потянись, - сказал я.

— Хорошо, - сказала Верка и легла на спину, вытянув прелестные ножки.

Когда, я уже собирался размазать сметану по ладоням, она начала подниматься обратно в сидячее положение и сказала...

— На мне нет трусиков.

— Не волнуйся об этом, Вера, не то чтобы я никогда раньше не видел голую киску у женщины, — сказал я, мягко переворачивая ее обратно на спину.

Она от души рассмеялась, держась за живот, и сказала...

— Боже мой, Сережа, не смеши меня так сильно, а то у меня могут начаться роды прямо на этой кровати.

Я нанес на свои руки сметану и принялся за ее короткие пальчики. Сначала она немного хихикнула и попыталась отдернуть ногу, сказав, что ей щекотно, но потом смирилась. Я услышал, как она пару раз застонала, а потом вздохнула и сказала...

— Это так приятно.

Я поднял глаза и увидел, что Верка закрыла глаза, а это означало, что я мог пристально смотреть на ее киску, а она этого не замечала, и я так и сделал, поглаживая ее пальчики ног, наслаждаясь пьянящим видом аккуратных пухлых половых губок, чистых, как у девственницы. Я почувствовал, как напрягся мой возбужденный член, и ловко просунул его сквозь ширинку кальсон, позволив ему выпрямиться и полюбоваться его размером, он был в нескольких сантиметров, от того, чтобы достичь своей цели.

После того, как я обработал обе ее ступни, я сказал...

— Теперь, моя дорогая сестренка, давай займемся бедрами.

— Да, бедрами, - невнятно пьяным голосом пробормотала Верка.

Я скользнул вперед и, подняв ее ногу, расположил ее так, чтобы нижняя часть была прижата к моему твердому члену. Я начал массировать ее бедра, наслаждаясь шелковисто-мягкими прикосновениями.

— Эй!, Серега у тебя же стоит, — услышал я ее взволнованный голос.

— Да, кажется, у меня стоит член.

— Давай уберем эту ногу с дороги, чтобы я мог делать свою работу, — сказал я, схватив ножку, которая была у спинки стула, и положив ее на спинку стула.

Теперь её волосатое влагалище была хорошо и по-настоящему поднято высоко, для моего осмотра.

— Да, убери это с дороги, чтобы ты мог лучше рассмотреть мою киску, хитрый старый лис Сережка, — сказала Верка, хихикая.

Я на это не ответил.

«Маленькая киска, надеюсь, ты очень вспотеешь внутри скоро», — подумал я, обрабатывая ее бедра.

— Твой возбужденный член прыгает, надеюсь, он не ударит по моим бедрам или животу и не испортит мне все это, — взволнованно сказала Верка.

— Хочешь, я сделаю тебе массаж или нет?» — спросил я, притворяясь сердитым.

— Да, я знаю, эй, что с тобой? Я просто шучу.

— Ну, если ты хочешь, чтобы я продолжал, просто замолчи. Скажешь еще раз что-то про мой член, и я вложу его в твою киску и позволю ему извергаться по всей твоей матке, а не по бедрам.

— А давай, — выпалила она, как насмехающийся ребенок.

Я встал и снял с себя кальсоны, затем, высоко подняв ее внешнюю ногу и положив ее руку за колено, чтобы удержать ее на месте, я использовал одну руку, чтобы раздвинуть ее половые губы, пока они не стали розовыми. Я приставил свой пульсирующий член к ее мясистому влагалищу. Верка молчала и была неподвижна, глядя на меня широко раскрытыми глазами и открытым ртом в явно приятном изумлении. Я протолкнулся сквозь аккуратные складки половых губ и глубоко погрузил свой член в ее скользкую дырочку влагалища мощным толчком. Верка взвыла.

— Боже мой, Сережа, ты меня трахаешь.

— Да, я трахаю тебя.

— Боже мой, ты на самом деле трахаешь меня, свою беременную сестру.

— Да, трахаю!

— Господи, ты извращенец Сережа!

— Я знаю это сестренка, но мне комфортно с твоим членом. Тебе комфортно, ты хочешь, чтобы я вытащил член? Я почувствовал, как ее руки схватили меня за бока, притягивая вниз.

— Нет, нет, нет, он уже внутри меня. С таким же успехом ты можешь оставить его там и закончить свою работу.

И действительно, я приступил к завершению работы. Подстегиваемый ее неразборчивым бормотанием и звуками удовольствия, я входил и выходил из нее в ровном среднем темпе, памятуя о ребенке, запертой там в животе сестры, и мне пришла в голову мысль...

— Серега, ты какой-то извращенец. Ты трахаешь не только свою сестру, но и её будущего ребенка.

Ее взволнованный голос прервал мои размышления.

— Мм...м, Господи, это так хорошо, я так долго была без мужского члена, моя киска горевала, спасибо, братик.

— Добро пожаловать, сестренка, — сказал я, откидываясь назад и сильно впиваясь в нее.

Я неуклонно накачивал ее в течение нескольких минут, глядя вниз на гримасы удовольствия, которые она постоянно меняла на своем красном лице. Она подняла ногу повыше и оттянула ее назад, желая отдать мне всю себя. И я с благодарностью принял это, отдав ей взамен весь свой член. Я наклонилась и взяла в рот твердый сосок, втягивая сладкую жидкость уже появившегося в грудях молока. Верка сказала вслух...

— Питайся мной, Сережка, питайся моим молоком.

Я перевернул сестру на бок, выдвинул вперед одно согнутое колено и начал загонять свой член как можно дальше в капающую киску, чувствуя, как она крепко держит мой член. Я вспомнил, как видел ее в подобном положении в первый день ее пребывания у меня. Красные трусики и частично обнаженная половая полость дразнили меня, играя с моей головой. Верка тихо заскулила, и я сильнее вогнал свой член, сотрясая все ее тело и вызвал громкий стон изо рта. Затем я вернулся к коротким и нежным ударам своего члена.

— Черт, я настоящий блядь, — прошептала она и сумела десять секунд покрутить своей задницей, как бы выражая признательность.

Я схватил одну из маленьких, набухших пухлых сисек. Она застонала от глубокого наслаждения, когда я массировал мягкий, но твердый коричневый сосок.

Еще немного покачиваясь, пока я накачивал ее, Верка прошептала глубокими, прерывистыми вдохами:

— Мне нравится твой член Сережа. Я мечтала об этом с первого утра, когда ты ткнула меня своим членом в живот, но я боялась, что если я попрошу тебя трахнуть меня или выскажу свои чувства слишком явными, ты увидишь во мне отвратительную шлюху, на самом деле я хотела дать тебе киску с того дня, как ты заглянул в мою комнату и увидела меня голой у родителей в доме.

Это заставило меня ускорить свои движения членом, я подумал...

— Черт, я мог бы иметь эту прекрасную киску с первого дня, все, что мне нужно было сделать, это попросить ее или просто схватить ее.

— Ты понимаешь, что произнесли это вслух. Итак, кто же пьяный? Я услышал ее слова.

— Да, это было так просто, почему ты думаешь, что я позволяла тебе видеть меня голой столько раз, пока я еще была дома у родителей? — сказала Верка, тяжело дыша.

— Мм...м!, трахни меня, Сережа, трахни меня братик, пока я не кончу.

Я перевернул ее еще немного и, встав на колени в позе ножниц, начал еще один натиск на ее прекрасную дырочку влагалища. Я заметил, что ее рука быстро обрабатывает клитор, и через минуту я услышал, как она прошептала...

— А...а!, я собираюсь кончить, посмотри, сможешь ли ты засунуть палец мне в задницу, быстро в этот момент.

Я быстро намылил средний палец обильным количеством слюны и, немного откинувшись назад, направил его костяшкой пальца глубоко в ее задницу. Я слышал, как она громко скрежетала зубами, а потом вдруг задрожала и вздрогнула. По всей ее коже побежали мурашки. Я протолкнул палец до упора, чувствуя, как плотные стенки прямой кишки сжимают его. Верка сильно прижалась ко мне, и через несколько секунд я тоже сильно кончил. Мой член был похож на шланг, обрызгивающий ее внутренности питательной жидкостью. Я выскользнул из её влагалища, и сестра перевернулась на спину.

— Ты чертовски хорош Сережа в сексе, я не могу дождаться, когда рожу ребенка, чтобы ты мог жестко трахать меня каждый день во все мои отверстия, — сказала Верка.

Я не знал об этой повседневной вещи, о которой она говорила. Я бродяга, и в деревне много женских кисок, молодых, среднего возраста, старых, худощавых, толстых и всегда доступных для моего члена. Должно быть, мое беспокойство отразилось на моем лице, потому что Верка нежно коснулась меня и сказала...

— Не беспокойся об этом, я не буду ревновать и вставать на пути твоих многочисленных похождений по деревенским женщинам, я просто буду здесь ждать всего, что ты можешь мне дать, когда захочешь, даже остатки на следующее утро, какого черта, брат, я даже буду доступна для секса втроем, когда ты захочешь. Теперь позволь мне пососать твой член и возбудить его и быть готовым снова к моей киске. Это была очень долгая засуха, и у меня есть место между ног, которое нужно наполнить твоим семенем.

Я слушал ее длинную речь и думал о том, чем бы я наслаждался все это время, если бы только догадывался. Я встал с кровати. Она скользнула своим потным телом на пол на коленях, потеряла скольжение, взяла мою полужесткий член в рот и принялась работать своим опытным языком и губами. Верка была чертовски профи в этом. Когда мне было хорошо и член стал твердым, и она насытилась сосанием, она послюнявила свою задницу и мой член, и легла на кровать встав с большим трудом на четвереньки.

— Трахни мою задницу, Сережа, но нежно, мне нравится, когда это делают медленно, медленно и глубоко загоняют в прямую кишку член, — сказала Верка.

Я встал на колени и скользнул в ее сморщенную дырочку ануса, так же легко, как в утром. Я видел, как она крепко схватилась за простыню, и слышал, как она громко скрежетала зубами, когда большая твердая колбаса в виде моего большого члена проникла в ее тугую задницу и начала двигаться внутри нее. Следуя интуиции, я дал ей несколько энергичных пощечин по её заднице.

— Да...а!, мне это нравится, — услышал я ее голос.

Я медленно и глубоко накачивал ее задницу, в то время как из-под ее живота я теребил ее клитор, пока она не вырвалась еще одной вспышкой мурашек по коже и не начала жестко кончать. Я держался за нее, пока она не закончила, затем я начал скакать, пока не достиг горизонта и не начал падать через край в умопомрачительную сладость.

— Дай мне взять немного этого сока в рот, — сказала Верка нетерпеливо и развернулась, выталкивая дергающийся, извергающийся член и беря его в рот; держась за него до тех пор, пока я полностью не истощался.

Верка жила в моей избе три года с сыном Егоркой. В то время у меня было много женщин, которые приходили и уходили, и мы несколько раз занимались сексом втроем. После к ней начал приезжать парень знакомы по Москве, но она так и не позволила ему трахнуть ее в моем доме. В конце концов она переехала к нему в Москву, и они поженились. Она до сих пор позволяет мне время от времени тыкать в нее, когда я скучаю по красивой киске сестры и приезжаю к ней в Москву.

Впереди нас ждали тяжелые времена. Война! Мужа Верки мобилизовали и он погиб через две недели.

Верка приехала, ко мне с сыном Егоркой в эвакуацию, благо у меня была бронь. И представляете опять беременная. К весне 1945 года у нас было трое пацанов и дочка...