Полицейский и учительница / The Cop and the Teacher © The Style Guy

Категория: Измена, Перевод

*****************************

Милый, нам нужно поговорить

Это был еще один день в раю. Я вылез из постели незадолго до восхода солнца. Одевшись, я захватил три своих удилища и снасти, большой термос с кофе и прошел менее ста ярдов по каменистой тропинке к берегу моря.

Через три часа я вернулся домой с двумя камбалами для нашего вечернего ужина. Четырех полосатых окуней мне пришлось отпустить, так как они были меньше разрешенной нормы. Это немного разочаровало, ведь полосатик разрешенного размера дает достаточно мяса для трехмесячных рыбных «Тако - вторников». Ну что ж. Завтра утром у меня будет еще один шанс, и послезавтра, и послепослезавтра. Быть пенсионером не так уж и сложно.

День в середине июля выдался, в основном, солнечным, и бриз, дувший с Атлантического океана к северо-востоку от Лонг-Айленд-Саунд, поддерживал температуру на уровне 80 градусов (27 С). Я провел весь день на улице, без рубашки и в шортах, ухаживая за своими недавно возделанными огородами, клумбами и ландшафтным дизайном.

Три года назад мы с женой Пэт купили наш маленький кусочек рая, чтобы жить на пенсии. Дом был едва пригоден для жизни, а участок представлял собой джунгли. Мы наняли профессионалов, чтобы они сделали всю тяжелую работу, но мы с Пэт не были богаты. Я работал в доме с ноября по апрель, выполняя сотни мелких проектов с помощью YouTube. Весной, летом и ранней осенью я был на улице, с голой грудью, работая во дворе. Для человека, который большую часть своей карьеры провел за письменным столом, я был невероятно горд тысячами часов работы, которые я вложил в дом и двор.

Мы приготовили фаршированную камбалу на гриле, дополнив ее салатом из огурцов и помидоров и жареными цуккини - все с огорода. Не думал, что пенсия окажется лучше, и, к сожалению, оказался прав.

Несколькими днями ранее я начал читать новый роман Винса Флинна о суперпатриоте и легенде ЦРУ Митче Рэппе. Флинн трагически погиб несколькими годами ранее, и книжная франшиза перешла к Кайлу Миллсу. Поначалу я собирался позволить Митчу Рэппу умереть вместе с его создателем, но тяга к стольким замечательным историям заставила меня вернуться. Я стал фанатом Кайла Миллса.

Я услышал, как открывается дверь во внутренний дворик, и понял, что Пэт присоединится ко мне, но не позволил ее присутствию прервать мое чтение, пока не почувствовал, что она нависла надо мной. Подняв глаза, я увидел Пэт с протянутым хрустальным стаканои, наполненный бурбоном на два пальца. Отложив книгу на стол, я взял предложенный стакан и принюхался. Я не большой любитель выпить. Одно местное крафтовое пиво за вечер - вот мой обычный предел. Свой девятилетний бурбон «Knob Creek» я приберегаю для вечеров, когда сижу на террасе и смотрю на воду и звезды. Двенадцатилетний бурбон «Knob Creek Single barrel»? Ну, это для особых случаев. Например, рождение здорового внука. Пэт налила лучшее.

Когда я заметил, что у Пэт в руках еще и бокал с текилой, я понял, что нам предстоит разговор на тему «Милый, нам нужно поговорить». У нее на уме было что-то серьезное, и я улыбнулся про себя, вспомнив все проблемы, которые мы решали за бурбоном и текилой на протяжении предыдущих трех десятилетий.

После того как Пэт заняла свое место, мы молча звякнули стеклом и сделали по маленькому глотку. Пэт смотрела на воду, и я знал, что она собирает свои мысли воедино. Пэт была учительницей математики и вышла на пенсию после тридцати семи с половиной лет работы (минимум, для получения полной пенсии) всего за месяц до этого, в конце последнего учебного года.

Как молодой учитель, единственной доступной работой в то время были объявления о приеме на работу во внутренних районах города. Пэт была принята на работу учителем математики в средней школе в Нью-Хейвене, штат Коннектикут. Ее первоначальной целью было проработать несколько лет учителем и, получив необходимый опыт, перевестись в пригородный школьный округ. Однако она поняла, что ее призвание - учить детей из неблагополучных семей. Ничто так не радовало Пэт, как то, что каждый год горстка учеников подхватывала «математический жучок».

Если вы великий учитель, а я считаю, что Пэт была именно таким, вы должны быть быстры на соображение. Стоя перед классом, учителя не имеют возможности как следует обдумать все проблемы, которые им подбрасывают. Они реагируют и делают это быстро. Пэт обладала быстрым и, в основном, саркастическим умом, но она добивалась успеха, когда могла обдумать проблему. Она была бесценным напарником и давала мне мудрые советы на протяжении сорока лет моей работы в полиции. Я с удовольствием наблюдал за тем, как несколько оставшихся лодок направляются к своим пристаням, пока Пэт собиралась с мыслями.

Больше всего меня удивило то, что, когда Пэт начала говорить, она не смотрела мне в глаза. Она продолжала смотреть на воду.

— Вчера, когда я ходила по магазинам, я зашла в «Уилбур-Кросс» и поговорила со Стивом.

Средняя школа «Уилбур Кросс» - место, где Пэт преподавала всю свою карьеру. Стив Митчел был последним директором.

— Помню, я говорила тебе, что несколько месяцев назад из-за Ковида, а также нехватки учителей математики и естественных наук губернатор подписал чрезвычайный закон, позволяющий учителям, недавно вышедшим на пенсию, получать пенсию и преподавать на полную ставку в течение двух дополнительных учебных лет.

Пэт бросила быстрый взгляд в мою сторону. Она знала, что увидит, и вздохнула. Я снова был в режиме полицейского. Я был молчалив. На моем лице не было эмоций. Я едва дышал.

— Я решила, что слишком молода, чтобы уходить на пенсию. У меня слишком много опыта и энергии, и я собираюсь еще год преподавать. Вчера я подписала контракт.

Еще один быстрый взгляд в мою сторону, и Пэт увидела лишь статую.

— Я знаю, что мы планируем круиз этой осенью, и я знаю, что мы планировали поехать во Флориду и уехать от ужасных зим Новой Англии... и мы это сделаем. Только не в этом году. Я чувствую себя обязанной перед молодыми учителями, которым нужен опытный наставник, и учениками, которых покалечило обращение с Ковидом...

+++++++++

Начало

Меня зовут Крис Харрингтон, и у меня было ненормально нормальное детство. Я вырос в семье, принадлежащей к высшему среднему классу, и в городке между Хартфордом и Нью-Хейвеном, штат Коннектикут. Мой отец погиб в аварии за рулем в нетрезвом виде, когда мне было одиннадцать, а моим сестрам - девять и восемь. Отец был адвокатом одной из гигантских страховых компаний со штаб-квартирой в Харфорде. В его обязанности входила работа с отделом страхования жизни, и в результате у него было несколько полисов страхования жизни. Благодаря пункту о двойном возмещении ущерба в случае случайной смерти и урегулированию спора со страховой компанией жертвы дтп, мама получила в свое распоряжение неплохую сумму денег.

Мама также была профессионалом в своем деле. Она работала актуарием (специалист по страховой математике) в конкурирующей страховой компании, штаб-квартира которой также находилась в Хартфорде. Мама была очень хороша в своей работе, получала хорошую зарплату и к тому времени, когда я учился в средней школе, была одним из 10 000 или около того вице-президентов страховых компаний, живших в районе Хартфорда.

Мама была строгой, потому что, будучи родителем-одиночкой, она должна была быть такой. Также она была любящей и доброй, так как это было в ее характере.

Я хорошо учился в школе и был твердым отличником в подготовительных классах колледжа. Я преуспевал в математике и был склонен изучать бухгалтерский учет в колледже. Я также был неплохим спортсменом и входил в состав команд по футболу, баскетболу и бейсболу в младших и старших классах. Я не был звездой, но в футболе начинал как внешний полузащитник. Один крутой защитник из команды соперников по конференции назвал меня «крутым пидаром». Я расценил это как комплимент. В баскетболе я был первым парнем со скамейки запасных и специалистом команды по трехочковым броскам. В те вечера, когда я был горяч, я получал много игрового времени. Бейсбол был моим любимым видом спорта. У меня были высокие показатели по отбиванию мяча, но не хватало силы, а в защите я был универсалом, играя за все два года на всех позициях в поле.

С девушками у меня тоже все было в порядке. Когда я закончил школу, я был девственником, но мне хватало развлечений. Например, я отличал хороший минет от среднего. Я также знал, что лизать лысую киску гораздо приятнее, чем волосатую, но любая киска стоила усилий. Я не делал зарубок на столбике кровати. Вместо этого я вел тайную бухгалтерию в блокноте. А что еще делать начинающему бухгалтеру? У меня было сто четырнадцать минетов от двенадцати девушек, и почти каждый раз я лизал все их киски до оргазма.

У меня было несколько недостатков, но тот, который больше всего повлиял на мою жизнь, заключался в том, что я никогда не мирился с дерьмом. Я не был упрямым или твердолобым. Я просто не терпел ничьего дерьма. Я отворачивался от взрослых и девушек и дрался с парнями своего возраста. Эта черта проявлялась нечасто, но близкие знали, что она скрыта под поверхностью.

Моя жизнь изменилась неожиданным образом на полпути к выпускному классу школы. Моя мама, сестры и я только что закончили ужин. Это был мой вечер - убирать на кухне, но мама посмотрела на моих сестер и сказала:

— Мне нужно поговорить с Крисом. Я бы хотела, чтобы сегодня убрались вы.

После ожидаемого и добродушного ворчания и стона сестры принялись за работу, а я последовал за мамой в семейную комнату, где мы могли уединиться.

Мама не стала тянуть время и спросила:

— Насколько серьезно ты хочешь стать офицером полиции?

Стать полицейским было мечтой всей моей жизни. Я планировал поступить в Университет Коннектикута (куда меня уже приняли), изучать бухгалтерский учет, а после стать полицейским. Знаю, бухгалтерия и правоохранительные органы - странное сочетание, но многие федеральные агентства, в том числе ФБР, очень нуждаются в бухгалтерах.

Я ответил:

— Четыре года - это долгий срок, но мои планы не изменились.

Мама просто смотрела на меня неловко долгое время. Я понял, что она начинает волноваться, так как ее глаза наполнились слезами.

— Но почему полиция? — спросила она.

Я немного подумал над ее вопросом, а потом сказал ей:

— Большую часть своей жизни я чувствовал, что рожден быть полицейским.

В этот момент по маминым щекам потекли слезы. Признаюсь, я был чертовски смущен, пока она не сказала мне:

— Сегодня днем я обедала с шефом Мэллоем, и он рассказал мне о возможности, которая может тебя заинтересовать. Думаю, он прав. — Мама посмотрела на часы, а потом сказала мне: — Он ждет нас через пять минут.

Майкл Мэллой был моим соседом и наставником еще со средней школы. Он также был полковником полиции штата Коннектикут. Под началом полиции штата находилось несколько небольших полицейских подразделений, включая столичную полицию, полицию аэропорта, полицию университета и полицию медицинского центра. Полковник/шеф Мэллой курировал полицейские силы Медицинского центра Университета Коннектикута (UCONN), Медицинской школы UCONN и больницы Джона Демпси, состоящие из тридцати двух сотрудников. Также на территории больницы UCONN находилась государственная лаборатория судебной экспертизы, лаборатория судмедэксперта и коронера, а также несколько небольших государственных лабораторий.

Когда мы с мамой и шефом и миссис Мэллой сидели за кухонным столом, мне рассказали о кадровой проблеме, с которой столкнулась полиция медицинского центра и которая могла бы мне помочь. У шефа были вакансии на полный рабочий день по выходным. Предлагались смены с 6 вечера по пятницам до 6 утра понедельника.

Шеф объяснил, в чем для меня плюс. Каждые выходные я буду находиться в кампусе шестьдесят часов. Мне платили за полную тридцатишестичасовую неделю плюс двенадцать часов сверхурочных. Мне полагалось три запланированных шестичасовых периода сна. Как и всем другим полицейским штата, мне полагался личный патрульный автомобиль, которым я мог пользоваться между сменами, если оставался в пределах штата Коннектикут. Хотя мне пришлось бы отложить учебу в колледже на один год, чтобы пройти обучение в Полицейской академии и шестимесячный испытательный срок, на следующий год я мог бы учиться в Университете Коннектикута на дневном отделении. Как государственному служащему, мне компенсировали бы девяносто процентов расходов на обучение за каждую оценку «А» и шестьдесят процентов за каждую оценку «Б» в любом колледже или университете штата.

Вторая половина моего выпускного года в школе была трудной. Между занятиями, бейсболом и ответственными заданиями, необходимыми для поступления в Академию, я работал, не покладая рук. Я окончил школу с отличием и через десять дней уже был новобранцем, стоящим в строю в полицейской академии в Меридене, штат Коннектикут.

План шефа Мэллоя сработал для меня как нельзя лучше. Шесть лет спустя, в возрасте двадцати четырех лет, я был сержантом полиции со степенью магистра в области бухгалтерского учета.

Я перевелся в Хартфордские казармы полиции штата и стал сержантом патрульной службы. Через два года, после того как я несколько раз помог детективному бюро разобраться с финансовыми материалами, меня перевели в детективный отдел. Через год я получил золотой знак детектива первого класса.

Я не встречался с девушками, пока учился в университете. Между учебой и работой у меня не было времени на обязательства. Но по вечерам в четверг я ходил на свидания. Это был мой вечер, когда я мог расслабиться. Поражало количество девушек из университета, которые были готовы нагнуться ради копа. Минет в мужском туалете и трах на заднем сиденье были обычным делом. Я не был мужской шлюхой. Хотя, может, и был.

Я встретил Патрицию Джин О'Коннер через год после окончания университета. Нас познакомили на барбекю на заднем дворе, и мы почти сразу нашли общий язык. Секс... точнее, отличный секс, начался после третьего свидания. С самого начала мы были неразлучны, а через месяц стали эксклюзивными.

Пэт была на три года младше меня и училась в Нью-Хейвене на первом курсе. Как и я, она и ее брат воспитывались матерью-одиночкой, после того как ее отец умер от сердечного приступа. Ее мама тоже была учительницей и смогла воспитать свою семью в условиях среднего класса.

Моя мама и мама Пэт, Сьюзан, встретились через несколько месяцев нашего знакомства, почти сразу же сблизились и стали близкими друзьями.

Я сделал Пэт предложение после шести месяцев знакомства. Свадьба была запланирована на июль 1987 года, пока Пэт была на летних каникулах. Все шло гладко, пока меня не подстерегли моя невеста и две назойливые мамаши.

В среду вечером я был приглашен домой к Сьюзан, и после хорошего ужина из морепродуктов Пэт сказала:

— Милый, нам нужно поговорить.

Наши матери кивнули в знак согласия. В течение следующих сорока пяти минут мне прочитали лекцию о трудностях финансового раздела домохозяйства в случае смерти (как у наших отцов) или развода. Мама Пэт обратилась к адвокату и подготовила брачный контракт, и все три женщины были непреклонны в том, что его нужно подписать.

В итоге в договоре было прописано, что финансы должны быть разделены. Каждый из нас будет оплачивать свои собственные ежемесячные покупки, такие как автомобили, кредитные карты и одежда. Расходы на ужины, еду, ипотеку, коммунальные услуги и прочее будут делиться поровну, как и расходы на воспитание наших детей.

Когда я прочитал двухстраничный документ дважды, мама спросила:

— Что ты думаешь?

— Ты хочешь знать правду? — спросил я.

— Конечно, — подтвердила мама, когда три головы кивнули в мою сторону.

Я вздохнул и сказал им:

— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо читал.

Возможно, я мог бы быть более дипломатичным, но я был зол, что они с самого начала составили столько планов без моего участия.

Мама возмущенно спросила:

— Ты называешь меня глупой?

Потрясая страницами, я ответил:

— Я называю это соглашение глупым и несправедливым.

Все три женщины перебивали друг друга, когда Пэт громко спросила:

— Ты думаешь, я буду несправедлива к тебе?

Пытаясь снизить температуру в комнате, я тихо ответил:

— Я никогда не говорил, что это несправедливо по отношению ко мне.

— Тогда к кому это несправедливо? — спросила Сьюзен.

Мне действительно хотелось рвать на себе волосы.

— Это соглашение между двумя лицами. Если это не будет несправедливо по отношению ко мне, может, кто-нибудь рискнет предположить, кто окажется в проигрыше? — спросил я.

Сьюзан отреагировала так, будто я дал ей физическую пощечину, а моя мама воскликнула:

— Твой сарказм неуместен и недопустим.

А потом мне пришлось выслушивать, как три разгневанные женщины набрасываются на меня, причем, все одновременно.

— Будь добр, объясни, почему это соглашение несправедливо по отношению к Патрисии? — наконец, спросила моя мама.

— Все просто, — сказал я им. — Традиционно в правоохранительных органах преобладают мужчины, а в преподавании - женщины. Из этих двух карьер полицейский будет зарабатывать в два-три раза больше, чем учитель.

— Это неправда, — вклинилась моя мама. — Я читала исследования, согласно которым полицейские и учителя зарабатывают одинаково в течение всей жизни, — закончила мама с торжествующей улыбкой.

— О Боже! — Я зарылся лицом в ладони и сказал: — Еще одна глупость», - и тут же подумал, не сказал ли я это вслух?

Так и есть. О Господи. Крики. Визг. Температура быстро повышалась, и я перестал быть хорошим парнем.

Поток «гадостей» от трех краснолицых женщин продолжался и продолжался. На самом деле, это не имело значения. Будучи полицейским, я часами терпел гнусные высказывания в свой адрес. Мне было грустно, что я получаю такую дозу от людей, которых люблю.

Наконец, выбившись из сил, Сьюзан спросила:

— Не будешь ли ты так любезен объяснить, почему ты считаешь, что мы не правы?

Улыбаясь и отвечая с долей сарказма, я сказал:

— Конечно. Спасибо, что так вежливо спросили.

Я слышал, как они закатили глаза.

— Моя базовая зарплата сейчас на двадцать три процента выше, чем у Пэт. — Я поднял руку, когда все начали говорить. — Я знаю, что проработал на шесть лет дольше, чем Пэт. Максимальная зарплата учителя в Нью-Хейвене составляет восемьдесят шесть тысяч долларов после тридцати двух лет работы. Максимальная зарплата полицейского штата в профсоюзе - сто тринадцать тысяч.

Я обвел взглядом стол, прежде чем продолжить:

— Вместе с преподаванием и работой на дому Пэт работает пятьдесят пять - шестьдесят часов в неделю. Напомните мне. Сколько вам платят за сверхурочные? Правильно. Нисколько. Ничего. Ноль. Я работаю столько же часов и получаю полторы ставки после тридцати шести часов. В праздники мне платят двойную ставку. Сверхурочные доступны, когда я захочу.

— Учителя получают пенсию, равную шестидесяти процентам от их зарплаты после тридцати семи с половиной лет работы. Пенсия полицейского составляет семьдесят процентов от его зарплаты после двадцати лет работы. Полицейские получают право на социальное обеспечение в возрасте шестидесяти пяти лет. Учителя не имеют права на социальное обеспечение. Учителя имеют самофинансируемые пенсионные программы 402B. Полицейские получают от профсоюза пятидесятипроцентную компенсацию до шести процентов от зарплаты на свои счета 402B.

— У меня есть государственная машина. Пэт платит за свою машину. Пэт будет платить... — Я на мгновение задумался. — Пэт будет выплачивать 313 долларов в месяц по студенческим кредитам на бакалавриате в течение следующих шестнадцати лет, и она должна получить степень магистра за свой счет в течение следующих шести лет. Государство оплатило почти всю мою учебу в бакалавриате и магистратуре, и сейчас оно оплачивает мои экзамены на получение лицензии сертифицированного бухгалтера.

Когда я продолжил приводить еще несколько примеров, все три женщины скрестили руки на груди. Это был универсальный знак - я больше не слушаю. И я замолчал.

Я не мог поверить в то, что было сказано дальше. Мне хотелось вбить гвозди в глаза, настолько глупыми были слова. Моя возлюбленная. Моя любовь. На ее лице появилась ехидная ухмылка. Ее глаза загорелись триумфом, когда она сказала мне:

— Да! Но летом у меня отпуск.

Все трое кивнули, и сестринство снова стало единым.

О! Трахни! Меня!

Взяв двухстраничный контракт, я посмотрел на маму и спросил:

— Ты можешь пригласить нас на ужин в пятницу? Я принесу китайскую кухню и напитки.

— Конечно. А есть какие-то причины, по которым мы не можем встретиться у тебя дома? — спросила мама.

— Есть, — сказал я, глядя ей прямо в глаза. — Если вы меня разозлите в пятницу, как сегодня, мне будет проще уйти, чем вышвырнуть вас всех за дверь.

— Кристофер! — рявкнула мама.

Мама что-то говорила мне в спину, пока я уходил.

— Крис. Пожалуйста. Я думала, что мы сегодня пойдем к Мишель и Дэну.

Пэт только успела закончить, как я захлопнул за собой входную дверь.

В четверг я навестил своего соседа по комнате из Академии. Джо бросил учебу вскоре после второй недели и вместо этого поступил в юридическую школу. Он устроился в небольшую юридическую фирму, и ему больше нравилось уголовное право, чем семейное право и право на недвижимость, но он брался за любую работу, которая попадалась ему на пути.

Прочитав брачный договор, он пожал плечами.

— Это базовый документ, который можно исполнить, и, что удивительно, подобные соглашения становятся все более распространенными.

Джо согласился с моей оценкой того, что брачный контракт по своей сути несправедлив по отношению к Пэт, но признал, что большинство брачных контрактов несправедливы по отношению к одному из супругов. Они призваны защитить семейное наследство, трастовые фонды и т. д. Некоторые составляются для того, чтобы защитить супруга от человека, который может проявить склонность к измене.

Когда Джо пожал плечами, я объяснил, о чем думал. Я попросил его внести некоторые изменения в сам брачный контракт. Он согласился, что он будет готов в пятницу в 4 часа дня.

В шесть я приехал к маме. Я привез любимые блюда дам. У меня была курица «Генерал Цо» для Пэт, курица с брокколи для Сьюзан и курица «Кунг По» для мамы. Я знал, что именно от меня зависит настроение. Подойдя к трио, сидящему за столом в столовой, я взял в руки две бутылки вина и запел классическую песню Билли Джоэла:

— Бутылка красного... бутылка белого.

Я получил то, что хотел: три улыбающихся лица. Мы хорошо начали.

— Почему ты не переоделся из своей формы? — поинтересовалась мама.

Раздав три ужина, я сказал им:

— Я взял несколько сверхурочных и работаю в ночную смену.

— Я думала, мы пойдем утром на пляж. — Улыбка Пэт начала угасать.

Прежде чем я успел ответить, мама спросила:

— А где твой ужин?

— Я останусь всего на несколько минут. Я хочу кое-что сказать.

Улыбки исчезли, но быстро вернулись. Посмотрев на Пэт, я сказал:

— Я люблю тебя. Я начал влюбляться в тебя в первый же вечер, когда мы встретились. — Я сделал секундную паузу, прежде чем продолжить: — Временами это меня пугает. Когда я думаю, что не могу любить тебя больше, ты смотришь на меня и улыбаешься или говоришь что-то, и моя любовь растет. Это пугает и возбуждает меня. Нам сейчас по 20 лет. Если приложить много усилий и немного удачи, у нас есть шанс быть вместе следующие шестьдесят лет.

Я изумленно покачал головой.

— Я не могу себе этого представить. Не могу дождаться, когда женюсь на тебе и официально начну нашу совместную жизнь.

«Улыбки и слезы», - подумал я про себя. – «Следующий шаг».

Я взял со стола папку с документами.

— Вчера я разговаривал с другом-юристом и выяснил, что брачные контракты довольно распространены. — Посмотрев на Сьюзен, я сказал: — И мне сказали, что этот стандартный и не слишком требовательный. Я внес несколько небольших изменений.

Мой взгляд вернулся к Пэт, и я сказал ей:

— По договору мы с тобой должны будем вместе оплачивать счета каждый месяц. Я думаю, это здравая просьба. Я буду знать, на что ты тратишь свои доходы. Ты будешь знать мои личные счета. Вместе мы будем знать наши ежемесячные семейные обязательства.

— В процессе оплаты счетов я буду вести ежемесячный и ежегодный учет расходов нашей семьи. В конце каждого года, если одному из нас приходилось покрывать расходы другого, его капитал в нашем доме увеличивался именно на эту сумму. Другой супруг теряет капитал. Каждый новый год мы будем начинать с чистого листа.

— Можешь привести пример? — спросила мама.

— Конечно. — Я на мгновение задумался, а потом сказал: «Допустим, мы хотим построить в нашем доме трехсезонную веранду (это мы уже обсуждали). После завершения проекта я обнаруживаю, что не могу выплачивать кредит в двести долларов в месяц, и Пэт выплачивает его. В конце декабря, если я не смогу возместить Пэт $2400, ее капитал в доме увеличится на эту сумму, а моя часть уменьшится.

Все трое кивнули в знак понимания.

— Нам нужно завещание, которое вступит в силу в день нашей свадьбы. Все мое имущество перейдет к Пэт, если я умру, а имущество Пэт станет моим, если, не дай Бог, она уйдет из жизни. Исключения могут быть сделаны, если мы оба согласны. Мы будем пересматривать его, как минимум, каждые пять лет.

— Какие исключения ты готов сделать? — поинтересовалась Сьюзен.

— Я ношу золотой крест, который принадлежал моему отцу. Если я умру, я бы хотел, чтобы он достался одной из моих сестер. И все в таком духе. Я подписал брачный контракт и заверил его у нотариуса. Прочитайте его. Попросите своего адвоката изучить его. Подписывайте или не подписывайте.

Я вздохнул, глядя между мамой и Сьюзан.

— Не уверен, что брачный договор - лучший способ начать наш брак, но если это важно для каждого из вас, я соглашусь. Вы все должны понимать со стопроцентной уверенностью, что в случае развода, — и я посмотрел прямо в глаза Пэт, — я не могу представить, что когда-нибудь захочу развестись. Но в случае развода это соглашение пригвоздит тебя.

Я поднял руку, так как вот-вот должны были начаться споры.

— Я подписал это, потому что вы так просили. Я не хочу больше спорить по этому поводу, потому что у нас будет прекрасный брак.

Я продолжил:

— В пересмотренном документе есть места для ваших подписей, — я обращался к Сьюзен и моей матери. — В нем вы должны подтвердить, что согласны с условиями договора и считаете его справедливым.

После небольшой паузы я продолжил:

— Мне нужно еще кое-что сказать. — Я смотрел на маму, но Сьюзан быстро поняла, что эти слова адресованы и ей. — Я не потерплю, чтобы ты действовала за моей спиной, обсуждала все в одностороннем порядке с Пэт, а потом обрушивалась на меня.

Будучи полицейским, я мог ругаться наравне с лучшими и часто прибегал к ругательствам во время работы. Дома я никогда не ругался.

— То, что вы сделали с этим брачным контрактом - чушь собачья. Чушь! — повторил я, чтобы сделать акцент.

Мама побледнела, а Сьюзан спросила:

— Как, по-твоему, я должна была поступить?

— Ты должна была сказать: «Крис, у меня есть кое-что, что, по моему мнению, жизненно важно для долгосрочного благополучия моей дочери, твоего благополучия и благополучия вашего брака. Я сочту за личное одолжение, если вы с Пэт выслушаете меня».

Подозреваю, что все три женщины поняли, что неправильно подошли к этому вопросу, и лица у всех слегка покраснели. Я обошел стол, поцеловал каждую и отправился на работу.

Брачный контракт был подписан. Мы поженились и поселились на моем небольшом ранчо. Через два года родился Пол, а еще через два года - Джоуи. Десять месяцев спустя родилась ирландская двойняшка Джоуи, Эмили. Наша семья была создана, и папе сделали операцию.

Пока Пэт была беременна Джоуи, мы обсуждали покупку дома побольше, и когда она сразу же снова забеременела, это стало первоочередной задачей. Я продал ранчо и использовал вырученные деньги, а также почти восемь лет ежемесячной прибыли от трех небольших кондоминиумов, которые я купил в качестве инвестиций, чтобы внести первый взнос за колониальный дом с четырьмя спальнями в элитном пригороде Чешира, штат Коннектикут. Нам с Пэт приходилось почти одинаково ездить на работу в противоположных направлениях. Дом, район (полный детей) и город идеально подходили нам.

Мои соображения по поводу брачного контракта стали более понятны Пэт, когда мы переехали в Чешир. Наш значительный первоначальный взнос был полностью моим. На момент заключения сделки я владел почти сорока двумя процентами дома, а остальное принадлежало банку. Когда двадцатилетняя ипотека будет погашена, мне будет принадлежать более семидесяти процентов.

Мы с Пэт не чувствовали необходимости зацикливаться на этой разнице, потому что она не имела значения. Моя жизнь... наша жизнь была идеальной.

В начале июля, через двадцать лет и одну неделю после поступления в полицейскую академию, я вышел на пенсию в качестве детектива полиции штата. Я был капитаном и командиром отдела особо тяжких преступлений.

Через два дня после выхода на пенсию мы с семьей летели на самолете в Батт, штат Монтана. Мы арендовали огромный фургон и провели шесть недель, исследуя национальные парки в Монтане, Северной и Южной Дакоте и Айдахо.

Мы вернулись домой за две недели до начала занятий в школе и начала моей новой работы в качестве помощника начальника отдела детективов полиции Хартфорда.

Стив Ноблз, начальник детективов, ушел на пенсию через два года, и, как и планировалось, меня перевели на его место.

Жизнь продолжалась. Все дети были хорошими учениками - от отличницы Эмили до мальчиков с оценками A/B. Пол и Джоуи преуспели в спорте, а Эмили занималась в школьном хоре, группе и оркестре. Мы с Пэт были заняты, разрываясь между занятиями детей, но не променяли бы ни одного момента.

Когда Эмили училась на младших курсах колледжа, мы с Пэт заговорили о уменьшении размера нашего дома и поиске места на побережье Коннектикута, поскольку до выхода на пенсию мне оставалось пару лет, а Пэт - шесть лет.

Мы нашли устаревший и плохо сохранившийся одноэтажный дом. Он был частью квартала из шести домов, расположенного на возвышенности вдоль береговой линии города Стонингтон. Нас впечатлила открытая планировка дома и обилие окон от пола до потолка, выходящих на воду. Это была любовь с первого взгляда, так как мы оба увидели невероятный потенциал.

Мы продали наш дом в Чешире, который невероятно подорожал. Я также продал три своих инвестиционных кондоминиума и ликвидировал счета, связанные с каждым из них. Вместе с небольшим ипотечным кредитом, мы купили наш требующий ремонта дом в раю.

За годы работы в полицейском департаменте Хартфорда я получал и откладывал полную пенсию от полиции штата. Моим лучшим другом стал «сложный процент». Каждый месяц в течение нескольких лет я читал молитву, прежде чем открыть свои инвестиционные отчеты. Я не мог поверить в то, сколько денег заработал тупой полицейский. Конечно, были обычные взлеты и падения, когда экономика то остывала, то разгоралась, но у меня накопилась неплохая куча денег. Вместе с пенсией Пэта, двумя моими пенсиями, инвестиционными счетами и социальными выплатами мы могли путешествовать, проводить зимы где-нибудь в теплых краях и баловать внуков.

Мои первые средства, снятые с пенсионного счета полиции штата, пошли на ремонт дома. Это был капитальный ремонт, состоящий из бесконечного количества мелких проектов, и я с гордостью могу сказать, что большую часть работы я выполнил сам. Например, я нанял электрика, чтобы тот заменил устаревший блок предохранителей на современный щиток и проложил новую проводку. Я подключил провода к розеткам, выключателям и светильникам. Такие же мелкие работы, отнимающие много времени, я выполнял после того, как каждый мастер заканчивал крупный проект.

Дом никогда не выглядел лучше, чем в ту июньскую субботу, когда мы устроили вечеринку по случаю выхода Пэт на пенсию. Педагоги, полицейские, друзья из Чешира, друзья из Стонингтона и друзья детей прошли парадом по вечеринке, поздравляя Пэт. Это было потрясающе.

Вечеринка не была сюрпризом, и это дало Пэт возможность подготовить «шуточные» награды для нашей семьи и друзей, которые больше всего помогли ей за время ее карьеры. Я получил три последние награды. Я был удостоен награды «За жизненные достижения шеф-повара» за приготовление почти 15 000 ланчей для Пэт, детей и меня самого. Я также получил почетную степень по психологии за те часы, которые я провел, слушая жалобы Пэт на ее худших учеников и предлагая способы преодоления их барьеров. Награду «Шерпа Эвереста» я получил за то, что каждый день носил в машину и обратно два портфеля Пэт, две сумки, набитые бумагами и электроникой, спортивную сумку и сумочку размером с чемодан.

++++++++++

Сегодняшний день

—. .. А новые учителя, только что окончившие школу, понятия не имеют, как вести себя с учениками, которые не сделали ни одной работы во время Ковида. Они теряются и нуждаются в помощи зрелого и опытного наставника. Если мы и дальше будем терять учителей, как это происходит, вся система образования будет разрушена.

— Сами дети в полном беспорядке. Они не учатся. Черт, они не могут усидеть за своими партами больше нескольких минут.

— Я нужна детям. Я нужна школе. Я нужна системе образования.

Мы долго смотрели друг на друга, прежде чем я пожал плечами, сделал глоток бурбона, взял книгу и начал читать.

— Ты ничего не собираешься сказать? — спросила Пэт.

Положив книгу на колени, я спросил:

— Что ты хочешь, чтобы я сказал?

— Я хотела бы знать, что ты чувствуешь.

Я усмехнулся и ответил:

— Тебе ПОХУЙ, что я чувствую.

Я ежедневно использовал слово «fuck» на работе, но никогда не произносил его дома. У Пэт расширились глаза и отвисла челюсть.

Рассердившись, она спросила:

— Как ты мог сказать мне что-то настолько ужасное?

— Если бы ты заботилась о моих ГРЕБАНЫХ чувствах, — сказал я ей, — мы бы поговорили об этом два ГРЕБАНЫХ дня назад, до твоей ГРЕБАНОЙ встречи с ГРЕБАНЫМ Стивом Митчелом, когда ты подписывала ГРЕБАНЫЙ контракт.

Глаза Пэт готовы были выскочить из ее головы, слезы начали капать, а губы задрожали.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать!

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не сказать: «Просто отъебись». Вместо этого я сказал:

— А как ты смеешь принимать столько односторонних решений без моего участия?

Пэт расправила плечи и возмущенно заявила мне:

— Я взрослая женщина и не нуждаюсь в твоем разрешении.

— Ты действительно этого хочешь, Пэт? — мягко спросил я.

— Да. Мне нужно вернуться в школу и помочь направить учеников и персонал в позитивное русло.

Она улыбнулась и, казалось, так гордилась собой. Я начал задыхаться, так сильно я смеялся.

— Что, черт возьми, смешного? — поинтересовалась она.

Придя в себя, я сказал ей:

— Я спрашиваю, действительно ли ты хочешь жить в браке, где ты принимаешь решения за себя, а я - за себя?

— Это не то, что я делаю, — почти прокричала она.

— Черта с два!

Я быстро встал, ушел в дом и через несколько минут вернулся с ноутбуком. Запустив его, я перешел на сохраненную страницу и сделал несколько быстрых изменений. Достав из бумажника кредитную карту и введя необходимую информацию, я нажал кнопку «Ввод».

— Большая разница между тобой и мной в том, что я не буду лгать или обманывать...

Пэт взорвалась.

— Я никогда не лгала и не обманывала!

Разозлившись, я возразил:

— Ты солгала, умолчав об этом. Ты призналась, что планировала свое возвращение в класс, и в этом плане не было моего участия. Ты лгунья. И ты обманула меня, лишив планов, которые мы строили вместе на протяжении последних четырех лет. Но я не поступлю с тобой так же. Я не буду лгать. Я не буду обманывать. Я не буду устраивать засаду. Я только что забронировал «наш» круиз, но поеду один. Меня не будет с 3 по 10 октября.

Лицо Пэт стало красным, как помидор, и она закричала:

— Ты не поедешь в круиз один, и это окончательно!

Решив вернуть ей ее слова, я ответил:

— Я взрослый человек и не нуждаюсь в твоем разрешении.

Глаза Пэт стали огромными блюдцами, а лицо оставалось свекольно-красным.

— Я хочу сегодня спать одна, — только и сказала она, вставая и покидая патио.

Я просидел в одиночестве более двух часов, оценивая свои возможности. Пэт раздавила меня. Может, она и не делала этого со злым умыслом, но я все равно был раздавлен. Я понимал, что не готов принимать какие-либо жесткие и быстрые решения. Мы активно планировали свой выход на пенсию с тех пор, как решили переехать на побережье. Был выбран праздничный круиз, но мы не платили за него. Мы наметили трехмесячное путешествие во Флориду, которое должно было начаться сразу после окончания сезона отпусков. Мы собирались посетить самые популярные места и решить, хотим ли мы купить крошечную квартиру или снимать жилье каждый год в разных частях Флориды.

Меня переполняла печаль. Пэт могла причинить мне еще большую боль, только если бы у нее была интрижка, но я знал, что это невозможно. Еще хуже было то, что у меня было подозрение, что в глубине души Пэт знала, что мне будет больно, и просто не придавала этому значения.

Когда я вернулся в нашу спальню, меня более чем удивило, что дверь была заперта. Я исправил это в мгновение ока, как и много лет назад, когда наша дочь Эмили устроила приступ гнева и заперлась от меня в своей комнате. От быстрого сильного удара плечом в дверь треснула дверная коробка, и дверь открылась.

Пэт лежала в постели и смотрела телевизор. Она наставила на меня пальцем и закричала:

— После такого плохого обращения со мной, я не хочу сегодня спать с тобой. Убирайся!

Вы когда-нибудь слышали, что небольшие недостатки могут сделать вещь красивее или ценнее? В свои пятьдесят девять лет Пэт - просто smokeshow (Слово «Hot» (горячая) использовалось для обозначения привлекательных людей, особенно женщин, с 1980-х годов, и это перешло в «Smoking hot», когда человек более горячий, чем просто «Hot». «Smoking hot» превратилось в «Smokeshow», как способ показать, что вы не можете оторвать глаз от человека). Со школьных лет мы занимались спортом, как минимум, пять дней в неделю, и оба были в прекрасной форме. Пэт стройная и спортивная. А ее задница... задница, которая до сих пор заставляет плакать старшеклассников, стала еще более впечатляющей из-за небольшого изъяна.

Под каждой идеальной попкой в форме сердечка и в том месте, где задница переходит в бедра, есть крошечная линия целлюлита. Она была там всю ее жизнь. Эта линия заставляет меня улыбаться каждый раз, когда Пэт устраивается на моем лице и медленно опускает свою киску к моему рту. Пэт знает о целлюлите, и он ее очень беспокоит. Я подозреваю, что единственная причина, по которой она не удалила его хирургическим путем, заключается в том, что она его не видит.

Впервые за время моего брака я решил причинить жене эмоциональную боль.

— Если ты не хочешь спать со мной, то перемести свою творожную задницу в комнату для гостей.

Пэт была ошеломлена, и я подумал, что ее сейчас стошнит. Со слезами на глазах она молча собрала подушки и прошмыгнула за разлетевшуюся на куски дверь в одну из свободных спален.

Жизнь продолжалась. Мы отправились в ежегодный двухнедельный отпуск на Кейп-Код с детьми и теми особенными людьми, которые были в их жизни. Наш гнев оттаял. Секс вернулся к графику два раза в неделю, но ежедневных поцелуев и прикосновений почти не было. Мне стало грустно.

Мы были в доме моего сына, Пола, на выходных в День труда. Он женат, и у него есть двух с половиной летний сын по имени Риган. Жена Пола Дениз - дипломированная медсестра и работает в три двенадцатичасовые смены в неделю с четверга по субботу. Моя самая большая радость каждую неделю - сидеть с Риган. Дениз вернулась на работу, когда Ригану исполнилось шесть месяцев. По четвергам с ним занимаюсь я, по пятницам - его бабушка по материнской линии, а по субботам с ним справляется Пол.

Наша семья сидела на заднем дворе, когда Дениз сказала мне:

— Значит, твои планы поехать во Флориду изменились.

— Конечно, изменились, — ответил я.

— Значит ли это, что ты сможешь наблюдать за Риган по четвергам всю зиму? — спросила Дениз со всезнающей ухмылкой.

— Конечно, будет, — согласилась Пэт. — Крис всем говорит, что это главное событие его недели.

Моя семья улыбнулась и кивнула.

— Прости, ты меня сбила с толку, — сказал я Дениз и группе. — Когда ты спросила, не изменились ли мои планы, я подумал, что ты имеешь в виду, что теперь я еду во Флориду один, а не с Пэт.

Пэт вспыхнула:

— Ради всего святого, Крис, ты не поедешь во Флориду один, и это окончательно. Не понимаю, зачем нужно беспокоить детей и искать другую няню. Это просто смешно.

Поскольку это было семейное время, и я не хотел грузить наших детей, я решил не спорить с Пэт. Я улыбнулся, встал и спросил:

— Кому-нибудь нужно пиво?

Пол и Джоуи помогли мне достать напитки, и Пол спросил:

— Папа... ммм... ты, ведь, едешь во Флориду, да?

— Да. Я решил это пару недель назад. Сомневаюсь, что я останусь до марта, как мы изначально планировали, но я не уверен.

Пол и Джоуи начали смеяться, и я спросил:

— Что смешного?

Джоуи сказал мне:

— Мама будет злиться все время, пока тебя не будет. Ты не против, если я приеду в гости?

Пэт вернулась в школу во вторник утром после праздничных выходных в честь Дня труда. Наш будильник прозвенел в 4:45 утра, как и каждое буднее утро. Вместо того чтобы отправиться в свою творческую комнату, как она делала каждый день в течение лета, Пэт стала собираться в школу. Как обычно, я взял свои удочки и кофе и отправился на пляж.

Через тридцать минут я получил сообщение от Пэт: - «Где мой завтрак?

С тех пор как я вышел на пенсию, я каждое утро готовил Пэт завтрак, пока она собиралась в школу. В летние месяцы мы завтракали вместе в 8:30.

Я написал в ответ: - «Ты же знаешь, я готовлю завтрак, когда возвращаюсь с рыбалки».

- «Какого черта?» - был ее немедленный ответ.

Через двадцать минут я получил: - «Я не могу найти свой ланч».

- «Я ушел на пенсию после того, как приготовил 15 000 ланчей».

Два вечера спустя мы сидели вместе за кухонным столом и ужинали, когда Пэт начала жаловаться на серьезные проблемы с поведением в ее новых классах. Я молча забрал свою тарелку и вышел на улицу к нашему столику для пикника.

— Куда ты пошел? — спросила Пэт.

— Я отказываюсь сидеть здесь и слушать, как ты ноешь и стонешь по поводу малолетних преступников в твоем классе. Найди кого-нибудь, кому не все равно.

В замке Харрингтон все было неспокойно, и я знал, что часть вины за это лежит на мне. Но больше всего меня раздражало то, что Пэт так и не принесла никаких извинений. Это был ее путь, или шоссе, и я просто устал от этого дерьма.

Я отправился в свой октябрьский круиз и от души повеселился. Я отправлял десятки фотографий в день своей семье и друзьям через свои редко используемые аккаунты в социальных сетях. Я вернулся загорелым и немного посвежевшим. Пэт продолжала заниматься своими делами, я - своими, и мы редко обсуждали нашу жизнь.

Это было в среду после Нового года, когда Пэт позвонила мне.

— Я ожидала, что ужин будет в духовке. Где ты?

— Я в двадцати минутах езды от Ричмонда. Скоро доберусь до своего отеля.

В голосе Пэт прозвучала некоторая паника, когда она спросила:

— Ричмонд? Отель? Где ты, черт возьми, находишься?

Улыбаясь про себя, я ответил:

— Я только что сказал тебе, где именно я нахожусь.

Пэт почти взвизгнула:

— Ты будешь дома к ужину завтра вечером. Конец разговора. — Она отключила звонок.

Я поговорил со всеми тремя своими детьми и сказал им, что поехал во Флориду и пробуду там несколько недель. Эмили злилась на меня за то, что я «бросил» ее мать, но мальчики все поняли.

Мы с Пэт не разговаривали четыре дня. Наконец, она позвонила из-за надвигающейся снежной бури. Она хотела узнать, кому позвонить, чтобы расчистить подъездную дорожку. Постепенно мы стали чаще созваниваться и к концу января разговаривали ежедневно.

Мой брак распался через две недели, 13 февраля, за день до Дня святого Валентина.

Я проснулся посреди ночи и глубоко задумался. В этом не было ничего необычного. За годы работы детективом я просыпался от того, что информация о деле сама собой складывалась в моем мозгу, пока я спал. Такое случалось нечасто. Иногда один-два раза в год. В другие годы - вдвое чаще.

— Мать твою, — сказал я вслух.

Я встал с кровати и включил ноутбук. Это заняло некоторое время, но, в конце концов, я нашел письмо, полученное двумя днями ранее. Оно лежало в папке «Корзина» и было отправлено моей страховой компанией. В письме перечислялись два разных двенадцатизначных кода возмещения, каждый из которых обозначал то, что покрывала моя страховка. Я не был у врача в течение нескольких предыдущих месяцев, поэтому знал, что страховка распространяется на Пэт.

Я не специалист. Я не знаю пятьдесят тысяч (с плюсом) двенадцатизначных кодов, которые страховые компании используют для определения страхового покрытия. Однако десятилетием раньше, мой отдел по расследованию убийств расследовал убийство. Косвенные улики наводили нас на мысль, что это муж убил свою жену, но у нас не было достаточно доказательств для ареста. Через несколько месяцев расследования, которое быстро зашло в тупик, один из моих лучших парней передал мне лист от страховой компании супругов. В нем были указаны две выплаты по полису. Когда мой детектив копнул поглубже, он обнаружил, что жена заразилась гонореей и получила лекарство, чтобы вылечить инфекцию. Коды обозначали диагноз и рецепт.

В тот вечер я был почти уверен, что цифры из моей страховой компании были такими же. На следующее утро потребовалось два звонка, чтобы подтвердить мою догадку.

«Какие у меня есть варианты?» - Это первый вопрос, который я всегда задаю. Список вариантов был сужен до тех, которые подходили мне больше всего. Сформировался план, и были составлены списки пунктов, чтобы убедиться, что план удался. Я нанял Джерри Вудса, отставного полицейского, который руководил успешным частным детективным агентством, и дал ему инструкции. Затем я нанял адвоката по разводам, и мы договорились, что подача заявления о непримиримых разногласиях ускорит мой развод. Он собирался подождать, пока Джерри завершит свое расследование.

Только в середине апреля у меня была вся необходимая информация. Я подождал несколько дней: до утра следующей среды. У нас с Пэт вошло в привычку переписываться по СМС на важные темы для вечернего телефонного разговора.

За десять минут до начала занятий Пэт, я отправил сообщение: «Мне нужно кое-что сказать тебе о твоем недавнем заражении гонореей».

Когда в 11 утра я снова включил телефон, меня не удивило количество голосовых сообщений и смс. Пэт не оставила мне никакой информации, кроме просьбы позвонить в 11:35, в ее обеденный перерыв.

В 11:30 я написал сообщение: «Мы не будем общаться. Если ты не хочешь опозориться, получив документы о разводе на людях, позвони адвокату Энтони Уоллену и договорись, что заберешь документы о разводе в его офисе».

Позже в тот же день я получил неловкий телефонный звонок.

— Мистер Харрингтон, я доктор Уильям Батлер из Департамента здравоохранения штата Коннектикут. Ваше имя всплыло, поскольку мы отследили сексуальных партнеров человека, больного гонореей. Нам нужно, чтобы вы сдали анализ на ЗППП и сообщили нам о результатах.

— Я был у врача вчера. Я попросил, чтобы результаты были отправлены в соответствующие агентства.

— Какие у вас симптомы? — поинтересовался врач.

— У меня нет симптомов, и я не трахал свою жену-шлюху уже почти год. Я чист и просто хотел убедиться.

Тем же днем я позвонил каждому из своих детей и рассказал о предстоящем разводе. Я рассказал всю правду. Мы плакали. Мы смеялись. И, что самое важное, мы любили друг друга.

За последние несколько месяцев я принял два невероятно трудных, но важных решения. Я признал, что любил Пэт и семью, которую мы создали, и сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить мир, насколько это возможно. Еще более трудным было мое решение не калечить Стива Митчела. Как у бывшего полицейского, у меня было много людей, которые были мне обязаны. Недостаток таких людей в том, что им нельзя доверять, что они будут молчать. Я решил, что возможность до конца жизни вести образ жизни в высшем слое среднего класса и каждое утро смотреть на себя в зеркало - это жизнь, которую стоит прожить.

В первую неделю июня позвонил мой адвокат. Он сообщил мне, что Пэт упорно сопротивляется разводу. Хотя я это предвидел и планировал, я все равно был разочарован. После того как мне лгали и изменяли больше года, я не мог представить, что могло прийти в голову Пэт и заставить ее думать, что я выберу примирение.

— Судья назначил десять консультаций, — объяснил мой адвокат.

— Какие у меня есть варианты? — спросил я.

Мой парень усмехнулся и признался:

— Если бы ты был тупицей, я бы сказал тебе продолжать платить мне кучу денег, чтобы я боролся со всем этим. К сожалению, ты не дурак. Я бы выбрал план Б.

— Да, — вздохнул я. — Я так и подумал. Вот что я хочу. Отправь ее адвокату список из трех квалифицированных консультантов. Пусть они выберут одного и назначат десять сеансов, начиная со второй недели августа.

— Ты правильно понял, — сказал он мне. — Они будут злиться, что ты так долго тянешь, но если они подадут жалобу судье, он вынесет решение не раньше середины июля. Мы должны быть готовы.

В июле я прилетел в Коннектикут и, как и планировал, забрал своего внука Ригана, и мы отправились на неделю на Кейп-Код. На следующей неделе к нам присоединились два моих сына, дочь и невестка, и мы все прекрасно провели время. Вечерами, после того как Риган ложился спать, мы обсуждали развод и их мать. Даже Эмили была на моей стороне, после того как раскрылись все мои претензии к Пэт. Дети предупредили меня, что Пэт будет продолжать бороться за развод. Я просто улыбнулся и сказал им:

— Я буду справедлив... даже щедр с вашей матерью, но все будет не так, как она думает.

Кабинет доктора Эллисон Джексон находился на втором этаже современного трехэтажного офисного здания. Я поднялся по лестнице и ждал на лестничной площадке две минуты до начала нашего сеанса в 14:00. Может быть, это было и странно, но я не хотел видеть Пэт. Я знал, что первая сессия будет конфронтационной. Мне не хотелось выплескивать на поверхность эмоции, которые я пытался оставить в прошлом.

Зарегистрировавшись в регистратуре и получив ответ:

— Доктор скоро придет, — я занял место в маленькой комнате ожидания.

Напротив меня сидела Пэт.

— Самое меньшее, что ты мог сделать - это пригласить меня на Кейп-Код, чтобы вся наша семья была вместе.

— Вообще-то, — ответил я, — самое меньшее, что я мог сделать - это не приглашать тебя, что я и сделал. Самое меньшее.

Пока я говорил, я быстро осмотрел комнату ожидания и заметил три камеры вдоль потолка. Я догадался, что доктор Джексон смотрела и слушала, как общаются ее клиенты, прежде чем пригласить их в свой внутренний кабинет. Я подозревал, что она чувствует нарастающее напряжение и вскоре пригласит нас. Я начал беззвучный обратный отсчет от десяти. Доктор Джексон открыла дверь своего кабинета на восьми.

— Мистер и миссис Харрингтон, я Элисон Джексон. Пожалуйста, проходите.

По моим подсчетам, доктору было около сорока лет. У нее было очень красивое лицо и лишний вес. Ее блузка и юбка были хорошо сшиты и относились к категории «деловой повседневной одежды». Нас провели в угол ее кабинета, где стояли три кресла вокруг небольшого кофейного столика. Дипломы на стене соответствовали биографии, которую я прочитал. Тафтс, Гарвард и Стэмфорд. Она была умной чикой.

— Мистер и миссис Харрингтон, пожалуйста, зовите меня Элисон. Могу я называть вас Крис и Пэт?

— Спасибо и да, — ответила Пэт.

— Хорошо. Отлично. Я хочу начать...

Я прервал Элисон:

— Я не собираюсь быть...

Я сделал паузу, а затем перефразировал то, что должен был сказать:

— Я очень постараюсь не быть агрессивным. Пэт не будет за меня говорить. Она не будет говорить сегодня и, насколько я понимаю, больше никогда не будет. Пожалуйста, позвольте мне отвечать за себя. — Я закончил: — Можете называть меня Крис.

Из ушей Пэт шел пар, и когда она уже готова была взорваться, Эллисон протянула руку, чтобы остановить ее.

— Мы плохо начали, и это полностью моя вина. Я была самонадеянна, и мне очень жаль.

Я кивнул:

— Извинения приняты.

— Спасибо. Хорошо. Мы будем общаться сегодня в течение двух часов, а затем еженедельно по часу, как предписано судом. Я планирую, что мы глубоко обсудим ваш брак, причины его распада и возможность его спасения, на что я надеюсь. — Элисон посмотрела на каждого из нас и спросила: — Это звучит разумно?

Пэт уже кивала головой в знак согласия.

— Крис? — спросила Элисон.

— Хотя я ценю вашу надежду на то, что мы сможем сохранить наш брак, это не то, на что я надеюсь и чего хочу. Я хочу развода. Именно поэтому я подал заявление, и это все, что я приму.

Элисон открыла папку, лежавшую у нее на коленях, быстро просмотрела ее и спросила меня:

— Значит, после почти тридцати четырех лет брака вы можете выключить свою любовь, как выключатель?

— Это хорошая картинка, Элисон, и я уверен, что вы с успехом ее использовали, но в моем случае нет... моя любовь к Пэт не закончилась в одно мгновение. Потребовалось больше года, наполненного ложью, изменой, романом и зараженной вагиной, чтобы я разлюбил Пэт. Знаете ли вы, что я не видел Пэт более восьми месяцев и не общался с ней ни в какой форме более шести месяцев?

Глядя на Пэт, я не мог понять, злится ли она, грустит или что-то еще.

— Есть ли у вас интерес выяснить, что пошло не так в ваших отношениях, и, исходя из этого ответа, получить возможность примирения? — спросила Эллисон.

— Я уже почти год думаю о том, что пошло не так. Хотя мы с Пэт не сходимся во мнениях, меня устраивает вывод, который я сделал, и на основании этого вывода, а также измены Пэт и полного отсутствия уважения ко мне и нашему браку, примирение невозможно.

Я знал, каким будет следующий вопрос, и зарычал от досады, услышав его.

— Что, по-вашему, пошло не так? — хотела знать Элисон.

Зная, что словами я не смогу адекватно донести свою точку зрения, я попросил:

— Дайте мне тридцать секунд, — и, достав из ранца блокнот для бумаг, который я захватил с собой, набросал несколько заметок.

Закончив, я вырвал верхний лист из блокнота, сложил его и протянул Эллисон.

— Я лжец? — спросил я Пэт.

— Ты один из самых честных людей, которых я знаю.

— Спасибо. — Я был доволен ее ответом. — Обещаю, что в вопросе, который я задам, не будет никакого подвоха.

После того как Пэт кивнула, я спросил:

— Кто я?

Глаза Пэт прищурились, и она ответила:

— Ты полицейский.

Кивнув, я продолжил:

— А ты?

— Я учительница, — тут же ответила она.

Элисон смотрела на листок и начинала понимать.

— Я выбрал карьеру в правоохранительных органах. Большинство считает, что я отлично справлялся со своими обязанностями, но эта работа никогда не определяла меня. Я не полицейский. Я муж, отец, дедушка, брат и друг. — Я на секунду задумался, прежде чем продолжить: — А ты, напротив, учитель.

Пэт не поняла, и ее разочарование начало проявляться.

— Ты просто играешь в слова.

— Подумай о десяти ближайших членах моей семьи. Сколько из них полицейские? — Я подождал немного и ответил за Пэт: — Двое. Майк и Джоуи. Верно?

После того как Пэт кивнула в знак согласия, я спросил:

— А у тебя? Сколько среди них педагогов?

Разочарование Пэт росло:

— Мы уходим от темы. Все, чего я хотела - это проработать еще год и помочь ученикам, учителям и администраторам единственной школы, которую я знала, и вернуться к нормальной жизни.

— Не хочу показаться грубым, но ты также хотела трахнуть своего босса. Давай не будем об этом забывать.

Эллисон вклинилась в разговор, так как он стремительно уходил в сторону.

— Язык. Пожалуйста! — отругала она меня.

— Если бы ты не уехал во Флориду, мне бы не понадобилась поддержка Стива.

— Пожалуйста, не начинай сейчас лгать. — Перекрикивая голоса обеих женщин, я сказал: — У тебя обнаружили гонорею через два дня после моего отъезда во Флориду.

Это заставило обеих женщин замолчать.

— Все верно. Прошло почти пять недель, прежде чем мне по электронной почте пришло страховое «уведомление о выплатах», но ты получила укол пенициллина в задницу как раз в тот момент, когда я пересекал границу Флориды.

— Все, чего я хотела - это еще один год преподавания! — крикнула Пэт.

— Тогда почему ты подписала второй годичный контракт в конце этого учебного года?

Мой частный детектив проделал тщательную работу.

Пэт замерла, и прежде чем она успела придумать ответ, я спросил:

— А почему ты баллотируешься в совет по образованию в Стонингтоне на следующих выборах? Ответ прост. Потому что ты педагог и не можешь от этого отказаться. Я хочу взять своего внука на рыбалку. Я хочу отправиться в круиз. Я хочу исследовать Европу. Я хочу навестить своих сестер в Нэшвилле и Чарльстоне. Мы хотим разных вещей.

Я переключил свое внимание на Эллисон.

— Я хочу, чтобы вы знали: я больше не приду ни на один сеанс. — Мое заявление шокировало обеих женщин. Я продолжил: — Если Пэт не подпишет бумаги о разводе в ближайшие десять дней, я снова подам на развод во Флориде. Я живу в этом штате уже более шести месяцев и сменил место жительства. Развод во Флориде - это мой план Б. Я не позволю Пэт, вам или судебной системе Коннектикута замедлить мою свободу от этой лгуньи и обманщицы.

— Ты не можешь... — Пэт расплакалась, когда я встал, пожал Элисон руку и вышел из офиса.

Согласившись на алименты в размере двух тысяч долларов в месяц в течение пяти лет и оплачивая медицинскую страховку Пэт до тех пор, пока ей не исполнится шестьдесят пять и она не сможет получать пособие по программе Medicare, Пэт подписала бумаги о разводе, и через шесть месяцев наш брак был официально расторгнут.

+++++++

Я сидел возле кофейни «Mercedes» в Майами, потягивая свой утренний экспрессо, когда мимо прошла «разноцветная леди». Я назвал ее так, потому что каждый ее наряд был наполнен множеством ярких живых цветов. Она была ростом 5 футов 6 дюймов (168 см), со стройным спортивным телосложением. Кожа у нее была цвета мокко, а волосы и глаза - темные. Помимо яркой моды, эта девушка была настроена решительно и демонстрировала это каждым шагом.

Сегодня утром я рассмеялся, когда она проходила мимо.

Она остановилась и медленно повернулась ко мне. Положив руки на бедра, она спросила:

— Вы смеетесь надо мной?

Ее вопрос заставил меня рассмеяться еще больше, но я покачал головой.

— Я смеюсь над собой, — объяснил я.

За последние несколько недель я видел эту женщину несколько раз, и мы несколько раз кивали друг другу и обменивались «добрым утром».

Я объяснил:

— Каждый раз, когда я вижу вас, я думаю, как бы я выглядел в наряде тех же цветов, что и вы.

Она оглядела меня с ног до головы, а потом заявила:

— Вы бы выглядели совершенно нелепо.

Я снова рассмеялся и сказал ей:

— Не могу не согласиться.

— А я, напротив, выгляжу просто...

Она посмотрела на меня, ожидая, что я заполню пробел.

— Восхитительно, — был мой ответ.

— Сеньор, я бы посоветовала вам никогда не позволять моему отцу или братьям услышать, как вы говорите со мной в таком тоне, — строго предупредила она. Прежде чем я успел извиниться, она хихикнула и призналась: — Я восхитительна, но мужчины в моей семье не хотят слышать такие вещи.

Набравшись храбрости, я сказал ей:

— Меня зовут Кристофер Харрингтон. Я отставной офицер полиции с северо-востока, но зиму провожу во Флориде. Я надеюсь, что вы встретите меня на другой стороне улицы, — я указал в сторону стейк-хауса Уолтера, — и поужинаете со мной сегодня вечером.

— Ни в коем случае, сеньор Харрингтон. Я хожу на ужин только с джентльменами, готовыми забрать меня из дома и сопроводить в ресторан, — сказала она мне с кривой ухмылкой.

— В свое оправдание, сеньора, я не был уверен, что вы дадите свой домашний адрес незнакомцу в кафе.

Ее ухмылка превратилась в улыбку, и она протянула руку.

— Ваш телефон, пожалуйста.

Отдав телефон и назвав пароль, она посмотрела на заставку с изображением моего внука Ригана и меня на пляже.

— Ваш внук совсем на вас не похож, — заметила она.

— Ему повезло, что у моей невестки такая внешность.

Она рассмеялась, вводя информацию в мой телефон.

— Меня зовут Каталина Жизель Фернандес-Гарсия, но вы можете называть меня Кэт. Как мне вас называть?

Легче всего было сказать ей «Крис», но в последнюю секунду я ответил:

— Мой внук называет меня "Деда", и это прижилось среди моих детей. Мне это даже нравится.

Кэт сделала шаг ближе, протянула руку и погладила меня по щеке.

— "Деда". Да! Мне тоже нравится. — Вернув мне телефон, она спросила: — В семь вечером?

Мы с Кэт ужинали вместе раз или два в неделю и постепенно узнавали друг друга. Она - педиатр на пенсии и три дня в неделю работает волонтером в клинике для обездоленных детей. Она узнала, что помимо ежедневных утренних тренировок в местном спортзале и рыбалки до полудня с соседом, я также занимаюсь волонтерской деятельностью, начисляю налоги и отвечаю на основные финансовые вопросы пенсионеров в трех районных центрах для пожилых людей.

Я рассказал Кэт о своей семье и разводе. Она рассказала мне, что не может иметь детей и что оба ее мужа ей изменяли.

Кэт помогла мне оценить кубинскую кухню и музыку, и после нескольких уроков я мог готовить великолепные блюда местной кухни и танцевать, как ирландец, который изо всех сил старается вписаться в свое новое общество.

Первая близость произошла на третьей неделе нашего знакомства. Это было после ужина, и мы целовались на ее диване. После того как она взяла меня за руку и повела в спальню, я взял инициативу в свои руки. Я боялся, что если она проявит активность и прикоснется ко мне, то я тут же взорвусь и испорчу наш первый совместный вечер. Я никогда не был так возбужден.

Медленно раздев ее, я заставил ее лечь на кровать лицом вниз. Начав с шеи, я не спеша, целуя и облизывая, спустился по ее спине. Ее попка была маленькой, твердой от упражнений и в то же время мягкой. Прикусив ее правую ягодицу, я сказал:

— Я был прав. Ты восхитительна.

Через десять минут я перевернул Кэт на спину и стал покусывать, целовать и облизывать ее ножки, продвигаясь к голой и очень мокрой киске. Аромат Кэт наполнил спальню.

Первый оргазм случился, когда я облизывал губки ее киски. Второй наступил, когда я долго сосал ее клитор. Третий случился, когда два пальца долбили ее киску, а мой язык молотил по ее клитору.

— Трахни меня! Сейчас же! — кричала она, когда я полз по ее телу и вводил свой член в ее спазмирующую киску.

Кэт была страстной, с ногтями, скребущими по моей спине, и активной, как бык на родео. Как и всаднику на быке, мне было трудно удержаться на борту в течение необходимых шести секунд. У меня кружилась голова, когда я вливал в нее сперму.

Я был ошеломлен тем, что, когда прошло двадцать минут, наполненных поцелуями и ласками, я снова был твердым. Двух эрекций за один вечер не случалось уже много лет.

Кэт с таким же удовольствием сосала и облизывала мой член и яйца, с каким я делал ей куни. Мы закрыли глаза, когда Кэт провела языком по моей пористой головке. Она спросила:

— Ты занимаешься любовью так же хорошо, как трахаешься?

Мы начали с того, что Кэт оказалась сверху. Мы крепко прижались друг к другу, и она погрузила свою киску на мой член, пока мы целовались. Перевернуться, не разъединяясь - непростая задача для пожилых людей, но нам это удалось. Мы обнимались, целовались, и я играл с ее попкой, пока входил в нее. Это была восхитительная связь. Когда Кэт потянулась вниз, помассировала мои висячие яйца и сказала:

— Я кончаю, — я взорвался в ней.

Я не знал, чего ожидать, когда сопровождал Кэт на вечеринку по случаю восемьдесят пятого дня рождения ее матери. Это была первая встреча с ее семьей. Мы подошли к почетной гостье, и после того как Кэт представила меня, ее мать встала с кресла, положила раскрытую ладонь на каждую сторону моей головы и поцеловала в каждую щеку.

— Я так счастлива встретить человека, который заставляет мою Каталину улыбаться.

— С днем рождения, миссис Гарсия. — Наклонившись, я прошептал: — Мне нравится улыбка Каталины, и я буду усердно работать каждый день, чтобы сделать ее счастливой.

Я протянул руку ее отцу, и, когда мы пожали руки, он спросил:

— Можно мы будем называть тебя "Деда"? — Это была небольшая просьба, но она дала мне понять, что мне рады.

Знакомство Кэт с моей семьей тоже произошло на дне рождения. Я стоял у большого окна, выходящего на задний двор моего сына. Семья и близкие друзья собрались вместе с восемью друзьями из детского сада, чтобы отпраздновать день рождения Риган.

— Ты хорошо выглядишь, Крис.

Пэт присоединилась ко мне у окна, и мы несколько минут болтали о мирских вещах.

— Здорово, что дети наняли соседскую девушку-подростка, чтобы она присматривала за всеми детьми, — заметила она.

Я проследил за взглядом Пэт и направился на задний двор. Дети лазали, качались и катались с горок под руководством симпатичной, ярко одетой кубинки.

— Она не соседка, — сказал я Пэт. — Ее зовут Каталина, она из Майами, и мы встречаемся уже шесть месяцев.

Поженимся ли мы с Кэт? Мы говорили об этом, и я думаю, что да. Но сегодня мы арендовали автофургон на следующие шесть месяцев и будем исследовать США. У каждого из нас есть длинный список мест, которые мы хотим посетить, и нам не терпится сделать это вместе.