Идеальность - понятие мимолетное / Perfect a Fleeting Concept © Hooked1957

Категория: Измена, Перевод

*************************

Мое лицо было покрыто соками моей жены и немного «Astroglide» (лубрикант), а ее лодыжки лежали на моих плечах, когда она испытала свой последний оргазм за эту ночь, за которым быстро последовала моя собственная разрядка.

Когда я полностью восстановил способность соображать, я влил в нее последнюю порцию спермы и крепко поцеловал ее в губы, проникая языком в ее гостеприимный рот. Мы поцеловались еще несколько раз, пока мой размягченный член постепенно не выскользнул из ее горячей, влажной киски. Я перекатился на бок и просто обнял свою жену, с которой прожил 27 лет, пока наше дыхание постепенно приходило в норму, а легкий блеск пота на обоих наших телах высыхал.

Мы пролежали так в объятиях друг друга около 10 минут. Ее глаза были закрыты, а на лице играла довольная, усталая улыбка. Поскольку ее глаза были закрыты, она не видела, что я тоже улыбаюсь. Занимаясь любовью с женой в течение часа и многократно доводя ее до оргазма моими пальцами, языком и членом, я чувствовал себя очень хорошо... нет, даже отлично. Она была для меня всем в жизни, и мне нравилось доводить ее до крайности. Все в нашей жизни было идеально, думал я.

Вскоре я узнал, что идеальность - понятие мимолетное.

Лежание в постели после занятий любовью было важной частью нашего процесса. Прижимания и объятия, мелкие мысли, которыми мы обменивались в послевкусии, были частью «соединения», как мы это называли. Очень часто мы обменивались словами «Я люблю тебя» или другими подобными словами. Иногда это было не более чем ее мурлыканье и мое согласное хмыканье. Но в эту ночь... она что-то тихо прошептала мне в шею, и я был уверен, что не расслышал.

— Подожди. Что? — спросил я голосом, который звучал сначала тихо, но потом набрал полную силу, когда я отодвинул свое лицо от ее лица, чтобы изучить ее.

— Последние несколько месяцев я встречаюсь с другим мужчиной, — повторила моя жена, на этот раз чуть громче, но не искаженная отзвуком от моей плоти.

— Блядь! Ты, должно быть, шутишь! Скажи мне, что это не какая-то жестокая шутка! — крикнул я, вскакивая с кровати.

Она продолжала лежать на кровати, но повернула голову, чтобы посмотреть на меня.

— Я встречаюсь с другим мужчиной, Джошуа. Я серьезно. Это не шутка, — сказала она. — Мне давно нужно было сказать тебе об этом, потому что чувство вины убивало меня, но я поняла, что идеального времени для этого никогда не будет, поэтому мне казалось, что я должна сделать что-то важное в то время, когда мы будем ближе всего друг к другу...

— Подожди. Подожди. Подожди, — вмешался я, когда лампочка над моей головой внезапно загорелась. — Так ты действительно говоришь мне, что трахаешься с другим мужчиной, что у тебя роман? Это то, что ты сообщаешь мне, когда говоришь, что встречаешься с кем-то?

По нашей привычке, когда мы занимались любовью по ночам, единственным источником света в комнате были часы на тумбочке моей жены. Мы могли достаточно хорошо видеть друг друга в темной комнате для игр и занятий любовью, но мягкого освещения было недостаточно, чтобы я мог заглянуть в ее душу через ее глаза, и именно поэтому она выбрала это время для признания, догадался я... предполагая, что, на данный момент, это было признание.

Тишина в комнате затянулась, как мне показалось, на целую вечность, но на самом деле, вероятно, не более чем на несколько секунд.

— Да. У меня роман, — тихо призналась она.

— Блядь. Блядь. Блядь. Блядь, — так же тихо сказал я. — Я думал, ты меня любишь. Мы только что закончили заниматься любовью...

Пошатываясь, я добрался до края кровати и сел, а потом понял, что на моем лице все еще остались ее соки. Я направился в ванную комнату, включил свет и начал вытирать лицо. Она вошла через несколько секунд, чтобы привести себя в порядок.

— Я люблю тебя, Джошуа. И всегда буду любить. Это не изменилось, — сказала она, осторожно вытирая мочалкой свои интимные места.

Я стоял у раковины с таким чувством, будто кто-то ударил меня в живот бейсбольной битой. Я не плакал с тех пор, как мой отец умер около 10 лет назад, но я был близок к этому.

— Как ты можешь трахаться с другим парнем, если любишь меня? — спросил я, изо всех сил стараясь не показаться нытиком. — Ты не изменяешь тому, кого любишь. Я бы никогда не изменил тебе, потому что люблю тебя.

— Я рада, что ты так считаешь, Джошуа, но мой секс с другим мужчиной ничуть не уменьшает моей любви к тебе, — медленно объяснила она, как объясняют несмышленому ребенку. — Я отношусь к нему иначе, чем к тебе. Человек может испытывать чувства к нескольким другим людям. У тебя разные чувства ко мне, детям и твоей матери, но ты все равно любишь нас, верно? У меня есть чувства и к тебе, и к детям, и к моим родителям, но я все равно люблю вас всех. Я просто добавила еще одного человека в свой список.

— Так ты любишь этого парня? Какого хуя, Моник?

— У меня есть к нему чувства, Джошуа, но не на том же уровне, что и к тебе. Ты мой муж, моя любовь номер один, — сказала она, все еще используя этот высокомерный тон.

— После номера один, — прохрипел я, — ничего не должно быть. Ты не трахаешься ни с кем, кроме своего мужа.

— Тебе обязательно продолжать быть таким грубым и использовать эти термины? Ты же знаешь, что я ненавижу эти слова. Раньше ты никогда не использовал их в разговоре со мной, — прочитала она лекцию.

— Извините меня, мать вашу. Моя жена никогда раньше не говорила мне, что трахается с другим мужчиной!

Я надел халат и спустился в семейную комнату. Я включил телевизор, хотя знал, что не собираюсь его смотреть. Рефлексивное движение. Мне просто нужно было время, чтобы подумать.

Видимо, этого не произойдет, потому что меньше чем через минуту Моник спустилась вниз в коротком халате, а не в своем длинном пушистом халате. Она не была глупой. Она хотела отвлечь меня и знала, что ее тело всегда оказывает на меня такое воздействие.

В свои 50 лет, как и мне, Моник выглядела лет на 40, несмотря на то что у нее было двое взрослых детей. Она занималась три раза в неделю, и ее тело было одновременно фигуристым и в то же время подтянутым. Ее белокурые локоны спускались до плеч, а в лазурных глазах я мог потеряться навсегда.

— Мне нужно время, чтобы все обдумать, Моник. Твой приход сюда не ускорит мои размышления, — жестко сказал я.

— Нет, нам нужно поговорить об этом, детка. Я люблю тебя, и то, что у меня есть с Полом... э-э-э... не мешает тому, что есть у нас. Это действительно вне нас, — сказала Моник, пытаясь устроиться у меня на коленях.

— До того, как я рассказала тебе о Поле, тебе не казалось, что у нас, практически, идеальный брак? Это потому, что я была осторожна с Полом, и ничто из того, что я делала, не отнимало у тебя ничего. Я никогда ни в чем тебе не отказывала, не так ли?

Я столкнул ее со своих колен. Должен признаться, что я никогда не подозревал, что в моем браке что-то не так, пока Моник не призналась. Наша сексуальная жизнь была довольно неплохой для пары 50-летних, и я не заметил никакого спада в последние месяцы. Единственное, что я заметил в последнее время, - это то, что Моник казалась более счастливой - она часто напевала, пока готовила ужин... о блядь! Счастье явно исходило от ее романа, а не от скучного муженька.

— Я думал, что у нас, практически, идеальный брак, Мо. Но теперь я обнаружил, что твое счастье, очевидно, порождено твоим романом... с Полом. Кстати, что за Пол?

— Тебе... тебе не нужно это знать. Все, что тебе нужно знать, это то, что мы были осторожны, — ответила она, ее тон стал неожиданно резким.

— Мне нужно знать, Моник, — резко ответил я. — Некто по имени Пол в течение последних нескольких месяцев еб... перепихивался с моей женой, и я думаю, что мне важно знать, кто этот ублюдок. Что за Пол?

Она покраснела и заерзала на своем месте на диване. Она опустила глаза, пока я пристально смотрел на нее.

— Ты должен пообещать, что не причинишь ему вреда, если я скажу тебе его фамилию, — сказала она, быстро поднимая глаза.

— Я не могу этого обещать. Обещаю только, что не убью его.

Я видел, как в ее мозгу закрутились колесики. Она скривилась. Она покраснела еще больше. Она несколько раз открывала рот, чтобы заговорить, но ничего не выходило.

— Я буду считать, что ты защищаешь Пола, потому что он тебе дороже, чем я, если ты мне не скажешь, — сказал я, делая воздушные кавычки при произнесении имени ее любовника. — Он, очевидно, знает, что ты замужем, и я уверен, что ты не раз говорила обо мне. Но я ничего о нем не знаю. Ты кое-что скрыла от меня, что делает тебя не только обманщицей, но и поневоле лгуньей. Ах да, добавим сюда еще недоверие и неуважение.

Я наблюдал, как на ее лице промелькнуло несколько эмоций. Из ее глаз потекли слезы. Я догадывался, что она никогда не задумывалась о своей нечестности и неуважении в этом эпизоде, и знал, что мое обвинение еще больше расстроит ее. Часом раньше ее очевидный дискомфорт заставил бы меня заключить ее в объятия. Теперь же я только и мог, что удерживать себя от того, чтобы не задушить ее голыми руками.

— Пол Викерс. Он ассистент преподавателя в университете, — сказала она едва слышным шепотом.

Я знаю, что у меня отпала челюсть от ее признания. Моник была административным помощником декана факультета изящных искусств в нашем местном небольшом университете. Насколько я знал, все ассистенты преподавателей по изобразительному искусству были моложе 30 лет.

— Ты, наверное, шутишь, — прохрипел я, медленно садясь на диван, голова вдруг начала болеть. — Ты трахаешь ребенка.

— Я же говорила тебе, что мне не нравится... — начала она.

— Мне больше нет дела до того, что тебе нравится. Полагаю, к твоему списку преступлений можно добавить извращение, — обвинил я.

Она начала что-то отвечать, но передумала и сидела молча.

— Так почему же ты призналась, Моник? У тебя все шло своим чередом, включая невежественного мужа. Зачем было признаваться мне? Чтобы ткнуть меня в это лицом? — спросил я.

Она, наконец, посмотрела на меня, хотя слезы продолжали течь по ее щекам.

— Я должна была тебе сказать. Чувство вины убивало меня, — тихо сказала она. — Я люблю тебя, Джошуа. Скрывать это от тебя было невыносимо для меня.

— Ты чувствовала себя виноватой, потому что знала, что это неправильно. Ты знала, что это неправильно... потому что это было неправильно, — усмехнулся я. — Ты нарушила свою клятву.

— Почему, Моник? Неужели я такой ужасный муж. Неужели я так плох в постели?

— Нет. Нет. Ты отличный муж. Ты великолепен в постели, — быстро ответила она. — Дело было не в тебе. Дело было во мне. Мы не планировали этого. Просто так получилось.

— Просто случилось? Правда? Пол Викерс просто в один прекрасный день проходил мимо, и его член просто угодил в твою пизду. Да, я понял.

Она на мгновение уставилась на меня, пока я не ответил ей тем же. Мы просидели так, не сводя друг с друга глаз, несколько секунд, прежде чем она прервалась.

— Ну? — спросил я.

Она хмыкнула и глубоко вздохнула, прежде чем рассказать мне, что Пол был застенчивым, мягким 25-летним парнем. Их первые разговоры были сугубо деловыми, но через некоторое время они начали общаться на более личной основе. Она была удивлена, узнав, что Пол все еще девственник. Ей показалось очень милым, когда он покраснел и сказал ей об этом почти шепотом, уверяя, что просто не умеет общаться с девушками.

К моему огорчению, моя жена всегда была тем, кого я называю «наладчиком». На протяжении многих лет она влезала в разрушенные отношения нескольких друзей, пытаясь свести их с разлученным партнером. К моему изумлению, чаще всего ей это удавалось. Я всегда боялся, что в случае неудачи обе стороны обвинят ее и прекратят дружбу, но пока этого не происходило.

Они с парнем стали изредка ходить на ланч, она начала и продолжила укреплять его эго. Именно во время пятничного обеда с двумя бокалами «Маргариты» Пол наклонился и нежно поцеловал ее. Она сказала, что знала, что должна остановить его в этот момент, но ей так понравилась его возросшая смелость, что она вернула ему поцелуй. Они поцеловались еще несколько раз, а когда она вернулась в кабинет изящных искусств, ее начальник, доктор Линли Хикс, обратила внимание на то, что ее помада немного размазалась.

— Он, безусловно, милашка, — сказала Моник доктору Хикс.

Через несколько дней доктор Хикс сказала ей, что она была бы не против, если бы Моник иногда задерживалась на обеденном перерыве, и они обменялись знающим взглядом. Она последовала совету своего босса, и в следующий раз, когда они отправились на обед, они вернулись в квартиру Пола, где некоторое время целовались, как возбужденные подростки, прежде чем Моник начала раздевать молодого мужчину.

— Это... это было нежно и сладко, когда я вела его к тому, чтобы он потерял свою вишенку. Для новичка он был очень внимателен, и честно говоря, это был один из лучших опытов в моей жизни, — сказала она, ее голос был мечтательным, а глаза расфокусировались на воспоминаниях.

— Это было неправильно и мило, и он был так благодарен, когда мы закончили. Должна признать, что мне было очень приятно, что мы сделали. И это было начало. После этого мы обедали раз или два в неделю. Я научила его нескольким позам и тому, как удовлетворять меня орально. Как только мы начали действовать, он даже спросил о некоторых других... вариантах, и мы проработали все, что каждый из нас мог придумать или хотел попробовать.

Она начала свой рассказ неуверенным голосом, но закончила ясным, четким тоном, а ее лицо... сияло. Блядь. Я положил голову на руки. Надеюсь, она не видела слез в моих глазах.

— Блядь, — наконец, прошептал я. — Ты так гордишься собой, что трахнула девственника и сделала его мужчиной... хотя мы женаты.

После долгого, как мне показалось, молчания она, наконец, сказала:

— Он мне очень дорог, Джош, и я не люблю его так, как люблю тебя. Ты мой муж, и ты всегда будешь...

Она остановила себя, чтобы не сказать это снова.

— Он очень хороший парень, Джошуа. Я думаю, он тебе понравится, если вы когда-нибудь встретитесь.

— Уверен, что это было бы очень плохой идеей, Мо. Ты понимаешь, что... трахаешься с ребенком, который по возрасту такой же, как наш старший ребенок? — спросил я.

Она пожала плечами. Мне снова потребовалось все, что я имел, чтобы не задушить ее. Кто была эта женщина? Где была женщина, на которой я женился?

Не знаю, как она, но после секса, который у нас был раньше, и того, что она вывалила на меня после, я был совершенно измотан. Я увидел, что уже три часа ночи, и порадовался, что сегодня воскресенье и у меня целый день выходной.

Выключив телевизор, я направился вверх по лестнице. Моник следовала за мной, пока я не свернул в комнату для гостей. В коридоре она остановилась и растерянно посмотрела на меня. Я печально покачал головой, закрыл дверь и запер ее на ключ.

Я проснулся - вроде бы - в 8:37. Я проспал чуть больше пяти часов. Я надеялся, что моя жена спала так же плохо, как и я. Пошатываясь, я спустился вниз и сварил кофе. Моник, должно быть, учуяла запах, потому что через пять минут спустилась по лестнице, к счастью, выглядя так же плохо, как и я.

Я встал, налил ей чашку и добавил молока. Она слабо улыбнулась мне. Мы оба молча выпили свои чашки.

— Еще? — спросил я, поднимаясь со своей чашкой.

Она кивнула.

Я налил ей еще одну чашку и добавил необходимое молоко.

— Мне кажется, ты не видишь всей картины, Джошуа, — наконец, сказала она, чтобы нарушить молчание.

Я уставился на нее в недоумении.

— Ладно, тебе слово. Объясни, пожалуйста, — сказал я.

— Как я уже говорила тебе несколько часов назад, я никогда не отказывала тебе... и никогда не откажу, — начала она. — Как ты знаешь, я люблю секс. Всегда любила и, надеюсь, всегда буду любить. Пол вносит еще один элемент в мою сексуальную жизнь. Он новый, другой, и да, отчасти это было весело, потому что это было рискованно.

— Но за последние несколько месяцев я никогда не чувствовала себя такой живой. У меня есть любящий муж и молодой любовник. У нас с тобой все еще неплохо получается для пары 50-летних, и еще у меня есть очаровательный молодой жеребец, который считает, что я изобрела секс. Он заставляет меня чувствовать себя самой сексуальной женщиной на свете... и мы стараемся изо всех сил. Он прекрасный любовник.

— И почему мне нужно это слышать? — огрызнулся я. — Ты хочешь сказать, что предпочитаешь его в постели? И я должен быть счастлив это услышать?

— Ты лучший мужчина из всех, кого я знаю, Джош, и я знаю, что ты хотел бы, чтобы я была счастлива, потому что ты так сильно меня любишь. Я знаю это. Поэтому я хочу сохранить статус-кво еще на некоторое время. В следующем году он получит докторскую степень и уедет, а мы с тобой сможем вместе прожить золотые годы, — объяснила она.

— О чем ты, блядь, говоришь, женщина? — прорычал я. — Мало того, что ты несколько месяцев крутишь роман у меня за спиной, так теперь ты призналась и ждешь, что я позволю этому продолжаться еще год или около того? Насколько я, по-твоему, глуп?

— Я думаю, может быть... может быть... мы могли бы сохранить этот брак, если бы ты пошла на консультацию, а ты фантазируешь, что я позволю тебе сохранить своего любовника? Да ты, наверное, ебанутая. Что ты сделала с моей женой?

— До сих пор мы были предельно осторожны. Мы и дальше будем чрезвычайно осторожны. Никто, кроме нас троих, не должен знать, — возразила она.

— И, конечно же, твоя начальница-сваха, — фыркнул я. — Как ты думаешь, скольким людям она уже рассказала?

— Доктор Хикс никому не скажет. Она же друг, — заметила Моник.

— Друг попытался бы отговорить тебя от этого безумия, а не давал бы тебе отгулы на работе, чтобы трахаться за спиной у мужа, — сказал я, мой голос стал громче. — Ты уже говорила мне, что она немного «свободный дух», по твоему выражению. Помнится, ты говорила мне, что она «один раз развелась, иногда заводит себе пару на стороне», а сама замужем во второй раз. Уверен, ей очень приятно узнать, что она не единственная шлюха в своем отделе.

Выражение лица Моник изменилось с виноватого на сердитое, из-за моего замечания о шлюхе. Мне было все равно, и я не стал сдерживаться.

— Я не шлюха! — заявила она. — Мы с Полом были очень осторожны.

— Ты спала с другим мужчиной за спиной своего мужа! По-моему, это и есть определение шлюхи! — возмутился я. — Завтра я найду адвоката и начну оформлять развод. Можешь оставить его себе. Я уйду.

— Развод? Я не собираюсь соглашаться на развод. Ты что, не слушал меня? Я люблю тебя! — взвизгнула она.

— Действия говорят громче слов, детка. То, что ты трахаешься с другим парнем, вряд ли говорит о любви. Перестань трахаться с этим парнем и сходи к психологу. Если я буду считать, что ты искренна, я не буду подавать заявление.

— Нет, я не позволю тебе контролировать мою жизнь. Он не будет вмешиваться в наш брак. Я обещаю, — сказала она.

— Он уже вмешался. Он знал, что ты замужем. Ты ему сказала. И неважно, кто сделал первый шаг. Ты. Нарушила. Свою. Клятву. Мне. С ним.

— Почему ты действительно призналась, Моник? Ты сказала мне, что это было сделано для того, чтобы снять с себя вину за измену. Нет, это было сделано для того, чтобы ты почувствовала себя лучше из-за своей измены. Ты чувствовала себя виноватой, потому что знала, что это неправильно. Сказав мне, ты не исправишь своего поступка. Ты изменила. Неважно, чувствуешь ты себя виноватой за это или нет, ты все равно изменила. Измена - это неправильно.

— Ты только что сказала мне, что собираешься продолжать. Так какой у меня выбор?

— Есть гораздо больше вариантов, чем развод. Мы вместе уже 27 лет, у нас прекрасный брак, и... бум... одна ошибка - и мы разводимся? — недоверчиво спросила она.

— Эх, если бы это была всего лишь одна ошибка, — ответил я. — Одноразовый промах, ошибка в суждениях. Но ты изменяла с ним несколько месяцев. Ты оступилась один раз, а потом продолжала оступаться и оступаться, снова и снова. Ты всадила нож в мое сердце, а потом продолжала резать меня снова и снова. Вряд ли это разовая ошибка. Это спланированное предательство. Ты лгала мне, изменяла мне, не уважала меня. И при этом продолжаешь говорить, что любишь меня.

— Ответь мне: ты лгала Полу, изменяла Полу или не уважала его? Конечно, нет. Ты любишь Пола. Тогда почему же ты так поступила со мной... если ты меня любишь?

По ее щекам текли крупные слезы. Она выглядела расстроенной из-за того, что я не соглашаюсь с ее версией любви.

— Если ты не хочешь развода, покажи мне, что я твоя единственная и неповторимая любовь, и брось его сейчас же, — сказал я.

— Я уже говорила тебе. Я могу любить больше, чем тебя одного, но ты для меня номер один. Но у меня к нему настоящие чувства. Это не дешевый, безвкусный секс. У меня есть к нему чувства. Мы занимаемся любовью, как ты и я, но ты - мой муж, ты получаешь меня, когда захочешь. Он получает меня только иногда, и он это понимает. Почему ты не можешь понять это и жить с этим? Он это понимает, а ему всего 25. А тебе в два раза больше, и ты этого не понимаешь. Проснись и присоединяйся к 21-му веку, — читала лекцию Моник.

По выражению ее лица я понял, что она считает, что попала в точку. Ее переход от скромности к распутству не был 21-м веком - она просто отбросила свои принципы, чтобы оправдать свои недавние неудачные решения.

Тогда я понял, что этот спор мне никогда не выиграть, потому что она уже не та женщина, на которой я женился 27 лет назад. Она превратилась, за неимением лучшего слова, в другого человека: в ту, которая могла смириться с собственной неверностью из-за своей эгоцентричности. Если раньше мы были одной командой, то теперь мы были двумя личностями, где она была главной, а я - дополнением к ней. Я понимал, что если уступлю ей сейчас, то это будет лишь первый из многих подобных случаев. Что бы она ни говорила сейчас, после Пола будут другие - у нее были потребности, и, очевидно, я уже не мог удовлетворить их все. Я стал для нее надежным, любящим запасным планом - она найдет других, которые перевернут ее мир.

Неа, не выйдет.

Выйдя на работу в понедельник, я рассказал боссу о том, что происходит в моей жизни, и сказал, что в течение недели мне нужно брать отгулы каждый день после обеда, чтобы выполнить кое-какие поручения и провести разведку. Он с пониманием отнесся к моей беде и сказал, что у меня более чем достаточно личного времени. Он также назвал мне имя адвоката, услугами которого он пользовался, когда разводился с женой, изменившей ему несколько лет назад.

Основываясь на том, что рассказала мне Моник, я арендовал на неделю неприметную машину и планировал каждый день в полдень стоять возле ее офиса и ждать, когда она отправится в квартиру Пола для их одно или двухразовых еженедельных свиданий. В понедельник она не вышла из офиса на обед, а во вторник я проследил за ней до ближайшего «Макдоналдса». В среду я попал впросак, когда она отправилась в старый дом по соседству с университетом, который, судя по всему, был переделан в несколько квартир. Я едва успел припарковать машину, как она вошла в дом, быстро постучав в дверь.

Поскольку мы жили в штате, где развод происходит без вины, мне не нужны были доказательства ее измены для суда, но я хотел получить подтверждение для себя. Я сидел в машине с биноклем, нацеленным на дверь его квартиры, и был вознагражден своим подтверждением, когда она вышла из квартиры, примерно, через полтора часа, а он последовал за ней к двери без рубашки, в одних джинсах. В дверях она прильнула к нему, и эти двое были далеко не так сдержанны, поскольку около минуты пытались высосать друг у друга гланды. Оглядываясь назад, могу сказать, что этот страстный поцелуй разбил мне сердце и, возможно, стал кинжалом в сердце моего брака.

Этот чертов мальчишка - в буквальном смысле слова - остался у двери и с выражением обожания на лице наблюдал, как Моник садится в машину и уезжает. Честно говоря, я был удивлен его внешностью. У него были длинные, всклокоченные темно-каштановые волосы, и он был худым до изнемождения. В прошлом мы с Моник, наверное, прокомментировали бы его «наркоманский» вид. В два раза старше его, я выглядел гораздо более подтянутым и привлекательным, если не сказать больше. Я искренне недоумевал, что моя жена делает с этим парнем. В смысле, я полагал, что если уж мне суждено потерять жену из-за другого мужчины, то я хотел, чтобы это был кто-то, кого я считал «достойным» ее красоты, а не беглец с прогулки преступников.

Встреча с адвокатом была назначена на четверг. Он заверил меня, что сможет обслужить ее в понедельник в своем офисе. Я хотел добиться максимального смущения. Перчатки были сняты.

Первый звонок от Моник раздался в 10:35, что, по моим прикидкам, означало, что ее, скорее всего, обслужили в 10:34. Я не взял трубку. Так продолжалось еще четыре раза. Потом мне позвонили из офиса декана факультета изящных искусств. Я понял, что она впала в отчаяние, когда привлекла к этому делу своих друзей. Я по-прежнему не отвечал. Когда она позвонила, я уже успел передать на коммутатор компании, что меня не будет целый день.

Моник всегда приходила с работы раньше меня, поэтому я знал, что она будет ждать меня - преуменьшение года - когда я вошел в дверь дома, предварительно сделав глубокий вдох и выпустив воздух.

— Как ты мог так поступить со мной? — плакала она. — Я думала, ты любишь меня. Ты же знаешь, что я все еще люблю тебя.

— Откуда мне знать, что ты все еще любишь меня? Мы уже говорили об этом. Ты изменяешь мне уже несколько месяцев и говоришь, что не собираешься останавливаться, хотя я теперь знаю, что так и происходит. Это не любовь. Это ты, эгоистичная сука. Я любил женщину, которая была моей женой до нескольких месяцев назад, а не шлюху-изменщицу, в которую она превратилась.

— Я не шлюха! Не называй меня так! — крикнула она.

— Ты ошибаешься. Ты шлюха. Ты изменяющая шлюха, независимо от того, что ты думаешь. Шлюхи трахаются с мужчинами, которые не являются их мужьями. Это делает тебя шлюхой.

Я увидел ее телефон на кухонной стойке и схватил его.

— Подожди! Что ты делаешь? Ты не можешь вторгаться в мою личную жизнь! — закричала она.

— Это богато. Вызови копа... или адвоката. Жена, если она не шлюха, не должна беспокоиться о том, что муж смотрит ее телефон. Вот, чтобы все было честно, можешь посмотреть мой.

Я потянулся в карман, достал свой телефон и бросил его на стойку. Затем я открыл ее телефон и увидел, что пять последних исходящих звонков были адресованы ее любовнику.

— Да, это просто кричит «Я люблю тебя». Утешил ли тебя сегодня этот маленький ублюдок в своей постели? — спросил я.

Если бы ее глаза могли стрелять лазерами, я был бы мертв. Она несколько раз заикалась, пытаясь заговорить. Когда из ее рта начала вылетать слюна, это было отвратительно.

— Если бы ты просто использовал свою голову, то увидел бы, что это не повредило нам... нашему браку, — наконец, пролепетала она. — Моя связь с Полом ничего у тебя не отняла. Более того, это добавило к нашему браку. Ты должен признать, что я счастливее, и мы, наверное, занимаемся сексом чаще, чем большинство наших друзей, потому что я счастливее и довольнее.

С таким же успехом она могла просто ударить меня по яйцам. Я застыл на пару секунд, прежде чем ко мне вернулись мозги.

— Итак, ты хочешь сказать, что из-за того, что твой любовник дает тебе, ты испытываешь ко мне сексуальное возбуждение. Это зависит от него. Итак, он - твой сексуальный приоритет. Он - номер один. Я - второй. Это просто охуенно.

— Мы закончили.

— Нет. Нет. Нет. Я не это имела в виду. Ты мой муж. Ты номер один, — плакала она.

Я медленно покачал головой. Я слышал именно то, что она сказала. Я не вчера родился.

— Нет, Моник. Ты сказала именно то, что имела в виду, — сказал я. — Я услышал. Сообщение получено.

— Теперь тебе придется отвечать за последствия. Я иду своим путем. Ты пойдешь своим. Если хочешь, можешь добавить этого гребаного ребенка. Для меня это больше не будет иметь значения.

— Это не то, чего я хочу. Я хочу тебя. Просто дай мне еще немного времени побыть с ним, и тогда я буду твоей навсегда, — прорычала она.

— Ты либо не видишь этого, либо не хочешь видеть, — сказал я. — Я говорю о разводе... а ты все еще пытаешься договориться о том, чтобы вписать ребенка в наш брак. Нет ребенку или никакого брака... и даже тогда это еще не решенный вопрос.

Два дня спустя я снова стоял у квартиры ребенка, на этот раз не ожидая появления жены. Я специально ждал, когда он вернется со своих дел, чтобы мы могли поговорить... ну, типа того. Через час он, наконец, появился. Я подождал, пока он выйдет из машины, и подошел к нему.

— Пол Викерс, — позвал я, приблизившись.

Он остановился и позволил мне приблизиться... к сожалению, для него слишком близко. Я подошел к нему вплотную, сжал правую руку в кулак и ударил его прямо в нос, отчего хлынула кровь, и он упал на одно колено. Когда он схватился за лицо от боли и попытался поднять другую руку, чтобы отразить новую атаку, я увидел, как в его панических глазах промелькнуло узнавание, хотя мы никогда официально не встречались.

— Да, все верно. Я муж Моник Хардести, — прокричал я ему. — Она научила тебя трахаться. Теперь я научил тебя, что бывает, когда ты трахаешь чужую жену. Если у тебя есть отец, он, конечно, должен был тебя этому научить.

В его лице узнавание сменилось страхом. Он видел, что я больше, крепче и на моей стороне ярость. Он хныкал, ожидая, когда я закончу атаку. Он никогда не узнает, как близко я был к тому, чтобы избить его до полусмерти.

Я посмотрел на него сверху вниз и буквально зарычал от злости, видя, как он дрожит от страха, но тут здравый смысл победил, и я решил, что не хочу провести в тюрьме большую часть оставшейся жизни.

— Ты этого не стоишь, маленькое дерьмо. Но чтобы ты знал, если она тебе еще не сказала, я вручил своей жене-шлюхе документы на развод. Можешь забрать ее.

Он так и остался стоять на одном колене, хныча, как жалкая сучка. Я наблюдал за ним несколько секунд, пока мое дыхание приходило в норму. Затем я вернулся к своей машине и поехал домой. Меня, наверное, могли бы арестовать за грубое обращение с рулем, так крепко я его сжимал.

Я откинулся в своем кресле La-Z-Boy, попивая порцию ирландского виски «Джеймсон», когда вошла Моник и подошла к моему креслу, практически, дыша огнем.

— Как ты смеешь бить этого мальчика! — закричала она. — Теперь ты чувствуешь себя большим мужчиной? Тебе лучше?

Она дышала огнем и жаждала драки. Время было моим союзником. Я нарочно поднял виски и сделал глоток, прежде чем ответить.

— Мне действительно немного лучше. Наверное, мне было бы гораздо лучше, если бы я избил его до потери сознания. Я ударил его всего один раз... всего один раз. Я мог бы сделать с ним гораздо хуже... маленький уебок.

— Ты преподала ему несколько уроков. Теперь моя очередь учить. Ты не должен трахать чужую жену!

Я смотрел ей прямо в глаза. Я видел, что ее кулаки были сжаты, пока я не сказал последнее слово. Она разжала руки и начала плакать. Черт, я уже начал уставать от всего этого водопровода. Почему, когда она облажалась, она считает, что имеет право плакать?

— Ты ударил его только один раз? — очень тихо спросила она.

Я кивнул, поднял свой бокал и сделал еще один глоток.

— Полагаю, ты ждешь, что я поблагодарю тебя за то, что ты не выбил из него все сопли? — спросила она.

— В данный момент я не жду и не хочу от тебя ничего, кроме того, чтобы ты оставила меня в покое и подписала чертовы документы на развод, — ответил я.

Следующие несколько недель мы жили как соседи по комнате. Я каждый вечер готовил себе ужин и спал в запертой комнате для гостей. Мы разговаривали только тогда, когда это было необходимо.

Однажды вечером я смотрел футбол английской премьер-лиги, когда она вошла в комнату в обтягивающей футболке без лифчика, едва прикрывающей маленькие трусики-бикини. Она знала, что мне это очень нравится, и, учитывая, что у нас не было секса уже несколько недель, знала, как это на меня повлияет.

Я сидел на софе положив ноги на стул, а Моник устроилась прямо напротив моего правого бока. Через несколько минут она переложила свои ноги рядом с моими на стул и устроилась еще ближе. Мы часто так делали с тех пор, как наши дети покинули дом.

Я прекрасно понимал, что делает Моник, но у нас с ней так давно ничего не было, что я был готов согласиться и посмотреть, как все сложится.

Все вышло именно так, как я и предполагал: мы оба были увлечены, и через 10 минут она уже наполовину лежала на мне, вытащив мой твердый член из джинсов и усиленно его надрачивая. Через несколько минут мы оба лежали голые на диване, а потом она оседлала мои бедра и медленно... очень медленно, с сексуальным стоном скользнула на мой твердый член.

Она начала тереться взад и вперед с моим твердым членом в себе, а затем начала медленно подпрыгивать вверх и вниз, пока я поддерживал ее тело руками, держась за ее грудь. Она наклонилась вперед и прижалась своими губами к моим, наши языки дуэлировали в ее рту, пока она медленно набирала скорость.

Следующие 10 минут в комнате раздавались только ее стоны и мои хрипы. Вскоре после того, как ее дыхание стало сбивчивым, она ненадолго застыла, прежде чем испытать сильный оргазм. Я позволил ей насладиться им до конца, замедлив свои движения, но снова включился в работу, когда ее глаза вновь обрели фокус.

Мы быстро возобновили наши поцелуи, стоны и хрипы, и так продолжалось несколько долгих минут, прежде чем ее второй сильный оргазм настиг ее и захватил меня вместе с ней.

Она лежала на мне еще несколько минут, пока мы оба молча наслаждались послевкусием, а мои руки крепко обнимали ее тело. Господи, я действительно буду скучать по этой женщине.

— Это было, как всегда, потрясающе, Джошуа. Ты же знаешь, что будешь скучать по этому, если уйдешь, — тихо сказала она.

— Это было действительно здорово, Моник. Ты права. Мне будет этого не хватать, когда я уйду, — сказал я.

Ее глаза распахнулись в ужасе.

— Подожди. Ты все еще собираешься уйти... после этого? — спросила она. — Серьезно? Нам так хорошо вместе.

— Ты действительно думала, что я поведусь на это? Ты собиралась тупо трахнуть меня? — ответил я. — Это было совершенно замечательно, но это ничего не изменило. Я просто использовал тебя, как ты использовала меня с тех пор, как начала свой роман. Я стал твоей страховочной сеткой. Мы оба это знаем.

У нее хотя бы хватило благородства выглядеть виноватой.

— И все же ты не можешь отрицать, что нам хорошо вместе. Я не хочу разводиться. Я хочу тебя.

— Но не настолько, чтобы перестать трахать этого ребенка, верно?

— Боже, да ты просто заезженная пластинка, не так ли? Он вне нас. Неужели ты не можешь вбить это себе в голову? Я хочу его всего раз или два в неделю. Мы с тобой делаем гораздо больше, и я хочу, чтобы ты был со мной до конца наших дней, — сказала она.

Это было все то же самое, все то же самое. Бла-бла-бла. Эта история с ребенком не собиралась заканчиваться в ближайшее время. Это означало, что я должен был уйти, как можно скорее. Блядь. Я помню, когда она так же заботилась обо мне.

Я должен был рассказать двум нашим детям, 25-летней Лори и 23-летнему Рэнсу, о разводе и его причинах. Лори была потрясена как изменой Моник, так и возрастом ее любовника.

— Боже мой, папа, он же мой ровесник. Неужели мне придется следить за ней рядом с моим парнем? — совершенно серьезно спросила Лори.

Наш сын всегда был немного лояльней с моей женой. По его голосу я понял, что он не хочет верить в правдивость моих обвинений.

— Это звучит неправильно, папа. Мама безгранично любит тебя, — сказал он.

— В прошедшем времени, Рэнс, — ответил я. — Она пыталась убедить меня позволить ей оставить этого ребенка, пока он не получит докторскую степень в следующем году. Если не веришь мне, спроси ее сам. Она не станет тебе врать, если ты спросишь ее напрямую.

— Мне очень жаль, папа. Я никогда бы не подумал... — он не закончил фразу.

Моник звонила мне не реже раза в неделю, пытаясь заставить меня передумать, пока развод не был оформлен через шесть месяцев. Поскольку она всегда отказывалась прекратить секс с ребенком, мой ответ был неизменным. Я знал, что поступить правильно для себя - это определенно нелегко. Я предполагал, что всегда буду любить ее, но я никогда не смогу уважать себя, если позволю ей постоянно проявлять неуважение ко мне.

Окончательное решение о разводе мало что значило для моей социальной жизни. Я знал очень мало одиноких людей, и, по правде говоря, прошло почти 30 лет с тех пор, как я ходил на свидания с кем-то, кого не звали Моник.

Я предполагал, что Моник увеличит количество времени, которое она проводит со своим любовником. Я знаю, что сам стал больше времени проводить в офисе. Мой босс несколько раз отправлял меня домой, ссылаясь на мое психическое здоровье.

Наш развод шокировал большинство наших друзей. Хотя я не искал людей, которым можно было бы все рассказать, я не лгал, если они спрашивали, что послужило толчком к этому событию. Для большинства людей Моник считалась почти чопорной и правильной, поэтому мысль о ее измене, тем более с 25-летним студентом колледжа, была просто скандальной. Я, практически, чувствовал на себе взгляды и слышал перешептывания всякий раз, когда видел близких друзей своей бывшей жены, когда выходил на улицу.

Я, конечно, не следил за своей бывшей и ее любовником, поэтому не знал, когда год спустя он получил докторскую степень. Я узнал об этом, когда Моник позвонила мне... и спросила о возможности того, что мы снова будем вместе, поскольку Пол согласился на работу в нескольких штатах от меня.

— Я же говорила тебе, что все закончится, когда он получит докторскую степень, — сказала она. — Я вовсе не собиралась ехать с ним, когда он уезжал. Я достаточно взрослая, чтобы быть его матерью.

— Ты также достаточно взрослая, чтобы знать, что лучше не трахаться с ребенком, но это, похоже, тебя не остановило, не так ли? — огрызнулся я в ответ.

— Но это уже старая история. Как насчет того, чтобы снова быть вместе? Ты же знаешь, я все еще люблю тебя, — сказала она. — Почему бы нам не начать все с чистого листа? Кажется, у тебя сейчас не так много дел.

— Ты с ума сошла, женщина? Мне что, процитировать тебе главу и стих, почему этого никогда не произойдет? — ответил я.

Моник не чувствовала необходимости скрывать свои свидания, когда ребенок уехал, и она начала встречаться с людьми своего возраста. Я встречался с ней две недели подряд в двух разных местах... с двумя разными парнями. Оба раза она встретила меня восторженными объятиями.

Она увидела, как я недоверчиво посмотрел на нее, когда понял, что ее спутник во второй раз отличается от того, с кем она была за неделю до этого.

— Ты больше не можешь критиковать. Что я могу сказать? Это маленькое... приключение показало мне, что я люблю секс... и разнообразие. У тебя был шанс, — сказала она.

— Не критикую, — сказал я. — Просто удивлен, как и все остальное. Наверное, после того, что ты со мной сделала, я не должен был удивляться, но, видимо, я все еще считал тебя нравственным, хорошим человеком. Что случилось с женщиной, на которой я когда-то женился?

Было видно, что она недовольна моей оценкой ее метаморфоз.

— Иди на хуй, Джошуа, — резко сказала она, впервые в жизни услышав, как она использует «F-бомбу».

— Больше никогда в этой жизни, — сказал я, когда она ушла туда, где ждал ее кавалер.

Мои дети сообщили мне, что Моник вышла замуж, примерно, через год. Они сказали, что мой преемник был, по их словам, лет на 10 моложе их матери, но, похоже, был хорошим парнем.

Я решил, что мне нужно сделать что-то хорошее для себя и выйти из депрессии, поэтому пришло время выбросить свой внедорожник и купить Ford Mustang Shelby GT500. Да, я слышал все эти шутки о том, что пожилым мужчинам нужно иметь что-то броское, чтобы привлекать женщин, но для меня это был стиль, лошадиные силы и... да кого я обманываю... привлечение женщин. Я хихикал, как школьница, когда зашел на сайт Ford и просмотрел все модели Mustang, варианты и цвета. Я остановился на ярко-синем цвете и выбрал «stick» (рычаг - коробка передач). Если я собирался купить машину для демонстрации, то, конечно, она должна была быть «stick». Вы же не покупаете горячую машину, чтобы сидеть на сиденье, как чопорная бабушка. Извини, бабуля.

Мой любимый продавец автомобилей в местном дилерском центре Ford ушел на пенсию и переехал на юг, поэтому я попал к парню, которого никогда раньше не видел. Он казался очень самодовольным и представился как Роб Мартин. Я внутренне усмехнулся. Если я собирался купить клишированный автомобиль, то, наверное, было бы уместно купить его у клишированного продавца.

Когда я протянул руку, чтобы пожать ему и представиться, он прервал меня, сказав:

— Я уже знаю, кто вы. Вы - первый муж моей жены, Джошуа Хардести. Эй, если для вас это слишком странно, я могу найти вам кого-нибудь другого.

В другой жизни я бы, наверное, переключился на другого продавца или купил бы вместо него «Корвет», но иногда моя изворотливая сторона берет верх. Пришло время отбросить влияние Моник на мою жизнь. Я решил, что он будет моим продавцом, но он должен заслужить продажу.

— Нет, все в порядке, если только вы не собираетесь попросить меня вернуть ее обратно или что-то в этом роде, — сказал я с усмешкой, чтобы показать ему, что я шучу.

Я знал, что он этого не ожидал. Он выглядел удивленным, но потом взял себя в руки и засмеялся в ответ, явно подыгрывая мне.

— Ни малейшего шанса, — сказал он со смехом.

Я уже осматривал участок, поэтому знал, что на площадке стоят четыре «Мустанга», один из них - шестиступенчатый, так что, естественно, именно его я и хотел испытать.

— Я... я не умею водить с ручным управлением, — сказал Роб, и его вечная самодовольная улыбка внезапно исчезла. — Я попрошу кого-нибудь из парней пригнать ее сюда, и мы сможем отправиться в путь.

— Нет. Давайте сами дойдем и заберем его. Дайте мне ключи, и я вытащу его, где бы он ни был. Я не думал, что вы умеете водить машину с ручным управлением. Не многие люди моложе 50 умеют. Вы выглядите, примерно, на 40. Это точно. Я знаю, что Моник любит парней помоложе, — весело сказал я.

— Мне 41, — сказал он, когда мы шли к стоящим на стоянке «Мустангам». — Думаю, я на 10 лет моложе вас. Моник говорила мне, что вы оба одного возраста.

— Хм. Значит, вы на 16 лет старше того парня, с которым она мне изменила. Так что она явно не нашла вас в университете... или на парковке у средней школы, — сказал я с очередной усмешкой.

Роб уже не выглядел таким довольным собой, когда мы садились в черный «Мустанг», чтобы ехать.

— Она красавица, очень хорошо двигается, — сказал я, пока мы ехали по городу.

— Да, она все еще горячая штучка, и в постели она тоже нечто. Лучший трах в моей жизни. Не могу поверить, что вы развелись с ней из-за небольшого секса. Это никак не относится к вам, приятель, — сказал он.

— Э-э-э... вообще-то я говорил о машине, Роб, но я уверен, что Мо все еще хороша и в постели.

Он смущенно опустил голову, и я изо всех сил постарался не улыбнуться его неловкости.

— Раз уж мы заговорили об этом, Роб, вы должны знать, что Моник знала, что в моем мире не существует такого понятия, как «небольшой секс». У меня сложилось впечатление, что мы одинаково относились к супружеской неверности... пока она не решила изменить правила. Потом, думаю, когда этот ребенок уехал, у нее случилось «сумасшествие среднего возраста», и она перебирала парней, как меняет туфли, но к тому времени это уже не было моей проблемой, — сказал я самым ровным тоном, на который был способен.

— К вашему сведению, я бы не отпустил ее из-за ее романа. В ней слишком много женщины для одного мужчины, — ответил он.

— Я сделал свой выбор. Вы сделали свой. Я рад, что вы счастливы с ней, — сказал я.

— А теперь давайте закажем мне «Мустанг».

Роб был чистым продавцом. Как только я упомянул о трате денег, наш предыдущий разговор был забыт... по крайней мере, на короткое время.

Мы вернулись в дилерский центр, и я заказал ярко-синий Shelby GT500. Роб был очень доволен тем, что я положил в его карман несколько долларов комиссионных. Мне было интересно, о чем в этот вечер пойдет речь за его кухонным столом.

Через несколько месяцев моя дочь, Лори, вышла замуж. Они с Моник отлично справились с организацией свадьбы, а я оплатил расходы. Мы с Робом вместе сидели за столом родителей невесты, и можно было подумать, что мы лучшие приятели. Я знаю, что Моник была немного обескуражена тем, как дружелюбно ее муж относился ко мне.

В течение вечера я танцевал со многими женщинами, но моей бывшей не было на моей танцевальной карте. В какой-то момент она даже пригласила меня на танец с согласия Роба, но я вежливо отказался.

— Знаешь, Джошуа, когда-нибудь тебе придется устроить свою жизнь. Ты не можешь тосковать по мне до конца своих дней, — читала она нотации. — У тебя вообще были какие-нибудь отношения после нашего развода?

— Твоя забота обо мне трогательна, — сказал я. — Жаль, что ты не заботилась о моих чувствах в конце нашего брака.

Я почувствовал, как во мне поднимается гнев, а я, между прочим, обещал дочери, что не сделаю ничего, что могло бы испортить ее торжественный день. Я быстро оглянулся и заметил кузину Моник, Кейтилинн, большегрудую одинокую сорокалетнюю женщину, которая сидела одна за столиком. Группа только-только начала выступать после перерыва, и мне удалось изящно сбежать.

— Черт возьми, твоя кузина - сексуальная бестия, — сказал я, поднимаясь со стула и направляясь к ней.

Думаю, Моник все еще разговаривала со мной, когда я уходил. Я знаю, что слышал, как Роб смеялся над своей женой. Я уверен, что позже он за это поплатится.

Мы с Кейтилинн станцевали несколько быстрых танцев и пару медленных. Я прекрасно понимал, что она делает, когда прижималась своим пышным телом к моему во время медленных песен. Я знал, что несколько раз она чувствовала, как мой стояк упирается ей в живот.

После свадьбы мы провели ночь вместе в моей квартире, и она сопровождала меня на утро после завтрака, который мы устроили в отеле. Я заметил, что Моник изо всех сил старалась сдержать свой гнев, когда мы вошли вместе.

Я встречался с Кейтилинн около месяца, прежде чем она сказала мне, что мы не можем продолжать отношения из-за семейных проблем. Я скептически поднял бровь. Она объяснила мне, что Моник воззвала к гневу нескольких членов семейного матриархата, потому что Кейтилинн встречалась с ее бывшим. Вот тебе и желание, чтобы у меня была жизнь после нее.

Хотя мы с Кейтилинн начали сближаться, она не выдержала давления со стороны остальных членов семьи и, к сожалению, захотела прекратить наши отношения. Я был, мягко говоря, недоволен, но Кейтилинн немного успокоила меня, пообещав познакомить с двумя своими хорошими подругами, которые были одиноки. Я согласился только потому, что не хотел вставать между Кейтилинн и ее семьей.

— Итак, если это такие хорошие подруги, почему я никогда не встречал их раньше? — подозрительно спросил я.

— Потому что они такие хорошие подруги. Я могла бы позволить тебе познакомиться с ними через несколько лет, — хихикнула она.

Обе подруги Кейтилинн понравились мне с самого начала. Они обе были симпатичными, с хорошими телами. Я встречался с обеими в течение нескольких месяцев, прежде чем, наконец, принял решение, на ком из них сосредоточить свое внимание.

Энн Ретлейк была высокой, стройной женщиной с клубничными светлыми волосами и зелеными глазами. Она была на пять лет моложе меня, ей было 49 лет, и она работала учительницей английского языка в средней школе. Семь лет назад она развелась с мужем-изменником. Ее трое детей уже уехали из дома, а двое из них были женаты.

Она была веселой, умной и не спешила делать следующий шаг. Она полностью понимала мою неловкость по поводу быстрого перехода к новым отношениям. Раз обжегся, два постеснялся - это еще не все, что можно сказать обо мне. Эта замечательная женщина позволила мне не торопить наши отношения и в течение следующих двух лет доказала мне, что не все женщины - эгоистичные шлюхи. По мере того как росла моя любовь к ней, моя любовь к Моник постепенно таяла, чего я никогда бы не подумал.

Это была небольшая свадьба, на которой присутствовали только близкие родственники и друзья. Моим детям нравилась Энн, и они знали, что она мне подходит. Мы с ее детьми тоже подружились.

Несколько месяцев спустя, тихий пятничный вечер прервал телефонный звонок от моего сына. Он звонил, чтобы сообщить, что моя бывшая попала в больницу после избиения ее нынешним мужем. Я был удивлен, потому что считал Роба неплохим парнем, и он не раз читал мне нотации о том, что я бросил Моник ради «просто секса», как они с Моник это называли.

— Судя по всему, у нее синяк под глазом, и он выбил зуб, — сказал мой сын, описывая травмы Моник.

— Он поймал ее на измене, не так ли? — спросил я.

— Ну... да, папа, но ты не бил ее, когда поймал, — сказал он.

— Может, это доказывает, что он умнее меня, — сказал я. —Спорим, если они останутся вместе, она больше не будет пытаться сделать это.

— Это холодно, папа. Она была твоей женой 27 лет... — начал он.

— Но она изменила мне, и теперь она его жена, его проблема, — сказал я. — Давай посмотрим правде в глаза, Рэнс, твоя мама - шлюха. Я справился с этим по-своему. Роб поступил по-своему. Однажды он сказал мне, что не стал бы разводиться с ней за то, что она ему изменяет; видимо, его способ - избить ее. Кто скажет, кто прав? Опять же, не моя проблема.

— Передавай ей привет, когда навестишь. Спокойной ночи, сынок.

— С кем ты разговаривал по телефону, Джош? — спросила Энн, входя в комнату с бокалом текилы для меня в руках и в одной лишь короткой обтягивающей маечке.

— Это был мой сын, который сообщил мне, что у Моник какие-то проблемы в браке. Я сказал ему, что мне это неинтересно, — сказал я.

Энн передала мне напиток и, присев, мягко обхватила мои бедра. Я лучезарно улыбнулся. В конце концов, жизнь сложилась для меня не так уж плохо.