**Трудно быть богом. Продолжение**

Глава 8.

Завтрак прошёл в почти полном молчании. Гарм, слуга Антона, сдержанно подавал еду, стараясь не замечать донью Исабеллу и её детей, которые бегали по кухне, опрокидывая всё на своём пути. Антон сидел, углублённый в собственные мысли, жуя без особого аппетита. Его разум был занят размышлениями о Кире и сложившейся ситуации.

— Знаешь, я даже рада, что всё так получилось, — вдруг сказала донья Исабелла, закончив свой завтрак.

Антон поднял взгляд на неё, но промолчал.

— Ты такой сильный, такой ласковый, — продолжала она, воркуя как голубка. — Гораздо лучше этих противных придворных, особенно дона Ребы. Этот мерзавец вообще не любит женщин, знаешь?

Антон нахмурился, едва удержавшись от того, чтобы отреагировать на её болтовню. Донья Исабелла, казалось, не замечала его мрачного настроения и продолжала:

— Он только издеваться любит, — её голос стал насмешливым. — То палец куда-нибудь засунет, то сделает что-нибудь, чтобы побольнее.

— А так-то он импотент давно. У него не стоит, как и у моего мужа, — сказала она, весело рассмеявшись, как будто это было забавной шуткой.

Антон сдержал раздражение и вновь отвернулся. Эта женщина, со своей беззаботной болтовнёй и постоянной энергией, уже начинала его утомлять. Но он понимал, что пока ничего не мог с этим поделать. Пока донья Исабелла и её дети были под его защитой, он должен был терпеть её присутствие. Даже если это означало делить с ней свою постель.

Его мысли невольно вернулись к той ночи, к её настойчивым ласкам и к его слабости перед её обаянием. Да, донья Исабелла была опытна и красива, с её длинными светлыми волосами и озорными голубыми глазами. Она была, возможно, более привлекательна физически, чем скромная Кира. Но в этом не было ничего хорошего — Антон уже чувствовал, как внутренняя борьба только усиливается.

— Ты не можешь долго здесь задерживаться, — наконец, устало сказал он. — У меня свои дела, в которые я никого не посвящаю. И, честно говоря, опасно здесь. Я надеюсь скоро освободить Киру, и когда она вернётся, её присутствие будет сложно игнорировать. Как она воспримет другую женщину в доме?

Донья Исабелла лишь беспечно пожала плечами.

— Ну и что? — ответила она, будто всё это не имело значения. — Я не буду мешаться в твои дела, я это прекрасно понимаю. Для настоящего мужчины дела всегда на первом месте, а уж потом женщины.

Антон внимательно посмотрел на неё, пытаясь понять, серьёзна ли она.

— А как же Кира? — спросил он, удивлённый её лёгким отношением.

— Ну, не убудет с твоей Киры, — весело отозвалась Исабелла, поправляя волосы. — Мы с ней поладим, вот увидишь. Может, даже подругами станем.

Антон был удивлён такой уверенностью, но Исабелла продолжала:

— Я её научу кое-каким женским секретам. Знаешь, у женщин тоже есть свои секреты, — она хихикнула, словно открывала ему великую тайну.

Антон вздохнул. Он чувствовал, что вопросы накапливаются, и один из них особенно его волновал.

— А что если у тебя появится ребёнок? — спросил он напрямик, решив, что лучше прояснить это сразу.

Исабелла широко улыбнулась, как будто для неё это было радостной перспективой.

— Ну и отлично! — воскликнула она. — Все будут знать, что у меня ребёнок от полубога. Ты ведь бог, говорят, или почти как бог. Все в Арканаре обзавидуются! А меня и нашего ребёнка почестями окружат.

Антон был поражён. "Меня считают полубогом?" — подумал он с недоумением. Он знал, что женщины Арканара не могли мечтать о большей чести, чем завести ребёнка от "божественного" мужчины. Это было настолько абсурдно, что он едва сдержал смешок.

— Я вовсе не бог, — устало произнёс он. — Я просто человек, который обладает некоторыми знаниями и технологиями. Вот и всё.

Исабелла, казалось, на миг расстроилась, но быстро оправилась.

— Ну и что? — сказала она, пожимая плечами. — Человек — это тоже хорошо, если он такой, как ты.

Антон вздохнул. Он осознавал, что его жизнь усложнилась, как только Исабелла и её дети появились в его доме. И даже если ему удастся вытащить Киру из подземелий, ситуация станет ещё сложнее. Как ему поступить с обеими женщинами? Вопросы, вопросы, вопросы...

В это время дон Реба, сидя в своём роскошном кабинете во дворце, довольно потирал руки. Всё складывалось так, как он и планировал. Кира, настоящая любовь и единственная слабость дона Руматы, томилась в подземельях, полностью в его власти. Она была важной пешкой в его игре против Руматы.

А донья Исабелла, ловкая интриганка и искусная обольстительница, уже проникла в дом дона Руматы. Реба прекрасно знал, что эта женщина сумеет сыграть свою роль. Её умение очаровывать и манипулировать мужчинами всегда работало безотказно. Теперь она находилась там, где Реба хотел её видеть — рядом с Руматой, отвлекая его и, возможно, размывая его внимание и цели.

"Всё идёт как нельзя лучше, " — думал Реба, ухмыляясь. Теперь Румата находился в сложной ситуации, разрываемый внутренними противоречиями, а сам дон Реба постепенно затягивал вокруг него петлю.

Это незначительное восстание, затеянное Руматой, будет вскоре подавлено, а его участники казнены. А затем и сам Румата окажется в его руках, полностью под его властью. Останется только одно — раскрыть секрет его загадочного оружия, этого "оружия богов", которое могло стать величайшим инструментом власти.

Его мысли вернулись к Кире, томившейся в подземелье. Он усмехнулся.

— Надо бы её навестить, — весело подумал дон Реба, поднимаясь. — Наверное, ей там скучно.

Он вызвал слугу и с ним спустился по каменным ступеням в подземелье. Там, внизу, Реба чувствовал себя полноправным хозяином. В этих мрачных коридорах судьбы и жизни заключённых находились в его руках, безраздельно подвластные его воле.

Он вошёл в камеру, где на полу, измождённая и измученная, лежала Кира. По его приказу слуга оставил факел и вышел, оставив их наедине. Дон Реба медленно подошёл к девушке, его шаги эхом раздавались в глухих стенах камеры. Кира казалась едва живой, но, услышав его приближение, она с усилием приподнялась и сжалась в комочек, жадно вдыхая воздух. Её глаза смотрели на него с ненавистью.

Дон Реба наклонился над ней, его холодные глаза блестели в свете факела.

— Ну что, Кира, скучаешь? — прошептал он, его голос был почти ласковым, но в нём слышалась язвительная издёвка. — Что для тебя хуже: пытки или неизвестность в полной темноте?

Кира не ответила, её взгляд оставался полным ненависти. Она смотрела на него так, как если бы пыталась силой воли уничтожить его.

Дон Реба ухмыльнулся и, наклонившись ближе, продолжил:

— Ты всё ещё надеешься, что твой благородный дон Румата выручит тебя? Как мило. Но что-то его не видно. Видно, он слишком занят своим восстанием. Ты не хочешь назвать имена остальных заговорщиков? Нет? Ну ладно, я их узнаю другим способом.

Он сделал паузу, наблюдая за её реакцией. Кира молчала, но её дыхание стало чаще.

— Кстати, — добавил Реба, хищно улыбаясь, — знаешь ли ты, что у твоего Руматы в доме появилась новая женщина? Да-да, не успели тебя арестовать, как он уже привёл туда другую. Её зовут донья Исабелла, знатная придворная дама. Ну, по сути, одна из моих проституток.

Он расхохотался. Его смех был резким и зловещим, как ржавый нож, вонзающийся в сердце. Кира побледнела, её взгляд затуманился. Может ли это быть правдой? — мысленно спрашивала она себя. Неужели Румата так быстро забыл её и привёл в дом другую женщину? Реба врет или говорит правду? Его слова звучали так убедительно. Возможно, дон Реба действительно подсунул Исабеллу Румате...

Сомнения терзали её сердце.

Дон Реба, чувствуя, что пора действовать решительнее, хмуро спросил:

— Ты не расскажешь мне правду о доне Румате? — его голос был резким. — Кто он такой? Откуда здесь взялся? Что это за загадочное оружие, которым он владеет? Где он его прячет? У себя дома? В пещере? Собирается ли он его использовать? Говори!

Его терпение начало иссякать, голос сорвался на крик. Но в ответ Кира лишь неожиданно рассмеялась, её смех звучал горько и почти безумно.

— Ты никогда этого не узнаешь, старый хрыч, — с презрением произнесла она. — Даже если ты как-то узнаешь, то всё равно ничего не поймёшь. Ты не разберёшься, как этим оружием пользоваться.

Реба побледнел от злости. Ему стоило больших усилий не ударить пленницу, но он сдержался. Его взгляд сузился, и он, скрипя зубами, продолжил.

— Ладно, перейдём к другому, — процедил он, приседая возле девушки. — У нас с тобой ещё много времени.

Он наклонился к ней, проводя рукой по её рыжим волосам, аккуратно отодвинув пряди с её лица. Его тонкие пальцы скользнули по её щеке, и он задумался. "Рыженькая, какая редкость для Арканара, " — подумал он. — "Но на юге, в Аквилоне, таких полно."

Дон Реба медленно изучал её взглядом, словно наслаждаясь своей властью. Но его прикосновения и манеры были полны скрытого напряжения и жажды контроля. Он, как и всегда, старался показать своё превосходство, испытывая удовольствие от того, что его власть была безграничной в этом подземелье.

Затем его руки переместились жадно лапая груди девушки, ее соски, ее попку, потом переместились к ее коленям. Приподняв платье пленницы, дон медленно провел руками от ее колен выше по внутренней стороне ее бедер, к самому сокровенному месту, к заветной щелочке.

Кира невольно сильнее напряглась, кусая губы. Она не была в силах сопротивляться мучителю, и все что могла это показать ему свою гордость и силу духа, показать что дух ее не сломлен. Пока не сломлен, устало подумала Кира.

Рука дона скользнула по ее половым губам, по ее киске, затем она почувствовала как грязные грубые пальцы засовываются в ее дырочку, грубо и бесцеремонно трогают там, щипают, делают ей больно. Кира сжала сильнее зубы чтобы не застонать. Но когда дон сжал ей там сильнее, сдавив нежные ткани пальцами, из ее губ вырвался громкий крик боли и отчаяния.

Кира, несмотря на ужас и унижения, сжалась, не позволяя страху вырваться наружу. Она знала, что её мучитель стремится разрушить её внутренний мир, но она держалась, сжимая зубы и пытаясь не показать свою слабость.

Реба наслаждался моментом, словно играя с жертвой. Но в глубине души он знал, что настоящий контроль над Руматой всё ещё ускользал от него, и эта мысль не давала ему покоя.

Глава 9.

Днем Антон ушел из дома по своим делам, и вернулся домой, усталый и мрачный. Улицы Арканара становились всё более хаотичными — разруха, чума и отчаяние заполнили каждый уголок города. Ему пришлось не раз пробивать себе дорогу через толпу, размахивая мечом, чтобы отразить тех, кто пытался напасть или ограбить его. В городе царил настоящий хаос.

Когда он вошёл в дом, то заметил, как донья Исабелла беззаботно играла со своими детьми в саду. Это зрелище вызвало у Антона противоречивые чувства. Он нахмурился. Да, он не испытывал к ней той глубокой привязанности, как к Кире, и вообще мало знал эту женщину. Но раз уж взял на себя ответственность за её жизнь и жизнь её детей, он не мог позволить, чтобы с ними что-то случилось. В особенности сейчас, когда за воротами творился кошмар.

— Не выходи за ворота, — хмуро предупредил он Исабеллу, его голос был жёстким, как клинок. — На улицах творится что-то страшное. — И, чтобы усилить свои слова, он показал ей свой окровавленный меч.

Исабелла, на миг удивившись, посмотрела на меч, но потом с лёгким возмущением поджала губы.

— Что, мне теперь целый день сидеть в заперти? — сказала она обиженно. — Детям нужно гулять на свежем воздухе.

Антон сжал челюсти, понимая, что эта женщина упряма. С Исабеллой, чувствовал он, будет немало проблем. Она явно не собиралась быть послушной и сидеть в безопасности, несмотря на его предупреждения. Её независимость и склонность поступать по-своему вызывали в нём смесь раздражения и тревоги.

— Лучше уж сидеть дома, чем оказаться на улице среди толпы обезумевших, — ответил он резко. — В саду тоже небезопасно, кто угодно может ворваться сюда.

Исабелла лишь слегка закатила глаза, как будто его слова не производили на неё впечатления. Её обиженный и капризный взгляд ясно говорил, что она привыкла сама принимать решения, и, кажется, не собиралась слушаться его приказов.

Антон лишь вздохнул, чувствуя, что с этой женщиной у него будет немало хлопот.

Антона беспокоило отсутствие новостей от участников восстания, которое должно было свергнуть дона Ребу. Уже два дня он не получал вестей и теперь расхаживал по комнате, взволнованно меряя шагами пол. Его мысли постоянно возвращались к мятежникам, скрывающимся в пещере в лесу.

"Что с ними? Как они там?" — думал он мрачно, чувствуя, как его планы начинают разрушаться. Но отправиться в лес на встречу с ними он не мог. Донья Исабелла и её дети стали для него новой обузой, вынуждая его быть настороже и не оставлять их одних без охраны.

"Как эта женщина уже связывает меня, " — раздражённо думал он, злясь на себя за то, что позволил ситуации выйти из-под контроля. Его большие планы, на которые он так долго надеялся, теперь были под угрозой.

Вести от мятежников не поступали. Он ждал связных или хотя бы каких-то знаков, но они не приходили. Возможно, чума и беспорядки, охватившие город, задерживали их. А возможно, что стражники дона Ребы или гвардейцы перехватили их по дороге, и теперь повстанцы либо арестованы, либо уже мертвы.

“Что же ему теперь было делать?” Мрачные мысли заполнили его разум. Антон чувствовал, как почва уходит из-под ног. Без связи с восстанием он терял контроль над ситуацией, и каждая минута ожидания лишь увеличивала его беспокойство.

Антон сидел в своей спальне, погружённый в мрачные мысли, когда дверь тихо открылась, и донья Исабелла, в лёгком пеньюаре, снова вошла внутрь. Он лишь мельком взглянул на неё, и уже через несколько секунд она оказалась у его ног, скинув пеньюар, полностью обнажённая.

— Ты ведь ждал меня, дорогой, — нежно проворковала она, её голос был мягок и манящ.

Антон на самом деле не ждал её. Скорее, он опасался её прихода. Опасался, что всё это — его связь с ней — слишком его затягивало. Это отвлекало его от дел, от борьбы, от того, что он должен был сделать. Он был не просто бойцом восстания, а его мозгом, стратегом, финансистом. Вся подготовка лежала на его плечах — от закупки оружия до подкупа городской стражи. А вместо того, чтобы руководить восстанием, он проводил время в постели с доньей Исабеллой, теряя концентрацию и всё больше отвлекаясь от своего главного дела.

"Может, в этом и был план Ребы?" — подумал Антон с тревогой. - "Сначала он отобрал у меня Киру, а теперь подсунул Исабеллу?"

Эта мысль закралась в его разум неожиданно, но чем больше он о ней думал, тем более вероятной она казалась. Реба был мастером интриг, и такие игры были ему по плечу. "Может быть, её намеренно подсунули, чтобы связать меня по рукам и лишить инициативы?"

Антон посмотрел на донью Исабеллу, которая ласково прижималась к нему, ожидая его ответа. Она выглядела такой нежной и безобидной, но мог ли он доверять ей?

Антон лежал на кровати, погружённый в свои мысли, когда Исабелла, сбросив свой пеньюар, оказалась рядом. Её обнажённое тело притягивало внимание, и, несмотря на его внутреннюю борьбу, она, казалось, олицетворяла собой что-то дикое и необузданное. Исабелла двигалась уверенно, её прикосновения были нежными, но напористыми. Она знала, чего хочет, и не собиралась останавливаться, пока не получит желаемое.

Антон сначала пытался сопротивляться — не физически, а внутренне. Он знал, что его отвлекают от главного дела, знал, что его мысли постоянно возвращались к Кире, к восстанию, к опасностям, которые нависли над Арканаром. Но её горячее дыхание, её прикосновения, её животная энергия постепенно завоевывали его. Её тело, полное страсти, противостояло холодной логике Антона, как огонь против льда.

Её поцелуи, прикосновения, страстные движения... всё это, казалось, было пронизано непреодолимым желанием. Исабелла не отпускала его, игнорируя отстранённость, с которой он пытался держаться. Но её энергия была настолько мощной, настолько естественной, что Антон, несмотря на все свои намерения, постепенно сдавался, поддаваясь этому жару. Она взяла контроль, позволив его телу расслабиться, а его разуму на миг забыть обо всём — о восстании, Кире и даже о собственных сомнениях.

С каждой секундой страсть нарастала, и в конце концов Антон уже не мог думать ни о чём другом кроме Исабеллы. Её животная энергия, её страсть и настойчивость захватили его целиком, затушив его внутренние протесты.

Они снова отдались страсти, сначала Исабелла в позе раком, задом к Антону, потом сидя сверху на нем, и наконец лежа под Антоном, а он трахал её, чувствуя как его член входит в ее гоячее мокрое лоно все глубже и глубже. В конце концов, Антон, поддавшись накалу страсти, достиг разрядки, и снова кончил в ее вагину, после чего, обессиленный, прилёг рядом с Исабеллой. Его тело было измотано, а разум переполнен мыслями, но вскоре он провалился в тревожный сон, временно забыв обо всём.

Продолжение следует.