Большие груди Марины сотрясались каждый раз, при очередном ощутимом сотрясении её из-за постоянных и ощутимых толчков, как и её небольшой животик. Особо выделялись посередине её аккуратных коричневых ареол возбужденные соски, что задорно раскачивались в разные стороны и не останавливались ни на секунду. Не успевая замереть из-за непрекращающихся движений...

— О да!.. Да... - раздался довольный голос её мальчика, дорвавшегося сегодня до самого для него «сладкого».

Он стоял между её раздвинутых, согнутых в коленях ног, придерживая их руками в районе бедер и беззастенчиво пользовал её в «киску». С удовольствием трахая её и получая просто колоссальное удовольствие.

«Да как это получилось? Ну как так, что вместо серьезного разговора, я опять подставила ему свою дырку? Боже... Да... Ещё милый... Чёрт, опять?!» - и снова эти сводящие с ума двойственные ощущения:

Грязный и неестественный секс – инцест, а это неприемлемо.

Возбуждение, желание продолжения – и всё от осознания того, что её пользует Володька – собственный сын.

«Пользует, опять пользует меня куда не следует этого делать...»

— Ох! – она не смогла удержать довольный стон и возглас, как не пыталась.

— Прости, мам, поторопился, - не очень-то был расстроен сын, судя по его виду, повинившись перед матерью.

Юношеский максимализм, желание обладания её телом, торопливость. И в очередной раз, когда его член выходил из тела женщины, то он выскочил наружу.

И по инерции несколько раз проскользнул по телу матери. Стволом члена прямо между половых губ и по вспухшему от возбуждения клитору...

Пять минут, как продолжался этот кошмар, по мнению Марины, но явно не по мнению сына – тот останавливаться и кончать в ближайшее время явно не собирался.

— Она божественна, - не конкретизировал он, с минуту не желая вставлять член обратно, а так и двигая туда-сюда по мягчайшим и бархатным половым губам, и клитору, с удовольствием наблюдая за эмоциями на лице матери:

Отвращение к происходящему, гнев, отрицание.

Но всё портили лихорадочный блеск в глазах, удовольствие, прорывающееся сквозь маску нежелания того, что делал с ней сын, а потом всё наоборот.

«Скоро дойдём до слова «киска», а там и до «с хуем в твоей пизде» недалеко, - отстранённо констатировала какая-то часть её мозга. – Я шлюха. Точно, ведь только шлюха может подставить свою дырку сыну. И ещё от этого непередаваемое удовольствие получать».

«Охуенно! Охуенно! Я ебу её опять! Хуём, да в её пизду» - сын думал про своё, наслаждаясь тем, что в очередной раз получилось насадить мать на свой елдак.

С наслаждением смотря в лицо трахаемой им матери, получая совершеннейшее наслаждение от того, что он сейчас полностью обладает её телом.

«Ну же, ведь тебе это нравиться. У тебя все на лице написано, шлюшка-мама», - последнее слово вызвало страх, но и возбуждение от того, что он её так назвал. И в реале он бы себе такие слова никогда не позволил: – Получи шлюшка мой член. Получи», - и тело Марины продолжало содрогаться от ударов его паха об её промежность.

**********

— Ох, хорошо-то как, - Марина с удовольствием потянулась, оглядывая по сторонам.

Они с Володей приехали в СНТ с нетривиальным названием - «Алмаз» к её родителям. Как и обещала в матери, тем более, что её фактически выгнали в отпуск.

Правда получилось приехать не на все выходные, а только в воскресенье вечером, из-за того, что в субботу и до середины воскресенья Марина заканчивала работу. Так-то ещё в пятницу она должна была сдать уголовное дело в канцелярию, но не получилось. Так что она договорилась с девочками-секретарями, что она занесёт к ним в канцелярию дело, а они его в понедельник отвезут в прокуратуру. Благо у неё ключ от их кабинета был. Поэтому допечатав обвинительное заключение в воскресенье вечером, она наконец подшила дело и отнесла в канцелярию.

— У меня в понедельник две «информатики», - сказал ей Володя, когда она спросила у него про будние дни на следующей неделе. – Потом должна была быть «технология», но заболел преподаватель. По информатике у меня зачёт, так что в понедельник мне в техникум не надо. Во вторник - первые занятия начинаются в 12:00, но и там у меня всё хорошо с преподавателем, так что могу спокойно не ходит эти два дня.

Обещания она старалась выполнять, так что вернувшись с работы, она быстро сходила в душ, даже не встретившись с сыном, а пробежав в ванную. Потом из ванной же, вызывала такси, крикнула сыну, открыв дверь что они скоро выедут. Убежала в комнату и лихорадочно стала одеваться. И через десять минут они оказались в такси, а потом направились в сторону СНТ...

**********

Марина ещё раз оглянулась, с удовольствием обозревая окружающий ландшафт вокруг неё. Ранее практически голая земля, теперь была засажена многочисленными плодовыми деревьям, кустарниками и более мелкой растительностью.

Много лет назад, ещё при советской власти, завод, где работали её мама и папа, получил по какому-то взаимозачёту здоровенный участок сельскохозяйственной земли, от одного из почивших в бозе в «девяностые» колхозов.

Плодородная земля для их полосы климата, и всё бы хорошо, только ни одного деревца или завалящегося кустарника – голая степь, так сказать. Да и выделили по тогдашним законам, всего по шесть соток земли. Больше было просто запрещено.

С тех пор, много воды утекло. Изначально мать и отец приезжали сюда несколько раз в год. Лет десять назад, как говорил отец, - «мать потянуло к земле». И на свой участок они стали приезжать каждые выходные и праздничные дни. Мать развернулась на шести сотках, не отрываясь от земли. Отец просто принял правила этой игры, не собираясь перечить любимой женщине.

Потом в начале двухтысячных разрешили брать землю в том же количестве, что имелось. И большей частью хозяйственные люди подмяли под себя участки такой же площади, что у них была. А кто-то в своей наглости и больше прихватил.

Два года назад, Марина им даже денег дала на покупку ещё двух соседних участков. Один принадлежал старушке, которая была давно на пенсии, а когда здоровье стало совсем не ахти, то она выставила его на продажу. Второй участок перешел в наследство детям после смерти их родителей. И наследники были молодыми людьми, которые не желали копаться в земле.

И оба участка были предложены на рынке почти в одно время, так уж совпало, и кому-то, если можно так сказать, а вернее её родителям, - повезло. Марина проследила, чтобы с документами на землю всё было хорошо, что в будущем сыграло большую услугу.

Один из участков мать Марины полностью приспособила под грядки с различной зеленью. Второй – меньшей частью - был вотчиной отца. Он снёс там хибарку от прежних владельцев и построил большую баню для их семьи.

И сейчас объединённый участок был почти сорок соток, что составляло внушительный объем, где мать Марины выращивала не только зелень, но и картошку. Обеспечивая себя, мужа, а также дочку с внуком едой до следующей осени.

Благо «Алмаз» по нынешним меркам находился совсем недалеко от города. Когда выдавали участки, то они были в пятнадцати километрах от него. От ближайшей железнодорожной станции было не маленькие три километра. Дороги как таковой не было. И не совсем многие, кто мог позволить себе мотаться по шесть километров туда-обратно пешком. Машин тогда было мало, от слова – почти ни у кого. Участки были выданы рядовым работникам завода, а не большому начальству, имеющему автомобили.

Но всё течёт, всё меняется...

Шесть лет назад мимо СНТ проложили федеральную дорогу, а до СНТ с местной администрации проживающие в этом районе жители «стрясли» не очень хорошую, но асфальтированную дорогу – всего два километра.

Город разросся, народ забогател, понакупал машины. И СНТ оказался почти в черте Иваново. Так что сейчас поездка от окраины города до «Алмаза» составлял всего десять минут.

Больше времени занимало выбраться из самого города, пробиваясь через «пробки». Так что добрались они от своего дома до родителей всего за сорок минут. Марина сидела впереди, сказав Володе сесть сзади, и всю дорогу они промолчали...

— Поздно вы, - попеняла мать Марине. – Мы с отцом с утра баню натопили, но отец не удержался. Пришлось с ним сходить, - продолжила мать. – Полчаса назад вернулись.

Не сказать, что мать была большим любителем бани, в отличие от отца, но с удовольствием ходила с ним в баню по окончанию трудовых дней на участке.

— Хорошо, мам. Мы позднее сходим, - успокоила её Марина.

— Вы только на этот вечер? – поинтересовалась мать.

— Нет, я в отпуске, у Володи в понедельник и вторник занятий нет, так что уедем во вторник вечером.

— Вот и славно, хотя бы эти несколько дней свежим воздухом подышите, - улыбнулась мать. – Только мы сегодня уедем, завтра на работу, - огорчённо сказала она.

Отец был на пенсии, стаж уже позволял, из-за работы на БАМ-е, а матери был ещё год. Но в любом случае, в ближайшее время на пенсию оба не собирались. Зарплаты были очень даже неплохие, а пенсии – так себе. Так что оба решили, что будут работать, пока силы есть. Ну или до первого внука, внучки от Володи.

— Да ничего мам, - сказала Марина. – Я, скорее всего, останусь до следующих выходных, а Володя в следующие выходные на такси приедет.

— Ну и хорошо, - обрадовалась мать.

Марина и Володя успели помочь родителям по хозяйству: отцу в его мастерской, затем помогли матери с грядками. И ближе к девяти, когда начало темнеть, они плотно поужинали в кругу семьи.

— Пора нам, - встал отец из-за стола. – Баня с утра натоплена, так что как мы уедем, то можете идти.

— Да, доча, в холодильнике стоит пакет с напитками, - мать Марины хитро улыбнулась, - не забудьте взять с собой. А то в холодильнике в бане, - она хмуро посмотрела на отца, - один алкоголь. И еды с собой захватите.

— Да ладно тебе, - махнул на это отец, услышав про спиртное. – Потом соседи придут и выпьют.

В общем, приехало такси, родители забрали пару сумок, тепло попрощались с Мариной и внуком, а потом уехали.

— Пойдём в баню? – спросил Марину сын, когда они вернулись в дом, а женщина уселась за стол, уперевшись бездумно в окно.

Она странно взглянула на него, раздумывая о чём-то, постукивая пальцами по столу, а потом кивнула:

— Хорошо, только не забудь захватить пакет из холодильника, про который бабушка сказала. Я пока вещи в баню соберу, - встала из-за стола и ушла в спальню к родителям, где в шкафу на специально выделенной полке лежали чистые полотенца и простыни.

Дом её папа сделал основательным. Изначально на таких участках дома строить не разрешалось. И народ лепил хибарки, называя их сараями, хотя там ставили кровати и жили весь летний сезон, кто хотел.

С момента развала СССР, отец где-то урвал несколько поддонов с кирпичом. С лихвой хвативших на задуманный и построенный им дом. И через год на участке стоя одноэтажный, но при этом очень просторный дом по тем временам.

Большая кухня, вернее, её можно было назвать соединённым кухонным блоком и столовой. Две небольшие спальни и кладовка. Рядом с плитой и кухонным гарнитуром поставили большой стол, за которым большая семья принимала пищу. Когда Володя подрос, то кладовку переделал в спальню, так что сейчас у каждого было своё помещение для сна.

Со временем мебель и кухонная техника были поменяны на более современные образцы, так что в этом доме можно было проживать с очень большим комфортом.

Вытаскивая и укладывая в небольшую спортивную сумку простыни и полотенца, Марина подумала о том, что ей, наверное, не стоит идти в баню с сыном вместе. Родители уехали, большая часть садоводов покинули СНТ. Всем на работу. А тут она с сыном в одном помещении, да ещё и бане.

Ничего она не забыла, а тут воспоминания о том, что с ними обоими случилось в тот раз...

«С другой стороны, попаримся, расслабимся и мозги прочистятся, - думала она. - Договоримся о том, что забудем произошедшее. И больше никогда эту тему поднимать не будем. И подобного больше никогда не повторится. И точно, больше ничего подобного между нами не должно произойти. Я донесу это до Володи. Он всё должен понять и сделать из этого выводы», - это она готовила напоследок.

— Мам, я пока пакет и салаты отнесу в баню, - услышала она его крик, а потом входная дверь закрылась.

Она вышла с сумкой, затем заглянула в холодильник, увидела нарезанный сыр и колбасу. Сложила всё это в пластиковые пищевые контейнеры и положила в сумку, а затем пошла в баню.

— Чёрт, - взялась за ручку двери бани и поняла, что у них «нарисовалась» на ровном месте проблема!

Дело в том, что в баню они ходили всей семьей.

И традиция была такой, что все полностью раздевались, только вот использовали простыни, либо ходили в парилку по очереди: сначала Марина с мамой, а потом отец с Володей.

Купальников или купальных трусов, соответственно, никто не одевал и в баню не приносил. А теперь получается, что Марина идёт вдвоём в баню с сыном и будет с ним в бане в одной простыне. Да и он тоже!

«Ого! И как мы там?» - умные мысли дуракам приходят в голову одновременно. Так что сын Марины подумал о том же самом, когда ставил пакет в холодильник в бане.

Ему до ломоты в зубах, в особенности в чреслах, хотелось повторения того, что произошло. Сказать ей об этом... У него язык бы не повернулся, чтобы даже заикнуться об этом. Предполагая, что после этого произойдёт что-то просто ужасное. И она перестанет считать его сыном.

Ему до сих пор стыдно смотреть ей в глаза. Так и прятал их от неё, когда общался с ней, боясь увидеть в них озлобление или, не дай бог, ненависть.

Они общались, будто ничего не было, но неприятный осадок ощущался между ними. Изредка бросаемые друг друга взгляды говорили о том, что каждый из них вспоминает тот вечер. Но ни один из них не желает начинать разговор об этом.

Неприятные ощущения для обоих, так что когда мать возвращалась домой, то она лишь ужинала на кухне вместе с сыном, а потом сразу уходила к себе. Вечерние посиделки перед телевизором прекратились, что огорчало обоих. Но эту тему не поднимали.

Построенная отцом баня стоил отдельных слов!

Большой сруб, где примерно половину занимала комната отдыха с большим столом, стульями и небольшим диваном. Вторую часть занимали несколько относительно небольших помещений: парилка, две душевых, а также две небольшие комнатки для переодевания мужчин и женщин.

С учётом новых технологий и при наличии инженерного образования, отец с момента покупки двух участков, пробурил скважину, провёл воду в дом и баню. Выкопал большую яму и сделал септик, который раз в месяц откачивала ассенизаторская машина, приезжающая в СНТ.

Так он ещё два бойлера поставил, по 200 литров каждый: с перебором, для количества проживающих, зато со скидкой, т.к. ставил и делал всё сам. И поэтому сейчас на садовом участке можно было жить со всем комфортом, ничем не уступающим городскому.

В СНТ, где большей частью собственниками участков были бывшие (на пенсии) и работающие на заводе сотрудники, у родителей было много знакомых и друзей. С огромным удовольствием ходившие по приглашению в баню родителей.

Соответственно, отца и мать приглашали с ответными визитами в соседские бани, но большей частью народ тусовался в бане у них. Она была сама большая и наиболее комфортная.

Задергавшись от мыслей про простыни, Володя махнул рукой, а потом пошел переодеваться. И через минуту в баню зашла мать, тоже решившая оставить всё, как есть. Она достала из посудного шкафа тарелки, затем выложила на них сыр и колбасу из контейнеров, а также тарелки для двух салатов, что принёс сын. После пошла переодеваться.

Володя с переодеванием не затянул, так что сидел и ожидал мать в комнате отдыха, а потом услышал, как скрипнула дверь раздевалки.

— Я всё! – жизнерадостно и с улыбкой сказала Марина, стоя на входе в комнату отдыха.

«Блядь! И как мне себя вести», - пока она раздевалась, Володя лихорадочно думал, что ему делать, когда они останутся оба только в простынях. Может она в купальнике будет?

— Пойдём, попаримся по «первой», - улыбнулась ему мама.

И она была не в купальнике, а в одной простынке...

Володя вздохнул и направился за матерью в жарко протопленную парилку, идя будто на Голгофу, ощущая наливающееся на него возбуждение. А это было ну совсем не гут.

В первый раз они посидели всего минут пять, чтобы не сразу напрягать организмы резкой сменой температуры. Затем вернулись в комнату отдыха, где Марина невзначай стала его расспрашивать об учёбе.

— Пить хочется, - заявил сын, когда у него пересохло в горле, пока отвечал матери. Встал и пошел к холодильнику, куда поставил принесённый им же пакет. Достал его, а потом вернулся к столу.

— Ого! – удивилась Марина: мамочка помимо нескольких бутылок с газированной и обычной водой положила в пакет свою знаменитую наливку.

Родители алкоголь почти не употребляли, как в общем-то и Марина, приучившая к этому и сына. Но мать делала просто обалденную наливку из вишни – «вишневка»: немного спирта, сброженая вишня и чистая вода, всё было сделано по какому-то старинному рецепту.

Как она говорила, он передавался по наследству от матери дочери. Вроде бы начиная с 18 века она появился, но это не точно. Напиток был не особо крепкий, не больше двадцати градусов. Для этого отец по просьбе матери купил для неё спиртометр.

Обильный урожай плодов давали десять деревьев, что родители сами лично посадили сразу, как им дали их садовый участок, еще маленькими отростками. Теперь это были деревья с пышными кронами и высотой под пять метров. Также ещё по периметру их первого участка были высажены крыжовник и малина. Разросшиеся так, что со стороны сам участок было невозможно увидеть. Отростки крыжовника и малины мать таким же образом посадила по периметрам двух купленных участков. Из ягод плодовых кустарников мать делала просто обалденное варенье.

Мать и отец позволяли себе по выходным, за ужином, выпить пару стопок по сто грамм наливки. И больше не пили. Так что двух десятков литров «вишнёвки» их хватало на весь сезон, до появления нового урожая вишни. Запас кармана не тянул.

— М-м, - мать задумчиво посмотрела на сына, тряхнула головой, явно придя к какому-то решению. – Достань рюмку... Нет, две рюмки достань.

Володя немного удивился, т.к. обычно мать с ним алкоголь не употребляла, а тут сама вроде предлагает.

Не хотела она пить с сыном, но ей было очень тяжело начать разговор, так что она подумала, что ей будет легче это сделать с алкоголем.

С одной стороны, так и есть, но часто алкоголь раскрепощает человека так, что потом достаточно стыдно становится, а иногда и просто – ужас!..

Володя поднялся и открыв дверцу подвесного шкафчика с посудой, что висел на стене, достал оттуда две рюмки и вернулся за стол. Разлил наливку по стопкам и, чокнувшись, они выпили.

Спустя две минуты они были в парилке – пошли по второму разу.

Сидели уже дольше, почти пятнадцать минут, при температуре в 90 градусов, так что под конец пот тёк с ними ручьями.

«Бля!» - не удержался Володя, когда оторвал взгляд от пола, сидя на противоположном полке от матери, что расположилась, прислонившись спиной к стене, обитой войлоком, закрыв глаза.

Может случайно, может нет, он не мог утверждать, но верхняя часть тела у неё была замотана одним слоем простыни. И что бы она не думала о себе, но лишний вес давал о себе знать. И пот, что обильно выступил на теле, смочил недостаточно толстую ткань.

Её большие соски изначально были хорошо видны в виде выпирающих холмиков, когда она замоталась в простынь, а теперь мокрая ткань дала возможность увидеть их чуть-ли не во всех подробностях.

Он не выдержал и тридцати секунд, выскочив из парилки, пока мать не открыла глаза, и не увидел полнейшее непотребство с его стороны.

Его член, после увиденного, немедленно начал вставать, требуя своей доли от женского тела. Так что пришлось позорно бежать.

— Наливай, слабак! – заявила гордо мать, решившая, что он не выдержал температуры, пришедшая из парилки минуту через две, как он вышел из душа, сбив холодной водой свой «стояк». Удалось почти полностью снять напряжение.

Володя, согнувшись, чтобы прикрыть свой пах на всякий случай, взялся за квадратную бутылку и разлил «вишневку». Сама по себе эта бутылка была интересной вещью. Дед купил эту и ещё несколько бутылок на базаре у какого-то алкаша, который уверял его, что это посуда ещё с царских времён. Правда или нет – неизвестно. Да и чёрт с ним. Но квадратная бутылка вмешала в себя больше литра.

Коварная настойка, из-за слабости пилась легко, а человек считал себя абсолютно трезвых. А ведь это было совсем не так.

— Ещё, наливай, - после выпитого она решила, что эта будет последней для того, чтобы она наконец решилась начать разговор.

Володя не подал виду, но не совсем понял, почему мать хочет напиться. Мысли-то были, только умных - мало. Сам он уже ощущал, не сказать, что сильное опьянение, но где-то средней степени. И судя по всему, мать была в подобном же состоянии.

— Так, - она решила, что начнёт, но не здесь. – Пойдём, - она встала, немного покачнулась, а потом направилась в парилку.

Володя, выпив следом за матерью, понял, что похоже сейчас она будет говорить о чём-то неприятном, но весь напрягшийся пошёл за ней в парилку.

— Я хотела, - она сидела напротив него на полке, - поговорить про тот вечер.

Он молчал, просто не зная, а что ему говорить. Большей частью, он винил в произошедшем себя, но и вины матери было – не меньше. Но говорить об этом он ей категорически не хотел.

— В общем, это была большая ошибка. И я виновата, что это произошло, - выдохнула, высказала Марина, наконец еле произнеся эти слова, которые ей дались ну с очень большим трудом.

— Мам, я...

— . ..Подожди, - она перебила его, - вина моя. Ты ни в чём не виноват, мальчик мой.

— Нет, я тоже, - он горячо высказал, - я тоже виноват.

Следующие пять минут каждый из них брал вину в случившемся на себя, выгораживая другую сторону. Действительно, считая, что вина на нём. И любили они друг друга, так что и вину были готовы взять на себя, что тут скажешь.

— Хорошо, - она встала, а потом пошла к двери, как неожиданно верх простыни с её тела скользнул вниз: мокрая ткань, быстрое движение и вот, вуаля...

— Ё-о, - только и смог сказать Володя, когда проходящая мимо него мать оказалась с полностью обнаженной грудью.

Марина обмерла, но быстро вернула ткань на место, сделав вид, будто ничего не произошло, вышла из парилки.

— Бля, а сиски у мамы всё-таки просто класс, - не смог не сказать Володя шёпотом, выходя за матерью, дождавшись, пока она отойдёт подальше.

«Блин, дура!» - она быстро прошла в душевую, а потом встала под горячую воду. Хотя уши и щёки у неё и так горели нещадно. Вспыхнувший и восхищённый взгляд оголодавшего мужика без секса - у сына она прекрасно заметила, когда с ней произошел дурацкий конфуз.

— Володя, - она пришла, села за стол, где сидел сын. – Я совершила страшную ошибку. Это всё было абсолютно неправильно. Давай будем считать – это был сон или кошмар.

— . .. Мам, я... - и что он мог ответить на это, - конечно, как ты скажешь.

— И прошу тебя понять, что это больше никогда не повторится с моей стороны, - она очень строго посмотрела ему в глаза.

«Ха, а с моей что ли можно?» - не смог удержаться Володя.

Как раз он не просто хотел повторить эту ошибку, у него зубы ломило о того, как он хотел повторить эту «ошибку». Которую он не считал чем-то плохим. Да, это всё противоестественно, но какая же сладкой оказалось его мать. Как отлично было с ней заниматься сексом, да ещё кончить в неё. Она его самая первая женщина, которую он не просто желает, а сходит с ума по её телу.

И тут она говорит, что это конец...

Это же просто серпом по одному месту!

— Я понял мама, - тяжко вздохнул Володя..

— Я... - она помолчала, - я во всём виновата. Ты меня прости, - тут она быстро глянула ему в глаза, а потом опять опустила их. – Я совершенно не хотела этого. Я думала, что я наоборот отвращу тебя. А получилось... - опять молчание. – Как получилось!

— Что? – чего-чего, а такого от матери он не ожидал.

Володя искренне думал, что всё произошедшее произошло именно по его вине. Да, она сама просила, но с учётом произнесённых фраз – она пыталась таким образом убрать его сексуальное влечение к ней?

«Бред какой!» - несмотря на алкоголь и не совсем критичное отношение к обстановке, он посчитал, что это полная чушь.

— Больше такого не повторится, - виноватый взгляд глаза в глаза.

«Э-э, мы так не договаривались!» - в своей голове взвыл Володя, совершенно нежелающий прекращение того, что произошло между ними.

— Извини меня ещё раз.

— Мам, да ты что? – его прорвало. – Тут моя вина не твоя. Я виноват.

Ещё минуты две они пытались сделать виноватым себя, а не другого. Прося прощения и вообще... Пошли по второму кругу.

— И вообще, мам. Ты лучшая, я люблю тебя, - заявил сын, пытаясь поймать её взгляд.

Они ещё раз сходили в парилку, а потом:

— Кончилась? – удивилась пьяненькая Марина, обнаружив, что «вишнёвка» закончилась. – Ох, в дом сходить? Нет, - она посмотрела на сына. – Посмотри в холодильнике, там должно остаться.

Приходящие в гости соседи в качестве подарков приносили с собой алкоголь, а раз родители Марины мало пили, то недопитое спиртное так и оставалось в холодильнике до следующего раза.

— Открытая бутылка коньяка и две бутылки водки. Два белого, три – красного вина, - доложил Володя.

— Себе возьми, что хочешь, а мне принеси коньяка, - мотнула она головой.

Он не стал отрываться от матери, и налил в стопки ей и себе коньяк, который они тут же употребили. Затем ещё и ещё...

— Ох, наверное, на сегодня хватит париться, - сказала она. – Но вечер продолжается, - она улыбнулась сын. – Включит центр, что ли, чтобы веселей было.

В бане телевизора не было, а имелся музыкальный центр:

— В бане париться надо и вести неспешные разговоры, а не телик смотреть, - отрезал отец Марины, когда поднимался вопрос о покупке телика в баню. Так что был куплен музыкальный центр, давно устаревший, но до сих пор исправно работающий.

Заиграла музыка, когда Володя включил один из любых каналов родителей и матери: «Релакс ФМ». И полилась спокойная и красивая музыка.

— Потанцуем, мам? – не ожидала Марина такого предложения от сына, особенно после их неприятного и тяжелого разговора для каждого из них.

Она долго смотрела на него, а потом сказала:

— Хорошо, но сначала выпьем, - какое-то облегчение возникло у неё в голове, а также алкоголь сделал её чуть раскрепощённой, чем обычно.

Они выпили, а потом он подошел к ней и пригласил её на танец...

«Ох, он что, опустил свои руки на мои ягодицы?» - его руки она прекрасно ощутила, но просто поверить не могла, что во время длящегося и длящегося танца, руки сына с талии начнут опускаться всё ниже.

Нет, не полностью, но на верх ягодиц его пальцы легли, правда всё это будто невзначай и очень осторожно, но всё равно.

Володя под воздействием алкоголя и всё больше интимной атмосферы в бане, несмотря ни на что, просто не мог остановиться. И его руки стали сползать туда, куда совсем не надо.

— Володя! – наконец не выдержала Марина, когда пальцы сына стали опускаться по ягодицам всё ниже и ниже.

— Ох, прости, мам, просто я... - попытался оправдаться Володя, подняв руки выше, на талию, но...

— То, то, - заметила Марина, а потом они продолжили танцевать.

«Чёрт, неудобно, однако», - не мог не подумать об этом Володя.

Близость тела матери, её дыхание, воспоминания о прошлом.

Так что совсем неудивительно, что его «агрегат» стал наливаться кровью, выпирая через ткань сильно вперёд.

«Боже, у него опять «встал» на меня!», - отметит это она отметила, а вот что сделать – пока не знала.

Ведь был разговор, а в него... Но с другой стороны, она же прекрасно понимает, что контролировать для мужчины подобное достаточно сложно.

— Мама я... - сын был сильно смущен.

— Ох, сынок, я понимаю, но только я...

— Мам, а я... - и он неожиданно впился в её губы поцелуем.

«Мать моя женщина, что он делает?! - она была в шоке, оттого, что Володя сейчас сделал. – Нельзя...»

«Какие у неё сладкие губы, - Володя целовал и целовал мать, наслаждаясь мягкостью и сладостью её губ.

— Прекрати, ну же... - тихо, почти шепотом произнесла она, когда почувствовала, как из-за того, что он потеснил её назад, она уперлась попой в стол. А оторвалась от его лица, еле сдерживая себя от возникшего сильного возбуждения.

— Мам, я тебя так люблю, - он опять бросился покрывать своими поцелуями её лицо.

— Володя, нет! - но как-то особого сопротивления она не оказывала.

— Мам, ты такая красивая, - сын всё сильно прижимался к ней.

«Он голый?!» - она совсем не заметила, что во время всех их противоестественных поцелуев, с сына упала простынка, полностью его оголив.

«Плевать! Или так, или никак!» - для себя решил Володя, поняв, что стоит перед родной матерью в чём она же его родила.

— Что ты делаешь, поганец, - выдохнула, высказал она, когда сын толкнул её всем своим телом назад, а она была вынуждена опереться попкой на стол

— Мама, ты такая красивая, - выдохнул сына, а потом...

— Остановись немедленно, Володя, - выкрикнула она, когда этот поганец неожиданно раздвинул её ноги своими коленями.

— Мам, я просто не могу терпеть.

— Ай! – её собственный сын резко сдвинулся вперёд и резкое движение низом тела.

«О да! - всего одно движение, но он попал сразу, именно туда, куда целился. – Пусть ударит, пусть оттолкнёт и отругает, но я просто должен это сделать».

— Нет! – его член вошел в неё одним движением. – Прекрати! - она непроизвольно ухватилась своим руками за его предплечья, а он будто поршень вгонял в её тело. Не слушая её слов, а всё убыстряясь.

— Мам, ты такая сладкая, - он просто не мог остановиться, но при этом чутко отслеживал то, что мать, несмотря на свои требования остановиться, опять ничего толком не предпринимает, чтобы прекратить всё это безобразие.

— Ох... Ах... - она с ужасом понимала, что в очередной раз она возбуждается всё сильнее и сильнее. И всё та же мысль, что сводила с ума: Её опять пользует, как женщину, её собственный сын.

Володя со всё возрастающей радостью и похотью смотрел на лицо закрывшей глаза матери, судя по выражению, которого, та хочешь не хочешь, получала наслаждение от процесса их соития.

«Ох, это изнасилование со стороны собственного сына?!» - это пришло в голову ей первым, но это было какое-то отстранённое осознание того, что с ней сейчас делал Володя.

«Да, да!» - его члена всё сильнее входил в неё, а потом он вообще дико обрадовался, когда увидел, что мать отпустила его предплечья, а потом медленно, но верно, стала откланяться назад, пока её спина полностью не оказалась на столе.

«Что я делаю, дура!» - она, не совсем понимая, а что же она сейчас делает, легла так, чтобы её было удобнее. И это сводило с ума, так как несмотря на их разговор, всё повторялось по новой.

«Да! Да! Её это нравится. Я знал», - такой маневр со стороны матери он не мог не заметить.

«Ох! Его член... Мама!» - неожиданно для неё, через пару-тройку минут, Володя резко поднял её ноги повыше и закинул её икры на свои плечи.

— Ох, мам, ты такая горячая, - Володя шёл всё дальше.

«Гаденыш», - отстранённо констатировала Марина, когда Володька вцепился своими пальцами в её подрагивающие груди и стал их во всю мять.

«Ох!.. Что он делает... Мама... ах... Членом в киску, а ещё и мои груди мацает», - она всё больше и больше млела от действий сына.

Безобразный и грязный инцест всё больше и больше затягивал обоих. И каждый из них получал свою порцию возбуждения и наслаждения от того, что сейчас происходил здесь и сейчас...

«Мама, его член опять во мне!» - сын не мог видеть, ведь его голова была прижата щекой к щеке обнимающей его матери, её черты лица исказила судорога сладострастия.

«Ебать, её пизда...» - доля секунды, а он понял, что его член оказался в теле матери.

— Да, ещё... - она не выдержала этой сладкой и бесконечно муки.

— Да, мам, я... - и он так убыстрился, что она стала сильно стонать, а её тело подрагивало и от его толчков, и от накатывающего, как безумие, возбуждения.

— Шлеп! Шлеп! – всё сильней и сильней.

— Мам!.. – ещё три минуты противоестественно секса и её мальчик кончил.

— Да, на меня... - она не хотела этого, но не смогла сдержаться.

— Да, мам, - он резко выдернул свой член, но его левая рука легла на её половую щель, а его пальцы вцепились прямо в её половую щель.

При этом, мальчик правой рукой стал дергать свой член всё сильней и сильней.

— О да, мам, я кончаю прямо на тебя, - первая струя вырвалась из его члена – щедро оросив её животик и промежность, а вторая ударила ещё сильней, щедро залив её от пупка и выше – прямо к её шее.

«Я опрыскал её», - он с вожделением и облегчением смотрел на дела своих рук. Вернее, на грязное дело своего члена.

Её половая щель, её животик, её грудь - все вплоть до её шеи было в брызгах его спермы: начиная от низа были основные потёки семенной жидкости, а к шее все меньше и меньше.

— Мама, - она еле выдохнула.

Горячие брызги спермы... Её залитое его семенной жидкостью тело...

— А-а, - она больно поцарапала ногтями его ягодицы, впившись в них своими пальцами.

Она вышла на пик...

— Уйди, - вдруг сказал мать, через пару десятков секунд.

Володя понял, что вот сейчас ему точно стоит её послушать.

— Помойся и иди спать, - она была совершенно серьёзна.

Сын всё понял и быстро ушел в душевую.

Он быстро помылся, а когда вернулся, то матери не было в комнате отдыха. Володя понял, что она ушла в парилку.

Он быстро оделся, а потом ушел в дом, где быстро ушел в свою комнату и лег на кровать. Со страхом ожидая, когда вернётся мать.

— Боже, я шлюха, - она себя не спрашивала, она констатировала, что опять отдалась сыну и получил от это просто неземное удовольствие.

И вот это самое, пугало её просто до умопомрачения...

Она вышла из парилки, а потом прислушалась.

В бане было тихо, сын явно послушался её. И она с облегчением направилась в душ.

— Ох, - она включила воду, а потом стала хаотично и быстро смывать с себя семенную жидкость Володи. И с ужасом обнаружила, что несколько капель его жидкости оказалось на её подбородке.

Она стерла их, а потом хотела подставить руку под воду лейки, но потом... Она поднесла пальцы к лицу, втянула воздух.

— Я ебнулась, - она даже не совсем поняла, когда неожиданно для самой же себя, поднесла руку к лицу, а потом... лизнула капельки спермы сына.

Терпкий вкус, мускусный запах. Она была чуть солёной, но не вызвала отвращения.

Слизала до конца всю жидкость с пальцев, потом помылась и вышла.