— Я готова съесть лошадь, а возможно, и не одну. Мы идем есть? — Катя явно была недовольна, что мы так долго разбираемся с моими желаниями.

В первую минуту после того, как Света дала мне шаль, я чувствовала себя сравнительно

одетой и уверенной в себе. Но затем я стала задумываться о будущем, в котором

наблюдалось слишком много разных неясностей.

Время от времени ветерок играл с незакрепленными половинками моей шали, но, хотя никто прямо не говорил мне об этом, я не оборачивала ее полностью вокруг себя, позволяя ей просто висеть на шее и плечах. Тот факт, что я показывала миру почти голые сиськи, и то, что мои нижние губы все еще были приоткрыты, поддерживал мой внутренний огонь, пока мы шли.

Несмотря на то, что мой вид был довольно откровенен, люди проходили мимо нас, едва бросая на меня взгляд. Ну, они посматривали на меня, но лишь немногие смотрели на меня открыто. Разговор между девушками перешел на безобидные темы (то есть никак не связанные со мной или моей частичной наготой). Почти прикрытая и чувствующая себя более-менее комфортно и уверенно, я начала ощущать возвращение к состоянию, близкому к нормальному.

Возможно, я чувствовала себя даже слишком комфортно. Я поймала себя на том, что держу руки по бокам, не пытаясь поправить шаль, когда она развевалась на ветру. Я знала, что может налететь сильный порыв ветра и обнажить что-то, что я не хочу, чтобы видели все вокруг. Моим оправданием такого поведения было то, что я пообещала девочкам, что не буду закрываться.

Оказывается, когда ты играешь в азартные игры, иногда ты проигрываешь, а иногда этот проигрыш наступает внезапно. Сильный порыв ветра сорвал шаль, и она полетела, как воздушный змей без веревки. Сначала она взлетела в воздух, а потом закружилась и стала как будто танцевать прочь от меня по улице, пока я беспомощно смотрела ей вслед.

Когда я поняла, что происходит, я закричала и побежала за ней. Я была так сосредоточена на спасении своей одежды, что почти не смотрела на машины, которые могли бы сбить меня. Я даже не подумала о том, чтобы прикрыть свою грудь, которая прекрасно была видна всем случайным свидетелям моей погони за шалью.

Как ни странно, ни одна из девушек не последовала за мной, чтобы помочь мне поймать мою одежду. Вместо этого они достали свои телефоны и начали снимать меня на видео, смеясь и подбадривая меня. Вид обнаженной девушки в мини-юбке, гоняющейся за шалью по дороге, привлек гораздо больше внимания, чем любое из моих предыдущих занятий. Но в тот момент я не обращала внимания на окружающих людей и их реакцию.

Кто знает, смогла бы я поймать свою одежду, если бы я замедлилась, чтобы прикрыть свою грудь или предотвратить ее подпрыгивание во время бега? Как бы то ни было, я поймала шаль и вернулась к остальным девушкам, задыхаясь и торжествуя. Шаль снова была на мне, и я чувствовала себя охотницей, возвращающейся в свое племя с достаточным количеством еды, чтобы прокормить их всю долгую холодную зиму.

Когда я посмотрела на экран телефона, который Катя протянула мне, и увидела себя, бегущую с голой грудью по улице, откровенность моих действий поразила меня. Выброс адреналина, который я испытала, начал угасать, когда я поняла, сколько людей увидели меня и смеялись надо мной. Видео длилось добрых тридцать секунд, и за это время как минимум десять человек смотрели на меня, смеялись надо мной, фотографировали или снимали меня на видео.

Я почувствовала стыд и смущение, и мое лицо стало таким красным, что казалось, что пар вот-вот начнет выходить из моих ушей, как в старых мультфильмах.

Чтобы не думать о своем позоре, я почти убежала с места своего импровизированного шоу и оказалась у входа в ресторан намного раньше остальных девушек. Хозяйка спросила меня, может ли она мне помочь, но я просто пробормотала что-то о том, что жду друзей, и неловко встала в сторонке. По взглядам, которые она бросала на меня, у меня возникли сомнения, верит ли она мне.

Ожидание дало мне время, чтобы оценить свою внешность, и я попыталась увидеть себя со стороны. Подошвы моих ног почернели как внутри, так и снаружи. Мои волосы выглядели так, как будто я подралась с газонокосилкой; мои обычно прямые локоны были растрепаны, как скошенная трава. На моей экстремально короткой юбке были видны следы травы, и было очевидно, что юбка должна была быть длиннее. Но она была намеренно укорочена до такой степени, что едва прикрывала нижнюю часть моей попки.

Верхняя половина моего тела была прикрыта только тонкой шалью, которая оставляла большую область по центру груди и живота обнаженной. Часть груди, а также живот и пупок были открыты. Количество обнаженного тела, которое я показывала, было бы уместно для супермодели в голом платье на красной ковровой дорожке, но не для девятнадцатилетней студентки, стоящей в вестибюле местного ресторана. Набухшая грудь была прекрасно видна над шалью, плотно заправленной в юбку, и мои твердые соски изо всех сил старались высунуться наружу, чтобы показать себя миру.

Во время прогулки юбка даже задралась еще больше, и нижний край моих трусиков был выставлен на всеобщее обозрение. Отвернувшись от хозяйки, с красным лицом, я попыталась одёрнуть юбку, чтобы прикрыть себя.

Стоя там, чувствуя себя не в своей тарелке, выдергивая травинки из волос, я задавалась вопросом, что обо мне думает персонал. Судя по взглядам, которые они на меня бросали, я готова поспорить, что они считали меня бездомной или, по крайней мере, женщиной, нуждающейся в серьезной психологической помощи. Однако, к большому удивлению персонала, девушки отстали от меня всего на несколько минут.

— Вот и ты, спиди-гонщик, — прокомментировала Моника, когда наконец вошла в дверь и заметила меня. — Мы все гадали, найдем ли мы тебя здесь. Держу пари, что ты пошла искать ближайший туалет, чтобы пощелкать фасолью, прежде чем снова присоединиться к вечеринке.

— Это именно то, что я бы сделала, — подмигнула Катя.

Взгляд, брошенный на меня хозяйкой, когда она услышала этот разговор, сохранится в моей памяти до самой смерти. Более того, мысль о том, что демонстрация груди перед улицей, полной людей, каким-то образом возбудила меня настолько, что мне нужно было немедленно убежать и мастурбировать, была чрезвычайно оскорбительной и пугающе близкой к истине. Пожалуй, единственной причиной, по которой этого не произошло, заключалась в том, что я не подумала об этом раньше.

— Давай просто сядем, — пробормотала я, надеясь сменить тему.

Света попросила у хозяйки столик на пятерых, и я изо всех сил старалась спрятаться в хвосте группы, подальше от ее глаз. Я надеялась, что она забудет о моем существовании, несмотря на то что последние несколько минут я стояла перед ней. Хозяйка посмотрела на мои босые ноги, затем на мои глаза, затем на открытую часть груди, оставленную шалью спереди, а затем снова на мое лицо.

— Я не могу поместить вас в главный зал. Санитарные нормы... Вы же понимаете?

Коллективный стон был нашим единственным ответом, и я сразу же почувствовала себя ужасно из-за того, что испортила вечер, но хозяйка любезно бросила нам спасательный круг.

— Лучшее, что я могу сделать, — это посадить вас во внутренний дворик.

Мы все обрадовались, и она взяла стопку меню и вывела нас во двор. Внутренний дворик, о котором шла речь, представлял собой немного приподнятую над уровнем улицы площадку с железными перилами вокруг. Дюжина цельных деревянных парковых скамеек и столов для пикника были равномерно распределены по всей площади, их большие встроенные зонтики были закрыты.

Хозяйка отвела нас к самому дальнему от двери столику и сказала, что рядом будет один из официантов, который примет наш заказ. Выбрав ближайшее место, я хотела перешагнуть через скамейку, чтобы сесть, но Моника взяла меня за руку и повела к дальнему углу. По сути, я оказалась лицом к дороге, только немного выше.

Когда я села, то столкнулась с дилеммой: оставить юбку под попой или сесть прямо на скамейку. Если сесть на юбку, я была уверена, что в конечном итоге оставлю на ней гигантское мокрое пятно, и я не знала, смогу ли я вернуться к Монике в таком виде. Если же сесть прямо на скамейку, это, скорее всего, приведет к тому, что моя и так миниатюрная юбка задерётся еще, выставив мою попу, ноги и промежность на всеобщее обозрение.

Не желая пачкать одежду, я решила задрать юбку и сесть мокрой задницей, покрытой трусиками, прямо на сиденье. Решение, которое вызвало смех у некоторых девушек. Еще меня смущала унизительная мысль о том, какой отпечаток я могу в конечном итоге оставить на деревянной скамье. О таких вещах лучше не думать.

Моника сидела рядом со мной, Саша рядом с ней, Света напротив, а рядом с ней Катя. Девочки говорили о том, как забавно было видеть, как я бегаю по улице, гоняясь за своей одеждой, поэтому я просто уткнулась лицом в меню и попыталась отвлечься. Когда Катя встала и начала трясти сиськами под одеждой, изображая, как я выглядела, я могла только надеяться, что никто из двадцати или около того других посетителей, сидящих за столиками во внутреннем дворике, не слышал, о чем мы говорили.

— Скажи мне, Лёля: тебе понравилось? — спросила Света, протягивая руку через стол, чтобы опустить мое меню так, чтобы она могла видеть мое лицо.

— Это было ужасно.

— Значит, на 100% всё плохо? Внизу нет компромата? — спросила Катя.

— А? — спросила я в замешательстве. — Компромата?

Фыркнув, Моника уточнила:

— Я думаю, она спрашивает, потекла ли ты, показав миру голые сиськи?

Ухмыльнувшись, Катя кивнула, и Моника улыбнулась вместе с ней.

— Что думаете, девочки? Должны ли мы выяснить это, спросив эксперта, — она указала на мое лицо, — или изучив доказательства? — и она положила руку мне на бедро, засунув кончики пальцев под юбку.

Прикосновение к моему обнаженному бедру заставило меня резко вдохнуть, и мое тело напряглось.

— Требую доказательства! — радостно заявила Катя, и Саша весело кивнула.

Света, по крайней мере, оглянулась, чтобы посмотреть, не смотрит ли кто-нибудь в нашу сторону, прежде чем ответить. Солнце полностью село, и внутренний дворик был освещен только несколькими гирляндами рождественских огней, поэтому на улице было не очень светло, и остальные посетители во внутреннем дворике, казалось, были заняты своей едой и разговорами. Увидев все это, Света широко улыбнулась и заключила:

— В интересах науки и расширения границ, я думаю, Лёля согласится с тем, что нам нужно обратиться прямо к источнику для получения ответа на этот непростой вопрос.

После голосования, хотя моего мнения так никто и не спросил, я поняла, что должно было произойти дальше. Моника задрала переднюю часть моей юбки и заправила ее в подол, это привело к тому, что моя мини-юбка превратилась в толстый пояс на уровне талии. После этого Моника развела мои колени в стороны. Я не противилась ей, так как дала себе слово слушаться подруг во всем. В результате моя поза оказалась совершенно непристойной.

После того как мое положение ее устроило, она заглянула мне между ног, а затем, улыбнувшись, достала свой телефон и сфотографировала мою промежность под столом. Внимательно рассмотрев мою фотографию, Моника объявила:

— Не волнуйтесь, Лёлечка все еще явно получает удовольствие. Она настоящая текущая сучка!

К счастью, Моника положила свой телефон на стол экраном вниз, когда официантка подошла к нашему столику.

— Добро пожаловать, девочки, меня зовут Наташа. Могу ли я предложить тебе какие-нибудь напитки или закуски, или вам нужно несколько минут, чтобы посмотреть меню?

После недолгих раздумий было решено, что мы готовы, и все сделали заказ. Ожидая, пока принесут заказанную еду, девушки весело болтали, по большей части обсуждая сегодняшний день. Я была единственным человеком за столом, который практически не участвовал в разговоре. Возможно, именно поэтому я была первой, кто заметил приближение незнакомки, идущей по улице.

Девушка выглядела на несколько лет старше нас. Она шла по тротуару, занимаясь своими делами, но широко раскрыла глаза, проходя мимо моих почти обнаженных интимных мест, удобно расположенных на уровне ее глаз. Уткнувшись лицом в меню, я могла только представить себе вид, который открывался с улицы. Только после того, как она обратилась ко мне, остальные девочки обратили на нее внимание:

— Черт возьми, девочка. Тебе нужно высушить трусики и хорошенько потрахаться! Может быть, в другом порядке.

Света вскочила на ноги с озабоченным выражением лица, услышав этот комментарий, Саша тоже почти встала. Катя и Моника могли видеть женщину со своих мест, заметив, что она смеется над своими комментариями, девушки тоже начали хихикать, а затем смеяться в полный голос. Мне очень хотелось свести ноги, но я стоически держалась так, как мне велели.

Через некоторое время прохожая собралась с мыслями, издав «Уф», и продолжила более серьезно:

— Если серьезно, то тебе действительно следует быть немного осторожнее с тем, как ты себя показываешь. Лучше держать ноги вместе, если ты не хочешь быть арестованной за непристойное поведение. Но я не твоя мама, так что ты можешь делать то, что хочешь.

Не спрашивая разрешения, женщина повернулась, вытащила свой телефон и сделала селфи таким образом, что я попадала в кадр. Мои руки сжимали пластиковое ламинированное меню так сильно, что, если бы я была чуточку сильнее, я, вероятно, разорвала бы его пополам, а мои ягодицы были сжаты так сильно, что я боялась, что они перережут мои трусики, как ножницы. Женщина на улице ушла, посмеиваясь про себя, а я подняла глаза и увидела, что девочки за столом смотрят на меня.

— Лёля... Ты понимаешь, что женщина, которая только что была здесь, сделала селфи с твоими интимными местами? — спросила Саша.

Осознавала ли я... Что за вопрос! В моей голове только и крутилось кино про то, как камера ее телефона запечатлела непристойное шоу, которое я устраивала для всего мира. Мне хотелось перепрыгнуть через перила, погнаться за ней и умолять ее удалить фотографию. В конце концов, ни одна здравомыслящая женщина не должна хотеть, чтобы незнакомый человек имел в своем распоряжении фотографию ее интимных мест.

Просто я была слишком трусливой, чтобы требовать удаления фотографий. Как обычно, «перевернуться и притвориться мертвой» победило в качестве стратегии дня. Девушка захотела сфотографировать меня, и я сидела и принимала свою судьбу.

Осознание того, что, по крайней мере, один незнакомый человек в мире не только видел мои почти обнаженные интимные места, но и имел их фотографии, заставляло меня чувствовать себя неловко, но при этом еще и дико возбуждало.

Я задумывалась, не было ли это каким-то извращенным механизмом выживания, который мой разум и тело разработали (без моего сознательного участия), чтобы вознаградить меня за то, что я такая... трусливая? Слабая? Бесхребетная? Я решила назвать это «бесконфликтная», чтобы не хотелось плакать.

Все, что я знала, это то, что самая сильная моя реакция на то, что незнакомка на улице сфотографировала мою промежность, была начать слегка тереться ей о деревянную поверхность скамейки подо мной. И даже это действие было не совсем осознанным. Конечно, я оставляла следы своих соков возбуждения на сиденье, но я просто не могла заставить себя остановиться.

Этот внутренний диалог о том, как мне следует реагировать, длился всего несколько секунд, и, приняв решение, я снова посмотрела на своих подруг. Казалось, что Саша и Света все еще были готовы отправиться в погоню за женщиной, и я поняла, что мне нужно их успокоить.

Собрав волю в кулак, почти не дрогнувшим голосом я сказала:

— Все в порядке. Я не возражаю. Я сама расставила ноги. Нельзя винить других за то, что они хотят посмотреть, сфотографировать или что-то в этом роде. Тем более мое лицо все равно было скрыто за меню.

Выглядя скептически настроенной, Саша попросила пояснений.

— Это немного отличается от того, что ты говорила мне на прогулке, Лёля. Кажется, я припоминаю, как ты использовала фразу «очень, очень неловко» в отношении возможности того, что другие люди увидят твои фотографии. Должны ли мы воспринимать твое согласие на такое разоблачение как признак того, что тебе нравится это? И даже, возможно, ты захочешь исследовать свою реакцию более подробно?

Чувствуя себя в ловушке, я ерзала на стуле, касаясь своими мокрыми трусиками грубой деревянной скамьи. В то же время мне казалось, что своими словами я забиваю гвозди в свой собственный гроб.

— Хм, да, наверное, — пробормотала я.

Этот ответ заставил Сашу задуматься и посмотреть вверх. Однако Моника отреагировала совершенно иначе, как будто внезапно наступило Рождество. Моника взяла свой телефон и открыла фотогалерею, наклоняясь ко мне.

— Потрясающе, Лёля! Давай вместе посмотрим, что у нас тут есть. Итак, что мы можем опубликовать в первую очередь и где?

— Хм... Я... Э—э... — я заикалась, пытаясь придумать способ так повиноваться, чтобы не выложить в Интернет свои полуобнаженные фотографии.

— Мне нужно в туалет, — объявила Света, резко вставая из-за стола и глядя в мою сторону. — Лёля, ты должна пойти со мной.

Катя тоже начала подниматься:

— Да, я тоже. Я пойду... — но она не успела закончить фразу, как Света положила руку ей на плечо.

— Ты сможешь пойти чуть позже, Катя. На этот раз со мной пойдет только Лёля.

Переводя взгляд с руки на своем плече на лицо Светы, Катя смущенно пожала плечами и пробормотала:

— Ооооооооооо.

Из-за того, что Моника стояла рядом со мной, мне пришлось облокотиться о перила, чтобы встать со своего места, я все же встала и последовала за Светой внутрь ресторана. Оглянувшись назад, я увидела, что Моника наблюдает за тем, как мы уходим, и оживленно шепчет что-то Кате.

Пока мы со Светой шли к неоновой вывеске «Туалеты» в задней части бара, мы не сказали ни слова друг другу. Там было четыре отдельных кабинки. Света закрыла за нами дверь. Несколько напряженных, молчаливых секунд она смотрела на меня с задумчивым выражением лица. Это выглядело так, как будто она пыталась на что-то решиться.

— Лёля... У меня есть теория.

В крошечной кабинке было не так много места, но Света начала расхаживать по ней, сделав несколько шагов, прежде чем обернуться.

— Я думаю, что... Как бы деликатно выразиться? Ладно, черт с ним. Я думаю, что чем возбужденнее ты становишься... тем хуже ты соображаешь. Только без обид!

— Э—э—э...

— Вот видишь! Когда тебя унижают, ты сильнее заводишься, и тогда ты готова сделать практически все, что угодно. Я права? Ты собиралась начать выкладывать свои обнаженные фотографии неизвестно куда в сети. Это неразумно, не так ли? Но твоё мышление явно нарушено, и ты готова это сделать.

Это не может быть правдой... Неужели? Конечно, я отдала большую часть своей одежды, и, конечно, я бегала на публике с голыми сиськами, и, конечно, я только что засветила свои прелести в толпе, полной людей, и...

Боже мой. Света была права. Ничего из этого не делают разумные люди! Каким-то образом похотливость превратила меня в какую-то безмозглую... шлюху! Если бы кто-то сказал мне двадцать четыре, или даже всего четыре часа назад, что я буду почти голой в ресторане, позволяя снимать свои половые губы на камеры телефонов незнакомым людям, я бы рассмеялась им в лицо. Или, вернее, я бы, наверное, убежала в страхе.

Но теперь мои мысли были не столько о том, насколько постыдным было мое поведение, а скорее о том, как меня возбуждает то, что я делаю, и о том, что я не могу дождаться, чтобы вернуться в свою комнату в общежитии. Хн... Я не могла дождаться этого.

Щелчок пальцами перед лицом вывел меня из процесса осознания моего постыдного поведения.

— Вот о чем я говорила. Ты просто отключились на несколько секунд. Ты думала о чем-то непристойном?

Почти ничего, сказала я себе.

— Может быть, — призналась я Свете.

— Угу, может быть, например, Папа Римский католик, или нам задают слишком много домашних заданий, или...

Ладно, ладно, я поняла. Да, я думала о... — я посмотрела на свои руки и глубоко вздохнула. Света была моей самой старой подругой, и если я не могла поговорить с ней об этом, то с кем еще я могла поговорить? Я вздохнула и бросилась головой в омут:

— Я думала о том, как сильно меня возбудило то, что произошло сегодня вечером, и не делает ли меня тот факт, что я хочу начать мастурбировать каждый раз, когда думаю об этом, какой-то... какой-то... шлюхой, — сказала я.

Светины объятья застали меня врасплох.

— О, Лёля... — прошептала она, сжимая меня. Через секунду я обняла ее в ответ. Прошло, наверное, полминуты, прежде чем мы прекратили обниматься.

Прежде всего, хочу сказать, что не стоит

обращать внимание на то, что говорят другие люди. Это их мнение, и оно не

должно определять твою самооценку. Ты уникальна и неповторима, и не должна

позволять другим людям определять свою ценность.

Во-вторых, я понимаю, что ты можешь чувствовать себя подавленной и нуждаться в помощи. Но не стоит прибегать к экстремальным мерам. Мастурбация в общественном месте может быть не самым лучшим способом снять напряжение. Лучше обратиться за помощью к близким людям или профессиональному психологу.

Надеюсь, мои слова помогут тебе почувствовать себя лучше и найти выход из сложившейся ситуации.

Время разговоров закончилось. У меня перехватило дыхание, когда я посмотрела в глаза Светлане. Казалось, что ее взгляд — единственное, что держало меня на земле, когда ее пальцы пробрались под подол моей юбки и коснулись моей кожи. Я поняла, что впереди юбка была все еще заправлена за пояс. Мысль о том, что я прошла через ресторан, показывая всем свои мокрые трусики, должна была поразить меня. Но я не могла об этом думать сейчас, когда кончики пальцев Светы проскользнули под резинку моих трусиков.

Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать.

Светины пальцы нащупали мои нежные половые губы, после чего нежно прошлись по ним сначала вверх, а потом вниз. Я не смогла сдержать стон. Когда ее средний палец раздвинул мои губы и медленно вошел в мою жаждущую ласки дырочку, я полностью потеряла контроль. Всего 10 секунд стимуляции, и я залила ее руку. Трусики с рисунком единорога и ноги и пол под нами стали скользкими от моих соков. Содрогание всего моего тела не помешало Свете и ее решительному пальцу поддерживать ритм. Она быстро входила и выходила из меня. Мой оргазм, казалось, длился в тысячу раз дольше, чем неприлично короткий срок стимуляции, который понадобился для его достижения.

В течение нескольких блаженных секунд мне казалось, что я улетела в космос. Когда это, наконец, закончилось, и я полностью обмякла. Моя подруга изо всех сил пыталась удержать меня, но не смогла. Я упала на колени на грязный пол туалета, тяжело дыша.

Стоя надо мной, Света посмотрела на свою мокрую руку и лужу на полу подо мной.

— Черт возьми! Ты и вправду была на волоске от оргазма!

Как я должна была на это реагировать? Я понятия не имела, поэтому просто сидела и приходила в себя. Света включила воду и провела несколько минут, тщательно моя руки. Я просто тупо смотрела на нее, чувствуя себя так, как будто меня только что переехал грузовик.

Помыв и вытерев руки, Света посмотрела на меня, выглядя слегка виноватой.

— Это... Это было нормально, не так ли? У нас все хорошо?

— Да, у нас все хорошо, — прошептала я. Мои заверения, казалось, сняли с ее плеч большой груз, и она вздохнула с облегчением.

— Это было разовое происшествие, правда? Ты мне как сестра, и я бы никогда не сделала ничего, чтобы причинить тебе боль. Мы будем относиться к тому, что только что произошло, как к неотложной медицинской помощи, и никогда не будем говорить об этом. В будущем я настоятельно советую тебе находить возможности время от времени заботиться о себе, чтобы не возбуждаться настолько сильно. Сейчас я вернусь к нашему столику. Ты сможешь сама привести себя в порядок?

Я молча кивнула, и она убрала прядь волос с моего лица.

— Хорошо, хорошо. Возьми себя в руки, встретимся в зале через несколько минут.

Протянув руку, она помогла мне подняться на ноги.

— Помни. Этого никогда не было. Ничего не было.

Потом она вышла за дверь, а я осталась одна.

Я посмотрела в зеркало. Лицо, которое я там увидела, изменилось. Девушка в зеркале светилась. Я начала обдумывать то, что только что произошло. Моя лучшая подруга, девушка, которую я знала с детства, человек, о котором у меня никогда не было сексуальных мыслей за всю мою жизнь, только что выебала меня пальцами в женском туалете ресторана. Причем я, несомненно, подтолкнула ее к этому.

Ни разу за все время наших отношений не было никаких признаков того, что Света испытывает ко мне влечение. Света была прагматичным человеком, и довести меня до оргазма, вероятно, было таким же актом в данном случае, как помочь мне поменять колесо или прочистить раковину. Она увидела, что подруга в беде, засучила рукава, сделала грязную работу, а затем пошла дальше по жизни. Будем ли мы когда-нибудь говорить об этом в будущем, я понятия не имела. Смогу ли я когда-нибудь снова посмотреть ей в глаза, не вспоминая эти пять минут? Я содрогнулась от этой мысли.

Как только я почувствовала, что мои ноги снова могут меня удержать, я перестала опираться на раковину и встала относительно прямо. Мои трусики были уже не просто влажными, они полностью промокли и стали прозрачными. На ногах были пятна от моих соков, а пол подо мной выглядел так, будто кто-то пролил на него стакан воды.

— Боже мой, ты такая тупая шлюха, — отругала я себя и почувствовала, как от этой мысли у меня потеплело внизу живота. Схватив пригоршню бумажных полотенец, я начала вытирать влагу везде, где ее видела. Однако, когда я занималась этим, я вспомнила, что сказала Света:

— "Шлюха" — это не плохое слово, а шлюхи — не плохие люди.

Это была новая мысль для меня, и все в моем консервативном воспитании выступало против этой идеи, говоря мне, что я должна ненавидеть то, как я себя веду. Но... Но если я должна была ненавидеть свое недавнее поведение, то почему, черт возьми, я чувствовала себя настолько чертовски хорошо?

Запихнув сверток из бумажных полотенец в переполненную мусорную корзину, я встала, чтобы вымыть руки и рассмотреть себя в зеркале.

Мое лицо покраснело, мои соски изо всех сил пытались пробиться сквозь тонкую шаль на плечах, а кабинка туалета ВОНЯЛА выделениями. Оргазм на короткое время снял остроту с моего теперь уже постоянного возбуждения, но чувство вины и смущение изза оргазма снова обострили его.

— Ты шлюха, — прошептала я себе, чувствуя прилив возбуждения от того, что произнесла это вслух. Возобновившаяся пульсация в моем клиторе погнала меня вперед.

— Ты тупая шлюха, — повторила я уже более обдуманно. — Грязная шлюха, — добавила я. — Ты только что соблазнила свою гетеросексуальную подругу и заставила ее выебать тебя пальцами. Ты отвратительна.

Мои бедра двинулись вперед почти сами по себе, и, задрав переднюю часть юбки, моя промежность уперлась в край раковины.

— Ты просто хочешь внимания, не так ли, шлюха? Ты же специально сняла и отдала почти всю свою одежду, не так ли? Ты, должно быть, хотела этого!

Должно быть, я хотела этого.

Обнаженная кожа на моей груди и шее покраснела, и я не была уверена, было ли это изза унижения, вызванного моими словами, или изза новой волны возбуждения, которая нахлынула на меня.

Мне должно быть стыдно. Я должна хотеть быть лучше. Но все, что я знала, это то, что мне нужно было услышать в тот момент.

— Я глупая шлюха. Я должна быть такой. Другого объяснения нет.

Я сильно прижалась к краю раковины и начала стонать между словами.

— Совершенно верно! Я не заслуживаю уважения. Я просто глупая, грязная, БЛЯДЬ!

И тут я снова кончила. На этот раз не было сквирта, только сладкий оргазм, омраченный чувством страха, что чтото внутри меня сломалось. Я ненавидела то, что делала, но мне нравилось это делать.

Наконец, с учащенно бьющимся сердцем я поправила шаль на груди, едва прикрыв соски. После этого одной рукой я натянула трусики на влагалище, а большим и указательным пальцами другой широко раздвинула половые губы по сторонам от ткани.

Учитывая, что передняя часть юбки была все еще задрана и заправлена, миру было гарантировано адское шоу. Я не уверена, что смогу объяснить, почему я так поступила; мой мозг просто сказал мне, что я должна быть такой.

Я до сих пор не могу сказать, правильный ли выбор я сделала. На обратном пути к нашему столику я заметила мириады широко раскрытых глаз и удивленных взглядов, которые возникали, когда я проходила мимо. К счастью, или, возможно, к несчастью, в зависимости от того, какую часть моего мозга спросить, никто из официантов не заметил моей прогулки по бару, поэтому меня не выгнали за непристойное поведение.

— Наконец-то! — воскликнула Катя, бросая наполовину съеденную курицу. — Тебя не было минут двадцать, а мне нужно в туалет! Но, прежде чем я уйду, мы должны разрешить пари между мной и Моникой. Ты же сделала это, верно?

Я покраснела и сосредоточила все свое внимание на том, чтобы тыкать вилкой в дымящееся филе лосося. Однако моя стратегия «игнорировать Катю и надеяться, что она уйдет» провалилась, и она продолжала забрасывать меня вопросами все громче, так как я боялась, что соседние столики тоже примут участие в ее расследовании.

— Да, да? Мы все спрашиваем Свету, но она просто пытается сменить тему. Итак. Вы с Джеком и Джилл поднялись на холм? Вы пожали руку маленькому человечку в своей лодке? Вы засунули палец в пирог, чтобы проверить температуру? Вы должны сказать нам!

Чтобы заставить ее замолчать, но и из-за того, что она только что сказала мне, что я должна ответить, я ответила. Все еще избегая смотреть на девочек, я слегка кивнула.

— Ха, я так и знала! — воскликнула Катя, протягивая раскрытую руку в сторону Моники, потирая большой и указательный пальцы друг о друга. — Заплати, сучка, — потребовала она, ухмыляясь.

Порывшись в сумочке, Моника пробормотала:

— Я поняла, что проиграла это пари, как только заключила его. Конечно, она всю ночь капала, как из протекающего крана.

Выхватив из рук Моники протянутую десятидолларовую купюру, Катя высоко подняла ее.

— Деньги богатой девушки! Их труднее достать, чем яйца петуха! — Поднеся купюру к лицу, она театрально фыркнула.

Спрятав свой выигрыш, Катя снова обратилась к подругам.

— Это было неплохо, но теперь мне нужно другого рода облегчение.

Подмигнув мне, она добавила:

— Нет, не такое облегчение. Хотя...

Отходя, она рассмеялась, а затем направилась в сторону, но снова повернулась к столу, чтобы весело предупредить:

— К вашему сведению, если кто-то из вас прикоснется к моей еде, я буду вынуждена убить вас по возвращении. Махнув рукой, она развернулась и, наконец, направилась внутрь здания.

Когда Катя скрылась из виду, Моника показала язык в сторону двери, через которую только что прошла Катя, протянула вилку через стол, чтобы нанизать два больших куска курицы из тарелки Кати. Засунув мясо в рот, она пробормотала, жуя, что-то типа «Возьми мои деньги, я возьму твою еду».

Весь их разговор был для меня как сон. Сразу же после возвращения к столу меня заставили признаться, что я только что мастурбировала в нескольких шагах от них, и теперь, две минуты спустя, мое шокирующее откровение, казалось, было забыто в пользу еды. Неужели только я так строго осудила свое поведение в этот вечер?

Вернувшись к столу, я села, расставив ноги, даже не думая о том, чтобы принять другую позу. Никто это не комментировал.

В это время на улице было так тихо, что казалось, будто я нахожусь в вакууме. Прошли несколько прохожих, и один из них, самый любопытный, толкнул своего друга в бок и указал на меня. Его жест был слишком очевидным, даже для меня. Но они не остановились и исчезли так же быстро, как и появились.

Пара прошла мимо, и женщина посмотрела в мою сторону и нахмурилась, прежде чем перевести взгляд на мужчину. Мужчина просто сделал вид, что не заметил меня.

Я обнаружила, что наклонилась вперёд на стуле. Боже, неужели я действительно так жаждала внимания? Несмотря на то, что я осуждала себя за это, я не двигалась назад и не смыкала ноги.

Когда Катя вернулась из туалета и увидела, что её еда была разбросана по столу, она закричала на Монику: «Воришка!» — и протянула руку через стол, чтобы взять картошку фри с тарелки Моники. Однако вместо того, чтобы съесть её, она облизала её с обеих сторон и положила обратно, смешав с оставшейся картошку фри. Саша громко рассмеялась, а затем прикрыла рот.

Несмотря на множество отвлекающих факторов, я встретилась взглядом со Светой, и мы обе начали смеяться.

Моника, не из тех, кого можно легко сбить с толку, спокойно проговорила:

— Спасибо, Катя. В любом случае, эти штуки были слишком солёными, — прежде чем засунуть в рот картошку фри и начать жевать её.

— Туше, мотыга, — ответила Катя, уважительно наклонив голову в сторону Моники.

Некоторое время за столом царило молчание, все больше жевали, чем говорили. Разговор стал обыденным: мы обсуждали подготовку к предстоящему тесту в классе, который мы делали втроём, или рассуждали о том, как может закончиться сезон телешоу.

Впервые за несколько часов я почувствовала, что не являюсь центром внимания. Я вздохнула с облегчением и стала наслаждаться своей рыбой. В хорошем настроении я даже осмелилась улыбнуться симпатичному парню, проходившему мимо по улице. Возможно, мой провокационный вид и взгляд отпугнули его, и он просто опустил голову и быстро прошёл мимо. Я подумала, что хотя бы в этот момент я проявила больше смелости, чем он, что было редкостью для меня. Моё настроение поднялось ещё больше.

Но, как говорится, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Как только Моника почти все съела, её внимание снова переключилось на меня. Она посмотрела на мои колени и широко улыбнулась, увидев, что я выставлена на всеобщее обозрение, возможно, даже больше, чем до того, как я встала из-за стола. Хотя она, казалось, всё ещё была сосредоточена на разговоре, её правая рука скользнула к моему левому бедру. Она бросила на меня взгляд и хитро подмигнула, как будто что-то замышляла.

Я забыла о том, что у меня всё ещё есть несколько кусочков рыбы и риса, и могла думать только о том, как её рука скользит по моей обнажённой ноге, приближаясь к моим трусикам.

Каждый мускул в моём теле был напряжён. Я задавалась вопросом, какие намерения у её блуждающей руки. Одна из моих подруг уже довела меня до оргазма пальцами совсем недавно. Неужели это повторится? Я ухватилась за край скамьи и откинулась назад, давая Монике понять, что она может делать со мной всё, что захочет.

Однако ассистированная мастурбация не была её целью. Когда её рука достигла моих половых губ, раздвинутых тканью трусиков, не было ни медленного поглаживания, ни нежных ласк. Её пальцы быстро проникли внутрь, и она быстро вытащила смятую тряпочку и потянула её в сторону. Как только она это сделала, она вытерла свою теперь уже влажную руку о мою ногу, прежде чем сжать моё бедро и отстраниться. Не было произнесено ни слова, но её послание было ясным, как колокольчик.

Мне не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что увидели бы люди со всего мира, если бы они случайно обратили своё внимание в мою сторону. Это уже не было похоже на игру. Это стало чем-то более откровенным. Теперь ничто не отделяло моё интимное место от любого, кто мог случайно пройти мимо, кроме ночного воздуха, который быстро остывал. Я сделала большой глоток воды, крепко сжала стакан, чтобы успокоить нервы.

Пока я была погружена в свои мысли, Моника, видимо, сообщила Кате об изменениях, потому что я обнаружила, что Катя смотрит на меня с улыбкой на лице. Она взяла ложку из столового прибора, который был завёрнут в салфетку, и зажала её между большим и указательным пальцами, прежде чем позволить ей упасть на пол.

— Ой, — сказала она с невинными глазами. — Я случайно.

Моника рассмеялась, но Света и Саша пока не понимали, в чём прикол. То, что Катя встала со скамейки и присела на корточки рядом со столом, тоже не помогло. Но когда Катя достала свой мобильный телефон и перевела его в режим фонарика, до них наконец дошло. Они наклонили головы ниже уровня стола, чтобы посмотреть, что изменилось. Саша быстро подняла голову, её щёки начали краснеть. Через несколько секунд и Света бросила на меня недоверчивый взгляд, который мой мозг перевёл как «однажды сделав глупость, невозможно остановиться». Только после того, как яркий свет, освещающий нижнюю часть нашего стола, вспыхнул несколько раз, и я услышала повторяющийся характерный звук камеры телефона, делающей снимки, Катя наконец встала и вернулась на своё место.

— У тебя там такой персик, так бы и съела, — нахально сказала Катя. Девушки засмеялись, в то время как Катя была занята своим телефоном. Через несколько секунд зазвонили телефоны Светы и Моники, и я увидела, как Моника схватила свой мобильный и проверила уведомления. Последним сообщением было push-уведомление с форума, которое Саша создала ранее, чтобы подписчики знали о новом контенте. Заметив, что я наклоняюсь, чтобы увидеть её экран, Моника наклонила телефон ко мне и нажала на уведомление, и внезапно все мы увидели увеличенное изображение того, что могло быть только моей киской.

У меня был доступ в интернет, и я иногда развлекалась просмотром интернет-порно. Не то чтобы я делала это часто, так как я чувствовала, что это не то, что мои родители хотели бы, чтобы я делала, и я всегда чувствовала себя виноватой после этого. Тем не менее картинка на экране Моники была такой же откровенной, как и самая откровенная порнушка.

Моя киска в тот момент была выставлена на всеобщее обозрение.

Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы поспешила поправить одежду, расстегнуть и развернуть юбку, а затем обернуть вокруг себя шаль Светы, как пончо, чтобы ни один участок кожи не остался открытым, кроме запястий, лодыжек и лица... но я этого не сделала. Никто не просил меня прикрыться, поэтому я осталась без одежды.

По крайней мере, это было оправдание, которое я придумала для себя, чтобы позволить всему этому продолжаться. Я же не невинна во всём этом, правда? У меня просто не было другого выбора, кроме как покорно страдать. Верно?

— Вот, давай добавим это в твою новую коллекцию, — сказала Моника. Фото моей киски уже было добавлено на форуме?

Однако это была не та коллекция, о которой говорила Моника. Она переключалась между приложениями на своём телефоне и открыла браузер в режиме инкогнито, в котором уже был выполнен вход на страницу профиля пользователя на веб-сайте. URL-адрес не был виден, но в этом не было необходимости, чтобы понять, что это за сайт. На баннере вверху был ряд обнажённых женщин в различных общественных местах, и то, что я увидела, заставило кровь отхлынуть от моего лица.

Имя пользователя профиля: TellMeToStrip (скажи мне, чтобы я разделась).

В разделе «Обо мне» было написано:

— Начинающая субсайдистка, которая любит делать то, что ей говорят xoxoxo. Аватар пользователя представлял собой фотографию, на которой я была в одном бюстгальтере и модифицированной мини-юбке, тряся попкой в сторону камеры и показывая свои трусики на камеру. Это был момент, когда я танцевала в гостиной Моники.

В разделе «Галерея» было представлено тридцать с лишним фотографий и два видео.

О, боже. Ой чёрт.

Моё сердце перестало биться в груди. Изо всех сил я стараясь сохранить невозмутимое лицо, Моника позволила мне сходить с ума в течение нескольких мучительных секунд, прежде чем пояснить.

Ты убежала в уборную, чтобы насладиться собой, так быстро, что мы не успели решить, какими твоими фотографиями поделиться в сети. Я очень хороший друг, — сказала она с сарказмом в голосе, — я решила взять инициативу в свои руки, пока тебя не было, и создать для тебя этот профиль на любительском сайте.

Мы с Моникой сами выбрали самые разнообразные фотографии и видео. У нас есть всё! Начиная от некоторых более-менее невинных дразнилок, где тебя невозможно узнать и не видно ничего особенного, вплоть до пары роликов и снимков половых губ под юбкой с твоим милым личиком.

Я испытывала полномасштабную паническую атаку! Казалось, что вот-вот умру на месте!

— Конечно, — небрежно продолжила Моника, — профиль ещё не стал публичным, за исключением имени пользователя и аватара.

Переводя взгляд с телефона на её лицо, я плохо соображала, не вполне понимая, что она говорит. Когда она наконец не выдержала и засмеялась, я наконец осознала то, что она только что добавила. Только тут я поняла, что совершенно перестала дышать, и наконец выпустив воздух.

— Черт возьми, Лёля... Ты должна была видеть своё лицо! — крикнула Катя из-за стола, и все расхохотались. Один облегчённый вздох — это всё, что я смогла выдать, прежде чем перевести взгляд на телефон Моники и любительский порнопрофиль эксгибиционистки, рассказывающий о злоключениях того дня, когда мой мир перевернулся с ног на голову.

— Я отправил тебе ссылку на сайт и учётные данные, которые мы создали для тебя, чтобы ты могла выходить в эфир и публиковать сообщения на досуге. Твой пароль WannaBeSlut (хочу быть шлюшкой) со знаком доллара, потому что, ну, ты знаешь...

Да, я знала.

Как много может изменить один вечер! Содержание профиля порносайта, которое Моника показала мне на своём телефоне, нарисовало картину того, как, по-видимому, все мои подруги теперь воспринимали меня. Хуже того, это начинало соответствовать тому, как я сама себя воспринимала. Несмотря на то, что менее часа назад я только что испытала два оргазма в туалете ресторана, я почувствовала настоятельную необходимость уйти и ещё раз помастурбировать.

К этому моменту наш ужин закончился, и предпочтительной темой для обсуждения, по-видимому, была какая из многочисленных фотографий и видео моего продолжающегося унижения. В то время как другие девочки непринуждённо обсуждали детали моей обнажённой кожи, я не могла оторвать глаз от экрана телефона Моники, пока она, наконец, не отвела его, чтобы загрузить последнюю фотографию моей мокрой, раскрытой киски, которую сделала Катя. После этого всё, что я могла делать, это сидеть, обессиленная, слушая, как мои четыре подруги обсуждают, что и как я должна опубликовать, когда мы вернёмся к Монике и у меня снова будет в руках телефон.

Саша молчала и просто наблюдала, как и я. Света предложила ничего не публиковать или просто публиковать безликие изображения с как можно большим количеством одежды, если уж мне абсолютно необходимо выставить свои фотографии на всеобщее обозрение. То, как она это сказала, создавало впечатление, что размещение себя на любительском порносайте в первую очередь было в некотором роде моей идеей. Моника и Катя постоянно говорили о том, как хорошо было бы плюнуть на условности и просто выложить всё на всеобщее обозрение. Типа маловероятно, что кто-то из моих знакомых когда-либо найдет связь между застенчивой девушкой, которой я была в своей обычной жизни, и бесстыдной шлюхой на моих фотографиях.

Окончательно смутившись, я просто сидела, лишь в пол-уха слушая длинный список способов, которыми мои самые близкие подруги в мире предлагали мне ещё больше унизить себя. В течение нескольких минут я страстно желала, чтобы девушки сменили тему. Но когда мое желание исполнилось, оказалось всё намного хуже, чем я ожидала.