ГЛАВА 04.1

Концерт матери и сына

В течение нескольких дней после того, как мы оттрахали мою маму, Кайла переписывалась со мной. Это было похоже на то, как будто она только что обнаружила свой телефон. С того момента, как я сказал ей, что хочу снова её задницу, она начала посылать мне маленькие сообщения. Это были случайные мысли, словно поток сознания из лихорадочного мозга, мозга очень возбужденной женщины. Все они были короткими, в точку, хотя и несколько менее осмотрительными, чем тексты, которые я обычно отправлял; дразнящими, кокетливыми или косноязычными:

Мои лодыжки могут касаться моих ушей.

Мне всегда хотелось перегнуться через спинку дивана.

Ты когда-нибудь делали это на публике?

Я люблю доставку с черного хода.

Так что они приходили, не постоянно, не как от преследователей, но достаточно часто, чтобы она и её роскошная задница не выходили у меня из головы. Во вторник она спросила, можем ли мы поужинать поздно вечером в среду, одни, наедине, что подразумевало "тайно". Я согласился, и вот как получилось, что я разговаривал с Крисом по телефону, глядя на Кайлу Кларк через стол в самом тусклом углу "Страстной Дарлин".

— Эй, притормози, Крис, — мягко сказал я, наблюдая, как Кайла смотрит на меня.

— Я сделал это! — сказал Крис, сделав огромный вдох. Он подождал, возможно, ожидая ответа, но я знал, о чем он говорит. Я ничего не сказал, и он продолжил. — Я ждал её в спальне, и когда она вошла, я схватил её. Она сопротивлялась, как дикая кошка. Я схватил её за запястья и заставил её лечь на кровать. Я связал её мамиными шарфами, не так, как ты, но достаточно, чтобы она не выцарапала мне глаза. Потом я надел ей на голову полукапюшон и завязал его, чтобы она могла дышать, но не видеть. Потом я выебал её. Боже, она кончала, кончала и кончала. Я отодрал её в жопу, и она кричала, пока я не кончил в неё. Я отпустил её и оставил лежать лицом вниз на кровати. — Крис остановился, но я знал, что у него на уме что-то ещё.

Кайла наблюдала за мной. Её каштановые волосы в свете мерцающих свечей стали бронзовыми, опаленными огнем. Её глаза были темными, почти хищными. Она потягивала свой коктейль.

— Сонни, мне понравилось. Черт, мне понравилось! Я никогда в жизни так сильно не кончал. Я кончил в неё дважды за двадцать минут. Клянусь, она оргазмировала все это время. В тот момент, когда я "вошел" в неё, после того, как связал, она содрогалась, хрюкала и что-то бормотала по-китайски. Я заставил её сосать мой хуй после того, как он был в ней, она сосала у меня так усердно, что я взял её снова с той же реакцией. Я продержался дольше. Я думаю, она кончала снова и снова, пока я ебал её. Это немного напугало меня. Но мне понравилось, Сонни! — Голос Криса звучал так, словно он умолял о чем-то.

Кайла облизала губы, затем провела языком по ободку бокала с мартини, наблюдая за мной сквозь длинные ресницы. Она приложила немало усилий, чтобы выглядеть соблазнительной, и ей это удалось. Как раз перед тем, как зазвонил мой телефон, она сказала мне, что сделала то, что я предложил. А именно, она спросила Лэндона, где я был последнее время, и он сказал ей, что я ухаживал за женщиной постарше себя. — Затем он добавил: — На это нужно время, и все получится, немного энергии, поверь мне, я-то знаю. — Она сказала, что тогда он улыбнулся, как будто грезил наяву, а потом эта тема из их разговоров ушла, но не для Кайлы. Она вся дрожала от нервов, когда я сел напротив неё в кабинке в ресторане. Она была дерганой, возможно, как и подобает тем, кого шарахнуло молнией, хотя я, к счастью, не знаком с такими людьми — должно быть, ужасно пройти через такой опыт. Она рассказала мне о комментарии Лэндона и ждала моей реакции. Её зеленые от природы глаза стали ещё зеленее. В тишине мой телефон показался слишком громким, когда зазвонил, но я с облегчением ответил на звонок. Я смотрел на неё, пока Крис орал мне в трубку. Естественно, он хотел рассказать кому-нибудь о своем последнем завоевании, о том, как подарить женщине её личную фантазию и добиться успеха, но он звучал... странно. Я ждал, прислушиваясь, пытаясь понять, что с ним происходит.

— Мне понравилось, мне понравилось насиловать её, Сонни! — наконец заговорил Крис.

И тогда я понял: — Крис, это не изнасилование, это сексуальная игра. Держи эти два понятия раздельно. Изнасилование — это сила и власть, а не секс. Многие насильники не могут даже поднять свой хуй, и поэтому они причиняют боль своим жертвам. Они вымещают гнев на собственном бессилии, обвиняя женщину. Другие получают удовольствие от страха, ужаса жертвы. Это так далеко от того, кто ты есть, что я не могу поверить, что ты даже думаешь об этом в таком ключе. — Я смотрел в глаза Кайлы. — Она сама попросила об этом, и это значит, что она сказала мне, что это то, что она хочет, чтобы ты... мы сделали. Она боролась, потому что чувство подчинения возбуждает её; ощущение беспомощности, того, что её берут насильно, без согласия или взаимодействия, заставляло её кричать от оргазма. — Кайла теперь внимательно слушала, пытаясь уловить мои слова, но я не мог сказать, слышит ли она их или понимает то, что я говорю; я говорил очень тихо. — Она кончила, потому что ты исполнил её фантазию, и немногие женщины могут испытать такое. Крис, возвращайся. Если ты думаешь, что сможешь "завести" её снова, прокрадись в её дом и сделай это снова, прямо сейчас. Возьми её снова.

— А как же мама? Она узнает, что я куда-то ходил.

Я улыбнулся. Кайла подумала, что я реагирую на её язык на бокале с мартини, и её глаза заблестели. Она облизала губы, затем приложила их к ободку бокала и сделала глоток, превратив это движение в чувственный поцелуй. Она закрыла глаза.

— Скажи Лоре... скажи своей маме, что ты собираешься выебать соседку. Я представляю, что она захочет посмотреть, но ляжет спать и будет мастурбировать, зная, что ты в соседнем доме ебёшь Энни. Если она будет умолять тебя, ты должен ей отказать. Она хочет этого, но отказ до последнего момента доставит ей наибольшее удовольствие. Иди и оттрахай Энни ещё раз, Крис. Освободись от наваждения. — Я подождал.

— Снова? Я не уверен, что смогу.

— Тогда завтра. Но лучше всего сегодня. Она не будет ожидать другого визита так скоро. Давай держать её в напряге. Может, поспишь немного, проснешься около двух и проскользни к ней. Ты взял ключи от двери?

— Они лежали на столе, с надписью "запасные". Я не мог их пропустить. Черт, Сонни, там было пять копий! — прохрипел Крис. — Черт, Сонни! Она хочет нас всех! — Он сделал ещё один огромный вдох. — Ладно. Хорошо. Хорошо. У меня опять стоит! Пойду выебу её сейчас. — Он повесил трубку.

И это тихий Крис! Кто бы мог подумать?

Я убрал телефон.

— Извините, миссис Кларк, — сказал я, намеренно используя её официальное имя. — Ты что-то хотела сказать? — спросил я без обиняков.

— Лэндон сказал, что ты уламываешь пожилую женщину.

— Зрелую, — поправил я, улыбаясь. — Ревнуешь? — спросил я.

Кайла выглядела потрясенной. Затем её взгляд смягчился. — И кто это?

— Ты, конечно. Думаешь, я бы сказала Лэндону, что ебу его мать в жопу, когда захочу? Ты уже поела или мы пойдем куда-нибудь в более уединенное место?

Мне было немного не по себе. Тихий ужин в романтическом ресторане не вписывался в нашу "герметичную" философию. Но потом я задумался: а что, если так? Может быть, есть женщина, которая думает, что "герметичность" — это романтическая интерлюдия; нет, вряд ли. Но некоторые хотели этого так же, как Энни Кингстон, мечтая о том, как мы все ворвемся в её дом и захватим её врасплох по одному. Так она может воплотить в жизнь фантазию об изнасиловании, засевшую в её мозгу после какого-то события в её сексуальном прошлом или, может быть, это просто фантазии. Однако наши милфы определенно напрашивались на это. Я посмотрел на Кайлу, гадая, понравятся ли ей хуи в каждой её дырочке.

Кайла уставилась на меня. — Но он сказал: "Доверься мне, я-то знаю", что это значит?

О-о, подумал я. Осторожный, предусмотрительный Лэндон оступился. Но опять же, может быть и нет? Что если он хотел намекнуть, что он занимается своей собственной милфой? Я ухмыльнулся. Этот ублюдок мог специально поставить меня в такое положение, чтобы поиздеваться надо мной; это было очень похоже на него. — Ты спрашиваешь меня, есть ли у Лэндона роман? — ответил я.

Кайла колебалась, размышляя, хочет ли она знать, догадался я. Наконец, виновато посмотрев на свою салфетку, скрученную в руках, она кивнула.

— Он твой сын, ты должна спросить его об этом. Но я скажу, что в последнее время он был несколько скрытным. Таинственным. Я никогда не думал об этом до сих пор. — Литературно, не так ли? Маленькая белая или голубая ложь, чтобы сделать вещи более интересными? Я пожал плечами. Снова за свое, Лэндон. — Я могу спросить его, надавить, если ты хочешь?

Кайла покачала головой, отводя глаза. Она подняла на меня глаза и сказала: — Я голодна. Я думала, мы могли бы поесть и поговорить.

— О чем? — Теперь я действительно нервничал.

— О нас, — мягко сказала миссис Кларк. — Я хочу, чтобы мы сделали что-то. .. нормальное? Это то самое слово?

— Нормальное? — Я ждал, что она услышит мой разговор с Крисом и спросит об этом, но она казалась озабоченной или отвлеченной своей собственной маленькой внутренней драмой, драмой, из-за которой мы сидели в "Страстной Дарлин" в ожидании официанта. Так что, возможно, она не слышала или, лучше сказать, не обращала ни на что внимания.

Кайла закрыла глаза, и тот настрой, который она носила в себе, как вуаль, казалось, сполз, как плохо сидящая маска. Она снова открыла глаза, и натянутая личина обворожительной женщины, которую она использовала с тех пор, как я сел за стол, отступила.

— Ну, не совсем нормальное, но, прости, Сонни. Просто, я, ты... о черт! — Она прикусила губу. — Мне кажется, я стала одержима тобой. Я хочу тебя, Сонни. Я думаю, я бы трахнулась с тобой, как бы ты ни хотел, где бы ты ни хотел, куда бы ты ни хотел. Разве это неправильно? Я думаю о тебе все время. Я ждала и ждала, когда ты снова позвонишь, от предвкушения у меня болела грудь. Я ложилась в постель мокрой, думая о том, что ты со мной сделал. — Её слова выплескивались наружу. — Я знаю, что это нехорошо. Я думала, что переживу это, но не могу. Я хочу тебя так сильно, что почти пригласила тебя в гостиничный номер, чтобы... — она огляделась вокруг. —. .. чтобы ты выебал меня, взял меня, отымел меня, как раньше. Нет. — Она сильно тряхнула головой. — Я хочу, чтобы ты имел меня так, как ты хочешь. Я поняла это. Быть, быть. .. — она подняла на меня глаза, страх в её зеленых глазах. — Быть твоей, это возбуждает меня. Мне нравится, когда мной владеют вот так. Но я знаю, что я тебе не принадлежу. Я думала, что ты даже не захочешь меня, пока ты не позвонил и не сказал мне, не сказал то, что сказал о моей... сказал то, что сказал.

Она остановилась. Бормотание закончилось, и она сидела, уставившись на свою скрученную салфетку, плотно зажатую между двумя руками.

— Но я подумала, после того, как ты позвонил. Я могла бы сделать с тобой что-нибудь, что-нибудь нормальное, а ты мог бы делать со мной все, что захочешь после этого. Я подумала, что, возможно, я могла бы пригласить тебя в оперу в пятницу вечером. Это было бы похоже на обычное свидание, и тебе бы это не понравилось. Я бы увидела, как ты молод, какие мы разные, как неправильно нам быть вместе, делать то, что мы делали. Я бы поняла, какая это была ошибка, и чары были бы разрушены. Тогда ты мог бы выебать меня, и я бы понял, что ты всего лишь секс-игрушка. Ведь ты и есть секс-игрушка, верно? — Кайла подняла глаза от стола.

При свете свечи её лицо словно двигалось, меняя тени и свет на худых щеках и высоких скулах. Но, боже, она была красива, до боли красива в той зрелой, знающей манере, которая обычно пугает до смерти таких неопытных мальчишек, как я. Но я не чувствовал страха, я чувствовал вихрь восторга, который перерос в цепкий страх, что "Список милф" меняется на что-то совершенно неожиданное. Я этого не допущу.

Я гаркнул. — Это Вы — секс-игрушка, миссис Кларк. Но я хочу подарить тебе лучший сексуальный опыт в твоей жизни.

Глаза Кайлы расширились. — Но это нехорошо, что я так, так, так одержима, верно?

— Почему бы нам не назвать это предвкушением. Когда в последний раз ты смотрела на мужчину и думала, что он подарит тебе твою сексуальную фантазию? — сказал я с ухмылкой. — Что ты придумала для нашего свидания?

Кайла протянула мне через стол конверт, пропустив мимо ушей более интересный первый вопрос. На конверте было вытиснено "Травиата".

— Я попросила лучшие места. Ты можешь заехать за мной в шесть. Мы слегка поужинаем, а потом пойдем в оперу. У тебя есть смокинг?

— Смокинг? Ты с ума сошла?

Я не мог сдержать себя. Я почувствовал себя преследуемым и пойманным в ловушку. Я не хотел отталкивать её, Лэндон был бы в ярости. Ну, я думаю, все были бы в ярости. Я сделал глубокий вдох.

Лицо Кайлы закрылось. Она начала тянуть конверт обратно.

Я почувствовала внезапный холод. Мне нужно было что-то делать, поэтому я положил на него руку и вытащил его из-под её пальцев.

— Я никогда раньше не носил смокинг. Я ничего о них не знаю. — Ложь. Я надевал тугой фрак и выглядел в нем, мягко говоря, щеголевато. — Сколько он стоит?

Кайла натянуто улыбнулась.

— Я знаю отличное место, где их можно взять напрокат. Ты можешь пойти и снять мерки завтра. Я все оплачу, и он будет готов к полудню в пятницу.

— И куда я должен буду пойти, чтобы переодеться в него? Неужели ты думаешь, что я выйду из дома в смокинге, не вызвав шума дома?

Мои возражения вырывались наружу. Лучше бы мне было заткнуться и слушать. Но я чувствовал панику. Все шло в совершенно неожиданном направлении.

— Ты действительно хочешь быть со мной на людях, где люди могут тебя узнать?

Теперь Кайла безотчетно улыбнулась.

— О да, видишь ли, это мероприятие известно как "Вечер Пум в Опере". О, формально оно так не называется. Оно называется "Молодежная ночь в опере", и билеты зарезервированы для "молодого поколения". Мы, покровители оперы, должны привести в оперу кого-то вдвое моложе нас, — она хихикнула, — или младше, что-то вроде "возьми своего ребенка на работу". Большинство приводят детей, сыновей, дочерей и тому подобное, но хорошо известно, что многие мужчины и некоторые женщины приходят со случайными знакомыми, проститутками, эскортом, жиголо и, чаще всего, c любовницами или, для женщин — бойфрендами. Совершенно респектабельные люди расхаживают по высшему обществу с проститутками или со своей застенчивой "племянницей" или мальчиком-чистильщиком бассейнов. После этого устраивается вечеринка, спонсируемая Обществом оЗабоченных Женщин, — хихикнула Кайла. — Ну, не совсем. Обществом Знаменитых Женщин, вообще-то, группой, которая спонсирует мероприятия по всему городу. Я являюсь её членом. Думаю, твоя мама — тоже. Вечеринки устраивают Ги Д'Арно и его жена Вивьен. Это просто светская тусовка для тех, кто хочет заняться сексом тайком от всех. Странное занятие, но скромное, и часто пары расходятся, ну, ты понимаешь. Думай об этом, как о друидических фестивалях, когда каждый может отдаться своей низменной натуре.

Кайла звучала так возбужденно. У меня появилась идея, и я тоже заволновался. Идеи были хороши, и до сих пор они не приводили меня к ошибкам. Не трахайся сразу после победы, гласит поговорка из Даремского Быка. Я положил билеты в карман.

— Где наши места? — спросил я, будущий сюжет формировался с удивительной легкостью, элегантный "следующий шаг" в Дележке Списком милф.

— Я не знаю. Я не смотрела. Я попросила лучшие оставшиеся.

Мы ели, болтали, я флиртовал и говорил ей непристойности, но у нас не было никаких реальных планов, кроме будущего свидания в опере. Мы также не прикасались друг к другу, что, казалось, возбуждало меня и, я полагаю, её тоже. Перед самым уходом я сказал ей, чтобы она надела что-нибудь привлекательное и без трусиков, я буду ебать её в темноте. Она лишь улыбнулась, и мы расстались, вежливо обнявшись и обменявшись воздушными поцелуями. Что за чертовски странная встреча, э-э, как хотите, так и называйте!

***

Я сразу же отправился домой к матери. Постучал в её дверь и просунул голову в её комнату.

Мама лежала в постели и читала. Она потянула бретельку своей ночнушки вниз по склону полной груди и посмотрела на меня.

— Нет, мама, я пришел не за этим. Кайла Кларк ведет меня в оперу "Лэй Траттория" или что-то в этом роде.

Мама рассмеялась.

— Ла Травиата, дорогой мой. Это о проститутке, я так думаю. — Она вернула бретельку на место.

Я подошел к кровати и достал из кармана конверт с билетами.

— Я хочу, чтобы ты взяла эти билеты и обменяла их на билеты для четырех человек. Я попрошу одного из парней взять тебя... в оперу, я имею в виду. У вас будут места рядом с нами, что будет достаточно неудобно.

— Ты имеешь в виду Вечер Пум в Опере? — Моя мама улыбнулась. — Я всегда хотела пойти на него. Кого ты позовешь пойти со мной? — Её глаза сверкнули

— Я дам тебе знать. Просто будь готова около шести в пятницу, до того, как девочки вернутся домой. Отведи его в какое-нибудь хорошее место, покорми, а потом отправляйтесь в оперу, и мы увидимся там.

Из своей комнате я позвонил Лэндону. Я сказал ему, что моя мама хочет пойти на Вечер Пум в Оперу, и спросил, пойдет ли он с ней. Он заколебался.

— И да, ты можешь поиметь её, если представится такая возможность, — сказал я. — Она очень хочет пойти туда, но у неё никогда не хватало смелости. Ты был бы идеален. У тебя наверняка есть смокинг.

— Да, у меня есть смокинг. Мама часто брала меня с собой, но я не ходил туда уже несколько лет. Это может быть весело.

— Я скажу маме, чтобы она была без трусиков, — сказала я.

Лэндон захихикал: — Погоди-ка, мама любит ходить на такие мероприятия... — Тут он остановился.

Я даже "слышал", о чём он думает, но захотел сказать это вслух. — Интересно, кого она берет туда с тех пор, как ты перестал ходить с ней? — спросила я.

Лэндон хрюкнул: — Никого, — сказал он и повесил трубку.

Я засомневался в его отрицании очевидного. И улыбнулся. Удивлять людей может быть таким веселым занятием.

***

На следующий день я посвятил маму в детали. Она достала нам сразу четыре билета. Позже Крис позвонил и сказал, что снова отымел Энни. Он сказал, что она не произнесла ни слова, но дала ему все, что он хотел. Он спросил, может ли он туда вернуться, но я сказал ему подождать немного. Заставить её тосковать по нему.

— Я жажду этого, почему я должен ждать? — упорствовал Крис.

— Скоро будет еще лучше. Ты должен быть готов.

— О, — сказал он. — О! Кто следующий?

— Я думаю, миссис Ханивелл готова стать "герметичной".

Я знал, что он проболтается ребятам. Я разговаривал с ней в начале недели и выяснил, что в эти выходные её не будет в городе. Нам придется подождать. Я хотел, чтобы она была следующей, закупоренной и кричащей от оргазма. Я усмехнулся. Тем временем нужно было подготовить ещё две "площадки", то есть, чтобы их смонтировали их сыновья.

***

Пятница казалась очень далекой, но она наступила бурно: смокинг, затем ужин, и, наконец, мы с Кайлой уже поднимаемся по парадной лестнице к входу в оперный театр, больше похожий на концертный зал, но он использовался в городе и так, и так. Мы сидели рядом с двумя пустыми креслами, когда погас свет. Они пришли с другой стороны от места, где сидела Кайла, и поскольку они зашли через другой проход, их появление было легко не заметить. Однако моя мама, сидевшая рядом со мной, наклонилась ко мне и прошептала: — Ты очень непослушный мальчик!

Они были рядом со мной, поэтому Кайла не заметила Лэндона и Сиси Дункан, пока не зажегся свет после второго акта. Она схватила меня за руку и наклонилась ближе.

— Посмотри, кто сидит рядом с тобой! — прошептала она. — Что здесь делает твоя мать?

Я оглядел их. Они шаркали ногами и не смотрели на нас.

— Ты видишь, с кем она? — прошипел я в ответ.

Кайла проскользнула взглядом мимо меня и чуть не задохнулась. — Боже мой, это же Лэндон!

Её хватка на моей руке стала болезненной.

— Кайла? Это ты? Боже мой, Кайла, если бы я знала, что у тебя та же идея, что и у меня, мы могли бы приехать в одной машине! — воскликнула моя мама, наклоняясь ко мне, вжимаясь своей полной грудью в мою руку и открывая мне прекрасный вид между грудей. Я провел рукой по низу её сисек, когда они прижались ко мне.

— А, привет, Сиси. — Кайла посмотрела мимо протянутой руки моей матери на шокированное лицо своего сына.

Лэндон взглянул на меня, и я ощутил восторг. Наконец-то я его поймал, после всех этих лет, будучи всегда ведомым. Он, наконец-то, был потрясен чем-то, что сделал я!

— Привет, Лэндон. Мама попросила меня уйти, и я сказал, что у меня свидание. Я и понятия не имел...

— Надеюсь, ты не возражаешь, — сказал он, очень серьезно.

Я обхватил Кайлу рукой и притянул её к себе, или более полно к себе.

— Я надеюсь, и ТЫ не возражаешь, — ответил я. Затем я ухмыльнулся своей самой злобной ухмылкой, которую видела мама, но не видела Кайла. На лице Лэндона что-то промелькнуло, намек на понимание сквозь облако изумленного, возбужденного замешательства. Его рука лежала на ноге моей матери, на внутренней стороне её бедра, под белой тканью, намного выше колена. Он медленно поднимал её выше, пока она не развела ноги, чтобы дать ему доступ. Я подумал, не отказалась ли она одевать трусики, как я и предполагал. По крайней мере, её ноги были голыми.

— Давайте выпьем, — сказала моя мать напряженным, но чистым голосом. Лэндон убрал руку, и я оглянулся, чтобы посмотреть, не смотрит ли Кайла. Так и есть.

Мама продолжила.

— Я знаю, что вы, мальчики, ещё недостаточно взрослые, но на этом званом вечере часто отменяется лимит на выпивку. Никто не собирается принимать жалобы на пьянство несовершеннолетних, ведь здесь мэр, несколько членов городской комиссии, начальник полиции и все такое. — Она сжала мою ногу. — Это меньшее из того, что кого-либо обеспокоит!

***

Она была права больше, чем думала. Мы с Лэндоном пошли в толпу вокруг бара "Шампейн" за выпивкой для наших "девушек" и, выйдя из неё, столкнулись лицом к лицу с Дарлин Эмерсон. Дарлин была на два года моложе нас, ей точно около восемнадцати. Но, конечно, она не настолько взрослая, чтобы пить. Мужчина, за руку которого она держалась, был явно слишком стар для неё. У него были стальные седые волосы и, да, монокль! Я чуть не уставился на него.

Дарлин улыбнулась и сделала реверанс, отпустив руку мужчины.

— Джентльмены, я так рада видеть вас сегодня вечером. Позвольте представить вам Готфрида фон Штрумберга, он из Германии, приехал в наш прекрасный город. Готфрид, дорогой, не мог бы ты принести нам обоим по бокалу шипучки. — Когда мужчина посмотрел на неё, Дарлин мило улыбнулась: — Шампанского, дорогой, шампанского. — Мужчина удалился в толпу, а она взяла нас обоих под руки. Её лицо было красным. — Что вы двое здесь делаете?

Мы с Лэндоном посмотрели друг на друга.

— Мы пришли с нашими матерями.

Дарлин выглядела убитой. Она была едва узнаваема. Её мать была известной затворницей, богатой, если верить слухам, но подавляющей и доминирующей из-за серо-черного занавеса, своего рода местная версия доброй королевы Виктории. Её дети были вежливыми, такими же подавленными и застенчивыми, но совершенно гениальными. Каждый из пяти детей Эбигейл Эмерсон добился академических успехов и большой известности в различных областях, на которые я не обращал внимания. Дарлин была самой младшей. Обычно она носила свои прекрасные каштановые волосы прямыми, но сегодня она была одета как Маленькая Бо Пип (маленькая девочка, на время потерявшая своих поросят – персонаж английского стихотворения/песенки – прим.пер.) — по-настоящему! Как в первый день в школе она надела чепчик. Несмотря на все старания, и что бы она ни надела, её грудь излучала такой сексуальный призыв, который никакая маскировка не могла опровергнуть. Однако перед нами стояла девушка, которая, казалось, слишком старалась выглядеть старше своих 18 лет. Она была ниже меня на четыре дюйма, но плотного телосложения, с большими бедрами, но приятной узкой талией. У неё были каштановые волосы, большая грудь и объемные, но стройные ноги. Но больше всего в ней поражала её белая, идеальная, полупрозрачная кожа и нежно-розовые, полные чувственности губы. Она была причесана грубовато и накрашена тенями для век и подводкой, но её манеры принадлежали светской женщине, хорошо обученной эротическим искусствам. Ни Лэндон, ни я никогда не задумывались о том, что Дарлин Эмерсон знает, что такое эротическое искусство, но вскоре мы узнали, что сильно ошибались на этот счет. До этого момента она отрицала свою чувственность во всем.

Теперь, однако, попытки отрицания своей сексуальности полностью отсутствовали. На ней было короткое облегающее черное платье, туфли на высоких каблуках и черные чулки с вытканной на них сценой. Я мог различить лошадь и коляску вдоль плоской стороны её сладострастного бедра, которое короткое черное платье совсем не прикрывало. Её пухлые губы были такого ярко красного цвета, что ими можно было наэлектризовать. Грудь была практически обнажена и виднелась сквозь марлевую черную ткань, совершенно голая, без лифчика. Я ясно видел её огромные ореолы сквозь темную пелену и не мог удержаться: я буквально уставился на её сочные сиськи. Юбка не скрывала темноту лобка и не приглушала свет, сияющий между её ног сзади. Её тело было полностью очерчено, подчеркнуто и готово к тому, чтобы его трахнули. Ничто в ней не игнорировало эту возможность и даже не пыталось намекнуть на то, что она намеревается сделать что-то иное, кроме как провести наполненный страстью момент, лежа на своей красивой спине с раздвинутыми ногами и поднятыми в воздух ступнями... для мужчины за моноклем.

— Пойдемте со мной! — Дарлин схватила нас за руки и потянула прочь от толпы в небольшую галерею, где были выставлены маленькие обнаженные статуи, освещенные со спины на пьедесталах, покрытых рубиновым или лесным красным бархатом. — Вы никому не должны говорить, что видели меня здесь. Я отсосу вам обоим, если вы пообещаете не рассказывать!

Я взглянул на Лэндона, и мы вместе кивнули. Предложение было настолько неожиданным и настолько несвойственным для этой девушки, которую мы считали подавленной и невинной, предназначенной для интеллектуального, но бесполого величия, несмотря на её эротическую привлекательность, что ни у кого из нас не хватило ума противостоять стечению обстоятельств, по которым она, казалось, плыла с чувственной легкостью и уверенностью.

Дарлин встала на колени, расстегнула брюки Лэндона и вытащила его набухающий хуй из ширинки. Обтягивающая юбка задралась, открывая бледные ягодицы и их глубокие, полные складки. Она обхватила хуй Лэндона ртом, сразу же глубоко вобрав его в себя. Очевидно, это девушка давно не была невинным ребенком. Лэндон застонал. Он посмотрел на меня и махнул рукой. Он всё ещё держал два бокала шампанского в дрожащих руках. Он отпил из одого и посмотрел на меня. Я ушел с принесенным шампанским.

Я отнес два бокала нашим женщинам, которые стояли во взаимном молчании у балкона. Отпросился в туалет, где Лэндон, "предположительно", опередил меня, и пробрался сквозь ропщущую толпу.

Вернувшись в галерею, я обнаружил, что хуй Лэндона уже введен в тело Дарлин. Она наклонилась, держась за колонну, её лицо было повернуто к маленькой бронзовой фигурке обнаженной Евы. Миниатюрная женщина, порождение всех грехов, смотрела в глаза змею, когда вкушала плод с дерева познания Добра и Зла. Черное платье Дарлин, которое и так ничего не скрывало, сбилось вокруг талии, а Лэндон держал её за бедра и сильно долбился в её пиздёнку сзади. Дарлин хрюкала и стонала. Она посмотрела на меня и вздрогнула в момент кульминации, кусая губы и тихо вскрикивая в приглушенной тишине.

Лэндон застонал, вошел в неё полностью и кончил вместе с ней. После паузы он вытащил свой хуй из её пизды и вытер его о внутреннюю поверхность бедра. От них пахло сексом, удовлетворяющим, насыщающим сексом. Она оглянулась на Лэндона.

— Ты обещал. Он ведь не расскажет обо мне! — Затем она посмотрела на меня и улыбнулась. — Прелюдия! — сказала она ярко и выпрямилась, разглаживая свою черную юбку.

Лэндон кивнул, занятый тем, что заправлял свой обмякший хуй обратно в брюки. Дарлин поправила платье, повернулась и, наклонившись к нему, поцеловала его в губы. На его губах остался отчетливый отпечаток красной помады. Она открыла сумочку, достала носовой платок и вытерла его губы, пока они не очистились от следов её поцелуя. Она ушла, не оставив и следа от той подавленной ботанки, что было её репутацией в школе. Её бедра блестели от жидкости любви, вытекающей из её пизды.

Лэндон быстро объяснил, что только что произошло. Она была восемнадцатилетней старшеклассницей и, очевидно, подсела на крючок. Её отец потерял их деньги на рынке, и ей пришлось заниматься проституцией, чтобы восполнить потерю средств на колледж. По-моему, это звучало не очень убедительно, и где она нашла время, чтобы объяснить ему все это с полным ртом хуя, но Лэндон, казалось, охотно поверил в это, и поскольку он получил от неё секс за нас обоих, я был готов оставить все как есть. В конце концов, я ебал его мать — можно сказать, что это уравновешивалось тем, что его хуй был внутри моей матери, но почему-то это не казалось эквивалентным, даже мне. Тем не менее, он поклялся мне молчать, и мы пошли на встречу с нашими матерями. Что-то в его манере поведения показалось мне любопытным, но я оставил это без внимания. У нас была другая "рыбка для жарки", или, в зависимости от ситуации, другие женщины, которых нужно было отжарить. Список милф был не о равенстве, Бог не создает людей равными, Брент был тому доказательством. Я усмехнулся и последовал за Лэндоном из галереи.