Молоденькая христианка шла по октябрьскому тротуару города N. Свинцовое небо давило на серые безликие дома, натыканные ровными до безумия рядами. «Натыканными», потому что ей так виделось. Она не любила ни город, где ей пришлось жить и учиться, ни общество, которое было хуже чем она, хуже и гнилее по своей сути, но внешне казалось таким формальным и чинным. Она противилась этому и видела в каждом моралисте лжеца и предателя. Храня свою веру лишь для себя, девушка отстранилась от социума окончательно, но ей неплохо жилось и в гордом одиночестве.

Она остановилась на середине наводнённого людьми тротуара.

– Забыла… – произнесла она.

Да, она не могла вспомнить, куда шла, и мысли опять отвлекли от насущных дел. Тяжело вздохнув, она, не торопясь, пошла вперед, виляя округлыми формами.

Октябрьское небо над Верой тем временем разразилось обильным дождём, если не сказать «ливнем». Мягкие длинные волосы Веры быстро намокли, и она двинулась домой.

– Хм… вот же угораздило – звучно отчеканила она.

В последнее время она часто разговаривала сама с собой, наверное, от одиночества, а, может, просто от переполнявших её мыслей. В комнате её слушали шторы и любимая виолончель, а на людях наушники избавляли от городского гула, позволяя произносить мысль неслышно для себя, чтобы чётче обозначить её в недрах сознания.

Спустя пару часов перед насквозь промокшей Верой возникла родная тяжёлая увесистая дверь однушки. Щёлк! И дверь со скрипом отворилась. На Веру пахнуло одиночеством и спёртыми стенами. Она сразу же скинула кеды, куртку. Управилась с пуговицей на джинсах. Вжжик – расстёгнута молния, через секунду джинсы уже лежат смятые на полу, а Вера, покачивая мясистым задом отправилась к своей лежанке. Она так бы и легла и уснула, если бы не случайно брошенный взгляд на стоящую подле чёрных штор виолончель. Вера разделась догола и мягко опустилась на прикроватную тумбочку, служившую ей и стулом. Музыка более чем сильно возбуждала молоденькую христианку, именно поэтому она до сих пор так долго и упорно занималась.

И вот смычок уже у девушки в руке… Секунда, и по комнате распространился такой нежный и прелестный звук. Инструмент запел в руках обнажённой виолончелистки. Вера почувствовала, как в заветном месте становится влажно и тепло. Тяжело вздохнув, она продолжала играть. Музыка насквозь пропитала её. Да… это был оргазм, вслед за ним звук оборвался и эхом разошёлся по уголкам сознания девушки. Без сил Вера отставила дорогую друженьку на место к чёрным шторам и рухнула на кровать.

– Ооох… – у Веры вышел вздох облегчения.

Она давно перестала высыпаться, и, оттого каждая секунда, проведённая в лежачем положении, доставляла ей невообразимое удовольствие. Девушка томно прикрыла глаза. И вот Вера уже не у себя в комнате, а на каменистом северном острове. Вокруг раскинулся древний сосновый бор. Ни души – лишь хладный ветер, и шум чёрных ледяных вод. Вера оглянулась и заорала во всё горло:

– Воля!

Ответило ей только свежее дуновение. Напряжённо дыша, она смотрела в сторону темнеющего леса. Звучный раскатистый голос отчеканил:

– Шагай!

Вера знала, куда нужно «шагать». Девушка двинулась навстречу вековым древам. Густеющей крышей прикрыл её лес от ветра и свинцового низкого неба. Было на удивление тихо. Так тихо, что воздух словно гудел в ушах девушки. Спустя минуту в зарослях спящая могла разглядеть какое – то убогое жилище, выделявшееся из окружающего пейзажа лишь ещё большей чернотою.

– Шагай! – повторил голос.

Такое снилось ей впервые, и страх пробирал девушку вполне реально. Но очнуться от кошмара она никак не могла. Да и был ли этот сон кошмарнее её одиночества?

На пороге сырой северной старинной избы её встретил вполне современного вида парень лет двадцати, статный, с острыми, вызывающими чертами лица. На нем были обычные джинсы и белая одноцветная футболка. Он подошёл к двери тяжелыми, четкими шагами, каждый из которых ударом молота отдавался в голове гостьи.

– Здравствуй – произнес он.

Во сне Вера была не в силах как – либо внятно ответить. Все смешалось и расплылось, утратив границы. И перед глазами девушки возникла черная бездна. Вдруг! Красные демонические глаза открылись перед ней, и в следующую же секунду она ощутила яростную фрикцию.

– Аррр… – вырвалось из темноты.

Веру охватил ужас, ну проснуться ей не удавалось. Что – то горячее, упругое и сильное она явственно чувствовала внизу живота.

— Дай мне свой страх! — рычал демон.

Теперь Вере предстала вся картина ее безумного кошмара. Джинсы его разорвались на щиколотках, ступни превратились в копыта, а покрасневшие лицо украшали дикие здоровые клыки. Его демонический член раз за разом пронзал Веру, отвоевывая сантиметры её недрах. Такой огромный и жаркий он разбирал христианку изнутри. И ей это нравилось, она поддала ему. Хоть во сне, она побудет собой, не прячась и не стесняясь. Кто из людей сможет доставить ей столько удовольствия? Пора покончить с одиночеством, хотя бы в этом сне!

— Ах… — тонко вырвалось у Веры.

А над ней уже рокотало рычание демона. С каждой фрикцией он становился для юной христианки всё ближе и роднее, а сон — ярче. Демон высунул из пасти длинный кровавый язык, и Вера почувствовала, как естественно и мягко он вошёл в ее уста. Она стала им. Вся она, оберегаемая матерью, была теперь в мечтах отдана этому чудовищу. Так хорошо Вере ещё не было даже наяву. Ее стан вился под чёртом змеёю, а влажные лепестки лотоса упруго обжимали эту бесовскую «грозу суккубов». Оргазм за оргазмом она переживала, сдавливая ногами раскаленную поясницу демона. Толчки стали ярче и горячее. Вся мокрая она не могла выбраться из – под своего нового нежданного партнёра. Впрочем, ей этого и не хотелось – она всецело отдалась ему и наслаждалась каждым моментом, каждой фрикцией, правоверная буквально сходила с ума, чувствуя приближение оргазма. И вот! Из глубин Веры вылетела упругая струя любви. Лицо демона расплылось в оскале.

– Ну, каково? – прорычал демон.

Вера уже окончательно перешла ту черту между сном и реальностью, что позволило ей с силой выкрикнуть:

– Давай! Отдери меня, всем назло отдери!

– Да уж, и откуда вы такие берётесь? А как же твоя вера? Как же все те молитвы, привитые тебе матерью?

Вера искренне рассмеялась, продолжая неистово двигать передком, помогая жаркому партнёру:

– Молитвы не спасают от одиночества, и вера… не спасает. Не останавливайся, прошу.

– Всегда люблю кончать в христианочек, хоть ты и не монахиня, но… всё равно в тебе что – то есть.

Вера опять захохотала. Чёрт ускорялся, и нижние влажные губки верующей изнемогали от наслаждения, раз за разом впуская запретный плод в глубины расточительной хозяйки.

– Хм, у демона должна быть нечеловеческая сила, м? – начала Вера, задыхаясь.

– Ну ещё бы, но, вообще – то, не такой уж я и демон, по вашим меркам, и, вообще, не называй меня так.

– Ой.. какие мы чувствительные.

Тут разговор был прерван мясистой струёй из раскалённого адского «ружья», что разразилось выстрелом прямо внутри Веры.

– Ох… ну и дела… – простонала девушка.

– Это лишь начало. Ну – ка давай чуть по – иному.

С этими словами новоявленный ухажёр из ада перевернул спящую на живот, и уже через несколько секунд Вера ощутила жжение в районе сфинктера.

– Ай.. что – то новенькое значит – пробормотала девушка.

Адский кавалер лишь молча медленно вошёл на задний двор партнёрши, мягко промяв колечко Веры своей пылающей елдой.

– Ммм, как жарко… – выдохнула Вера.

Она чувствовала демона внутри себя, да.. в этот момент трудно было сказать, кто из них был настоящим воплощением зла. Но сна слаще Вера ещё не видала.

– Кончай, кончай прямо в меня! – заорала она в животном экстазе.

И… Вера проснулась. Вся в поту. Сразу метнулась рукой на место битвы с «силами тьмы». Все было так же влажно и горячо как во сне. Только теперь Вера не спала. Это немного смутило её. Девушка перевернулась на бок, чтобы отдышаться. Сон был, действительно, не из обычных. После такого предстояло всё хорошенько переварить… нет.. забыть, однозначно забыть. Вера слегка прокашлялась и тяжело, обессилев, поплелась в душ…

7364   1    +7.7 [7]

Жёсткое, Сны, Молодые