Но тогда я еще не интересовалась интимными сторонами жизни, да и сверстники казались мне несамостоятельными мальчишками, не вызывавшими никаких чувств, кроме дружеских.

Тем временем, к моменту моего поступления в 7 – ой «А» класс, многое в жизни страны, и в моей в частности, изменилось: сначала умерла моя мама (она давно тяжело болела), а затем рухнул Советский Союз, и настало безумное время начала 90 – х. Отец получал жалкие гроши в школе, и мы вели образ жизни, граничащий с нищетой. Я просила его сменить работу на более денежную, но он отговаривался, что кроме философии больше ничего не знает и не умеет, и поэтому его никуда не возьмут, заняться же бизнесом, как его бывший сокурсник по факультету философии Георгий Ахмедович (я его называла дядя Жора), он принципиально не хотел: начинал философствовать, что недостойное это дело – гнаться за материальным благополучием, а надо довольствоваться имеющимся, хотя, как я думаю, это был просто страх. Я не могла довольствоваться такой позицией и отец, которого я еще и подспудно винила в том, что не смог уберечь мамочку, вызывал во мне все большее отвращение. Он вел себя очень важно, будто бы знал все – все на свете, но на самом деле не мог признаться сам себе даже в собственном страхе. И по мере того, как я все больше разочаровывалась в отце, мне все больше импонировал дядя Жора. Он был полной противоположностью отца, несмотря на то, что в свое время они вместе изучали философию. Причем противоположностью даже внешней: отец, худой, невысокого роста, в очках, резко контрастировал с огромным, немного полноватым дядей Жорой. Когда дядя Жора заходил к нам в гости он сразу подавлял отца своей бьющей через край энергией. В его манерах постоянно присутствовало что – то агрессивно – нахальное, сначала очень раздражавшее меня, но потом, внезапно, я стала испытывать к этому аморальному зверю какие – то совершенно новые для меня чувства.

К тому же дядя Жора, в отличие от отца, никого и ничего не боялся, еще во времена перестройки занялся бизнесом (если так можно назвать криминальную по своей сути деятельность, которой он зарабатывал деньги) и в начале 90 – х был уже очень состоятельным человеком. Он ездил на шикарных иномарках, жил в загородном коттедже, отдыхал на Средиземном море. Мой отец обо всем этом мог только мечтать и, как я думаю, именно поэтому он все больше и больше ненавидел дядю Жору, с пеной у рта доказывая, что Георгий Ахмедович – достойный презрения аморальный человек. Но чем больше он мне это доказывал, тем больше я презирала его самого. Видимо, схожие чувства испытывал к нему и дядя Жора, на время переставший заходить к нам в гости.

Переломным моментом в моей жизни стал вечер 24 марта, когда я еще училась в 7 – ом классе. Отец, незадолго до этого пристрастившийся к алкоголю, вновь пришел домой «навеселе», и все бы еще было хорошо, если бы неожиданно на своем джипе не подъехал дядя Жора. Как он объяснил, он хотел просто повидать старого приятеля, но отец встретил его совсем не дружелюбно: ударивший в голову алкоголь добавил храбрости и папа вдруг стал учить дядю Жору жить. Что страну грабить не хорошо, что деньги – это зло, и что разврат, в который погрузился дядя Жора, ни к чему хорошему не приведет. Поначалу его бывший товарищ на это все только ухмылялся и отшучивался, но тут на кухню, где происходило все это дело, зашла я.

Я была в своей обычной домашней одежде: розовеньких штанишках и легкой белой маечке на босу грудь. Дядя Жора посмотрел в мою сторону и замолк на полуслове. Было такое ощущение, будто он меня не узнал. Быстро окинув меня взглядом с головы до ног, он повторил это движение глаз снова – но уже значительно медленнее. Он словно раздевал меня взглядом, и я смущенно потупила глаза, с трудом выдавив из себя:

– Здравствуйте, дядя Жора.

На кухне повисла напряженная пауза, длившаяся несколько секунд, и тут дядя Жора задумчиво произнес:

– А кобылка то эта будет похлеще, чем была ее мать.

Отец вспыхнул, вскочил со стула, беззвучно открывая рот, а потом неистово закричал:

– Вон!!! Вон из моего дома, животное!!!

– Мало того, что он еще на мою жену заглядывался, царство ей небесное, так он теперь на мою дочь вздумал слюни пускать!!! – не унимался отец уже после того, как дядя Жора ушел.

Мне стало противно, и я ушла в свою комнату. Меня почему – то совсем не оскорбило, что дядя Жора назвала меня

9310   1 116   +8.8 [18]

Потеря девственности