Не успел я это прокричать, как от неожиданности подпрыгнул и чуть не полетел вниз. Тёплый шершавый язык прошёлся по моим ягодицам. Обернувшись, я обнаружил некое мохнатое четырёхлапое существо с виляющим хвостом и блестящими чёрными глазками-оливками. Я только-только успел прикрыть газетой свою колбасу, чем спас её от слюнявой пасти.

 — Извините! Ради бога, извините! — недавно переехавшая соседка лет тридцати пяти плюс-минус три тянула пса за поводок.

 — Дик выскочил, а я забыла закрыть дверь после грузчиков. Купила новый диван... — стала объяснять она, но вдруг замолчала и вперилась застывшим взглядом в то место, с которого я убрал газету, когда понял, что пёс под контролем. Полы её халата разъехались в стороны, так как она по-прежнему тянула пса в квартиру, крепко держа поводок в обеих руках. Под халатом обнаружились густые заросли волос и красные вишни сосков.

 — Я должна загладить свою вину... Этот пёс... — наконец речь вернулась к ней.

Она попыталась запахнуть халат, но боялась выпустить поводок из рук. Кажется, мы оба оказались голыми на лестнице. Чувство неловкости не проходило.

 — Вы не поможете передвинуть диван? Грузчики бросили его посреди комнаты, а он такой большой и тяжёлый...

Мне нужно было бежать домой, там меня ждали, но не в моих привычках было отказывать женщине, попавшей в затруднительную ситуацию.

Она втащила своего пса в прихожую, а оттуда в ванную и закрыла дверь.

 — Проходите. — Она показала рукой, в каком направлении нужно было двигаться. Когда я поравнялся с ней, она ухватила мою колбасу и я встал, как вкопанный.

 — Никогда ещё не видела ничего подобного, — начала она, нежно проводя ладошкой по вытягивающейся колбасе. Потом опустила руку ниже и в её тёплой ладошке оказались мои колокольчики. Она их нежно сжала, и они отозвались — прибывающая сперма забилась в стенки. Видимо, почувствовав эту вибрацию, она стала сжимать и отпускать, сжимать и отпускать. От такой игры моя колбаса распухала на глазах.

 — Зачем вы это? — только и успел пробормотать я. Она потянула меня в комнату. На самой середине стоял огромный диван. Пульс стучал в висках. Она села на край дивана и двумя руками стала снимать шкурку с моей колбасы. Обнажилась тёмно-лиловая головка, готовая, казалось, лопнуть.

 — Ого! Ничего себе! В жизни такого не видала!

Её язык змеёй высунулся изо рта и оплёл основание головки. Потом он стал щекотать уздечку и целовать головку в самый ротик. Через мгновение вся головка исчезла у неё во рту. Губы массажировали, язык порхал и гладил.

Полы халата разъехались в стороны. Я помог ему съехать с плеч, она выдернула из него руки, он соскользнул на диван. Я хотел рассмотреть её, но глаза затуманились. Её руки занялись моими ягодицами: погладили, нежно сжимая, потом правая рука стала мять левую ягодицу, а пальцы левой руки стали ласкать шоколадную долину. Она, как бы это помягче сказать, была у меня довольно заросшей. На секундочку оставив головку колбасы, она смочила безымянный палец, головка снова оказалась у неё во рту, а палец, нажав на шоколадный колодец, вошёл внутрь.

Боже мой, такого со мной ещё не было, хотя я был довольно опытный боец.

Но это потом я анализировал свои ощущения. А в тот момент я блаженствовал, ни о чём не думая. Все мозги стекли в колбасу, за счёт чего она приобрела угрожающие размеры, но мою визави это, кажется, не только не пугало, а, наоборот, приводило в раж.

Она вскочила и запрыгнула на диван. Села на спинку и развела ноги.

 — Ко мне, дружок!

Не удивляясь такому обращению, я исхитрился прогнуться, чтобы дотянуться губами до её джунглей. Чтобы мне помочь, она руками развела лепестки своей мохнатки в стороны, и я увидел цель. Губами припав к ней, я стал целовать и лизать. Когда ей окончательно похорошело, я стянул её за бёдра и уложил на спину.

 — Давай же, герой! Сделай даме приятное! — крикнула она, скрещивая ноги на моей пояснице.

Мохнатка так текла, что колбаса практически без особых усилий вошла меж лепестков. Но это было лишь начало. Когда я задвинул колбасу на три четверти, раздался крик:

 — Мать твою! Щас умру! — Её коготки впились в мою спину.

Разгорячённый, я двинул дальше.

 — Бля-я-я-я-я-я-я!!! — лишь успела она выкрикнуть и забилась как дичь в сетке охотника. Ей мохнатка обручем сжала колбасу, и я вынуждено замер внутри.

В это время я ощутил что-то необычно тёплое и влажное на своих ягодицах. И нечто шершавое загуляло по моей шоколадной долине. Я не мог обернуться, захваченный в плен мохнаткой и кольцом ног, но где-то в глубине сознания мелькнула догадка, что кто-то вырвался из ванной. Меня обдало холодом от одной мысли, что этот чёртов Дик добрался-таки до моей задницы.

Пока я пытался сообразить, что же делать, она начала подмахивать, ослабив железный обруч своей мохнатки. Видимо, привыкнув к размеру колбасы, она стала её ритмично пожирать, насаживаясь всё энергичнее и буквально подбрасывая меня. Мне оставалось лишь ухватить руками обе её груди и отвечать ей, двигаясь навстречу, чтобы не свалиться с дивана. В это время мне стало так хорошо, что я забыл про Дика.

 — У-у-у-х-х! О-о-о-х-х!! Айя-я-я-я-я-я-я!!! — заорала она и обмякла. Сперма, наконец-то, вырвалась из плена и довольной струёй спешила истечь в загадочные глубины.

Спину защипало, видимо, пот попал в бороздки, оставленные её модными заострёнными коготками.

Я опустился рядом с ней, благо, широкий диван позволял это. Она лежала с закрытыми глазами, на лице читалось неописуемое блаженство.

 — А ведь я ещё и не так могу, — подумалось мне. — Но ей об этом пока не скажу.

Следующая мысль заставила меня подскочить с роскошного дивана:

 — Где письмо и газета?! Где эта проклятая собака?!

В комнате собаки не было.

 — Может я обронил газету?

Оглядел пол: ничего.

Я наклонился под диван, там что-то серело и белело. Я встал раком, чтобы удобнее было дотянуться. Но Дик, видимо, только и ждал этого и неизвестно откуда налетел на меня. Я не успел распрямиться, как был прижат к полу и дивану одновременно. Собачка была довольно крупной. Единственное, что я мог сделать — надавить шеей и плечами на диван, который поехал вперёд. Дик наваливался сзади, я снова давил на диван. И он снова скользил по полу. Так продолжалось, пока диван не доехал до стены. В последний момент, как-то извернувшись, я сумел-таки выскочить из-под дивана.

Хотел пнуть собаку, но та сидела на безопасном расстоянии и держала в зубах газету, уставившись своими глазами-оливками на меня.

Не дожидаясь, пока хозяйка придёт в себя, я вихрем пронёсся в дверям, успев выхватить у собаки газету с письмом. Дверь, слава богу, закрыть за собой не забыл.

Продолжение следует