Быль

 — Интересно. Чем занимаются молодые бабы на досуге? — как-то спросил меня коллега по работе.

 — Кто чем. Мало ли у них своих интересов. Все зависит еще от их фантазии. Не зря же говорят, что правду о их личных делах знает только замочная скважина или видеокамера в спальне.

 — А у вас были по этой части личные проколы? — не унимался коллега, видимо, излишне сексуально озабоченный товарищ.

 — У меня? Гм... Да были, конечно. Кто из нас в молодости не наламывал дров? Не зря же говорят в народе: «Молодо — зелено».

 — Может быть поделитесь житейским опытом по этой части? — подошел еще один из любопытных, которого тоже почему-то заинтересовала именно эта тема. Я почесал в затылке, посмотрел на их любопытные лица, с нетерпением ожидающие от меня интересных откровений, и решил поведать им, для науки, одну небольшую историю, случившуюся со мной на заре моей

молодости.

Я начинал свою лейтенантскую службу в одном из отдаленных гарнизонов на Дальнем востоке. Помню, вызвал меня командир части и сказал:

 — А вам, лейтенант, несказанно повезло. Назначаю вас старшим патруля для патрулирования в гарнизоне в вечернее время. Инструктаж получите у дежурного по части.

Надо вам сказать, что в то время на флоте было объявлено большое флотское учение. Я, как любой дисциплинированный офицер, сказал бодрое «Есть!», приложил ладонь к козырьку, спросил разрешения выйти и, получив его, направился к дежурному по части. Тот выдал мне три нарукавные красные повязки с белой надписью «патруль» и сказал:

 — Лейтенант. Идет учение. На улицах поселка военных лиц не должно быть. Все должны быть в своих подразделениях. Всех подозрительных лиц, в особенности без документов, задерживать и сопровождать в комендатуру. И еще. В гарнизоне установлен режим светомаскировки. Это касается всех. Если из окна какой-либо квартиры будет виден свет, то звоните и предупреждайте о нарушении хозяевами режима светомаскировки. Вам ясно?!

 — Так точно! — козырнул я и раздал повязки матросам, выделенным в состав моего патруля.

После ужина вышли мы из части и пошли в сторону поселка. Ходим по улицам, только снег под каблуками поскрипывает. На улицах ни души. Кое-где собаки тявкают, да окна домов глядят на нас темными амбразурами. Ходили мы ходили и вдруг в одном из окон на первом этаже крайнего дома вспыхнул яркий свет и послышалась музыка в стиле твиста.

 — Для них что, закон не писан?! — возмутился один из патрульных.

Увидев явное нарушение правил светомаскировки, мы повернули к дому. Чтобы не идти в парадное, где, как правило, не горели лампочки, этот матрос предложил приподнять его на уровень окна и постучать в стекло хозяевам, чтобы те устранили нарушение. Матросы, с моего разрешения, так и сделали. Приподняли хлопца, он глянул в окно и потерял дар речи.

 — Ну, что там? — спрашиваю его.

 — Мама мия! Тут такое!...

Опустили мы его на землю, а он только руками машет и, как выброшенная на берег рыба, хватает ртом воздух.

 — А ну-ка! Подсадите меня! — приказал я.

Приподняли меня матросы, глянул я в окно и обомлел. В большой комнате при ярком свете люстры под громкие звуки твиста извивались в танце молодые абсолютно голые бабы. Некоторые лица мне показались знакомыми. И ни одного мужика...

Опустили меня на землю, и пока я лихорадочно соображал, приподняли следующего. Когда это диво посмотрели все, мы стали совещаться.

 — Чего это они? — задал никому не ясный вопрос первый смотрящий.

 — А хрен их знает. С жиру, наверное, бесятся, — сказал другой.

Тут бойкая музыка стихла, и послышался блюз. Я, наконец, принял волевое решение.

 — Пошли. Надо их предупредить...

 — О чем? — не поняли матросы.

 — Чтобы не нарушали правил светомаскировки...

Мы зашли в парадное, быстро нашли нужную дверь и я позвонил. Музыка тут же стихла, щелкнул замок, и в дверном проеме обозначилась дородная женщина, лет сорока, в цветастом японском кимоно.

 — Вы хозяйка квартиры? — спросил я.

 — Я. А в чем дело? — надменно спросила она, уперев руки в бока.

 — Идет учение. В гарнизоне введен режим светомаскировки. И вообще...

 — Это все? — надвинулась на меня сердитая дама своей пышной грудью.

 — Все...

 — Свет мы уберем, а до остального вам нет дела, молодые люди! — зло бросила она и захлопнула перед моим носом дверь.

Отдав закрытой двери честь, мы ретировались.

 — Товарищ лейтенант. Мы так и уйдем?

 — А вы что предлагаете?

 — Надо разворошить это осиное гнездо. Это же — настоящий вертеп! — возмутились матросы.

 — Стоп! У нас на это нет полномочий. Я, конечно, доложу, кому следует, а вы — молчок. Крепче держите языки за зубами. Эта дама, видимо, — птица высокого полета. Ее голыми руками так не возьмешь, а кучу неприятностей схлопотать можно. Не думаю, что перед дембелем, кто-то из вас захочет задержаться на службе еще на годик в качестве свидетеля...

Мы продолжили наше патрулирование по улицам поселка. В злополучном окне замаскировались от проникновения света и уменьшили громкость музыки, но дикие танцы, по-видимому продолжались. Но меня распирало любопытство узнать, что — же происходило в этой квартире, и на следующий день я отпросился со службы, сказав, что у меня приболела жена, и убыл в поселок в надежде раскрыть тайну этой загадочной квартиры. Едва стемнело, как я уже стоял у знакомой двери. На сей раз свет не лился из окна, и музыки за дверью не было слышно. Робко нажал на кнопку звонка. Сердце бешено колотилось и, казалось, вот-вот вырвется из груди. Дверь опять открыло японское кимоно. В уголке рта у него торчала горящая сигарета.

 — Опять что-то не так?! — дама насмешливо смотрела на мои стыдливо опущенные глаза.

 — Нет. Мне... Я...

 — А-а-а. Заходите. Я вижу у вас сексуальные проблемы. Так, молодой человек?..

 — Мне надо...

 — Я все поняла. Заходите.

Я вошел в коридор, снял шапку, шинель, ботинки. Дама, казалось, пожирала меня алчным взглядом. Я глянул в ее бездонные голубые глаза и опустил голову.

 — Ну что же вы, голубчик?!

 — А что?

 — Раздевайтесь...

 — Как?

 — Совсем...

Трепеща, как осиновый лист на ветру, снял китель, майку, брюки.

 — И это тоже, — оттянула она резинку моих трусов и, отпустив, щелкнула ею по моему животу.

 — А это? — указал я на носки.

 — Это можно оставить...

Придирчиво оглядев мою голую стройную фигуру, залупив член и прощупав яички, дама улыбнулась и, приоткрыв дверь, громко произнесла:

Люси! К вам клиент.

В комнате послышался шорох, дверь открылась и в ее проеме с маской ужаса на лице совершенно голая в модных туфлях на высокой шпильке застыла моя жена...

Эдуард Зайцев.