Как-то раз меня однокурсница попросила сделать реферат. Не то, чтобы у нас отношения какие-то дружеские были или добрый я был... Просто я всем их делал. Не за просто так, понятно. Но в общем-то дёшево. Реферат как реферат, часов на пять работы.

 — Ты знаешь, мне этот реферат ну очень нужен... — это она говорит, когда я деньги попросил за работу.

 — Логично. Иначе зачем бы ты его запросила? Я вообще-то тороплюсь.

 — Ну, ты понимаешь...

 — Нет.

 — Ну, у меня денег сейчас нет...

 — Слушай, я же тебе говорил, сколько он стоит. 200 р — не такие уж и большие деньги. У родителей спроси. Или одолжи у кого.

 — Ну пожалуйста... Андрей... Родители мне точно не дадут... Я верну...

 — Угу. Вернёшь. Был я когда-то добреньким, всем верил. Теперь, пожалуй что, и аванс брать буду.

 — ...

Блин, уже и слезу пустила. Она меня что, за дурака держит? Будто я не знаю, с какой лёгкостью у девчонок это получается.

 — Нет денег — так отработай. Я не против.

 — А как?

 — Известно как.

 — Ах, ты! — ты гляди, и слёзы высохли. Секунды не прошло.

 — ...

Что-то молчание начало затягиваться. Но, во всяком случае, успокоилась. И смотрит как-то обиженно. Интересно, что будет? Однако от мысли, что Оксана решит расплатится собственным телом, я был весьма далёк. Сейчас повозмущается немного, да и отдаст деньги. Наверняка ведь просто торгуется. Что б у девчонки вроде неё, да пары сотен не нашлось? Ха!

 — Ладно.

 — Ну, давай, чего ждёшь?

 — Ну уж нет, здесь я точно не буду!

 — Эээ... — у меня бред и крыша поехала, или она имеет в виду отдаться мне здесь и сейчас? Гм... Наводящий вопрос, — у тебя дома?..

 — ... сегодня родителей не будет. И не забудь реферат. После восьми, хорошо?

 — Гхм. По рукам.

Ну ни хрена себе! Ушам не верю. Вот и говорите после этого про нежных и романтичных созданий. Может, я ей понравился? Или просто блядь? Вроде не похоже. Ни то, ни другое. Впрочем, кто их разберёт. На Тверскую сроду не ходил, понятия не имею, как они выглядят.

Однако уже восемь. Что-то я на стену засмотрелся. Хотя узор на обоях довольно скучный и серый. Мдя. Так, надо собираться. И как-то спрятать стояк. А то перед прохожими неудобно.

 — Я к друзьям в общагу. День рождения справлять. Наверно, до завтра. — как ни печально, живу я по-прежнему с родителями. Хотя и с относительной свободой.

 — Только до крокодильчиков не напивайся. — да, либеральные они у меня. Иногда даже странно, чего такой стеснительный получился. И в салат даже ни разу не падал.

Почему все на меня так странно смотрят? Футболка на выпуск, вроде не видно... Или это просто паранойя? Хм... Если трезво вдуматься и одеть очки — похоже, всё-таки показалось. Но дурацкая ухмылка с физиономии спадать по-прежнему не собирается. Ну и ладно.

Покосившись на бабушек у подъезда, торопливо прошёл-пробежал на пятый этаж. Оксанка в домашнем халатике — бог ты мой, это превзошло все мои ожидания! Каштановые волосы распущены из привычного хвоста и восхитительно густой гривой падают на плечи, зелёные глазищи как будто сверкают, тонкая ручка аккуратно отодвигает меня с дороги и закрывает дверь. При этом гибком движении «декольте» халатика увеличивается, сдвигаясь, и взгляд изголодавшегося зверя, поразительно гибко изогнувшись, умудрился углядеть не только светлое пятно на месте отсутствующего бюстгальтера, но и тёмный сосок на вершине холмика, так удачно вписавшегося в мою ладонь... Плюх! Это досталось моей руке, начавшей действовать по своей хентайной воле. Но в голове немного прояснилось. Во всяком случае, на удаляющуюся обиженную спину смотрел уже немного осмысленней.

Небогатый опыт и трёхмесячное воздержание (даже после порнушки) — да, на мачо я не тяну. А хотелось бы всё же не ударить в грязь. Сказать там что-нибудь умное...

 — Ну, ты э-это... Всё ж р-равно же... Ну... эээ...

 — Ботинки сними, если не хочешь потом полы мыть, — и аккурат перед моим носом закрывается дверь. Вот и сказал. Хоть щас в Книгу Великих Изречений. Хорошо хоть по лбу не получил — дверь на вид довольно крепкая...

После паузы, помявшись, просовываю голову внутрь. Халат висит на спинке стула, но самой героини рассказа не видно. Промаргиваюсь. А, ну да... Кровать. Оттуда из тени — свет выключен и только сквозь щель в закрытых шторах проблёскивает золотисто-красный луч заходящего солнца — на меня таращатся зелёные огоньки. Я такие только у кошек раньше видел.

Захожу, вспоминаю, что надо закрыть дверь и раздеться. С первым получается «на ура». Со вторым возникли некоторые проблемы, но, проделав несколько упражнений по прыжкам на одной ноге и задержавшись перед последней деталью одежды, с честью справился и с этой задачей. Стояк уже не мучает. Надо ж как. Наклонив голову, смотрю на «младшего братца». Признаков жизни по-прежнему не видать. Забавные порой фокусы выкидывает молодой и здоровый организм. Надо срочно это лечить. Иначе сегодня меня будет ожидать только большое фиаско вместо блаженной ночи.

Шаг вперёд и медленное поднятие лёгкого покрывала. Под ним открывается тёмное, загорелое тело и две руки. Руки находились явно не на месте. Она что, девственница что ли? Ещё и жениться придётся... Нет, стоп, к чёрту пессимизм. Всё хорошо. Всё хорошо. Одна из рук, та, что вверху, быстро поднимается и возвращает покрывало на прежнее место. Но достаточно медленно, чтобы мозги без особых рассуждений переместились в нижнюю голову и заставили совершить мастерской бросок с поворотом. Торопливый поцелуй влепился куда-то в область подбородка, руки судорожно шарили по чужому, бархатисто-мягкому телу... Слабое сопротивление было моментально сломлено и пока правая мяла грудь, ощущая острый клинышек соска, пальцы левой скользнули по влажной расщелине губ. Большой палец, запутавшись в лёгкой курчавой заросли неловко дёрнулся, вырывая несколько волосков. Оксана ойкнула и дёрнулась, невольно затолкнув пару пальцев в тугую дырочку без препятствий. Уже ни о чём не думая от перевозбуждения, я ткнулся своим уже деревянным колом в такую удобную пещерку. Уже уходившая рука задела спрятавшийся в складке бугорок и меня буквально вбило в себя выгнувшееся тело Оксаны. Каким-то чудом мои губы нашли её приоткрытый рот, впившись уже почти настоящим поцелуем.

Уже не помня, что нужно как-то осторожничать, с силой прижал её голову и смяв упругую натренированную попку, задвигался по проторенное дорожке со всей скоростью, на которую был способен...

Иногда жалеешь, что тебе не сорок или больше. Конвульсивные дёрганья разрядки последовали почти незамедлительно. Пожалуй, я понимаю девушек, которые с презрением относятся к молодым и неопытным парням. Даже эта скромница, которая вообще-то должна была удовлетворять меня, неуверенно подождала, двинулась пару раз и не почувствовав ожидаемого, удивлённо посмотрела мне в глаза. Даже обиды ещё не было в этом взоре. Одно непонимание.

Нечленораздельно хрюкнув, я отвалился и бухнулся рядышком на кровать. Прикрыл глаза локтём и принялся медитировать. Я ведь и не собирался её удовлетворять, я просто получил положенное за реферат. И вообще, я ж сколько терпел. Ну, не выдержал, ну, бывает, ничего не поделаешь...

 — Ты реферат принёс? — сухоте её голоса позавидовала бы Сахара с Калахари. Ой, мама, это ж надо было так!

 — В пакете, в коридоре, — главное, это излучать спокойствие и уверенность. Вот сейчас отдохну и по второму...

 — Пойду подмоюсь, — и удаляющееся шлёпанье босых ног.

Похоже, фишка не прошла... Хреновый из меня актёр. Половой гигант — тем более. Продолжения, судя по тону, я дождусь только завтра, да и то — исключительно в насмешливых перешептываниях по углам. Теперь у меня будет новое прозвище. Что-нибудь вроде «пулемётчика» по мотивам известной тупой американской подростковой комедии! Дьявол, ну неужели нельзя было держать себя в руках, петтингом там каким-нибудь заняться, рукой её удовлетворить или языком там...

Подобные самобичевания могли бы продолжаться довольно долго, если бы не щекочущее прикосновение в районе паха и необычно нежное и мягкое кольцо обхватило мой совсем уже сморщенный хоботок... Сдвинув локоть в сторону и приоткрыв один глаз, я узрел то, чего уже точно в сегодняшнем расписании не было. Слабая настольная лампа (и когда её включили?...) освещала милое и до жути возбуждающее лицо Оксаны с членом (моим членом!) во рту.

Видимо почувствовав что-то, она подняла глаза и встретив мой озадаченный взгляд, выпустила добычу. Несколько секунд мы не двигались, но потом она улыбнулась и, озорно подмигнув, лизнула кончиком языка туго наполненный кровью молоток. Качнувшись, он ударил её по губам и, будто отвечая на приглашение, Оксана снова наклонила голову. Мягкий обруч прошёл до середины несколько раз и отодвинулся. Откинув волосы на одну сторону, эта красавица снова улыбнулась, медленно, со смаком облизала губы, отчего они заблестели ещё больше, и произнесла:

 — Смотри внимательно, мальчик, снова это ты увидишь не скоро! — можно подумать, я собирался пропускать подобное зрелище! Хотя «мальчик» — это немного обидно. Ну да что сказать — заслужил.

Долго задумываться мне не дали. Мягкие движения языка и губ возобновились, заставив подпрыгнуть массажируемого. Язычок то кружил по кружил по головке, то убирался, позволяя губам заглотить наживку и снова возвращался. Не останавливаясь, она привлекла на помощь руки. Осторожные поглаживания сменялись постукиваниями, до боли напомнив игру на флейте. Единственное, что осталось в моём сознании — это конечность, из шестой ставшей первой и ощущения от прикосновений. Внезапно, когда уже не было сил терпеть, движения резко прекратились. Я удивлённо приподнял голову. Оксана сидела на коленях в моих ногах, подперев подбородок кулачком и внимательно смотрела на вздыбившийся пенис. Тот даже немного опал в растерянности.

 — Мне тоже удовольствие надо получить, знаешь ли, — второй рукой она определённое работала в своей части. И внимательность была странной — голосок стал из привычного тихого и мягкого низким, задыхающимся, даже слегка хриплым.

Всё так же неожиданно, она двинулась вперёд, распрямляясь. Горящий, возбуждённый взгляд был устремлён уже в лицо. Такие мягкие, аккуратные грудки почти царапаясь, прошли по телу... По напряжённому органу проехался плоский живот, лёгко-жёсткая курчавая поросль задела головку и абсолютно мокрые губки как будто обнять попытались. Оксана схватила за голову и впилась страстным поцелуем. В голове мелькнула мысль, что вкус у поцелуя не тот, что я бы хотел ощутить, но упругие формы, прижавшиеся ко мне, заставили забыть обо всех сомнениях. Постаравшись ответь на поцелуй со всем возможным пылом, я попытался прижать её к себе ещё сильнее. Однако она сразу же приподнялась и сказала:

 — Э, нет! Сегодня править балом буду я! — с этими словами она отвела руку на назад и направила мой стержень в свою истекающую норку. Медленно, плавно она перетекла в сидячее положение. Немного посидев, она стала двигаться неспешным круговым ходом. Постепенно убыстряясь, она с той же скоростью работала со своим бугорком и массировала грудь. Дойдя до максимума, снова остановилась и снова начала с того же кругового движения. Сначала она лишь выдыхала тихо, но чем дальше, тем громче становились её постанывая. И вот уже, чтобы хоть немного заглушить свой голос, она переместила руку из пышущей жаром вожделения киски ко рту. Наблюдая за движениями её губ, с жадностью обсасывающих пальцы, я уже в который раз пожалел, что не обладаю, подобно монстрам их анимашек парой столь необходимых щупалец. Уж конечно не пальцы хотела сейчас облизывать девушка, скакавшая на моём члене! Все движения её гибкого тела кричали: «Ещё! Больше!».

Убыстрившись до предела, она, уже не сдерживаясь, вскрикнула и откинулась назад. Мой черёд не заставил долго ждать. То, что ещё сдерживало кипящий вулкан, было разбито вдребезги картиной Оксаны в полный рост в обрамлении дверного проёма.

Оксана, лежащая на мне, шевельнулась и повернулась в сторону Оксаны-2:

 — И... и давно ты здесь... стоишь?... — фразы давались ей после скачки с некотором трудом.

 — С тех пор, как твои стоны можно было услышать из кухни. Ты вроде бы говорила, что после него продолжим как обычно.

 — А мы... и продолжим, — она повернулась ко мне. — Меня, кстати, Леной зовут.

 — Андрей, — брякнулось из меня. Выглядел я со стороны, пожалуй, довольно глупо.

А Лена приподнялась и попросила:

 — Оксана, помоги мне, — и протянула руку. Оксана шагнула к кровати и весьма неосмотрительно попыталась помочь. Лена резко дёрнула её на себя и, прижавшись глубоким поцелуем, быстро распутала пояс короткого халатика. Под ним обнажилась копия Лены, за исключением узких светлых трусиков, сквозь которые даже в полутьме ночника было видно ровный треугольничек волос. Неуверенно дёрнувшись, неудавшаяся помощница попыталась отстраниться, после первой же неудачной попытки сдалась.

Играясь языком сестры (кем ещё они могут друг другу приходится, чёрт возьми?!), Лена запустила шаловливую ручку в трусики Оксаны. Потерев немного там, она оторвалась и игриво сказала:

 — А мы уже и потекли. И давненько, похоже, — после чего переместилась ниже, к груди, и принялась выписывать язычком замысловатые фигуры по тёмному навершию.

Фигуры после двадцатой дыхание Оксаны участилось, а глаза приоткрылись. Будто по молчаливому уговору, Лена оставила сосок и быстро спустилась, не забыв, впрочем, сделать пару кругов по дороге. Спустила мешающие трусики и принялась за «работу» уже всерьёз. Сестра же плавно, не прерывая действия, переместилась на кровать и, потянувшись, ответила взаимностью со всем пылом родственной любви. Её немного вздёрнутый маленький носик при этом, хотела она или нет, то и дело упирался в моё основание. Да и язычок бывало, соскакивал на так и не вынутый орган. Видимо, ему ещё оставалось какое-то дело на этом празднике в домашнем кругу. Поняв это, он, хотя уже и с некоторой тяжестью, стал вставать. «На рекорд идёт», подумалось мне. Интересно всё же, последний или нет? А то так и перетрудиться недолго.

Несколько неудобные ощущения заставили меня перейти в полусидячее положение. Это движение было встречено слегка возмущёнными огоньками из-за густых волос, закрывших передний план, и отдалённым стоном. Я остановился, несколько сомневаясь в дальнейших действиях.

 — Эй, соня, ты долго... ох... там валяться... ох... будешь? — голос Лены со всеми непередаваемыми сердито-весёлыми интонациями полной желания женщины снял всякую неопределённость. Легко покачиваясь, насколько позволяло моё положение, я смотрел на девушек. Отливавшая бархатом загорелая спина одной, рефлекторно изгибающаяся под, к моему великому сожалению, невидимыми ласками. Тонкие руки другой, гулявшие по этому великому творению природы... Темнота за окном и неяркий, чуть подрагивавший свет лампы, напоминавший свечу придавали этому вид какого-то древнего шаманства. Моего недоделанного образования явно не хватало, чтобы описать всю красоту этой картины. Сколько потребуется времени, чтобы избавиться от этого ощущения и без тошноты смотреть на порнушку, пусть даже и «знаменитой» студии «Privаtе»? Хотелось любоваться и любоваться...

Но, по всей видимости, участницы не были согласны с моим мнением. Может быть потому, что не видели его? Теперь я

понимаю людей, любящий снимать свои подвиги на плёнку. Хотелось бы показать сёстрам это волнующее изображение.

Пока я рассуждал о превратностях судьбы и чудесах света и тьмы, Лена снова подчинила сюжет своему до прекрасного развратному режиссерскому таланту. Одним ловким, техничным приёмом она вывернулась из-под нависшей над ней близняшки и соскочила с «крючка», посадив взамен голову не успевшей сообразить, в чём дело Оксаны. Дошло до бедолаги только после пары frictiоns. Возмущённое мычанье донеслось из забитого рта. Сделав вид, что не услышала этого возражения, «насильница» только удвоила усилия, с каждым качением увеличивая амплитуду. Несчастная жертва, уже было сдавшись, вдруг забилась и замычала. Ой, по-моему её сейчас вырвет. Ой, как нехорошо. Надо чт...

 — Сглатывай! Сглатывай, тебе говорю! Забыла, как я тебя учила?! — Лена остановилась на несколько секунд, дав бедняжке опомниться и последовать совету. И снова надавила на затылок. Правда, теперь смирённая и уже не давящаяся Оксана стала двигаться сама и режиссёрша только регулировала действо.

Наконец, видимо удовлетворившись результатом, она оставила ученицу доучивать урок самостоятельно и встала. Быстро подошла к столу, не отрываясь от истекающей щёлки, рывком вытащила ящик. В воздухе промелькнул вибратор и с явственным хлюпом вдвинулся в подготовленные ножны. Повернувшись обратно, она попыталась принять подходящее положение, чтобы и отдаться вибрациям жужжащего девайса, и насладится зрелищем. Но, несмотря на явные старания, получалось либо не очень удобно, либо не видно. Задумчиво постояв над нами, она придя к какому-то решению, шлёпнула сестру по попке.

 — Переворачивайтесь. Как по собачьи б-будет, все знают?

Особых возражений не последовало. Впрочем, по традиции Лена их всё равно не слушала и, поднырнув под коленопреклонную Оксану, милосердно облегчила мне задачу. Без столь необходимой поддержки не знаю, смог бы дотерпеть? Каждое рывок в тугих объятьях отдавался дрожью в затылок и всё усиливающимися стонами из-за прогнутой спинки. Ладони скользили по шёлку кожи, то и дело натыкаясь на другие. Уже не в силах сдерживаться, я наклонился и с силой сжал её грудь. Видимо, это было больно, но, к счастью, помогло и, едва сдержав подушкой крик, милая скромница Оксана содрогнулась всем телом и, сжав напоследок, торопливо высвободилась. А последние недостающие движения я получил от губ и руки Леночки, подарившей последний сюрприз сегодняшней ночи с проглотом. Едва успев слизнуть последние капли, она со счастливым криком выдернула вибратор и как какой-то символ победы устремила его куда-то вверх. Последняя дрожь прошла по покрытому потом телу и Лена успокоено закрыла глаза.

Посмотрев на спокойные тела таких разных близняшек, я счёл за лучшее последовать их примеру и прилёг между сжавшимся у стенки комочком и раскинувшимся воплощением страсти с другой и провалился в тьму.

Продираю глаза. Вставать ни малейшего желания. Рассеянно разглядываю незнакомую обстановку и старательно перебираю события прошлого вечера. Не хотелось бы мне этого забыть. Если уж не получилось снять, перенесу на бумагу. Всё вернее будет моей дырявой памяти. Перевру, конечно, приукрашу, но что-то общее останется. Хотя бы впечатление. Мутноватый взгляд натыкается на часы. Красивые, под старину, а может и правда старые, с ходиками. Деревянные, резные... Нет, Оксана, конечно, не бедная девочка, но такие сейчас если и делают, то только за очень большие деньги. Тихонько скрипнула дверка и из-за неё показалась кукушка. Дёрнулась и быстро скрылась. Мда, неразговорчивая попалась.

Однако времени уже десять часов. Что-то я заспался. Особо торопиться пока рано, но тормозить тоже не стоит. Так-с. В ближайшем окружение ничего живого (если не считать кукушки, но её живой можно только с перепою обозвать) не обнаруживалось. Значит где-то в другом месте. Готовят, наверно. Сейчас встану, а мне, как герою и покорителю сердец — щи, кусок мяса и ещё что-нибудь вкусное. Может быть, даже в постель.

 — Оксана!

Пауза. Молчание. Странно. Сомневаюсь, что Лена готовить будет. Но проверить не помешает.

 — Лена!

Пауза. Снова молчание. Часы только тихонько тикают, да где-то кондиционер едва заметно шибуршит. В голову начали закрадываться нехорошие подозрения. Сваливаюсь с кровати и тащусь на кухню. В точке прибытия обнаруживается полное отсутствие милых дам, так же, как и еды. Зато, как бы в противовес, пред моим голодным взглядом предстаёт раковина, забитая грязной посудой и записка, гласящая неровным почерком: «Будь мужчиной, помой посуду. А то обижусь. Целую, Лена».

Не думаю, что мытьё посуды — мужское занятие, но образ обиженной Лены показывает весьма нехорошую картину. Так что засчитываем это как плату за продолжение банкета и, скрипя сердце, выполняем нелёгкую работу. Заодно натачиваю ножи и съедаю не слишком свежую сардельку, завалившуюся в угол холодильника. Что ж, будем рады и этому. Дописываю пару слов к записке и отправляюсь в дорогу, грызть гранит науки.

Оксана уже сидит, как обычно, в первом ряду. Радостно подхожу:

 — Ну, как спалось?

 — Тебе какое дело? — взглянуло на меня оскорблённое достоинство. Не понял.

 — Ну, вечер ведь неплохой был?

 — Ты что, перегрелся? Какой ещё вечер? Иди проспись! — и уткнулась в свою тетрадку.

Не понял. Перехожу на свой обычный задний ряд, плюхаюсь на скамью и задумываюсь. Какого, собственно? Хотя... Она ж обычно недотрога. Наверно... Тут замечаю на тыльной стороне ладони ещё одну записку. Коротких три слова, но сколько в них смысла!

«Скажешь кому — убью!»

Небольшое послесловие.

Рассказ основан на похвальбе одного знакомого, заключавшейся в нескольких фразах типа «Она мне за реферат дала!», «Да не, со стонами-вздохами, всё как положено!». Смущённый подобным не многословием и вопиющей бесцветностью описания, я и решил немного развить идею. Конечно, не всё получилось, как задумывалось, да и, понятное дело, отличие от других подобных рассказов только в причине начала знакомства. Может и ещё на чём, но это уже буду судить не я, а Вы, дорогой читатель (или, может быть, даже бесценная читательница?).