На восемнадцатилетие Джесси и Кэсси получили по айфону.

Кто мог предположить, что однажды в личку к Джессике постучится красавчик?

18+, Теги: повседневность, близнецы, первый раз, влюблённость, уроды, юные

NSWF, Tags: everyday life, twins, first time, falling in love, freaks, teeny

Поддержите моё творчество на бусти: boosty.to/agmacheli

— --

На восемнадцатилетие Джесси и Кэсси получили по айфону. Мама с папой надеялись, что это поможет дочкам немного социализироваться. И если Кэсси пользовалась мобильником, чтобы залипать в играх, Джесси рьяно принялась осваивать сетевые сообщества. Сестра помогала ей делать макияж для селфи, и потому мордашка Джесси довольно мило смотрелась на фото.

Джесси не гналась за цифрами и искренне радовалась каждому новому подписчику, каждому лайку, каждому доброжелательному комменту под постами, в которых она делилась маленькими фактами из своей маленькой жизни: мысли о прочитанных книгах, беспокойство о глобальном потеплении, сожаления по поводу повсеместных войн и внезапно вспыхнувшие чувства от очередного клипа "Twice". Обычная жизнь обычной девушки — и ей доставляло удовольствие уже само ощущение этой обычности.

Появлялись, конечно и хейтеры и извращенцы. Особенно когда подписчиков набралось пол сотни.

"Ну и уродка!", "Покажи сиськи", "Как тут скучно..." — это были, пожалуй, не самые обидные комменты, что ей писали. Лэсси старалась не обращать внимание и просто банила грубиянов. Жалкие капли негатива не могли отвратить от полюбившегося общения, пусть и не вполне реального.

Когда подписчиков стало далеко за двести, кратно возросло и число извращенцев. Внезапные признания в любви, откровенные просьбы сфоткать попку или грудь, жуткие дикпики с невообразимо гадкими предложениями посыпались в комменты и личку словно из рога изобилия.

Зная, что у Джесси есть сестра-близнец, некоторые просили сфоткать и её. Но Джесси только отшучивалась.

"Десять тысяч лайков, — с улыбкой говорила она, записывая очередной шортс, — и я сфоткаю сестру. Акция действительна до двадцатого октября".

В общем, всё шло своим чередом, и неспешный рост популярности не сопровождался чем-то из ряда вон выходящим. Длилось это около полугода.

Однажды в личку написал красавчик. Музыкант с тонкими пальцами по имени Том. Он узнал стихотворение своей любимой поэтэссы, которое Джесси переписала, чтобы петь:

Нет у птицы имён для реки,

Не зовёт птица реки никак.

Я уверена точно, почти,

Хоть ни в чём не уверена я,

Что есть в мире подлунном ретрит,

Где не быть мне совсем никогда.

Я бы всё за него отдала.

Даже жизнь...

Пол ночи они говорили о поэзии, любви к стихам и жанру кей-поп. Том записал для Джесси шортс, где спел под гитару её песню. Песня разбудила Кэс, и та сказала, чтобы они завязывали.

Но они не завязали.

Каждую ночь они обменивались короткими видео, голосовыми и текстовыми сообщениями, и Джесси понемногу влюблялась в Тома, ведь он был так хорош.

Его сильные тонкие пальцы с ловкостью и изяществом перебирали нейлоновые струны, его синие глаза пронзительно глядели с экрана, каштановые кудри шикарно сияли в свете от монитора, а под чёрной тканью его любимой футболки так заманчиво проступали бугры крепких мышц.

По ночам Джесси изнемогала. Она мечтала о Томе, желала его, воображала, как он целует, как касается её губами. Она проводила рукой по груди, представляя, что это делает Том, скользила пальцами по животу и тихо стонала, боясь разбудить сестру, когда мягкие подушечки касались кучерявого лобка.

Том, очевидно, тоже неровно дышал к девушке. Он не раз заговаривал о встрече, звал на вечеринки, предлагал вместе сходить на концерт, но Джесси отшучивалась. Слово "свидание" никогда не звучало между ними, но вот-вот должно было прозвучать, и Джесси до ужаса боялась этого слова.

Каждое утро Том делал ей комплимент. Он отмечал красоту, ум, жизнерадостность и бескрайнюю доброту Джесси. Он всё ближе подбирался к произнесению заветной фразы, и этой фразы Джесси боялась в миллион раз сильнее слова "свидание", хотя сама фраза состояла не из миллиона, а всего лишь из трёх слов. И это было далеко не "ты мне нравишься", ведь это — они уже давно сказали друг другу.

Кэс только посмеивалась над сестрой и после каждой беседы с Томом спрашивала с убийственной улыбкой: "Ну и? Что ты будешь делать?"

"Не знаю, не знаю, не знаю!" — тревожно твердила Джесси.

Том позвал на свидание внезапно. Совершенно неожиданно. Только что они болтали о пустяках и смеялись над шортсами с забавными котиками, как вдруг:

— Ты пойдёшь со мной на свидание?

Взгляд Джесси потух, а щёки запылали пунцом. Она промямлила что-то невразумительное, попыталась нащупать неловкую шутку и уйти от ответа, но Том бил наповал:

— Я хочу увидеть тебя. Хочу обнять, коснуться. Это так мучительно... так невыносимо видеть тебя на экране, но не в жизни.

— Ты мне очень нравишься, — глухо сказала Джесси, — Но я не могу. У меня сестра...

— Я знаю, что у тебя есть сестра! Я помню: Кассандра — немного мрачная, немного циничная сестра-близнец. Но если ты переживаешь за неё, я возьму с собой друга. Пойдём на двойное свидание! Мой друг тоже музыкант, да ещё красавчик, каких поискать...

— Нет, ты не понимаешь! Не в этом дело... — Джесси хотела всё объяснить, но не могла. Страх стальными кольцами сковал сердце, голос задрожал, пальцы перестали слушаться, — Не звони мне больше! — всхлипнула она и заблокировала контакт.

— Ну и? — мрачно спросила Кэс, — Что ты будешь делать теперь?

Осколки слов больно ранили Джесси. Сквозь пелену горьких слёз она попыталась взглянуть на сестру и прорыдала:

— Не знаю...

Минула неделя. Затем ещё одна. И ещё. Пронзительные синие глаза Тома выцветали в памяти.

Джесси крепилась, не просматривала его страницу, не кликала по ссылкам на его блоги, и потихоньку боль в груди притуплялась. Правда по ночам становилось ещё больнее и одиночество ощущалось острее, чем до знакомства с Томом. В отчаянии она сжимала свою крепкую грудь — сосок отзывался щемящим жаром.

Неужели! Неужели ей никогда не испытать этого счастья! Быть любимой... быть желанной...

Как-то ночью она проснулась, потому что Кассандра глупо хихикала.

— Что случилось? — спросила Джесси.

— Ничего, — ответила Кэс и погасила мобильник, — Спи, дурёха.

Засыпать после таких слов было неприятно, а наутро хихикающая Кассандра разбудила Джесс, ущипнув за щёку:

— Просыпайся, дурёха. Завтрак стынет.

Сестра явно пребывала в приподнятом настроении.

Они с аппетитом поели, полюбовались в окно на поднимающееся над домами яркое солнце, послушали, как шуршит, запутавшись в свежей листве, прохладный весенний ветер. В ветвях пели невидимые птицы, далеко на соседней улице лаял знакомый пёс.

Мама с папой суетливо бегали по кухне, будто пытаясь отвлечься на миллион пустяковых дел, будто вот-вот должно было что-то произойти, — и они одновременно ждали и боялись этого. Кэс улыбалась, по лисьи щурилась и косилась на сестру.

— Что происходит? — спросила Джесси, — Вы все сегодня какие-то возбуждённые.

Мама открыла было рот, но Кэс опередила её:

— У нас для тебя сюрприз.

— Для меня? Для меня одной?

— Да, для тебя одной.

Папа раскраснелся и забегал по дому, хватаясь за всё подряд, мама вдруг вспомнила, что не закинула бельё в сушилку, а вот невозмутимости Кассандры не было предела. Её самоуверенности сейчас позавидовала бы сама Клеопатра.

В дверь позвонили, и вся движуха, возникшая в доме, замерла.

— Девочки, вы не откроете? — внезапно осипшим голосом попросил папа.

Джесси удивилась. Их с сестрой впервые просили открыть дверь. Обычно родители делали это сами.

"Кто бы это мог быть?" — думала Джесси, пока они с Кассандрой пересекали гостиную. Для почтальона ещё не время, а бабушка уже приезжала с месяц назад.

На пороге стоял Том. Такой же красивый, как на экране смартфона: в любимой футболке, под тонкой тканью которой перекатывались упругие мышцы, с гитарой на плече, словно только что приехал с концерта.

Джесси в ужасе открывала и закрывала рот. Всё внутри похолодело, хотелось броситься в дом, но Кэс мешала.

Подогнулось колено, Том сделал шаг вперёд и подхватил Джесси под локоть. От пронзительного синего взгляда в груди разгоралось адское пламя.

— Ты не объяснила мне, — сказал Том, кивнув в сторону Кэсси.

— Я... я... — Джесс не находила слов. Слова словно глупые птички сбились на выходе и мешали друг другу. Волны самых страшных эмоций и чувств накатывали одна за одной, выбивая капли солёных слёз.

— Конечно я не объяснила! — зарыдала Джесси, — Разве ты не видишь? Не видишь?!

— Ну-ну, — Том сделал ещё шаг. И обнял. Обнял её... обнял их.

Джесси зарыдала ещё громче, уткнувшись ему в плечо. Это объятие о многом сказало ей. Он понял. Он принял.

Том отстранился:

— Так ты... вы... Вы пойдёте со мной на свидание?

Кэс с усмешкой потрепала сестру по щеке. Джесси, улыбаясь сквозь слёзы, кивнула.

— Мистер Фултон, — обратился Мэт к главе семейства, — Вы отпустите девочек со мной?

Джесси попыталась оглянуться, и ей показалось, что папа, тайком смахнув слёзы, согласно махнул рукой.

— Нам надо собраться, — хмыкнула Кэс, — Подожди немного.

Они поднялись наверх, оставив Тома наедине с родителями. Умылись, переоделись. Кассандра, как всегда, помогала сестре с макияжем.

Джесси была счастлива. Как это прекрасно — чувствовать себя нужной! Чувствовать себя... принятой.

Они спустились обратно, и Том повёл их к машине, к старому пикапу своего отца.

— Парень, если ты причинишь им боль... — мистер Фултон погрозил вслед кулаком.

—. ..я сам себе дам пинка, сэр!

И они поехали на свидание.

Том устроил им пикник на берегу реки, в безлюдном месте, вдали от любопытных глаз. Весеннее солнце развязывало языки, лирические песни пробуждали улыбки.

"Но всё изменилось! Она! Она появилась..." — пел Том, и Джесси знала, что он поёт про неё.

Иисусе, как он прекрасен! И он правда влюбился в неё? В Джессику? Том искренне улыбался, его глаза сияли, и лишь изредка он глядел на Кассандру — скорее из вежливости, когда они перекидывались ничего не значащими фразами.

Джесси поняла, что прежние чувства вспыхнули с новой силой. Она влюбилась по уши, и кажется больше не могла жить без Тома.

Когда он ненадолго отлучился, Джесси спросила у сестры:

— Кэс, но что нам теперь делать? Мне так хорошо с ним, и я ему, кажется, нравлюсь. Что будет дальше?

Кассандра чертила палочкой на песке чиби-краба и не отвечала.

— Мы же... мы же... — задохнулась Джесси.

— Знаешь, — Кэс забросила палочку в реку, — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы ты испытала всё, что мечтала испытать. А он — очень хороший парень. Поэтому я велела ему снять номер в мотеле.

— Что?!!

— С этим надо разобраться на берегу, сестрица. Если он... не сможет... это надо понять уже сейчас. Такие, как мы, долго не живут. Мы не можем терять время...

— Но Кэс!..

— Ой, не начинай! Мы с тобой не в том положении, чтобы рассуждать о морали. Этот мир несправедлив, детка. Кому, как не нам, об этом знать? Так почему не взять себе немного счастья? Хоть раз в жизни побыть счастливой... хотя бы одной из нас!

— Но как же ты?

— А я просто буду получать удовольствие.

Том вернулся, и они ещё немного побыли на берегу. А потом поехали в мотель.

Им удалось проскользнуть в номер незамеченными. Плотные шторы приглушили дневной свет, погрузив комнату в малиновый полумрак, настольные лампы на прикроватных тумбах добавили уюта.

Сердце бешено стучало, и Джесси приложила руку к груди, радостно слушая этот счастливый стук.

Как страшно! И как сладко... Что сейчас будет? Что им делать дальше?

Том снял футболку, обнажив свой мускулистый торс. Блики света играли на его белой коже, создавая ощущение, что перед сёстрами предстал не обычный смазливый парнишка, а оживший античный бог.

— Вы готовы? — шёпотом спросил Том, хотя ему незачем было шептать.

— Ты сам-то готов? — усмехнулась Кассандра.

Том издал нервный смешок:

— Ситуация, прямо скажем, неловкая.

Воцарилось молчание. Том смотрел на Джесси, и не знал, что предпринять. Что сделать, чтобы не спугнуть, не обидеть?

— Поцелуй её, олух! — сказала Кэс, угадав его мысли.

Том наклонился. Его губы коснулись губ Джесси, и Джесси почувствовала, как её заполняет жар. Ей захотелось дотронуться до Тома, ощутить тепло его тела. И она дотронулась — решилась коснуться его груди. Том чуть дрогнул и накрыл её ладонь своей.

— Какой же ты... твёрдый, — выдохнула Джесси, едва оторвавшись от его губ.

Кассандра хихикнула. Джесс бросила на неё косой взгляд и вновь обратилась к Тому:

— Теперь поцелуй Кэсси.

— Ты уверена? — переспросил Том.

Джесси кивнула, и парень наклонился к Кассандре. Сестра не успела запротестовать, её губы накрыл поцелуй.

Джесси почувствовала этот поцелуй так же полно и ясно, как если бы Том целовал её. Это было шестое чувство, эмпатия, телепатическая связь, доступная лишь близнецам. Джесс была губами Кассандры, её языком, её замершим вдохом.

— А это приятно! — кивнула Кэс, когда спустя мгновение Том отстранился, — Что ж. Нам тоже пора раздеться.

Тихо звякнули застёжки молний, пёстрая ткань скользнула на колени, Джесси отвернулась, пока Кассандра расстёгивала пряжки лифчика.

Томас молчал. Джесси боялась поднять глаза, боялась увидеть гримасу отвращения на его лице.

— Не молчи... — простонала она, почти не разжимая губ, — Скажи что-нибудь...

— Мне кажется... — Том запнулся, и от этих слов холодок пробежал по затылку. Джесси она сжалась в комок.

— Мне кажется... — повторил Том, — я люблю тебя, Джессика.

Джесс вскинула голову. Том смотрел на них с Кассандрой, на их уродливое тело — одно на двоих, — и взгляд его полнился вожделением.

Его руки медленно поднялись, рассекая тягучий воздух, ладони коснулись девичьих щёк: левая — щеки Джесси, правая — щеки Кэсси. И это прикосновение, столь простое и откровенное, заставило сестёр облизнуть пересохшие губы.

Тонкие сильные пальцы скользнули по нежным шеям, по упругим грудям, ладони трепетно стиснули сочные округлости, а взгляд пожирал третью — более крупную, увенчанную двойным соском грудь.

— Знаете, чего мне не хватает? — прошептал Том.

— Третьей руки? — улыбнулась Кэс.

— Третьей руки.

Том избавил сестёр от платья и трусиков, помог удобнее устроиться на кровати, и как к Святому Граалю припал к их вульве. Джесси застонала, Кассандра ухватилась за край покрывал.

Том вдохновенно работал губами и языком, словно желал истощить этот источник досуха, но сёстры обильно текли, заливая горячей влагой одеяла и простыни. Джессика чувствовала, что они с Кассандрой на одной волне, что они ощущают одно и то же: блаженство, растекающееся внизу живота, и поднимающееся сокращениями общих мышц, по раздваивающемуся позвоночнику, к затылку, прямо в мозг, словно сладкий сок по ветвям весеннего клёна, в кончики пальцев на руках и ногах, в кончики волос, растрепавшихся на постели.

— О, Иисусе! — в один голос воскликнули сёстры.

— Умоляю, войди! — закричала Джесси, — Я... мы... скоро кончим!

Том скинул джинсы и трусы и навис над сёстрами.

Его член был ещё твёрже, чем всё остальное тело, и нежнее, чем взгляд, который так жадно ловила Джесси. Том аккуратно направил головку и надавил на девственную плеву.

Джесси читала много фанфиков, и потому ей казалось, что она знает, какую боль предстоит испытать им с сестрой. Но что будет в действительности — будет им вдвое легче, или вдвое больнее, она не представляла.

Том давил всё настойчивее, но преграда не поддавалась.

— Резче, — взмолилась Кэс, — Не жалей нас!

Словно что-то лопнуло между ног, так это было внезапно и неприятно. Как ободрать кусок кожи, словно пронзить себя ножом.

Джесси не знала, кто из них вскрикнул. Может быть всё трое? Но первой пришла в себя Кэс:

— Ну же! — она притянула Тома к себе и поцеловала. Том вырвался и припал губами к губам Джесси. Его бёдра медленно и плавно скользили над сёстрами, всё ускоряя движения.

Боль истаяла в ритмичных толчках, словно её никогда не существовало.

Шлёп-шлёп-шлёп!

Джесс стонала от удовольствия. Слёзы крупными каплями выбегали и скатывались по вискам, щекам и скулам.

Шлёп! Шлёп! Шлёп!

О, Иисусе! Как же хорошо! Ещё! Ещё! Быстрее!

— Ы-ы-ы! — гудела сквозь зубы Кассандра.

Их общее сердце молотило о рёбра. Так громко, что почти перекрывало все прочие звуки. Их огромное, полное любви и счастья сердце — оно стучало в висках, оно болело в груди от наслаждения!

— Еби! Еби! — рычала Кассандра.

"Я люблю тебя, Том!" — мысленно вопила Джесс.

— Кончаю!

...Бабах!

Все звуки разом прекратились. Джесси стало так хорошо...

Так это и есть оргазм? Вот эти тишина и покой?

— Джесси, Джесси! — голос Тома долетал как сквозь толщу воды. Он кричал, он звал её, он был в ужасе.

Что с ним такое? Почему он так суетится? Ведь всё хорошо... Всё прекрасно...

— Джесси! Бур-бур-бур-бур. Буль-буль. Джесси!

Тёмная пелена застилала взгляд. Чернота расползалась по потолку: от углов, граней, от поверхностей убогой золочённой люстры. Тьма заволакивала, поглощала, звала.

— Джесси... Джес...

Тьма заползла в уши, поглотила мысли, чувства и память. Больше не было ничего. Никого...

Дикий страх окатил ледяной волной: Джесси тонула! Тонула в небытии, в забвении, в беспамятстве, и не могла выбраться. Она попыталась сосредоточиться на ощущениях, на чувствах, на оргазме, но ничего не осталось. Больше не было кончиков пальцев и волос, молодой упругой груди, вечно ноющей растяжки на боку и боли от прорванной плевы. Всё погрузилось в бездну.

И даже Кэс...

Одиночество — холодное, липкое, бесконечное. Рядом нет её! Нет сестры.

— Кэс! — крикнула Джесси и не услышала собственного голоса, — Кэс! Кэсси! Кассандра...

Она рванула обратно, разгоняя тягучую тьму, отшвыривая прочь усилием воли.

— Кэс!!! — крик отразился от стен и гулким эхом вернулся обратно.

Ослепительный белый свет резанул по глазам, мир наполнился красками и звуками.

— Тише, дурёха! — прошипела Кэс, — Маму разбудишь...

Джесси попыталась приподнять голову и удивилась тому, как это тяжело.

Мама дремала в глубоком больничном кресле, уронив голову на грудь.

— Где мы? — шёпотом спросила Джесси, — Где Том?

— Мы в больнице. У нас был инфаркт.

— Где Том?!!

— Там, — Кэсси вяло указала на дверь, — Пытается убедить папу, что не хотел нам зла. Что любит тебя...

— Любит? Правда любит?! — Джесс осеклась. Разве это сейчас важно? Но Кэсси лишь усмехнулась:

— Ну ты и дура.

Они замолчали.

Солнечный луч полз по белоснежному потолку, с трудом пробиваясь сквозь щели в закрытых жалюзи. Грузная муха наматывала круги над монитором, на котором тяжёлыми колючими пульсациями отмечалось биение сердца. Их огромного больного сердца.

— И что дальше? — спросила Джесси.

— А что дальше?

— Ты не передумала?

— А ты?

Джесси вспомнила пронзительные синие глаза Тома, его взгляд полный страсти, его крепкое тело, ощущение твёрдого члена во влагалище... Потом она вспомнила черноту. Тьму, в которой не было Кэс.

— Я думала, что потеряла тебя, — всхлипнула Джесси.

Кэс погладила её по щеке:

— Мне тоже было чертовски страшно. Эта тьма, затягивающий омут... Ты видела? Там нет рая... там ничего нет.

— Угу.

— Ни любви, ни покоя, ни адских мук...

— Угу...

— Ни прощения грехов, ни вечного проклятья... Чёрт возьми! Там даже боли нет.

— Да...

— Тогда чего нам бояться?

Джесси опешила:

— Но ведь...

— Когда я написала Тому, он сразу понял, кто я. Так сразу и сказал: "Ты ведь Кэс?" А потом спросил, почему ты так жестоко с ним поступила? Я сказала, что всё это из-за меня.

— Кэсси, я...

— И я спросила его: "Как сильно тебе нравится Джесси?" Он сказал, что влюбился. Тогда я отправила наше общее фото. И знаешь, что он спросил в ответ?

Джесси не знала.

— Он спросил: "Насколько сильно я нравлюсь Джесси?"

Приглушённый шум, доносившийся из-за двери, перешёл в громкую возню и тихую ругань. Мама проснулась. С тревогой взглянув на девочек, она прислушалась к происходящему в коридоре.

— Умный, красивый и не мудак! — горячо зашептала Кэсси, — Ты хоть сама понимаешь?

— Но, Кэс...

— Дура!

В дверь что-то грохнулось, послышались крики, но Кэс продолжала:

— Я не хочу быть тем человеком, из-за которого ты упустишь счастье. Я не хочу быть причиной того, что ты всю жизнь будешь тосковать в одиночестве. А ты! Ты хочешь сделать меня причиной этого?

— Кэсси, нет! — Джесси хотела объяснить сестре, что никогда не чувствовала себя по-настоящему одинокой, что впервые в жизни ощутила это, когда проваливалась в ту ужасающую тьму, в ничто. Больше всего на свете Джесси боялась потерять её, Кэс... Но удары в дверь стали ещё громче, а крики в коридоре ещё злее и надрывнее.

Мама вскочила со словами: "Да что они там творят!" — и рывком распахнула дверь.

В палату ввалились сцепившиеся Том и отец. Они боролись, сжимали друг друга, почти душили.

Том увидел, что девочки во все глаза смотрят на него и закричал:

— Джесси, я люблю тебя!

Его футболка была разодрана, на рельефных мускулах сверкал пот, синие глаза почти заплыли, окружённые разбухшими "фонарями", а на скуле красовалась свежая алая ссадина. Том пытался взять мистера Фултона в болевой, но терпел поражение. Медведеподобный мужик брал массой и опытом, уверенно перехватив Тома поперёк туловища и прижимая к полу.

— Я тоже люблю тебя! — крикнула Джесси. Голос её сорвался на последнем слове.

Папа замер, медленно поворачивая голову. Картина их драки превращалась в глупую карикатуру. Кэсси прыснула и закашлялась.

— Ну ты погляди, сестрица! — шепнула она, кивая в сторону Тома — Разве не стоит умереть за такого красавчика?

Джесси тоже улыбнулась, и папа немного ослабил хватку.

— Я думала ты скажешь немного по-другому, — хихикнула Джесси.

— И как же? — удивилась Кэс.

— "Не стоит ли умереть под таким красавчиком?"

Кэс рассмеялась:

— И что бы ты ответила?

— Конечно же стоит, сестрёнка. Конечно же стоит.