Над пустыней повисло низкое звездное небо. Было очень и очень тихо, только изредка разряженный воздух прорезали крики пустынных птиц. Тусклая луна недавно прошла перерождение, и звезды светились гораздо ярче чем ее узкий желтый серп.

Из песка, неподвижного лишь для невнимательных глаз, то и дело возникали юркие зверьки, в свете звезд казавшиеся сделанными из серебра. Они тревожно нюхали воздух и перебирали по нему лапками. Их мордочки выражали глубокое понимание того, как сложно положение их пустыни в мире.

Из одного из серо-желтых барханов торчала одинокая палка, с конца которой развивался кусок золотой ткани. Этот флаг, появившийся здесь совсем недавно, серебряные зверьки обходили стороной.

Зверьки первыми заметили всадника, появившегося на горизонте. Он ехал быстро, пригнувшись к спине коня и умело избегая самых высоких барханов, так что его силуэт был почти не заметен. И все же весть о его прибытии летела впереди него по пустыни.

У флага всадник спешился, вырвал палку из земли и огляделся. С севера за барханом начиналась особенно неровная часть пустыни, в песке были видны расщелены.

Лицо всадника, одетого в кожаные доспехи, скрывала темная маска с золотыми кругами вокруг глаз и рта. На поясе у него висел изогнутый в двух местах меч, а на спине – небольшой и тоже сильно изогнутый лук и маленький колчан с десятком черных стрел.

Всадник снял с плеча лук и медленно пошел в сторону ближайших расщелин. Конь, чуть подождав, пошел следом, нервно косясь в сторону отражения луны на соседнем бархане. Там из песка опять высунулся один из серебряных зверьков.

У первой же расщелины, не слишком глубокой и длинной, из песка торчала еще одна палка, но на этот раз уже без лоскута. Всадник подобрал и ее, закрепив вместе с первой на седельной сумке.

Они продвигались так с конем некоторое время, с каждой собранной палкой опускаясь все глубже в сердце пустыни. С одной стороны их тропы бархан уже был слишком крутым для коня. Из песка тут и там торчали каменные скалы. И всадник, и конь замерли, уловив легкий запах огня.

За следующим поворотом тропы оказалась высокая расщелина, вход в которую преграждал стражник в черной одежде. Он был совершенно неподвижен, и лишь когда всадник встал прямо перед ним, стражник поднял черную руку.

– У меня послание от царя Амира, – сказал всадник, произнося слова с сильным акцентом. – Золотой закат...

– Серебряный рассвет, – гулко отозвался стражник и сделал шаг в сторону, пропуская всадника и его коня.

В расщелине запах огня стал сильнее и к нему примешались еще запахи конского навоза, благовоний, мужского пота и жаренного мяса. За первым же поворотом проход расширился: здесь стояли несколько лошадей, а вокруг большого костра отдыхала группа стражников.

Они не обратили на всадника внимания, и он, привязав коня с остальными прошел дальше. Проход стал уже, темнее.

– Слезы императрицы, – сказал всадник следующему стражнику, преградившему ему путь.

– Смерть империи, – ответил стражник и указал на сваленные под отвесной стеной мешки. Всадник снял с себя пояс с мечом и вместе с луком и колчаном бросил его на мешки. Стражник быстро ощупал его и пропустил дальше.

Задрав вверх голову, всадник обнаружил что находится в пещере. Где-то раньше потолок над расщелиной сомкнулся и теперь был уже и не очень высок. Проход, в котором всадник находился, был сделан людьми. Это было ясно по ровным углам пола и потолка. И у следующего поворота он увидел настоящий факел, вставленный в металлическое кольцо в стене.

За поворотом и узкой деревянной дверью оказалась небольшая, тепло освещенная и очень уютная комната с еще одной маленькой дверью в глубине. Пол комнаты был накрыт толстым ковром с изображением карты мира, и из мебели на нем стоял только невысокий длинный стол, заваленный бумагами и картами. Это был передвижной центр управления императрицы Елены.

У стола сидели два секретаря в синих одеждах, которые даже не подняли на вошедшего бритых голов. Напротив них расположилась молодая девушка в золотых одеждах, которые казались полупрозрачными из-за чистоты металла. Она вопросительно уставилась на всадника, неприязненно сведя тонкие губы.

Он снял маску, обнажая красивое, серьезное лицо. Его борода была коротко острижена и лишь слегка тронута сединой. Его темные волосы спадали на широкие плечи плавными волнами.

Девушка расплылась в улыбке и поднялась.

– Царь, – сказала она, опуская голову. – Не ожидали вас раньше полуночи.

Царь Амир тоже улыбнулся. – Ваше высочество.

Царь заметил, что один из секретарей скосился в его сторону, и тот застрочил по бумаге в два раза быстрее.

– Я могу увидеть... – начал он, но девушка подняла тонкую ладонь.

– Сюда, – сказала она, делая шаг в сторону. Царь не глядя отдал ей маску и поспешил к двери.

Ему пришлось нагнуться, чтобы войти в следующую комнату, которая освещалась одним единственным факелом. Дверь за царем закрылась. Он огляделся. В одном углу комнаты стояла металлическая бадья с водой, а в другом была еще одна дверь. От двери исходил очень горячий воздух.

Царь быстро разделся. У него было красивое, накаченное тело, изрезанное глубокими шрамами. Один, широкий и белый, тянулся от левого соска по кубикам мышц на животе до самого основания покачивающегося члена. Другой огибал бицепс на правом плече.

Царь перевернул над собой бадью, и по его мышцам пробежала дрожь. Вода была ледяная, об его кожу ударилось несколько крупных осколков льда. Он встряхнулся, кинул бадью на пол и подошел к двери.

В последней, самой тайной комнате пещеры было очень жарко и сумрачно. Ее заполнял пар, который тянулся вверх из длинных щелей в полу и собирался клубами под низким потолком. По груди царя скатилась первая большая капля пота.

Со всех сторон в паре светились огни, и он пошел туда, где их было больше всего.

– Амир? – раздался из глубин пара нежный голос.

– Моя императрица! – царь поспешил вперед и чуть не споткнулся о край каменного плато, на котором возлежала императрица Елена. Плато занимало большую часть комнаты, и над ним было несколько ладоней прозрачного воздуха, как будто пар боялся касаться каменной поверхности.

Царь положил ладонь на поверхность камня и вздрогнул. Из пара, в котором он видел только две обнаженные ступни, раздался легкий смех. Камень был холодный, и забравшись на плато царь обнаружил что его голова и грудь находятся в теплом облаке пара, а ноги и низ живота омывает почти ледяной воздух. Он чувствовал, как быстро стучит в висках кровь. Все его тело рвалось вперед, но он боялся споткнуться снова.

Императрица ждала его у задней стены комнаты, на деревянном настиле. Она возлежала, задрав левую ногу на один деревянный выступ и откинув голову на другой. Ее локоть сминал большие с темно-коричневыми сосками груди. Пятка ее правой ноги и вьющиеся черные волосы скрывали ее горячие половые губы.

Царь бросился к ней и остановился лишь почти коснувшись ее левой стопы рукой.

– Нам нужно обсудить дела, – сказала императрица, чуть двигая большим пальцем ноги. Царь поймал его губами.

– Аах, – императрица позволила ему сосать свой палец всего несколько ударов его сердца и оттолкнула, задрав ногу выше. При это ее ладонь скользнула вниз, отталкивая нежно-розовую пятку. Царь замер. Тонкие пальцы раздвинули волосатые половые губы.

– Хочешь меня? – спросила императрица. Член царя стоял, все его тело было напряжено, горячий воздух кружил голову.

– Да, – сказал он. – Дела подождут.

– Не подождут, – сказала императрица, привлекая его к себе. Царь хотел залезть на нее, но императрица поймала его за волосы и направила себе между ног.

– Слушай внимательно, – сказала она, прижимаясь мокрой вульвой к его лицу. – И... Ааах...

Царь нежно обнял ее и провел языком по ее половым губам. Императрица обхватила его голову и прижала к себе. Он стал лизать ее, поглаживая ее ягодицы.

– Во дворце готовится заговор, – сказала императрица, стискивая зубы от удовольствия. – Теперь это не вопрос лет или даже недель, но дней. Толстяк Оруни вчера послал записку с планом моего убийства своим помощникам.

Царь попытался поднять голову, но она не позволила, сильнее толкая его лицо вниз. Его язык вошел в нее снова, и императрица откинула голову и застонала.

– Моя стража... может остановить заговорщиков, – проговорился она, чуть выпрямляясь и закидывая правую ногу на спину царя. Тот лишь принялся лизать усерднее.

– Но, во-первых, среди заговорщиков много тех, кого нет смысла наказывать без нужды, – сказала императрица. – А, во-вторых, вместо этих заговорщиков будут другие, пока судьба империи не ясна, заговоры не прекратятся.

– Я... – царь поднял мокрое, раскрасневшееся лицо, и императрица снова опустила его голову вниз.

– Лижи, – сказала она. – Ты же знаешь, как я люблю твой язык в себе.

Царь взялся за ее вульву всерьез. Его язык и губы скользили по ее половым губам, обхватывали, лизали, ласкали, оттягивали. Его пальцы нежно скользили по ее ягодицам.

– Аах... Аах... Аах! – императрица задрожала и выгнулась, вдавливая пятку в спину царя. В его лицо ударила прозрачная струя, и он стал жадно хватать ее губами. Оргазм императрицы.

Она тяжело дышала, поглаживая царя по голове.

– Лижи дальше, – сказала она. – Только перевернись так, чтобы я могла играть с твоим членом.

Царь лег рядом, нашел губами ее клитор и стал посасывать его, слегка проникая во влагалище императрицы пальцем. Она обхватила его член и стала надрачивать, проводя сильной рукой от самого кончика до основания и волосатой мошонки.

– Необходимо разрешить вопрос престолонаследия, – сказала императрица. – Брак.

Царь позволил себе войти в нее вторым пальцем, продолжая посасывать возбужденный клитор.

– Я хочу, чтобы мы поженились, и наши государства были собраны в одно под имперской короной, – сказала императрица, сдавливая мошонку царя. Он простонал, не выпуская ее клитор изо рта. Он видел ее впервые за три года, и с трудом думал о чем-то, кроме запаха и тепла ее тела, ее вульвы и ягодиц прямо перед его лицом и в его руках.

Императрица сдавила его мошонку сильнее.

– Я согласен, – простонал он. – Ты же знаешь, я всегда был согласен.

Императрица усмехнулась.

– Знаю, – сказала она. – Но твоего согласия недостаточно. Тебя откажутся признавать отцом наших детей. Будет заговор и тебя убьют.

Царь опустил голову. Он обладал абсолютной властью в своем маленьком государстве, но мало что мог сделать против придворных огромной империи. Императрица сладко простонала. Царь ввел ей во влагалище третий палец и стал двигать ладонью быстрее, снова стараясь довести ее до оргазма. Ее ладонь на его члене тоже ускорилась.

– Я придумала, – сказала она, сильнее сжимая горячий ствол. – Как этого избежать.

– Ах! Как?! – царь стал с силой трахать ее рукой и снова присосался к ее клитору. Императрица дернула бедрами, ударила себя ладонью по груди и стала кончать, выплескивая горячие струйки на лицо царя. Он послушно все принял, вытер бороду и опустил голову к самому настилу, чтобы вдохнуть холодного воздуха. Императрица взяла его за плечо и призывно двинула бедрами.

– Ты должен взять меня на глазах у всего дворца, – сказала она, направляя его член себе между ног. Царь взял ее за бедра и успел коснуться горячей головкой мокрых половых губ, прежде чем до него дошел смысл ее слов.

– Как? – спросил царь. Императрица притянула его к себе, принимая его член во влагалище и подсовывая ему в рот толстый сосок. Ее руки заскользили по его спине, сжимая и сдавливая потные мускулы. Царь качнул бедрами раз, другой.

– Ты захватишь власть, – сказала императрица, двигаясь всем телом ему на встречу. – Войдешь во дворец с посольством и прямо во время приема, на глазах у всех, объявишь себя новым императором.

– Никто... – царь с силой входил в нее, схватившись руками за край деревянного настила. – Меня не признает!

– Ах! – императрица толкнула его соском в губы. – Они признают, потому что в тот момент, когда ты это объявишь, моя стража обнажит мечи.

Он посмотрел на нее серьезно, и императрица сильно сдавила его торс бедрами.

– Не останавливайся, – приказала она, царапая его спину. – Ты сможешь кончить, когда дослушаешь мой план.

Царь снова быстро задвигал бедрами. Его зубы поймали один сосок императрицы, другую грудь он схватил рукой.

– А! – императрица ударила его кулаком по спине. – Да! Пожалуйста!

Царь понял, что она снова кончает и нисколько не сбавил хода. Он проталкивал в нее член и кусал, и сжимал пальцами ее грудь, растягивая ее оргазм.

– Да! Да! Да! – кричала императрица. Ее глаза закатились, тело обмякло. Царь прижался к ее груди, продолжая с силой растягивать ее влагалище. Ее пальцы слабо гладили его по спине.

– Я выступлю против тебя, – сказала императрица, не открывая глаз. Царь улыбнулся. Все ее тело вздрагивало от его толчков. – И ты... Возьмешь меня силой на глазах у всего двора.

– Нет! – воскликнул царь и стал нежно целовать ее шею и гладить ее плечи.

– Там будут посланники, дипломаты, художники, поэты, шпионы, – императрица взяла его за затылок и стала двигаться сама, глубоко проталкивая его член. – Они все увидят, как ты берешь меня, как кончаешь в меня, как из моей дырки вытекает твоя сперма. Об этом нарисуют картины и сложат песни.

– Ты что... – царь чувствовал, что сам близок к оргазму и еле сдерживался, чтобы не наполнить императрицу спермой раньше дозволенного.

– Никто никогда не оспорит отцовство моих детей, – сказала императрица. – Даже если ты умрешь на следующий день, и я заведу тысячу других любовников, все будут знать, кто первым накачал меня своей спермой.

Она притянула царя к себе и поцеловала. Его губы дрожали.

– Я кончила, – сказала императрица.

– Ааах... – простонал царь, и стал сливать в ее влагалище сперму. Его ладони, упертые в пол, чтобы не слишком давить на императрицу, тряслись от напряжения. Все его тело пылало от удовольствия.

Императрица оперлась об один из деревянных выступов, а царь устроился рядом и положил голову ей на колени. Ей нравилось чувствовать его дыхание на своей липкой от спермы вульве.

– Тебе придется быть со мной жестким и грубым, – сказала она. – Но я уверена, что, если я прикажу, ты с этим справишься.

Эти ее слова отзывались эхом в его голове все следующие дни. «Если я прикажу, ты с этим справишься». Он все время находился в пути, сначала возвращался в собственную столицу, потом, за несколько часов собрав подобие посольства, снова пересек пустыню, на этот раз уже до самой столицы империи. И раз за разом у него в голове повторялись эти слова. «Если я прикажу, ты с этим справишься».

Даже зная, что прибывает в этот город по приглашению самой императрицы, он чувствовал себя на шумной улице неуютно и все время оглядывался на спутников, которые, по сравнению с местными купцами, были одеты не слишком богато. Все дома внутри первых стен города были трех и четырехэтажные, а за второй стеной начались поместья, огромные мраморные и бамбуковые дома, каждый из которых был больше дворца царя.

Дворец императрицы возвышался и над домами, и над поместьями. Для того, чтобы предстать перед императрицей, посольству предстояло подняться по лестнице в тысячу ступенек, разрезавшей дворец на два огромных крыл.

Вдоль лестницы с обеих сторон тянулись сады. Никогда раньше не бывавший во дворце царь старался не вертеть головой. Повсюду на садовых террасах стояли и внимательно наблюдали за посольством богато одетые придворные. Все силы царя уходили на то, чтобы выглядеть гордо и сурово. Даже без золотых и серебряных одежд, убеждал он себя, его посольство было внушительным, а владения обширными. Его ладонь крепко сжимала рукоять меча.

На самой верхней террасе стояла толпа народа. Стражники сдерживали кричащих, возбужденных людей в простецкой одежде. Царь догадался, что императрица пообещала народу пир в честь посольства, чтобы зрителей ее подчинения было еще больше. Сердце очень сильно билось у него в груди.

К шуму толпы примешался бой барабанов. Посреди террасы поднималась высокая широкая каменная башня. У ее основания были огромные раскрытые ворота. Строй стражников почти смыкалась у этих ворот.

Царь прошествовал между ними и краем глаза видел, как толпа простолюдинов заполнило все пространство у него за спиной, будто присоединившись к его посольству.

В башне было светло и прохладно. Вся ее противоположная стена оказалась сделана из цветного стекла, и далеко внизу за этим огромным окном царь увидел крыши домов, первую стену столицы и угол блестящего на солнце синего моря. В башне солнце бросало на мраморный пол розовые, золотые и серебряные полумесяцы.

У основания этого невероятного витража, на небольшом возвышении, стоял трон императрицы, вокруг которого сгрудились немолодые мужчины и женщины в красной и синей одежде. Пройдя половину зала, царь остановился. Ему на встречу сразу двинулся невысокий, толстый мужчина с большой золотой шапкой на голове.

– Государь, – сказал он, опуская голову и предлагая царю золотую чашу. Внутри плескалось фиолетовое вино. Царь поднял взгляд на императрицу. Та смотрела мимо, демонстрируя заморским гостям подобающее их статусу пренебрежение. При этом ее рука, будто ненароком, лежала у нее между колен.

Больше всего в этот момент царю хотелось, чтобы на его лице была маска, но императрица потребовала снять ее еще до въезда в город. Все граждане столицы должны были видеть лицо отца своих будущих императриц.

– Возьми чашу, дурак, – прошипел визирь Оруни, суя чашу ему в лицо. Царь увидел, как ладонь императрицы, под которой, под золотой тканью, скрывались ее половые губы, резко сжалась в кулак. Этот мужчина хотел убить его любимую женщину. Подчинившись воле императрицы, царь выхватил меч и пронзил визиря. Оруни от удивления открыл рот и несколько секунд продолжал стоять на месте даже после того, как царь выдернул меч из его живота. Потом визирь вздохнул и повалился на спину.

По всему залу люди пришли в движение. Мгновение, и все снова замерли. Среди придворных царь увидел стражей с обнаженными мечами. Императрица смотрела на него с легким удивлением.

– Я... – начал царь, но его голос сорвался. На мгновение он представил, как стража оберачивается против него и императрицы. Сердце, которое сейчас должно было наполнять кровью его член, практически перестало биться. Царь тряхнул мечом, отбрасывая на мраморный пол красные капли крови. Императрицы отдала ему приказ, а значит он мог с ним справиться.

– Я убил этого человека! – объявил царь. – Потому что он замышлял против империи.

Он пошел к трону. Императрица открыла рот, но царь резко поднял вверх меч.

– Молчать! – бросил он, думая только о том, чтобы случайно не ошибиться в словах, которого она ему наговаривала. – Империя ослабла в твоих руках, императрица Елена! Ей нужен новый император!

Императрица рассмеялась.

– И этот император... ты? – она оглянулась на придворных и те услужливо захихикали. Каждый из них сейчас боялся расправы, ведь многие из них были вовлечены в заговор визиря. Царь заметил, что дочери императрицы, как и ему и было обещано, среди них нет. Императрица сказала, что пошлет ее с инспекцией в провинцию на самом краю империи.

Царь взбежал по ступенькам к трону. Он решил не говорить больше ничего, потому что боялся, что голос снова дрогнет. Императрица попыталась встать с трона, но царь ударил ее по щеке. Звук шлепка разлетелся по залу. Никто из придворных не шелохнулся.

– Ах! – императрица откинулась на троне, задирая подол. Царь увидел ее обнажившуюся щиколотку и чуть не поддался искушению опуститься перед троном на колени, чтобы поцеловать ее. Но он знал, что сейчас императрица требует от нее иного.

Он толкнул ее выше на трон и, взяв меч как кинжал, рассек платье у нее на груди. На розовую кожу брызнула кровь. «Если после у меня не будет шрамов, » сказала ему императрица. «Я буду знать, что ты не любишь меня и наших будущих детей»

– Пожалуйста! – закричала императрица. – Не дайте ему овладеть вашей императрицей!

Царь отбросил меч и снова ударил ее по щеке. Императрица смотрела на него непримиримо.

– Я никогда не буду твоей, – сказала она так, чтобы слышали все в зале. – Потому что мной может овладеть только отец будущей императрицы.

Царь разорвал ее одежду, обнажая грудь и живот. По левой груди тянулся красный порез. Царь обеими руками золотую ткань потянул золотую ткань дальше. С треском на пол полетели пуговицы, и он увидел перед собой волосатую вульву императрицы. Она блестела от смазки.

– Нет! Не надо! Прошу! Не надо! –

– Аах! – простонал царь, входя в императрицу. – Аах! Аах!

Она вскрикивала, вскидывая руки и пытаясь увернуться от его губ. Он кусал ее щеки, уши и шею и с силой проталкивал в нее член. Придворные и наполнившие зал простолюдины неотрывно смотрели на его дергающиеся бедра.

– А! А! А! – голова императрицы моталась из стороны в сторону. Царь вынул из нее член, схватил ее за волосы и бросил на мраморный пол. Императрица попыталась подняться. Царь взял ее снова, прямо на полу, на четвереньках, раз за разом глубоко вколачивая в нее свой толстый член.

Влагалище императрицы было мокрое и горячее. Она кричала. Царь почувствовал, что не сможет долго держаться.

– Ты будешь рожать моих детей! – заревел он, сжимая ягодицы любимой. – Я сейчас накачаю тебя своей царской спермой!

– Нет! Нет! Нет! – кричала императрица. В толчках ее бедер он чувствовал: Да! Да! Да!

– Ааааах! – зарычал царь и стал сливать сперму в императрицу. Он чувствовал, как сжимается ее влагалище. Толпа молчала. Императрица тоже кончала, опустив голову и сдерживая всхлипы и стоны.

Царь со шлепком вынул из нее член. Выпрямившись, он поднял императрицу на руки и отнес на трон. Ему нужно было положить ее так, чтобы все присутствующие видели вытекающую из ее мокрой щели сперму.

Императрица осоловело хлопала глазами. Он усадил ее на трон и раздвинул и задрал ее ноги. Из раскрытой вульвы императрицы на трон упала жирная белая капля сперма. Царь почувствовал, что его член поднимается снова.

– Ты взял меня силой, – прошептала императрица. – Ты осквернил мое лоно своей грязной спермой...

– И сделаю это снова! – царь схватил ее за бедра и снова заправил ей во влагалище член. – Я буду использовать тебя каждый день! Ты будешь рожать моих дочерей!

– Ах! Ах! А... – стоны императрицы стали до того похабными, что царь зажал ей рот. Он чувствовал, как она с силой отвечает на его толчки. Из толпы раздавались встревоженные голоса. Императрица замычала, и царь понял, что она снова кончает.

– Ааа! – он вскинулся и навалился на императрицу. Она вновь почувствовала, как он наполняет ее влагалище, но на этот раз спермы было гораздо больше.

Царь прижался губами к ее щеке.

– Я люблю тебя, – прошептал он. Его член лишь слегка обмяк, и он был готов взять императрицу еще раз.

– Слезь, – прошептала императрица. – Нашим подданым нужно видеть, как ты использовал мою дырку.