Apartment 4D By Limerick

Сара уже привыкла просыпаться возбуждённой и горячей.

Раньше пробуждение в теле бимбо её пугало. Иногда она вскакивала в панике, дезориентированная огромной грудью, розовой пушистой дурью в голове и тем, как её киска уже была влажной. Бывало, она даже вскакивала с кровати, натягивала рубашку на свои непомерные сиськи в растерянном ужасе и едва не выбегала на улицу. Конечно, туповатое, но приятное осознание того, что она — горячая, сексуальная штучка, созданная для того, чтобы её трахали, приходило довольно быстро.

А теперь она просыпалась с хихиканьем, мокрая и уверенная, что будет трахаться весь день.

Просыпаться готовой к сексу было приятно по многим причинам. Во-первых, просто хорошо было просыпаться тёплой и влажной. Она чувствовала себя прекрасно — каждая её частица. Никаких прежних утренних ритуалов: проверять, где болит, тащить своё тупое тело в душ, засовывать его в уродскую одежду. Теперь для Сары пробуждение было праздником. Даже простыни на её голом теле казались приятными. Она любила медленно потягиваться, чувствуя, как кожа натягивается на груди и попе. А потом лениво проверяла, осталась ли её киска тем самым горячим и восхитительным местом для удовольствий, каким она её помнила. И да, так и было. Даже просто облизывая губы, она вспоминала, что сегодня на них натрутся всякие вкусные члены.

А её день… это было ещё одно приятное преимущество. Многое из её прошлой жизни стёрлось — и это всё ещё немного пугало — но она точно не скучала по распорядку обязанностей. Теперь она только гадала, откуда возьмётся трах. Её день состоял из траха и ещё раз траха, тёплых тел на тёплых телах. Самое сложное, что её ждало — уборка в конце. Она была очень узкоспециализированной богиней. В любом случае, мужчины поклонялись ей.

Плюс были одежда, алкоголь, жвачка, шопинг, игрушки, мужчины, жвачка, всё-всё-всё.

Обычно.

Обычно она просыпалась в приличное время — часов в двенадцать, после долгой и продуктивной ночи скакания на членах и сосания. Может, кто-то из ночных гостей тыкался голым стволом в её задницу под одеялом, но точно не раньше девяти.

На часах было 6:02. Чтение цифр — ужасное начало дня.

Кто-то яростно стучал в её дверь. Без всякой причины. Дверь была не заперта. С какой стати она стала бы её запирать? Если кто-то хочет зайти и оттрахать ей рот — отлично. Сара редко помнила больше половины вчерашнего вечера, но она точно не ложилась раньше четырёх. Они много пили. Что за херня?

— Открыто! — крикнула она и зарылась головой под одеяло. Может, этот кто-то умрёт по пути от двери до её спальни. Больно признавать, но сейчас она могла выдержать разве что обнимашки и, может, очень-очень нежный и ленивый секс в миссионерской.

Эммет повернул ручку.

— Эм… открыто! — донёсся голос, который он не узнал. Соседка? У Сары был голос для NPR — холодноватый, идеально подходящий для чтения бизнес-новостей. Он был чётким, и если она когда-либо говорила «эмм» с этой расплывчатой, невнятной ноткой, он такого никогда не слышал.

Но этот голос пищал.

— Сара? — позвал он.

Он бывал в её квартире раньше. Всего несколько недель назад, когда они начали работать над учебным проектом. Всё соответствовало его ожиданиям: минимализм, почти пустые стены, вещи на своих местах. Она пригласила его внутрь и сразу усадила за стол, на котором лежали только учебники по инженерии. А потом Сара взяла чистый белый лист и расписала их презентацию с точностью до пяти минут.

Ванная была настолько чистой, что он нервно сел писать, боясь оставить хоть каплю на ободке.

Эта комната была… разгромлена.

Дверь действительно была открыта, но за ней громоздилась куча пустых коробок, пропуская лишь узкую щель. И каких только упаковок там не было! Справа гостиная утопала в разбросанной одежде — и не только женской. Кухня же была минным полем из пустых бутылок. Каждая свободная поверхность была чем-то завалена.

Судя по бутылкам, здесь должно было вонять перегаром. Но вместо этого… Эммет замер.

Сладко. Приторно сладко. Как жвачка и смех, будто дверь на фабрику Вилли Вонки. И всё это смешивалось с чем-то, что он не мог сразу опознать. Пролитые, сексуальные жидкости. Многочасовые, атлетические совокупления. Он автоматически огляделся в поисках свечей — такие ароматы не возникают просто так. Должно быть, это искусственный запах.

Здесь было слишком много деталей. На каждой поверхности читалась своя история. Чёрные трусики висели на потолочном вентиляторе. Дверь на балкон была открыта, а стул стоял так, будто его поставили специально, чтобы наклониться. Коробки у двери были без опознавательных знаков. На стенах блестели пятна. Это не была квартира Сары. Это было чужое место.

Среди всех заляпанных и влажных поверхностей стол оказался почти чистым. Конечно, вполне возможно, что с него всё просто смахнули на пол. Но это был оазис, и Эммет нервно подошёл к нему. Он сидел здесь и слушал, как Сара расписывает всё по минутам. На ней тогда был тёмно-серый свитер поверх рубашки с воротником, и он ухмыльнулся — типично для Сары носить офисный кэжуал дома.

Теперь на столе лежала только обёртка от жвачки. Ярко-розовая.

Сара лежала в кровати и слушала, как мужчина шаркает по квартире. Его голос казался знакомым, но это ни о чём не говорило. В последнее время через её квартиру проходило много народу, и почти каждый тип голоса уже хрипел над ней в какой-то момент. Он назвал её по имени, значит, знал её, а это сужало круг.

Как обычно, одного мужского голоса оказалось достаточно. Сара многое пережила за последнее время, и большая часть изменений была очень даже приятной, но иногда её бесило, как мужчины могли заставить её делать всё, что им угодно. Её киска уже намокла, тело нагревалось, бёдра сами раздвигались, пока она смотрела на дверь. Иногда было забавно позволять телу действовать на автомате — подстраиваться под мужские нужды, раздвигаться и сосать, как им хотелось. И да, ничего не могло быть лучше, чем когда мужчина решал, что она просто дырка, хватал её за бёдра и насаживал на себя всё её тело.

Но всё равно это было унизительно. Один мужчина недавно назвал её «Трахопопой», и Сара до сих пор была уверена, что он прав. Если это сказал мужчина.

Эту лёгкую дрожь раздражения Сара направила на жвачку.

Одна маленькая розовая палочка, завёрнутая в такую же фольгу, была приклеена к её дверной ручке вместе с визиткой.

Сара даже не посмотрела на визитку, уже ошарашенная маркетинговым ходом.

Прикреплять жвачки к дверным ручкам. Это было безумием. У Сары не было интереса к бизнесу и маркетингу — это для тех, у кого больше амбиций, чем ума — но никак это не могло быть стратегией.

Она развернула жвачку. Фольга даже не была заклеена. Но сама палочка выглядела нормально. Очень розовая, но нормальная.

И она пахла… хорошо.

На самом деле, странно, что она вообще чувствовала запах, учитывая, что это одна палочка, которая провела весь день на улице. Сара подумала, не подменяет ли её мозг ожиданиями. Она выглядела так, будто пропитана ароматом сахарной ваты, розы, клубники и ещё чем-то сладким. Может, поэтому она чувствовала этот запах?

Её нос дёрнулся. Она не позволяла себе сладкого с Рождества. Сам праздник был хорошим днём для тренировки. Месяцами было серо, холодно и сыро, и… Сара засунула жвачку в рот.

Она расслабилась. Абсурдность ситуации была забавной. Оказалось, она та самая, кто жуёт случайную жвачку с дверной ручки. Не то, чего она ожидала от себя. Запах оставался с ней. Вкус был не таким утончённым — простая, приятная жевачка. Она играючи обернула её вокруг языка.

Более очевидного знака, что пора устроить чит-день, и быть не могло. Спина болела от учебников и ноутбука, она три дня подряд ходила в библиотеку в одних и тех же спортивных штанах. Забота о себе важна.

Она долго вспоминала пароль от Netflix, которым не пользовалась шесть недель. Но потом устроилась на решительные четыре часа без работы и для себя. Укутавшись в одеяло, она даже не заметила, как надула большой розовый пузырь.

Эммет раздумывал над диваном.

— Я сейчас выйду! — прокричал не-Сарин голос. Нараспев и пискляво. Так что он подошёл к дивану. Логично было сесть на диван.

Диван был мокрым. Весь, не просто одно пятно от пролитого напитка. Глубоко, всепроникающе влажным, пропитавшим ткань. Что должно было быть отвратительно… но… он понюхал.

Что-то было не так. Всю его жизнь «мокрый диван» означал как минимум мерзость. Так почему он смотрел на него? Запах был слишком сложным для осознания — десятки визжащих сексуальных актов, наслоившихся друг на друга. Люди трахались на этих подушках всевозможными способами. И всё это слегка благоухало. Эрекция Эммета не собиралась сдаваться. Он облизал губы.

Сара оставила первое мокрое пятно на диване после трёх счастливых часов жевания жвачки и отсутствия мыслей. Но она всё равно вздрогнула, осознав, что собирается мастурбировать.

Как и все девушки, она слышала, что мужчины всегда в шаге от того, чтобы весело дрочить себя до бесчувствия. Но это не было частью её жизни. У неё было два настоящих отношения, и каждый сексуальный опыт был сложным, напряжённым и в целом разочаровывающим. Она ожидала отношений, парня, прелюдии, секса — всего спектакля. Ей просто не приходило в голову трогать собственные прелести.

Но сейчас она это делала. В руке у неё была ручка, и её колпачок упирался прямо в кончик её вагины, водя приятной дорожкой вверх-вниз. Это едва ли было дрочкой. Но ощущалось очень хорошо. Она сбросила одеяло, чтобы лучше видеть. Жвачка щёлкнула у неё во рту.

Правильно было раздвинуть ноги пошире, слегка согнув колени. Сара проскользнула рукой под пояс штанов. С жвачкой, щёлкающей в ушах, было легко игнорировать обычные страхи — циститы и прочее. Почему она не делала этого чаще? Это было эффективное, практичное средство от стресса, особенно для кого-то, зацикленного на учёбе. Природное обезболивающее. Она нашла свой бугорок и смутилась, когда вскрикнула вслух. Это её квартира, какая разница?

Ещё унизительнее было постоянно чувствовать себя неуверенной и несексуальной в собственном теле. Вот она пытается строить математические мосты, а не может разобраться в собственной архитектуре.

Но в этот раз её тело знало, что делать — тереться и толкаться. Вторая рука ушла в штаны. Сара откинулась на диван. Бёдра задрожали. Нужно было быть осторожной, а то проглотит жвачку. На этот раз, когда она застонала, это было уверенно. Это её квартира, она может стонать сколько угодно. Всё, кроме клитора, исчезло. Она могла это — она почувствовала спазм, влажный всплеск против её торопливых пальцев.

Когда она пришла в себя, с открытым ртом, Сара обнаружила, что оставила два мокрых пятна.

На диване — от очень мощного оргазма.

Там, где она, видимо, пускала слюни на подушки.

Взволнованная, не в силах объяснить почему, она сняла спортивные штаны, надела пижамные и почистила зубы. Её пальцы хорошо пахли.

Но перед этим, не задумываясь, она положила жвачку на прикроватную тумбочку.

Пора было вставать.

Тот, кто был в другой комнате, не удосужился прийти и оттрахать её, а ведь именно этого она хотела. В целом Сара любила первые два-три перепиха дня больше всего. Или, по крайней мере, помнила их отчётливее. Где-то к середине дня все эти толчки и сосания сливались в приятный, но туманный поток, который она всё равно не запомнит.

К тому же, ей действительно нужно было принять душ. Сара понюхала себя. Она пропиталась мускусом. Долгое время смешение спермы и прочего было горячим и забавным, но рано или поздно девушке нужно помыться и засиять. И этот момент наступал, когда она чувствовала засохшие пятна по всему телу.

Приятно было встать и потянуться. У кровати стояло зеркало, и Сара задержалась, рассматривая себя. Дело было не только в том, что она идеально трахабельна — а она была. У неё было сияние, которое не могли затмить даже пятна засохшей спермы. Она выглядела здоровой. Она улыбалась, даже с похмелья и усталости. Она выглядела как девушка, которая может пробежать марафон и сразу нырнуть в кучу парней. Всё ещё бледная, но с новым розовым румянцем и идеальной кожей. Видимо, сперма лечит акне.

В ту ночь, после «Опыта с жвачкой», Сара впервые за долгое время внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Она избегала зеркал с подросткового возраста. Пубертат был отвратительным периодом сбоящих желёз. У неё диагностировали несколько непонятных состояний. Юность выплюнула её худой, с тёмными кругами под глазами, привыкшей носить мешковатые свитера. Она просто перестала стараться на физре, с резко выступающими скулами, и учителя ничего не сказали.

Сара скривилась при виде отражения.

— Измождённая, — прошептала она вслух. Трудно поверить, что это тело только что выдало взрывной, неожиданный оргазм. Она проследила взглядом за пятнами на коже.

Она глубоко выдохнула. В любом случае, смысл тела — носить мозг без лишних хлопот. Главное — мозг и, может, некоторые нервы. У неё намечался полный день. На полу валялись худи. Она натянула одно. Вот и решена проблема её тела навсегда. И зачем вообще переживать? Ноги и руки работают.

Сара снова оказалась перед зеркалом в тот же день.

Это был самый тяжёлый день, который она могла вспомнить. Она болела целый день. Может, её тело почувствовало, как она о нём отзывалась. И у неё болела голова. Давящая, с отдающей болью вверх-вниз. Она не была уверена, слышала ли она вообще что-то из слов профессора. Конспекты она писала в туманном, свинцовом состоянии.

Она разделась, думая, что душ поможет. Но это была ложь. Она просто продолжала ненавидеть своё тело. Почему сегодня всё давалось с таким трудом?

Не особо задумываясь, она взяла жвачку с тумбочки. Она всё ещё была мягкой. Пахла хорошо. Головная боль отступила перед ней. Тело в зеркале расслабилось. Жвачка делала её красивее. Сара разжевала её. Может, всё дело в ней. Ей не нужно чувствовать себя плохо. Никогда. Всё, что нужно — засунуть руку между ног, и она почувствует себя хорошо. Очень хорошо. Даже с телом, похожим на серую тучу, она могла просто раздвинуть бёдра, потереть маленькую часть себя, и по всему телу пробегали бы молнии. Сколько угодно раз. Зачем вообще чувствовать себя плохо?

Девушка в зеркале задумчиво жевала и терла клитор.

Телевизор был включен. Эммет моргнул, не веря своим глазам. На экране шло… порно.

Он опустился на диван, шокированный. До этого момента он думал, что Сара устроила какую-то безумную вечеринку — одну из тех, о которых потом вспоминают годами. Алкоголь вокруг только укреплял эту теорию. Он предполагал, что 364 дня в году Сара была строгой и трезвой, а в оставшийся день устраивала грандиозный развратный праздник, закончившийся пропитанным диваном.

Диваном, на котором он сейчас сидел. Эммет даже не заметил. Он быстро нагрелся под ним. Уже сейчас он перестал замечать странный сладкий запах, пропитавший квартиру. Вполне понятное отвлечение — порно на телевизоре.

То, что показывали на экране, было монотонным, жестким хардкором. Картинка была низкого качества, поэтому Эммет не сразу понял, что происходит. Брюнетка механически сосала классический порно-член. Просто длинный, неизменный кадр, в котором она доводила мужчину до оргазма, её ярко-красные губы усердно работали над его гипертрофированным членом. Член Эммета яростно пульсировал в штанах. Его собственный рот слегка приоткрылся.

DVD-плеера не было, но был Roku. Значит, Сара специально настроила трансляцию порно с компьютера на телевизор. То есть она действительно хотела смотреть порно на большом экране. Что означало, что он сидел в луже…

Эммет вскочил.

— Господи Иисусе! — вырвалось у него вслух. — Сара?!

Сок Сары пропитал его брюки. Или чей-то ещё. Неужели он нарвался на какую-то неожиданную секс-вечеринку?

Из ванной донесся звук душа.

Мастурбация перед телевизором быстро стала ежедневным ритуалом.

Сара всегда была человеком привычки. До такой степени, что научилась предугадывать свои нужды: если вещь ей нравилась, она покупала сразу несколько одинаковых, потому что носила её до дыр. Если надо, она могла заранее расписать, что наденет и что съест на следующей неделе. Почему дрочка должна быть исключением?

Поначалу Сара подстилала полотенце на диван. Отчасти из соображений гигиены, отчасти потому, что она его реально заливала. Когда она кончала (а это случалось часто), неизменно оставалось большое мокрое пятно. Не совсем сквирт, но очень близко.

Но вскоре она перестала пользоваться полотенцем — оно было грубым и отвлекало, да и пропитывалось насквозь всё равно. В заливании диванной подушки собственными соками была какая-то порочная прелесть, запретное удовольствие.

Даже порно она начала смотреть не сразу. Сначала ей хватало просто развалиться там после трудного дня и отпустить пальцы в пляс. Сложность была в том, чтобы не кончить слишком быстро: ожидание этих пальцебурительных сессий сводило её с ума прямо на парах. К двум часам она уже сжимала бёдра, глядя на часы. К четырём — буквально сочилась в трусики. Вскоре она буквально падала на диван, едва переступив порог, стряхивая штаны с стоном облегчения.

Жвачку она теперь оставляла на журнальном столике. Она избегала думать об этом — что было легко, когда пальцы скользили по клитору.

Порно стало компромиссом. Сара ловила себя на том, что теребит себя во время просмотра сериалов. Это было, как она считала, неприемлемо. Да, на экране было много привлекательных мужчин, и да, кончать под них было очень даже приятно. Но престижное кино создано не для этого. К тому же, она постоянно перематывала — дрочила, кончала, снова перематывала. Логичнее было разделить эти миры. Да и эффективнее — она бы быстрее справлялась с дрочкой, если бы предварительно возбуждалась на откровенных картинках.

Настроить трансляцию оказалось несложно. Осталась только одна проблема — что смотреть. Одной рукой на пульте, другой между ног, Сара нажала «PLAY».

Сара больше не смотрела под ноги.

Какое-то время она осторожничала — следила за полом. В основном из-за одежды: не хотелось помять какую-нибудь милую юбку или один из немногих бюстгальтеров, которые ещё хоть как-то держали её новую грудь. Да и что-то мокрое на полу попадалось регулярно.

Но теперь она поняла — это бессмысленно.

Её сиськи вообще не нуждались в бюстгальтерах. Когда их не сжимали в ласкающих чашечках, они гордо выпирали сами по себе.

Вся её одежда теперь была короткой, блестящей и обтягивающей. Складки остались для хлопка, а у неё его было разве что в переполненных майках для очень ленивых дней.

Пол был сплошным ковром из одежды, далеко не только её — розовые корсеты, облегающие тряпочки, которые могли быть платьями, мужские трусы всех фасонов.

Сара замедлилась, когда струи душа окатили её. Она прощупала рот языком. Да, жвачка была на месте. Хоть спать с ней во рту она старалась не засыпать — от этого сиськи становились ещё больше. Покорно надув пузырь и отклонив голову от воды, она пожала плечами.

Она гуглила «жвачка, которая никогда не теряет вкус» вскоре после начала эпохи мокрого дивана.

Сара не была дурочкой — по крайней мере, тогда ещё нет. Тут явно что-то было не так. Маленький розовый комочек, который никогда не терял ни вкуса, ни мягкости, который пах как сама эндорфиновая эйфория — это не просто так. Она ловила себя на том, что жуёт воздух на парах, чудовищно четко представляя, как жвачка ждёт её дома, идеально розовая. И, конечно, головные боли, когда её не было во рту.

Результаты поиска были. Современные. Девушки по всей стране обсуждали, что это какая-то новая маркетинговая схема, тихий запуск продукта. Одна и та же розовая жвачка, которая вкусная до чертиков. «Просто объедение!» — писала одна из твиттер-пользовательниц, и Сара кивнула в ответ.

Облегчение. Ладно, это какой-то загадочный продукт. Скоро Procter & Gamble или кто там анонсируют новинку — AlwaysLast, и поздравят первых тестеров.

Её пальцы снова нырнули между ног. Она даже садилась на руку, пытаясь сдержаться. Но аромат её соков становился всё более знакомым. Розовым. Сладким. Сахарным.

Что-то в её запросах зацепило алгоритмы. Её интернет внезапно заполонила реклама одежды. Раньше Сара считала, что одежда нужна исключительно для тепла. Но это… Это было мило.

И она в этом была бы мила.

Бороться с этими мыслями становилось всё сложнее, когда пальцы не прекращали ласкать её киску. В них не было ничего плохого. Принятие своего тела и сексуальности — это же хорошо, правда? Гармонично. А в ослепительно белом топе на завязках она была бы ещё гармоничнее. Да, он подчеркивал бы её сиськи, но что с того? Они у неё есть. Парни и так знают. Зачем скрывать?

Сара потратила пятьсот долларов ещё до того, как кончила.

У Эммета в штанах бушевал настоящий ураган.

Он стоял, тяжело дыша, уже десять минут не отрываясь от порно на экране. Его яйца буквально горели от переполняющего их давления. Он не помнил, чтобы когда-либо был настолько возбуждён. Да, в юности он дрочил с обычным энтузиазмом, но сейчас всё было иначе. Раньше это была простая потребность кончить. Сейчас — желание трахать, нырнуть в какую-нибудь дырочку и не вылезать оттуда. Схватить какую-нибудь согласную девчонку и превратить её в источник трения.

А если он вольёт в неё литры спермы — так вообще зашибись.

Он простонал вслух. Душ продолжал журчать. Это безумие. Надо было что-то делать. Первая мысль — ворваться в ванную и оттрахать ту, кто бы там ни был — Сару или нет.

Нет. Надо взять себя в руки.

Он просто подрочит. Один раз, быстро — и всё.

Нет, это… неправильно. Ему нужно прочистить голову. Эммет зашагал через захламлённую квартиру, распахнул дверь на задний дворик. Свежий воздух. Но кровь всё равно пульсировала в члене. Он был готов либо трахнуть девушку, либо избить мужика — что подвернётся. Предплечья покрылись потом.

Глубокие вдохи помогли. Эрекция не исчезла, но стихла. Разум потихоньку отодвигал эту дикую жажду траха. Он просто смотрел порно в квартире девушки, вот и всё. Горячая сцена. Естественно, возбудился.

Хотя эрекции явно не помогло, что на столике во дворе лежал большой розовый дилдо.

Сара не помнила, когда купила этот дилдо.

Он просто появился среди бесконечного потока посылок, атакующих её дверь. Каждый день стал Рождеством. Стук курьера превратился в условный рефлекс: она постанывала, едва заслышав шаги, и не могла ничего с этим поделать.